Было уже очень поздно. Проводил Сильвестра до квартиры я  практически  на
автопилоте. События сегодняшнего дня вымотали меня до предела.
   На следующий день у меня был выходной, поэтому я дрыхнул до обеда. Потом,
перекусив и выпив подряд две чашки кофе, я начал решать, что делать  дальше.
Вадима дома не  было,  а  значит,  квартира  полностью  оставалась  в,  моем
распоряжении. Первой моей мыслью  было  вызвать  девочек,  но  тут  я  вдруг
вспомнил про Веру. Я не видел ее тысячу, лет и, надо сказать, почти про  нее
позабыл, но на днях Проезжал мимо того ларька, где подрабатывал;  приехав  в
Москву, и воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Не  долго  думая,  я
собрался и поехал к Верке в гости.
   В ларьке Верки не было, сменщица сказала, что она эту неделю не работает.
Я прикупил бутылку шампанского и поехал к ней домой. Дверь не открывали  так
долго, что я уже было подумал, что никого нет  дома.  Однако,  когда  я  уже
подошел к лифту, послышался звук отпираемого  замка,  дверь  приоткрылась  и
передо мной предстала заспанная Верка.
   Поняв, кто перед ней, она радостно вскрикнула и кинулась мне на  шею.  Мы
прошли в квартиру. Верка была одна - ребенок гостил у  ее  матери  в  другом
городе. Мы распили бутылку шампанского  в  маленькой,  заставленной  мебелью
комнатке и решили продлить наш скромный праздник в другом, более  комфортном
месте. Я повез Верку, нарядившуюся к тому времени в свое  лучшее  платье,  в
маленький уютный и очень дорогой ресторан,  который  посещал  не  так  давно
вместе с Сильвестром. Верка, не привыкшая к  подобному  времяпрепровождению,
смотрела по сторонам большими удивленными глазами  и,  слегка  ошалевшая  от
выпавшего на ее  долю  счастья,  ловила  каждое  мое  слово.  Мне  нравилось
чувствовать себя покровителем,  тем  более  что  для  этого  не  нужно  было
прикладывать  практически  никаких   усилий:   Верка   оказалась   существом
неизбалованным, и  каждый  знак  внимания  воспринимался  ею  как  бесценный
подарок.
   После ресторана я повез развеселившуюся от выпитого шампанского  Верку  в
нашу с Вадимом квартиру. Внутренний антураж нашего жилища также привел Верку
в восторг. Мне стало ее жаль - красивая баба горбатится  в  каком-то  вшивом
ларьке за деньги, которых еле-еле хватает только  на  то,  чтобы  прокормить
себя и ребенка. Работая с Сильвестром, я уже  успел  повидать  много  женщин
ничем не лучше Верки, которые буквально купались в  деньгах  только  по  той
причине, что знали, перед кем раздвинуть ноги. Верка в этом отношении  резко
отличалась от них - если она и заводила мужика, то только исходя из симпатии
к нему самому, а не к его бумажнику.
   В постели у нас с Веркой получилось все как нельзя лучше. Конечно, она не
обладала  некоторыми  приемами,  которые  использовали  проститутки,  но  ее
естественность компенсировала это сторицей. После занятий любовью мы  вместе
приняли душ,  и  это  безобидное  занятие  опять  привело  к  тому,  чем  мы
занимались ранее. Все кончилось тем,  что  пришедший  поздно  вечером  Вадим
нашел нас практически бездыханными на кровати и, не задавая лишних вопросов,
умотал на кухню варить сосиски. Верка засмущалась и засобиралась было домой,
но я упросил ее остаться на ночь,  мотивируя  это  тем,  что  метро  уже  не
работает, а за руль мне садиться в таком состоянии никак  нельзя  -  поездка
закончится у первого же столба.
   Собственно говоря, я бы был совсем не против, если бы Верка осталась жить
со мной насовсем - она была уютной женщиной, красивой, хозяйственной  и  без
каких-либо претензий. Но квартира, к сожалению, была не моей, а делить Верку
с Вадимом у меня не было ни малейшего желания. Однако если  дела  мои  будут
идти и дальше так хорошо, то через некоторое время  я  смогу  купить  нам  с
Веркой приличную квартиру. Сама она снимала убогую однокомнатную  квартирку,
в которой было тесновато даже им с ребенком.
   Я заснул рядом с посапывающей Веркой, обдумывая планы на будущее.
   Однако на  следующий  день  произошло  событие,  которое  заставило  меня
временно позабыть обо всех планах вообще и  о  Верке  в  частности.  Чеченцы
нанесли ответный удар. Среди дня был практически изрешечен  пулями  ресторан
"Орехово". Это  была  стрельба  безо  всякой  цели,  из-за  которой  погибли
несколько наших ребят, находившихся в это  время  внутри  ресторана.  "Чехи"
подъехали на трех машинах и обстреляли здание из автоматов,  круша  вывески,
разбивая стекла, раня людей. Расстреляв две обоймы, они уехали.
   После этой акции Сильвестр был вне себя.
   - Все, Сулик не жилец! -  убежденно  сказал  он,  когда  мы  провожали  в
последний путь погибших ребят.
   Налет на ресторан "Орехово" выполняла бригада Сулика.
   В течение двух-трех дней лучшие люди, входящие в разведгруппу Сильвестра,
отслеживали местонахождение Сулика. Наконец выяснили, что он живет  у  одной
проститутки в районе станции метро  "Сокол".  Туда  и  отправилась  бригада.
Сильвестр настоял, чтобы на отстрел Сулика поехал и я.
   - Твоя главная задача, - инструктировал меня Сильвестр, - убедиться,  что
Сулик мертв.
   На сей  раз  в  этой  операции  была  задействована  вся  дальневосточная
бригада, в том числе и Вадим со Славкой.  Уже  в  сумерках  мы  подъехали  к
девятиэтажному кирпичному дому.
   Наша братва сидела в засаде уже несколько дней,  следя  за  каждым  шагом
Сулика. Вот и сейчас из припаркованной рядом с домом тачки выглянул один  из
братанов, заметив нас, вылез из машины, поздоровался и сказал:
   - Вот его подъезд. Телка живет на четвертом  этаже.  Сейчас  никого  дома
нет. Удачи вам, ребята! Если что - звоните, подъедем, поможем!
   - Да ладно, сами справимся! - с важным видом ответил Вадим.
   После этого братва, так сказать, передав нам эстафету, укатилалрочь.
   Мы остались сидеть в машине. Очень хотелось курить, но, к сожалению,  это
было запрещено. Наша тачка стояла метрах в  тридцати  от  подъезда...  Таким
образом, нам было прекрасно видно всех, кто входит и выходит из дома.
   - Ты номера снял? - вспомнив, спросил Вадим у шофера.
   - Да, скрутил.
   - Молодец! - похвалил водителя Вадим.
   Славка сидел на переднем сиденье,  держа  в  руке  автомат  с  оптическим
прицелом, время от времени  поглаживая  холодный  металл.  В  задачу  Славки
входило физическое уничтожение Сулика.
   Делать было совершенно нечего,  и  время  тянулось  нестерпимо  медленно.
Оставалось только надеяться, что Сулик со своей рыжей шлюхой не  завернет  в
какое-нибудь ночное заведение. Тогда нам придется ждать его до утра.
   К нашей всеобщей радости, примерно часа через полтора к подъезду медленно
подъехал   "Форд-Скорпион   с   потушенными   габаритными   огнями.   Машина
остановилась у подъезда. Выходить из нее никто не торопился. Было ясно,  что
это машина сопровождения - сам Сулик вряд ли бы  опустился  до  того,  чтобы
ездить на машине среднего класса. Но раз сопровождающие уже здесь, значит, с
минуты на минуты должен появиться "мере" самого главаря.
   Тем временем охрана Сулика, оглядевшись на  местности,  стала  потихоньку
выбираться из тачки. Двое "чехов" осмотрели все подступы к  подъезду  и  сам
подъезд. Вероятно убедившись, что все спокойно, один из них крикнул что-то с
четвертого  этажа.  Затем,  минут  через  пять,  к  дому  медленно  подъехал
ярко-красный "мере". Из него вышел чеченец очень высокого роста  с  резкими,
неприятными чертами лица. Одет он был в дорогой, прекрасно сидевший  на  нем
костюм. Видать, в машине было тепло, так как Сулик был без  верхней  одежды.
На длинных пальцах чеченца поблескивало несколько золотых колец. Меня всегда
удивляло пристрастие мужиков этой  национальности  к  золоту.  Наши  братки,
считавшие своим долгом носить на шее цепочку  в  палец  толщиной  и  печатку
граммов на двадцать,  не  могли  идти  ни  в  какое  сравнение  с  буквально
обвешанными золотом чеченцами. Сулик не был исключением из правил. Следом за
ним из машины  выпрыгнула  молоденькая  девушка  с  ярко-рыжей,  практически
огненной шевелюрой. Вместе с Суликом они двинулись ко входу в подъезд.
   Вот тогда  Славик,  медленно  приоткрыв  окно,  нацелил  автомат  и  дал,
очередь... Сулик не успел выхватить пистолет, который,  по  всей  видимости,
был у него за пазухой. Охранники, находившиеся в "Форде", выскочили и  стали
стрелять в ответ, но тут на них обрушился град автоматных очередей  -  мы  с
Вадимом и остальными ребятами приняли участие во всеобщем  веселье.  Наконец
Славка убрал автомат и скомандовал: "Трогай!" Наша машина рванула в  темноту
переулка. Нас провожали все удалявшиеся выстрелы. Преследовать, однако,  нас
не стали.
   Главная задача была выполнена - Сулик мертв. Я четко видел  в  оптический
прицел, как из его головы текла струйка  крови,  собираясь  в  алую  лужицу.
Следовательно, Сильвестру можно докладывать, что операция прошла удачно.
   Иваныч  был  очень  доволен  результатом  акции.   Всех   участников   он
отблагодарил. Каждому из побывавших на этом задании была выплачена премия  -
от 5 до 10 тысяч долларов.
   Я к тому же получил пару недель  отпуска.  Через  два  дня  мы  с  Веркой
полетели отдыхать в Прибалтику.  Я  все  больше  привязывался  к  ней.  Она,
помоему, также была ко  мне  неравнодушна.  За  времясовместного  отдыха  мы
настолько привыкли к обществу друг  друга,  что  было  очень  грустно  вновь
расставаться по возвращении домой. Однако  проблемы  оставались  прежними  -
пока я не обзаведусь собственным жилищем, нам с Веркой придется  встречаться
время от времени, по выходным.
   За то время, пока я прохлаждался в чопорной Прибалтике, в столице события
разворачивались достаточно бурно. Была попытка покушения на Хозу.  Ребята  в
его отсутствие подъехали к ресторану, где он постоянно тусовался в последнее
время, и  открыли  шквальный  огонь.  Но  вскоре  выяснилось,  что  Хоза  из
ресторана свалил за  час  до  этого.  Там  в  это  время  отдыхали  какие-то
азербайджанцы. Это был полный прокол. Ребята быстро ретировались.
   Параллельно с событиями в Москве в самой Чеченской  Республике  произошло
обострение гражданской войны. Один из лидеров чеченского клана,  действующий
в Москве, Рустам, срочно выехал на подмогу генералу Дудаеву.  Говорили,  что
ему там дали высокое звание и высокую должность, так как он  привез  большое
количество денег и много людей. Может  быть,  он  посчитал,  что  безопасней
находиться в родной Чечне, чем в Москве, а может  быть,  просто  взяли  верх
патриотические чувства.
   К концу 1993 года произошло еще одно крайне неприятное для меня  событие.
В один из дней конца  декабря  я  получил  выходной.  Мы  с  Вадимом  решили
отправиться по автомагазинам. Вадим хотел купить  зимнюю  резину  для  своей
новенькой "БМВ",  а  я  решил  составить  ему  компанию.  Посетив  несколько
магазинов, мы оказались на площади Коммуны, в магазине, торгующем импортными
запчастями. Мы долго ходили по залам, присматривали различные  причиндалы  к
автомобилям, как вдруг заметили двух темных  пацанов,  стоящих  у  одной  из
витрин и внимательно ее изучавших.
   Когда мы оказались в соседнем зале, Вадик тихо сказал:
   - Послушай, Саша, тебе не кажется, что эти чеченцы нас узнали?
   - Да вряд ли... Мало ли чеченцев в Москве!  Думаешь,  нас  все  знают?  -
ответил я.
   Об этом случае мы практически сразу же забыли, так  как,  когда  покидали
магазин, чеченцев в нем уже не было. Купив покрышки, погрузив их в  багажник
автомобиля, мы поехали по Трифоновской  улице,  решив  заехать  в  небольшой
ресторанчик пообедать.
   Короткий путь к тому ресторанчику лежал через Институтский переулок.  Это
была маленькая, узкая улочка, безлюдная даже среди белого дня. Здесь-то  нас
и нагнал ярко-розовый "Опель", при этом резко подрезав.  Вадим  выругался  и
вдавил педаль тормоза.
