Глава 1
   ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР
   Толя стоял нахмурив лоб. Все было напрасно... Всё-всё!
   Отцу и дела не было, что он целый месяц готовился к этому разговору.
   В этот день перед приходом отца Толя сидел в своей комнате и в  последний
раз обдумывал, с чего лучше  начать  разговор.  Со  стен  на  него  смотрели
разноцветные лица жителей других планет,  нарисованные  его  другом  Алькой:
длинные, широкие, круглые, с одним, двумя и даже десятью глазами; с  потолка
свисали фиолетовые лианы, привязанные к проволочкам огненно-красные раковины
и чучела невиданных птиц с расправленными крыльями; у стен  лежали  голубые,
золотистые и чёрные инопланетные камни, большие, но  такие  легкие,  что  их
запросто можно было отбросить через всю комнату щелчком;  на  полках  стояли
книги с очень топкой бумагой - тысяча и больше  страниц  в  каждой!  -  и  с
маленькой стрелочкой на переплёте: поверни - и  страницы  сами  листаются  с
нужной тебе скоростью. Всё это привёз отец  из  космических  командировок  и
подарил Толе, который с тех пор, как научился ходить, бредил  иными  мирами,
ослепительными, неведомыми, диковинными...
   И вот Толя стоял в огромном кабинете, и отец повторял:
   - Нельзя, сынок... Разве ты  не  знаешь,  что  детям  до  семнадцати  лет
строго-настрого запрещено вылетать за пределы Солнечной системы?
   - Но почему, пап? Ты можешь сказать почему?
   - Как будто сам не знаешь,  не  читаешь  газет,  не  слушаешь  радио,  не
учишься в школе, где...
   - Слушаю! Понимаю! Учусь! И поэтому  знаю,  что  этот  запрет  устарел...
Может, ещё раз показать тебе книгу "Научные открытия,  сделанные  детьми  за
последние три года"?
   - Не надо...
   Толин отец был  знаменитый  учёный,  автор  многих  книг,  вице-президент
Академии чешуекрылых. Он с детства был так  увлечён  своими  бабочками,  что
никогда не расставался со складным сачком  и  даже  дома  изучал  их.  Самые
редкие  бабочки,  известные  на  Земле  всего   в   двух-трёх   экземплярах,
красовались в прозрачных коробочках, висевших на стенах отцовского кабинета.
Они  были  причудливо  разрисованы  природой,  и  отец  всегда  с  гордостью
показывал их гостям. В шкафах и на полках его кабинета хранились коробочки с
десятками тысяч бабочек Земли и разных планет, где побывали  земляне;  здесь
же стояли сотни книг на разных языках  Вселенной,  посвящённых  всё  тем  же
бабочкам. И дня, казалось, и часа не мог прожить отец без них!
   Вот  и  сейчас  он  отвечал  Толе  и  одновременно  поглядывал  в  окуляр
маленького электронного микроскопа, чтоб получше рассмотреть зубчатое  крыло
бабочки необыкновенно яркой фиолетовой раскраски. А  Толя,  бледный,  тихий,
большеухий, с блестящими глазами, стоял у стола и смотрел на отца.
   - Толя, - сказал  отец,  -  нельзя  так!  Ну  хочешь,  я  посажу  тебя  в
звездолёт, который завтра в семь пятнадцать летит на Лупу?
   - Не хочу я на Луну! Десять раз  был  там!  Каждый  камень  и  цирк  знаю
наизусть! Скоро там детские сады открывать будут и придумают  скафандры  для
грудных... Там даже наш Жора был...
   - Надо было отправиться с Серёжей Дубовым и его отцом на Марс,  они  ведь
звали тебя.
   - Не хочу я на Марс! Я хочу на сверхдальние...
   - Я тебе уже ответил. Как будто на Марсе скучно  или  даже  здесь...  Ох,
сынок, сынок!
   - Папа...
   - Я сейчас кончу, сынок... Всему своё время, не торопись, ничего от  тебя
не уйдёт. И на нашей Земле ещё много неоткрытого  и  загадочного...  Уверен,
что твой Андрюша Уваров не сидит сейчас сложа руки в лагере археологов;  сам
знаешь, они уже наполовину раскопали город инков; говорят, он почти  целиком
сохранился. И ты бы мог поехать с Андрюшей и его братом. И город Хрустальный
тебя не заинтересовал, а ведь он в самом центре Антарктиды... Ну  признайся,
сколько получил радиограмм от Пети Кольцова с приглашением прилететь к  нему
хотя бы на неделю?
   - Десять, - угрюмо уронил Толя.
   - Ну вот видишь! Все твои друзья разъехались  на  каникулы  кто  куда,  а
ты... Толя, ну полови мне бабочек. Полови! Это ведь так важно...
   - Я поймаю тебе миллиард бабочек, но не здесь, а там, только...
   - Нельзя, сынок,- повторил отец и вздохнул.- И не просись, не  настаивай,
учись быть терпеливым... Прошу тебя.
   - Но  ты  ведь  даже  за  своими  насекомыми  летаешь  на  самые  далёкие
планеты...
   - Верно, меня туда командируют, и еще я летаю туда по просьбе этих планет
в качестве консультанта. Но и для меня существуют законы Высшей  Дисциплины,
Высшей Совести и Высшего Терпения, и есть  планеты,  на  которые  по  разным
зависящим и не зависящим о г меня причинам я не имею нрава летать. А ведь  я
взрослый. И я не могу нарушить параграфа  о  детях  "Инструкции  межзвездных
полётов". Она написана добрыми и мудрыми людьми...
   - Но почему они забывают, что дети...
   - Толя!.. - Отец в изнеможении откинулся на спинку кресла.  -  Ну  что  у
тебя за характер! Ты да-же не представляешь, что это такое - полёт туда...
   - Представляю! Я  ничего  не  боюсь!  Папа,  прости  меня,  но  ты...  Ты
сверхосторожный! Сверх...
   - А ты в таком случае сверххрабрый, сверхстранный, сверхмальчик!  -  Отец
встал из-за стола, засмеялся и дёрнул его за ухо. - Рвёшься на сверхдальние,
а научился нырять на двадцать метров? А  прочитал  все  пять  тысяч  страниц
"Книги океанов"? А веснушки на своём собственном носу сумеешь сосчитать?
   Толя выбежал из кабинета.
   Опять эти веснушки! Эти насмешки  насчёт  глубины  его  познаний...  Толя
бросился к  маме  -  она  уже  вернулась  из  своей  Академии  облаков,  где
занималась проблемами их буксировки в засушливые районы Земли... Но  тут  же
он отскочил от двери: мама ведь тоже была против его полёта па сверх... - ах
опять это проклятое "сверх"! - ...дальние планеты. И брат его, тоже  учёный,
посвятивший свою жизнь жизни крабов, не поддерживал Толю. И сестра, писавшая
стихи...
   Толя вылетел из квартиры, нажал на зелёную, светящуюся на чёрной  дощечке
кнопку, и к нему тотчас бесшумно примчался лифт. Толя вошёл в кабину. Что  ж
это получается? Он, Толя, рвётся к необычному, к загадочному и  высокому,  а
им это...
   Толя шмыгнул носом, сдержал слезы и шагнул из лифта. И вышел  на  широкий
солнечный двор. Здесь росли платаны и цвели розы - алые,  белые,  жёлтые.  У
одного дерева стоял Жора, прозванный за свой неслыханный, за свой прямо-таки
ужасающий аппетит  Обжорой.  К  тому  же  он  был  весельчак  и  отъявленный
бездельник. Второго такого мальчишки не  было  во  всём  Сапфирном,  и,  как
уверял первый Толин друг Серёжа Дубов, находившийся сейчас на Марсе, скоро в
их двор будут водить большие экскурсии: пусть все знают, что ещё встречаются
ребята, которые часами могут сидеть развалясь на скамейке и ничего не делать
и так много есть.
   Однако сейчас Жора не бездельничал и не ел. Он нюхал розу и  одновременно
глядел в окно, за которым... Конечно же, ни в какое другое окно смотреть  он
не мог! Он мог смотреть только в окно, за которым жила Леночка...
   Здесь бы Толе прибавить шагу, чтоб его не заметил  Обжора,  по  Толя  шёл
медленно, и у жёлтой будки с двумя  роботами-дворниками,  которые  по  утрам
подметали и поливали двор, его настиг хохочущий голос Обжоры:
   - Толь, ты чего кислый? Плакал?
   Из окон их большого дома стали высовываться ребячьи  головы,  и  это  еще
сильней раззадорило Жору-Обжору, и  он  хотел  что-то  добавить,  как  вдруг
послышалось:
   - Обжора, хочешь банан?
   Это сказал  Алька  Горячев,  сын  известного  художника  и  сам  немножко
художник, Толин друг, не самый первый, но  тоже  очень  хороший.  Худенький,
быстрый, ловкий, он выскочил из подъезда со связкой  жёлто-зелёных,  кривых,
как бумеранги, бананов. - - Хочу! - крикнул Жора-Обжора, и Алька, оторвав от
связки, кинул один банан.
   Жора поймал его, тремя полосками содрал шкуру, сунул в рот  влажно-белый,
мучнистый плод и снова глянул на  окна  своими  крошечными,  лениво-весёлыми
глазками, утонувшими в полном, щекастом лице, и с большим аппетитом принялся
жевать, потом швырнул за платан кожуру и попросил у Альки ещё один.
   - Ешь! Жуй! Наслаждайся! - Алька  с  чувством  провёл  рукой  по  Жориной
голове против шерсти и дал ему ещё один банан. И опять  полетела  за  платан
кожура...
   Всех выручал Алька: чего ни попроси у него - поможет, сделает, отдаст.
   - Скажи отцу, чтоб получше смазал дворников, - напомнил  он  Жоре,  -  им
после тебя всегда много работы...
   Жорин отец был механиком, следившим за роботами, которые убирали  пыль  и
грязь на их улице. Однако Жора пропустил Алькины слова мимо ушей.

   Глава 2
   КОЛЕСНИКОВ
   Между тем Толя вышел на бульвар Открытий. Под его ногами  -  пока  их  не
успели убрать роботы-шуршали сухие, жёлтые  лепестки  акаций,  мимо  него  с
тонким мелодичным свистом проносились остроносые многоцветные автолёты.
   Из них высовывались жёлтые  лица  японцев,  индианок  с  Огненной  земли,
белозубых негров из окрестностей африканского озера Чад, белокурых спокойных
норвежцев... Во все глаза смотрели они на город Сапфирный, который  лежал  у
красивейшей Сапфировой бухты с золотистыми  песчаными  пляжами.  Вода  бухты
была прозрачная, прохладная; она ласково подхватывала и несла купальщиков и,
говорили, в один день снимала годовую усталость. И, наработавшись, люди всех
континентов Земли спешили сюда хотя б на недельку. И были ещё в этом городе,
па  его  зелёных   холмах,   развалины   легендарной   Генуэзской   крепости
незапамятных  времён,  когда  на  Земле  было  рабство;  тогда  здесь  шумел
невольничий рынок, и за медные, серебряные  и  золотые  монеты  с  властными
профилями римских и византийских императоров богачи  могли  купить  красивую
девушку или юношу, взятых в плен во время разбойничьих набегов. Сейчас в  их
городе и на всей Земле ничего не продают, деньги остались только под стеклом
музеев, и приезжающие сюда люди с  грустью  и  недоумением  смотрят  на  эти
высокие,  позеленевшие  зубцы  выветренных,  крошащихся  стен  крепости,  на
некогда грозные бойницы, которые теперь приступом берут весёлые  ласточки...
И ещё люди приезжают в их город,  чтоб  сходить  в  удивительный,  пока  что
единственный в мире музей Астрова - прославленного художника, уроженца этого
города, который писал на топких металлических листах особыми,  несмываемыми,
вечными красками подводные пейзажи Сапфировой бухты с морскими  звёздами  на
тускло-зеленых  скалах,  с  таинственным   мерцанием   глубин,   с   бликами
проникающего сверху солнца, с загадочной тенью полуразрушенного,  громадного
чёрного Вулкана, стоявшего на  берегу,  -  из  него  который  уже  век  море
вымывает редкостные  по  красоте  драгоценные  камешки,  о  которых  мечтают
девочки, девушки, женщины и даже старушки всех континентов Земли...
   Но Толя шёл по этому великолепному зелёному городу, и ему было не до  его
пляжей и синевы его Сапфировой бухты. Он шёл потупясь, и  время  от  времени
над ним раздавался жаркий, скользящий свист,  и  тогда  он  резко  вскидывал
голову: с окраины города, где был космодром, один  за  другим  стартовали  и
уходили во Вселенную звездолёты...
   Вдруг Толя заметил Леночку.
   Она шла навстречу ему в коротеньком серебристом платье и, склонив голову,
читала какую-то книгу. При  этом  её  длинные  светлые  волосы  сжимались  и
разжимались, как тугие пружинки, и касались страниц раскрытой книги.
   Толя остановился.
   Леночка, конечно, не замечала его.
   Между тем прямо на Толю,  негромко  жужжа  моторами,  двигался  невысокий
треугольный робот из красной пластмассы  и  тщательно  подбирал  с  асфальта
лепестки  акации:   терпеливо   постояв   возле   Толи,   поморгал   зелёным
электроглазом, чтоб он отошёл и разрешил роботу  втянуть  в  себя  лепестки,
лежавшие  под  Толиными  подошвами.  Толя  разрешил  ему,  и  робот,  сказав
"спасибо", деликатно двинулся дальше. Ребята в их городе привыкли к роботам,
и Толя не обратил на него ни малейшего внимания. Но он  по-прежнему  не  мог
оторвать глаз от Леночки.

   Значит, она не дома и Жора напрасно вёл наблюдение за ее окнами...
   Толе хотелось броситься к ней, спросить, как дела в балетной  школе,  где
она училась, рассказать ей что-нибудь смешное, позвать к  причалу,  забитому
бело-голубыми  прогулочными  подводными  и  надводными  ракетоплавами,   или
сходить  к  Стеклянной  башне  рыбной  фермы  "Серебряная  кефаль",  которой
заведует её мама...
   Но  броситься  к  Леночке  и  куда-нибудь  позвать  её  было  невозможно.
Невозможно потому, что нос и большие Толины уши  были  отвратительно  усеяны
мелкими рыжими веснушками, и было их столько - отец нрав - не сосчитать! Они
были только на носу и ушах, и больше нигде, и это было  ужасно.  Нос  и  уши
поэтому резко выделялись, и, конечно, это видели все, и особенно девчонки...
   Леночка прошла мимо, а Толя поплёлся дальше. Он не услышал, как  рядом  с
ним остановился маленький, сверкающий синим лаком автолет. И лишь когда Толю
окликнули из кабины, он прямо-таки подпрыгнул от неожиданности.
   - Ты чего один? - Колесников поднял на лоб зеленоватые очки.
   Толя шёл дальше. Он не хотел объяснять, что лучшие друзья его разъехались
в разные точки Земли, а Серёжа - за ее пределы.
   - А нос почему повесил? Смотри, поцарапаешь об асфальт!
   Толя даже не улыбнулся.
   - Значит, не скажешь?
   Толя промолчал. Он не хотел говорить с Колес-никовым ещё  и  потому,  что
тот был резок,  грубоват  и  держался  надменно.  Что  по  сравнению  с  ним
добродушный и весёлый Жора-Обжора! И  было  непостижимо,  почему  Колесников
такой... Чего ему не хватало?
   Во дворе его звали только  по  фамилии  или,  когда  он  чем-то  досаждал
ребятам, обзывали Колесом. Он был на два года старше Толи и  его  приятелей,
но чрезвычайно мал ростом, и, наверно, из-за этого он недолюбливал всех, кто
выше его хоть на сантиметр. А выше его были почти все ребята, даже девчонки.
Однако он  здорово  разбирался  в  технике  -  запросто  ремонтировал  любые
домашние машины и роботов и даже переделывал их, заставляя работать по своей
программе: один ходил и чистил двор и при этом  хрипло  и  страшно  ругался:
"Найду и сожру я ленивца Обжору, оставлю от Жоры я косточек  гору!";  другой
робот, в обязанность которого входила  поливка  двора  и  цветов,  незаметно
подкрадывался к сидевшим во дворе на скамейках и почти в упор пускал  в  них
тугую струю холодной воды. Колесникову сильно влетало за это, и  Жорин  отец
брал расшалившихся роботов в свою мастерскую, гаечным ключом,  отвёртками  и
паяльником  "выбивал  из  них  дурь"  и  заново  учил  заниматься   полезной
деятельностью. Кроме всего, Колесников был отменным автолётогонщиком, трижды
завоёвывал кубок Отваги и Скорости на детских автолётных гонках в Сапфирном.
У нескольких ребят из их дома  были  свои  маленькие  автолёты,  но  лишь  у
Колесникова был особый - сверхскоростной - и права на вождение его...
   Колесников вылез из машины. Коренастый, в кожаных штанах с "молниями"  на
карманах, в безрукавке из плотной серой ткани, он подвигал затёкшими ногами,
точно не один час уже носился по улицам города, и спросил:
   - Ленку не встречал?
   Так вот почему Колесников рыскал по всему городу!
   Толя не захотел помочь ему, но и соврать не  мог.  И  поэтому  он  угрюмо
молчал.
   - Значит, не видел? Я вчера обещал ей... Толя отвернулся от него и быстро
пошёл по тротуару.
   - Могу подвезти... Садись! - Колосников, прихрамывая, потел за  ним.  Шел
он неуклюже, потому что редко ходил пешком, по серые глаза его были хитрые и
лихие.
   - Спасибо. Как-нибудь сам...- Толя пошёл ещё быстрей.
   Он, как и все ребята из их  дома,  сторонился  Ко-лесникова,  но  полгода
назад тот просто поразил его... Нет, не победами в гонках - к ним  Толя  был
равнодушен. Случилось вот что:  Колесников  тайком  пробрался  в  звездолет,
уходивший за пределы Солнечной  системы,  в  складской  отсек,  и,  наверно,
единственный из  всех  мальчишек  Земли  -  а  о  девчонках  и  говорить  не
приходится - зайцем посетил сразу пять отдаленных  планет  и  привез  оттуда
много сувениров! Правда, за этот полёт он по прибытии на  Землю  был  сильно
наказан: ему запретили год бывать даже на ближних планетах.  Но  Толя  готов
был принять в сто раз более строгое наказание, лишь бы  побывать  там...  Но
разве мог он осмелиться на такое?..
   У Толи даже не было своего автолета, потому что он был рассеян и никак не
мог заучить всех правил вождения, назначения всех циферблатов и клавишей  на
приборном щитке, и ему поэтому не выдавали права...
   Колесников вернулся к машине, сел в неё, догнал  Толю  и  поехал  у  края
тротуара, опережая Толю на каких-нибудь полметра. Его маленькие крепкие руки
со следами смазочного масла  и  старых  порезов  легко  и  небрежно  сжимали
штурвал.
   - Ты что, обиделся? - мягко, почти ласково спросил Колесников.
   - Нет.
   - Ну так садись. Съездим искупаемся... Жари-ща-то какая!
   Толя кинул на него взгляд: глаза у Колесникова, сидевшего  за  штурвалом,
смотрели ещё более ласково. Что с ним? Подобрел? Но из-за чего? Ведь Толя за
ночь не стал ниже ростом и по-прежнему не был силён в технике...
   - Я не хочу купаться, - сказал Толя.
   - Как знаешь... Вчера, между прочим, мы с отцом были у дяди Артёма, и  он
рассказывал нам о планете П-471...
   Толя сразу забыл обо всём на свете. И пошёл совсем тихо. И даже незаметно
приблизился к краю тротуара, чтоб лучше слышать всё, что  Колесников  скажет
дальше.

