ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

    Род Мунро вел свое происхождение от  скандинавов.  Многие  из
его рода на острове Никьюиш были свирепыми богобоязненными вояка-
ми. Начиная с 1704 года .в английской армии всегда был  один  или
несколько человек из семьи Мунро. Сейчас Джон и его младший  брат
Йэн служили в королевских военно-воздушных силах. "На этом, пожа-
луй, может кончиться фамильная военная традиция",  -  думал  Джон
Мунро.
    Никогда раньше его не охватывало такое предчувствие  близости
смерти. Сегодня был его последний вылет на  бомбардировку,  и  он
старался внушить себе, что все это и влияет  на  его  настроение.
Тем не менее накануне вылета вечером он выписал чеки своему  пор-
тному, дантисту II для оплаты котлового довольствия. Затем  напи-
сал письмо жене и ребенку, положил его на подушку и еще раз прос-
мотрел свое завещание. Все было сделано.
    Слегка отклонив руль направления, он подправил курс самолета.
     Мунро спокойно смотрел вниз на  медленно  меняющийся  темный
ландшафт под самолетом. Хотя для молодых летчиков лучи  прожекто-
ров и огненные вспышки стреляющих зенитных орудий  являлись  сби-
вающим их с толку опасным лабиринтом, для  такого  ветерана,  как
Мунро, вспышки зенитных орудий были не чем иным, как зловещей се-
рией навигационных ориентиров. Впереди по курсу, там, где  должна
была находиться цель, не было никаких признаков  прожекторов  или
зенитного огня.
     - Джок, у вас есть картинка на экране радиолокатора? - спро-
сил он штурмана.
     - Да, и не такая уж плохая.
     - Вы видите реку Маас?
     - Да, сэр. Лофти, стрелок на самолете Мунро, проводил  поиск
     целей с помощью радиолокационной станции, не забывая  осмат-
ривать время от времени пространство над собой визуально.  Неожи-
данно он заметил тень. Небольшое темное пятно с  пугающей  медли-
тельностью отделилось от ночного неба и устремилось к ним, как бы
намереваясь схватить их в свои черные объятия. Человеку в  кисло-
родной маске кричать нельзя, но, не зная этого, стрелок закричал.
Он почти задохнулся, хватая воздух  с  такой  силой,  что  заныла
грудь. Включив затем переговорное устройство,  чтобы  доложить  о
случившемся Мунро, он с большим трудом выговорил:
     - "Ланкастер" чуть не содрал с меня волосы, сар.
     - Направление?-спросил Мунро.
     - Тот же курс, что и у нас, сэр, но только на несколько  фу-
тов выше. Я просто удивляюсь, как мы не врезались в него.
     - Пока бомбардировщики летят одним курсом,  -  сказал  Мунро
довольным тоном. Джок улыбнулся. Это было характерно  для  Мунро:
даже в момент, когда они только что избежали столкновения в  воз-
духе, его больше беспокоил вопрос о том, выдерживают ли  самолеты
курс.
    Никто на борту летевшего выше "ланкастера"  не  заметил,  что
самолет Мунро находился совсем близко от их самолета.  Единствен-
ный член экипажа, который мог бы увидеть это, был Джамми  Джайлз,
бомбардир, но он в этот момент не лежал в носу и не смотрел вниз,
а сидел на месте летчика и сжимал рукоятки управления. Он  никог-
да до этого не управлял самолетом в боевом полете. Джамми отказы-
вался брать на себя эту функцию и сейчас, но летчик, старший лей-
тенант канадских ВВС Питерсон, известный своим друзьям как Родди,
заявил, что это не просьба, а приказ. Джамми был старше Родди  по
званию, но Родди был командиром экипажа, и его приказы  следовало
выполнять.
    -  Хорошо, пьяная канадская свинья, - сказал Джамми, - только
знай: я сейчас должен лежать на пузе и наблюдать.
    Заменить летчика на "ланкастере" оказалось не так-то  просто,
как они оба думали. Чья-то нога  в  тяжелом  ботинке  ударила  по
штурвальной колонке, и в течение какого-то времени на педали  уп-
равления рулем направления не было ничьей ноги: эти  два  обстоя-
тельства привели к тому, что самолет занял в воздухе какое-то уму
непостижимое положение.
    Сначала они пробовали шутить. Джамми  сочувствовал  Родди,  у
которого начался понос.
    -  Родди, а ты знаешь, у кого коэффициент умственного  разви-
тия равен одной сотне?
    -  Нет. У кого?
    -  У десяти канадцев! Ну ладно, выходи из этого  богоугодного
заведения, садись на свое место и веди самолет.
    -  Я больной.
    -  Канадский шут!
    -  Английский дурак!
    -  Я говорю серьезно! Давай иди!
    -Я серьезно болен. На цель самолет поведешь ты, Джамми.
    -  А кто будет лежать на пузе? Ты, что  ли,  трансатлантичес-
кий шут?
    -  Пусть бомбы сбросит Эл. У него это всегда получалось  луч-
ше, чем у тебя.
    Джамми вздохнул:
    -  Ну ладно. Элун, брось этот радиолокатор, иди  к  бомбовому
прицелу, слышишь?
    -  Есть, сэр, - ответил Элун. Он собрал в пачку лежавшие  под
лампочкой карты и направился с ними вперед. Когда  он  пробирался
мимо сиденья летчика, Джамми протянул руку и  ободряюще  похлопал
его по спине.
    -  Не забудь поставить бомбы на "взрыв", Эл.
    -  Хорошо, сэр. В этот момент Джамми увидел со  своего  места
    необыкновенно сильный, как ему  показалось,  луч  прожектора,
который двигался по небу прямо на них. Луч прожектора казался си-
ним-синим, каким, как ему говорили, он и должен был быть.  Джамми
торопливо нажал на педали руля направления.


    Гиммель тоже увидел этот луч прожектора. Когда он двигался по
гряде облаков, они светились, как покрытое инеем  стекло.  Хорошо
видимый на фоне светлых облаков, как таракан на  белой  скатерти,
двигался силуэт самолета.
    -  Сообщение: литавры, литавры! - произнес Гиммель  в  микро-
фон. Он ввел "юнкерс" в крутое пикирование и развернул его на тот
же курс, которым следовал противник. Однако он шел  слишком  быс-
тро и поэтому был вынужден направить нос своего  самолета  вверх.
Этот маневр на какой-то момент поднимет его глаза выше обнаружен-
ного противника, но так лучше, чем показать ему  выхлопное  пламя
своей машины.
    -  Уходи влево! - крикнул Лофти Ли на  бомбардировщике,  пой-
манном лучом прожектора, и открыл  огонь,  а  Мунро  резко  отжал
штурвал от себя и поставил самолет на крыло. Лофти тщетно  пытал-
ся удержать ночной истребитель противника под прицелом своих  пу-
леметов, но это оказалось невозможным, так как  бомбардировщик  в
это время находился в  глубоком  вираже.  Мунро  снизил  горизон-
тальную скорость (а следовательно, и выхлопное пламя) до  миниму-
ма и испытал приятное удовлетворение,  увидев,  что  "юнкерс"  на
большой скорости промчался над бомбардировщиком.
    -  Никому не стрелять! - крикнул он. - "Юнкерс" потерял  нас.
- Затаив дыхание, Мунро наблюдал, как истребитель впереди  тщетно
ищет упущенную цель. - Отличная работа, Лофти!  -  крикнул  Мунро
своему верхнему стрелку, который предупредил их о приближении ис-
требителя Гиммеля. -  Всем  внимательно  осматриваться.  В  такую
ночь, как эта, они поднимут в воздух все свои истребители. - Мун-
ро начал осторожно поднимать нос самолета, чтобы снова  выйти  на
заданную для бомбометания высоту.
    -  Радиолокатор действует, сэр. Я буду  сбрасывать  бомбы  на
пожар в центре, - сказал бомбардир.
    -  О'кей, - ответил Мунро, - все в ваших руках.
    -  Левее, левее! Еще немного. Хорошо. Так держать! Левее, ле-
вее.
    Пожары внизу напоминали маленьких пушистых зверушек.  И  они,
действительно  по-звериному,  то  вытягивались,  то    сжимались.
Кое-где можно было различить крохотные яркие вспышки десятков за-
жигательных бомб. Каждый бомбардировщик  сбрасывал  фотобомбу,  и
они освещали цель яркой, в семь миллионов свечей,  вспышкой.  Та-
кие бомбы сбрасывались каждые три-четыре секунды. В момент  одной
из таких вспышек Мунро насчитал вблизи своего бомбардировщика еще
восемь "ланкастеров", и это так испугало его, что он отвел взгляд
на приборную панель своего самолета.
    -  Левее, левее! Так держать!
    Ошибочное восприятие этих команд было  исключено,  ибо  слово
"левее" всегда произносилось дважды. Добавочные слова  "Так  дер-
жать!" без всякой паузы бомбардир произносил тогда, когда  хотел,
чтобы Мунро только слегка довернул влево. Начался интенсивный зе-
нитный огонь. Небольшие очаги пожара ползли по нитям прицела  му-
чительно медленно: горящая  школа,  горящий  газопровод,  горящий
альтгартенский рынок. Бомбардир ждал, когда к перекрестью  подой-
дет самый крупный пожар - горящие здания в районе больницы.
    -  Левее, левее! Так держать! - Граница очага наползла на пе-
рекрестье. - Бомбы сброшены!
    Бомбосбрасыватель был установлен  на  залповое  бомбометание.
Весь бомбовый груз был сброшен одновременно, и  "ланкастер"  под-
бросило вверх. Мунро поднял нос самолета. Еще тридцать секунд они
летели по горизонтальной прямой, ожидая, когда взорвется фотобом-
ба и аэрофотоаппарат зафиксирует, с какой точностью были  сброше-
ны бомбы.
    -  О'кей, - сказал Мунро и начал медленно разворачиваться.  -
Летим домой.
    Всего в ста ярдах позади "ланкастера" Мунро шел  бомбардиров-
щик, управляемый Джамми Джайлзом. Джамми прилагал все  свое  уме-
ние к тому, чтобы как можно аккуратнее выполнять команды  бомбар-
дира, но так уж получалось, что его довороты оказывались все вре-
мя чересчур большими.
    -  Левее, левее! - говорил Элун. - Правее. Слишком много, ле-
вее, левее. Так держать. Нет, слитком поздно.  Правее.  Так  дер-
жать. Так, так, хорошо. Держи так!
    Желтые огни от ориентирно-сигнальных бомб проскользнули  нам-
ного левее от перекрестья прицела. Самолет  прошел  над  церковью
Либефрау. Штурвал дернулся во вспотевших руках Джамми.
    -  Бомбы сброшены, Джамми. Боюсь только, не  очень  точно,  -
доложил Элун.
    -  Давай сматываться отсюда, - ответил Джамми и начал  разво-
рот, увеличив с помощью бортинженера скорость полета.
    -  Подожди, пока взорвется фотобомба! -  крикнул  ему  Родди,
когда самолет начал крениться.
    -  Вот дьявол! - проворчал Джамми. - Я  и  забыл.  Ну  ладна,
черт с ней. Дай мне курс домой, Элун.
    -  Ложись на двести восемьдесят  четыре  градуса,  Джамми,  и
держись на нем точно четыре минуты. . - Закрой створки бомболюка,
ты, болван!
    -  А я и забыл о них.
    -  А вот сделать снимок ты действительно забыл, -  насмешливо
сказал Родди.
    -Слушай-ка, ты, бездельник! Неужели ты думаешь,  что  я  спе-
циально повернул, чтобы не делать снимка?
    -  Английский ублюдок!
    -  А ты дезертир.
    -  Ты выпил перед вылетом, Джамми? - спросил Родди. .
    Несколько секунд Джамми не отвечал.
    -  Всего пару рюмок, - виновато признался наконец Джамми.
    И тогда сразу всем стало  ясно,  почему  обычно  не  очень-то
храбрый Джамми проявил такое веселое безразличие к опасности.
    Сидящий на месте летчика Джамми сначала очень смутился, а по-
том подумал: "Пусть уж они лучше знают".


         ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

    В ратуше телефоны бургомистра звонили беспрерывно: "Час трид-
цать девять. Флораштрассе.  Фугасные.  Пятнадцать  раненых,  двое
убитых. Подземные магистрали не повреждены. Улица завалена".  Те-
лефонистка прикусила губу, когда добавила  эту  телефонограмму  к
множеству других, нанизанных на канцелярскую наколку.  Телефонис-
тка жила на Флораштрассе. "Час сорок одна. Больница Святого Анто-
ния. Фугасные. Число пострадавших не известно.  Подземные  магис-
трали не повреждены. Улица завалена".
    Бомбы с самолета Мунро попали  прямо  на  парадные  ступеньки
неоклассического фасада больницы Святого Антония. Рухнули  строй-
ные колонны и большой фронтон, за ними некоторые балочные  фермы.
В передней части здания, к счастью,  находились  главным  образом
служебные кабинеты, главная лестница,  лифт,  справочное  бюро  и
склады. Сильно пострадал один  из  операционных  залов.  Швейцару
оторвало ногу, дежурный врач получил сильные ожоги паром из  пов-
режденной системы центрального отопления. Двух операционных  сес-
тер пришлось выводить из шокового состояния,  а  также  перевязы-
вать им много-. численные легкие ранения. Четверо больных получи-
ли порезы от разлетевшихся осколков стекол. После взрыва бомб все
считали чудом, что причиненный ущерб пока невелик. Однако  налет,
по существу, только начался.
    Наклонных скатов и большого,  предназначенного  для  кроватей
лифта больше не существовало, так что эвакуация людей  с  верхних
этажей стала невозможной. Вспышки взрывов бомб и зенитных  снаря-
дов ярко освещали лица перепуганных, попавших в ловушку больных в
палатах.
    Узнав, что в месте соединения  водопроводных  труб  в  районе
Постгассе упали мощные двухтысячефунтовые бомбы,  бургомистр  от-
дал категорическое распоряжение бросить все силы на ремонт  труб.
Этими работами следовало заняться в первую  очередь.  Инженеры  и
техники прибыли к месту повреждения буквально через четыре  мину-
ты. Они поддерживали слабый поток воды в трубах до того  момента,
когда бомба, упавшая на площадь Либефрау,  сильно  повредила  еще
одно соединение труб. Несмотря на это,  инженеры  продолжали  ре-
монт. Они работали в глубокой яме по четыре человека  поочередно:
прорыли траншею под треснувшей трубой, подвели под нее  подпорки,
подняли ее до нормального положения,  а  затем  обмотали  клейкой
прорезиненной лентой. Поскольку во время работ из трубы все  вре-
мя шла вода, в яме собралось много жидкой грязи. Работавший здесь
Герд Белль увяз в грязи до подмышек, и только благодаря растороп-
ности и находчивости оператора стоявшей рядом на грузовике лебед-
ки его удалось вытащить.
    Вскоре в ратушу прибыл подросток из гитлерюгенда  и  доложил,
что повреждение главной водопроводной  магистрали  ликвидировано.
Теперь бургомистру предстояло принять решение, к которому он  ни-
когда не готовился. Ров, снабжавший город  водой,  проходил  мимо
водоочистительной станции, затем поворачивал в обратном направле-
нии и шел через старый город. Если преднамеренно направить основ-
ной поток воды из городской водопроводной системы в ров, то  все,
кто борется сейчас с пожарами в самом центре старого города,  где
огонь бушевал с наибольшей силой, получат воду.
    Бургомистр посмотрел на план города. Пожары охватили  церковь
Либефрау, дома возле газового завода, школу, Нерингштрассе,  ста-
рый рынок, новые здания около больницы. Большинство  этих  объек-
тов только выиграет от направления основного потока воды в ров.
    Если же принять другое решение и направить основной поток во-
ды в городскую водопроводную систему, воду получит та часть горо-
да, где расположены больничные здания. Вместе с тем  если  напра-
вить основной поток воды в городские водопроводные трубы, то при-
дется немедленно приказать всю пищевую воду перед  использованием
обязательно кипятить. Это, конечно, создаст  большие  затруднения
для больницы, кухонь и вообще для каждого человека в Альтгартене.
Бургомистр провел пальцами вдоль направления основного потока во-
ды. Однако если пламя пожара перескочит на старые  здания,  тогда
больница Святого Антония окажется  в  огне,  а  ведь  она  забита
людьми, которым трудно передвигаться.
    Электрический ток пока имелся во всех наиболее  важных  райо-
нах города. Пока в главных линиях электропередачи будет ток,  бу-
дет работать и телефон, а значит, будет шанс, что город выживет.
    Бургомистр повернулся к телефонистке.
    -  .Пустить основной поток  воды  в  городскую  водопроводную
систему! - приказал он. - Откачивать с водоочистительной станции,
чтобы поддерживать необходимое давление.
    На водоочистительной станции находились  инженеры,  и  бурго-
мистр был уверен, что они справятся.
    В течение почти целой минуты пожарники испытывали  удовлетво-
рение от сильно бьющей струя  воды,  которая  долетала  до  самых
дальних очагов огня в здании учебного центра Красного Креста. По-
жарники и полицейские успели даже несколько раз  прокричать  нег-
ромкое "ура". Однако  радость  быстро  сменилась  разочарованием.
Бургомистр не знал, что двухтысячефунтовая бомба, упавшая рядом с
домом Фосса, вызвала сотрясение водопроводных магистралей на про-
тяжении всей Мёнхенштрассе. Водопроводные трубы под  землей  дали
течь в семи местах - там, где они соединялись друг с  другом  при
помощи уплотнительных колец. Под напором направленного в водопро-
вод основного водного потока эти трещины  теперь  увеличились,  и
драгоценная альтгартенская вода, попадая в канализационную магис-
траль, уходила, не принося никакой пользы. Пожарные шланги снача-
ла обмякли, а затем и совсем лишились воды.
    Когда напор воды в трубах, несмотря на дополнительный  источ-
ник их питания, неотвратимо ослабевал, а пожарник бежал  к  насо-
сам, чтобы остановить их, подростки уже  наклеивали  на  фонарные
столбы предостережения: гражданам во избежание заболевания  тифом
предписывалось кипятить водопроводную воду.
    К этому времени на потеплевших улицах города впервые  появил-
ся сладковатый трупный запах, исходивший от недавно убитых людей.
Мало кто из альтгартенских жителей понимал это, а некоторые  даже
думали, что так пахнет, вероятно,  какой-нибудь  новый  дезинфек-
ционный химикат. Только бывалые солдаты мрачно  поглядывали  друг
на друга, готовя к использованию хлорную известь.