   - Ну сейчас я этим лохам рога поотшибаю! - сказал он  и  хотел  уже  было
выйти из машины, как вдруг неожиданно дверцы  "Опеля"  раскрылись  и  оттуда
выскочили те самые чеченцы, которых мы видели в магазине. В руках у них были
пистолеты из которых они тотчас начали стрелять. Вадим успел крикнуть:
   - Ложись!
   Я быстро скатился вниз, под сиденье. Вадим снова крикнул:
   - Там, в колонках, "ствол" лежит! Доставай!
   Я рванул колонку, вмонтированную в правую дверь. Колонка тут же отлетела.
Там на резинках был прикреплен пистолет. Тем временем Вадим уже  стрелял  по
чеченцам из своего "ТТ". Я тоже начал палить. Кого-то из "чехов" мы зацепили
- один изних продолжал стрелять, а другой пытался оттащить в сторону  своего
раненого товарища.
   - Пошли! - крикнул мне Вадим.
   Мы быстро выскочили из машины и начали  прижимать  чеченцев  к  стене.  У
того, что тащил раненого, не было никакого выхода, как только бросить своего
товарища, что он и сделал. Подбежав К машине, "чехи" рванули вперед. -
   Мы с Вадимом приблизились к  раненому  чеченцу.  Тому  было  на  вид  лет
двадцать. Пуля попала ему в живот. Двумя  руками  зажимая  рану,  он  что-то
лепетал на своем языке. Вероятно, ему было очень больнр.
   - Гады, гады, зачем стреляли? Убей меня, убей меня! - говорил  он,  не  в
силах терпеть мучения.
   Естественно, выполнять его последнюю волю никто из нас не захотел.
   - Все равно вашему Сильвестру не, жить! Аллахом клянусь! Все  приговорили
Сильвестра! Не жить ему на земле! Вот  увидите  -  скоро  его  не  будет!  -
продолжал вопить неугомонный чеченец. - Убейте меня, гадь!!,
   Вадик махнул рукой.
   - Пошли! Шакалу шакалья смерть!
   Мы сели в машину и быстро поехали прочь. Надо  было  скорее  сматываться,
так как с минуты на минуту могла подоспеть наша доблестная милиция.
   По пути домой я не выдержал и задал Вадиму беспокоивший меня вопрос:
   - Как ты думаешь, неужели они и вправду приговорили Сильвестра?
   - А ты что, сомневаешься в этом? - ответил Вадим. - Вопросов нет. Все  мы
приговоренные в этой жизни. Только неизвестно у кто раньше в землю ляжет,  -
философскидобавил он.
   Я и сам прекрасно понимал, что чеченцы не простят убийств ни  Сильвестру,
ни нам с Вадимом. От таких мыслей мне стало не по себе - умирать молодым  не
входило в мои планы.
   После этого инцидента  в  Орехове  прозвучали  еще  несколько  выстрелов.
Некоторые бригады чеченцев покинули район. Казалось, Сильвестр  выиграл  эту
войну, но на самом деле все практически оставалось на своих местах,
   Весь 1993 год,  сопровождался  постоянными  стычками  и  перестрелками  с
чеченцами, однако к концу  года  все  стихло.  В  ходе  этой  войны  погибли
несколько  серьезных  криминальных  авторитетов  Москвы,  интересы   которых
каким-то образом пересекались с ореховской братвой.  Было  вполне  очевидно,
что такой беспредел бесконечно продолжаться не может, хотя бы потому, что он
был  невыгоден   Криминальному   миру   столицы,   причем   как   славянским
группировкам, так и чеченцам, которые были заинтересованы в пусть не  совсем
законном, но прибыльном бизнесе, а не в  боевых  действиях,  уносящих  жизни
товарищей и союзников.
   В конце 1993 года произошли два важных события. Перед самым Новьм годом я
сопровождал Сильвестра в ночной клуб. Мы  только  вошли  в  полутемный  зал,
когда у Сильвестра зазвонил мобильный  телефон.  После  короткого  разговора
Сильвестр кивнул мне, сказав:
   - Александр, иди займи столик. Сейчас Сережа Борода подъедет на разговор.
   Я занял столик, который стоял в некотором отдалении от остальных.  Вскоре
появился Сергей Круглов, он же  Сережа  Борода.  В  последнее  время  они  с
Сильвестром стали близкими друзьями  и  постоянно  встречались  в  различных
местах
   Сергей поздоровался с Сильвестром и, протянув мне руку, сказал, обращаясь
к шефу:
   - Иваныч, здесь стрелочка одна намечается... - Он вопросительно  взглянул
в мою сторону.
   -  Говори,  -  разрешил  Сильвестр,  давая  понять,  что  я  являюсь  его
доверенным лицом.
   - Нам с тобой  надо  встретиться  с  кое-какими  уважаемыми  людьми...  -
продолжил Борода.
   - С кем, с блатными, что ли? - спросил Сильвестр.
   - Нет.
   - С беепределом встречаться не буду, - сразу предупредил Иваныч.
   - Да при чем здесь беспределыцики? - удивился Сережа. - Это погоны.
   - С муровцами? Руоповцами?
   - Да нет, бери выше, - сказал Борода. - С гэбэшниками.
   - А зачем нам такая встреча нужна?
   - Я не могу сейчас тебе всего объяснить, но очень важный вопрос  нужно  с
ними решить. Инициатива исходит от них.
   - Через кого?
   - Есть посредники. Ты их не  знаешь,  -  сказал  Борода.  -  Но  мне  они
знакомы, короче, коммерсанты...
   - Хорошо, - согласился Сильвестр. - Если ты  считаешь  нужным,  то  давай
поедем на эту встречу. Когда ехать?
   - Завтра. В пять часов у ресторана "Прага".
   Для меня известие о предстоящей встрече было  полной  неожиданностью.  На
скольких стрелках я побывал - и с блатными, и с беспределыциками... А тут  -
стрелка с органами! "На кой черт нам с ними встречаться? -  размышлял  я.  -
Что им от Сильвестра понадобилось? Какую тему они поднимут?  Какую  предъяву
поставят? А вдруг захотят забрать Сильвестра? Но Иваныч не дурак и  тоже  не
лыком шит, он наверняка, как всегда, просчитает все варианты!" -  успокаивал
я сам себя.
   На следующий день я вместе  с  Иванычем  поехал  на  стрелку  в  ресторан
"Прага". Всю дорогу Сильвестр молчал,  только  когда  мы  уже  подъезжали  к
месту, он дал мне последние указания:
   - Ты сейчас из машины выйди и стой недалеко, у  подъезда.  Мало  ли  что,
вроде бы ты не с нами. А дальше -  по  обстановке  действия  предпринимаешь.
Адвокат там, братву подтянешь, к законникам поедешь... Сам поймешь, чем дело
кончится. Хотя, - сделал небольшую паузу  Сильвестр,  -  я  думаю,  что  это
просто деловая встреча.
   - Хорошо, сделаю как скажешь, - отозвался я, вышел из машины и занял свое
место у подъезда. Иваныч остался в машине.
   Вскоре к "Мерседесу" Сильвестра  подъехал  джип.  Из  него  вышел  Сережа
Борода. Он подсел к Сильвестру, и они  стали  ждать  приезда  погон  вдвоем.
Вскоре подъехала темная  "Волга"  с  тонированными  стеклами  и  несколькими
антеннами на крыше. На "Волге" стоял номер с тремя нулями  впереди  -  сразу
видно, что тачка принадлежала какому-то крутому дяде.
   Из машины вылезли двое мужчин лет сорока - сорока пяти в темных пальто  и
костюмах. Они сразу же  подошли  к  машине  Сильвестра.  Дверцы  "Мерседеса"
открылись, оттуда  вышли  Сережа  Борода  с  Иванычем.  Они  поздоровались-с
подъехавшими и, кивнув, зашли в ресторан "Прага". Разговор продолжался минут
тридцать-сорок. Затем  все  вышли,  пожали  друг  другу  руки  на  прощание.
Незнакомцы сели в свою "Волгу" и уехали. Сильвестр махнул мне рукой, чтобы я
подошел к машине:
   Распрощавшись с Сережей Бородой, мы  поехали  к  штабному  кафе.  Мне  не
терпелось спросить, как прошел разговор, но Сильвестр не поднимал этой темы.
   - Ну как встреча? - наконец, не выдержав, спросил я.
   - Нормально, - коротко ответил Сильвестр. - Все путем.
   - Полезной оказалась?
   -  Да,  -  отрезал   Сильвестр,   давая   понять,   что   не   расположен
откровенничать.
   Через два дня Сильвестр вновь встретился с Сережей, Бородой, на этот  раз
в ресторане "Метрополь". Подъехав  туда  вечером,  около  восьми  часов,  мы
застали Сережу Бороду сидящим за столиком  с  какимто  незнакомым  мужчиной.
Сильвестр  расположился  рядом,  я  присел  за  соседним  столом,  где   уже
разместился охранник Бороды; К столику то и дело  подходили  какие-то  люди.
Вероятно, это были их общие знакомые,  которые  после  небольшого  короткого
общения возвращались за свои столики. Вдруг я заметил, что к Бороде  подошел
какой-то мужчина и, наклонившись к Сереже, что-то прошептал ему на ухо.  Тот
кивнул и, наклонившись к Сильвестру, в свою очередь что-то сказал ему. После
этого Сережа  Борода  вышел  из  ресторана,  Сильвестр  же  остался  сидеть.
Охранник было рванулся за Сережей, но тот подал ему знак, чтобы он оставался
на месте.
   Прошло полчаса. Бороды не было, не появился он  и  через  час.  Сильвестр
начал  проявлять  признаки  беспокойства.   Действительно,   сколько   можно
разговаривать, когда его ждут солидные люди! Наконец Иваныч подозвал меня  и
охранника Бороды и сказал:
   - Что-то Сергея долго нет. Идите посмотрите, что там и как.
   Мы вдвоем выскочили на улицу, стали осматривать  все  машины,  стоящие  у
ресторана. Но они были пусты, кроме двух или трех,  в  которых,  в  ожидании
своих веселившихся хозяев, дремали  водители.  Мы  обежал"  все  окрестности
ресторана - Бороды нигде не было. Пришлось возвращаться к  Сильвестру  ни  с
чем.
   - Ну что? В чем дело? - раздраженно воскликнул он, увидев, что мы  пришли
вдвоем.
   - Его нигде нет. Он пропал, - ответил я.
   - Быть такого не может! - взорвался Иваныч. - Плохо смотрели!
   Мы вновь выскочили  на  улицу  и  стали  осматривать  каждый  автомобиль,
бесцеремонно открывая двери тех, в которых были тонированные стекла.  Борода
как сквозь землю провалился.
   Прошло несколько дней, Сережа Борода так и не объявился. Стало ясно,  что
скорее всего мы не увидим его никогда.


   Глава 17
   КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ   
   2 января 1994 года, 12.00, Орехово

   Новый год я встретил весело в одном из ночных клубов в  центре  Москвы  в
компании Вадика, Славки и еще нескольких ребят с  Дальнего  Востока.  Ребята
привели своих девчонок, Вадим не изменял своим традициям  и  встречал  Новый
1994 год в компании двух  смазливых  проституток.  Я  привел  в  клуб  Веру,
которая снова смотрела на меня такими благодарными глазами, словно я  сделал
ее самой счастливой женщиной в  мире.  В  клубе  мы  встретили  много  общих
знакомых, с которыми и провеселились практически до утра. Потом, наплевав на
Вадима с его проститутками, я поехал отсыпаться к Вере, благо что ребенок  у
нее снова был у каких-то родственников и никто не мешал  нашему  счастливому
уединению.
   На следующий день я все же добрался до дома, где меня перехватил Вадим  и
уволок в баню - ту самую, где  когда-то  мы  с  Сильвестром  развлекались  в
компании Рыбы. На славу отдохнув, к вечеру мы с Вадимом  вернулись  домой  в
совершенно невменяемом состоянии. Вадим приволок с собой двух проституток  и
только усмехнулся, когда я заявил, что завязал с этим делом.
   2 января в 12 часов меня  разбудил  телефонный  звонок.  Открыв  глаза  и
потянувшись к телефону, с удивлением обнаружил,  что  рядом  со  мной  лежит
какая-то девушка. Я смутно помнил, что Вадим предлагал  мне  вчера  одну  из
своих подружек, но, насколько мне не изменяла память, я  от  нее  героически
отказывался. Отягощенный подобными думами, я снял телфонную трубку и  сонным
голосом произнес:
   - Слушаю!
   - Алло, Санек! - раздался на другом конце провода голос Сильвестра. - Как
жив-здоров? С Новым годом тебя, братуха!
   - Иваньга, тебя тоже с Новым годом! -  все  еще  не  совсем  проснувшись,
ответил я.
   - Что делаешь? - бодренько поинтересовался шеф.
   - Отдыхаю, - ответил я, покосившись на распластавшуюся рядом проститутку.
   - Давай одевайся, работа есть. Поедем с тобой за город, в одно  место,  -
сказал Сильвестр.
   - Когда едем? - спросил я, мысленно  выталкивая  проститутку  во  входную
дверь.