   Глава 3
   ВОТ ЧТО ОН СКАЗАЛ ДАЛЬШЕ
   Ведь планета П-471 была вся в извергающихся вулканах, в раскалённой  лаве
и горячем пепле, и  о  том,  что  его  дядя,  Артём  Колесников,  знаменитый
космический пилот высшего класса, сел на неё, писали  газеты  всей  Земли  и
сообщало радио. И его,  одного  из  немногих  на  Земле,  наградили  орденом
Мужества.
   - Значит, были у него? Ну как он? Как экипаж? Всё в порядке?
   -  Ну  не  совсем...  -  Колесников  многозначительпо  прищурил  глаза  и
замолчал. - Влезай. расскажу.
   Задняя дверца отворилась, и Толя без раздумья прыгнул в автолёт.
   Дверца плавно закрылась, машина отошла от тротуара и помчалась посередине
дороги.
   - Нашёл среди лавы твёрдый островок и сел? Ну говори же! Говори!  -  Толя
вытянул к нему свою худую длинную шею.
   - А как же иначе? - Колесников улыбнулся.- Он  даже  кое-что  привёз  мне
оттуда...
   - С планеты П-471?!  -  вскричал  Толя.  Колесников  снял  одну  руку  со
штурвала, сунул в маленькую дверцу под  щитком  с  приборами,  что-то  вынул
оттуда и через плечо протянул Толе:
   - Можешь посмотреть.
   Толя взял тяжёлый лиловатый кусочек какого-то металла. Он слегка светился
и приятно жёг пальцы.
   - Не бойся, он  не  опасен...  Уже  определили.  Наоборот,  он  действует
успокоительно на слишком нервных...
   Металл с других планет был не  в  новинку  Толе,  потому  что  давно  уже
специальные  грузовые  звездолёты  привозили  из  космоса  руды  редких  или
неизвестных на Земле металлов, однако этот лиловатый кусочек Толя  держал  с
особым волнением - его привёз дядя Артём, и с такой далёкой горячей планеты.
И он так таинственно и красиво светился...
   Колесников прибавлял скорость и всё время озирался по сторонам.
   - Так куда поедем? Купаться? Или к Вулкану за камешками? Я обещал...
   - Купаться!- выдохнул Толя, потому что сразу понял, куда и зачем тот звал
Леночку.
   - Купаться так купаться!- Колесников резко  повернул  машину  влево,  ещё
накинул  скорости,  и  в  это  время  пронзительно  и  грозно  завыл  сигнал
улично-воздушной регулировки.
   - Колесников! Ты слышишь? - закричал Толя, и сердце его  заколотилось.  -
Сбавь скорость!
   - И не подумаю. - Колесников добавил скорости. Но и этого ему  показалось
мало: он нажал особую кнопку,  от  боков  корпуса,  как  у  всех  автолётов,
откинулись маленькие крылышки, и машина, оторвавшись от асфальта, со свистом
понеслась по воздуху, в двух-трёх метрах от дороги.
   Сигнал службы безопасности заревел  ещё  громче,  из  динамика  приёмника
прозвучал приказ - синему автолёту немедленно остановиться.  Но  Колесников,
не сбрасывая скорости, зигзагами мчался то по одной, то по другой  улице,  и
скоро сигнал ослабел и замолк.
   - Нарвёшься когда-нибудь!- сказал Толя, приходя в себя.
   Наверно, так же он ездит с Леночкой, а то и  быстрей...  Даже  фамилия  у
него скоростная, техничес-кая - от "колеса". Видно,  ей  всё  это  нравится,
иначе б не ездила с ним. Или, может быть,  она  подружилась  с  Колесниковым
потому,  что  однажды  он  починил  её  любимую  электронно-кибернетическую,
игрушку - Рыжего лисёнка? Ни  одна  мастерская  не  бралась  оживить,  а  он
оживил.
   Наверно, и этот кусочек породы предназначен для неё.
   А может, нет?
   - Колесников, подари... - попросил Толя, ощущая на лице прохладные  струи
ветра от огромной скорости.
   - Не проси, не могу... - Колесников опять стал глядеть по сторонам.
   Конечно, хочет подарить его Леночке!
   Наконец Колесников погасил скорость, коснулся шинами асфальта и  подкатил
к пляжу, где было не очень много загорающих. Ребята  переоделись  в  машине,
побежали по мягкому, тёплому песку к морю,  бросились  в  воду  и  вынырнули
далеко от берега.
   - Слушай, какого ты мнения о Ленке? - неожиданно спросил Колесников.
   - Самого прекрасного! - воскликнул Толя, стараясь не смотреть на него.
   - А почему? Чем она тебе... Ну, то есть я хотел спросить, что, по-твоему,
ей больше нравится в ребятах и как...
   - В ребятах ей нравится прекрасное! -  выпалил  Толя.  -  И  сама  она  -
прекрасная! Понял?
   Колесников чуть смутился, вздохнул и недоверчивым взглядом  посмотрел  на
Толю.
   "Вот и хорошо,- подумал Толя, - больше не  будешь  ко  мне  обращаться  с
такими вопросами",- и спросил, отфыркиваясь от солёной, попавшей в рот воды:
   - Скажи, неужели тебя никуда не тянет?
   - А куда меня должно тянуть? - Колесников лёг на спину и, покачиваясь  на
воде, подставил лицо, солнцу.
   - Ну куда-нибудь... - Толя замялся. - Ты доволен  собой  и  не  хотел  бы
ничего другого?
   - А чего... Мне не плохо... Чего ж ещё хотеть?- Колесников зажмурился  от
солнца. - Скверно вот, что большей скорости из моей керосинки не  выжмешь  и
служба безопасности не даёт развернуться...
   - Слушай, ты видел далёкие планеты! - загорячился Толя. - И  тебя  ничего
не поразило на них? Ну хоть чудеса своей техники ты там видел?
   - Это сидя в тесном складском отсеке? - с иронией спросил Колесников. - Я
ведь не мог вылезти со всеми... А когда меня обнаружили и выпустили на  одну
из планет, ничего интересного там не было, наша Земля ушла гораздо дальше...
   - Но ведь сам знаешь, какие есть во Вселенной планеты!
   - Возможно. Читал...  А  что?  -  вдруг  спросил  Колесников  и,  рывками
выбрасывая вперёд руки, поплыл к берегу.
   - Ничего... Скажи, а на каком звездолёте летал дядя?
   - Да я уж говорил тебе: на  новейшем  корабле  марки  "Звездолёт-100",  и
летел он без космического эскорта -  ни  у  одного  корабля  не  хватило  бы
топлива, чтоб его сопровождать. Ни один ещё звездолёт не залетал так далеко,
как этот. И никто не видел тех планет, которые видели они...  Ты  понимаешь,
что это? Чтоб показать нам свой звездолёт, дядя Артём специально повёз  меня
с отцом на космодром... Ух  и  корабль!  Картинка!  Дух  захватывает!  Самый
совершенный из всех существующих. Маленький, в  десять  раз  меньше  обычных
кораблей, и вся аппаратура уменьшена во столько  же...  Комфортабельный,  из
сверхпрочного лёгкого металла  и  быстрый,  как  мысль:  миллион  километров
проходит в минуту, и от радиации надёжно защищён...
   Толя плыл вслед за  Колесниковым  к  берегу:  космические  корабли  и  их
двигатели мало волновали его. Но тот не мог уже остановиться.
   - Он очень лёгок и удобен в управлении,- прямо-таки пел Колесников,  -  в
нём устранена невесомость и запаса ядерного топлива хватает на  год...-  Они
коснулись пальцами  ног  мягкого  волнистого  песка.  -  И  всё  в  нём  так
упрощено... Знаешь, что сказал дядя?
   - Что? - Толя прилёг на горячий песок.
   - Он сказал, что это такая современная маши-на -  даже  грудной  младенец
смог бы управлять ею... Толя рассмеялся:
   - Ну да, так бы и смог! А выверять курс по карте?  А  старт?  А  посадка?
Ведь легко промахнуться и врезаться в землю...
   - Много ты знаешь! - возмутился Колесников. - Этого не  может  случиться!
Всем управляет электронный мозг,  он  самостоятельно  проделывает  множество
операций, держит радио- и телесвязь с Землёй и другими планетами, убирает  и
выпускает шасси, уклоняется от встречных астероидов  и  метеоритов.  Правда,
иногда случается...
   Толя оторвал от песка голову:
   - А сколько человек в экипаже?
   - Всего пятеро... А что?
   - А то... - сказал Толя. - А то... - Он вдруг замялся, страшно смутился и
покраснел, потому что ему внезапно пришла в  голову  совершенно  сумасшедшая
или, точнее, совершенно фантастическая мысль,  и  ему  даже  стало  немножко
страшно от неё - такая она была неожиданная, ослепительная, ужасная. - А то,
- растерянно бормотал Толя, - то...
   - Ты что, спятил? - спросил Колесников.
   - Да... кажется... - признался Толя, потому что  хотя  он  и  прожил  уже
двенадцать лет, а так и не научился говорить неправду,  и  сейчас  ему  было
трудно не рассказать Колесникову всё,  что  он  задумал,  а  говорить  этого
нельзя было ни в коем случае.  И  он  мямлил  и  заикался:  -  Я...  я...  Я
подумал... Я хотел...
   И он в конце концов сказал бы ему правду, если б  Колесников  не  прервал
его:
   - Ну что ты хотел бы? Что? Терпеть не могу мямлей!
   Толя, минуту  назад  распаренный  и  красный,  внезапно  побледнел  и,  к
немалому удивлению Колесникова,  уткнулся  лицом  в  песок  и  пролежал  так
несколько минут, потом .медленно приподнял голову, и с его губ, носа  и  щёк
посыпались приставшие песчинки.
   - А если звездолёт сядет на море? - спросил он. - Или  в  болото?  Или  в
лес? Что тогда делать?
   - Да не  может  он  туда  сесть!  -  закричал  Колесников.  -  Сложнейший
электронный мозг не разрешит ему посадку в такие места, он контролирует  все
действия пилота и штурмана.  Но  если  пилот  сам  хочет  вести  или  сажать
звездолёт, он должен сесть за штурвал...
   - Ты так говоришь, будто уже был в этом "Звез-долёте-100".
   - Конечно! Как же я мог там не побывать, если дядя  Артём  возил  нас  на
космодром? Я облазил весь  корабль:  отсеки,  салон,  отделение  двигателей,
осмотрел все его электронно-кибернетические устройства. Дядя  Артём  показал
мне и объяснил, а в рубке управления даже позволил нажимать на...
   - Дай честное слово, что всё это правда! - Толя сел на песок.
   - А зачем мне врать тебе?
   Потом они сели в автолёт и помчались к своему  дому,  и  опять  сзади,  с
боков и по  радио  раздавались  сигналы  и  предупреждения  улично-воздушной
регулировки. Однако Толя  уже  не  очень  пугался  их.  Он  сидел,  прижатый
скоростью к спинке сиденья, и думал: "Нет, Колесникову нельзя даже  намекать
об этом! Вот если б рядом были Серёжа и Петя с Ан-дрюшей, тогда другое дело:
им бы можно было рассказать обо всём..."