    Альтгартен теперь представлял собой  внушающее  благоговейный
страх зрелище, которое летчики могли видеть,  находясь  за  сотню
миль от города. С большой высоты все пожары в городе казались вы-
тянутыми неконтрастными красными  каплями.  Они  казались  такими
из-за высокой скорости бомбардировщиков, сбрасывающих сотни  кас-
сет с зажигательными бомбами, которые вспыхивали и  горели,  пока
все вокруг не воспламенялось. В один из моментов сверху можно бы-
ло увидеть огромную розовато-лиловую вспышку: это накоротко  зам-
кнулась линия электропередачи.



Настала очередь "ланкастера" капитана Суита.
    -  Левее, левее! Так держать!
    Суит сунул голову в прозрачный блистер, чтобы  увидеть  землю
под самолетом.
    -  Я хочу положить их вон на то темное пятно на западной  ок-
раине, - сказал он своему бомбардиру. - Давай встряхнем их пожар-
ников. Знаешь, как на учении...
    -  Хорошо, сэр,- торопливо ответил Пип Спик.- Помоему, мы еще
успеем сбросить туда. Правильно?
    -  Подожди, не торопись. Зайдем снова. К чему весь этот длин-
ный путь? Давай уж отбомбимся по всем правилам. Ясно?
    Суит начал крутой разворот.
    - И чтобы никакого нытья и жалоб! - продолжал он после  неко-
торой паузы. - Надо выполнить задачу как следует, тогда  можно  и
домой. И не придется прилетать сюда еще  раз.  -  Суит  продолжал
медленно разворачивать самолет над сельской местностью к  югу  от
пожарищ.
    - Литавры! Литавры! - сообщил Гиммель. Он занял  очень  хоро-
шую позицию.  Офицер  на  командно-диспетчерском  пункте,  внима-
тельно наблюдая за самолетом Суита, разгадал, что тот делает пов-
торный заход для бомбардировку.
    Стрелок в хвостовой турели на самолете Суита успел израсходо-
вать только сто сорок шесть патронов до того, как подача  анергии
на его турель прекратилась. И сам стрелок стал первой жертвой  на
самолете.
    Посланные Гиммелем пушечные снаряды попали также  во  внешний
левый двигатель, и его жидкий хладагент воспламенился. Суит  рез-
ко двинул рычаг управления двигателем вперед, затем рванул его до
отказа назад.
    - Перекрой подачу горючего к левому внешнему, -  приказал  он
Мерфи.
    - Готово, - доложил Мерфи.
    Суит отдал штурвал вперед, чтобы не снижалась скорость  поле-
та, но самолет никак не отреагировал. Суит нажал на кнопку флюги-
рования и закрыл радиатор. Они подождали, когда  винт  перестанет
вращаться. Свет от воспламенившегося  двигателя  позволял  хорошо
видеть винт.
    Элероны были во многих местах повреждены, из-за чего  самолет
накренился градусов на пятнадцать, а  погнутый  руль  направления
разворачивал его влево. Суит напряженно манипулировал рулями. Все
это время самолет ужасно вибрировал, угрожая развалиться на  час-
ти. Суит поманипулировал каждым из рычагов управления  двигателем
и убедился, что вибрация ослабевает в  зависимости  от  изменения
режима работы правого внешнего двигателя.
    -  Перекрой подачу горючего к правому внешнему, - приказал он.
    -  Кран правого внешнего закрыт, - доложил Мерфи.
    -  Лопасти винта не стали во флюгерное положение, и я не  мо-
гу выровнять крен.
    -  У нас вытекает горючее из левых баков, и это нарушает  ус-
тойчивость, - сказал Мерфи. - Сломанная лопасть вызывает вибрацию.
    Оба они одновременно перевели взгляд на  пламя.  Пока  горела
только струя бензина, вытекающего из поврежденного бака. Суит на-
жал на кнопку, приводящую в действие огнетушители, но это не  да-
ло видимого эффекта.
    Суит всем своим весом навалился на штурвал,  и  нос  самолета
медленно пошел вниз.
    -  Не пикируй, командир, - предостерег Мерфи.
    Но это не остановило Суита. Слишком много он слышал  хвастли-
вых рассказов летчиков о том, как они сбивали пламя  с  двигателя
пикированием. Однако многие летчики убедились в обратном:  увели-
чение скорости лишь раздувало пламя, в  результате  чего  начинал
гореть сам металл. К сожалению, эти летчики не возвращались, что-
бы поделиться своим опытом.
    Мики Мерфи со страхом и тревогой смотрел на  пылающий  двига-
тель. Ему приходилось видеть горящий сплав,  и  теперь  он  прис-
тально наблюдал за белым, ослепительно ярким  свечением,  предве-
щавшим такое загорание. Носком  ботинка  Мерфи  предусмотрительно
придвинул поближе к себе парашют.
    Это было крутое пикирование: стрелка указателя скорости  рез-
ко подскочила до трехсот девяноста  миль  в  час.  Суит  покрутил
штурвальчик триммера высоты назад и потянул на себя  штурвал,  но
тот поддался лишь после того, как Суиту помог своим весом  Мерфи.
Самолет медленно вышел из пикирования, а затем даже немного  наб-
рал высоту. Стрелка указателя скорости начала возвращаться назад,
дошла до опасно малой цифры - сто миль в час, а  потом  заколеба-
лась между цифрами восемьдесят и сто двадцать.
    Суиту удалось перевести самолет в горизонтальный полет, но на
меньшей скорости вибрация усилилась. Обтекатель  двигателя  нака-
лился до матово-красного цвета. Сваренный сплавом шов на одном из
зажимов разошелся, и обтекатель под действием спутной  струи  на-
чал угрожающе дрожать и подскакивать. При каждом  таком  подскоке
под обтекателем обнаруживалось ярко-желтое раскаленное горнило. В
трещине развился сверхскоростной поток воздуха, который  раздувал
пламя добела, пока не разошелся второй сварной  шов  зажима.  Ка-
кие-то доли секунды обтекатель трепетал над  горящим  двигателем,
словно светящиеся красные крылья хищной птицы, потом загнулся на-
зад, три раза ударился о переднюю кромку  крыла  и,  оторвавшись,
слегка подскочил вверх, а затем плавно отлетел прочь, пройдя  над
хвостовым оперением.
    -  Кусок крыла! Отлетел кусок крыла! Он только  что  пролетел
мимо меня! - крикнул радист.
    -  Спокойно, спокойно! - властно приказал Суит. - Самолет уп-
равляем. Обтекатели - это твоя забота, инженер, - обратился он  к
Мерфи. - Ты осматривал этот перед взлетом?
    Мерфи бросил на него удивленный взгляд. Кабина  летчика  была
залита ярко-желтым светом, и Мерфи хорошо видел блестевшее от по-
та лицо Суита, который напряженно манипулировал рукоятками управ-
ления.
    -  Обтекатель был в полном порядке, сэр, - ответил Мерфи, - к
тому же тогда не горел левый внешний двигатель.
    -  Подавись ты своим дьявольским сарказмом! -  рявкнул  Суит.
Он обеими ногами давил на педали  управления  рулем  направления,
пытаясь предотвратить рыскание самолета.
    -  Пламя на задней кромке крыла весьма опасно, мистер Суит! -
взволнованно сказал Мерфи. - Могут взорваться топливные баки.
    -  Наука утверждает, что это  невозможно,  инженер,-  ответил
Суит, улыбнувшись. - Даже в пустом баке топливно-воздушная  смесь
слишком богатая, чтобы воспламениться.
    -  Мне случалось видеть, как она воспламенялась, -  настойчи-
во возразил Мерфи.
     Суит посмотрел через плечо на пламя  и  успокаивающе  кивнул
Мерфи. Самолет пока подчинялся ему, и, хотя пламя  было  действи-
тельно угрожающим, оно, по крайней мере, не увеличивалось.
     - Сейчас будем бомбить, - сказал  Суит.  -  Открыть  створки
бомболюка!
     - Ты, сумасшедший идиот! - крикнул стрелок  верхней  средней
турели Кит Пеппер. - Разве ты еще не сбросил эти проклятые яйца?
     - Бомбы сброшены, - доложил Спик, и самолет резко тряхнуло в
подтверждение его слов.
     - Эй ты, дурак, - возмутился Суит, - кто приказал тебе сбра-
сывать?
     Мерфи наблюдал, как остановился  поставленный  во  флюгерное
положение винт.
     - Зажигание левого внешнего выключено, сэр.
     - Этот вылет тебе засчитан не  будет,  -  официальным  товом
заявил бомбардиру Суит. - Сбрасывание бомб не по цели  равнознач-
но невыполнению полета.
     - Я сбросил бомбы по цели, - проговорил бомбардир.  извиняю-
щимся тоном.
     - Лжец! - рявкнул Суит. - До цели еще несколько миль. - Бом-
бардир молчал. - Это называется саботажем, и я  привлеку  тебя  и
ответственности, когда мы вернемся.
     - Если мы действительно вернемся, - мрачно возразил Спик.  -
Привлекайте, я не боюсь.
    - Закрыть створки бомболюка! - приказал Суит.-  Штурман,  дай
мне курс на Уорли-Фен. Раз вы все наложили в  штаны  и  перепуга-
лись, вы не можете действовать как полагается! Мы летим домой.
     - Курс двести восемьдесят три, сэр, - сказал штурман.
     - Компас не работает, сэр, - доложил Мики Мерфи.
     - Тогда я поведу по звездам, -  ответил  Суит  и  наклонился
вперед, чтобы лучше увидеть бомбардира. - Что это ты там делаешь,
черт тебя возьми? - с угрозой в голосе спросил он.
    -  Хочу выброситься, - спокойно ответил Спик,  изо  всех  сил
стараясь открыть носовой аварийный люк. -  Пусть  они  награждают
"Крестом Виктории" летчиков, которые продолжают полет на  горящем
"ланкастере", но не бомбардиров. Бомбардиров  они  все  равно  не
наградят.
    -  Ты предстанешь перед военным судом!
    -  А ты будешь убит, - сказал Спик. Наконец он открыл люк  и,
словно опасаясь, что Суит может подняться со своего места и схва-
тить его, нырнул в него головой вперед. Когда  его  ноги  стукну-
лись о кромку люка, раздался глухой  удар.  Один  летный  ботинок
Спика остался в носу самолета.
    В хвостовой части "ланкастера" радист и Кит Пеппер тщетно пы-
тались открыть входную дверь. Один из пушечных  снарядов  Гиммеля
погнул замок. Пришлось несколько раз стукнуть  по  нему  пожарным
топориком. Дверь слегка подалась. Суит, почувствовав  перемещение
веса двух человек в хвостовую часть, покрутил штурвальчик  балан-
сировочного триммера и выровнял самолет. Он разгадал их намерение.
    -  Никому не покидать самолет. Это приказ! -  властно  произ-
нес он.
    -  О'кей, командир, - отозвался Кит Пеппер, не прекращая, од-
нако, попыток открыть дверь в фюзеляже. Кит  жестами  дал  понять
радисту, что хочет пролезть через узкую щель  слегка  приоткрытой
погнутой двери. Тот кивнул ему в знак согласия.
    -  Мы долетим, ребята, - проговорил Суит. Из левого  внешнего
двигателя в этот момент вылетели искры. - Я держу самолет на кур-
се двести восемьдесят три.
    -  Компас не работает! - возмущенно крикнул Мерфи. - Мы  идем
по кругу. Слева опять появляется цель. Рули деформированы.  Само-
лет горит. Вы что, не видите, что ли?
    Высота полета теперь уменьшилась, и пожары в Альтгартене ста-
ли казаться еще больше и интенсивнее. Большинство горящих  объек-
тов были лимонного и светло-красного цвета, но вот  начали  появ-
ляться и темно-красные пятна - видимо, там, где огонь  совершенно
вышел из-под контроля.
    Гиммель развернулся еще для одного захода.  Разрывы  пушечных
снарядов отзывались внутри металлического фюзеляжа  "ланкастера",
как удары крикетного мяча по жестяной коробке из-под галет.  Мер-
фи слышал, как кто-то неистово завопил. В воздухе вокруг них зас-
вистели металлические осколки. Он постучал по указателям темпера-
туры масла - восемьдесят девять градусов. Не так уж плохо! Давле-
ние - семьдесят фунтов на квадратный дюйм. Это и вовсе нормально.
Последовало еще несколько ударов от разрыва снарядов. Мерфи  чув-
ствовал, как каждый из них сотрясал металлический пол в самолете.
Он понимал, что положение безнадежное, но, как и всегда,  цепенел
от страха при одной мысли о прыжке с парашютом.
    Когда Гиммель вновь заходил на цель - так же  устойчиво,  как
грузовой состав по рельсам, - он наблюдал, как "ланкастер" стано-
вился все крупнее и крупнее в его  пушечном  прицеле.  Бах!  Бах!
Бах! В течение четырех секунд из его пушек  вылетело  сорок  семь
фунтов стали и бризантного взрывчатого  вещества,  и  большая  их
часть попала в "ланкастер" Суита.
    Находившиеся у выходного люка бортрадист  и  стрелок  видели,
как "юнкерс" Гиммеля сближался с "ланкастером" во время  третьего
захода сзади слева. Кит включил микрофон, чтобы предостеречь Суи-
та, но в следующее мгновение издал  пронзительный  вопль.  Снаряд
ударил ему в живот и разметал в стороны ноги и верхнюю часть  те-
ла. Кровью забрызгало все внутренние  стены  фюзеляжа  до  самого
заднего лонжерона. Бортрадист, который находился рядом  с  Китом,
на мгновение пришел в себя, лишь когда уже висел  в  воздухе  под
куполом раскрывшегося парашюта. Он чувствовал озноб, и ему  хоте-
лось спать. Его бедренная артерия была перебита, и он терял кровь
с такой скоростью, с какой бешено бьющееся сердце  способно  было
выталкивать ее в ночной воздух. Он умер на высоте  четыре  тысячи
футов над Альтгартеном.
    "Ланкастер" круто накренился. До этого момента штурман  Билли
Пэйс не испытывал страха, но, оставшись живым после третьего  за-
хода Гиммеля, он отчаянно захотел почувствовать под ногами  твер-
дую почву, какуюнибудь крепко сколоченную ровную  и  нешатающуюся
платформу. Пэйс предпринял попытку выбраться  из  самолета  через
аварийный люк в потолке над главным лонжероном. Он прикрепил  па-
рашют к металлическим кольцам подвесной системы, но не смог  про-
лезть через маленький люк. Пэйс терпеливо втащил  плечи  назад  в
самолет, отстегнул парашют и начал выбираться  через  люк,  держа
парашют в руке. Воздушный поток ударил его, как кувалдой. Хлеста-
нув по лицу и груди со скоростью двести тридцать миль в  час,  он
намертво прижал ноги Пэйса к кромке люка. Дюйм за дюймом  вытяги-
вал Пэйс свое тело из люка, подставляя его бешеной  силе  потока.
Удары воздуха мешали нормальному  дыханию.  Неожиданно  воздушный
поток преодолел силу его рук и припечатал верхнюю  часть  тела  к
фюзеляжу, перекрутив при этом ноги в коленях. Затем поток  выдер-
нул его из люка.
    Пламя на левом внешнем двигателе позволяло  видеть  все,  как
днем. Пэйс хотел уцепиться за что-нибудь рукой, но ничего не  на-
шел. Спутная струя потащила его по шероховатой поверхности и мет-
нула вверх. Парашют он крепко держал рукой.
    Пэйс падал, все более и более отчаиваясь. Он видел,  как  над
ним прошел самолет, потом появилась луна. Хвостовое  колесо  про-
неслось буквально в ярде от его лица, и оттого,  что  в  какое-то
мгновение его скорость была почти такой же, как и скорость  само-
лета, Пэйсу показалось, что тот движется очень медленно. Пейс по-
нимал, что парашют не спасет, если его не пристегнуть  к  подвес-
ной системе, и вдруг расплакался от отчаяния и гнева, так как ни-
как не мог нащупать металлические кольца. Он уже находился на вы-
соте четыре тысячи пятьсот футов. Неожиданно ему в голову  пришла
мысль, что он может посмотреть вниз на руки  и  тогда  ему  будет
легче найти кольца. Он без особого труда пристегнул один карабин,
но с другим это ему не удавалось. Тогда он решил, что будет  дер-
жать второй строп рукой, и дернул за вытяжной трос парашюта,  на-
деясь, что опустится на одном кольце. Его сильно рвануло в сторо-
ну, и он повис на одном стропе. Купол открылся с громким хлопком,
и Билли Пэйс целым и невредимым начал медленно спускаться в проз-
рачном воздухе над Альтгартеном.
    Теперь живыми в самолете остались только Суит и Мерфи.
    -  Выбрасывайся! - приказал Суит. Мики Мерфи кивнул.
    -  Иди к носовому люку и жди моей команды, - добавил Суит.
    Мерфи взял кислородный баллон и стал пробираться  вперед.  Он
схватился за нижнюю кромку приборной панели летчика и нырнул  под
нее ногами вперед. Сначала он встал на ступеньку, а потом,  широ-
ко раздвинув ноги,- у открытого люка. Включившись в  переговорное
устройство, Мерфи доложил:
    -  Готов прыгать, сэр.
    Суит проворчал что-то себе под нос.
    -  А вы не собираетесь прыгать, сэр? - спросил Мерфи.
    -  Я поднял самолет, я его и посажу.
    -  Одному вам не сделать этого. Суит усмехнулся:
    -  Ты можешь пригодиться, пожалуй. Мерфи боялся  прыгать  че-
    рез люк. И хотя самолет горел, но он был почти домом для  не-
го. Мерфи повернулся и подошел к ступеньке. Воздушный поток  под-
толкнул его к месту бортинженера. Мерфи ухватился рукой за метал-
лическую балку.
    -  Пользуйтесь ручной балансировкой, - посоветовал он.
    -  Я как раз собирался это сделать, - сказал Суит.
    -  И увеличьте число оборотов. Топливо экономить незачем. Нас
осталось только двое.
    -  А как насчет ночного истребителя?-нервно спросил Суит.
    -  Э-э, я и забыл о нем,-сухо ответил  Мерфи.-  Да,  пожалуй,
нас трое.
    Гиммель подошел к ним совсем близко, со страхом и  зачарован-
ностью наблюдая за пылающим бомбардировщиком.
    -  Бедные ребята, - заметил наблюдатель.
    -  Они сжигают наши города и заживо хоронят под обломками на-
ших людей, - возразил Гиммель. Он  выбрал  позицию  для  coup  de
grace. (последний удар - франц.) В этот момент возле правого кры-
ла "ланкастера" взорвался зенитный снаряд.  Оба  самолета  сильно
тряхануло.
    -  Зенитные снаряды прикончат его, - сказал наблюдатель.
    -  Они могут прикончить и нас,- проворчал Гиммель, но пока не
открывал огня по пылающему "ланкастеру". Гиммель убрал газ и нео-
жиданно увидел яркие сине-желтые вспышки из  выхлопных  патрубков
своего двигателя.
    Даже еще не взглянув на прибор, Гиммель понял, что число обо-
ротов падает. Проклятый двигатель! Если бы  механик  сменил  его,
вместо того чтобы в целях экономии средств подсовывать ему  новый
комплект поршневых колец, то он наверняка сбил бы еще одного  ан-
гличанина.
    -  Затяни потуже ремни, - сказал он наблюдателю и резко  нак-
лонил нос "юнкерса" вниз, ибо теперь нужно было  выжать  из  него
максимально возможную скорость, чтобы  успеть  посадить  истреби-
тель на землю. Горящий "ланкастер" над ними медленно выровнялся и
вновь летел по прямой.


         ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

    -  Налет кончился, - сказала телефонистка бургомистру. - Бом-
бардировщики улетели. - Она записала в  журнал  телефонограмму  с
наблюдательного поста на шоссе Фенло. Сообщения,  поступившие  от
других наблюдателей, также подтверждали окончание налета.
    Не совсем еще веря всем этим сообщениям, бургомистр медленно,
как-то сразу, за одну  ночь,  состарившись,  поднимался  по  сту-
пенькам лестницы командно-диспетчерского поста гражданской оборо-
ны. За ним поднялись и все остальные. Когда Они миновали обложен-
ный мешками с песком вход в убежище, ослепительное зарево от  по-
жарищ заставило их прищуриться. Слабый ветерок медленно  разгонял
разогретый пожарами воздух по. всей равнинной местности  Альтгар-
тена и его окрестностей. Чем больше кислорода поглощали пожары  в
нижних слоях атмосферы, тем выше поднималось их пламя.
    Захватывало дух от вида полыхающего газопровода. Наиболее ин-
тенсивное и высокое пламя стояло над зданием учебного центра  ме-
дицинских сестер. Людей из него, к счастью, удалось  эвакуировать
без жертв. В воздухе ощущался жар от полыхающих зданий,  слышался
гул бушующего огня, но рев моторов над Альтгартеном  уже  прекра-
тился. Неожиданно  из  района  церкви  Либефрау  донесся  оглуши-
тельный треск и грохот. В небо взвился гигантский огненный  язык,
на крыши соседних домов брызнули раскаленные добела искры.
    Пожарники знали, что это произойдет с секунды на секунду. Не-
полная кассета зажигательных бомб сделала свое дело.  Расплавлен-
ный свинец капал в течение нескольких минут. Люди на  крыше  цер-
кви, увидев, что стропильные фермы начали  прогибаться,  поспешно
спустились на землю. Вскоре после  этого  с  оглушительным  гулом
рухнули колокола. Каменная кладка наружных  стен  под  аккомпане-
мент каких-то невероятно гневных стонов начала вздуваться, а  за-
тем лопалась с оглушительным треском. Корабль церкви был  охвачен
пламенем, а ее огромные окна из цветного стекла никогда раньше не
светились так красиво, как в эти предсмертные  минуты.  Контрфорс
рухнул с ужасным грохотом. Каменные стены продолжали  вспухать  и
трескаться и наконец гулко рухнули. Лишенная  опоры  крыша  скры-
лась в бушующем пламени внутри церкви. Искры взметнулись на высо-
ту тысячи футов, а окна вспыхнули кроваво-красным светом.
    Запрестольный образ пятнадцатого века, резная кафедра  пропо-
ведника и искусно выполненные маслом  изображения  великомучениц,
якобы принадлежавшие кисти самого ван дер Вейдена, - все это  ка-
нуло в вечность. Отчаявшиеся что-либо спасти пожарные  переключи-
лись на другой горящий объект.
    Когда удалились бомбардировщики, в Альтгартене наступила  от-
носительная тишина, о которой жители уже и не мечтали.  По  узким
улицам, как по трубам, гулял теплый ветер, раздувая пожары и уно-
ся крики раненых, умирающих и заваленных обломками людей. Большая
часть города, к счастью, не пострадала.
    За двадцать восемь минут на Альтгартен сбросили свой  смерто-
носный груз двести  шестьдесят  бомбардировщиков.  Сто  пятьдесят
шесть самолетов сбросили бомбы в  Пределах  трехмильной  зоны  от
точки прицеливания. И только восемь самолетов  оставили  Альтгар-
тен в покое на своем пути к Крефельду.
    Теперь, когда бомбардировщики улетели, тишипа странным  обра-
зом угнетала. И когда бургомистр наконец заговорил, его голос по-
казался без надобности громким.
    -  Слава богу! - произнес он.
    Окружающие бросили на него удивленный взгляд: эти  слова  от-
нюдь не выражали национал-социалистских чувств. Бургомистру  это,
видимо, было совершенно безразлично.
    -  Слава богу! - сказал он еще раз.
    Луна на какое-то время спряталась за облаками, которые,  ста-
новясь вое плотнее, так низко проплывали над городом, что окраши-
вались в ярко-красный цвет пожарища и напоминали танцующих в  не-
бе чертей.
    -  Свиньи проклятые! - произнес Бодо Рейтер.
    -  Направьте всех ваших людей со шлангами на Мёнхенштрассе, -
распорядился бургомистр.
    -  Сейчас же направлю, герр бургомистр,- четко ответил Рейтер.
    На освещенной заревом пожаров Дорфштрассе среди  обломков  на
тротуаре валялись разбитые взрывом витринные манекены.  Однако  в
тех местах, где пожары пылали особенно сильно,  Рейтер  увидел  и
тела погибших людей.
    Но не пожары и не вид погибших заставили Рейтера  широко  от-
крыть глаза: его поразило отсутствие целого городского  квартала,
который до сегодняшнего налета находился между Дорфштрассе и  уг-
лом, где был магазин. Четырехэтажные дома, занимавшие  более  ста
квадратных ярдов площади,  превратились  теперь  в  беспорядочную
груду обломков; кроме двух фундаментов печей, не осталось ни  од-
ной стенки выше человеческого роста.
    Рейтер поспешил к Герду Беллю, который стоял там, где  совсем
недавно был дом Фосса.
    -  Что ты так пристально смотришь туда? - спросил Рейтер.
    -  Здесь был дом Фосса. В подвале  домашняя  работница  моего
двоюродного брата и его сын.
    Рейтер заметил, что брови его друга обгорели. Они смотрели на
груду развороченных камней и обломков в том месте, где тысячефун-
товая бомба разрушила дом Фосса.


    Всего в нескольких ярдах от места, где стояли Рейтер и Белль,
Анна-Луиза и маленький Ганс оказались пленниками заваленного  об-
ломками подвала герра Фосса. Бомба взорвалась над ними на третьем
этаже. Взрывная волна от этой бомбы, как и от большинства тонкос-
тенных мощных бомб, распространялась в стороны. В  самом  подвале
взрыв этой бомбы показался не таким оглушительным, как взрыв пре-
дыдущей бомбы средней мощности, которая, прежде  чем  взорваться,
ушла глубоко в землю на проезжей части улицы.
    Анна-Луиза не очень испугалась, когда ей не  удалось  открыть
дверь из подвала. Она и не подозревала, что подвал засыпало  дву-
мястами тонн разбитого камня и обломков.
    В подвале было сравнительно тихо, если  не  считать  журчания
просачивавшегося в него ручейка  воды.  Сейчас  подвал  освещался
только тусклым светом керосиновой лампы, ибо подача  электроэнер-
гии прекратилась. Свет лампы отражался от гладкой  темной  повер-
хности воды, глубина которой в самых низких местах старинного ка-
менного пола достигала трех-четырех дюймов. Это тоже не  особенно
беспокоило Анну-Луизу, ибо при той скорости, с которой ручеек  из
поврежденной трубы бежал сейчас, понадобилось  бы  несколько  не-
дель, чтобы уровень воды в подвале стал угрожающе высоким.
    Анна-Луиза встревожилась лишь тогда, когда инженеры и  техни-
ки перекрыли сток воды в канализационную магистраль.  Проложенная
вдоль улицы водопроводная магистраль была повреждена и дала  течь
не менее чем в шести местах. Вытекающая вода держалась  на  безо-
пасном уровне до того момента, пока  не  начала  просачиваться  к
подвалу по канализационной трубе. Затем уровень воды поднялся  до
поврежденных труб над подвалом, и это увеличило  поток  заполняю-
щей подвал воды. Анну-Луизу очень напугало  количество  прибываю-
щей воды, но это продолжалось недолго: когда в самой низкой  час-
ти подвала глубина воды достигла шести дюймов, поток  практически
прекратился.
    Это произошло потому, что  пожарники  начали  брать  воду  из
смотрового люка на Дорфштрассе, который заполнился к этому време-
ни до краев. Наконец-то пожарники, боровшиеся с  огнем  в  районе
больницы, могли располагать достаточным количеством воды!
    Огонь для них стал одушевленным противником. Больных уже эва-
куировали в не тронутое взрывами и огнем крыло  здания.  Пожарни-
кам понадобилось бы еще часа два - и с огнем было бы покончено.
    Сначала больных охватила  паника,  однако  вскоре  в  их  мо-
ральном состоянии произошел перелом. Это.случилось. в тот момент,
когда фрау Торн выплеснула на загоревшийся  стул  в  операционном
зале содержимое своего подкладного судна. Все знали фрау Торн,  и
потому все засмеялись, когда она сделала это. Казалось,  что  это
событие восстановило  стоическое  спокойствие.  Больничные  койки
сдвинули так тесно, что просвет между ними стал не  более  дюйма.
Больные столпились в коридорах и кладовках. Никто не жаловался. В
одной палате больные даже начали петь.
    Бургомистр решил не возвращаться  на  командно-дис-.  петчер-
ский пост гражданской обороны. Налет прекратился,  самолеты  про-
тивника улетели, к тому же все телефоны в ратуше  и  в  помещении
поста вышли из строя. С этого момента все службы гражданской про-
тивовоздушной обороны должны были действовать по собственной ини-
циативе. Бургомистр направился в сторону красного зарева над ста-
рым городом.
    Он шел по городу, не веря своим глазам.  С  лица  земли  были
стерты целые улицы из небольших домиков. На их  месте  он  увидел
лишь сплошные груды обломков, освещенные пламенем огромного пожа-
ра, бушевавшего в районе повреждения городской .газовой магистра-
ли.
    Всего через три минуты после того, как бургомистр  отправился
из ратуши в старый город, на его команднодиспетчерский пост  при-
был посыльный с сообщением, что к Альтгартену  приближается  вто-
рая волна самолетов королевских военно-воздушных сил - около  че-
тырехсот бомбардировщиков.


         ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

    С того момента, когда они поднялись  с  аэродрома  Уорли-Фен,
Ламберт мельком видел шесть бомбардировщиков. До  сих  пор  полет
протекал без происшествий. Иногда по возвращении из рейда он слы-
шал рассказы других летчиков о том, как их  обстреляли,  как  они
бомбили, какие понесли потери, в то время как он, Ламберт,  видел
очень мало, а иногда и вообще ничего не видел за весь  полет.  Но
бывали и такие вылеты, когда получалось все наоборот.
    -  Посмотри налево, - сказал Бинти. - Прожектора засекли  ка-
кого-то беднягу, и снаряды вокруг него разрываются, как конфетти.
    Ламберт инстинктивно нажал на педали руля направления,  чтобы
уклониться от зенитных снарядов. Дигби продолжал  лежать  в  носу
самолета. Цель под ними представляла собой море разноцветных  ог-
ней и вспышек. Дигби видел также, как от какого-то взрыва заколе-
балось пламя самого большого, самого яркого пожара.
    - Истребитель! Истребитель слева на траверзе!-неожиданно  за-
вопил Флэш Гордон. К бешеному огню из его четырех пулеметов  тот-
час же присоединился огонь двух пулеметов верхней турели.
     -  Он атакует кого-то еще, - сказал Бинти.
     Примерно в двухстах ярдах слева от них тонкая трасса зажига-
тельных снарядов повернулась в темноте, словно  кто-то  невидимой
рукой перевел стрелку огромных часов. Это ночной истребитель сна-
чала сблизился со своей жертвой, а затем резко  отвернул  от  нее
вверх и скрылся в темноте.
     -  Створки бомболюка открыты!
     Началось! Они сейчас на курсе,  который  ведет  через  самый
центр пожарищ и рвущихся в воздухе зенитных  снарядов.  Цель  под
ними - как торт в день рождения ребенка:  в  затемненной  комнате
дрожит пламя шести желтых свечей. Торт в день рождения ребенка!
     -  Левее, левее! Так держать!
     Самолет впереди них горел. Лопасти одного из его винтов ста-
ли вращаться медленнее. Его, видимо, поставили во флюгерное поло-
жение, но пламя раздувалось соседним винтом.  Ночной  истребитель
наверняка зайдет еще раз, и тогда "скрипучую дверь"  осветит  это
проклятое пламя, которое разгорается все ярче. Ламберт видел, как
разламывался на части обтекатель горящего двигателя.
     - Ты виляешь, командир, - крикнул Дигби в  переговорное  ус-
тройство. - Еще немного левее.
     "Даже если там Мики Мерфи, пусть бы этот самолет пошел вниз!
- подумал Ламберт. - Этот ночной истребитель наверняка сейчас по-
зади нас. Спокойно, спокойно! Нет, им ни за что не удастся  спас-
тись. Выбрасывайтесь!  Прыгайте,  прыгайте,  прыгайте,  черт  вас
возьми! Прыгайте, вы, идиоты! Ваш самолет горит  и  вихляет,  как
боксер после оглушительного удара. Наверное, сломана лопасть вин-
та у двигателя на другом борту..."
    Летчик горящего самолета снизил  скорость.  Расстояние  между
ними уменьшалось, и языки пламени, казалось, так и  потянулись  к
ним. Еще ближе... Бэттерсби с ужасом смотрел на Ламберта.
    -  Здорово горит, - спокойно сказал Дигби.
    "Боже, это он говорит о цели, - пронеслось в сознании Ламбер-
та. - Цель! Я совсем забыл о ней. Через какие-нибудь секунды этот
горящий гроб совершенно потеряет скорость, и мы врежемся в  него.
Спокойно! Он опять приближается..."
    -  Сбрось эти проклятые бомбы! - пронзительно крикнул  кто-то
высоким встревоженным голосом, не похожим на чей-нибудь из экипа-
жа. Только когда крик повторился, Дигби узнал голос Ламберта.
    -  Подходим, командир, не  горячись!  -  спокойно  проговорил
Дигби.
    "Неужели Дигби так прилип к прицелу,  что  не  замечает,  как
этот горящий "ланкастер" освещает все небо?- подумал  Ламберт.  -
Заставить его убраться? Обстрелять, но  заставить  убраться?  Что
угодно, только дайте мне темноту. Ради бога, темноту!  Может,  на
том самолете уже все мертвы? И он летит с автопилотом и будет ле-
теть так в нашей колонне, рядом с нами, до самой Англии?"
    -  Бомбы сброшены, - доложил Дигби абсолютно спокойным тоном,
но, увидев летящий рядом охваченный огнем самолет, изумленно вос-
кликнул: - О боже!
    Стекающий с задней кромки крыла бензин на горящем  "ланкасте-
ре" распылялся и горел, как газовое пламя.
    -  Держись на курсе, командир,  для  фотосъемки,  -  попросил
Дигби.
    Пока тянулись эти самые длинные в жизни Ламберта тридцать се-
кунд, его кабина сверкала, как золотая.
    -  Желоб для сброса фотобомб погнут, командир,- раздался тре-
вожный голос Джимми. - Фотобомба застряла в нем.
    -  Вытолкни ее, - ответил Ламберт. - Не буду же я  вечно  так
лететь!
     - Ее не стронешь с места. Они даже не сделали снимка для фо-
    топланшета. Ламберт вздохнул. В текущем месяце это  уже  вто-
рой случай, когда он возвращается из рейда без контрольного аэро-
фотоснимка. На доске начальника разведки, где в три ряда в хроно-
логическом порядке располагались аэрофотоснимки  целей,  в  одном
месте будет торчать блестящий белый лист бумаги. Белый  лист  бу-
дет означать, что ни "скрипучей двери", ни ее экипажа, ни  бомбо-
вой нагрузки у них как бы вовсе и не существовало.
     Ламберт заложил вираж и скользнул  в  спасительную  темноту,
прочь от пылающего "ланкастера", который Мерфи и  Суит  терпеливо
пытались вернуть на землю.
     - Всем смотреть за ночными истребителями, - предостерег Лам-
берт.
    Теперь наступил момент наибольшей опасности. Напряжение,  ко-
торое все испытывали над целью, сменилось расслабленностью:  люди
еще не верили, что остались живы. Все почувствовали страшную  ус-
талость. В такие мипуты притупляется бдительность, снижается спо-
собность сосредоточиваться и всех охватывает желание уснуть.
    -  Сосредоточиться! - еще раз приказал Ламберт. - Около пяти-
десяти миллионов немцев сейчас готовы убить  нас!  Будьте  внима-
тельны! - Ламберт всегда говорил чтонибудь подобное в таких  слу-
чаях.
    Флэш Гордон рассматривал  из  хвостовой  турели  подвергшиеся
бомбардировке горящие объекты - разбросанные красные пятна.  Нео-
жиданно одно из пятен как бы вспучилось и  сделалось  белым:  это
обрушилась крыша церкви Либефрау.
    Ламберт почувствовал сильную головную боль  и  брасил  в  рот
таблетку аспирина. Бинти принял, как обычно, таблетку амфетамина.
Кошер записал в бортжурнал: "Над целью охвачен  пламенем  неопоз-
нанный четырехмоторный самолет".
     Луна к этому времени поднялась высоко. Здесь она  совсем  не
воспринималась как золотой шар, рассеивающий серебристый свет для
людей на земле. Здесь она казалась холодным голубоватым диском.
     - Я, пожалуй, уменьшу высоту, - сказал Ламберт, - У нас нем-
ного увеличится скорость, да и брюхо прикроют облака.  -  Бэттер-
сби рассеянно кивнул. - Тогда к нам никто  не  подкрадется  сзади
снизу.
     - Смотровой щиток свободного обзора просто прелесть,  коман-
дир! - похвалился Флэш Гордон.
     "Хорошие ребята!-подумал Ламберт.-Все  они  хорошие  ребята.
Мне просто повезло".
     Он позволил самолету медленно терять  высоту,  пока  тот  не
коснулся крыльями верхней кромки  серо-голубых  кучевых  облаков.
Бомбардировщик шел сквозь облака, то подминая их  под  себя,  то,
наоборот, ныряя в них, словно прячущийся под пушистым одеялом ша-
ловливый ребенок. "Самое трудное осталось позади", - подумал Лам-
берт, увидев впереди побережье Голландии. Дальше небо было безоб-
лачным. Внизу навстречу им бежала бесконечная  гладь  освещаемого
луной, неподвижного, как густая черная патока, Северного моря.



        ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

    Когда на Альтгартен начали сбрасывать смертоносный груз  бом-
бардировщики второй, более мощной  волны,  страх  был  далеко  не
главным чувством, сковавшим альтгартенцев. Лишь  немногие  просто
озлобились или чувствовали себя жертвами роковой судьбы. Большин-
ство же  оказалось  парализовано  неврозом,  тем  самым,  который
проявляется у людей, когда их заставляют делать что-то явно выхо-
дящее за пределы их сил и возможностей. Люди теряли контроль  над
собой.
    Симптомов такого невроза было много.  Некоторые  даже  начали
терять рассудок. Кое-кто из пожарников стал разговаривать  с  ог-
нем, как с чем-то одушевленным, ругая его непристойными словами и
выражениями. Недалеко от школы квартальный  надзиратель,  предуп-
реждая людей, что опасно  поливать  водой  горящую  зажигательную
бомбу, неожиданно для всех вдруг поднял ее руками, будто это  бы-
ла безобидная учебная болванка, и причинил себе страшные ожоги.
    Когда вторая волна бомбардировщиков начала атаку, Герд  Белль
и его друг Рейтер поняли, что этот налет будет намного  интенсив-
нее первого. Англичане всегда так делали. Гул моторов их  самоле-
тов был таким мощным, будто над городом кружил  громадный  осиный
рой. Бомбовые залпы приходились по уже бушевавшим пожарам.  Взры-
вы как кувалдой били по барабанным перепонкам Белля и Рейтера,  а
взрывной волной их отбрасывало в самых неожиданных  направлениях.
Они оба понимали, что здравомыслящие люди  давно  укрылись  бы  в
убежище, а вот они. идут по Мёнхенштрассе к  горящему  госпиталю.
Им приходилось двигаться и прыжками, и перебежками и подолгу  пе-
режидать.
    Зарево над горевшей больницей, отраженное в мокрой  мостовой,
они увидели еще до того, как повернули за угол,  на  Дорфштрассе.
При свете пожара вода в сточных  канавах  создавала  впечатление,
будто главная улица проходит между двумя кроваво-красными  ручья-
ми. Рейтер наступил на фосфористое  пятно  и  попытался  счистить
липкую массу с ботинка, но фосфор воспламенился. Это было  отвра-
тительное, страшное вещество, которое  прилипало  ко  всему,  как
клей. Рейтер сунул ботинок в заполненную  водой  сточную  канаву,
пламя на ноге погасло, но в воздухе тотчас  же  вспыхнуло  вновь.
Наконец Герд догадался взять обломок кирпича и соскрести им  фос-
фор с ботинка.
     На своем коротком пути они увидели больше сотни горящих зда-
ний. Их не раз просили оказать помощь тем, кого завалило обломка-
ми, но Рейтер чувствовал себя обязанным прежде всего  помочь  лю-
дям в больнице, а Герд Бёлль хотел быть рядом с Рейтером.
     Когда они наконец подошли к больнице,  пожилой  унтер-офицер
сообщил им, что около двух сотен больных  и  несколько  медсестер
все еще находятся на верхних этажах больницы.
     - А что это за звуки, как будто кто-то поет? - спросил  Рей-
тер.
     - Это вопли и визг, - объяснил унтер-офицер. -  Когда  рядом
раздается взрыв или когда они увидят зажигательную бомбу, то кри-
чат об этом друг другу. Паники там нет, но смотреть оттуда на все
происходящее в городе, да еще будучи прикованным к постели,  сами
понимаете, нелегко. - Унтер-офицер мрачно улыбнулся.
     - Как держится конструкция здания? - спросил Рейтер.
     - Весь фасад рухнул вместе с  металлоконструкциями.  Верхний
этаж, по словам только что  спустившегося  оттуда  больного,  все
больше и больше наклоняется.
     - Пойдемте наверх и посмотрим, как там. Возьмитека  с  собой
пару связных и пару здоровых парней с веревками и топориками.
     Путь на четвертый этаж был длинным, окольным, но не опасным.
На второй этаж они поднялись по служебной лестнице,  и,  хотя  на
ней было очень темно и валялось много крупных обломков, сама лес-
тница осталась неповрежденной.  Они  прошли  через  переполненное
детское отделение на втором этаже и по коридору, где были разбро-
саны мокрые обгоревшие одеяла.  Через  открытую  служебную  дверь
слева они увидели оперирующего хирурга. Операционную освещали две
керосиновые лампы, карманный электрический фонарик и пять свечей.
Через выбитые двери Рейтер и Герд проникли в старое здание и под-
нялись по винтовой лестнице.  Взбираться  по  ней  было  довольно
трудно, так как в некоторых местах консольные каменные  ступеньки
обвалились и остался только их металлический каркас с зияющей под
ним страшной пустотой.
    То в одном, то в другом месте их обдавали струи холодной  во-
ды. Затем они терпеливо подождали, пока групна пожарных  спускала
по лестничной шахте дверь. Когда  дверь  повернули,  Герд  увидел
бледное лицо пожилого мужчины, крепко привязанного к  двери.  Его
руки неестественно торчали в стороны, как у деревянного манекена.
Мужчина не издавал ни звука, но лицо его выражало ужас, глаза бы-
ли выпучены, рот широко открыт. Он, видимо, пытался  кричать,  но
силы оставили его.
    -  Держитесь вплотную к стене! - приказал Рейтер пробиравшим-
ся вместе с ним людям.
    Пол под ногами шатался, кирпичные стены вспучивались от огня.
Металлические балки тоже прогибались: упираясь в  потолок  и  ис-
кривляясь от жара, они выстреливали горячими заклепками, как  пу-
лями.
    -  В каком темпе удается эвакуировать  людей  вниз?-  спросил
Бодо.
    -  Одних выносят по лестнице, других опускают через шахту. На
каждого больного уходит около семи минут.
    -  Спустите всех сестер вниз, - распорядился Рейтер.
    Унтер-офицер небрежно козырнул и обратился к своим  подчинен-
ным:
    -  Спустите всех сестер на землю. Давайте начнем с этого эта-
жа.
    Солдаты инженерных войск последовали за унтер-офицером,  соб-
рали сестер и приказали им оставить больных и спуститься вниз. Те
начали было возражать, но им пришлось подчиниться строгому прика-
зу.
    -  Сколько, по-вашему, все это еще продержится, Рейтер?
    -  Не больше десяти минут, Герд. Никто из них не  видел,  как
    вниз соскользнул первый ряд коек. Один связной  громко  выру-
гался, завизжала какая-то сестра, и за какую-нибудь  секунду  вся
дальняя часть отделения опустела. Пламя пожара осветило потолок -
стены уже не было. Вздувшись, она рухнула во двор вместе с койка-
ми и людьми. За ними со скрежетом поползли  койки  второго  ряда,
но, столкнувшись, на  какоето  время  остановились.  Искалеченные
больные пытались ухватиться за что-нибудь, но лишь  срывали  себе
ногти. Одна из сестер проехалась сидя по хорошо  натертому  полу,
на всем пути стыдливо прикрывая юбкой обнаженные  ноги,  пока  не
рухнула вместе с другими во двор.
     Теперь все визжали и вопили. Это  были  истерические  крики.
Никто уже не предупреждал об опасности и не взывал о помощи.  Это
были пронзительные вопли обреченных на гибель  людей,  проклинаю-
щих столь несправедливый к ним мир.
     Спасательные команды делали все, что было в их силах.  Герд,
Рейтер и солдат, схватив по одному больному с койки  и  буквально
волоча прихрамывающих людей, стали пробираться с ними вдоль пышу-
щей жаром вспученной стены. Они чувствовали, как при  каждом  но-
вом взрыве бомбы здание качается, как  карточный  домик.  Добрав-
шись до винтовой лестницы, они обвязали каждого  больного  верев-
кой и отправили двоих вниз для приема этих  калек.  В  лестничном
колодце было темно. Жар поднимался по нему, как по печной трубе.
     -  Дайте мне умереть, - простонал пожилой, совершенно  седой
человек, когда они обвязывали его веревкой.
     -  Замолчи ты, старый дурак! -закричал на него  Рейтер.-При-
дет время - умрешь.
     -  Яволь, герр лейтенант, -покорно  ответил  старик  солдат-
ской скороговоркой, какою он не говорил, наверное, с  тысяча  де-
вятьсот восемнадцатого года.
     Всем сестрам с верхнего этажа  помогли  спуститься  вниз  по
лестничному колодцу, затем на веревках начали  спускать  больных.
Оставалось эвакуировать лишь несколько человек, но в этот  момент
все старое здание больницы рухнуло. Койки и тела людей  смешались
в одну огромную кучу на дворе.
    - Черт возьми!-выругался Рейтер.- Еще пятнадцать  минут-и  мы
очистили бы все палаты.
    .Ни Герд, ни Бодо не стали говорить о двух  сотнях  мужчин  и
женщин, погибших в грудах развалин во дворе больницы.
    -  Пойдем отсюда,- сказал Герд. - У меня мороз по коже пробе-
гает.
    В воздухе, как светящаяся саранча, кружилось  множество  искр
вперемежку с раскаленными угольками, долетавшими сюда  от  сосед-
них пожаров. При каждой вспышке  фотобомб  или  когда  взрывались
бомбы было видно, как взлетают в  воздух  обломки.  Некоторые  из
уцелевших альтгартенцев рассказывали позднее, что английские  са-
молеты сбрасывали в эту ночь и листовки. Люди говорили, что  лис-
товки зловеще предупреждали о еще более крупных налетах  в  буду-
щем. На самом же деле листовки были сброшены в эту ночь  над  Се-
верной Францией, а на Альтгартен  сбрасывались  только  бомбы.  В
воздухе над Альтгартеном действительно  летало  много  обгоревшей
бумаги. Некоторые листочки поднимались на высоту до тысячи футов.
Однако вся эта бумага поднялась из самого Альтгартена.  Тут  были
счета, завещания, различного рода заявления,  накладные,  реклам-
ные листки, долговые расписки,  акции,  любовные  письма,  свиде-
тельства, ордера, гарантийные письма, копирка, этикетки,  ярлыки,
квитанции, пропуска, договоры об аренде и многое другое. Обгорев-
шие по краям,  они  летали,  гонимые  теплым  ветром,  и  черными
хлопьями падали на город.
    К Рейтеру подъехал на мотоцикле полицейский и, ваяв под козы-
рек, вручил ему письменное распоряжение: "На ферму  фрау  Керстен
упал английский самолет. Очень важно, чтобы экипаж не успел унич-
тожить его до тщательного осмотра специалистами".
    Рейтер кивнул. Он знал, что некоторые части и приборы самоле-
та необходимо немедленно направить в специальную электронную  ла-
бораторию, созданную командованием  люфтваффе  с  целью  раскрыть
наиболее строго охраняемый секрет королевских военно-воздушных си
- магнетронную ампу сантиметровой радиолокационной установки.
    - Немедленно, - подтвердил он, получив распоряжение.
    -  Я не пойду с тобой, - сказал Герд Белль. - Я нейду назад к
дому Фосса. Там в подвале сын моего двоюродного брата и  его  до-
машняя работница.
    -  Давай поезжай, - согласился Рейтер и, обратившись к  поли-
цейскому, сказал: -Отвезите этого человека на Мёнхенштрассе.
    Герд забрался в цеппелиноподобную коляску мотоцикла  и  вклю-
чил свой мощный электрический карманный фонарик, помогая  водите-
лю объезжать груды бревен, кирпича и камня.


    Невольная пленница подвала, Анна-Луиза не испытывала  особого
страха. Она чувствовала себя обязанной успокоить ребенка и, зани-
маясь этим, успокаивала и себя. Подвал использовался  когда-то  в
качестве кухни, и рядом с лестницей она обнаружила небольшой слу-
жебный лифт. Шахта лифта была завалена кирпичом, но рядом  с  ней
на стене торчала переговорная  труба.  Анна-Луиза  несколько  раз
крикнула в нее, но ответа не последовало. Снаружи все еще доноси-
лись глухие удары взрывов, и она решила, что  большинство  людей,
видимо, укрывается в убежищах.
    -  Нам здесь безопаснее, чем наверху, Ганс, - сказала она ус-
покаивающим тоном. - Да и спешить нам с тобой некуда. - Она  пот-
рогала пальцем тонкое серебро и замысловатые фигурки. - Я  всегда
буду любить твоего папу, Ганс, - добавила она тихо.
    Мальчик улыбнулся: все любят его папу.


         ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

     Если бы Суит имел в тот момент возможность взглянуть на свое
лицо с близкого расстояния, он наверняка заметил бы, что оно ста-
ло иссиня-бледным - верный признак недостатка кислорода в  крови.
Соединительный шланг его маски был поврежден, и  кислород  посту-
пал в маску в очень небольшом количестве. У него  появились  сим-
птомы кислородного голодания - приток  кипучей  энергии,  чувство
благополучия и необоснованный оптимизм, хотя все  это  далеко  не
соответствовало  окружающей  обстановке.  Кислородное   голодание
очень похоже на состояние легкого опьянения.
     Что касается горящего крыла самолета, то  теоретически  Суит
был прав: при нормальной температуре воздушно-топливная  смесь  в
любом частично заполненном топливом баке  слишком  богата,  чтобы
воспламениться. Однако температура внешнего бака левого борта  на
его "ланкастере" была не нормальной. Когда раздался  взрыв,  Суит
подумал, что это прямое  попадание  зенитного  снаряда.  Взрывной
волной снесло большую часть плексигласового фонаря кабины.  Штур-
вал вырвался из его рук. Суит не имел представления ни о том, что
произошло, ни о полученных повреждениях, зато Мерфи, который ждал
этого взрыва, отлично понял, что именно случилось.
    Когда самолет начал сильно крениться, Мерфи схватил парашют и
пристегнул к подвесной системе. Он слышал, как Суит сказал:
    -  Без паники, я выведу его.
    Напрягая все свои мышцы, Мики Мерфи согнул  ноги  в  коленях,
чтобы упереться каблуком в стенку бомбового  отсека.  Преодолевая
охвативший его страх, он с трудом продвигался навстречу  сильней-
шему воздушному потоку, который бил  по  нему,  словно  невидимый
кузнечный молот. Дюйм за дюймом, используя всю  силу  мышц  своих
ног, он опускал тело все ниже и ниже. Потный и  почти  выбившийся
из сил, Мерфи вдруг почувствовал, что оказался в темной  холодной
ночи. Центробежная сила бросила его тело в полет по кривой.  Ког-
да кривая начала выравниваться, Мерфи понял, что он быстро кувыр-
кается в скрюченном положении, почти прижав лицо  к  коленям.  Он
знал, что парашют нельзя  открывать,  пока  не.  перестанет  вра-
щаться тело. Однако вращение не прекращалось.
    Мерфи казалось, что прошел целый час, пока вспышки, мимо  ко-
торых он летел, не стали опасно близкими. В отчаянии он дернул за
вытяжной трос парашюта. Купол и стропы парашюта вывалились из ко-
ричневого брезентового чехла и ударили его по лицу. Затем его так
швырнуло, что при очередном обороте одна его  нога  запуталась  в
стропах. Мерфи несколько раз подергал ею, но от стропов не  осво-
бодил. Он медленно падал  на  разбомбленный  Альтгартен.  На  ка-
кое-то мгновение Мерфи попал в луч прожектора, и  купол  парашюта
показался ему ослепительно белым. Мерфи вспомнил  молитву,  кото-
рую учил в детстве, и прочитал ее вслух.
    Суита не тревожила возрастающая скорость  вращения  самолета,
ибо он знал: чем быстрее вращение, тем  больше  у  самолета  ско-
рость и тем легче будет возобновить управление  им.  Он  спокойно
перенес вес всего своего тела на обе ноги и нажал ими на одну пе-
даль управления рулем направления. Он предполагал, что потребует-
ся огромное напряжение мышц, и поэтому жал  на  педаль  изо  всех
сил. Ни левого элерона, ни самого левого крыла на самолете к это-
му моменту уже не было.
    -  Черт возьми! - буркнул Суит.
    Он ни в малейшей степени не сомневался теперь, что надо  вып-
рыгивать. С оглушительным ревом и дребезжанием огромная машина  с
бешеной скоростью летела вниз по спирали. Раздавались звуки  ляз-
гающего металла. Стрелка высотомера с  опасной  скоростью  враща-
лась в обратном направлении. Суит, убедившись, что парашют  прис-
тегнут правильно, решил прыгать  через  носовой  люк.  Статистика
свидетельствовала о том, что носовой люк самый безопасный.
     Сначала это показалось невероятно глупым,  но  Суит  не  мог
встать с сиденья. Он пытался оторваться от него и вверх, и в сто-
рону, и ползком, но все попытки были тщетными. Сила тяжести  при-
жимала его к сиденью так, что он оказался неспособным  преодолеть
свой вес. На голову тоже давила какая-то тяжесть, из-за которой у
него образовалось два  подбородка,  и  он  почувствовал  тошноту.
Кровь из головы оттянуло вниз, и у него потемнело в  глазах.  Ка-
кая нелепость! У него так много всего, для чего надо бы жить:  он
здоров и красив, у него медаль, две  любимые  девушки,  небольшой
личный доход, повышение в чине в августе,  много  хороших  друзей
среди сослуживцев. Почему он не может  подняться  со  своего  си-
денья? Суит стал еще хуже видеть, так как возрастающая от  враще-
ния сила тяжести почти полностью приостановила мозговое  кровооб-
ращение.
     Когда "ланкастер" Суита рухнул на ферму фрау Кврстен, в поч-
ве образовалась яма тридцати футов шириной и восьми футов  глуби-
ной. Лучше всего сохранилась его хвостовая секция, которая  упала
в двухстах ярдах в стороне. Хвостовой стрелок,  убитый  во  время
первой атаки, так и остался в своей турели, которая отскочила пе-
ред ударом о землю. Носовая часть фюзеляжа  врезалась  в  боковую
стену фермы и разрушила весь дом. Кастрюли смешались с  высотоме-
рами, кровати с топливопроводами, а останки фрау Керстен и  фран-
цузского солдата - ее любовника перемешались с останками  капита-
на Суита. На ферме поднялось зловоние от сгоревшего масла и горя-
щего углерода, а раскаленные докрасна  кусочки  металла  звенели,
как бубенчики на упряжи.
    Рейтер и его грузовик с солдатами инженерных войск прибыли на
ферму фрау Керстен через пятнадцать минут после падения самолета.
Рейтер тотчас же организовал поиск, чтобы убедиться, не упали  ли
какие-нибудь записные книжки, бортжурналы или радиоприборы в сто-
роне от места падения самолета. Один солдат обнаружил  застрявше-
го в ветвях дерева английского летчика всего в ста пятидесяти яр-
дах от разбившегося самолета. Это был плотного телосложения чело-
век. Когда его о чем-то спросили, он лишь нервно  улыбнулся.  Два
солдата убили его лопатами.



    Освещенной стеклянной картой пользовались уже в течение часа.
От накалившихся электрических лампочек, разогретого лака и  окра-
шенного металла исходил запах, который смешивался с запахами  на-
тертого пола и вспотевших людей. Август Бах  почувствовал  ноющую
головную боль. Она всегда появлялась у него в подобной обстановке.
    В крайней восточной зоне его  сектора  красная  отметка  цели
медленно повернула и стала перемещаться в направлении на  Утрехт.
Август дал поправку в курс истребителя.
    -  Он уходит, - сказал Вилли Рейнеке, который следил за  све-
тящимися точками своим восковым карандашом.
    -  Да, ему теперь не догнать его,-  согласился  Август  тоном
долго ждавшего человека.
    Вилли Рейнеке уже давно снял френч и галстук и  теперь  вытя-
нул и несколько раз покрутил руки над головой, чтобы размять  за-
текшие суставы.
    -  Ну как, все в порядке, Вилли?
    Вилли кивнул в знак согласия, но  Август  чувствовал:  что-то
происходит не так, как ожидали. "Что же  именно?"  -  задался  он
вопросом и с беспокойством еще раз взглянул на  стол  и  висевшую
над ним карту высот. Неужели  он  осрамился  перед  всеми?  Может
быть, он дал этому последнему истребителю неверную высоту, а  по-
том обвинит его в неумении обнаруживать противника? Однако  ниче-
го неверного в своих действиях Август не нашел.
    -  Не притворяйтесь, Рейнеке, в чем дело? -  холодно  спросил
Август. Он понимал: что-то происходит не так, как надо, и  он  не
позволит подчиненному обмануть себя, даже если этот подчиненный -
его заместитель.
    Вилли сжал пальцы, а затем громко щелкнул ими.
    -  Это цель, - сказал он наконец.
    -  Какая цель?
    -  Англичане производят прицельную бомбардировку Альтгартена,
герр обер-лейтенант.
    -  Не может быть!
    -  Какая-нибудь ошибка... Неправильно  учли  ветер...  Может,
сбиты самолеты обозначения цели... Может, неисправны приборы...
    -Альтгартен? Все соединение-на Альтгартен?!
    -  Боюсь, что именно так, герр обер-лейтенант.  Август  попы-
    тался представить себе  картину  подвергшегося  бомбардировке
Альтгартена и около минуты стоял молча.
    -  Встаньте к столу, Рейнеке! - попросил он наконец.
    -  Герр?..
    -  Попросите телефонную станцию соединить мой служебный теле-
фон вот с этим номером, - приказал Август, передавая бумажку свя-
зисту Тшолю.
    Тшоль взял клочок бумаги и некоторое время стоял  неподвижно,
прежде чем выполнить распоряжение. Таким образом  он  предоставил
Августу достаточное время, чтобы тот изменил свое решение о теле-
фонном звонке по личным вопросам. Это строго запрещалось инструк-
циями.
    -  Ваш служебный телефон? - спросил наконец связист.
    -  Да, - ответил Август. - И пусть они попробуют другие номе-
ра, если не ответит первый.


    Когда в подвале раздался телефонный звонок, АннаЛуиза  полуд-
ремала, ибо вентиляторы остановились и в убежище  стало  тепло  и
душно.
    -  Говорит Крефельд. Служебный телефонный вызов по линии  де-
партамента связи люфтваффе, из Роттердама. Ответьте на вызов.
    Еще до того как Анна-Луиза  смогла  ответить  и  несмотря  на
треск в поврежденных телефонных линиях, она узнала голос Августа:
    -  Анна-Луиза? У тебя все в порядке?
    -  Все в полном  порядке,  герр  обер-лейтенант,  -  ответила
Анна-Луиза. Теперь она окончательно  проснулась  и  догадывалась,
что Август пошел да большой риск, позвонив ей по телефону. - Я...
то есть Ганс и я находимся в  бомбоубежище  герра  Фосса.  Работа
идет, как обычно, - добавила она, чтобы придать  разговору  более
официальную окраску. - Все в порядке, - сказала она  еще  раз.  -
Все обстоит точно так, как я обещала. Сегодня во второй  половине
дня...
    -Да, все будет так, так мы решили,-сказал Август, также стре-
мясь придать разговору официальный характер.
    Гул от самолета Суита, летевшего в это время над городом чуть
повыше крыш, был достаточно громким,  чтобы  Анна-Луиза  услышала
его даже в глубине подвала в доме Фосса. Когда самолет рухнул  на
землю, раздался оглушительный грохот.
    -  Я не слышу вас, герр обер-лейтенант, - сказала Анна-Луиза.
- Что-то очень скрипит, а ваш голос еле слышно...
    -  Я люблю тебя, - сказал Август и с отчаянием положил  труб-
ку. - Слава богу, - сказал он себе вполголоса и вернулся к  столу
"Зеебург".
    -  У нас уже появился другой, - доложил Вилли. Август  принял
    от него микрофон. На "скрипучей  двери"  Кошер  Коэн  подался
    вперед и прислонил повалившуюся косоглазую куколку Фланаган к
лобовому стеклу фонаря кабины.
    -  Не переношу, когда Флан валяется, - сказал он.
    Куклу подарили Ламберту накануне самого первого боевого выле-
та, и с тех пор он брал ее с собой в каждый рейд. Он заметил, что
каждый член экипажа во время полета улучал момент, чтобы  прикос-
нуться к потрепанной кукле, хотя Коэн и Джимми  Гримм  всегда  бы
нашли подходящее оправдание своим действиям и ни  за  что  бы  не
признались, что они суеверны. Жена Джимми даже заштопала в  прош-
лом месяце растрепавшуюся ногу Фланаган.
    Кошер возвратился к своему штурманскому  столику,  а  Ламберт
медленно направил нос самолета к гряде облаков. Во второй раз  за
эту ночь "скрипучей двери" предстояло пересечь прокладочный  стол
на радиолокационной станции "Горностай".


    Герд Белль был экспертом в совершенно новом искусстве  -  ис-
кусстве распознавать  тип  разрушений,  причиненных  бомбами.  Он
знал, что разрушения можно подразделить на три основных типа. Бы-
вают такие здания, которые, разрушаясь, превращаются в груды кам-
ней, образующих сплошную пирамиду из обломков. Бывают здания, ко-
торые рушатся на одну сторону, так что полы всех  этажей  с  этой
стороны сползают на землю. С больницей произошло именно это.  Бы-
вает также и третий вид руин, самый трудный  и  предательский.  В
этом случае полы этажей проваливаются в центре здания и  образуют
несколько громоздящихся друг на друга У-образных фигур, готовых в
любой момент осесть еще ниже и придавить собой неосторожных  спа-
сателей.
    Герд знал, что таят в себе обломки  разрушенного  здания.  Он
знал, что на какой-нибудь хрупкий стул могут опираться  несколько
тонн битого камня или в сочетании с какой-нибудь  другой  мебелью
этот стул может образовать предательскую пустоту в  самом  центре
руин. Он знал также, что в недоступных для воздуха  карманах  мо-
жет скопиться достаточно плотный газ, который способен  воспламе-
ниться или погубить сунувшего в него голову  человека.  Он  знал,
какую опасность представляет собой безобидная  на  первый  взгляд
капающая вода, и понимал, что человеку, склонному к  панике,  для
проникновения в руины или для  выхода  из  них  необходимо  вдвое
большее пространство, чем человеку спокойному и  уравновешенному.
Именно с такими, склонными  к  панике,  спасательными  командами,
происходили случаи, когда они не могли вернуться из руин  тем  же
путем, каким проникли в них. Короче говоря, Герд был экспертом.
    Он не обнаружил никаких доступных путей, чтобы  проникнуть  в
гору обломков, накрывших вход в подвал дома Фосса.  Вершина  руин
находилась на высоте не меньше двадцати футов над  уровнем  земли
на улице, а остальная масса обломков  представляла  собой  ровную
возвышенность с небольшим углублением вокруг основания. Обычно  в
таких случаях он начал бы раскапывать вход в руины как можно бли-
же к грунту, но тут заметил, что валявшиеся на  вершине  обломков
старая софа и кухонный стол как будто бы прикрывали собой  доста-
точно широкий проход в развалины. Герд пнул  ногой  разбитую  ме-
бель. С места стронулись лишь игрушечная собака да несколько кус-
ков штукатурки. Из этого Герд сделал вывод, что руины  достаточно
устойчивы, а потому можно попытаться  воспользоваться  обнаружен-
ным проходом.
    Он протиснул свое тело в проход,  предварительно  вытащив  из
него несколько паркетин и сломав ножку  стула,  которую  протянул
стоявшим позади него солдатам.
    -  Герр Белль в своем амплуа, - сказал один из солдат.
    Герд был уверен, что Анна-Луиза воспримет все это  достаточно
спокойно: она очень рассудительная и серьезная девушка.
    Герд полз теперь под более отлогим углом к подвалу, и  вскоре
ему удалось проникнуть в самую середину руин.
    Внизу,  сравнительно  близко  от  Герда,  в  кресле    сидела
Анна-Луиза. Она нежно покачивала спящего на ее  коленях  Ганса  и
ласково  гладила  его  волосы.  Спокойствие  девушки   передалось
мальчику, и он задремал. Анна-Луиза до минимума убавила  пламя  в
лампе, ибо понимала, что света в подвале не будет  и  утром.  Она
решила терпеливо ждать, когда кто-нибудь придет ей на помощь.
    Герд Белль добился замечательного успеха: чтобы добраться  до
грунта, ему потребовалось меньше часа. Ему никогда еще не  удава-
лось пробираться через руины так быстро. Как опытный археолог, он
распознавал сдавленные пласты этажей здания. Герд  проложил  путь
через кучу кафельных плиток в ванной, выбрался на лестничный  ко-
вер, подполз к разбитой кухонной раковине. Пол в кухне был камен-
ный, и Герд понимал, что для проникновения через него  потребует-
ся немало усилий и времени, но все это оказалось не так уж  слож-
но. Каменные плитки во многих местах раскрошились, а  в  податли-
вой земле под кухней имелась довольно широкая яма. Герд  осторож-
но пролез через дыру и все же поцарапал ноги об острый битый  ка-
мень.
    Он уже почти добрался до подвала, когда неожиданно  столкнул-
ся с препятствием. Сравнительно легкий до этого путь ему  прегра-
дил какой-то зеленый металлический предмет. Круглый по форме,  он
имел около двух с половиной футов в  диаметре.  Странный  предмет
плотно прилегал к обломкам, будто это была вмонтированная в  сте-
ну круглая дверь сейфа. Герд провел по металлической  поверхности
рукой и задумался над вопросом, какую функцию в  домашнем  хозяй-
стве могло бы выполнять такое странное  устройство?  Может  быть,
это цистерна для воды? Но разве такие  цистерны  обязательно  де-
лать такими прочными, как эта? Толстые стальные  части  соединены
между собой массивными болтами... Боже, да ведь это бомба!
    Бомба упала на руины и проделала  в  них  проход.  Поэтому-то
Герду и удалось так легко пробраться через обломки к  грунту.  Он
прошел по тому же  пути,  что  и  бомба.  Взрыватель  с  довольно
большим замедлением. Но сколько еще осталось? Минута? Две? Сутки?
Герда бросило в жар и холод, сердце застучало, как барабан. Тыся-
чефунтовое яичко снесет с лица земли половину улицы, а он  гладит
его рукой. Герд еще раз потрогал бомбу, и ему показалось, что она
теплая, хотя, возможно, его ввела в заблуждение температура своих
собственных нервно дрожащих рук.
    С этого момента Герду пришлось пробираться с трудом. Он  обо-
шел стороной гладкую металлическую поверхность бомбы и проник  на
шесть футов ниже ее. Неожиданно обломок  железной  кровати  легко
сдвинулся с места, подвальная стена прогнулась  и  рухнула.  Герд
почувствовал, как скользит по ней вперед  в  свободное  простран-
ство. Присущая ему самодисциплина удержала его от того, чтобы ух-
ватиться эа бомбу. Он грузно упал и сильно ушибся.
    -  Герр Белль! - воскликнула Анна-Луиза, открыв глаза и  уви-
дев сидящего на мокром полу маленького человека, который  появил-
ся перед ней так же неожиданно, как дьявол-искуситель в какой-ни-
будь пантомиме. Весь обсыпанный кирпичной пылью,  он  старательно
массировал ушибленный локоть.
    -  Это бомба, - с трудом проговорил Герд, показывая  на  тем-
ный гладкий предмет, едва видневшийся в проломе потолка подвала.
    -  Похожа на водяную  цистерну,  -  пробормотала  Анна-Луиза,
приближаясь к пролому, чтобы лучше разглядеть предмет.
    -  Нет, я полагаю, это бомба, - сказал Герд Билль. В его соз-
нании мелькнуло неприятное подозрение о возможном умственном пот-
рясении Анны-Луизы. Герд неловко улыбнулся ей.  -  По-моему,  нам
надо попытаться выбраться отсюда, - добавил он.
    -  Здесь много чудесных драгоценностей, герр Белль.
    -  Фосс был состоятельным человеком, - сказал он.
    -  Он очень милый, - заметила  Анна-Луиза.  -  Нас  могло  бы
убить, если бы он не позволил нам спрятаться в своем убежище.
    -  Я помогу вам подняться в проход, - сказал  Герд,  пододви-
гая кресло, на которое она могла бы встать. -  Мальчика  оставьте
со мной. Я выберусь с ним, я уже делал это не раз.
    В этот момент шестьсот фунтов взрывчатки превратили подвал  и
руины над ним в мельчайшие кусочки.  Взрыв  был  слышен  во  всем
Альтгартене. Никто позже не нашел ни единой могущей  быть  узнан-
ной части тела,  или  принадлежности,  или  одежды  Герда  Белля,
Анны-Луизы или Ганса, зато даже в наши  дни  в  возделываемых  на
этом месте землях нет-нет да и находят осколки дорогостоящих фар-
форовых фигурок и бесформенные кусочки серебра.