   - Сможешь через час подъехать ко мне на улицу Горького?
   - Конечно, обязательно подъеду! - ответил я.
   - Да, и еще  вот  что,  -  помедлив,  добавил  Сильвестр,  -  ты  оденься
соответственно - на похороны едем, человека провожать.
   - Понял. А кого хороним-то? - насторожился я.
   - Потом узнаешь.
   "Кто же  это  преставился?  -  думал  я,  одеваясь  и  расталкивая  мирно
посапывающую проститутку. - Наверное, кто-то  из  блатных  в  очередной  раз
перебрал наркотиков..." Никаких сообщений  об  убийствах  под  Новый  год  в
прессе не было.
   Через час я был уже у дверей квартиры Сильвестра. Тот  спустился,  сел  в
машину, и мы тронулись.
   - Куца едем? - поинтересовался я.
   - В Балашиху. Фрола хоронить.
   - Как Фрола? - вырвалось у меня.
   - Так. Нелепо погиб...
   Фрол - вор в законе Сергей Фролов по кличке фрол Балашихинский - входил в
десятку авторитетнейших воров  и  имел  незыблемый  авторитет  как  борец  с
чеченцами и сторонник всех воровских законов  и  понятий.  Всем  был  хорошо
известен случай, когда чеченская община стала претендовать на южные кварталы
Балашихи, родного города Фрола. Он не стал открывать огонь, а просто  собрал
около сотни-вооруженных бойцов и  назначил  чеченцам  встречу.  Демонстрации
силы оказалось достаточно. Претензий со стороны  кавказцев  после  этого  не
возникало.
   Балашихинская братва отличалась жестким и бескомпромиссным  нравом.  Они,
впрочем, так же  как  и  ореховские,  постоянно  пускали  в  ход  оружие.  В
последнее время Фрол как будто предчувствовал неприятности  и  старался  без
охраны нигде не появляться. На всех стрелках, которые проходили в  последнее
время  достаточно  часто,  Фрола,  как   правило,   окружали   восемь-десять
телохранителей. Для этого были причины. Трехэтажный дом лидера балашихинцев,
окруженный кирпичным забором, напоминавший  неприступную  крепость,  недавно
подвергся нападению. Наверняка это было дело рук чеченцев, которые имели  на
Фрола большой зуб.
   В конце 1993 года в результате (Яычки  с  чеченцами  Фрол  потерял  двоих
своих самых  лучших  боевиков.  Кроме  того,  дом  Фрола  был  обстрелян  из
гранатомета. Тогда  ходили  разные  слухи.  Фрол  не  захотел  обращаться  в
милицию, а когда менты сами пришли к нему выяснять,  что  случилось,  то  он
сказал: "Не знаю, что  там  произошло,  скорее  всего  канистра  с  бензином
взорвалась,  претензий  ни  к  кому  не  имею".  И  написал  соответствующее
заявление.
   И вот теперь Фрол погиб...
   - Иваныч, - нарушил я затянувшееся молчарие, - как же это произошло?  Что
случилось?
   - По-вдиотски, очень глупо. - И Сильвестр рассказал историю гибели Фрола.
   Случилось это в ночь с 30 на 31  декабря.  30  декабря  у  давнего  друга
Фрола,  владельца  сети  казино  и  залов  игральных  автоматов   "Империал"
Александра  Тимашкова,  был  день  рождения.  Праздник  решили  отмечать   в
небольшом казино, находившемся на Носовихинском шоссе, недалеко  от  городка
Железнодорожный. Компания в основном подобралась мужская, причем практически
все собравшиеся  были  заядлыми  картежниками.  Фрол  как  большой  любитель
азартных игр с удовольствием принял приглашение.
   Играли по маленькой, пили за здоровье именинника, в общем, расслаблялисв.
Эту мирную картину нарушил  Григорий  Соломатин,  завернувший  на  огонек  в
сопровождении своего телохранителя некоего Баскакова. Теперь уже трудно было
установить, изза  чего  начался  конфликт.  Соломатин,  как  считали  многие
свидетели, с кем уже переговорил Сильвестр, приехал в казино явно обкуренный
и настроенный на крутой разговор. Причиной разборки между ним и Фролом  стал
Гришин телохранитель, сломавший кастетом челюсть одному из гостей. Соломатин
и Фрол уединились в  кабинете  директора  "Империала".  О  чем  шла  речь  -
неизвестно. По окончании разговора прозвучал выстрел, оказавшийся для  Фрола
роковым. Сбежавшиеся на шум гости забили насмерть ногами и Соломатина, и его
охранника  Баскакова.  Их   трупы   были   спущены   под   лед   водоема   в
Железнодорожном. В это время истекающего кровью Фрола привезли  в  ближайшую
больницу, но там почему-то раненого  не  приняли.  Помчались  в  Купавну,  в
военный госпиталь. Фрола сразу же по  -  дожили  на  операционный  стол,  но
спасти его не удалось - ранение было не совместимым с жизнью.
   И вот теперь мы ехали на похороны Фрола, которые должны были состояться в
три часа дня на небольшом  подмосковном  кладбище.  Когда  мы  добрались  до
места,  на  кладбище  уже  собралось  много  народа.  В  основном  это  были
представители балашихинской братвы, а также Ногинска, Чехова,  Электростали,
приехали из Владимира, а также издругих городов. Все подходили друг к другу,
здоровались,  беседовали  вполголоса.  Был  там  и  Шурик  Макар,   который,
заприметив Сильвестра, тут же подошел к нам.
   Где-то в половине четвертого траурная  процессия  с  гробом  Фрола  стала
двигаться к месту  захоронения.  Снова  повторилась  церемония,  которую  за
последнее время я наблюдал слишком часто. После похорон, как  положено,  все
присутствующие на кладбище отправились на поминки.
   Как того и  следовало  ожидать,  гибель  балашихинского  лидера,  который
старался соблюдать статус-кво на своей территории, привела к  переделу  сфер
влияния. Начались разборки, стрельба, были  убиты  авторитеты  Паша  Родной,
Бакинец, Емеля, погиб реутовский мафиози Назар, получили смертельные ранения
и тяжелые увечья около полусотни боевиков различных группировок.
   Смерть Фрола глубоко переживал и Сильвестр. Для него Фрол был  не  только
сподвижником в борьбе с чеченцами, но  и  надежным  товарищем,  на  которого
всегда можно было положиться, к которому он мое обратиться за  поддержкой  в
случае необходимости. Теперь у Сильвестра  осталось  не  так  много  друзей,
готовых поддержать его в борьбе с чеченцами.
   На гибели Фрола череда смертей в  начале  1994  года  не  закончилась.  5
января в Яузе возле канализационного слива был случайно найден труп молодого
человека с гирями 32 и 24 килограмма,  привязанными  к  ногам.  Утопленником
оказался не кто иной, как Сергей Круглов - Сережа Борода. Его тело  опознали
по ботинкам, да еще по перчатке на правой руке - дело в том, что в одной  из
стычек с чеченцами он неловко воспользовался  гранатой  и  изуродовал  кисть
руки. С тех пор Борода ходил, не снимая перчаяки.
   Этот жуткий случай стал новым серьезным потрясением для Сильвестра.
   Загадочное исчезновение Сережи Бороды в  конце  1993  года  из  ресторана
"Метрополя" не наделало много шума. Практически  о  его  судьбе  беспокоился
один Сильвестр, который знал, что  Сережа  отъезжать  никуда  не  собирался.
Остальная братва решила, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, так
как  Борода  всегда  держался  обособленно  и  раньше  нередко  пропадал  на
некоторое время, а: затем вновь появлялся живой и невредимый.  К  сожалению,
на этот раз все кончилось более чем трагично.
   Сильвестр решил, что гибель Бороды является определенным  предупреждением
для  него.  Он  усилил  св,  ою  охрану.  Теперь  помимо   меня   Сильвестра
сопровождали еще человек восемь-десять крепких, надежных ребят.
   После  этого  печального   события   произошла   череда   новых   убийств
криминальных авторитетов. Первым 14 января 1994 года в  Нью-Йорке  был  убит
выстрелом в затылок известный-российский боксер Олег Каратаев. Он  имел  уже
судимость  и  после  отсидки  возглавлял  одну  из   российских   преступных
группировок.
   Через четыре дня, 21 января,  около  гостиницы  "Белград"  в  Москве  был
обнаружен  труп  екатеринбургского  предпринимателя   Александра   Газарова,
убитого выстрелом в затылок.
   Не прошло и недели, как 26 января в подмосковном Волоколамске,  в  камере
СИЗО был найден труп Виктора Бурлачко, известного под кличкой Бурлак, одного
из лидеров преступных группировок Зеленограда и Сходни.
   И совсем уж загадочное убийство случилось 23 февраля,  в  День  Советской
Армии, когда  в  подъезде  своего  дома  был  застрелен  сотрудник  Главного
управления охраны Президента майор Вячеслав Русаков.
   Убийство майора, а также элиты преступного мира ввергло московскую братву
в шок. По городу поползли слухи о тайном спецотряде по  уничтожению  лидеров
преступного  мира  под  романтическим  названием  "Белая  стрела".  Я   сам,
неоднократно встречаясь с братвой из других  группировок  в  ночных  клубах,
казино или просто на стрелках, все чаще и чаще слышал новые подробности этой
легенды,  гласящей,  что  в  Москве  существует  тайная   законспирированная
организация по уничтожению уголовных авторитетов.  Каждый  Находил  какую-то
новую деталь этой версии и делился ею с остальными.
   После череды отстрелов многие криминальные  авторитеты  поспешили  срочно
выехать за границу. На короткий промежуток времени уехал в США и  Сильвестр.
Однако долго за границей отсиживаться он не захотел и вскоре вернулся.
   Единственным человеком, который  не  боялся  никаких  покушений  на  свою
персону, был Отари Витальевич Квангришвили.
   Формально Отари Витальевич  был  председателем  Благотворительного  фонда
социальной защищенности спортсменов имени Льва Яшина. Однако на  самом  деле
Квантршпвили был достаточно близок ко многим лидерам преступных  группировок
Москвы и знаком со многими ворами в  законе.  Братва  к  нему  относилась  с
огромным  почтением,  чуть  ли  не  с  благоговением.  Отари  знал  это   и,
воспользовавшись своим авторитетом и подходящей  ситуацией,  стал  создавать
вокруг себя новую политическую партию,  программа  которой  была  связана  с
защитой прав спортсменов. Отари стал часто выступать по телевидению,  о  нем
начали  писать  газеты.  За  Отари  закрепился  какой-то  загадочный   имидж
"крестного отца" русской мафии. Квантришвили, как ни странно, и не  старался
его развеять, не понимая, что подобная слава очень опасна.
   Продвижение Отари очень злило Сильвестра. Надо сказать, что и до этого  у
Сильвестра с Квантришвили отношения были достаточно прохладными, хотя они  и
были партнерами по некоторым проектам в бизнесе.
   Однако это  партнерство  не  помешало  Отари  высказать  Сильвестру  свои
претензии по поводу гибели Глобуса. Тем более в их совместном бизнесе возник
ряд проблем, вину за которые  Квантришвили  также  возложил  на  Сильвестра.
Естественно, после этого между Сильвестром и Отари отношения стали  довольно
натянутыми. Когда же Квантришвили стал все чаще и чаще появляться на экранах
телевизоров и на страницах  прессы  и  его  стали  называть  не  иначе,  как
крестным отцом  русской  мафии,  Сильвестр  вознегодовал.  Его  честолюбивым
планам был нанесен тяжелый удар - ведь на это звание претендовал он сам.


   Глава 18

   Зима прошла  быстро.  Кровавые  январь  и  февраль  унесли  много  жизней
легендарных лидеров преступной Москвы. В марте наступило затишье.
   В начале 1994 года я сопровождал Сильвестра в поездках в Китай, Таиланд и
Турцию. Турция, так же как и Израиль, потрясла меня. Дела Сильвестр решал  в
Стамбуле. Это очень древний и красивый город, главной особенностью  которого
является то, что он расположен сразу на двух континентах. Поэтому  в  облике
города слились черты  мусульманской  и  европейской  культур.  Мне  довелось
побывать в древней части Стамбула. Я своими глазами видел храм Святой Софии,
вообще же в городе было очень много мечетей, поражавших своим  великолепием.
Но  нас  с  Сильвестром,  честно  говоря,   памятники   старины   не   очень
интересовали. Намного больше нас воодушевил поход в настоящую турецкую баню.
Питались мы исключительно в ресторанах, причем в разных.  Например,  обедали
мы чаще всего в "Масале", который размещался в старинном деревянном доме,  а
ужинали практически всегда  в  ресторане  "Пандели"  на  Египетском  базаре.
Турецкие национальные блюда пришлись нам по вкусу, но еще больше  понравился
танец живота, который исполняла молоденькая турчанка.
   Апрель в этом году выдался сырым и теплым.
   Снег  стаял  уже  в  начале  месяца,  оставив  после  себя  кучи  мусора,
скопившегося за зиму.