   Глава 4
   ОТОБРАННЫЕ ПРАВА
   Дела у Жоры были из рук вон плохи. Он опять проспал.
   Что уж тут делать - любил он поспать. Недавно отец  привёз  домой  взамен
устаревших роботов, помогавших по хозяйству, двух новейшей  марки,  и  в  то
время, когда отец с матерью были на работе,  они  старательно  пылесосили  и
убирали квартиру, стирали, гладили и готовили еду. Так что Жоре нечего  было
делать, и он целыми днями шатался по городу или по двору. Спать  он  мог  до
полудня. А так как слишком много  спать  вредно,  отец  приказал  одному  из
роботов будить его в восемь утра - пластмассовым крючком стаскивать одеяло.
   Робот и сегодня  аккуратно  стащил  с  него  одеяло,  тоненько  пропищав:
"Подъём, лежебока!" - однако Жора не проснулся, а  только  досадливо  лягнул
ногой и продолжал спать без одеяла. А когда он вскочил с постели и спросонья
уставился на часы, было уже девять.
   Жора буквально впрыгнул в штаны,  сунул  руки  в  рукава  рубашки  и,  не
помывшись и даже не поев- а уж этого почти никогда не  случалось  с  ним!  -
бросился к лифту. Нажал, синюю кнопочку вызова и стал  заправлять  рубаху  в
штаны, застёгивать  пуговицы.  И  те  три  секунды,  в  течение  которых  он
спускался вниз, он  лихорадочно  действовал:  глядясь  во  все  три  зеркала
кабины, поправлял ворот рубахи и, хорошенько плюнув на  ладонь,  приглаживал
торчащие во все стороны жёсткие, как щетина, волосы. И когда  лифт  доставил
его вниз, вид у Жоры был что надо: щёки блестели, как  подрумяненные,  щедро
смазанные маслом блины, глаза радостно сияли, и ремень на тугом  животе  был
аккуратно затянут - даже кончик его не торчал, как обычно, в сторону...
   И не скажешь, что недоспал!
   И не скажешь, что совсем не завтракал...
   Он суматошно выскочил из  лифта,  хотя  почти  безошибочно  знал,  что  и
сегодня всё потеряно. Конечно же, Леночка опять  уехала  на  репетицию...  И
ведь сам же виноват во всём!
   Две недели  назад  он  прочёл  в  городе  объявление,  что  скоро  на  их
Центральном стадионе состоится Большой Праздник Южного Лета, что в нём могут
принять участие все желающие, начиная с семи лет, - певцы и певицы, гимнасты
и гимнастки, танцоры и танцовщицы... Прочёл это Жора и  тут  же  подумал:  а
знает ли об этом Леночка? Надо сказать ей...  Вдруг  она  подойдёт  и  будет
танцевать в балете перед всем городом?  Жоре  стало  очень  хорошо.  С  этим
настроением он на  ходу  прыгнул  в  автолёт.  И  хотя  дверь  сзади  сильно
прищемила его штаны, и Жора не мог повернуться, и пассажиры посмеивались над
ним, он особенно не огорчался: сейчас расскажет Леночке... Однако  во  дворе
её не оказалось; а вообще-то она частенько появляется возле цветов, любуется
ими, наблюдает, как роботы старательно поливают  их  реденьким  дождиком;  и
недавно она даже попросила Жору сказать отцу,  чтоб  он  привёз  ещё  одного
механического поливальщика, потому что лето стояло очень жаркое.
   Итак, Леночки во дворе не оказалось и был прекрасный предлог ворваться  к
ней прямо домой. Это он и сделал, и в первый раз без всякого стеснения.
   - Лен... Праздник!.. Слышала?  -  сразу  выплеснул  он  из  себя,  сильно
запыхавшись.
   Леночка играла на маленьком электронном пианино.
   Услышав  его,  она  недовольно  встряхнула  длинными  волосами  и  слегка
повернула к нему голову:
   - А помедленней ты можешь говорить?
   - Могу... - И, мучаясь, Жора стал тянуть, как неживой, но  когда  наконец
добрался до главного - до сути объявления, Леночка  нетерпеливо  вскочила  с
вертящегося стула и замахнулась на него нотами:
   - Ты что как мертвый? Скорей говори! Ну, Жора и  сказал.  Слово  в  слово
запомнил объявление.
   - Жорочка, спасибо! - Леночка так подпрыгнула, что ее коротенькое голубое
платье на  мгновение  встало  колоколом,  крутнулось  вокруг  неё,  а  потом
опустилось. Жора был счастлив, что доставил ей столько радости.
   Кто же думал, что всё обернётся по-иному?
   ...Жора выскочил из лифта и своей тяжеловатой походкой побежал во двор. И
посмотрел на её окно. Конечно же, оно, как и вчера, было пусто! А прежде, до
того как Жора сообщил ей про объявлевие, и  главный  балетмейстер  Праздника
посмотрел, как она танцует, и одобрил, включил  её  в  отобранную  группу  и
сказал, что, возможно даже, ей будет поручена центральная  роль  в  балетном
спектакле,- до всего этого Леночка ровно в девять утра  любила  расчёсы-вать
свои волосы у окна, и Жора всегда глядел из-за платана, как из-под её синего
гребня выбегают длинные светлые струйки и ложатся на плечи...
   Окно её было пусто, и Жора в какой уже раз клял себя, что проспал.
   Внезапно он почувствовал страшный приступ голода и  поплёлся  к  дому.  И
здесь он увидел Толю, который вышел из  своего  подъезда.  Вид  его  поразил
Жору. Жора никогда не мог понять, как можно быть грустным, унылым,  когда  в
мире всё так ясно, приятно, беззаботно и столько солнца, радости, игр; когда
на каждом углу города в киосках  можно  взять  великолепное  ананасовое  или
клубничное мороженое, которое так и тает на кончике  языка,  и  когда  город
завален вкуснейшими бананами - ешь сколько влезет! - и когда магазины  полны
большими кокосовыми орехами: пробей дырочку и пей;  когда  можно  решительно
ничего не делать: не бегать  высунув  язык,  как  Алька,  в  изобразительную
студию Дворца юных, чтоб научиться рисовать и писать масляными красками;  не
спешить  в  астрономический  кружок  того  же   дворца,   как   Толя,   чтоб
рассматривать в телескоп далёкие звёзды и планеты  -  как  будто  это  самое
интересное; не мотаться  по  разным  раскопкам,  как  Андрюшка-археолог;  не
рваться   в   ледяную   тоскливую   Антарктиду,   где   создано    несколько
оазисов-городов... Зачем вся эта суета, когда можно жить, как живётся, легко
и весело, и взрослые при этом не очень будут тебя ругать...
   -Эй, Толька, а моль относится к бабочкам? - крикнул Жора, - Могу принести
отцу!.. Поймал вчера и спрятал .в коробочку.
   - Оставь её себе... Ты Колесникова не видел? Его машины нет в гараже?
   И не успел Жора ответить, как в гараже  -огромном  подземном,  с  плавным
выездом вверх гараже, расположенном в конце  двора,  взревел  двигатель.  Не
Колесников ли?..
   Мимо Толи в красном автолёте  проехал  Андрей  Михайлович,  Алькин  отец,
ученик прославленного подводного живописца Астрова.  У  него  была  короткая
чёрная бородка и чёрные, умные и зоркие, какие и должны быть  у  художников,
глаза. На заднем сиденье машины лежал плоский металлический этюдник.  Каждое
утро уезжал  художник  к  морю  -  за  триста  километров  отсюда,  нырял  с
аквалангом у белого буйка и писал картину...
   Толя бывал па выставках художников, прилетевших с Марса,  он  восторженно
разглядывал  ярчайшие,  ослепительные  картины,  посвящённые  жизни   других
планет, он видел и подводную живопись. И давно мечтал посмотреть, как  такие
картины пишутся.
   - Возьмите меня! - крикнул Толя, бросившись за  красным  автолётом.  -  Я
свой акваланг захвачу!
   - Не могу! Глубина большая - не выдержишь. - Андрей Михайлович улыбнулся,
прибавил газу и умчался со двора.
   - Не огорчайся по каждому пустяку, - сказал Жора, - бери пример  с  меня:
ни на кого не обижаюсь, не мечтаю о несбыточном...
   - Ну и не мечтай!
   - Слушай, - дружелюбно сказал Жора, - завтра утром Алька поедет с отцом -
он сам говорил мне, - попросись...
   Толя покачал головой.
   - Какой же ты всё-таки... - сказал Жора. - Возьми меня - всегда  весёлый,
радостный, а ты... Ох, как я хочу есть! Ой, Алька!
   И правда, во двор вошёл Алька с двумя  большими  прозрачными  сумками  на
колесиках, наполненными разными кульками. В носу у Жоры так и защекотало  от
тонкого аромата земляники, от острых запахов копчёной рыбы и ананасов...
   - Дай куснуть чего-нибудь! - попросил Жора. - Со вчерашнего вечера ничего
во рту не было!
   - Жуй. - Алька достал из сумки самый большой ананас.
   Жора тут же разделал его перочинным ножичком, нарезал на равные  ломти  и
стал есть. Ел он всегда необыкновенно: не жадно, не фырчал и не  чавкал.  Он
вонзал в сочные круглые ломти зубы и жмурился - так было вкусно и приятно, и
лицо его, толстое и добродушное, прямо-таки преображалось и даже становилось
красивым...Вот как он умел есть!
   Толя изумлённо смотрел на него.  Он  тоже  любил  ананасы,  но,  кажется,
только сейчас, глядя на лицо жующего Жоры, понял, какие они замечательные.
   И не один Толя. Алька тоже загляделся на Жору. И улыбался.
   - Ещё? - спросил Алька.
   Жора кивнул и принялся за второй ананас. Потом он запросто съел килограмм
абрикосов, несколько больших гроздьев  винограда  с  крупными,  как  куриное
яйцо, прозрачными ягодами.
   Вокруг Жоры собрались ребята.  Все  ему  что-то  предлагали,  и  Жора  не
отказывался. Во рту его исчезло три  пирожных,  кусок  очищенной  репы,  два
огурца, огромный пунцовый помидор, нежный, влажный - прямо масло  капает!  -
пончик... И все с улыбкой смотрели на Жору, а он весело хвастался:
   - Я ещё не то умею! Всё, что  ни  принесёте,  съем!  Не  верите?  Давайте
устроим конкурс - кто больше съест... Вот увидите, всех переем и перепью!
   - Ну и хвастун!- сказал Алька. - Я тебе сейчас принесу такое,  что  и  за
день не съешь! - и помчался к подъезду.
   Внезапно Жора насторожился.
   И все, окружившие его, насторожились. Послышался: дробный стук туфель: во
двор вошла Леночка. Она не потряхивала, как обычно, волосами и смотрела  под
ноги.
   Жора уставился на неё, продолжая машинально жевать, и оттого, что он  уже
не ощущал вкуса  пищи,  лицо  его  постепенно  утрачивало  вдохновенность  и
красоту.
   Увидев ребят, Леночка ускорила шаг и скрылась в своём подъезде.
   И не успела за ней прикрыться дверь, как по-слышался свист двигателей,  и
во двор, один за другим, въехали два автолёта: синий Колесникова, но из него
вылез не он, а работник службы улично-воздушного регулирования, и  жёлтый  -
из него вылезли второй служащий и Колесников, угрюмый, бледный, с опущенными
руками.
   Первый служащий громко сказал:
   - Мы на месяц отнимаем у тебя права  водителя  высшего  класса...  Будешь
ездить со скоростью не более ста километров в час...  Пусть  об  этом  знают
все!  -  Он  посмотрел  на  ребят,  потом  радировал  из  своей  машины   на
ракетно-ремонтный завод, где ра-ботал мастером  отец  Колесникова,  и  через
десять минут голубой служебный автовертолет повис над двором,  опустился,  и
из кабины вылез Колесников-отец, низенький и коренастый, как и его сын.
   Первый служащий и ему повторил всё это, а второй тем временем  возился  в
моторе автолёта Колесникова-сына, - наверно, что-то переставлял в нём,  чтоб
не мог развить скорость выше той, к которой его присудили.
   - Дождался! - сказал Колесников-отел Колесникову-сыну. -  Сколько  раз  я
тебе говорил! Ты должен отвечать за свои действия!
   - К тому же он ехал не один, а с  какой-то  девочкой,  -  добавил  второй
служащий. - Он развил  скорость  до  трёхсот  километров  и  в  зоне  города
пользовался крыльями; мы едва догнали его. Это могло кончиться аварией.
   - Тебя нельзя даже близко  подпускать  к  машинам!  -  сказал  отец.-  Ты
недостоин их. Я скажу обо всём дяде Артёму, и он...
   - Ну и говори! - закричал вдруг Колесников-сын, и лицо  его  из  бледного
стало красным, как  ломоть  арбуза.  -  Говори,  всем  говори!  Меня  нельзя
подпускать к машинам, к технике? Меня? Как  ты  можешь...  Да  я  же,  я...-
Колесников-сын задыхался от обиды. - Я знаю её, я всё умею,  всё  могу...  Я
люб-лю скорость и не допущу ни одной аварии,  у  меня  три  кубка  Отваги  и
Скорости! А вы... все вы... вы...

   Толя даже зажмурился, боясь того слова, которое вот-вот  сорвётся  с  губ
Колесникова-сына.
   - Успокойте мальчика,- сказал первый служащий,  -  одно  дело  спортивные
гонки, а другое - нарушение "Инструкции езды по городу".
   - Я - чемпион, и для меня не существует этих правил!
   - Ты глубоко ошибаешься, - сказал служащий, - инструкция  существует  для
всех... Через месяц приезжай за старыми правами,  а  вот  -  новые,  на  сто
километров в час. (Колесников-сын отдёрнул руку и не взял  серую  книжечку.)
Твоё дело... - Служащий кивнул отцу и ребятам, сел вслед за вторым  служащим
в жёлтый автолёт, и они унеслись со двора.
   - Иди домой. - Отец хотел поймать руку сына, но тот отскочил от него.
   -  Не  пойду!  Не  хочу!  Они  неправы!  -  Лицо  Колесшжова-сына  слегка
полиловело.
   - Прав, как всегда, один ты... Так? Однако сын не удостоил  его  ответом.
Колесников-отец махнул рукой и пошёл к голубому автовертолёту. И  когда  тот
поднялся над двором и улетел, Жора увидел, как к  Колесникову-сыну  подбежал
Толя.

   Глава 5
   ПОИСКИ ЖЕЛАЮЩИХ
   - Не огорчайся так, успокойся, - шепнул ему на ухо Толя. -  У  меня  есть
идея, и очень важная... Мы... Мы с тобой отважные  и  решительно  ничего  не
боимся! Мы... Мы должны сами улететь, чтоб всё увидеть своими глазами  и  на
деле доказать, какие мы... Улетим? Улетим, а?
   - Куда? - не поняв его, тоже шёпотом  спросил  Колесников  и,  подчиняясь
Толииой руке, полуобнявшей его, пошёл в угол двора, к гаражу.
   - К другим планетам и мирам! - задыхаясь от волнения, прошептал Толя.
   - То есть... улететь с Земли?
   - Ну конечно!
   - А на чём? - трезво прервал его Колесников. - И кто же  нас  просто  так
пустит?
   - А мы и спрашиваться не будем! Ты ведь уже улетал за Солнечную  систему,
у тебя есть большой опыт... - Толя оглянулся, наклонился  к  нему  и  горячо
зашептал: - Я уже давно всё продумал и только... только боялся. Не мог же  я
одии?.. Ты ведь сам говорил, что даже грудной младенец сумеет...
   - На "Звездолёте-100! - вскричал Колесников. - Ты гений! Идет!  Он  стоит
на космодроме и готовится к новому рейсу. Я возьму у  дяди  Артёма  ключ  от
него, изготовлю для нас другой, и, когда корабль целиком заправят всем,  что
нужно для полета, мы в него и влезем... - Его глаза прямо-таки  полыхали  от
радости. - И тогда все узнают, на что мы способны!
   - Узнают! - подхватил Толя. - Мы им докажем! Мы  залетим  дальше  всех  и
увидим удивительные, невиданные планеты... Правда? - И, не давая Колесникову
ответить, сказал: - Но ведь нас только  двое,  а  экипаж,  как  ты  говорил,
должен состоять из...
   - ...пяти человек, - подтвердил Колесников. - И не меньше. Надо, чтоб это
были ребята - высший класс! Храбрые, знающие, спокойные...
   - Первого берём Альку, - сказал  Толя.  -..Он  ничего  не  боится,  очень
добрый и хороший товарищ.
   - А ты в этом уверен? - заметил Колесни-ков. - Он очень нервный и даже не
сумеет разобрать и собрать самого простого робота...
   - Ну и что? - возразил Толя. - Зато он великолепный художник!
   - А кому от этого польза?
   - Да ты в своём уме?! - Толя с недоумением уставился на  Колесникова.  --
Это нужно всем... И он замечательный, он преданный! И его  дедушка  работает
на космодроме...
   - Вот это важно! - сказал Колесников. - Впрочем, нет, обойдёмся  без  его
дедушки и без Альки... А что, если Ленку? - внезапно спросил  Колесников,  с
трудом сдерживая улыбку.
   Леночка, кажется, была единственным  человеком,  к  которому  он  неплохо
относился, хотя она тоже была выше его ростом. Где там неплохо! Похоже было,
что, крутясь вокруг неё и катая её на своей технике, уводя, отвлекая  её  от
других ребят, он хотел подрасти, возвыситься хотя бы в собственных глазах  и
доказать всем, что и при маленьком росте  можно  быть  ловким,  удачливым  и
понравиться красивой девочке.
   - Девчонку? Нет, я против... - заявил Толя, отводя глаза. - К тому же она
теперь...
   - Что она теперь? - быстро спросил Колесников.
   - Ни на кого не смотрит.
   Губы Колесникова вдруг разошлись в широкой улыбке.
   - Уж если Алька не подходит, - начал Толя и запнулся от этой  неожиданной
улыбки,-так она... Она...
   - Хорошо, я согласен на Альку, - сдался наконец Колесников. - Но  чтоб  и
её включить в экипаж...
   - Включим, - сказал Толя. - А кто пятый? И захотят ли они полететь?
   - Пятого найдём... Поговори пока что  с  этими...  Ты  человек  вежливый,
обходительный, тихий, а я только напорчу...
   "Уж это точно", - подумал Толя и стал размышлять, как завести с  ребятами
разговор, с чего начать. Он даже ночью проснулся и всё думал о том  же.  Вот
если б Серёжка был сейчас не на своём Марсе, а  Петя  Кольцов,  весельчак  и
насмешник с вечно растрёпанными волосами,  не  в  Хрустальном,  а  добрый  и
мягкий Андрюша Уваров не на своих дальних раскопках, - всё было бы  легко...
Не нужно было б их уговаривать: сразу б согласились лететь с ним!  А  вот  в
Альке Толя не был уверен до конца...
   Утром он пораньше встал и вышел во двор. Он  хотел  перехватить  Альку  с
отцом. Однако, выйдя из подъезда. Толя смутился, увидев у платана Жору. Жора
время от времени позёвывал и поглядывал вверх.  Волосы  его  были  тщательно
расчёсаны набок, рубаха аккуратно заправлена. Вдруг Жора перестал зевать,  и
с лица его исчезли даже остатки сна...
   Конечно же, в окне появилась Леночка. Ну как Жора не понимает: она всегда
посмеивается над ним, над его аппетитом и бездельем, а он...
   Толе вдруг стало неловко: ещё подумают и про него...
   И Толя, незамеченный, отошел к  воротам.  Минут  через  десять  у  гаража
взревел двигатель автолёта, и Толя, увидев в нём Альку  с  отцом,  загородил
ему путь и раскинул руки:
   - Возьмите и меня!
   - Я же говорил тебе, Толя, что там очень большая глубина, - сказал Андрей
Михайлович.- И Алик будет на берегу, нельзя вам...
   - И я с ним! - крикнул Толя и прыгнул в от-кинувшуюся дверцу.
   Минут через двадцать автолёт остановился у берега, возле пустынных, диких
скал. Андрей Михай-лович перелез с этюдником в маленький, видимо  по-стоянно
стоящий здесь катерок и двинулся на нём в море.
   - Сегодня он  хочет  закончить  картину,  -  ска-зал  Алька,  -  положить
последние мазки, а это са-мое  трудное...  Отцу  кажется,  что  эта  картина
лучшая из всего, что он написал, и я всю ночь не мог  спать  и  хочу  первый
увидеть её!
   - Ну хорошо, тогда я отвернусь и посмотрю её после тебя...
   - Какой ты, Толька! - захохотал вдруг Алька и потряс Толю за плечи. -  Ну
что с тобой делать?! Нельзя же быть таким... Вместе увидим!
   Катер уходил всё дальше, уходил в открытое море, туда, где на морском дне
с незапамятных времён лежал непонятно каким образом сохранившийся эсминец  -
так когда-то назывались  довольно  большие  суда,  обшитые  толстой  бронёй,
вооружённые пушками и торпедными  аппаратами,  которые  предназначались  для
уничтожения людей, кораблей, самолётов и обстрела береговых укреплений. Этот
эсминец, судя по некоторым уцелевшим в архивах документам,  отважно  защищал
берега от кораблей и самолётов фашистской Германии и был потоплен.
   Алькин отец случайно обнаружил его во время поисков интересных  подводных
пейзажей. Эсминец готовились поднять, чтоб превратить в  музей,  и  художник
хотел написать его на морском дне.
   Толя оторвал глаза от бескрайнего моря и сказал:
   - Когда-то люди убивали друг друга... Не верится, что всё это было.
   - Было, но очень давно... - ответил Алька, глядя на уменьшающийся катерок
с отцом. - Сейчас он нырнёт к эсминцу в будет писать, пока хватит в баллонах
кислорода.
   - Слушай, Алька, - внезапно сказал Толя, - можно с тобой поговорить как с
другом?
   - А почему ж нет? Конечно.
   - Я знаю, тебе на Земле хорошо, и мне на ней хорошо... Но ведь нельзя  ни
на минуту забывать, что мы не одни во Вселенной, что есть  там  планеты,  на
которые ещё не ступала нога землянина, на которых всё не так, как у нас...
   - А я и не забываю, - едва успел вставить Алька. -  Нет  двух  одинаковых
планет,  но  ведь  на  Земле  и  даже  в  нашем  Сапфирном  работает  немало
консультантов оттуда по  обмену  межпланетным  опытом,  и  они  рассказывают
нам...
   - Мне мало этого! - Глаза Толи сверкнули.- Я сам хочу увидеть  тех,  кого
никто не видел, побывать там, где никто не был, почувствовать то, чего никто
не чувствовал!
   - Ого! - сказал Алька и прошёлся  вокруг  авто-лета,  раскидывая  туфлями
лёгкий, сыпучий, ещё прохладный песок, потом взял  свой  маленький  этюдник.
Однако он так и не открыл его, потому что  Толя  продолжал  этот  не  совсем
понятный ему разговор.
   - А тебе, значит, не хочется всего этого, да?
   - Почему не хочется? Очень хочется! Но ведь мы с тобой ещё не  готовы  ко
всему такому... И потом, Луна, например, мне уже порядком надоела!
   - Зачем Луна! А сколько есть планет! - задыхаясь, быстро заговорил  Толя.
- Представь себе, Планета Говорящих Деревьев:  они  всё  понимают,  любуются
звёздами и засыпают, а по утрам просыпаются и переговариваются с соседями  и
шепчутся с травой... Или вообрази: есть во Вселенной Планета  Красных  Птиц;
это очень умные, мыслящие птицы, и они создали  свою  высокоразвитую  птичью
цивилизацию...
   Алька весело засмеялся.
   - Ты что, не веришь? - спросил Толя. - Скажешь, не может такой быть?
   - Почему не верю? Наверно, есть планеты и необычней...
   - Да конечно же, есть! - обрадовался Толя. - Помнишь,  какие  ты  рисовал
мультфильмы - мой сценарий, твои рисунки - и мы показывали  их  во  дворе?..
Особенно здорово у тебя получился фильм о Планете Добрых Змей  и  о  Планете
Мужественных Кроликов... На  тех  планетах  можно  увидеть  такие  краски  и
перенести их на картины, что люди замрут от восхищения... Мы с тобой  должны
побывать там!
   Алька посмотрел на Толю тихо и удивлённо, потом осторожно заметил:
   - А кто ж  нас  пустит  туда?  Ведь  мы  ещё  дети.  Или  нам  специально
предоставят космический корабль для такого путешествия?
   "Предоставят! - хотел закричать Толя,-Держи  карман  шире!  Мы  сами  его
предоставим себе. Не надо только бояться, нельзя быть таким робким... Серёжа
с Петей сразу бы согласились! Сразу!" Но Толя не крикнул этого и не  раскрыл
перед Алькой своего секрета.
   - Я вижу, ты не хочешь, - грустно сказал Толя, - хотя  ты  и  художник  и
должен дерзать...
   - Хочу, но ведь нельзя же без взрослых!
   - Я и не знал, что ты такой робкий, нелюбопытный  и  терпеливый!  Боишься
всего, не решаешься... Вот мы сидим здесь, а твой папа  там,  в  глубине,  у
эсминца... Там сумрак, пузырьки воздуха, рыбёшки  и  -  безмолвный,  некогда
грозный корабль... Увидеть бы это! Я уверен,  что  и  мы  с  тобой  могли  б
нырнуть туда, и ничего б с нами не случилось... А ты, ты даже попросить  его
не решаешься...
   Толя вдруг почувствовал, как к  горлу  подступает  комок:  хотел  убедить
Альку, но только разжалобил себя. И Толя поспешно отвернулся от него и пошёл
к автостраде. Поднял руку, и  первый  же  красно-белый  автолёт  остановился
перед ним.
   Толя сел в него, и машина помчалась к городу.
   Ничего у него не получается  со  сбором  экипажа!  Не  так,  видно,  надо
предлагать и уговаривать...
   Теперь оставалась Леночка. С какой стороны подступиться к ней?
   Автолёт подвёз Толю к дому. Он вылез, взял себя в руки и пошёл к ней.
   Поднялся на лифте на её этаж, с бьющимся сердцем нажал у двери золотистую
кнопку - у каждого члена семьи была своя кнопка,  -  и  на  маленьком  щитке
зажёгся золотой огонёк. Это означало: входи, Леночка дома и ждёт тебя...
   Толя давно не был у неё. С тех самых пор, когда они год назад всем двором
ездили к старому чёрному Вулкану собирать камешки. Ребята босиком бродили  у
берега, и среди них, нагнувшись, по  щиколотку  в  воде,  -  Леночка.  Ветер
раскидывал её волосы, закрывал лицо, и она отводила их руками,  чтоб  видеть
усеянный галькой берег и синее море. Толя нашёл редкостный прозрачный агат с
волнистым дымчатым рисунком - даже с других планет редко  привозят  грузовые
звездолеты такие камешки! - и подбежал к девочке: "Лен, посмотри!" -  "Какой
прекрасный! - вскрикнула она. - Где ты его нашёл?  Как  же  тебе  везёт!"  -
"Возьми, возьми, если нравится..." Леночка благодарно  посмотрела  на  нето,
взяла агат мокрыми от морских брызг пальцами, покатала по  ладошке,  любуясь
им, и пошла дальше, тоненькая, лёгкая, с рвущимися на ветру волосами.
   Огонёк на щитке всё приглашал его войти, а Толя стоял, стоял и,  наконец,
глотнув воздуха, шагнул через порог.
   - А, Толя! Как я рада, что ты пришел! - Леночка  забегала,  запрыгала  по
комнате. - У  меня  счастье,  большущее  счастье!  Элька,  моя  подружка  по
балетной группе, сказала мне по  секрету,  что  наш  балетмейстер,  кажется,
остановился на мне, и я буду танцевать главную роль в спектакле!
   - П-ппоздравляю... - Толя проглотил слюну.- Я х-хотел спросить у тебя...
   -  Пожалуйста!  Спрашивай!  Хоть  тысячу  вопросов!  Как  всё   прекрасно
сложилось! Мне так нравится там! И огромная  сцена,  и  яркие  декорации,  и
музыка,.. И там так хорошо, так легко танцуется!
   Толя моргнул ресницами и уставился в её левое ухо.
   - Хочешь, покажу тебе на моих балеринах весь спектакль?
   Леночка кинулась к желтой коробке, стоявшей на полке:  в  ней  был  набор
маленьких  танцовщиц  с  электронно-кибернетическим   устройством,   и   они
выполняли множество сложных программ. Толя знал, что у  Леночки  было  много
разных наборов и она могла часами наблюдать работу  крошечных,  почти  живых
фигурок.
   - Лен, не надо... - пробормотал Толя.- А ты...
   - Что я? - Леночка  спрятала  коробку.  -  Ну  что  ты  хочешь  спросить?
Спрашивай! Смелей! Как всё удачно получилось!  Ну,  хочешь,  я  сама  сейчас
станцую тебе самое начало?
   - Не надо... Спасибо... Прости... Мне пора... Мне давно пора...
   Толя выбежал из комнаты.
   Колесникова он разыскал во дворе: тот возился в двигателе  своей  машины,
стоявшей у гаража, и лоб его был деловито хмур.
   - Как дела? - спросил он.
   - Никак.
   - Плохо, значит, говорил с ними. А я уж думал, ты... Мямлил, видно.
   - Да нет, не мямлил.
   - Слушай, Звездин, - сказал Колесников, - и это ты хочешь далеко улететь?
Туда летают люди с железными нервами. Придётся мне за это дело взяться.
   - А что ты им скажешь? - спросил Толя.
   - Сам не знаю ещё... Сегодня, говоришь, его отец заканчивает картину?
   - Да.
   - Я пошёл, всего! - Колесников отвернулся от Толи и, словно у  них  и  не
было тайного сговора о космическом полёте и они  даже  не  были  приятелями,
ушёл в гараж.