    На вычислительном пункте радиолокационной станции стояла  та-
кая тишина, что слышно было, как электрические  часы  отсчитывали
каждую секунду.
    -  Этот англичанин ушел далеко на север от своей  колонны,  -
сказал Август.
    -  Неисправный компас?
    -  Наверное.
    -  Он должен быть сейчас здесь, почти над нами.
    -  Вызовите на связь "Кошку-один",  Вилли.  Виктор  Лёвенгерц
    посмотрел на свои наручные часы. Он не доверял часам в  каби-
не самолета: команда наземного обслуживания следила за  ними  не-
достаточно тщательно. Лёвенгерц переключил двигатели  на  главный
топливный бак и обеднил смесь. Ему может понадобиться каждая кап-
ля горючего, ибо самолетам противника, которые  входят  сейчас  в
его сектор на обратном пути, потребуется не  меньше  часа,  чтобы
пересечь этот сектор. Последние бомбардировщики обычно самые уяз-
вимые, и Лёвенгерц хотел быть вполне уверенным в том, что будет в
воздухе, когда они появятся в его секторе.
    Другие летчики, такие, как Гиммель, действовали  вопреки  су-
ществующим приказам и гонялись за самолетами противника на протя-
жении всего их полета до цели. Лёвенгерц не позволял себе  этого.
Он патрулировал в своем секторе и неукоснительно выполнял  прика-
зы командира поста наведения Августа Баха. Сейчас Бах вызвал  его
по радио и сообщил, что они  засекли  четырехмоторный  английский
самолет.
    -  Сообщение: большой автомобиль. Приказ: курс триста  граду-
сов.
    -  Вас понял, - ответил Лёвенгерц и тотчас же  увеличил  ско-
рость, чтобы догнать английский самолет до того, как он выйдет из
зоны видимости радиолокационной станции.
    На крейсере противовоздушной обороны "Гельд" ночь для  экипа-
жа прошла спокойно. За пятьдесят пять минут,  которые  потребова-
лись Ламберту, чтобы пролететь сто миль до  цели  я  возвратиться
назад, конвой прошел всего  девять  морских  миль  вдоль  берега.
Впрочем, "Гельд" прошел чуть больше, чем следовало, ибо в настоя-
щий момент он находился на милю впереди конвоя, вместо того  что-
бы быть в его хвосте.
    Единственной отметкой цели на экране  радиолокационной  уста-
новки "Вюрцбург" на крейсере была отметка, соответствующая  само-
лету "скрипучая дверь", и так было до тех пор, пока сзади не под-
крался самолет Лёвенгерца.
    -   Огонь!
    Это был огонь, управляемый с помощью  радиолокационной  стан-
ции, и поэтому взрывы зенитных снарядов образовали весьма  четкую
прямую линию вспышек в воздухе. Счетно-решающее устройство радио-
локатора нежно замурлыкало и откорректировало  прицел.  Следующий
залп был дан с поправкой на скорость самолета. Второй  залп  ока-
зался более точным, а третий - и того точнее.
    Последний снаряд третьего залпа взорвался на раестоянии семи-
десяти одного фута от левого двигателя Лёвенгерца.  Двадцать  во-
семь осколков поразили "юнкерс". Четыре осколка  попали  в  левый
двигатель, а остальные - в крыло и  фюзеляж.  Лёвенгерц  направил
нос машины вниз и перекрыл топливный кран. Затем он дал на  левый
двигатель полный газ, чтобы израсходовать в нем остатки топлива и
таким образом уменьшить опасность загорания. Лёвенгерц узнал  бе-
рег, над которым летел. Он не раз совершал здесь вынужденные  по-
садки в кошмарных снах, перед тем как проснуться.
    Лёвенгерц сорвал крышку аварийного комплекта возле своего си-
денья. Топливо вылетало из хвоста самолета в виде  искрящегося  в
холодном лунном свете тонкого серебристого плюмажа длиной пятьде-
сят футов. Он закрыл створки радиатора на поврежденном левом дви-
гателе и несколько увеличил мощность работающего  правого.  Затем
сбалансировал самолет так, чтобы, поднять носовую часть.
    Лёвенгерц посмотрел на побледневшие лица членов своего экипа-
жа. Никто не произнес ни слова. Лёвенгерц  сбросил  заднюю  часть
фонаря кабины, и она с ужасным грохотом отлетела в сторону,  под-
ставив их под бешеный поток ледяного воздуха, который  с  воем  и
свистом завихрялся у кромок лобового стекла. Это нарушило  балан-
сировку, и .Лёвенгерц отжал штурвал, чтобы опустить нос самолета.
     Мросек выбросился первым, тщательно запрятав перед этим свой
цейсовский бинокль под мундир. Один его ботинок мелькнул в  опас-
ной близости от головы Лёвенгерца. Мросек  выскочил  из  самолета
рывком. Сначала Лёвенгерцу показалось, что он выбросился благо-
получно, но раздавшийся в тот же момент  неприятный  глухой  удар
свидетельствовал о том, что спутная струя отбросила  Мросека  на-
зад и он ударился о хвост самолета. Бинокль  вдавился  Мросеку  в
грудную клетку и сломал ему четыре ребра. Кувыркаясь, Мросек уда-
рился запястьем об левую плоскость стабилизатора, и его  оттянула
назад спутная струя, разбрызгивающая топливо из трубы  аварийного
слива.
     Обессилевший от удара головой и после бензинового душа, Мро-
сек начал падение с высоты три тысячи футов. Холодный ночной воз-
дух, проникая сквозь влажную одежду, пробирал до костей. В  полу-
бессознательном состоянии Мросек дернул вытяжной трос парашюта  и
благополучно опустился под его куполом на картофельное поле.
     Закс всегда был несколько робок. Лёвенгерц решил, что  этому
человеку нужно нечто большее, чем обычный приказ.
     -  Если ты немедленно не выбросишься, то выброшусь я  и  ос-
тавлю самолет на тебя! -крикнул он.
     Только после этого радиооператор Закс начал медленно  подни-
маться для прыжка. Этому  богатому  молодому  человеку  неизменно
везло в жизни. Он без происшествий отделился от самолета и благо-
получно приземлился.
     Когда разорвался роковой зенитный снаряд, Лёвенгерца пронзи-
ла острая боль, которая затем вызвала общее недомогание. Ему  ка-
залось, будто его живот и талию кто-то обтянул  чересчур  горячим
мокрым полотенцем. Причиной всему был рваный осколок  насеченного
латунного взрывателя из головной части  зенитного  снаряда.  Этот
кусочек весом всего в одну шестидесятую унции попал Лёвенгерцу  в
живот, проложил путь через мелкие артерии  и  почку  и  раздробил
один из его поясничных позвонков.  В  позвонке  осколок  застрял,
слегка повредив спинной мозг.
     Лёвенгерц мрачно улыбнулся. Он вызвал по радио пост  наведе-
ния и кратко доложил, что самолет поврежден, а сам он ранен и ве-
дет машину на запад над одним из крупных островов в районе к  югу
от Роттердама.
    -  Выбрасывайтесь, "Кошка-один", - предложил Август Бах  тре-
вожным голосом.
    -  Сообщение: невозможно, - ответил Лёвенгерц, - у меня  пов-
реждена спина.
    -  Приказ: возвращайтесь назад.
    -  Слишком быстро теряю высоту.
    -  Приказ: оставайтесь на связи, - сказал Август. - Мы извес-
тим аварийно-спасательную службу. Они засекут ваше место для спа-
сательных катеров.
    -  Спасибо, - ответил Лёвенгерц.
    Ноги Лёвенгерца стали безжизненными. Действовала только  вер-
хняя часть тела.  Зрение  также  ослабевало:  красные  и  зеленые
огоньки на приборной панели и яркая серебристая луна окрасились в
грязно-серые тона. Гул исправного двигателя, казалось,  тоже  ос-
лаб, и Лёвенгерц задался вопросом: не по этой ли причине  тяжелый
"юнкерс" так плохо держится в воздухе? Серый самолет  приближался
к серой поверхности моря, и вспышка, которая произошла, когда  он
ударился о волны, была такой же серой, как и вода, в  которой  он
скрылся.
    Установка "Вюрцбург" на радиолокационной станции  "Горностай"
следила за "юнкерсом" до самого моря, до того самого момента, по-
ка отметка на экране не вспыхнула фосфоресцирующим  светом  и  не
исчезла совсем.
    -  Погиб, - сказал Вилли.
    -  Всегда погибают самые лучшие.
    -  И все этот проклятый крейсер!
    -  Они не виноваты. Им ничего не было известно, Вилли.