   5  апреля  около  шести  вечера  я  возвращался  домой  после  долгого  и
утомительного рабочего дия. В  дверях  подъезда  нос  к  носу  столкнулся  с
Вадимом и Сяавкой, которые тащили какие-то груженые сумки.
   - Куда вы, ребята? - спросил я у них.
   - Да мы так, по делам... - переглянувшись, ответили они. - Куда именно по
делам? - не отставал от них я.
   - В баню, в баню мы идем, - раздраженно ответил Славка.
   - Ну и я с вами пойду! - заявил  я.  Идти  в  баню  у  меня  не  было  ни
малейшего желания, но я был уверен, что ребята мне врут.
   Друзья в нерешительности остановились.
   - Сань, мы тебя не можем взять, извини, дело у нас важное.  Не  обижайся,
братуха! - сказал Вадик, положив руку мне на плечо.
   - Да ладно, все ясно. Я не в обиде.  Идите.  Небось  телок  каких-нибудь,
сняли? Я вам это припомню! - бросил я шутливо им вслед.
   Обернувшись, я проследил, как ребята садились в машину. От увиденного мне
стало нехорошо. "Не может быть!" -  сказал  я  сам  себе.  В  машине  сидели
курганские. На переднем сиденье - Олег, на заднем в  свете  уличного  фонаря
вырисовывалась запоминающаяся фигура Александра Солоника.
   Меня наполнило какое-то неприятное чувство. "Ну и черт с ними, -  подумал
я. - Пусть делают что хотят! Наверняка надело какое-то поехали! Охота  им  в
мокруху вляпываться с этими кретинами!" - Ту стрелку, на которой  курганские
перебили всех братков, я запомнил хорошо  и  принимать  участие  в  подобных
мерзостях у меня не было никакого желания.
   Воспользовавшись тем, что квартира осталась в полном моем распоряжении на
весь оставшийся вечер, а то и ночь - даже если Вадим  и  вернется,  ему  все
равно будет не до женщин, я съездил за Веркой и чудесно провел с ней  время.
Мы как раз сидели на  кухне,  поедая  какое-то  немыслимое  блюдо  Веркиного
приготовления, когда раздался телефонный звонок. Я  взял  трубку,  внутренне
уже приготовившись к  тому,  что  сейчас  придется  лихорадочно  собираться,
завозить Верку домой и мчаться на какое-нибудь срочной важности дело.
   - Санек, братуха,  включай  ящик  быстрее!  Важные  новости  сообщают!  -
услышал я взволнованный голос одного из братанов из дальневосточной бригады;
   Я сразу понял, что  произошло  что-то  из  ряда  вон  выходящее.  Швырнув
телефонную трубку на рычаг, я схватил  пульт  и,  включив  телевизор,  нашел
программу, по  которой  шла  передача  новостей.  Это  оказался  канал  НТВ.
Симпатичная ведущая с легким дефектом дикции, фамилию которой я никак не мог
запомнить, донесла  до  моего  встревоженного  мозга  следующую  информацию:
"Только что у Краснопресненских бань из винтовки с оптическим  прицелом  был
убит   председатель   Благотворительного   фонда   социальной   защищенности
спортсменов имени Льва Яшина Отари Витальевич Квантришвили.  Убийце  удалось
скрыться. По мнению правоохранительных органов, это заказное убийство".
   Я рванулся к телефону и стал набирать номер Сильвестра. Домашний  телефон
был занят, мобильный -  тоже.  Вероятно,  Сильвестр  с  кем-то  уже  делился
впечатлением от новости. Тут в комнату вошла Вера и задала какой-то вопрос -
я его даже не расслышал, только махнул Вере рукой, показывая, что мне сейчас
не до нее. Она сразу же вернулась - на кухню,  ще  начала  обиженно  звенеть
посудой.
   "Где  Славка  и  Вадим?"  В  душу  сразу  же  закралось  вполне  резонное
подозрение, и я стал названивать им да мобильные. Ни у того,  ни  у  другого
телефоны не отвечали,  только  женский  голос  с  механической  заунывностью
повторял мне, что абонент находится вне зоны досягаемости.
   "Неужели они к этому причастны?! - думал я в ужасе. - Ну все, это  война!
И мы в этой войне не победим!" В то, что все происходящее  является  простым
совпадением, мне верилось  очень  слабо.  Единственное,  что  мешало  мне  с
уверенностью сказать, что данное убийство дело рук наших-ребят,  -  это  то,
что я не считал Сильвестра способным на подобную акцию. Я не  мог  поверить,
что Сильвестр решится на убийство Отари.  Даже  если  отношения  между  ними
стали весьма недоброжелательными, это еще не повод для того,  чтобы  убивать
такого авторитетного человека. В конце концов славы и уважения это  убийство
Сильвестру не  принесет.  С  этими  мыслями  я  лег  спать  под  теплый  бок
разобидевшейся Верки. Иванычу звонить на ночь глядя не было никакого смысла,
а если честно, то я просто боялся узнать правду и тем самым подтвердить свои
самые худшие опасения. Ни Вадим, ни Славка в эту ночь так и не объявились.
   На следующий день рано утром, как это было у  нас  заведено,  я  позвонил
Сильвестру.
   - Иваныч, какие будут указания? - как ни в чем не бывало спросил я.
   - Слышал вчера новость? - сам перешел  к  страшному  для  меня  разговору
Сильвестр.
   - Да, - коротко ответил я.
   - Мы с тобой проведем сегодня ряд встреч, -  сказал  мой  шеф  и  наметил
время, когда за ним нужно будет заехать. Я ничего не стал спрашивать-у  него
про Отари, зная, что если он захочет, то  расскажет  сам,  а  если  нет,  то
пытаться что-то выведать у него - совершенно бесполезное занятие.
   В этот же день объявились Вадим и Славка. Этот факт сам по себе несколько
их оправдывал, так как если бы они были причастны к  убийству  Отари,  то  в
данный момент отсиживались бы где-нибудь в тихом местечке. С другой  стороны
к такому выводу могли прийти и  другие  люди,  подозревавшие,  что  убийство
Квантришвили - дело рук Сильвестра, а значит, кое у кого  подозрений  должно
поубавиться.
   Два дня после "таинственной и загадочной гибели Отари Сильвестр провел на
встречах с лидерами различных преступных структур и кланов. О чем он говорил
с ними, я не знал, так как Сильвестр все разговоры проводил с глазу на глаз,
не допуская близко даже  своих  телохранителей.  Иваныч  еще  больше  усилил
охрану, поменял адрес, временно перебравшись в гостиницу.
   Через три  дня  состоялись  похороны  Отари.  Подступы  к  Ваганьковскому
кладбищу были до отказа забиты иномарками. Проехать было невозможно. Команда
Сильвестра приехала на трех машинах. С трудом нам удалось припарковать тачки
на улшде, примыкающей к Ваганьковскому  кладбищу.  Сильвестр  был  в  черном
пальто, в черной водолазке, без головного убора. Мы медленно  направились  в
сторону кладбища. Я шел по правую руку от Сильвестра, немного позади  шагали
остальные  ребята.  Братва  из  других  районов  почтительно   расступалась,
пропуская Иваныча вперед.  Я  понял,  что  сейчас  для  Сильвестра  наступил
звездный час - он стал крестным отцом. Но такой расклад  будет  существовать
лишь до тех пор, пока люди не узнают,  что  именно  он  является  виновником
гибели  Отари.  Что  будет,  если  информация  об  этом  каким-либо  образом
просочится, мне даже думать не хотелось.
   На похоронах было очень много знаменитостей - эстрадные  певцы,  артисты,
шоумены,   бизнесмены,   депутаты,   политические   деятели.   Братва   была
представлена в полном составе: братки из враждующих группировок стояли рядом
друг с другом, отдавая последнюю дань  уважения  Отари  Витальевичу.  Братва
действительно благоговела перед ним. Говорить о том,  что  он  был  крестным
отцом, было бы, наверное, неправильно - он просто  имел  огромные  связи  во
всех институтах власти и во всех  слоях  общества.  С  одинаковой  легкостью
находил общий язык с маститым политиком  и  с  вором  в  законе.  О  связях,
которые были у Отари в правоохранительных органах, даже не стоит говорить  -
они были огромны. Братва к нему обращалась в основном с просьбой  помочь  по
зоне, кого-то перевести из одной колонии в другую... Он практически  никогда
никому не отказывал, всем  старался  помочь.  Действительно,  наше  общество
понесло тяжелую и невосполнимую утрату.
   После похорон, на которых известные люди говорили много хороших слов,  мы
не спеша покинули кладбище. Сильвестра провожали несколько, авторитетов.  Он
вел  себя  совершенно  спокойно  -  по  внешнему  виду  никак  нельзя   было
догадаться, что этот человек только что очень лицемерно провожал в последний
путь жертву своего собственного тщеславия, так  как  факт  самого  появления
Сильвестра на кладбище для меня был верхом лицемерия. Однако иначе поступить
Иваныч не мог, и я это пре - красно понимал. Если бы он не пришел сегодня на
похороны Квантришвили, то все "косяки" неминуемо легли бы на него.
   Наконец мы подошли к нашим машинам. Сильвестр  только  собрался  сесть  в
свой "Мерседес", как сзади его окликнули:
   - Сергей Иванович, одну минуточку!
   Мы  с  Сильвестром  обернулись  почти  одновременно.  Сзади  стояли  двое
неизвестных мужчин" Они были в темных пальто  и  без  головных  уборов.  Оба
улыбались. Их лица показались мне смутно знакомыми.  "Где  же  я  их  видел?
Стоп!  Вспомнил.  Это  погоны,  люди  из  органов,  которые  встречались   с
Сильвестром и Сережей Бородой около "Праги", конечно, это они!"
   Сильвестр кивнул им и приказал мне подождать  его  в  сторонке.  Люди  из
органов  подошли  к  Сильвестру,  поздоровались  и  о  чем-то  стали  с  ним
разговаривать. Говорили они недолго -  минут  пять-семь,  не  больше.  Затем
Сильвестр круто развернулся и, сделав  мне  знак  рукой  следовать  за  ним,
направился "к машине. Когда он уже  собирался  захлопнуть  дверцу,  один  из
мужчин крикнул, обращаясь к нему:
   - Сергей Иванович, береги свое здоровье! Жизнь, как видишь, опасна!
   Сильвестр махнул им рукой и хлопнул дверцей с  такой  силой,  что  машина
содрогнулась.
   После  похорон   Квантришвили   Сильвестр   увеличил   число   встреч   с
авторитетами. Мы без устали мотались в разные концы Москвы и в  Подмосковье.
Иногда в день на машине наезжали сто пятьдесят - двести километров.
   Как-то в штабное кафе, где Сильвестр отдыхал  и  ждал  своих  бригадиров,
зашли курганцы. Среди них были Олег, Солоник и почему-то Андрей. Олег  молча
подошел к Сильвестру, обнялся с ним, поцеловал и неожиданно сказал:
   - Ну что, Сильвестр,  теперь  ты  первый!  Принимай  хозяйство!  Принимай
славянское движение! Теперь ты, Сильвестр, единственный в  Москве  обладаешь
такой властью!,
   Сильвестр непонимающе пожал плечами и ничего  не  ответил,  однако  смысл
этих слов был достаточно серьезным. Ведь  получалось  так,  что  практически
единственным, кто остался на хозяйстве в Москве  из  авторитетнейших  фигур,
был именно Сильвестр. Многие авторитеты, ниже его по рангу, уже  выехали  за
границу по различным причинам - кто спасал свою жизнь, кто налаживал  бизнес
с заграничными партнерами, некоторые просто решили отдохнуть.  Сильвестр  же
остался в Москве,  следовательно,  по  всем  параметрам  Иваныч  может  быть
первым, так сказать - крестным отцом...
   Через  некоторое  время  после  гибели  Отари  Сильвестр  предпринял  ряд
зарубежных поездок. В некоторые из них он брал с собой и меня. Но чаще всего
я оставался в России.


   Глава 19 

   В начале 1994 года Сильвестр летал в Израиль еще раз, уже самостоятельно.
Вернулся он оттуда с новой схемой, разработанной Неймером.  Теперь  Григорий
придумал план того, как можно кинуть одну очень крутую коммерческую фирму. К
тому времени, в марте 1994 года, одной из крупнейших коммерческих  фирм  был
"Всероссийский  автомобильный  альянс",  сокращенно   "AWA",   возглавляемый
Борисом Абрамовичем Березовским, и "ЛогоВАЗ". В  мае  1994  года  Московский
торгово-кооперативный банк продал два своих векселя по 500 миллионов  каждый
"Всероссийскому автомобильному альянсу", со сроком погашения 16 апреля  того
же года, при  условии  выплаты  10  процентов  по  каждому  векселю.  Однако
векселя, естественно, в  срок  погашены  не  были,  а  миллиард  рублей  был
конвертирован в одном из банков и тут же переправлен по фиктивному контракту
в Израиль. Люди, которые  продавали  эти  векселя,  тут  же  из  Московского
кооперативного банка,  естественно,  уволились.  Служба  безопасности  "AWA"
пыталась  найти  эти  деньги.  Они  уже  несколько  месяцев  пробивали   так
называемые концы - несколько раз приезжали в  банк.  Ольга  Лабинская  очень
нервничала. Сильвестр в это время был за границей, но постоянно держал связь
с Ольгой: Обязанности телохранителя Ольги выполнял я.