   Глава 6
   ТРЕТИЙ ЧЛЕН ЭКИПАЖА
   Между тем красного автолёта с нетерпением ждала  вся  Алькина  семья.  Из
окон его квартиры чуть не каждую минуту высовывались головы  его  братьев  и
сестер: вот-вот должен был приехать их отец вместе с Алькой.
   Через несколько минут дети художника шумной гурьбой высыпали из  подъезда
в ярких платьях и костюмчиках, с блестящими пуговками и лентами в волосах  и
стали бегать и прыгать во дворе, время от времени  посматривая  на  ворота..
Однако не только они поджидали художника. Видно,  многие  в  доме  узнали  о
скором приезде Андрея Михайловича и хотели увидеть его последнюю  работу;  и
дети, и бабушки, и дедушки - все, кто был не на работе, кучками толпились во
дворе, горячо обсуждая какие-то свои проблемы.
   Между группками ребят и взрослых одиноко расхаживал Колесников.
   Неожиданно смех и крики замерли:  во  двор  стремительно  влетел  красный
автолёт.
   Когда Толя выскочил из подъезда, автолёт обступили со всех сторон  жильцы
дома, и Андрей Михайлович с Алькой вылезли из него. Художник, увидев столько
народу, покачал головой и сказал Альке:
   -  Столпотворение!  Надо  б  и  другие  картины  показать,  а  не  только
последнюю.
   - Покажите, покажите! - раздались голоса.
   - Хоть на минутку!
   - На сколько угодно! - Художник с радостным удивлением оглядел жильцов. -
Аля, мчись домой, тащи... ну конечно, не самые худшие...
   Алька побежал домой и через несколько минут принёс большую стопку  картин
- тонких листов прочного лёгкого металла, на которых  художник,  как  и  его
знаменитый учитель Астров, писал вечными, несмываемыми и не  выгорающими  на
солнце красками. Андрей Михайлович ещё раз  оглядел  жильцов,  улыбнулся.  И
меткие чёрные глаза его, и  острая  неуступчивая  бородка,  и  даже  крупный
загорелый лоб в тонких морщинках - всё улыбалось в нём.

   Андрей Михайлович сказал:
   - Пожалуйста, только, умоляю вас, с последней картиной будьте  осторожней
- не просохла... Алик, расставь листы на скамейках и у деревьев...  Спасибо,
конечно, за  такую  встречу,  но  ничего  особенного,  уверяю  вас...  -  И,
смущённый таким неожиданным  интересом  соседей  к  своей  работе,  художник
быстро скрылся в подъезде.
   "Какой молодец, - подумал Толя, - такой и Альку пустил  бы,  если  б  тот
хорошенько  попросил,  не  только  в  глубину  моря,  но  и  в  любую  точку
Вселенной... Однако надо помочь Альке..."
   Толя взял из его рук несколько листов,  скреплённых  специальными  узкими
полосками, и пошёл через толпу к скамейкам; Алька же нырнул в машину и  -  с
сияющим лицом, осторожно держа ладонями за края, - понёс к деревьям  большой
лист,  сверкающий  ещё  не  высохшими,  густо  наложенными  красками.   Толя
расставил картины на скамейках, и Алька прислонил лист к стволу платана.
   Люди отхлынули от  картин,  чтоб  получше  рассмотреть  их  па  некотором
расстоянии, и почти тотчас послышались  возгласы  удивления.  И  чем  дольше
смотрели люди на картины, тем громче ахали,  тем  глубже  и  сосредоточенней
молчали. А кое-какие старушки, которым давно  перевалило  за  сто,  вытирали
глаза краешками платков.
   Был тут и Жора, он тоже смотрел на картины,  и  на  толстых,  добродушных
губах его блуждала улыбка, и относилась  она,  видно,  к  публике,  с  таким
вниманием разглядывавшей картины... Неужели ему не нравятся?
   Отойдя от Жоры, Толя встал около Альки и стал смотреть на картины.
   Он смотрел и не мог оторваться от них,  словно  они  втягивали  его,  как
омут, вбирали в себя, и ничего нельзя было поделать, чтоб не  поддаться  им,
не погрузиться в них, не смотреть на них...
   Особенно  поражала  последняя,  большая,  сегодня   законченная.   Сквозь
мерцающую зелень воды проступал завалившийся набок огромный эсминец, в слизи
и водорослях, свисавших с орудий, которые торчали из проклёпанных башен,  --
из  этих  орудий  когда-то  выпускали  особые  штуки  из  стали,  называемые
снарядами,  начинённые  взрывчатым  веществом.  Сейчас  по  этой   броне   в
колеблющемся сумраке  ползали,  подгибая  лучи,  морские  звёзды,  крабы,  и
грустно смотрела подводная мгла,  а  из  узких  щелей  в  надстройках  вверх
уходили длинные полосы света... Нет, это были не полосы - вглядись  получше!
- это были искажённые болью и страданием человеческие  лица,  лица  погибших
моряков, и столько в них было благородства и мужества, тоски  по  непрожитой
жизни, жалости к матерям и братьям... Лица погибших  моряков  чудились  и  в
низких, приплюснутых надстройках, и в дулах орудий, и  в  странно  изогнутых
морских звёздах и водорослях, и даже в самой мгле тяжёлой  воды,  пронзенной
тусклыми бликами; и она, эта вода, вся так и колыхалась,  так  и  светилась,
так и кричала этими лицами, этой  тяжёлой  зеленью  глубин,  этой  массивной
древней бронёй, этим острым носом  корабля,  из  отверстия  которого  торчал
трёхлапый, похожий на спрута якорь, этой вечной беззвучной тишиной...
   Толя с трудом оторвал глаза от этой  картины  и  перевёл  их  на  другую,
стоявшую рядом, - на ней прекрасными серебряными молниями плыли дельфины, на
третью - на ней  сверкали  в  чудесном  искромётном  танце  лёгкие,  изящные
ставридки, на четвёртую...
   И опять Толя вернулся глазами к картине с потопленным эсминцем. Возле неё
собрались почти все жильцы, и каждый хотел  подойти  поближе,  чтоб  получше
рассмотреть. Подошёл и Жора. Работая локтями, он стал неуклюже, но  довольно
настойчиво протискиваться к ней: видно,  и  его  в  конце  концов  разобрало
любопытство.
   А Толя всё смотрел на картину, смотрел...  И  вдруг  он  понял  -  и  его
прямо-таки обожгло оттого,  что  он  неожиданно  понял:  моряки  были  такие
храбрые, сражались до последнего, а он  даже  рот  раскрыть  боится,  боится
прямо сказать обо всём Альке.
   Толя вытянул его за руку из толпы,  отвёл  в  сторонку  и,  решив  ничего
больше не скрывать от него, в упор, немножко даже свирепо посмотрел в ясные,
добрые Алькины глаза и негромко сказал:
   - Алька, полетим с нами... Я прошу тебя... Ты нам очень, очень нужен...
   -  Туда?  -  Алька  поднял  вверх  глаза  и  улыбнулся  своим   худеньким
треугольным личиком.
   - Туда.
   - И есть на чём? - Глаза его понятливо и сочувственно светились.
   Толя кивнул и чуть не крикнул от радости и благодарности:
   - Ты не пожалеешь, Алька! Это будет прекрасный полёт! Ну, иди к  отцу.  О
подробностях чуть попозже...

   Глава 7
   ГДЕ ВЗЯТЬ ЧЕТВЁРТОГО И ПЯТОГО?
   Толя быстро подошёл к Колесникову и сказал:
   - Есть третий член экипажа. Колесников поморщился и ещё раз заметил,  что
Алька очень незавидный  космонавт,  однако  выбирать  не  приходится,  велел
действовать в том же духе и отошёл от Толи.
   Где же взять четвёртого и пятого? Они нужны были, как ещё раньше объяснил
ему Колесников, для того, чтоб соблюсти положенный  вес  звездолета  и  чтоб
можно было управлять им в полёте, меняясь: один сидит в рубке  управления  у
штурвала и клавишей, четверо отдыхают и развлекаются, потом принимает  вахту
второй, потом - третий, ну и так дальше...
   Толя пошёл домой. Когда он обедал, раздался телефонный звонок: Колесников
опять напомнил  ему,  что  он  должен  со  всей  присущей  ему  мягкостью  и
осторожностью во второй раз  поговорить  с  Леночкой:  может,  она  всё-таки
вступит в их экипаж...
   - Но она никуда не рвётся! -выдохнул в телефонную трубку Толя. - Она  так
счастлива,  что  её  выбрали  из  множества  девочек!  Не  нужны  ей  другие
планеты!..
   -  Ты  в  этом  уверен?  -  чуть  насмешливо  спросила   трубка   голосом
Колесникова.
   - Уверен, - сказал Толя не очень уверенно. - Не могу же я...
   - Слушай, - неожиданно прервал его Колесников, - а  ты  говорил  ей,  что
есть такие планеты, где девочки ходят  в  волшебных  платьях,  сотканных  из
тончайших нитей -  золотых,  серебряных  или  платиновых,  и  стоит  шепнуть
приказ, и такое платье, благодаря особому, микроскопическому, спрятанному  в
ткань кибернетическому устройству, меняет цвет и фасон  и  даже  само  может
автоматически надеваться и сниматься; и что на тех  планетах  столько  таких
платьев - входи в магазин и любое снимай с вешалки!
   - Не говорил, - признался Толя.- А что, есть планеты с такими платьями?
   - Должны быть! - слегка рассердился Колесников. - Если  не  говорил,  так
скажи... Для того и летим, чтоб найти такую планету.
   Говоря по совести, Толя хотел отправиться в полёт  совсем  не  для  того,
чтоб разыскать планету, где можно  получить  такое  волшебно-кибернетическое
платье из серебряной, золотой или  даже  платиновой  нитки.  Да  и  вряд  ли
Леночка согласится полететь только из-за таких платьев... Она не тряпичница!
   -  А  говорил  про  планету,  где  есть  волшебные  туфельки,   осыпанные
изумрудами и с алмазными каблучками? Что  есть  там  туфельки  с  крошечными
колесиками  и  моторчиком  в  каблуках;  стоит  сказать  им:  "Несите  меня,
туфельки!", они и понесут, и никакого транспорта не нужно.
   - А разве могут быть такие планеты, на которых  до  этого  додумались?  -
прямо-таки изумился Толя, но опять у него мелькнула мысль: вряд  ли  Леночка
захочет полететь из-за этих туфелек, пусть  и  волшебных;  Колесников  плохо
понимает Леночку, если так думает о ней...
   - А почему ж нет? Есть такие планеты! -  ответил  Колесников.  -  Техника
стала куда сильней и надёжней человека: не болеет, не ошибается и не требует
еды...
   - Да, но создал её человек? Что без него техника?
   - Ерунда! - возразил Колесников. - Она стала куда сложней, гибче,  тоньше
человека, она решает в минуту задачи, для  решения  которых  человеку  нужны
месяцы... И вообще, что ты завёл об этом? Я вижу, ты похож на Альку, каши  с
тобой не сваришь. Ни капли фантазии! А говорят ещё -  мечтатель...  Не  смог
поговорить как надо с Ленкой! Психологии не понимаешь, а  ещё  Звездин!  Сын
вице-президента! Видно, придётся мне и за это взяться...
   - Я... Я ещё раз попробую... - пообещал Толя,  услышал  в  трубке  частые
гудки и вздохнул.
   Что ж теперь делать? Дождаться,  когда  Леночка  придёт  с  репетиции,  и
фантазировать про разные такие планеты,  где  изобрели  невиданные  туфли  и
платья? Нет уж. Ни слова не скажет он ей об этом... Надо  сказать  о  чём-то
большом, важном, необычном...
   Толя вышел из квартиры и, не зная, что делать, стал расхаживать по двору.
Вот-вот должна была явиться Леночка. Но что  сказать  ей,  чтоб  согласилась
совсем добровольно, чтоб её по-настоящему потянуло посмотреть иные миры?..
   Думая об этом, Толя  пошёл  к  воротам  и  здесь  чуть  не  столкнулся  с
Леночкой.
   И едва узнал её. Она уже не летела, как обычно,  в  лёгких  туфельках  со
сверкающими синими камешками  на  пряжках,  а  просто  шла.  Камешки  на  её
туфельках были, но почему-то совсем не сверкали. И лицо слегка  припухло  от
слез, и волосы потряхивались не в такт её шагам, и плечи опустились.
   Толя оробело смотрел на неё и не посмел даже открыть рот, чтоб  спросить,
в чём дело.
   "Ну и день сегодня!" - думал он, шагая к Колесникову.
   - У неё что-то случилось, - сказал ему Толя,-  ни  на  кого  не  смотрит,
никому не улыбнётся...
   - Вот и надо развеселить её. Предложил бы  полететь  с  нами,  -  ответил
Колесников. - Скорость будет такая - дух захватит! Не до грусти будет...
   - Мне было жаль её, неловко и предлагать.
   - Жалостью делу не поможешь! - сказал Колесников. - Нам пора  улетать,  и
она должна быть с нами. Хорошо, я сам с ней поговорю...
   - Не надо, Колесников! ~ вдруг загорячился Толя. - Я ещё раз попробую...
   - Ладно, только не тяни. Завтра в десять утра я зайду к ней.
   Толя проснулся ни свет ни заря, вышел во двор, уселся на скамейку и  стал
потихоньку  посматривать  на  окно  Леночки.  Прошёл  час,  однако  она   не
появлялась в нём, не напевала, не расчёсывала волосы.
   Минут через тридцать должен был появиться у неё Колесников, и тогда  Толя
набрался  храбрости  и  громко  позвал  Леночку.  Она  выглянула  из   окна,
непричёсанная, грустная.
   - Спустись на минутку! - попросил Толя. - Или я к тебе забегу.
   - Ладно.
   Забыв, что в доме есть лифт, Толя помчался вверх по  лестнице,  нажал  на
золотую кнопку возле её двери и вошёл.
   Леночка сидела у маленького столика и смотрела в угол. Толя уставился  на
неё и не знал, с чего начать. Чтоб успокоить  себя,  он  присел  на  упругий
диванчик и, моргая, стал усиленно искать нужные слова.
   - Лен, - сказал он, - Лен... Пошли на улицу, к морю... И ребят позовём...
Искупаемся...
   - Не хочу я к морю!.. Ничего я не хочу... И  в  этом  спектакле  не  буду
участвовать! - Из её больших синих глаз неожиданно брызнули слезы.
   У Толи перехватило дыхание.
   - Почему?
   - Другую выбрали на главную роль, другую, а не меня... А мне так хотелось
выступить. Моя мама говорит, что ничего страшного не случилось, что не нужно
спешить и рваться на главную роль, что...
   Леночка опять заплакала.
   - Ну не надо, Лен... Правильно  говорит  мама...  Сегодня  та  девочка  в
главной роли, завтра - ты... А вообще-то насчёт родителей... Хорошие  они  и
желают нам только добра, но я иногда обижаюсь на  них...  Не  пускают,  куда
хочу, считают, что я ничего не умею,  мало  что  понимаю  и  должен  покорно
ждать, пока вырасту. А я не хочу ждать! Я хочу сейчас всё видеть, всё знать!
Я, например, скоро улетаю в далёкое космическое путешествие: увижу  планеты,
где всё так непривычно, неожиданно,  ослепительно!  Где  живут  совсем  иные
разумные существа, совсем иные животные и  растения  и  у  мыслящих  существ
совсем иные мечты...
   В глазах Леночки зажглись удивление и зависть:
   - А меня бы ты не взял с собой? Толя задумался и угрюмо сказал:
   - Но этот полёт рискованный... Леночка мгновенно вскочила с кресла:
   - Меня ничто не пугает!
   - И там может  не  оказаться  таких  планет,  на  которые  ты  хотела  бы
попасть...
   - Окажутся! Я слышала, что... В это время дверь комнаты  распахнулась,  и
на пороге появился Колесников.
   - Ну как тут у вас дела? - спросил он, поглядывая на Толю.
   - Леночка, кажется, хочет лететь...