    Ламберт нервно осмотрелся вокруг. В небе не было видно ни од-
ного самолета противника.
    -  Командир, можно за меня немного посидит Джимми, а то  меня
здорово подпирает? - спросил Бинти Джонс.
    -  Джимми, ты можешь? - спросил Ламберт.
    -  Могу, командир. Ламберт почувствовал, как  изменилась  ба-
    лансировка самолета сначала от того, что бортрадист  пошел  к
верхней турели, а потом от того, что спустившийся вниз Бинти  по-
шел в туалет в хвостовой части самолета.
    Джимми Гримм, как и большинство бортрадистов, был обучен  вы-
полнять обязанности стрелка и всегда и  с  удовольствием  занимал
место в турели, откуда можно было видеть, что  происходит  вокруг
самолета в небе. Он сдвинул шлемофон и прижался лицом к  холодно-
му как лед плексигласу турели. Джимми при  этом  испытывал  такое
чувство, будто выпил большой глоток холодного пива.
    -  Все в порядке, Джимми?
    -  Все в порядке, командир.  Ламберт  заметил,  как  мелькнул
    свет от лампочки над штурманским столиком. Кто-то позади  не-
го отодвинул в сторону занавеску. Ламберт сразу догадался, что  в
кабину на минутку вошел Бинти. Бинти был твердо убежден, что  уп-
равлять бомбардировщиком куда сложнее,  чем  водить  мотоцикл,  и
поэтому очень любил наблюдать за действиями Ламберта.
    -  А как насчет фотобомбы,  Бинти?  Посмотри,  нельзя  ли  ее
сбросить, ладно? - сказал Ламберт.
    -  А мне поможет кто-нибудь?
    -  Нет, - ответил Ламберт.
    -  Я помогу ему, командир, - предложил Коэн.
    -  Хорошо, - согласился Ламберт.-  Посмотрите,  можно  ли  ее
сбросить.
    Находясь над морем, трудно было предположить, что  тебя  нач-
нут обстреливать восьмидесятивосьмимиллиметровыми зенитными  сна-
рядами, но, даже если каким-то чудом такое орудие и появится  под
ними, "скрипучая дверь" не пострадает, ибо идет на три тысячи фу-
тов выше, чем могут достать такие снаряды.
    В тот момент, когда Ламберт размышлял над этим, около  стаби-
лизатора "скрипучей двери" разорвался  стопятимиллиметровый  сна-
ряд, посланный из более мощных орудий  крейсера  противовоздушной
обороны "Гельд". Взрывная волна отбросила  Ламберта  на  штурвал,
сбила с мест и привела в действие  огнетушители  и  разметала  по
всей кабине штурманские карты Кошера. Все это сопровождалось  яр-
кой вспышкой света. Она ослепила Ламберта, глаза которого привык-
ли к ночной темноте.
    Штурвал так надавил на живот Ламберта, что у него не  хватило
сил остановить  его  движение.  Нос  "скрипучей  двери"  задрался
вверх. Самолет напоминал вставшую на дыбы, насмерть  перепуганную
лошадь.
    -  Мики! Мики! - закричал по привычке Ламберт.
    Бэттерсби бросился Ламберту на помощь: он знал, что этот крик
адресован ему. Бинти Джонса взрывной  волной  отбросило  на  пол.
Ламберт понял, что "скрипучая дверь" получила  тяжелое  поврежде-
ние. Затем, как молния, сверкнула еще одна ярчайшая вспышка  све-
та, гораздо большая, чем вспышка от  разрыва  зенитного  снаряда.
Это был огромный ослепительный беззвучный взрыв в  непосредствен-
ной близости от нижней части фюзеляжа "скрипучей двери".
    -  Посмотри, что там произошло, Бинти,-сказал Ламберт, - там,
в хвосте.
    Бинти уже поднялся с пола, а Бэттерсби упирался ногой в осно-
вание сиденья летчика и изо всех сил нажимал на штурвал. Лицо его
покраснело, как свекла. Вены на лбу вздулись от напряжения.
    Штурвал не поддавался, но Бэттерсби и Ламберту  все  же  уда-
лось приостановить его движение назад. Оба они прилагали все свои
силы, и Ламберт уже начал сомневаться, удастся ли им  вообще  от-
жать его вперед, пока они будут лететь над Северным морем.
    Бинти отдернул шторку у штурманского поста. Его сразу же  ос-
лепила яркая, неестественно зеленая вспышка. Бинти испуганно  пе-
рекрестился: уж не в преисподнюю  ли  они  попали?  Зеленый  свет
вспыхнул еще ярче и сразу пропал. Бинти ощупью  добрался  до  си-
денья штурмана, но там никого не оказалось. Самолет заполнило ды-
мом. Бинти осторожно направился к хвостовой  части  и,  дойдя  до
своей турели, увидел в фюзеляже пробоину, через которую прошел бы
небольшой автомобиль.
    -  Боже мой! - пробормотал Бинти. Он  ожидал,  что  ему  хоть
что-то скажет на это сидящий в турели Джимми Гримм, но,  направив
вверх луч карманного фонаря, вдруг с  ужасом  понял,  что  нижней
части тела Джимми не было. Вместо нее он увидел месиво из  облом-
ков костей, кропи и внутренностей. В эту массу из  труб,  которые
шли в хвостовую турель, стекало масло. Бинти отвел фонарный  луч.
К горлу подступила тошнота. Бинти прижался к холодной как лед ме-
таллической обшивке фюзеляжа.
    Ламберт чувствовал, что педали управления  рулем  направления
не действуют. Значит, хвостовая часть самолета сильно повреждена.
Он убрал газ и снизил скорость, чтобы уменьшить напряжение  всего
корпуса самолета.
    Бинти включился в переговорное устройство:
    -  Флэш, ты на месте? Ответа не последовало.
    -  Бинти, что там происходит? - спросил Ламберт.
    -  Джимми убит, командир. Флэш не отвечает.
    -  А ты разве не можешь пойти и узнать, что с ним?
    -  Дальше невозможно пройти, командир. Тут полно дыма.  Отор-
вало чуть ли не половину фюзеляжа с одного борта. Хвост едва дер-
жится, вот-вот отвалится.
    -  Кошер, у тебя все в порядке? - спросил Ламберт по  перего-
ворному устройству.
    Никто не ответил.
    -  Ты где. Кошер? - еще раз спросил Ламберт.  В  переговорном
    устройстве послышалось какое-то бормотание.
    -  Ты ранен? В ответ опять раздались булькающие звуки.  Похо-
    же, что Кошер, как и все раненые, шептал слово "мама".
    Ламберту приходилось водить самолет с ранеными и мертвыми. Он
уже хорошо знал, что тот, кто не отвечает, или убит,  или  совсем
невредим. Тот же, кто воет благим матом,  наверняка  легко  ранен
или поцарапан, ибо тяжелораненые не могли кричать громко и долго.
Слабое бормотание, такое, какое издавал сейчас Коэн, обычно  было
свойственно тем раненым, которым следовало срочно наложить жгут и
дать морфий.
    -  Найди Кошера, Бинти, - приказал Ламберт.
    -  Я уже нашел его, командир. Придется опуститься пониже, ему
необходим кислород.
    -  Соедини его шланг.
    -  На нем нет кислородной маски. Она обгорела.  Я  достал  из
коробки морфий. Сколько ему впрыснуть из этой ампулы?
    -  Введи ему половину ампулы в руку. Это  уже  будет  двойная
доза.
    -  В руку трудно, командир. Можно ввести в ногу?
    -  Можно, Бинти. Дигби, поди помоги Бинти, слышишь?
    Бинти попытался сдвинуть Коэна вперед,  к  прикрепленной  над
главным лонжероном койке, но Коэн прилип обгоревшей спиной к  же-
лобу для сброса фотобомб. Бинти  опасался,  что  может  разорвать
Коэна, так как теперь, после укола морфия, тот не почувствует бо-
ли, а когда почувствует, будет уже поздно.
     Бинти прижал к себе Коэна, как ребенка. После  укола  морфия
Коэн начал дрожать, как в лихорадке, но вскоре снова  затих.  Его
открытые глаза стали стеклянными,  как  у  игрушечного  плюшевого
медвежонка.
     Неожиданно все услышали голос Флэша Гордона:
     - Хвостовой стрелок - командиру. У меня все в порядке.
     - Где ж ты был, черт возьми?! - спросил Ламберт.
     - Извини, командир. У меня отсоединился разъем, а я и не за-
метил. Я все время вызывал вас и спрашивал, что происходит.
     - Командир, прикажи Флэшу пройти вперед, - предложил Бэттер-
сби. - А то его вес так далеко в хвосте... - Он не договорил, как
бы давая Ламберту самому представить, чем это грозит.
     - Ты можешь прийти сюда, Флэш? У  нас  кое-что  произошло  в
средней части, поэтому иди осторожно и захвати с собой парашют.
     - О'кей, командир, - ответил Флэш.
     Без помощи штурмана и бортрадиста, который  мог  бы  опреде-
лить место самолета по радиомаякам, Ламберт попытался построить в
уме треугольник скоростей. Он снизил "ланкастер" до  четырех  ты-
сяч футов, чтобы Кошер не погиб от недостатка кислорода, хотя ве-
тер здесь опять мог быть совершенно другим.
     - Командир, разреши, я попробую  настроить  радиостанцию,  -
предложил Дигби.
     - Оставайся в носу. Помоги мне определить момент,  когда  мы
пересечем береговую линию.
    Луна светила очень ярко, но Ламберт видел только Северное мо-
ре внизу и бесформенное нагромождение облаков впереди. Он  отлич-
но понимал: чтобы посадить самолет на землю, надо вести  его  под
облаками. Итак, ему снова приходится возвращаться из рейда с мер-
твым в умирающим, в то время как сам он не получил  ни  царапины.
Рут всегда говорила, что здесь нет его вины, но она, конечно, ни-
чего не понимает в этом. Ведь машину ведет он: легкое прикоснове-
ние его ноги к педали - и их место в воздухе моментально изменит-
ся на полмили. Все, что происходит с самолетом, происходит с  его
ведома и по ею вине. Никаких оправдывающих или смягчающих обстоя-
тельств! Не существует никаких прав без  ответственности!  Ребята
делали все так, как он им приказывал,  без  малейших  возражений.
Никто не просил разрешения выброситься с парашютом,  и  никто  из
них не сказал, что, отреагируй он побыстрей на  вспышки  зенитных
орудий корабля, и самолет не был бы поврежден.
    -  Бэттерсби, возьми огнетушитель и тщательно осмотри  все  в
средней части самолета. Если сможешь, найди сигнальный  фонарь  и
осмотри двигатели через иллюминатор около радиста.
    -  На приборах все в норме, командир. Двигатели, судя по ним,
работают отлично.
    -  Стой здесь, дружище, я просто  разнервничался  немного,  -
признался Ламберт.
    -  О'кей, командир, - ответил Бэттерсби.
    Подавленный, чувствуя необъяснимую вину за то, что с ним  са-
мим-то ничего не произошло, Бинти прижимался к Кошеру и вполголо-
са, кашляя от едкого дыма, одну за другой перечислял гайки и бол-
ты каждой детали побывавших в его  владении  четырех  мотоциклов.
Флэш сидел на полу, прислушиваясь к нудному  бормотанию  Бинти  и
стараясь не глядеть в сторону верхней турели.  В  кабине  летчика
Ламберт и Бэттерсби боролись с  непокорной,  еще  неизвестно  как
поврежденной "скрипучей дверью". В носу  в  поисках  земли  жадно
смотрел на море Дигби. Через некоторое время он крикнул:
    -  Вижу землю! Это английский берег. Олдборо.
    -  Командир - всему экипажу. Я могу приземлиться на  запасном
аэродроме в Менстоне или попытаюсь найти Уорли-Фен.
    Около двух минут все молчали, потом Бинти несмело предложил:
    -  Давайте довезем Коэна домой. Через  несколько  минут  Лам-
    берт и Дигби увидели вертикально направленный луч прожектора.
Усталость как рукой сняло. Пользуясь  только  элеронами,  Ламберт
все ближе в ближе подводил "скрипучую  дверь"  к  аэродрому  Уор-
ли-Фен. Градус за градусом он вывел самолет на такой курс,  кото-
рый позволил начать посадочный маневр за девять с половиной  миль
до аэродрома.
    Ламберт управлял высотой полета посредством дросселей, позво-
ляя самолету медленно терять высоту вместе с уменьшением  скорос-
ти. Рули высоты по-прежнему не действовали.
     -  Мне понадобится весь твой вес, Мики,  -  сказал  Ламберт,
обращаясь к Бэттерсби.
     Они медленно приближались  к  взлетно-посадочной  полосе  со
светотехническим оборудованием. Бэттерсби включил механизм выпус-
ка шасси и, ко всеобщему облегчению, оно плавно встало  на  замки
без каких-либо происшествий.
     -  Закрылки  на  двадцать  градусов.  Держитесь  крепче   за
что-нибудь. Если хвост и отскочит, то только самый кончик.  Смот-
рите не выскользните из самолета, - дал Ламберт несколько  распо-
ряжений подряд.
     Он вел самолет на высоте не более четырехсот футов  над  де-
ревьями и продолжал снижаться. Вышка аэродрома  Уорли-Фен  попол-
зла вверх и пронзила линию горизонта. Ламберт прилагал все  силы,
чтобы удержать штурвал. "Ну-ну, давай, "скрипучая дверь", не под-
веди, родная! Последний раз!"-взмолился Ламберт про себя. Бэттер-
сби и Ламберт наваливались на штурвал с такой  силой,  что  стали
даже опасаться, не погнулся бы металл.
     Никто из них не произнес ни слова.  Они  уже  прошли  значи-
тельную часть полосы, но колеса еще не коснулись ее.
     -  Не могу посадить, не слушается! - пробормотал Ламберт.
     Продолжать лететь по такой глиссаде означало бы сильнейшее и
роковое столкновение с землей где-то за серединой  аэродрома  или
еще хуже-в рощице за ним.
     -  Будь что будет, - сказал Ламберт и взял назад  до  отказа
все рычаги управления двигателями.
     "Скрипучая дверь" стукнулась о полосу, как кулак  рассержен-
ного человека о стол. Заскрипели заклепки.  Покрышки  на  колесах
завизжали, как побитые собаки, и этот визг повторялся всякий раз,
когда подпрыгивающий самолет разогретой резиной касался бетониро-
ванной полосы. Ламберт полностью выпустил  закрылки,  но  самолет
все еще мчался прямо на деревья в дальнем конце полосы со скорос-
тью шестьдесят миль в час.
    -  Самолет качается! - крикнул Бэттерсби, но Ламберт уже  за-
метил это и пытался уменьшить размахи качания.
    В следующий момент началось невероятное, и псе  перемешалось,
как в аду. Бэттерсби был совершенно уверен, что им  не  сесть  на
полосу, и тем не менее понимал, что они садятся. Все ниже и ниже.
Самолет сильно ударился и весь задрожал. По обоим бортам взметну-
лось яркое пламя. В окнах кабины замелькали желтые искры. Раздал-
ся пронзительный визг и скрежет. Послышались  звуки  раздираемого
металла. В сумасшедшем ритме замелькали по сторонам деревья.  По-
том все звуки внезапно оборвались и наступила такая  тишина,  ка-
кой они никогда раньше не ощущали. Дигби в какое-то мгновение да-
же показалось, что он умер. Потом  послышались  булькающие  звуки
вытекающего из поврежденных баков бензина, заскрипел  согнувшийся
и теперь оседающий металл. Запахло гарью и стооктановым бензином,
остро ощущались сладковато-терпкие запахи теплой крови  и  свежих
ран.
    Все молчали и не шевелились. Даже если  бы  самолет  охватило
огнем, вряд ли бы кто-нибудь из них пошевельнулся.
    -  Извините, ребята,- проговорил наконец  Ламберт.-  Вынужден
был убрать шасси. Выбирайтесь из самолета как  можно  скорее,  он
может вспыхнуть. Бинти, Кошер с тобой?
    -  Да, командир. Мы вынесем его.
    -  Флэш?
    -  Да-да, командир. Фланаган не забыл? Ламберт протянул  руку
    к косоглазой тряпичной кукле.
    -  Да, с Фланаган все в порядке, -  сказал  он.  В  последнее
    время Ламберт стал недолюбливать эту куклу.


    В помещении для инструктажа  каждому  вернувшемуся  из  рейда
члену экипажа давали по стаканчику рома. Низкорослая  девушка  из
женской вспомогательный службы, тщательно накрашенная и напудрен-
ная, протягивала каждому по чашке сладкого  чая  с  молоком.  Два
летчика раздвигали шторы затемнения на  окнах.  Небо  на  востоке
стало бледно-розовым. За раскладными столами сидели офицеры и оп-
рашивали возвратившиеся экипажи. Они  торопливо  записывали  все,
что говорили толпившиеся вокруг них летчики,  которые  по  памяти
воспроизводили все достойные внимания события в полете.
    Их голоса звучали резко, а на  чумазых  лицах  еще  виднелись
красные полосы от кислородных  масок,  напоминающие  нарисованные
улыбки на лицах грязных клоунов. Неожиданное осознание того,  что
они остались живы, действовало на них куда более возбуждающе, чем
предписанный министерством авиации стаканчик рома.
    Ламберт не уходил из помещения, хотя опрос возвратившихся уже
закончился. Он всегда поджидал, но на этот раз его ожидания  ока-
зались напрасными. Никаких признаков возвращения Мики  Мерфи  или
кого-нибудь другого из экипажа Суита не было. Поеживаясь  от  хо-
лодного ночного воздуха, на предангарной бетонированной площадке,
где обычно стоял самолет Суита, сгруппировалось шесть членов эки-
пажа наземного обслуживания этого бомбардировщика.  На  них  были
шерстяные подшлемники и длинные шарфы. Они глубоко засунули  руки
в карманы курток и вынимали их оттуда лишь для того, чтобы  заку-
рить новую или еще раз зажечь потухшую сигарету. На бетоне под их
ногами валялось множество растоптанных белых  окурков.  Никто  не
произносил ни слова, только кто-нибудь время от  времени  спраши-
вал, который теперь час. Наконец сержант - специалист по двигате-
лям, когда-то изучавший основной курс вместе с Мики Мерфи, - ска-
зал:
    -  Пойдемте, ребята. Пора завтракать.
    Они медленно пошли по аэродрому, глядя себе под  ноги  и  на-
деясь не встретить никого из знакомых.
    Гиммель последним из эскадрильи посадил свой  истребитель  на
аэродром Кронсдейк. Вышедший из строя двигатель доставил ему  не-
мало хлопот во время рулежки, но летчик ожидал этого и потому был
готов. Гиммель подрулил к месту стоянки на большой скорости  и  с
такой силой нажал ногой на левую  тормозную  педаль,  что  машина
неожиданно круто развернулась. Затем он выключил  оба  двигателя.
Гирокомпас и гирогоризонт  остановились  с  приятным  музыкальным
мурлыканьем, а остывающие двигатели слегка зазвенели. Недалеко от
самолета стояла группа людей. Христиан Гиммель  узнал  среди  них
начальника медицинской службы и майора Реденбахера. Дежурный офи-
цер по командно-диспетчерскому пункту явно нервничал и  торопливо
выключил огни на взлетно-посадочной полосе.
    В дальнем конце аэродрома было оживленно.  Светили  карманные
фонари и фары автомашин. По тому, как беспокойно двигались их лу-
чи, Гиммель понял, что происходит что-то необычное, что  все  ку-
да-то торопятся.
    -  Что происходит? - спросил Гиммель механика из команды  на-
земного обслуживания, когда спустился по стремянке на землю.
    -  Неудачная ночь, Христиан. Сбили обер-лейтенанта  Лёвенгер-
ца, а сейчас они полагают, что и лейтенант Кокке тоже погиб.
    -  Этот двигатель надо сменить, - сказал Гиммель механику.  -
Он сегодня отказал в самый разгар перехвата.
    -  Это не оттого, что на свечах было масло.
    -  Как раз от этого, - настоял Христиан, - клапаны тоже неис-
правны. Ты же слышал, как работает двигатель! Так или  иначе,  но
командир эскадрильи приказал сменить двигатель, если он  еще  раз
забарахлит.
    -  Хорошо, мы поставим новый двигатель, Христиан. Кстати,  по
телетайпу сообщили, что Лёвенгерц награжден Рыцарским крестом.
    -  А это точно, что Лёвенгерц погиб?
    -  Оператор на радиолокационной  станции  "Горностай"  видел,
как его самолет взорвался при падении в море. Говорят, будто  его
подбил снаряд с корабля противовоздушной обороны. Рыцарский крест
ему должен был вручить лично рейсхмаршал Геринг.
    -  А Кокке?
    -  Там сначала думали, что это его рация работала, однако ни-
каких сообщений о том, что он где-нибудь сел, не получено, -  от-
ветил механик.
    -  Может, они еще появятся? - заметил Христиан.
    -  Тебя ждет командир авиационной эскадры, - предупредил  ме-
ханик Гиммеля. - И этот пожилой в штатском.
    -  Я знал, что они придут, - сказал Гиммель. - В моем шкафчи-
ке есть бутылка коньяку и купол от  американского  парашюта.  Мо-
жешь взять их себе.
    -  Начальник медицинской службы тоже там, - продолжал механик.
    -  Да, он, конечно, хочет посмотреть, - сказал Гиммель.  -  В
конце концов он ведь тоже человек.
    Механик оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что его  ник-
то не слышит.
    -  Ударь меня! - сказал он.
    -  Что?
    -  Ударь меня и беги. Ударь покрепче, чтобы это  было  убеди-
тельно.
    -  Спасибо, ты хороший друг, - сказал Гиммель и пошел к  ожи-
давшей его группе людей.


     Мунро очень легко посадил свой "ланкастер", будто это был не
тяжелый самолет, а какое-то перышко. Однако при всем его  мастер-
стве спустившая покрышка колеса, ударившись  о  твердое  бетонное
покрытие на скорости восемьдесят миль в час, сначала  сплющилась,
а затем разорвалась на  длинные  резиновые  полосы.  "Ланкастер",
описав правильную дугу, свернул с  взлетно-посадочной  полосы  и,
слегка накренившись на один борт, почти невредимым остановился на
.мокрой от дождя траве. До обломков "скрипучей двери"  оставалось
не больше двухсот ярдов.
     - Экипажу можно сойти на землю!-нарочито четко произнес Мун-
ро. Он снял кислородную маску, отключился  от  переговорного  ус-
тройства, отстегнул привязные ремни, открыл замок подвесной  сис-
темы парашюта и протянул руку за своей фуражкой и тростью.
     - Вот это да, черт возьми!  Посмотри-ка  сюда,  Джок.  Мунро
    взмахнул обломком своей трости. Маленький осколок разломил ее
на две части. Мунро поморщился и решил, что больше никогда не бу-
дет брать с собой никаких талисманов. Если бы перед тем, как  со-
вершить эту цирковую посадку, Мунро узнал, что трость его переби-
та, неизвестно, удалась ли бы ему тогда посадка.
    -  Поздравляем, командир! - сказал Джок. - С отличной  посад-
кой и окончанием рейда!
    -  Спасибо, - ответил Мунро.
    Сержант Бинти Джонс позволил Флэшу Гордону вывести свой мото-
цикл из котельной, куда он ставил его, когда отправлялся в полет.
Засунув в карман зубную щетку, Бинти  помчался  на  мотоцикле  на
свидание с Роуз в Питерборо. Он повел  мотоцикл  по  протоптанной
летчиками тропинке позади столовой, чтобы  кратчайшим  путем  по-
пасть на шоссе. Бинти уже почти поравнялся с шедшим ему  навстре-
чу человеком, когда узнал его. Это был Мунро.
    -  Э-э, я вижу, некоторые из вас... - удивленно начал подпол-
ковник. - Куда это вы собрались?
    Встреча для Бинти была слишком  неожиданной,  чтобы  говорить
неправду.
    -  В Питерборо, сэр.
    -  На свидание с женщиной? Да?
    -  Да, сэр, - ответил Бинти, не в состоянии скрыть волнения в
голосе.
    -  А не подвезете ли вы меня на железнодорожную  станцию  Пи-
терборо? - неожиданно вырвалось у Мунро.- Я тогда успею на поезд.
Хочу съездить домой.