   Лабинская была на взводе. Каждый  раз  после  приезда  начальника  службы
безопасности "AWA" или других людей, замешанных  в  этом  скандале,  она  до
смерти  пугалась  и,  набрав  номер  гостиницы   Сильвестра,   пересказывала
случившееся, упирая на то, что деньги-лучше отдать. Не знаю, что отвечал  ей
Иваныч, но своего согласия на это он, видимо, не давал."
   Так прошло  около  четырех  месяцев.  В  конце  первой  недели  июня  мне
неожиданно позвонил Сильвестр и сказал, чтобы я сдал свой пост телохранителя
кому-нибудь из наших ребят и вместе с Вадиком  начал  отслеживать  владельца
"ЛогоВАЗа" Бориса Березовского.
   Приказ есть приказ. Чаще всего Березовский  бывал  в  районе  Павелецкого
вокзала, недалеко от Московской городской прокуратуры. Там за  металлическим
забором находился особняк, предназначенный для приемов  и  встреч  господина
Березовского. Около этого здания мы и тусовались с Вадимом изо дня  в  день.
Однажды, 7 июня, приехав на  место,  мы,  как  всегда,  хотели  припарковать
машину напротив ворот "ЛогоВАЗа" около забора. Однако наше место было занято
каким-то "Опелем".
   - Давай пристроимся к нему сзади, - предложил я.
   Но Вадик категорически запротестовал:
   - Не надо, нас могут заметить. Давай лучше  отъедем  немного  в  сторону,
чуть подальше.
   - Все время на этом месте припарковывались и никто  на  нас  внимания  не
обращал! А теперь заметят? - возразил я.
   - Сколько можно им глаза мозолить. Ты же понимаешь, что  два  дня  подряд
одна и та же машина на одном и том же месте... Думаешь, что  у  Березовского
дураки работают? Там же бывшие чекисты! Нас с тобой в три минуты вычислят! -
настаивал на своем Вадим.
   Я немного подумал и согласился с его доводами. Мы отъехали чуть  подальше
и стали ждать. Вскоре ворота открылись, вышли  несколько  человек  в  черной
униформе  -  служба  безопасности  "ЛогоВАЗа",   затем   из   ворот   выехал
"шестисотый" "мере".  Когда  машина  поравнялась  с  тачкой,  занявшей  наше
обычное место парковки, вдруг раздался оглушительный взрыв - это взлетел  на
воздух начиненный взрывчаткой "Опель". Взрывной  волной  "Мерседес"  тут  же
отнесло в сторону,  затем  он  остановился  и  загорелся.  Пуленепробиваемые
стекла разбились вдребезги. Вокруг началась  паника.  К  месту  происшествия
бежали люди.
   - Все, уходим, - сказал Вадим и, быстро развернув машину, поехал прочь.
   - Этим же вечером в новостях передали, что было  совершено  покушение  на
господина Березовского. Из-за взрыва машины, припаркованной возле "ЛогоВАЗа"
пострадала машина господина Березовского. Водитель  Михаил  Кирьянов  погиб,
сам господин Березовский  был  доставлен  в  больницу  с  ранениям"  средней
степени тяжести. На данный момент  врачи  характеризуют  его  состояние  как
удовлетворительное. Следствие по делу покушения  на  Березовского  взяла  на
себя Московская городская прокуратура.
   Как ни странно, Сильвестр в  этот  вечер  не  позвонил  и  не  потребовал
никакого отчета. Я хотел было через Андрея позвонить ему сам и рассказать  о
случившемся, но Андрюха остановил меня.
   - Не надо ему звонить, - сказал он. - Иваныч и так в  курсе  дела.  Зачем
лишний раз выставляться?
   После  этого  я  вернулся  к  своим  обязанностям   телохранителя   Ольги
Лабинской.
   Через неделю после покушения на  Березовского  зфоизошло  новое  событие.
Неожиданно в банк ворвались люди в камуфляже. Это  был  СОБР  -  специальный
отряд быстрого реагирования  -  и  недавно  созданный  РУОП  -  Региональное
управление по борьбе с организованной преступностью, расположенное на  улице
Шаболовка в Москве. Действовали они молниеносно - я, сидевший в то  время  в
приемной и охраняющий Ольгу, был скручен и уложен на пол. Не успел я  глазом
моргнуть, как на моих руках защелкнулись наручники. В кабинет Ольги  вбежали
несколько  оперативников.  Вскоре  ее  также  вывели  в  наручниках.   Через
некоторое время мы с Ольгой были доставлены  на  Шаболовку,  в  штабквартиру
РУОП. Начались допросы.
   Я не знаю, о чем допрашивали Ольгу, но вопросы, которые задавались мне, в
основном касались того, на кого я работаю, знаю ли Сильвестра, кого охраняю,
какие встречи были в банке,  что  я  делал  7  июня...  А  поскольку  я  уже
приготовил себе алиби на этот день, то спокойно сказал, что был  у  знакомой
девчонки. Естественно, с девчонкой этот вопрос я согласовал заранее.
   На следующий день для проверки информации вызвали и ее. В ходе допроса  я
узнал, что информация  о  террористическом  акте  в  отношении  Березовского
поступила на Шаболовку как раз в тот момент, когда там ожидали его прибытия.
Оказывается, Березовский незадолго до этого подал в РУОП заявление по  факту
мошенничества Московского торгово-кооперативного банка.
   Руоповцы действовали оперативно и напористо. Уже были  результаты.  Через
два дня после задержания применительно ко мне  ужесточили  меры  содержания.
Вызвали на очередной допрос - просто-напросто избили, требуя  назвать  своих
сообщников.
   - Какие сообщники? - твердил я. - Я работаю личным охранником!
   - Если ты работаешь личным охранником, - говорил оперативник,  -  то  где
твоя лицензия? В какой фирме ты работаешь?
   - Я работаю частным охранником. Что же в этом особенного? -  настаивал  я
на своем.
   - А кто бросил  взрывное  устройство  в  окно  "ЛогоВАЗа"?  -  неожиданно
спросил оперативник.
   Я понятия не имел о том, что произошло. Оказывается, неизвестные  бросили
в окно "ЛогоВАЗа" взрывное устройство. Никто не пострадал. Но это было явное
возмездие. И оперативники РУОПа это восприняли адекватно.
   На следующий день Ольгу неожиданно выпустили, обосновав это тем, что  она
имеет малолетнего ребенка. Я же продолжал сидеть в  следственном  изоляторе.
Меня усиленно допрашивали.
   Вскоре из вопросов, которые мне  постоянно  задавали,  я  уже  знал,  что
Березовский имел обширные связи. Конечно, лица, покушавшиеся на  него,  были
заинтересованы в его смерти. Таких заинтересованных было много. И среди  них
немало воров в законе и криминальных авторитетов. Не на  последнем  месте  в
этом черном списке значилось и имя Сильвестра.  Но  доказать  преднамеренное
покушение Сергея Тимофеева и его людей на Бориса Березовского  руоповцам  не
удалось. В конце концов я был выпущен на свободу.
   Меня встречал Вадим и еще двое  ребят  из  нашей  бригады.  Мы  сразу  же
поехали в ресторан, ще Вадим рассказало том, что  происходило  в  то  время,
пока меня с ними не было.
   Я узнал, что Березовскому  компенсировали  все  потери,  вернув  миллиард
двести миллионов рублей, то есть все  взятые  деньги  с  процентами.  Взамен
Березовский прекратил уголовное дело по  факту  покушения,  которое  к  тому
времени вела уже Московская городская прокуратура.
   Чуть позже Лабинская срочно выехала  в  Израиль,  нто  удалось  ей  очень
легко, так как она имела израильское гражданство. Поселилась она  в  том  же
городе, где проживал Григорий Неймер.
   В сентябре  Центральный  Банк  России  отозвал  лицензию  и  лишил  права
заниматься банковской деятельностью Московский  торгово-кооперативный  банк.
Таким образом, он практически прекратил свое существование. Однако  дело  по
факту хищения и мошенничества продолжало расследовать ГУВД Москвы. -
   К этому времени Сильвестр вернулся в Россию и продолжал заниматься своими
делами, сочетая криминал с бизнесом.
   Я знал, что у него вновь возникли  проблемы  с  Григорием  Неймером.  Как
только у него появилась большая сумма денег, в которой была  доля  Сильве  -
стра, Григорий опять исчез. Сильвестр был очень недоволен  этим.  Вскоре  он
узнал, что, как ни странно,  в  Израиль,  к  Григорию,  летала  некая  ранее
неизвестная курганская группировка и вела с ним какие-то переговоры.
   Сильвестра  это  очень  волновало,  он  хотел  знать,   что   происходит.
Встретившись с курганцами, он решил выяснить все у них.  Разговаривал  он  с
Олегом.  Тот  объяснил  Иванычу,  что  в  Израиль  его  ребята   летали   по
коммерческим делам и вовсе  не  к  Григорию,  а  к  другому  бизнесмену.  Но
Сильвестр располагал достоверной информацией, что они встречались  именно  с
Григорием Неймером.
   Чуть позже,  ближе  к  сентябрю  1994  года,  Неймер  окончательно-достал
Сильвестра. Иваныч снарядил несколько человек на  поиски  Григория  и  своих
собственных денег, которые Неймер опять куда-то заныкал. Я присутствовал при
последнем инструктаже.
   После того как ребята уехали, я вышел на  улицу  с  Вадимом  и  поделился
своим впечатлением от происходящего.
   - Послушай, Вадим, а тебе не кажется, что теперь Григорий заинтересован в
том, чтобы убрать Сильвестра? - задал я давно мучавший меня вопрос..
   - Зачем Неймеру его убирать? - удивился Вадик.
   - Затем, что он должен ему большие деньги, а отдавать их никто никогда не
хочет. Ты же это знаешь не хуже меня, - выложил я свои опасения.
   - Да что ты, о чем ты говоришь? Никто не решится! Какой-то лох,  какой-то
коммерсант и поднимет руку на Иваныча - слабо ему! - разволновался Вадим.
   - Сам-то, конечно, не решится. Но он может кого-то нанять.
   Мы замолчали...


   Глава 20 

   Вскоре мне пришлось сопровождать Сильвестра в поездке в США. Мы  побывали
в Нью-Йорке. Летели на "Боинге", первым классом. Как  всегда,  меня  поразил
сервис, предусмотренный  не  только  для  богатых,  но  и  вообще  для  всех
пассажиров. Во время довольно длительного перелета я наслаждался  содержимым
одноразовых упаковок с разнообразными деликатесами, музыкой,  которую  можно
было послушать, надевг практически невесомые и удобные наушники, и  чистотой
и роскошью туалетов, подобных которым в России делать еще не научились и  не
научатся, наверное, никогда.
   Последние два часа перелета я проспал, а когда открыл глаза, первое,  что
услышал, -  мелодичный  голос,  доводящий  до  нашего  сведения,  что  через
несколько минут мы совершим посадку в аэропорту города Нью-Йорка.
   В Штатах Сильвестр встречался с Япончиком и с другими ворами в законе.
   Я же вдоволь  насмотрелся  на  небоскребы,  побывал  в  набитых  товарами
магазинах, видел своими глазами знаменитую Статую Свободы. Мне довелось даже
побывать  в  нью-йоркском  метро.  Кстати,  оно  произвело  на  меня   самое
удручающее впечатление  -  по  сравнению  с  нашим,  отделанным  мрамором  и
позолотой, их казалось нищим и запущенным. К тому же там было очень  грязно.
У линий метрополитена не было названий, они различались по цветам. Но вообще
Нью-Йорк был очень чистым городом, складывалось впечатление, что его  раз  в
неделю моют с  мылом,  хотя,  конечно,  мы  не  были  в  трущобах  и  бедных
кварталах.
   Еще меня удивило, что все прохожие нам улыбались. Сначала я подумал,  что
у меня или Сильвестра что-то не так с одеждой, но выяснилось, что это просто
стиль поведения, элементарная вежливость.
   В   Америке   мы   пробыли   недолго   -   всего   несколько   дней,   но
поездка-запомнилась на всю жизнь.
   Неоднократно Сильвестр ездил  в  Австрию,  к  своим  давним  приятелям  с
юго-запада столицы, посещал Германию, Венгрию.
   В Китае Сильвестр пытался наладить импорт дешевых  сигарет,  так  как  на
этом можно было сделать большие деньги.
   Кипр был последней заграничной поездкой Сильвестра. Туда он отправился  с
целью открыть ряд оффшорных компаний и вложить деньги ореховских группировок
в российские нефтеперерабатывающие предприятия.
   Вообще, Сильвестр все больше и больше старался заниматься  бизнесом,  так
как  по  сравнению  с  его  остальными  занятиями  это  было  совершенно  не
рискованное дело, сулившее очень большие прибыли. Занятие же  нефтью  вообще
можно было назвать супербизнесом.