   Глава 8
   СРОЧНО НУЖЕН БАЛЛАСТ
   Когда Леночка захотела  присоединиться  к  ним  и  осталось  только  одно
свободное место, Колесников сказал, что "Звездолёт-100" может взлететь и без
пятого члена экипажа. Он сказал это, когда все по его просьбе  собрались  на
следующий день на скамейке бульвара Открытий, неподалёку от их дома.
   - А корабль не будет  слишком  лёгким?-  спро-сил  Толя.  -  Не  случится
авария?
   - Вместо пятого члена экипажа, - пояснил Колесников, -  возьмём  балласт:
каждый захватит с собой по десяти килограммов каких-нибудь вещей, только  не
очень объёмных...
   - Книги! -выпалил Толя, но тут же спохватился: -  А  может,  лучше  взять
добавочное топливо?
   - Тише! -  попросил  его  Колесников.  -  Спокойней!  Всё,  что  касается
технического оснащения и питания звездолёта, я беру на себя; я уже изготовил
второй ключ от корабля и точно высчитал, когда его заправят топливом,  пищей
и всем необходимым и он будет готов к полёту, и вот здесь-то  мы  с  вами...
Ну, в общем, понимаете... Это будет завтра вечером... Итак, берите  с  собой
груз.
   - Я захвачу побольше красок и листов для живописи; вот  попишу  там,  вот
порисую! - обрадовался Алька, и Колесников не возразил ему.
   - И я постараюсь ничего не забыть, - улыбнулась Леночка. - Ой,  смотрите,
Обжора!
   И правда, возле низкой ограды бульвара медленно  прошёл  Жора;  одно  ухо
его,  как  радиолокатор,  было  чутко  направлено  на  ребят,  и  оба  глаза
насторожённо косились на их скамейку.  Когда  он  проходил  возле  них,  все
умолкли: не хватало того, чтоб он пронюхал об их завтрашнем рейсе!  По  лицу
Жоры, несчастному и унылому, было видно, что ему страшно хочется подсесть  к
ребятам и узнать, о чём они секретничают. Но у  них  были  такие  замкнутые,
отчуждённые лица, что сразу было  видно:  они  не  испытывают  ни  малейшего
желания подпустить его к себе даже на пять шагов...
   Наконец Жора не вытерпел и спросил:
   - Ребята, можно мне к вам?
   -.Ни в коем случае! - сказал Колесников. - Чтоб и  духу  твоего  не  было
здесь! Даю тебе минуту и пятнадцать секунд.
   Жора жалобно посмотрел на Леночку. Однако Леночка даже не подняла на него
глаз, и тогда Жора-Обжора отпрянул  от  них,  чтоб  уложиться  в  отпущенное
Колесниковым время.
   Впрочем, ребята и сами оставались  на  этой  скамейке  не  больше  десяти
минут; Колесников сжато и точно дал каждому задание  -  что  захватить,  что
написать в оставленной на  столе  записке,  в  какое  время  выйти  из  дому
незаметно  и  порознь,  где  встретиться,  какой   дорогой   добираться   до
космодрома, ну, и тому подобное. На себя он взял самое трудное: принести  из
магазина детские космические скафандры и особые комбинезоны для  высадки  на
планеты и другое необходимое в полёте оборудование.
   - Мальчики, - сказала Леночка,  перед  тем  как  Колесников  разрешил  им
разойтись, - а если я не донесу своего чемодана?
   - Я тебе помогу! - отозвался Толя, на полсекунды опередив Альку,  который
произнёс точно те же слова.
   - Никакой помощи, - проговорил Колесников. - Идти по  одному.  Иначе  нас
могут обнаружить.
   - Что ж мне делать? - со вздохом спросила Леночка.
   - Выбрось что-нибудь из чемодана, - был ответ: при всех  Колесников  и  с
ней разговаривал сурово. - Всё. Расходимся тоже по одному... Строго  держать
язык за зубами! Встретимся завтра в  двадцать  один  ноль-ноль  возле  музея
художника Астрова...
   Алька  вышел  в  сумерках  и  старался  держать  себя  так,  как   сказал
Колесников: не вращал по сторонам головой, ни с кем из встречных во дворе не
заговаривал и на вопросы, куда это он отправляется, беззаботно отвечал:  "Да
тут в одно местечко поблизости, скоро вернусь..."
   Для каждого из членов экипажа Колесников придумал ответ.
   И хотя Алька не  вращал  головой,  но  все-таки  успел  заметить,  как  с
промежутком  в  две-три  секунды  из  соседнего  подъезда  выскочил  Толя  с
чемоданом из следующего - Леночка, и несла она в руках такой чемоданище, что
Альке стало страшно: не дотащит его и полёт не состоится!..
   Однако вёл себя Алька в точности так, как сказал Колесников, и так же вёл
себя Толя: никто из них не кинулся на помощь девочке. Ребята, как незнакомые
друг другу, быстро удалялись в сторону ворот. Первым нёсся Толя,  за  ним  -
Алька. И когда Алька, немножко нарушая  правила  побега,  на  какую-то  долю
секунды кинул прощальный взгляд на родной двор с платанами и жёлтой будкой с
двумя роботами, он увидел прячущегося за деревом Жору.
   - Куда ты с таким чемоданищем, Лен? - спросил он, подбежав к  девочке,  и
Алька подумал: вряд ли они теперь оторвутся от Земли и взлетят.
   - А тебе что? Иду куда хочу! - ответила Леночка, и ответила совсем не  по
правилам, потому что по правилам,  разработанным  Колесниковым,  она  должна
была сказать встречному: "Я к бабушке на два дня".
   - Леночка! - увязался  за  ней  Жора-Обжора.-  Разреши  мне  помочь...  Я
запросто донесу твой чемоданище!
   - Не разрешаю!
   Оставаться у ворот было опасно, и Алька быстрым шагом пошёл дальше и  тут
же наткнулся на Толю, который, оказывается, тоже всё видел и слышал.
   Ребята прошли вперёд и  услышали  сзади  топот  Леночкиных  ног  и  голос
Обжоры.
   - Но куда ты? Куда? - выспрашивал он.
   - Там тебе никогда не бывать! -  уже  совсем  безрассудно,  вопреки  всем
правилам, расхвасталась Леночка. - Там прекрасно! Ослепительно!  Туда  таких
не берут!
   - Каких?- сильно  стуча  ногами,  спрашивал  Жора,  и  голос  его  звучал
довольно жалобно. - Каких туда не берут?
   - Туда берут таких, кто...
   - Я исправлюсь... Возьми меня!
   - И не думай! Нельзя! - непреклонно отвечала Леночка. -  Уйди,  а  не  то
сейчас Колесников увидит тебя!
   Алька с Толей прямо-таки зажмурились  от  страха:  она  забыла  обо  всех
предупреждениях и почти выдала их!
   - Значит, и он с тобой? И он? И он? - замирающим голосом спросил Обжора.
   - Да! - твердо ответила Леночка. - И не дёргай за чемодан, я и  так  едва
тащу!
   - Давай же  его  мне!  Сколько  можно  просить!  И  ребята,  обернувшись,
увидели, как Жора выхватил из рук Леночки чемодан, водрузил на правое  плечо
и такими шагами кинулся вперёд, что Леночка едва успевала за ним, а Алька  с
Толей побежали изо всех силёнок, чтоб он не догнал их.
   Вот наконец и большое стеклянное здание музея Астрова и Колесников с туго
набитым мешком возле него.
   - Что это? - Колесников каким-то образом разглядел во тьме Леночку  с  её
носильщиком. - Как вы допустили это!
   - А что мы могли сделать?- стал оправдываться Толя. - По правилам...


   Колесников опустил мешок, бросился  навстречу  приближающимся  голосам  -
оттуда донёсся шум возни- и вынырнул из темноты: в одной руке он  легко  нёс
громадный чемодан, другой - вёл Леночку.
   - Быстро! - сказал он. - Быстро! А сзади с криком бежал Жора:
   - Леночка, куда ты? Ребята, и я с вами! Огромными шагами,  можно  сказать
бегом, мчались ребята по  Марсовой  улице,  а  за  ними  катился  его  крик.
Прохожие то  и  дело  останавливались  и  удивлённо  глядели  на  бегущих  с
чемоданами. Колесников тащил на одном плече мешок и по-прежнему вёл за  руку
Леночку, Толя, обливаясь потом, нёс её и свой чемоданы, а рядом бежал  Алька
и, как заведённый, просил дать и ему понести Леночкин чемодан.
   А за ними гнался Жора-Обжора и упрашивал взять его с собой.
   - Что ж нам делать? Как мы сядем незаметно в звездолёт? - спросил Алька.
   - А кто виноват? - совсем рассердился  Колесников.  -  Есть  один  способ
избавиться от него... Ленка, скажи ему что-нибудь крепкое.
   - Что? - моргнула ресницами Леночка.
   - Что-нибудь такое, чтоб он не шумел, не гнался за тобой, не выдавал нас,
не...
   - А что сказать? Я уже многое говорила ему...
   - Ну, если ты не знаешь, - ответил Колесников, - остаётся самое плохое...
   - Что,  не  полетим?  -  прямо-таки  всполошился  Толя.  -  Нет-нет,  это
невозможно!
   - Считайте, что свой балласт вы взяли напрасно, - сказал Колесников уже у
самого космопорта, видя, что Жора не отстаёт. - Сейчас услышат его и...
   Колесников попросил Леночку привести к  ним  Жору  при  условии,  что  он
немедленно замолчит.
   - Скажи, что мы возьмём его с собой. -  Колесников  покрутил  на  длинной
цепочке узкий серебристый ключ, сделанный в виде рыбки, - длинной он  сделал
цепочку для того, чтоб носить ключ на шее, иначе его легко потерять.
   Леночка бросилась назад и привела Жору,  тихого  и  довольного,  готового
слушаться и подчиняться.
   Легко и быстро прошли они возле Алькиного  дедушки,  дежурившего  в  этот
день на космодроме. Он кивнул  им.  Никто  из  других  служащих  не  обратил
внимания на ребят, и они быстро зашагали по бетонированному полю.  Пока  они
шли, вверх взлетело несколько кораблей, оставляя за собой огненные хвосты  -
то красные, то голубые, то фиолетовые...
   - А куда вы, ребята? - спросил Жора, когда  они  подошли  к  тёмно-синему
остроносому кораблю.
   - Туда. - Колесников кивнул на небо, шагнул на трапик, вставил куда-то  в
дверцу люка ключ, открыл, пропустил в корабль Жору-Обжору, и тот,  простучав
ногами по трапу, исчез внутри звездолёта.
   И оттуда донёсся его голос:
   - А зачем вы летите, ребята?
   - Некогда сейчас объяснять, в полёте  узнаешь!  -  ответил  Колесников  и
посмотрел на трёх членов экипажа.  -  А  теперь  вытряхивайте  из  чемоданов
лишний балласт, у нас теперь живой балласт есть!

   Глава 9
   СТАРТ
   Алька открыл свой чемодан и, вздохнув, стал выбрасывать  прямо  на  бетон
лишние ботинки, рубахи  и  несколько  больших  плоских  камней  с  красивыми
прожилками. Толя последовал его примеру, но не так быстро и  решительно:  он
принялся выкладывать из своего чемодана кое-какие толстые книги. Колес-ников
приподымал каждый чемодан, прикидывал на вес и кивал: теперь сойдет...  Одна
Девочка так и не коснулась своего чемодана. Она неподвижно стояла  над  ним,
склонив голову.
   - Лена, даю тебе минуту" - сказал Колесников. - Через три  минуты  старт,
Выбрасывай лишнее...
   - У  меня  нет  ничего  лишнего...  -  Алька,  помоги  ей,  -  проговррил
Колесников. Алька кинулся к её чемодану и раскрыл его. Чемодан  был  туго  в
очень  аккуратно   набит   всевозможными,   сверкавшими   в   лучах   яркого
электрического света платьями, кофтами, свернутыми лентами, туфлями и...  и,
конечно-же, разноцветными пластмассовыми коробками: в них  были  её  любимые
игрушки-роботы!
   - Леночка, нужно что-то вынуть, - сказал Алька. - Нужно. Что выгружать  в
первую очередь?
   - Платья и туфли... - ответила Леночка.
   - Но они ведь ничего не  весят!  -  крикнул  Алька.  -  А  коробки  очень
тяжёлые.
   - Толя, проводи её наверх! - сказал Колесников. - И  поторопитесь!  Через
две минуты взлёт...
   Леночка молча ступила к люку и полезла по  узкому  трапу  вверх,  а  Толя
двинулся следом, отставая от неё на две ступеньки и держа на  всякий  случай
перед собой руки, чтоб она, оступившись, не упала.
   - Проследи, чтоб  все  разошлись  по  отсекам,  привязались  и  соблюдали
хладнокровие!-раздалось за Толиной спиной, и  тотчас  он  услышал  за  собой
громкий  стук  коробок:  Колесников  торопливо  выбрасывал  из   Леночкиного
чемодана все, что считал лишним.
   Потом сзади что-то щелкнуло -  наверно,  закрылась  дверь,  -  Колесников
крикнул: "В темпе!" - и Толя, поднявшись за Леночкой по  трапу,  очутился  в
узком коротком коридоре с плотно закрытыми белыми дверями.  И  увидел  возле
одной из них Жору с расширенными от недоумения глазами.
   - А-а-а... взрослые тут есть? - с трудом выдавил он из себя, не  двигаясь
с места.
   - А ты кто - младенец? Несмышлёныш? Иди  в  отсек  и  привяжись!  -  Толя
подтолкнул Жору в  ближайший  отсек,  в  другой  проводил  Леночку  и  помог
привязаться.
   Не успели ребята разойтись по крошечным отсекам, как по коридору пробежал
Колесников, и через секунду заревели где-то внизу двигатели.
   Звездолет вздрогнул, из  динамика  раздался  громкий  голос  Колесникова:
"Взлёт!", и вслед за тем корабль плавно качнулся, оторвался от бетонных плит
и почти вертикально ушел в небо.
   - Ур-ра! - послышался из динамика ликующий голос Колесникова.
   Толя огляделся. В его отсеке была узкая подвесная койка, вмонтированные в
стенку экран и столик с пустой, прикрепленной  к  нему  вазочкой,  маленькое
уютное креслице, привинченное к полу, дверцы в стенке - наверно, шкафчики  -
и большой продол-говатый  иллюминатор,  в  котором  был  виден  стремительно
удаляющийся, проваливающийся вниз, сверкающий огнями родной город  Сапфирный
с  его  знаменитой  Сапфировой  бухтой,  окаймлённой  золотыми  пляжами,   с
развалинами древней крепости, с бульварами, садами и проспектами...
   Звездолёт шел вверх, шёл легко, без толчков.  Толя  расстегнул  ремень  и
выглянул в коридор. Он был луст. Только  сейчас  Толя  заметил,  что  внутри
корабль красив, как и снаружи: строг, ровно  освещён  мягким  светом;  глаза
ласкала матовая белизна стен и  потолка.  Держась  за  стенки.  Толя  прошел
вперёд и очутился в маленьком салоне. Салон буквально ослепил его  в  первое
мгновение красотой узорчатого пластика  стен,  большим  светящимся  экраном,
разноцветной обивкой пяти кресел и необычной картиной в тонкой тёмно-зелёной
рамке: среди таинственного леса водорослей толчками плывёт  ярко-серебристая
медуза. Уж не Алькин ли отец написал её? В одной  из  стен  была  прозрачная
дверь,  за  ней  находилась  рубка  управления:   перед   огромным   носовым
иллюминатором на вращающемся пилотском кресле,  сильно  подвинченном  вверх,
сидел Колесников с белым штурвалом в руках  -  весь  нацеленный,  собранный,
внимательный, и  перед  ним  на  светлом  щитке  виднелись  десятки  кнопок,
клавишей, переключателей, приборов  с  двигающимися  стрелками,  с  горящими
глазками лампочек; сбоку светился ещё один экран и висела звёздная карта,  а
на полочке рядом лежали какие-то книги -возможно, справочники и  космические
лоции, которые могли понадобиться в полёте. Толя отодвинул дверь в рубку.
   - Как самочувствие? - спросил Колесников, не оборачиваясь. -  Как  Ленка?
Узнай. Толя постучал в дверь №1. Ему никто не ответил, он  потянул  дверь  в
сторону и очутился в отсеке.  Леночка  сидела  в  жёлтом  креслице,  грустно
смотрела в лежащий перед ней на полу раскрытый и на две  трети  опустошённый
чемодан.
   - Ну что ты, Лен! - сказал Толя. - Зачем тебе в полёте игрушки? Нам будет
не до них... Вот когда вернёмся...
   - Одного Рыжего лисёнка оставил!.. Он всегда даёт мне хорошие советы,  но
ведь... ведь...
   - Лена... Иначе нельзя было, мы б не взлетели из-за такого груза... Кто ж
думал, что придётся взять и Жору?
   У неё от возмущения даже высохли слезы.
   - Если б он не побежал за нами, ничего б не надо было выбрасывать...
   В это время изо всех динамиков  звездолёта,  в  каждом  отсеке,  раздался
такой спокойный, твёрдый и уверенный голос, что  Толя  с  Леночкой  невольно
притихли.
   - Говорит  космопорт  Сапфирного!  -  звучал  голос.  -  "Звездолёт-100",
измените свой курс и вернитесь назад. Вы слышите нас? Вы  можете  сбиться  с
пути, заблудиться во Вселенной, столкнуться с другими кораблями...
   - Не столкнёмся, не заблудимся на таком  корабле!  -  бросил  в  микрофон
Колесников.
   - Полёт без разрешения запрещается! - продолжал  голос.  Слышимость  была
прекрасная: двигатели работали почти бесшумно.
   - Не беспокойтесь, всё будет в порядке! - ответил Колесников, и его голос
тоже вылетел изо всех динамиков.
   - Вы не прошли  медосмотра  и  спецподготовки,  необходимых  при  дальних
полётах! -  по-прежнему  настаивал  голос.  -  А  главное,  вы  не  достигли
возраста, когда допускается самостоятельный полёт...
   - А мы докажем, что имеем право па полёт!  -  прямо-таки  захлебнулся  от
переполнивших его радостных чувств Колесников, и Толя представил на миг  его
счастливое, самоуверенное лицо. - Корабль-то отличный!