    Когда Ламберт пришел в раздевалку, там уже никого не было. Он
открыл свой шкафчик. В это время появился Бэттерсби. Он вытер рот
рукой и спросил:
    -  Ну как, ты доволен мной, командир?
    Ламберт подмигнул ему.
    -  Лучше любого ветерана, Бэттерс. Бэттерсби  радостно  улыб-
    нулся.
    -  Я звонил в лазарет, - сказал он.
    -  Я тоже звонил, Бэттерс.
    -  Я хотел там побыть, но они сказали, что никакой пользы  от
этого не будет. Они делают все возможное.
    -  Иди поспи, Бэттерс. Самое страшное осталось позади.
    Бэттерсби хотелось о многом спросить  Ламберта,  но  он  лишь
улыбнулся и пошел к двери. Ламберт достал с полки свои ботинки  и
увидел в них групповую фотографию. Все парни на ней широко улыба-
лись, будто бессмертные. Он засунул фотографию в  шкаф  и  бросил
туда же Фланаган.
    Ламберт вышел из помещения и вывел свой велосипед. До  дерев-
ни было всего десять минут езды. Ему нравились эти поездки.  Кру-
гом стояла тишина. От деревьев исходил  пьянящий  аромат.  Иногда
под ними раздавался негромкий шорох -  это  копошились  маленькие
зверьки. Во время таких поездок Ламберт поздравлял  себя  с  тем,
что вернулся живым еще из одного рейда. Он прислонил велосипед  к
живой изгороди и, стараясь не шуметь, вошел в дом.
    Рут не спала. Она всегда ждала его возвращения. Ламберт дога-
дывался, что она вообще никогда не спала, пока он находился в по-
лете. Правда, он ни разу не спрашивал ее об этом. Не зажигая све-
та, он медленно разделся. Луна, которая так ярко светила над гол-
ландским побережьем, здесь пряталась за легкие облака и  освещала
комнату мрачно-голубоватым полусветом.
    -  Ну как, все в порядке, дорогой?
    Ламберт ничего не ответил, и Рут поняла, что вылет  закончил-
ся плохо. Вот так же он молчал в тот день, когда их обстреляли  и
убили штурмана. Ламберт лег в постель, вытянулся и  долго  лежал,
как бревно. "Будто мертвый",- подумала Рут, но  тут  же  отогнала
эту мысль. Его кожа была шероховатой и холодной, а дыхание - поч-
ти беззвучным. Рут положила голову на плечо Ламберта. Он никак не
отреагировал, но и не отодвинул плеча. Он вернулся  из  рейда,  и
уже за одно это надо быть благодарным судьбе. Тысячу раз  умирают
не только трусы. Жены, матери и невесты тоже умирают тысячу раз.
    -  Коэн и Гримм, - выговорил наконец Ламберт.  Он  ничего  не
сказал о Мики.
    Рут промолчала.
    -  Я ведь обещал его отцу, - сказал Ламберт.
    -  Он сам заставил тебя пообещать, - возразила Рут.
    -  Я обещал. Она хотела рассказать ему о разговоре с  полков-
    ником, но не стала причинять еще одно огорчение.
    -  Не можешь же ты нести ответственость  за  всех  за  свете,
Сэм, - сказала она. - Ты не должен...
    -  Я больше не полечу. Пусть делают что хотят, Рут. Я  выдох-
ся. Кончено. Капут.
    Рут протянула руку к прикроватной тумбочке и достала снотвор-
ную таблетку для него. Он принял ее, как маленький ребенок,  нис-
колько не интересуясь, что это такое в откуда взялось.
    -  В воскресенье тебе, пожалуй, лучше  сыграть  в  крикет.  В
Лондон мы можем поехать на следующей иеделе.
    -  Ты прелесть, Рут. - Он обнял ее и закрыл глаза,  но  очень
долго еще не мог заснуть.


    Примерно в то же время, когда Ламберт закрыл глаза, бургомис-
тра нашли на пепелище его дома. Он собрал в  кучу  все  уцелевшие
кирпичи и пытался построить из них  стены.  Разумеется,  он  клал
кирпичи без цемента, поэтому, когда подъехавший на велосипеде по-
сыльный задел за стену, все сооружение развалилось,  как  карточ-
ный домик. Бургомистр очень расстроился, и четырнадцатилетний по-
сыльный стал помогать ему восстанавливать стены. Прошел почти це-
лый час, прежде чем мальчик понял, что бургомистр  пытается  пос-
троить для себя маленький домик.
    На площади Либефрау группа солдат из  инженерных  частей  под
руководством Рейтера дружно тянула такелажные  снасти.  С  каждым
новым рывком хвостовая секция "ланкастера" Суита поднималась  все
выше и выше, пока, поддерживаемая со всех сторон  подпорками,  не
вытянулась в центре города во всю свою длину. Ее  слегка  покачи-
вал порывистый ветер, тот самый, который  так  помог  разгореться
большим ночным пожарам. Поднятая хвостовая секция напоминала  ка-
кое-то доисторическое животное, подвешенное здесь для того,  что-
бы смягчить гнев богов.
    -  Да здравствует победа! - воскликнул один из солдат, и  его
поддержали другие. Разбитый "ланкастер" Суита постоит здесь  око-
ло недели, затем его переплавят, и через семь недель он поднимет-
ся в воздух уже как немецкий самолет.
    Радиолокационной станции люфтваффе "Горностай" повезло в этот
день с почтой. Станция оказалась первой береговой частью люфтваф-
фе на пути почты из Роттердама. В почте имелось письмо для Авгус-
та Баха. Это было письмо от ювелира в Альтгартене  -  расписка  в
получении задатка и счет за свадебное кольцо. Как сообщал ювелир,
свадебное кольцо - самый рискованный  предмет  из  всех,  которые
продаются в кредит.


    В комнате дежурного по аэродрому Уорли-Фен раздался  телефон-
ный звонок. Телефонистка сообщила дежурному сержанту:
    -  Мне нужно соединить вас с одним полицейским  участком.  На
вашем командно-диспетчерском посту никто не отвечает.
    -  О'кей, - ответил старший сержант Бишоп, - соединяйте учас-
ток со мной.
    -  Аэродром королевских  военно-воздушных  сил  Уорли-Фен?  -
раздался голос в трубке. - С вами говорит сержант Форд  из  поли-
цейского участка Кембриджшира. У нас  здесь  авария.  Столкнулись
мотоцикл и грузовая машина. Превышение скорости. Летели  как  су-
масшедшие. Вот их имена...-Наступила  пауза:  полицейский  листал
лежащие у него на столе документы. - Мунро  Джон  -  подполковник
авиации. И Джонс Уильям Гаррет - сержант. Вы знаете их?
    -  Я знаю подполковника Мунро, а что касается  сержанта...  У
нас на аэродроме почти все сержанты.
    -  Хорошо. Я полагаю, что ваша военная полиция  позвонит  нам
утром и сообщит решение командования. Кроме  того,  вам  надлежит
получить у нас поврежденный мотоцикл.
    -  Подождите, подождите, - сказал Бишоп, хитро улыбаясь само-
му себе. - Вы не имеете права задерживать до утра  подполковника.
Во всяком случае, не имеете права задерживать  его  за  нарушение
правил дорожного движения.
    -  О, извините. Мне надо было сказать поточнее.  Они  мертвы.
Разбились насмерть. Наскочили на грузовую машину при скорости де-
вяносто миль.
    -  О'кей, я передам это сообщение  по  дежурству,  -  ответил
старший сержант и положил трубку.
    Поднимавшееся от горизонта солнце гасило своими лучами немно-
гие оставшиеся на небе звезды. Ламберт повернулся во сне, пробор-
мотал что-то и тихо засмеялся. Он не разбудил  жену,  потому  что
она еще и не засыпала. Рут смотрела на мужа как мать на  больного
ребенка.
    В лазарете два врача впервые за два с половиной часа разогну-
ли спины и встали во весь рост. Вырвать сержанта Коэна из  тисков
смерти им так и не удалось.
    В Альтгартене давно уже кончились бланки свидетельств о смер-
ти, и власти начали использовать для этих целей листки из  учени-
ческих тетрадей, предварительно поставив в их левом верхнем  углу
штамп ратуши. Здесь давно уже кончились не только  бланки,  по  и
бинты, кровь для переливании, лубки и шины, повязки  для  постра-
давших от огня, йод и морфий.
    Неподалеку от Альтгартена  находился  единственный  уцелевший
член экипажа самолета Суита - штурман Билли Пэйс. Приземлился он,
однако, не совсем удачно. Темные очертания густого леса  он  уви-
дел всего за какую-то секунду до того, как опустился вместе с па-
рашютом на деревья. Он сильно ударился ногой о сук.  Зацепившийся
за верхушки деревьев купол парашюта резко  приостановил  падение.
Острые ветки деревьев глубоко поцарапали  Билли.  Затем  раздался
треск разрываемого полотна, в Билли опустился  еще  на  несколько
футов, а потом остановился в подвешенном положении. В  лесу  было
очень темно. Билли попробовал разглядеть что-нибудь, но ничего не
увидел. Нащупав в кармане спички, чиркнул одной, но пламя освети-
ло лишь находившиеся рядом с его лицом ветки, а вокруг, казалось,
стало еще темней. Он висел в таком положении три  долгих  часа  и
многое передумал за это время. Наконец восходящее солнце дюйм  за
дюймом осветило темный лес, и Билли увидел, что  земля  находится
всего в пятнадцати - двадцати дюймах от его пяток. Он спрыгнул  с
дерева. В этот момент мимо проходил лесник. От лесника Билли  уз-
нал, что этот небольшой лес примыкает к отелю "Вальд".  В  сопро-
вождении лесника Билли прошел в его сторожку  и  с  помощью  нес-
кольких немецких слов все ему объяснил.
    Позади сторожки лесника Билли Пэйс увидел похожую на  манекен
застывшую фигуру. Маленькие руки были плотно прижаты к груди, как
у защищающегося от ударов боксера, а обгоревший рот растянулся  в
дьявольской улыбке, обнажившей большие, ровные белые зубы. По об-
горевшим коротко подстриженным усам Пэйс узнал бомбардира  Спика,
который выбросился из "ланкастера" Суита без разрешения. Он опус-
тился на парашюте в охваченный пламенем лес.
    Лесник разрешил Пэйсу посмотреть на погибшего.
    -  Камерад? - спросил он.
    -  Да, камерад, - ответил Пэйс и поспешил скрыться в  сторож-
ке, так как почувствовал, что его бросает в жар и холод.
    Лесник дал Билли чашку горькой коричневой  жидкости,  которую
назвал кофе, и, воспользовавшись телефоном,  предназначенным  для
сообщений о лесных пожарах, вызвал в сторожку солдат охраны.  Как
объяснил лесник, ему, Билли, будет безопаснее идти по  подвергше-
муся бомбардировке городу с солдатами, чем тащиться по нему одно-
му. Билли показал леснику фотографию своей  матери  и  задумался:
скоро ли мать узнает, что он попал в плен, а не убит в бою?
    Как только на аэродром Уорли-Фен приземлился  последний  бом-
бардировщик, в подразделениях аэрофотослужбы  началась  напряжен-
ная работа. Из снятой с  каждого  бомбардировщика  аэрофотокамеры
F-24 извлекали длинные высокочувствительные фотопленки пятидюймо-
вой ширины и проявляли их.  Затем  старший  сержант  брал  мокрую
пленку и протаскивал ее через специальный ящик с подсветкой, что-
бы проверить эксиозицию и качество проявления. Он не  заметил  на
пленках ничего необыкновенного. Ничего не заметили на них и  дру-
гие фотолаборанты. Наконец лаборантка, капрал  женской  вспомога-
тельной службы, повесила пленки сушиться в специальной  камере  с
вентилируемым подогретые воздухом.
    Девушка разыскала глянцевую фотографию,  сделанную  во  время
предыдущих налетов на Крефельд, и, тщательно рассмотрев ее, пере-
вела взгляд на свежие негативы. Она несколько минут сосредоточен-
но думала, прежде чем доложить свои выводы старшему сержанту. Де-
вушке вовсе не хотелось оказаться в дураках перед ним.
    -  Старший сержант Бут,  докладывает  фотолаборатория.  Налет
произведен не на Крефельд, сэр. Я только что просмотрела все  не-
гативы. Расположение улиц и площадей совсем не такое, как в  Кре-
фельде. И вообще не сходится ни один объект. Нет ни одного  похо-
жего объекта.


         ЭПИЛОГ Некоторые совершенно забыли события той ночи 1943
    года. Другие никогда не смогли забыть их, а многие просто  не
остались в живых, чтобы помнить.  Погибли  не  только  Лёвенгерц,
Кокке и Суит со своими экипажами. Потери  люфтваффе  в  эту  ночь
составили восемь ночных истребителей. Королевские  военно-воздуш-
ные силы потеряли сорок четыре бомбардировщика. Тридцать один  из
них сбили ночные истребители, девять погибло от зенитного огня, и
еще один был сбит английским же ночным истребителем, который оши-
бочно принял его за самолет противника как раз в тот момент, ког-
да бомбардировщик пролетал над английским побережьем в сорока ми-
лях южнее района, предусмотренного планом операции.
    Три бомбардировщика допустили роковую  навигационную  ошибку.
Один, снижаясь, прошел через облака и разбился о скалу возле Ста-
вангера в Норвегии. У другого кончилось горючее, когда  он  нахо-
дился в ста шестидесяти милях восточнее Оркнейских островов.  Еще
один упал во Франции: его сбили из зенитных орудий. Экипажи  всех
этих самолетов погибли.
    Август Бах теперь совсем седой старик с  глубокими  морщинами
на лице. Его  сына,  эсэсовца  Петера,  вскоре  после  налета  на
Альтгартен повысили в чине и  должности.  Четырьмя  днями  позже,
когда его часть отдыхала позади линии фронта, их обстреляли  пар-
тизаны, и он умер от ран. После войны Август  уехал  в  Бразилию,
женился там на местной женщине, и у них родились два сына и дочь.
Он начал работать на небольшом  предприятии,  строившем  моторные
катера для рыболовов-любителей, главным  образом  из  Соединенных
Штатов. Спустя четыре года хозяин предприятия принял Баха в  пай-
щики, а через несколько месяцев после этого Бах  стал  полноправ-
ным совладельцем, поскольку пожилой хозяин совершенно  устранился
от дел. Бах к этому времени тоже был уже пожилым человеком, но он
привлек к делу своего старшего сына и мужа дочери, и их предприя-
тие с каждым годом расширялось.
    На том месте, где находилась радиолокационная  станция  "Гор-
ностай", от самой станции не осталось и следа.  Только  бетониро-
ванные площадки для зенитных орудий сохранились до сих  пор.  Ле-
том, по воскресным дням, туда иногда приезжают голландцы -  люби-
тели птиц, но цапель теперь там не бывает.
    Христиан Гиммель был казнен за государственную измену в поне-
дельник 13 сентября 1943 года.
    Доктора Штаркхофа арестовали за участие в политическом  заго-
воре и попытке совершить убийство  Гитлера  20  июля  1944  года.
Штаркхофу удалось доказать свою невиновность и таким образом  из-
бежать смертного приговора, однако его все же заключили в концен-
трационный лагерь. Через три  месяца  после  освобождения  лагеря
американскими войсками Штаркхоф умер.
    Бургомистр попал в дом для умалишенных  и  умер  там  еще  до
окончания войны.
    Ламберт больше не летал. Рут забеременела, уволилась из  жен-
ской вспомогательной службы королевских  военно-воздушных  сил  в
все остальное время войны не разлучалась  с  мужем.  После  войны
Ламберт начал работать чертежником на авиационном заводе. В  1954
году он получил патент на модификацию  компрессора  и  стал  ком-
паньоном по его производству. Он счастлив и  относительно  богат,
однако его, как и многих бывших летчиков-бомбардировщиков,  иног-
да беспокоят боли в спине. У Ламбертов родились дочь и два сына.
    Бэттерсби, Флэша Гордона и Дигби включили  в  экипаж  другого
бомбардировщика. Когда они закончили цикл боевых вылетов, их  пе-
ревели в учебное подразделение, а затем, еще до окончания  войны,
возвратили еще для четырех вылетов второго цикла. В последнем  из
этих вылетов их самолет подвергся  ожесточенному  обстрелу.  Флэш
Гордон был ранен в левую руку, и ее пришлось  ампутировать.  Мно-
гие турельные установки на "ланкастерах" были оборудованы смотро-
вым щитком свободного обзора. Командир базы добился  в  министер-
стве авиации, чтобы щитку  присвоили  название  "смотровой  щиток
Суита".
    Бэттерсби женился на девушке-водителе  из  женской  вспомога-
тельной службы, с которой он познакомился  в  ту  памятную  ночь.
После войны он поступил в Лондонский университет, как и  планиро-
вал его отец, но, к немалому удивлению последнего,  стал  изучать
английскую средневековую историю. Позже он написал книгу о  сред-
невековых фортификационных сооружениях, а в настоящее  время  чи-
тает курс лекций в крупном американском университете.
    Дигби возвратился в Австралию. Он  возглавляет  австралийское
агентство одного из английских производителей  легких  самолетов.
Разъезжая по стране, он продает эти  самолеты  фермерам,  убеждая
их, что уж если он, Дигби, научился управлять таким самолетом, то
им сможет управлять каждый. Бывает, что какой-нибудь дотошный по-
купатель спросит его, не служил ли он  во  время  войны  в  воен-
но-воздушных силах, но Дигби настойчиво повторяет, что в те  вре-
мена был еще слишком молод,  чтобы  участвовать  в  военных  дей-
ствиях. Теперь он совершенно лысый и носит парик.
    Оба родителя Коэна умерли в 1948 году один за другим в  тече-
ние трех месяцев. Нора Эштон продолжает жить со своей  матерью  в
домике рядом с домом Кознов. Она весьма удивляет некоторых  людей
тем, что до сих пор не выходит замуж, хотя всем известно, что  ей
было сделано множество предложений.
    Взлетно-посадочные полосы аэродрома  Уорли-Фен  еще  сохрани-
лись, хотя увидеть их довольно трудно, так как теперь здесь  рас-
кинулось поле. Сохранились здесь и  некоторые  старые  постройки.
Барак, где находился лазарет и где скончался  Коэн,  стал  теперь
загоном для овец, а из окон помещения, в  котором  когда-то  была
сержантская столовая, теперь доносится хрюканье множества свиней.
Лишь командно-диспетчерская вышка мало изменилась  и  сохранилась
почти в прежнем виде.


М:Воениздат, 1976.

Перевод с английского - П.И. Качура


 

<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: историческая литература

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [3]