   В Вене Иваныч принимал участие в сходке пятнадцати воров в законе,  целью
которой было распределить наследство, оставленное Отари, так, чтобы не  было
войн и перестрелок среди братвы.


   Глава 21
   ВЗРЫВ "МЕРСЕДЕСА" 
   13 сентября 1994 года

   Эту дату я  запомнил  на  всю  жизнь,  так  как  она  стала  днем  гибели
Сильвестра.
   День начался как обычно, ничего подозрительного и странного я не замечал.
   Целый день мы ездили по Москве. Единственное, на что я обратил  внимание,
- это то, что в последнее время за машиной  Сильвестра  постоянно  следовало
несколько автомобилей. Я неоднократно показывал их  Иванычу,  но  он  только
отмахивался, чувствуя себя настолько великим, а потому неприкосновенным, что
забыл об элементарной осторожности.
   Вот и сегодня повторилась уже ставшая привычной ситуация.
   - Иваныч, смотри, опять "хвост" за нами! - сказал я, не надеясь,  однако,
на должное внимание со стороны Сильвестра.
   Иваныч,  равнодушно  посмотрев  в  заднее   стекло   своего   шестисотого
"Мерседеса", ответил:
   - Ну и что? "Хвост" и "хвост"... Органы ведут нас. Это их работа. Чего ты
волнуешься? Начальнику РУОПа я не угрожал, как покойный Старик, так что  нам
бояться нечего. А это их работа. Пускай  водят.  Сегодня  с  братвой  мы  не
встречаемся, ездим к коммерсантам, к лохам, так  что  никого  не  подставим.
Пускай ездят, надежнее будет!
   Почти весь день мы промотались по разным встречам. К вечеру,  около  семи
часов, была назначена еще одна, в  неком  банке  на  предмет  переговоров  с
банкиром-консультантом по поводу нефтяного бизнеса.
   Я в этот день выполнял еще и роль водителя. Примерно за  час  до  встречи
зазвонил мобильный  телефон,  Сильвестр  приказал  остановить  "мере"  около
маленького скверика. Я  послушно  остановился.  Сильвестр  достал  мобильный
телефон и вышел на  улицу,  так  как  бронированная  крыша  машины  являлась
хорошей изоляцией для радиоволн и телефон плохо работал в салоне.
   До меня доносились отдельные слова Сильвестра, но о чем идет речь, я  так
и не понял.
   - Хорошо, хорошо, - наконец сказал он, видимо прощаясь.  -  Приезжайте  к
семи часам к банку, я там буду. Там и переговорим.
   После этого Иваныч сел обратно в машину.
   - Кто там? - поинтересовался и на правах приближенного лица.
   - Да курганские звонили, встретиться хотят. Я им к банку подъехать велел.
Слушай, - сказал вдруг Сильвестр, - что-то машина у нас  больно  заляпанная,
давай на мойку заедем. Все же к банкиру еду, марку-то нужно держать!
   - Хорошо, Иваныч, как скажешь, - ответил я и свернул к ближайшей мойке.
   Мойки в последнее время в Москве практически открывались на каждом углу и
старались работать  по  евростандарту  -  то  есть  при  каждой  мойке  было
небольшое кафе, где можно было посидеть, попить кофе, посмотреть  телевизор,
пока машину моют, - обычно такая мойка занимала около получаса и  называлась
"мойка под ключ", когда все вымывалось  тщательным  образом  -  и  салон,  и
багажник, и днище машины. К одному из таких  автосервисных  заведений  мы  и
подъехали в тот вечер. Сильвестр пошел пить кофе, приказав мне не  оставлять
машину без надзора. Я заехал в ангар. Там работали  несколько  человек.  Все
они практически одновременно мыли машину. Кто  начинал  мыть  салон,  кто-то
протирал стекла, остальные занимались мытьем кузова и днища...
   Поставив машину, я хотел было отойти в сторонку и понаблюдать  за  мытьем
машины, как вдруг ко мне подошел парень в кожаной куртке и сказал:
   - Вам необходимо расплатиться через кассу.
   - Да ладно, братуха, - отмахнулся я. - Что я буду бабки в какую-то  кассу
носить, давай лучше тебе отдам, на карман!
   - Нет, нет, у нас строгий порядок, - сказал парень. - Идите вон  туда,  -
он указал в сторону окошечка, - там касса, заплатите.
   Я нехотя пошел к кассе. Подойдя к окошечку, увидел, что за кассой  никого
не было.
   - Во, времена! - громко сказал я. - Хоть кассу снимай, никого нет! Что за
дела?
   Вскоре появилась кассирша. Она была чем-то встревожена. Молча взяв у меня
деньги, пробила и выдала чек.
   - Сейчас, одну минутку, - сказала она, - я перепроверю...  -  И  села  за
калькулятор что-то пересчитывать.
   - Да не нужна мне эта мелочь! - раздраженно сказал  я.  -  Сколько  можно
меня держать?
   - Нет, нет, все должно быть правильно! - сказала кассирша. -  Сейчас  все
пересчитаю и отдам вам сдачу.
   Наконец она дала мне какую-то мелочь, которую я демонстративно подержал в
руках, и, положив назад на, столик, вышел.
   Люди уже заканчивали мыть машину. Я обратил  внимание,  что  в  яме,  под
машиной, копошатся два парня в темных халатах.
   - Что они там делают? - раздраженно осведомился я у мастера.
   - Уважаемым клиентам, - ответил тот с  улыбкой,  -  мы  моем  даже  днище
машины, чтобы не ржавело.
   - Ладно, - сказал я, протягивая мастеру купюру.
   - Нет, нет, ничего не надо, - сказал мастер. - Все только через кассу.
   - Скоро закончат? - осведомился я.
   - Минут через десять. Вы можете пока присоединиться к  своему  попутчику,
попить кофе.
   Я отказался, помня о  том,  что  Сильвестр  запрещал  мне  отлучаться  от
машины. Я, по сути, и так нарушил его приказ, отходя к кассе.
   Наконец машину закончили мыть, и я махнул Иванычу рукой,  показывая,  что
машина готова. Он тут же вышел из кафе, не переставая разговаривать с кем-то
по мобильному телефону.
   - Что так долго? - удивленно спросил он, закончив разговор.
   - Да они что-то с  деньгами...  Заморочки  получились,  -  начал  я  было
объяснять нелепую ситуацию с оплатой, но Сильвестру это, видимо, было совсем
неинтересно.
   - Ладно, иди кофе попей, - махнул он рукой - Машину-то смотрел?
   - Конечно, Иваныч, не волнуйся. Все в лучшем виде. Там человек десять  ею
занимались.
   - Хорошо, - сказал Сильвестр.
   Вскоре мы сели в вымытую машину, Сильвестр хозяйским глазом обвел салон:
   - Да, чисто вымыли! И пахнет хорошим шампунем! Все по высшей категории!
   - Правда, бабок много содрали, - сказал я.
   - Сколько? - прищурясь, спросил Сильвестр.
   - Около сорока, долларов примерно...
   - Нормально, - резюмировал Иваныч и велел ехать к Белорусскому вокзалу, в
сторону 3-й Тверской-Ямской улицы.  У  дома  номер  шесть  мы  притормозили.
Сильвестр взглянул на часы - было около семи. ". - г
   Около банка на серебряном "Мерседесе" Сильвестра уже  ждали  курганцы.  С
ними был и Андрей.
   - А что Андрюха-то там делает? - удивился  Сильвестр.  Выйдя  из  машины,
онспросил у него: - Андрюха, ты что, теперь с этими ребятами работаешь?
   - Да что вы, Сергей Иванович, - стал оправдываться Андрей, - как можно! Я
работаю только с вами! Мы просто приехали вместе, я у них вроде гида - они ж
люди приезжие и наши московские закоулки плохо знают.
   - Ладно, - сказал Сильвестр, - о чем базар? О чем говорить будем?
   Пока Иваныч беседовал с курганцами, я отогнал  машину  и  припарковал  ее
недалеко от здания банка. Неожиданно из  серебряного  "Мерседеса"  курганцев
вылез шофер, подошел ко мне и сказал:
   - Ну как тачка, ничего бегает?
   - Да ты что?!  Отличная  тачка!  "Шестисотый",  спортивный  вариант...  -
похвастался я.
   - Ну-ка, дай я погляжу! - сказал водила, и не успел  я  глазом  моргнуть,
как он уже сидел в машине  Сильвестра,  внимательно  разглядывая  внутреннюю
отделку и беспрестанно что-то трогая руками.
   - Что ты делаешь? - попытался остановить его я.
   - Тачку рассматриваю, не видишь, что ли, -  ответил  водила,  добавив:  -
Хорошая машина...
   - Ладно, давай вылезай. Шеф не любит, когда чужие  в  его  машине  руками
шарят, - не выдержал я.
   - Да мы же не чужие, мы  свои!  Братуха,  ты  чего?!  -  обиженно  сказал
курганец.
   Я  тничего  не  ответил,  сел  в  салон  и  стал  дожидаться  возвращения
Сильвестра.
   С курганцами он разговаривал еще минут десять, потом взглянул на часы:
   -  Все,  мне  пора   к   банкиру.   Ждите   меня   здесь.   Минут   через
пятнадцать-двадцать выйду.
   Вскоре Иваныч скрылся за массивными дверями банка.  Курганцы  уезжать  не
торопились - видимо, тоже ждали возвращения Сильвестра.
   Сильвестр в последнее время стал активно заниматься бизнесом -  алмазами,
золотом,  недвижимостью,  инвестировал  автомобильныеиредприятия.   Особенно
большое внимание он уделял нефтяному бизнесу,  и  в  АКБ  "БАР"  он  приехал
именно  для.  консультации  по  поводу  положения  в   нефтеперерабатывающей
промышленности. Дело в том, что в этом банке у Иваныча был свой  человек,  к
которому он постоянно обращался с вопросами подобного рода.
   Сильвестр пробыл в банке, как и обещал, не больше двадцати  минут.  Выйдя
оттуда, он вновь подошел к курганским, они снова стали беседовать. Разговор,
на мой взгляд, был совершенно идиотским.  Курганские  приглашали  Сильвестра
куда-то отдыхать, Иваныч отказывался, курганцы настаивали.
   Неожиданно Олег похлопал Сильвестра по плечу испросил:
   - Ну как здоровье? От всех  болезней  вылечился,  которые  у  проституток
получил?
   Сильвестр, сплюнув через плечо, ответил:
   - Да ладно, ребята! Все нормально!
   Наконец они распрощались, и Иваныч направился к машине. Курганцы все  еще
стояли на тротуаре. Наклонившись ко мне - я сидел на водительском  месте,  -
Сильвестр сказал:
   - Шурик, пересядь на другое место, я сяду за руль.
   Я послушно вылез из машины, Иваныч занял место водителя, тут же  подогнав
кресло под свой рост. Я уселся на заднее сиденье,  не  переставая  думать  о
дурацком разговоре Сильвестра с курганцами. Иваныч завел машину. Как  только
он повернул ключ зажигания,  раздался  телефонный  звонок,  но  кто  звонил,
узнать Сильвестру было  не  суждено,  так  как  в  то  же  мгновение  машина
взорвалась.
   Меня спасло то,  что  я  не  успел  захлопнуть  дверцу.  Моя  собственная
оплошность спасла мне жизнь, если бы не это, то я уже давно разговаривал  бы
с ангелами. Взрывной волной меня выбросило из машины на  тротуар.  Я  сильно
ударился о металлическую ограду, отделяющую тротуар от двора, и на несколько
секунд потерял сознание.
   Придя в себя, я, сначала не понял, где нахожусь, затем,  резко  вспомнив,
что произошло, я взглянул в  сторону  машины.  "Мерседес"  пылал,  Сильвестр
остался внутри. Около меня валялся какой-то предмет,  в  котором  я  признал
радиотелефон Сильвестра. Видимо,  его  тоже  выбросило  из  машины  взрывной
волной.
   Я  сидел  на  тротуаре  словно  пьяный.  Голова  раскалывалась  от  боли,
казалось, что внутри застряли осколки. У меня еще хватило  сил  поглядеть  в
сторону, где несколько минут  назад  тусовались  курганцы.  Они  как  раз  в
спешном порядке сели  в  свой  "мере"  и  рванули  с  места  происшествия  с
небывалой скоростью. Никто не собирался оказывать помощь ни  Сильвестру,  ни
мне.
   Я с трудом поднялся  и  подошел  к  горящей  машине.  Вокруг  уже  начали
собираться люди. Кто-то выбежал из банка, кто-то - из ближайших жилых домов.
Люди  что-то  кричали,  показывая  на  пылающую  машину.  Мне  страшно  было
заглядывать внутрь, но  я  пересилил  себя  и  посмотрел  в  окошко  машины.
Сильвестр находится внутри, и он горел. Этой картины я не забуду  никогда  в
жизни, звук лопающейся от огня кожи и треск горящей плоти до сих пор  снится
мне в кошмарах.
   - Парень, отовди от машины! Сейчас рванет! - крикнул мне кто-то из толпы.