   Глава 10
   ПРОЩАЙ, ЗЕМЛЯ!
   Неожиданно в динамиках что-то щёлкнуло, и голос  с  Земли  оборвался.  Но
минуты через три в дверь отсека постучали, Леночка крикнула: "Войдите!"- и в
дверь просунулась Алькина голова.
   - Ребята, - сказал он прыгающими губами, -  идёмте  в  салон,  там  Артём
Колесников...
   - Откуда он здесь? - испугался Толя. Они  вошли  в  салон  и  увидели  на
большом светящемся экране лицо всемирно известного пилота. Он смотрел па них
совсем не сурово, не гневно, он даже вроде бы улыбался.
   - Эй, племянник! - сказал он. - Как там у тебя дела?
   - Нормально! - отозвался из рубки Колесников:  он  тоже  видел  на  своём
небольшом телеэкране дядю Артёма.
   - Внимательно следишь за приборами? - Лицо пилота пристально смотрело  на
ребят.
   - Слежу! Не беспокойтесь. Здесь полная автоматика!
   - Полная, да не совсем... Вижу, ты плохо слушал меня и  не  всё  понял...
Итак, вы решили тайком, под покровом ночи, улететь на "Звездолёте-100"...
   - Решили! - подтвердил Колесников.- Я  рождён  для  скорости  не  на  сто
километров в час, а на тысячу, на две, на три и четыре, на сто тысяч!
   - Если б я знал, что ты безнадёжный хвастун и способен на такое, - сказал
дядя Артём, - не позвал бы тебя тогда на  этот  звездолёт  и  ничего  бы  не
показал на нём, и вообще...
   - Не уговаривайте - не вернёмся! - ответил Колесников.
   Лицо  пилота  исчезло,  и  на  экране   появилось   служебное   помещение
космопорта.
   - Ребята, вы улетаете без Планетного справочника, - сказал  начальник,  -
его нет на корабле; в  этом  справочнике  даны  краткие  сведения  обо  всех
известных нам обитаемых и необитаемых планетах;  не  зная  их,  садиться  на
планеты рискованно, потому что...
   -  Как-нибудь  сядем!  -  ответил  Колесников.-  На  корабле  есть  книга
поважнее,  книга  ярко-красного  цвета,  в   ней   описаны   все   возможные
непредвиденные неполадки в "Звездолёте-100" и советы, как  их  устранить,  -
мне дядя Артём говорил... И ещё есть на корабле автомат,  разрешающий  выход
наружу...
   - Ребята! - строго сказал начальник космопорта. - Если вы  сейчас  же  не
измените курс и не вернётесь в Сапфирный, мы  будем  вынуждены  вернуть  вас
магнитным арканом или даже выслать на перехват специальные звездолёты.
   - Не беспокойтесь за  нас,  мы  справимся!  Колесников,  очевидно,  нажал
какую-то кнопку, потому что телеэкран неожиданно погас.
   В салоне стало необыкновенно тихо, и в  этой  тишине  послышался  робкий,
сдавленный голос Жоры:
   - Что ж с нами будет? Ведь они же... Они же предупредили...  Ой-ёй-ёй!  И
без справочника...
   - Всё будет  нормально!  -  сказал  Толя  и  вспомнил,  как  Жора  иногда
подтрунивал над ним на Земле. - Не хнычь! Тебе это не к лицу...
   - А скоро мы вернёмся? Скоро? - Жора с  надеждой  посмотрел  на  Леночку,
потом на Альку.
   - Там видно будет, - ответил Толя.
   - Что, не очень скоро? Вы... вы что, правда? - спросил Жора. - Я  ведь  и
дома никому не сказал, что улетаю...
   - И мы не сказали, - ответил Алька. - Только записки оставили.
   - А что мы будем здесь есть? - неожиданно спросил  Жора.  -  Тут  имеется
какая-нибудь пища?
   Толя, признаться, ни разу об этом не подумал: еда мало интересовала  его,
и он неуверенно сказал:
   - Должна быть...
   И тут из динамика, висевшего в салоне, раздался громкий и радостный голос
Колесникова:
   - Кому нечего делать, смотрите на  Землю,  она  сейчас  хорошо  видна.  В
салоне под картиной есть окуляр электронно-оптического устройства.
   Алька первый сорвался с места, нашёл в стенке, возле  откидного  столика,
приборчик с закрытым окуляром, нажал белую клавишу под ним, прильнул  глазом
к открывшемуся отверстию  и  увидел  вдали  Землю  -  небольшую,  с  яблоко,
плывущую  в  густой  темноте  космического  пространства,  с  одной  стороны
освещённую солнцем. Он видел её, удивительно похожую на уменьшенный школьный
глобус со всеми его материками и океанами, видел её и не верил  себе.  Земля
тускло мерцала в серебристом свете, и на ней явственно был заметен  с  малых
лет знакомый контур Африки,  пересечённый  волокнами  облаков  Мадагаскар  и
тускло-белая шапка Южного полюса...
   Отсюда, с корабля,  Земля  казалась  совершенно  необитаемой,  нежилой  и
очень-очень красивой.
   - Дай и мне  посмотреть!  -  попросила  Леночка,  и  Алька  оторвался  от
окуляра.
   - И я хочу, и я! - заёрзал, засуетился Жора и оттолкнул Альку,  приставил
глаз и долго с тоской смотрел  на  удаляющуюся  Землю,  потом  встал,  вытер
рукавом лоб и тяжело вздохнул: - Исчезла... Пропала...  Но  видно  больше...
Прощай!

   Глава 11
   УРР-РРА!
   Звездолёт уходил от Земли; притяжение её все уменьшалось; её уже почти не
было видно - такой она стала маленькой и тёмной.
   Немного освоясь, привыкнув к лёгкому скользящему свисту  корабля,  сидели
четверо в салоне перед погасшим телеэкраном. А рядом с ними,  за  прозрачной
дверью, восседал у пульта управления Колесников и уводил  их  звездолёт  всё
дальше от Земли.
   Неожиданно плавное движение корабля прекратилось. Он  пошёл  медленней  и
стал отклоняться носом то вправо, то влево.
   - Что это? - спросил Жора. - Двигатели не исправны?
   - Всё в  порядке!  -  заверил  из  рубки  Колесников.  -  Земля  пытается
притянуть нас к себе магнитным арканом. Ничего у них не получится!
   - Но они вышлют в погоню специальные звездолёты! -  сказал  Жора.  -  Они
повернут нас к Земле!
   - Так  я  и  дамся  им!  Нет  корабля  быстроходней  "Звездолёта-100"!  -
донеслось из рубки.
   Звездолёт продолжало бросать из стороны в сторону, рёв и свист двигателей
усилился: видно, чтоб преодолеть сопротивление  и  силу  магнитного  аркана,
Колесникову приходилось гнать больше топлива в двигатели.
   Толя напрягся в ожидании.
   Глаза у  Альки  и  Леночки  были  тревожные,  и  сидели  они  неподвижно,
скованно. Лишь в глазках Жоры-Обжоры светилась надежда и радость: он мечтал,
чтоб их поскорее захлестнул магнитный аркан,  пересилил  мощь  двигателей  и
повернул звездолёт к Земле.
   Разве мог Жора подумать сегодняшним вечером, карауля у  платана  Леночку,
что всё так кончится. Земля! Прекрасная, добрая, уютная Земля! На  ней  было
так спокойно, радостно, безопасно...
   Вдруг  звездолёт  затрясло,  забило.  Скорость  резко   упала.   Вот   он
остановился,  клюнул  носом,  упал  набок...  Ребята  затаились,  сжались  в
комочки. Но больше всех испугался  Жора:  вот-вот,  подумал  он,  произойдёт
авария и все погибнут. Ребята готовились к полёту, знали,  на  что  идут,  а
ему-то из-за чего рисковать?
   Какое-то время, сбившись с  курса,  звездолёт  летел  наклонно,  а  потом
помчался в обратном направлении - вниз, туда, откуда только что стартовал...
   Толя ахнул: вернули?
   Колесников, вскочив  с  пилотского  кресла,  метался  по  рубке  -  возле
штурвала,  возле  сигнальных  лампочек  и  кнопок,  возле  окуляра   второго
оптического устройства... Вбежал в  салон  и,  возбуждённо  крикнув:  "Земля
включила   на   звездолёте   неизвестный   мне    автоматический    механизм
возвращения!",  бросился  назад,  лихорадочно  стал  перебирать   на   полке
инструкции  и  какие-то  толстые  технические   справочники,   листать   их,
разглядывать надписи над кнопками...
   Звездолёт со всё возрастающей скоростью мчался к Земле.
   Ребята замерли. Колесников опять выскочил  в  салон  и  сердито  закричал
Толе, точно он был виновен во всём:
   - В библиотеку! Неси ярко-красную книгу!.. Отсек № б... Живо!
   Толя кинулся в коридор, влетел  в  небольшой  отсек  со  столиком,  двумя
креслицами и полками, тесно уставленными разноцветными книгами, сразу увидел
маленькую книгу со светившейся, как сигнал опасности, обложкой,  схватил  и,
прижав к груди, бросился в рубку.
   Колесников стал с бешеной  скоростью  листать  её,  читать,  разглядывать
чертежи и схемы. При этом  тонкие  губы  его  вздрагивали  от  нетерпения  и
напряжения.
   Жора уже не мог - или не считал нужным? - скрывать свою радость: толстое,
кругловатое лицо его стало совсем как арбуз.
   - Доволен? Идёшь против всех? - спросил Алька.
   - Сами виноваты! Я ведь у вас как пленник, как заложник.
   - А кто бежал за нами  и  умолял  взять  с  собой?  Пока  Жора  с  Алькой
препирались, Колесников что-то нашёл в ярко-красной книге, прыгнул к  пульту
управления, нажал в правом углу какую-то светящуюся синюю кнопку, и почти  в
ту же долю секунды звездолет  круто  изменил  направление  и  со  скользящим
стремительным свистом пошёл вверх прежним курсом...
   - Урр-рра! - закричал Колесников, и Толя с Леночкой и  Алькой  поддержали
его.
   Там, в рубке,  перед  носовым  иллюминатором,  в  окружении  циферблатов,
клавишей, светящихся лампочек и переключателей, Колесников до неузнаваемости
преобразился: с  его  лица  исчезло  выражение  сухости  и  превосходства  и
появилось выражение одержимости, азарта, вдохновения...
   Внезапно  из  динамика  опять   раздался   спокойный   голос   начальника
космодрома:
   - Ну что ж, не хотите - не будем  больше  вам  препятствовать...  Летите!
Только уговор: не ссорить-ся, не трусить и смотреть в оба. И  ещё  вот  что:
никогда не выключайте энергосистему корабля... Запомнили? Счастливого пути!
   Однако Толя почувствовал не облегчение, а беспокойство:
   - Странно... Выходит, разрешили?
   Часа через три Колесников вышел к ним, усталый до изнеможения, и  ровным,
чётким голосом сказал:
   - Всё! Оторвались... Спасибо, Толька, за помощь.
   - Не за что, - ответил Толя, -  дядю  Артёма  поблагодари  и  начальника,
пожелавшего счастливо-го пути...  -  И  блестящими,  совершенно  влюблёнными
глазами Толя посмотрел па Колесникова. Кто же знал, кто  же  думал,  что  он
окажется таким?!
   - Звездолёт летит автоматически, - объяснил  Колесников,  присаживаясь  в
кресло.-И мы теперь  можем  спокойно  разместиться  по  отсекам,  установить
график  дежурств  в  рубке   управления   и   поужинать...   Предлагаю   вам
расположиться по отсекам так, - начальственным голосом продолжал Колесников.
- В отсеке №1, самом близком к рубке, буду я, Колесников; в отсеке № 2 будет
жить Толя Звез-дин, который будет моей правой рукой и может понадобиться мне
в любую минуту; в отсеке № 3, как самом тихом, разместится Елена Снежинкина;
отсек № 4 предоставляется Александру Горячеву;  отсек  №  5  будет  временно
занимать Обжора...
   - У меня есть имя и фамилия! - обиделся Жора и поглядел на Леночку.  -  Я
что, хуже других?
   - А есть ты сейчас хочешь? - спросил Колесников.
   - Ну хочу, а что?
   - А то, что раз хочешь, не обижайся, что я тебя так назвал... Никто  ведь
ещё, кроме тебя, не хочет есть в такой момент, правда?
   Толя бесшумно проглотил слюну, но промолчал.
   Жора надулся и помрачнел.
   - Итак, Обжора  будет  временно  занимать  отсек  №  5,  он  находится  у
двигателей; у Обжоры здоровый сон, и шум их не повредит ему.
   Леночка тихонько хмыкнула, а Толя подумал, что Колесников стал ещё больше
задаваться. Больше, чем на Земле.
   - Занимайте свои отсеки, переносите туда вещи и через десять минут  сюда,
на ужин...

   Глава 12
   КОСМИЧЕСКИЙ УЖИН
   Толя помог Леночке перетащить чемодан из первого  отсека  в  третий,  сам
занял отсек № 2 и пошёл в салон. Там уже сидели  вокруг  низенького  столика
все, кроме Леночки. Она была в душевой кабине.
   Её ждали  минут  десять.  Наконец  она  явилась,  причёсанная  и  умытая.
Колесников ушёл в коридор, вернулся, положил  на  стол  и  открыл  небольшую
пластмассовую коробку.
   - Вот вам ужин, разбирайте...
   В коробке лежали небольшие тюбики в красную полоску, точно  такие  же,  в
каких выпускаются кремы для лица, краски для художников или паста для чистки
зубов. Толя, хотя и прочитал тысячи книг о космических полётах и  сам  летал
на близкие планеты, всё же был слегка огорошен и  не  сразу  протянул  руку.
Первой бросилась к коробке пухлая рука Жоры и ухватила сразу два тюбика.
   - Брать только по одному! - сказал Колесников.
   Жора огорченно бросил второй тюбик в коробочку, и его взял Алька.
   Жора покрутил тюбик в руках:
   -Так ведь он... Его ж и цыплёнку не хватит!..
   - А тебе должно хватить, - весело сказал Толя. - Ты же не птица,  которая
с утра до вечера должна что-то клевать. Ну и...
   - Ну и дальше понятно, - рассмеялась Леночка, отвинтила крышечку  тюбика,
поднесла ко рту, выдавила жёлтую колбаску и попробовала  на  вкус.-  Ничего!
Есть можно.
   Тогда Жора решительно сунул в рот свой тюбик и так  нажал  пальцами,  что
всё содержимое его мгновенно исчезло.
   - Прекрасно! - Он зажмурился от удовольствия. - Удивительно! Мне  бы  ещё
один, я ведь крупный... Нельзя же мне давать столько, сколько и Тольке...
   - Можно, - сказал Колесников, - они очень питательные: в них и  витамины,
и белки, и жиры, и углеводы. Через неделю Толя от них  поправится  и  примет
нормальный вид,  ну,  а  тебе,  Жора,  давно  пора  остановиться  в  весе...
Следующий получишь на завтрак.
   - Ой сколько ждать! А чай на звездолёте полагается?
   - Потерпи. - Колесников ушёл  с  пустой  коробкой  в  коридор,  вернулся,
поставил на столик ту же коробку,  уже  не  пустую,  и  подчёркнуто  вежливо
сказал; "Пожалуйста". И ребята взяли по  крошечному  кувшинчику  с  какой-то
густой бурой жидкостью.
   И опять Жора не вытерпел:
   - Ну что это? Мне одному мало выпить все эти  кувшинчики...  Взяли  меня,
так кормите как человека! Когда я однажды  летал  на  Луну,  нам  давали  по
хорошей порции осетрины, чёрную икру, жареную перепёлку и торт с...
   - Ты до сих нор не можешь понять, - сказал Колесников, - что мы летим  не
на Луну, а в  тысячи  раз  дальше,  и  складские  отсеки  нашего  звездолёта
загружены очень лёгкой и питательной пищей, чтоб хватило на всю дорогу.

   - Не горюй, Жора, - сказала Леночка. - Вот прилетим на первую  планету  и
так там наедимся... Вдосталь! Верно, ребята?
   - Нет, не верно!- вспылил Жора: до него вдруг дошло - нельзя так  больше,
нельзя! Они ведь смеются над ним! Нельзя даже  думать  о  пище,  потому  что
стоит только подумать  о  ней,  ребята  каким-то  непонятным  образом  сразу
догадываются;  наверно,  его  мысли  отражаются  на  лице.  -  Сами   можете
наедаться! Можете хоть лопаться! А мне что? Плевать мне на еду!
   - И давно это? - полюбопытствовал Алька. - Это же величайшая новость: наш
Жора,  человек  грандиозного,  астрономического,  а   точнее,   космического
аппетита стал равнодушен к еде!.. Ты не шутишь? Не оговорился?
   Жора покачал головой, надулся и опустил глаза. Ребята  мгновенно  осушили
свои кувшинчики, и Колесников объяснил, что этот чай, вернее, эта  жидкость,
заменяющая чай, прекрасно утоляет жажду и по своему действию равна  чуть  ли
не целому самовару, из которых в древности пили чай, и что над  изобретением
состава этой  жидкости,  бодрящей  и  питательной,  несколько  лет  работала
большая группа учёных Академии питания...
   - А теперь,  -  сказал  Колесников,  -  слушайте  приказ  по  звездолёту:
телеэкраны в салоне и в отсеках не включать!
   - Почему? - спросил Алька.
   - Потому, - ответил Колесников. - Я  не  могу  каждому  всё  объяснять...
Давайте условимся, ребята: не будем задавать лишних вопросов.
   - Это почему же? - спросил Толя.
   - Опять "почему"? Слушайте меня, я всё знаю и не желаю вам  плохого...  С
Колесниковым вы не пропадёте!
   - Ты в этом так уверен? - опять спросил Толя.
   - Ага! - Колесников подмигнул Леночке. - Вам, ребятки, сильно подвезло со
мной...
   - А по-моему, нисколько! - не унимался Толя.
   - Скажи, ты знаешь, что такое тумблер? -  Колесников  улыбнулся,  а  Толя
слегка нахмурил лоб.
   - Нет... А что это? Колесников расхохотался:
   - Ну вот, не знаешь элементарных вещей, а набрасываешься на меня!
   - Быть бы мне главной у вас! - вмешалась  в  разговор  Леночка.  -  Уж  я
распорядилась бы, замучила бы вас приказами: Колесников,  немедленно  полить
цветы! Звездин,  прочитать  лекцию  об  умственной  деятельности  комаров  и
сороконожек! Горячев,  протереть  иллюминаторы  и  написать  маслом  портрет
неустрашимого Колесникова в пилотском кресле!  Жора,  пока  другие  выжимают
свои обеденные тюбики, станцевать  и  спеть  что-нибудь  весёлое!..  Ничего?
Согласны?
   В салоне раздался хохот.
   - А теперь, ребята, всерьёз, - сказал Колесников. - Надо ещё договориться
о графике вахт в рубке управления. Лена освобождается и может идти отдыхать,
а мужчины останутся...
   - Ой, я и правда устала...-Леночка зевнула.- Сегодня столько было  всего!
Только не ссорьтесь. Ну пока, мальчики...
   Она вскочила с кресла, махнула им рукой и скрылась в  отсеке  №  3.  Толя
исподлобья посмотрел  в  маленькое  деловое  лицо  Колесникова;  тот  кратко
разъяснил, что с завтрашнего дня он откроет краткие курсы по обслуживанию  и
вождению звездолёта, что, хотя корабль идёт к любой намеченной ими  пла-вете
автоматически и сам уклоняется  от  встречных  метеоритов  или  каких-нибудь
других попадающих-ся по пути небесных тел, но  при  ручном  управлении  надо
многое  знать:  разбираться  в  кнопках,  клавишах,  в   сигналах   и,   при
необходимости, уточнять или даже резко менять курс...
   - А я? Я тоже буду стоять на вахте?- внезапно спросил Жора.
   - А почему ж нет? - посмотрел на него Колесников. - Или хочешь увильнуть?
   - Ничего я не хочу, но ведь я...
   - Точка, - прервал его Колесников. -  По  от-секам,  спать!  Сегодня  моя
вахта до утра...

   Глава 13
   РАЗГОВОР В РУБКЕ
   Все разошлись.  Жора,  едва  волоча  ноги  от  усталости  и  переживаний,
ввалился в свой отсек № 5, не  раздеваясь  свалился  на  койку  и  мгновенно
уснул. А Толя зашел к Альке.
   - Вот мы и летим! - сказал он. - Сами  летим,  ты  понимаешь?  И  -  куда
хотим! Скоро увидим раз-ные планеты... Спасибо тебе, Алик, за все...
   - Не за что... Мне ведь тоже хочется побывать на них... Ух  как  хочется!
Думаешь, одному тебе?
   - Не думаю... Колесников, конечно, молодец, но... Но...
   - Толь, не принимай его  всерьез  и  не  обижайся.  Он  ведь  всегда  был
зазнайкой и считал себя выше и умнее всех... Что бы  мы  сейчас  делали  без
него? Толя махнул рукой и вышел из отсека. Мягкий он парень, Алька,  добрый,
жалостливый и все оправдывал и прощал.  А  Толя  не  хотел  быть  таким.  Он
подошел к рубке управления и встал в дверях.
   - Ты чего? - спросил Колесников. - Не спится? По мне уже соскучился?
   -  Колесников!-сказал  Толя.-Кто  мы-твои  товарищи  или  нет?  Разве  мы
выбирали тебя командовать нами?
   - А зачем  выбирать?  -  Колесников  неожиданно  рассмеялся.  -  Я  и  не
собираюсь командовать вами, а вот... - Он оборвал фразу.  --  Слушай,  а  не
хочешь ли ты сесть за штурвал? Хочешь? Пожалуйста!
   Колесников слез с кресла и широким жестом  предложил  Толе  занять  место
возле десятков горящих сигнальных лампочек, круглых и квадратных циферблатов
с двигающимися стрелками, кнопок и клавишей.
   - Не хочу,- ответил Толя и  всё-таки  он  неожиданно  подумал:  как  это,
оказывается,  важно  -  знать  устройство  двигателей,  всю  эту   хитрейшую
электронику, автоматику, кибернетику и... Ну, в общем, всё такое, без чего в
их время и шагу не ступишь.
   - И правильно, что не хочешь, - с улыбкой сказал Колесников. - Ты ведь  -
да и все твои друзья, - вы ведь и гаечку без меня не привинтите,  транзистор
не смените, звёздную карту не прочтёте и заблудитесь в космосе, как  в  трёх
соснах...
   - Заблудимся, - тихо сказал Толя.
   - Ну тогда лучше помолчи... И вообще, чего те-бе надо  от  меня?  Я  ведь
сделал тебя своим первым помощником на корабле...
   - Мне не нужно этого! - сказал Толя. - Я о другом...  Да,  ты  лучше  нас
разбираешься в двигателях и умеешь пилотировать корабль, но не забывай,  что
мы все в звездолёте товарищи и равны...
   - Нет уж! - перебил его Колесников. - Обжора мне не  равен,  и  Алька  не
равен... Что они смыс-лят в устройстве...  Ну,  ты  понимаешь,  что  я  хочу
сказать... А вот ты... ты... Ты - ничего. Голова  у  тебя  соображает,  хотя
занимается не тем, чем нужно... - Колосников  вдруг  радостно  посмотрел  на
него, оттого, наверно, что пришла ему на ум какая-то замечательная мысль.  -
Здорово ты меня уговорил на Земле улететь на этом великолепном звездолёте...
Молодец!
   Толя молчал, не зная, что ответить: всё это  было  правдой  и  абсолютной
ложью! Он, Толя, позвал его в этот полёт не просто так, не из  мальчишеского
озорства, не потому, что хотел  кому-то  насолить,  а  потому,  что  ему  не
терпелось узнать - не из книг, а увидеть  своими  глазами,  -  как  там,  за
пределами Солнечной системы.
   - Скажешь, не так? Скажешь, я вру?
   - Да, - проговорил наконец Толя, - я хотел, чтоб мы полетели  вместе,  но
ты должен быть человеком...
   - А кто же я? - весело смотрел на него острыми глазами Колесников.
   Однако Толя упрямо гнул своё:
   - И если у нас возникнет спор и несогласие по  каким-то  вопросам,  будем
голосовать...
   - Хорошо, так уж и быть, - улыбнулся Колесников.
   Толя ушёл в свой отсек № 2, натянул до шеи  лёгкое  одеяло  и  туго  сжал
ресницы, чтоб скорей уснуть. Но чем крепче сжимал их Толя, тем  хуже  шёл  к
нему сон. А звездолёт всё мчался и мчался в  холодные  глубины  космоса  меж
звёзд и планет Вселенной...

   Глава 14
   ЛЕНОЧКА
   К завтраку Толя вышел из своего отсека и увидел  Леночку:  она  сидела  в
салоне в синей  светящейся  кофточке,  расчёсывала  волосы  и  смотрелась  в
зеркальце, которое старательно держал перед ней Жора. Толя глянул на  неё  и
застыл, прямо-таки замер в изумлении, точно ни разу не видел её, - такая она
была красивая.
   За Толей в салон вошёл Алька. И  словно  споткнулся  обо  что-то,  увидев
Леночку с Жорой; дёрнул Толю за рукав куртки и  с  силой  потащил  назад,  в
коридор.
   - Что это он? - Алька кивнул головой в сторону  Жоры.  -  Сама  не  может
справиться? Он что,  полетел  с  нами  для  того,  чтоб  держать  перед  ней
зеркальце?
   - Не знаю, спроси у него сам, зачем он полетел, -  сказал  Толя  и  хотел
уйти, но в  это  время  из  рубки  управления  высунулась  маленькая  голова
Колесникова.
   - Ну как он, справляется с работой? Не напрасно взяли? Старайся, а не  то
есть много охотников заменить тебя! - весело сказал  Колесников,  заметив  в
коридоре Альку с Толей, и добавил: - Лен, а ты видела мою рубку?
   - А что там смотреть? - отозвалась Леночка,  однако  тут  же  передумала,
шагнула в рубку, и до ребят донёсся её громкий смех.
   На Жору, внезапно лишившегося своей работы, жалко было смотреть:  он  ещё
больше надулся, покрутил в руках зеркальце, вздохнул, спрятал его в карман и
тяжело опустился в кресло.
   Альки уже не было в коридоре - убежал в свой отсек. Ушёл за ним  и  Толя,
достал с полки толстую, но очень легкую книгу со  стрелочкой  на  переплёте,
включил самую малую скорость перелистывания страниц и большим  усилием  воли
заставил себя читать о небесной механике Вселенной. От  чтения  его  оторвал
сигнал на обед.
   - А где Горячев? - Колесников оглядел усевшихся за стол.  -  Что  с  ним?
Жора, узнай! Тот нехотя гюднялся и скоро вернулся.
   - Он просит, чтоб ему отнесли тюбик в отсек.
   - Вот еще новости! - сказал Колесников. - Дисциплина для всех  одна.  Все
должны обедать  в  салоне  и  в  одно  время.  По  "Ипструкции  внутрен-него
распорядка и поведения членов экипажа "Звез-долёта-100"!
   Колесников окинул всех беглым взглядом, что-то сообразил про себя,  пошёл
к отсеку № 3 и привел Альку.
   Алька молча сел за стол, отвинтил крышечку своего тюбика и принялся есть.
   За столом стало очень тихо.
   - Лен, хочешь? - прервал всеобщее молчание Жора и протянул ей свой тюбик,
из которого была  выжата  только  половина  обеда.  Леночка  вдруг  отчаянно
покраснела. - Сам ешь! Тебе ведь всё время не хватало.
   - Теперь хватит... Это я так, ради смеха...
   - Никаких дележек, - перебил  его  Колесни-ков.  -  Ешь  всё  сам,  а  то
обессилеешь, едва будешь ноги волочить. Скоро прилетим на  планеты,  и  тебе
придётся поработать. Не так, как на Земле. Но если экипаж  не  возражает,  я
выделю Лене, как единственной девочке на эвеэдолете, тюбик  со  сластями  из
запаса, рассчитанного на праздничные дни. Нет воз-ражений?
   - Я возражаю! - поднял своё круглое лицо Жо-рад.- Ей надо дать не один, а
два тюбика!
   - Спасибо, мальчики, мне и одного хватит.
   - Голосуем? - спросил Колесников.
   - Не надо, считай, что прошло единогласно, - сказал Толя.
   Колесников принес тюбик в зелёную полоску и торжественно вручил Леночке.
   - Спасибо, мальчики... Должна вам признаться:  на  первом  месте  у  меня
танцы, на втором - музыка, а на третьем... на третьем  -  сладости...  Знала
бы, что здесь не будет конфет, взяла бы десять килограммов!
   Она не стала есть при всех сладкую пасту, а убежала в свой отсек.
   - Хорошо, что мы взяли её в полёт, - сказал Колесников. -  Что  б  делали
без неё?
   Внезапно Алька вскинул голову и выпалил:
   - А я не согласен! Совсем не хорошо! Все трое прямо подпрыгнули  в  своих
креслах и недоуменно уставились на Альку.
   - Ого! - выдохнул Толя.
   - Что с тобой? - крикнул Жора.
   - Ничего! - сказал Алька. -  Я...  Я  считаю...  И  это  надо  немедленно
поставить на голосование...
   - Нельзя ли покороче? - Колесников озабочен-но наморщил лоб.
   - Можно! - Алька набрал воздуха и вместе с ним набрался силы и  решимости
и отрезал: - Я считаю, что этого не должно быть... Чтоб никто в  неё...  Ну,
вы понимаете... У нас ведь очень труд-ный, ответственный рейс...
   - А... а кто ж  это  самое...  в  неё?  -  посмеиваясь  глазами,  спросил
Колесников; все опустили головы и  стали  рассматривать  то  свои  руки,  то
колени, то блестящую поверхность пластикового стола. - Может, ты, Обжора?
   - Н-нет, - мужественно выдавил Жора.
   - Ты, Толя?
   - Да что вы! Как ты можешь...
   - Уж не ты ли, Алька?
   - Да, немножко... - сказал Алька. - А это нельзя, ребята, нельзя!
   - Точно, - пряча улыбку, проговорил Колесников. - Но  раз  это  у  одного
тебя, значит, это никого больше не касается.
   - Не у меня одного... - весь  натянутый,  взъерошенный,  стал  защищаться
Алька. - У вас просто не хватает смелости признаться, а на  самом  деле  вы,
может, больше, чем я...
   Лицо у Толи вспыхнуло ярче, чем у Альки.
   - Л-ладно, х-хватит, - проговорил он заикаясь,  -  я  считаю,  что  Алька
прав... Она, конечно, очень хорошая,  но  мы  ведь  в  космическом  рейсе...
Короче говоря, тех, кто согласен с Алькой,  прошу  поднять  руку.  -  и  сам
первый поднял.
   Его поддержали Алька с Жорой, и уж последним, нехотя, потащил вверх  руку
Колесников.
   Вскоре он позвал  ребят  в  рубку  и  открыл  обещанные  вчера  курсы  по
управлению и обслуживанию в полёте звездолета.
   Мальчишки слушали его вяло. Каждый хотя  и  делал  вид,  что  смотрит  на
штурвал, на звёздную карту, клавиши  или  кнопки  или  пытается  вникнуть  в
пункты и параграфы "Инструкции по эксплуатации  "Звездолёта-100",  на  самом
деле думал о недавнем разговоре. Мальчишек даже не очень обрадовала и весть,
что на звездолёте есть фоно- и фильмотека с сотнями коробок с магнитофонными
записями и самыми интересными  земными  кинофильмами;  нажми  в  рубке  одну
кнопку - и по всему звездолёту раздастся музыка, нажми  другую-  и  одна  из
пустых стен салона превращается в экран. И всё это устроено для  того,  чтоб
экипажу  не  было  тоскливо  и  одиноко  в  длительном  полёте,  чтоб  легче
переживалась оторванность от привычных условий жизни...