   Я отскочил от машины и, не обращая ни на кого внимания,  бросился  прочь.
Посреди улицы догорал "шестисотый"  "Мерседес"  с  телом  Сильвестра,  моего
всесильного босса, крестного отца... Помочь ему не мог уже никто.
   Тело Сильвестра, обгоревшее до черноты, потом опознали по  личным  вещам,
сам  он  обгорел  до  неузнаваемости.  Так  закончилась  жизнь   всесильного
авторитета, который держал на коротком поводке состоятельных  бизнесменов  и
финансистов,  крутейшего  мафиози,  которого  побаивались  даже  бесстрашные
чеченцы. Иваныч погиб так же, как и жил, умер, так сказать, в новом стиле  -
отправился на небеса в новехоньком "шестисотом" "Мерседесе"...


   Глава 22
   ХОВАНСКОЕ КЛАДБИЩЕ   
   Москва, 17 сентября 1994 года, 12.00

   В день похорон Сильвестра я не находил себе места. Вадим и другие  ребята
из дальневосточной бригады запретили  мне  принимать  участие  в  похоронах,
ссылаясь на то, что со мной могут произойти непредвиденные разборки, так как
многие в Орехове считают, что именно я повинен в гибели Сильвестра.
   Я ходил по комнате своей квартиры взад и вперед, поглядывая на часы.  Вот
сейчас  идет  отпевание  Сильвестра  в  церкви...  Кто  там  находится?  Кто
про-водит его в последний путь? Конечно,  три  года,  проведенные  вместе  с
Иванычем, давали о себе знать. Я уже  привык  к  нему,  считал  свою  работу
стабильной, гарантированной мне на долгие годы.  Накануне  гибели  Сильвестр
говорил, что даже если он  переедет  за  границу,  то,  как  только  получит
израильское гражданство, сразу  же  вызовет  к  себе  меня.  И  вот,  теперь
оставаться ему навечно в московской земле.
   Друзья предупредили  меня,  что  страсти  в  бригаде  уже  накалились  до
предела. Какие-то  определенные  "косяки"  пошли  в  мою  сторону.  Конечно,
напрямую в убийстве  -  меня  никто  не  обвинял.  Мало  кто  думал,  что  я
собственноручно подложил в машину бомбу и взорвал ее. Меня обвиняли  в  том,
что я не досмотрел или умышленно способствовал совершению этого покушения.
   Я  посмотрел  на  часы.  Стрелка  подползала  к  двенадцати.  Сейчас  уже
заканчивается отпевание... Я понял, что больше  прятаться  не  могу,  что  я
должен быль там, участвовать в похоронах. Быстро одевшись, я спустился вниз,
сел в машину и поехал в сторону Юго-Запада.
   Хованское кладбище находилось в конце Денинского  проспекта,  точнее,  за
кольцевой дорогой, на Киевском шоссе. Оно состояло из двух частей -  старой,
где уже давно  никого  не  хоронили,  и  новой,  где  предстояло  упокоиться
Сильвестру.
   Еще на подъездах к кладбищу я увидел  огромное  количество  иномарок,  на
которых  прибыли  авторитеты,  присутствующие   на   похоронах   Сильвестра.
Гаишников тоже было немало: несколько патрульных машин и  мотоциклов.  Менты
регулировали движение, показывая, что места для парковки больше нет.
   С большим трудом мне удалось пристроить свою машину в некотором  удалении
от кладбища.  Дальше  пришлось  идти  пешком.  На  небольшой  площади  перед
кладбищем было столько народа, сколько  не  всегда  собирается  на  митинге.
Толпа плотным кольцом окружала гроб  красного  дерева  с  телом  Сильвестра.
Ближе всех к гробу стояли родственники  Иваныча  -  его  бывшая  жена,  двое
детей, брат Сильвестра - Володя Тимофеев, приехавший из Тверской области. Он
рыдал практически в голос, жена, наоборот, выглядела  достаточно  спокойной,
только изредка вытирая глаза носовым платком. Сын и дочь Иваныча, как и  все
дети, еще не понимали значения  смерти  и  потому  глядели  на  все  немного
испуганными и удивленными глазами.
   Я стал пробираться через толпу, которая окружала  гроб,  в  первые  ряды.
Крышка  гроба,  естественно,  была  закрыта.  Уж  кто-кто,  а  я  знал,  что
обгоревшее тело, лежавшее в дорогом гробу, мало чем напоминало Сильвестра.
   Мои невеселые раздумья прервал брат Иваныча, пробормотавший что-то вроде:
   - Что ж ты, Серега... Я ж тебе говорил - бросай это дело, будем в деревне
рыжики собирать... - Он вновь разрыдался.
   Я огляделся по сторонам. Братки стояли,  разделившись  на  группы.  Ближе
всего к гробу находились ореховские авторитеты.  Они  были  почти  в  полном
составе -  Культик,  Двоечник,  Дракон,  чуть  поодаль  стоял  близкий  друг
Сильвестра Циклоп из дружественной группировки.  Андрей  почему-то  стоял  с
солнцевскими  авторитетами.  Остальная  ореховская  братва  расположилась  в
произвольном порядке, рассеявшись по толпе. Среди собравшихся  я  заметил  и
жуликов, которые были представлены такими известными  ворами,  как  Роспись,
Петрик, Захар и Цируль. Были здесь и совсем  незнакомые  мне  люди.  Чуть  в
отдалении  стояли  одинцовские,   люберецкие,   балашихинские,   подольские,
Измайловские и отдельной кучкой - курганские. По суровым воровским  понятиям
и законам, никто в дни похорон не мог ни с  кем  сводить  счеты,  поэтому  в
основном братва не обращала  на  курганских  никакого  внимания.  Многие  их
просто игнорировали.
   Народу собралось небывалое  количество  -  человек  четыреста-пятьсот.  Я
заметил, что  время  от  времени  происходящее  снимают  на  камеру  люди  в
штатском. Ни у кого не вызывало сомнений, что это менты.  Присутствие  людей
из угрозыска на похоронах  того  или  иного  авторитета  стало  неотъемлемым
атрибутом. Никто из авторитетов и братвы даже не пытался  отворачиваться  от
камер. Наконец я глазами отыскал в  толпе  ребят  из  своей  дальневосточной
бригады. Несмотря на толпу, мне удалось протиснуться к ним  поближе.  Увидев
меня, Вадим со Славкой были очень удивлены.
   - Ты чего пришел? - спросил Вадим.
   - Не мог я, братва, - сдержаться, вот и пришел. Будь что будет!  Я  ж  не
виноват, вы ж знаете! - воскликнул я.
   - Ну, смотри! - настороженно взглянул на меняВадим. - Тебе давали дельный
совет. Ты сам этот путь выбрал, сам теперь и отвечай.
   Мне сейчас было вовсе не до разборок. На душе было погано как  никогда  -
хоть самому в гроб вместе с Сильвестром ложись.
   Вскоре траурная процессия двинулась к месту будущего захоронения. Братаны
подхватили гроб Сильвестра и понесли его  вперед,  сзади  с  многочисленными
венками шли родные и близкие. Вскоре мы подошли к  заранее  вырытой  могиле.
Гроб с отвратительным звуком стал опускаться в  яму.  Затем  все  кинули  по
горсти земли. Могилу зарыли и  обложили  венками  и  цветами,  которых  было
великое множество.
   Я  присутствовал  на  похоронах  Отари  Квантришвили  и  видел,  с  какой
пышностью его провожали в последний путь, Сильвестра хоронили  с  неменьшими
почестями.
   Вдруг я почувствовал, что меня кто-то дернул  за  рукав.  Обернувшись,  я
увидел, что передо мной стоит Андрей. Тот удивленно спросил:
   - Ты куда пропал, братуха?
   - Я не пропал, - машинально ответил я.
   - Как это не пропал? Мы тебя ищем и не можем найти. Поговорить надо, что,
как и почему... - Андрей смотрел на меня как-то странно.
   - Обязательно, - сказал я. - Но не сегодня же...
   - Сегодня, конечно, не надо. Давай подъезжай к нашему кафе завтра часов в
пять вечера, - предложил Андрей. - Там и поговорим. Ты  где  живешь-то?  Все
там же?
   - Да, - нехотя ответил я.
   - Да, и еще, - продолжил Андрей. - Ты это, на поминки не ходи, ладно?  На
тебя братва "косяки" дает.
   - На меня? - Меня интересовало, что знает об этом Андрей.
   - А на кого же? Ты же с ним работал, ближе всех, считай, к  нему  был,  -
рассудительно объяснил он.
   Что меня подозревают, я знал и раньше. Тучи над моей головой сгущались.
   Когда похороны закончились,  люди  начали  расходиться,  рассаживаясь  по
своим машинам: кто-то собирался по своим делам, другие ехали на  поминки.  Я
медленно подошел к своей тачке, оглядываясь по сторонам. Никто из  знакомых,
которых на кладбище предостаточно, даже  не  поздоровался  со  мной.  Только
Вадим, да еще этот Андрей... Что он всетаки хотел от  меня,  ведь  прекрасно
знал, что я ни в чем не виноват - он же видел, что я сел в машину  вместе  с
Иванычем и остался в живых лишь по счастливой случайности.
   Я уже хотел забраться в машину и поехать куданибудь, где  можно  напиться
до невменяемого состояния, как вдруг на другой  стороне  трассы,  где  также
было припарковано множество автомобилей,  мне  на  глаза  попалась  знакомая
синяя "БМВ-750", на которой еще  полтора  года  назад  мы  ездили  вместе  с
Сильвестром. "БМВ" уже имел другой номер. Я  присмотрелся  повнимательней  -
ошибки быть не могло, я узнал ее по вмятине на заднем крыле. В салоне "БМВ",
за затемненными стеклами, я явственно различил фигуру человека...
   Нет, не может быть! Нет! Я даже машинально  взмахнул  рукой.  В  какое-то
мгновение я был совершенно уверен, что видел Сильвестра...
   "Этого не может быть! Я сошел с ума, и у меня начались  галлюцинации!"  -
пронеслось в моей голове.
   Сейчас, по прошествии некоторого  времени,  я  не  могу  объяснить  себе,
почему тогда не  подошел  к  загадочной  "БМВ"  и  не  попытался  разглядеть
таинственного пассажира. Вместо этого я забрался в свою тачку, вдавил педаль
газа и рванул прочь.
   Добрался до квартиры я в совершенно убитом настроении. Прикупив по дороге
бутылку "Абсолюта", я сразу же открыл ее и, усевшись в гордом одиночестве за
кухонным столом, решил выпить  ее  до  дна,  чего  бы  мне  это  ни  стоило.
Тоскливые мысли до такой степени  одолели  меня,  что  я  полиостью  потерял
контроль над собой... Только я  налил  себе  первую  рюмку,  как  неожиданно
зазвонил телефон. Я схватил было трубку, но из нее доносился длинный  гудок,
тут только до моего отупевшего сознания дошло, что звонили по мобильному.
   Включив его, я еле выдавил из себя:
   - Алло!
   - Шурик, ты? Братуха? - резанул по ушам громкий голос Вадима. - Ты где? -
поинтересовался друг.
   - Я дома. А что? - ответил я, с трудом подбирая слова.
   - Немедленно, ты слышишь меня - немедленно,  это  очень  важно,  -  меняй
хату! Езжай куда, угодно! Линяй! Я тебе при встрече все объясню! Здесь такое
началось! - кричал в трубку Вадим.
   Послышались частые гудки, я отключил телефон.
   "Бежать! А почему я должен бежать? В чем я виноват?" - пронеслось в  моей
голове. Но, с другой стороны, раз Вадим говорит, что  нужно,  значит,  стоит
его послушаться. В конце концов моя жизнь еще мне дорога.
   Я быстро собрал самые необходимые вещи в небольшую сумку, которая  всегда
находилась "в боевой готовности", как так называемый тревожный чемоданчик  у
людей, работающих в органах. Тут же я покинул квартиру, не забыв захватить с
собой мобильный телефон и ключи от машины.
   Плотно закрыв дверь, я стал спускаться  пешком  вниз,  помня  о  полезной
привычке Сильвестра, который практически всегда ходил пешком. Вслушиваясь  в
каждый шорох, останавливаясь на каждом этаже, я осторожно спустился  вниз  и
вышел на улицу. Там меня тоже никто не поджидал.
   Единственным человеком, у которого я мог спрятаться на время, была Верка.
Через несколько минут я ухе звонил в дверь ее квартиры.
   - Что случилось? - спросила перепуганная насмерть Верка. Она уже знала, о
гибели Сильвестра и йонимала, чем вся эта история может кончиться для меня.
   - Шурик, что они с тобой могут сделать? - убитым голосом спросила  Верка,
хотя ей и так было ясно, что ничего хорошего меня не ждет.
   - Откуда мне знать, - тихо ответил я. - Вадим посоветовал срочно покинуть
квартиру. Вот я и приехал сюда. Можно у тебя пожить?
   - Конечно, о чем ты говоришь... - ответила Верка.