   Глава 15
   ПО КУРСУ - ПЛАНЕТА!
   Одна Леночка ничего не знала о разговоре, касавшемся её. В очень  хорошем
настроении вернулась она в свой  отсек,  с  удовольствием  съела  содержимое
полосатого тюбика, потом достала  из  чемодана  тяжёлую  белую  коробочку  и
вынула из неё своего старого любимца - Рыжего лисёнка. Сколько помнила  себя
Леночка, всегда он был с ней, и она доверяла ему все свои тайны. Посадив его
на столик, она нажала  маленькую,  невидимую  в  густой  шелковистой  шерсти
кнопку на плече. Сразу зажглись карие огоньки в глазах  Рыжего  лисёнка,  он
ожил, провёл лапками по боку, словно прихорашивался, присел, как котёнок, на
задние лапы, улыбнулся и спросил:
   - Ну как идёт полёт, Леночка?
   - Пока что прекрасно, Рыжий! У меня очень хорошие товарищи,  нам  весело,
хоть иногда мы и спорим и даже слегка поругиваемся...
   Леночка уснула с Рыжим лисёнком в руках  и  опять  позже  всех  пришла  к
завтраку. Подойдя к столу, она заметила, что мальчишки не  смотрят  на  неё,
прячут глаза и что вообще они какие-то вялые и неразговорчивые,  не  то  что
вчера.
   - Простите, мальчики! - сказала Леночка. - Я уж,  видно,  такая,  что  не
могу иначе.
   - Надо перестать быть "такой"! - буркнул Алька.
   - Обязательно перестану, и в самом скором времени! - пообещала Леночка  и
засмеялась, думая, что Алька пошутил.- Но  почему  вы  такие  хмурые,  такие
унылые?
   - А чего нам улыбаться?- набычился Толя.-  Мы  находимся  в  сверхопасном
рейсе, и впереди нас ждут нелегкие испытания...
   - Но это ж впереди, а не сейчас...  Тогда  и  перестанете  улыбаться.  Не
узнаю вас, мальчики... Такие ль вы были на Земле?
   Ей никто не ответил. Завтракали молча, Леноч-ке  стало  обидно,  и  тогда
она, чуть подумав, сказала:
   - Жора, идём ко мне в отсек, я тебе кое-что покажу...
   - Не надо мне ничего показывать! - тут же, и самым  решительным  образом,
отверг её предложение Жора. - Я очень, очень, очень занят сейчас.
   - Ну тогда я поговорю с Аликом, он повежливей тебя... Алик, я хотела б...
   Алька так стремительно отвернулся от неё, что едва не вылетел из кресла и
не грохнулся об пол.
   - Что с  вами,  мальчики?  -  ничего  не  понимая,  спросила  Леночка.  -
Простите, что я опоздала...- И посмотрела на них; ребята,  как  по  команде,
поту-пили глаза. - Я больше не буду...
   Она вздохнула и ушла в свой отсек. Однако не успела Леночка  пожаловаться
на мальчишек  Рыжему  лисёнку,  как  из  динамика  послышался  бодрый  голос
Колесникова:
   - Внимание! Прямо по курсу перед нами  планета!  Через  несколько  минут,
если получим разрешение, сядем на неё...
   За дверью раздались радостные возгласы и топот ног: видно, ребята спешили
к окуляру электронно-оптического устройства в салоне.
   - Если на планете окажется воздух, - продолжал  Колесников,-  выйдем  без
скафандров, однако в этом случае прошу всех надеть специальные  комбинезоны,
чтоб не путаться в штанинах и в юбках...
   Сразу забыв о странной перемене ребят к ней, Лена сунула голову в  тесный
складской отсек. И фыркнула, увидев, что мальчишки прямо в нём  посбрасывали
штаны и в трусах, пританцовывая на  одной  ноге,  влезают  в  комбинезоны  и
застёгивают их на груди. Они были очень яркие, из  светящейся  ткани,  чтоб,
попав на незнакомые  планеты,  путешественники  не  потерялись,  а  даже  на
большом расстоянии могли видеть  друг  друга.  И  в  каждый  из  них,  возле
воротника, был вмонтирован "КП-10" - крошечный  кибернетический  переводчик,
переводящий землянину речь любого планетянина и наоборот.
   - Мне, пожалуйста, фиолетовый! - попросила Леночка.
   Жора снял с полки и протянул ей ярко-фиолетовый комбинезон  и  такого  же
цвета пилотку.
   Леночка побежала в свой отсек переодеваться. Ткань  комбинезона,  мягкая,
немнущаяся и лёгкая,  не  мешала  движениям  и  в  то  же  время,  очевидно,
предохраняла тело от ударов и возможной  радиации.  Леночка  посмотрелась  в
зеркало - комбине-эон сидел на ней хорошо. От  радости  она  даже  три  раза
подпрыгнула в отсеке и последний раз так высоко, что  стукнулась  головой  о
потолок и, крикнув: "Мам!", поморщилась. "Наверно, вскочит теперь шишка",  -
подумала Леночка, но радость была куда сильней боли.
   - Внимание, внимание!  -  раздался  торжественный  голос  Колесникова,  и
Леночка поняла, что сейчас, как принято у всех  космических  командиров,  он
обратится с просьбой к планете, и особый автомат, построенный по  последнему
слову  электронно-вычислительной  техники,  переведёт  его  слова  на  язык,
понятный разумным существам этой планеты. - Мы, люди с планеты Земля,  летим
к вам с самыми добрыми намерениями и просим разрешения на посадку...
   Пока  он  это  говорил,  Жора,  облачённый  в   ярко-желтый   комбинезон,
потягивался  и  разминался:  хотелось  поскорей  выйти  наружу;   Алька,   в
ярко-красном комбинезоне, спешно доставал из  чемодана  чистый  альбомчик  и
краски.  И  лишь  Толя,  кое-как  натянув  на  себя  самый  неброский  синий
комбинезон, не суетился. Стараясь не показывать  волнения,  он  готовился  к
встрече с планетой, с первой планетой на их пути... С  самой  первой!  Какие
неожиданности ждут их на ней? Какие разумные или неразумные существа обитают
там? Удастся ли установить с ними контакт?
   Толя прильнул глазом к окуляру.
   -  Почему  они  не  отвечают?  -  спросила  Леночка.  -  Давно  пора   бы
отозваться...
   - Вода ещё не научилась говорить! - ответил Толя,  не  отрывая  глаза  от
окуляра. - Пока что вокруг одна вода... Кто хочет взглянуть?
   - Я... Я... - откликнулись Леночка с Алькой. Звездолёт пошёл на снижение.
Внизу уже очень чётко  была  видна  безбрежная  синева  воды  и  остроносая,
стремительно летевшая тень их звездолёта.
   - Эх, был бы у нас Планетный справочник! - сказал Толя. - Знали б, в  чём
дело, что ждёт нас на этой планете...
   - Тише! - прервал его Алька. - Я слышу их голос... Передают...
   Ребята притихли. Из  вмонтированных  в  стены  динамиков  донёсся  слабый
голос:
   - Не можем принять... Негде сесть... Мы в глубине океана...
   - То есть как это? -- спросил Алька.
   - Разреши мне. -- Толя коснулся, Леночкиной  руки,  и  она  уступила  ему
место у окуляра.
   И сказала:
   - Ничего, ничего, кроме воды и каких-то рыб! Их там очень  много,  они  с
розовыми плавниками...
   - Но откуда же голос? - спросил Алька.
   - Я вижу купола!-весь дрожа, сказал Толя. - Гигантские, прозрачные купола
под водой! Наверно, здесь вся цивилизация ушла под  воду!  Почему?  Внезапно
опустилась суша или разумные существа этой планеты никогда не знали  твердой
суши?
   - Дайте мне... Я тоже хочу посмотреть!- Алька  оттащил  Толю  за  руку  и
увидел сверху, с их медлен-но летящего корабля, сквозь толщу голубоватых вод
сферические, правильной формы купола и внутри них игру  серебристых  бликов,
острые вспышки, частую пульсацию сильного света - и больше ничего...
   - Летим дальше! - подал команду Колесников. - Здесь  кружить  бесполезно,
вся планета покрыта водой...
   - Ой, постой, Колесников, не улетай! - взмолилась Леночка.  -  Здесь  так
красиво! Три минуты покружись над планетой...
   - А я хочу запомнить её цвет! Игру её куполов! Их  свеченье!  -  закричал
Алька. - Сейчас я возьму краски и нарисую...
   - Обязательно! - поддержал его Толя. - Это ж удивительно:  всё  ушло  под
воду... Облетим её во всех направлениях, чтоб лучше...
   - А я считаю, на неё жаль тратить топливо!  -  Колесников  резко  перевёл
рычаг скорости.
   Звездолёт дёрнулся. Леночка стукнулась головой о телеэкран, Толя свалился
на пол, Алька ударился плечом о стенку, а Жора покатился по коридору.
   - Какой же ты! - крикнул Толя Колесникову. - На борту ведь люди!
   - Ой, простите, ребята, не рассчитал! - ответил Колесников.  -  Держитесь
покрепче, когда я у штурвала! И не горюйте: далась вам эта мокрая планета!
   - Лен, тебе не больно? - спросил Толя.
   - Подойди ко мне, - сказал ей Колесников. Леночка подошла. - Где болит? -
Леночка показала. Он сунул руку куда-то вниз, под пульт управления, и достал
какую-то коробочку. - Сейчас всё пройдёт...
   - Не может быть! - сказала Леночка.
   - Всё может быть. - Колесников набрал на кончик пальца мази из  коробочки
и помазал ушибленное место. - Нет ничего невозможного на моём звездолёте.
   - Ой, уже прошло! Не болит! - ахнула Леночка. - Ай да мазь!
   - На Земле сделана, - буркнул Жора.
   - С этого дня, - сказал Колесников, - ты будешь заведовать всеми  мазями,
пилюлями,  таблетками,  порошками...  Всей  аптечкой  звездолёта...   Короче
говоря, будешь врачом, главврачом нашего корабля! Согласна?
   - Что ж мне ещё остаётся делать? -  ответила  Леночка.  -  Хоть  пилюлями
заведовать буду на корабле. Надо же мне чем-то заниматься в  космосе...  Все
разбрелись по отсекам.

   Глава 16
   ПЕРВАЯ ПОСАДКА
   Жора тоже заперся в своём отсеке. Он был грустен  и  голодноват.  Да,  он
обещал ребятам и себе не думать больше о еде... Обещал!  Легко  обещать,  но
что делать, если на Земле он привык к совсем другому  существованию...  Жора
сунул руку в карман, и пальцы его внезапно нащупали там тюбик.  Ура!  Видно,
кто-то, самый сознательный из ребят, подсунул  ему  ещё  один.  Жора  быстро
достал его, отвинтил крышечку, сунул в рот, сильным рывком нажал на кончик и
весь выдавил в рот. И - взвыл.  Рот  его  наполнился  чем-то  густым,  остро
пахнущим,  шибающим  в  нос...  Ни  глотнуть,  ни  выплюнуть  -  весь  отсек
испачкаешь! Швырнув на  пол  пустой  тюбик,  Жора  с  туго  надутыми  щеками
бросился из отсека в туалет, дёрнул дверь - заперта, он ринулся  в  душевую,
тоже дёрнул за ручку - и она на запоре. Как назло!
   Жора кинулся назад, в свой отсек, -  никто  из  ребят  не  должен  ничего
заметить! Щёки его  страшно  жгло,  холодило,  острая,  непопятная  жидкость
проникла в горло, душила, потекла по губам,  и  что-то  густое,  белое,  как
сметана, закапало на пол...
   Жора нырнул в свой отсек и не успел закрыть дверь, как захлебнулся  и  из
его рта хлынул на пол белый поток. Он весь содрогнулся,  закашлялся  и  стал
вытирать губы. Случайно он глянул на пол, увидел брошенный им тюбик,  поднял
и прочитал: "Специальная паста для чистки зубов".
   Проклятье! Неужели нечаянно сунул в карман?
   Весь пол его отсека да частично и коридор были залиты, закапаны пастой, и
нужно было, пока ребята не обнаружили этого и не подняли его на смех, быстро
вытереть тряпкой.  Жора  достал  из  кармана  носовой  платок,  озираясь  по
сторонам, вышел в коридор  и  вытер,  потом  вернулся  и,  тяжко  вздыхая  и
отдуваясь, стал вытирать пол в отсеке. Ну хоть бы одного  робота  догадались
люди посадить в этот звездолёт!
   Пока Жора честно трудился в своём отсеке, Толя сидел  в  своём.  До  чего
жаль было, что эта планета не сумела принять их! Был ли на ней кто-нибудь  с
Земли? Забирался ли под воду, в сферические купола? Вряд ли. Для этого нужна
была  б  подводная  лодка...  Впрочем,  кажется,  на  Земле  уже   придумали
звездолеты, умеющие не только летать, но и плавать и погружаться на  большие
глубины. Наверно, об этом можно найти какую-нибудь книгу...
   Толя бросился в библиотеку, где уже был однажды, открыл дверь.
   У столика сидела Леночка и читала. Толя стал шарить по полкам. Отсек  был
крохотный, не больше жилого, но книг в нем хранилось, наверно, с тысячу, так
ловко и экономно были устроены полки.
   - Посмотри в картотеке, - сказала Леночка.- Целый час будешь искать.
   Толя послушался ее. Это была не детская библиотека, и  не  так-то  просто
было найти нужную книгу. А вот Леночка ухитрилась что-то отыскать.
   - Ты чего читаешь? - Толя  посмотрел  на  книгу  в  Леночкиных  руках.  -
Какие-нибудь сказки с волшебствами?
   Леночка показала ему книгу, и Толя с удивлением прочел: "Учебное  пособие
по управлению звездолётами".
   - Зачем тебе это? Ты же, ты же...
   - Глупая девчонка, сластёна и освобождена от вахт? Так?
   - Да нет, что ты, совсем не так! - сконфузился Толя.  -  Я  хотел  только
сказать...
   - Ничего мне не надо говорить! Я уже  договорилась  с  Колесниковым,  что
тоже буду стоять на вахте и, если надо, управлять звездолётом...
   Звездолёт летел дальше, мчался в межпланетной и межзвёздной пустоте. Одна
вахта сменяла другую: Колесникова, Альки, Жоры, Толи, Леночки... Да,  да,  и
Леночки! Она сдала командиру короткий  экзамен  и  получила  "отлично".  Она
выходила на вахту  в  ярко-фиолетовом,  светящемся  комбинезоне  с  большими
накладными карманами на груди и боках. Свои длинные волосы Леночка  каким-то
образом сумела уместить, спрятать под пилотку.
   Иногда во время её вахты  в  рубку  управления  заходил  Жора,  удивлённо
смотрел на Леночку (но не так, совсем не так, как во дворе из-за платана или
в то время, когда держал перед ней зеркальце) и спрашивал, для  чего  служат
та или иная кнопка, клавиша или переключатель. И Леночка объясняла ему.
   Целую неделю, наверно, летел звездолёт на самой высокой скорости.
   Несколько   раз,   когда   Колесников   включал   радиоприёмник.    Земля
устанавливала связь со звездолётом, он отвечал: "У нас всё  в  порядке!",  а
Толя не переставал думать: "Всё-таки странно получилось: то Земля решительно
противилась их полёту, а то вдруг: "Счастливого пути! Не трусьте!" Вроде  бы
разрешили им самостоятельный полёт..."
   На вахте был Толя, когда  впереди  по  курсу  по-явилась  новая  планета.
Сердце его опять учащённо забилось, но, как и раньше, он старался сдерживать
себя. Толя оповестил экипаж об этой планете и послал в эфир запрос - просьбу
о посадке. Ответа не было.  Видно,  планета  не  хотела  отвечать  или  была
необитаема. Она росла, увеличивалась, и Толя  уже  видел  в  окуляр  мощного
оптического  устройства,  расположенного   в   носу   звездолёта,   дремучие
непроходимые леса, редкие, едва просвечивавшие полянки,  высокие  рыже-бурые
хребты...
   Короче говоря, если б они и решились на  неё  сесть,  выбрать  для  этого
посадочную площадку было б не просто.
   В рубке появился заспанный Колесников. Он потер кулаками  глаза,  зевнул,
глянул в окуляр и  сказал,  что  делать  им  на  этой  планете  нечего:  она
совершенно дикая, нецивилизованная и вряд ли на ней живут разумные существа.
   - Всё равно надо сесть! - возразил Толя. - Представь  себе,  что  на  ней
есть какие-нибудь очень ценные, нужные Земле руды, такие, о которых она и не
догадывается!
   Колесников тяжко вздохнул:
   - Ну и что? Земля и без нас с тобой обойдется... Для этого мы улетели?
   - И для этого тоже! - сказал Толя.
   - Ну, это ты, мечтатель, полетел для этого, а я - нет...
   - А для чего ж ты полетел?
   - Сам  подумай.  Не  хочу  объяснять.  А  и  правда,  зачем,  собственно,
отправился Колес-ников в космос? Чтоб отделаться от регулировщиков,  которые
справедливо наказали его за лихачество? Чтоб здесь  на  звездолёте  вдосталь
наездиться, накататься на самой сумасшедшей скорости? Чтоб  доказать  им  (а
кому это - им? Регулировщиков здесь нет  -  значит,  ребятам?),  на  что  он
способен?.. И только ради этого он отправился в полёт? Так это ж нелепо!
   - А всё-таки сядем на неё, - сказал Толя.  -  Полюбуемся  её  красотой  и
отдохнем...
   - Нечем там любоваться. - Узкие брови Колесникова переломились, и на  лбу
прорезалась капризная морщинка. - Было бы что-либо стоящее, а то  ведь  одни
деревья, гнилой бурелом и болота... Я считаю, что надо лететь дальше.
   - Нет, Колесников, надо сесть... - сказал Толя. - Мы  ведь  условились  в
каждом случае голосовать, и ты обязан...
   - А я считаю, что и на эту планету жалко тра-тить топливо... Считаю!
   Толя ещё раз глянул в  окуляр  оптического  устройства  и  уже  отчётливо
различил мощные, в десять обхватов, стволы деревьев, рыжие осыпи  на  горных
хребтах, плотную  завесу  листьев...  Ух  как  хотелось  побродить  по  этой
планете! Но как уговорить, как переупрямить Колесникова?
   "А что, а что, если..." - вдруг пришла на ум Толе одна догадка, и он,  не
отрываясь от окуляра, сказал:
   - А пожалуй, ты прав, Колесников... Надо уле-тать от неё. И  чем  скорей,
тем лучше!
   - Почему? - слегка заинтересовался Колесников.
   - Потому что ты можешь раздумать...
   Колесников вдруг стал нервничать:
   - Почему ты так думаешь? Что ты всё крутишь да вертишь? Не люблю я этого.
Говори прямо.
   - Лети дальше! И ничего не спрашивай. И даже не пытайся посадить  корабль
на планету... Я тебя прошу!
   Колесников встал у пульта, сбавил скорость и в упор посмотрел на Толю.
   - Ну хорошо, скажу... Лишь отчаянная голова рискнёт сюда  опуститься!  Ни
тебе бетонированного космодрома со службами, ни даже полянки порядочной  для
посадки. Разбиться можно даже на "Звездо-лёте-100"!
   - А ну уходи с кресла!- тут же потребовал Колесников.
   - Не смей... Это очень рискованно!
   - Кому рискованно, а кому и нет... Уходи! Кому говорят!
   Толя и ждал этого. Он медленно слез с пилотско-го сиденья и спросил:
   - Подкрутить, чтоб было выше?
   Колесников метнул на него гневный взгляд, сам подкрутил  кресло,  влез  в
него и, взявшись за штурвал, подал команду:
   - Экипаж, привязаться! Здесь есть атмосфера,  есть  чем  дышать,  поэтому
выходим не в скафандрах, а в комбинезонах.
   Заработали тормозные двигатели, корабль пошёл на спуск.
   Колесников зорко оглядел сквозь иллюминатор местность,  резким  движением
рук бросил корабль вниз и мягко посадил. Звездолёт даже не вздрогнул.
   Колесников спрыгнул с кресла и спросил у Толи:
   - Ну как? Нужна мне бетонированная площадка?
   - Отлично! - закричал Толя. - Не ожидал!
   - Это для меня пустяк... - Колесников махнул рукой. -  Я  бы  сел  не  на
такую планету! - А что, бывают посадки и потрудней?
   - А почему ж нет? - Колесников улыбнулся, глаза его сразу потеплели, и со
лба исчезла надменная морщинка...
   Толя попросил у него ключ (Колесников с готовностью  снял  его  с  шеи  и
отдал), первым бросился по ступенькам трапа вниз, вставил ключ  в  скважину,
повернул на четыре оборота. Дверь щёлкнула, и ди-намик над  дверью  произнёс
чётким  человеческим  голосом:  "Выход  нежелателен,  хотя  и  возможен  при
соблюдении большой  осторожности!"  -  повороты  ключа  включили  сложнейшее
электронно-решающее устройство, которое  за  какую-то  долю  секунды  успело
определить состав воздуха и даже помыслы и настроение живых существ планеты.
   - Ребята! Что это значит? - поднял голову Толя.
   - То, что слышал, -  кинул  ему  сверху  Колесников,  замыкавший  цепочку
ребят, спускавшихся по трапу.
   - Ой, мальчики, я б не рисковала! - поёжилась Леночка.
   - Лучше не выходить, - поддержал её Алька.- Впрочем, я, как все...
   - Отпирай, - сказал Жора, - сколько можно сидеть  взаперти  и  ничего  не
видеть!



 


ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2]

Страница:  [1]