   Этот жуткий день все-таки закончился тем,  что  я  в  стельку  напился  и
полночи плакался Верке о своей горькой судьбе.
   Следующие два дня я провел в полной апатии, время  от  времени  вливая  в
себя внушительную дозу алкоголя.
   Рано утром третьего дня меня разбудил  звонок  мобильного  телефона.  Это
снова звонил Вадим.
   - Шурик, ты где? Надо встретиться, поговорить, срочно! Подъезжай к  месту
номер два.
   У нас уже давно было заведено обозначать некоторые места  цифрами  -  так
было удобнее нам и совершенно непонятно для непосвященных. Слово "подъезжай"
означало, что нужно приехать в течение тридцати-сорока минут.
   Я быстро стал собираться. Потянувшись  к  сумке,  я  достал  оттуда  свой
пистолет и положил было его за пазуху, но  сразу  же  передумал  и  прицепил
пластырем к правой ноге, почти у  ботинка.  Одевшись,  я  на  всякий  случай
нацепил на себя под темную  водолазку  бронежилет,  накинул  сверху  куртку.
Через несколько минут, оставив дома рыдающую Верку, я уже ехал на встречу  с
Вадимом.
   Место номер  два  представляло  собой  небольшую  площадку  для  парковки
автомобилей около маленького магазинчика, недалеко от Орехового бульвара.  Я
поставил свою машину так, чтобы было видно через заднее зеркало все подъезды
к площадке. В то же время машина стояла с краю, чтобы  в  случае  экстренной
ситуации можно было быстро покинуть площадку.
   Вскоре подъехал "БМВ-520", на котором в последнее время ездил  Славка.  В
машине сидели три человека. Медленно вышли двое - Вадим и сам хозяин машины.
Водитель - им оказался Макс, остался  сидеть  за  рулем.  Ребята  подошли  и
поздоровались со мной кивками.
   - Что с тобой, Сашка? - первым заговорил Вадим, взглянув на  мою  опухшую
от вчерашних возлияний физиономию.
   - Братуха, не могу в себя прийти, - выдавил я. От меня, видимо, так несло
перегаром, что Славка  даже  поморщился.  Я  заметил,  что  руки  Славка  из
карманов не вынимал - это была давняя Славкина привычка -  держать  руки  на
рукоятках двух "стволов".
   "Не будут же они меня валить", - вдруг пришла мне в голову шальная мысль.
   Вадим, словно прочитав мои мысли, подошел и обнял меня.
   - Успокойся, Шурик, здесь такие  дела  творятся...  Собственно,  мы  тебя
вызвали, чтобы ты в курсе дела был. Туг завалили троих - Двоечника, Культика
и Дракона. И все за последние два дня...
   - Как?!
   - Вот так. Двоечника завалили прямо после похорон, причем сначала пытали,
хотели снять информацию. Труп выбросили рядом с нашим кафе, - сказал  Вадик.
- Культика взорвали на следующий день в машине. А Дракона... Дракон  сегодня
ехал  рано  утром  на  тачке,  поравнялся  с  "БМВ",  и  из  верхнего   люка
автоматчик... Погиб сам Дракон и два его телохранителя. Еще  какая-то  телка
вместе с ними была...
   - И что это значит? - спросил я.
   - Что значит? Что война началась. Кто-то отстреливает  ореховских.  Может
быть, война, может  быть,  общак  ищут.  Понимаешь,  не  случайно  Двоечника
пытали. Двоечник и Иваныч знали, где общак. А ты, - неожиданно спросил  меня
Вадим, - про общаковские бабки случайно ничего не знаешь?
   - Я? 0)ууда?
   - Но ты же все время с Иванычем был,  он  тебе  мог  сказать.  Понимаешь,
Саша, сейчас самое время... - Славка подошел ко мне практически вплотную.
   - Ребята, да вы что! Я не знаю ничего! - вырвалось у меня.
   - Да? - недоверчиво произнес Вадим. - А слухи ходят по  Орехову,  что  ты
знаешь, где общак... поэтому тебя  все  и  ищут.  Формально  хотят  с  тобой
разобраться за смерть Сильвестра, а на самом деле бабки ищут...
   - А какие ко мне, претензии? Какие предъявы? - возмутился я. - Он же меня
в эти дела не посвящал - сам знаешь!
   - Братуха, не строй из себя лоха! Ты же понимаешь - это просто формальный
повод. А в натуре тебя хотят пробить в отношении обадака.  Ясно?  Все  бабки
ищут. Иваныча сейчас не вернуть, это все знают. И каждый хочет  сорвать  как
можно больше бабок. Кстати, последнюю новость знаешь? - вдруг спросил Вадим.
   - Какую? - насторожился я.
   - Кто братков отстреливает?
   - Да откуда? Я же, два дня пил, что, не заметно? -
   Я уже практически орал.
   - Да, да, - поморщился от запаха перегара
   Вадим. - В общем, мы с ребятами помозговали и  думаем,  что  две  бригады
могут... Басманная - за Глобуса и Барона мстят, и эти, сам знаешь кто, с кем
ты ездил недавно... - Это был намек на курганских.
   - Почему вы так думаете? - насторожился я.
   - Видишь ли, коммерческие структуры, которые в последнее время курировали
Двоечник, Культик, Дракон, в этот же день  перешли  к  ним  под  "крышу".  В
общем, говорят, из  Америки  звонил  главный...  Звонил-то  он  солнцевским.
Предложил, чтобы они все его точки себе забрали.
   - Это понятно, - сказал я.
   - Но эти, - Славка опять намекал на курганских, - сейчас как можно больше
структур хотят захватить. Отсюда можно сделать вывод, что это они. А  может,
и басманные. Те тоже поклялись ответить за смерть своих авторитетов. Короче,
зачем мы тебя вызвали... На хату тебе возвращаться никак нельзя.
   - Мы тоже все хаты поменяли, - неожиданно добавил Славка. -  Связь  через
мобильный. Ты самто что думаешь делать? Оставаться в Москве или уезжать?.
   - Останусь. Куда я поеду? Да и потом, если б я действительно в чем-то был
виноват или знал чтонибудь! Атр просто так, да с какой стати! -  Меня  снова
начало колотить.
   - Может, ты примкнуть хочешь к кому? - поинтересовался Славка.
   - Я не знаю, - ответил я. - Еще от гибели  Сильвестра  отойти  не  успел,
какая тут работа! Даже не понимаю, что вокруг меня, творится...
   - Знаешь, у нас тут разговор был серьезный с  курганцами...  Они  к  себе
зовут работать.  А  часть  братвы  уже  к  солнцевским  подалась,  некоторые
остались на местах. В общем, раскол в  структуре.  Вчерашние  боевики  -  ты
помнишь Митьку, Гришу, - они стали теперь авторитетами, бригады свои собрали
в Орехово. Нам ситуацию никак не удержать, - резюмировал Славка.
   - Неужели никто жулика не направит, власть не возьмет?  -  возмутился  я,
узнав о возникшей ситуации.
   - Я думаю, что никто просто связываться не хочет. Очень много молодежи  у
нас в последнее время стало. А у них разговор короткий -  пуля  и  кулак,  -
сказал Вадим. - Санек, еще раз скажи мне как брату, ты точно не знаешь,  где
бабки общаковские?
   - Да не знаю я, в натуре, Вадим! - рявкнул я.
   - Ладно, я тебе верю. В общем, еще раз говорю тебе  -  езжай  к  себе  на
хату, забери все необходимое и  живи  где  хочешь.  Связь  через  мобильный.
Больше на хате не появляйся, потому что тебя ищут.
   Пожав друг другу руки, мы расстались.  Я  решил  сразу  поехать  на  свою
прежнюю квартиру, забрать кое-что из вещей и прежде всего документы. До дома
я  ехал  дворами,   внимательно   оглядываясь   по   сторонам,   но   ничего
подозрительного так и не заметил. Машину я поставил в некотором удалении  от
дома и к подъезду  пробирался,  старательно  пряча  лицо.  На  свой  этаж  я
поднимался  пешком,  прислушиваясь  к  каждому  подозрительному  шороху.   В
квартире я пробыл всего каких-то пятнадцать минут, ровно столько времени мне
понадобилось на то, чтобы собрать документы,  деньги  и  кое-что  из  вещей.
Затем, стараясь не хлопать дверью и не топать, я покинул свое,  уже  ставшее
родным жилище.
   Выскочив на улицу, я сел в машину. Тут в голову  мне  пришла  мысль,  что
первым делом мне нужно ехать в Солнцево, говорить с тамошней братвой. Только
они могут сейчас переломить ситуацию. Надо  найти  Андрея,  других  знакомых
ребят и все им объяснить. Как вы уже знаете, до Солнцева  добраться  мне  не
удалось.
   Циборовский закончил свой долгий рассказ и посмотрел мне в глаза.
   - Ну, как вы думаете,  чем  закончится  эта  история?  -  немного  погодя
спросил он.
   Я не знал, что ответить, и только пожал плечами.
   Конец истории я узнал  гораздо  позже,  когда  Александру  изменили  меру
пресечения и он вышел из тюрьмы на свободу. Вскоре мы встретились  с  ним  в
маленьком ресторанчике, где он поведал мне о своем пребывании в тюрьме.


   Глава 23
   В СЛЕДСТВЕННОМ ИЗОЛЯТОРЕ   
   19 сентября 1994 года, 12.30, ИВС на Петровке

   Прошло два дня с тех пор, как меня задержали после злополучного покушения
на проспекте. Уже вторые сутки я находился в ИВС на Петрах.
   Первая встреча с вами вселила в меня некоторую уверенность. Как ни крути,
вы стали единственной моей связью с внешним миром. Сидя в камере-одиночке, я
только и думал о последних событиях в моей жизни.
   Неожиданно открылась кормушка - небольшое окошко, через которое в  камеру
подается еда, - и конвоир, выкрикнув мою фамилию, сказал:
   - Собирайся на допрос! Зайду через пять минут!
   Я слез с нар, сунул ноги в кроссовки без шнурков -  их  отобрали  раньше,
видимо, для того, чтобы я не смог на них повеситься, и сел  ждать  конвоира.
Вскоре заскрипел  засов,  дверь  отворилась,  я  вышел  в  коридор.  Конвоир
скомандовал:
   - Вперед! Руки за спину!
   Заложив руки за спину, я медленно пошел вперед.  Миновав  два  этажа,  мы
оказались на четвертом. Там находились следственные кабинеты, где  проводили
свои допросы  оперативники  и  следователи,  а  также  проходили  встречи  с
адвокатами. Конвоир нажал на кнопку  звонка,  через  несколько  минут  дверь
открыл другой охранник.
   - Этого - в восьмую комнату,  -  сказал  он,  протягивая  листок  вызова.
Конвоир снова скомандовал мне:
   - Вперед! -
   Подойдя к двери восьмой комнаты, охранник открыл ее, сказав: 1
   - Разрешите?,
   Из комнаты послышался голос;
   - Входи!
   Конвоир обернулся ко мне и велел войти.
   Я оказался в небольшой комнате,  так  называемом  следственном  кабинете.
Единственное окно в этом помещении было закрыто двумя рядами решетки,  возле
него стояли стол и две скамейки, намертво  прибитые  к  полу.  Вдоль  другой
стены находилось еще несколько стульев, также  прибитых  к  полу.  Больше  в
кабинете мебели никакой не было.
   За столом сидели два человека. Одному,  светловолосому  и  голубоглазому,
одетому в кожаную куртку,  на  вид  было  лет  сорок.  Другой,  бородатый  и
темноволосый, был постарше и помощнее. Поскольку оба оперативника  были  без
верхней одежды, я подумал, что скорее всего  они  приехали  не  из  какой-то
другой организации, например  прокуратуры,  а  при  -  шли  с  Петровки,  по
внутреннему переходу.
   - Заходи, садись! - показал оперативник на  стул.  -  Давай  знакомиться.
Значит, про тебя мы все знаем, - сразу перешел он с места в карьер. - А мы -
оперативники с Петровки, как ты сам уже, наверное, догадался.
   - Да, в курсе, - ответил я и, опередив их, добавил: - Никаких показаний я
давать не буду. Вообще разговаривать собираюсь только  в  присутствии  моего
адвоката.
   - Послушай, Саша, - почти ласково обратился ко мне голубоглазый опер. - А
кто сказал, что тебя здесь будут допрашивать? Видишь,  у  нас  даже  никаких
документов нет - ни протокола допроса,  ничего.  Мы  просто  хотим  с  тобой
побеседовать, а ты должен знать, что на беседе присутствие  твоего  адвоката
совсем необязательно. К тому же в этой беседе скорбе всего заинтересован ты,
а не мы, - неожиданно добавил оперативник.
   Я выдавил улыбку и спросил:
   - Интересно, в чем же это я заинтересован?
   - А в том, что мы раскроем тебе глаза на многие вещи, которых ты не знал,
- нравоучительно произнес бородатый.
   - На какие, например? - полюбопытствовал я.
   -  Например,  на  тот  факт,  что  тебя  приговорили...  Ты  в  курсе?  -
Оперативник, казалось, наслаждался моим временным замешательством.
   - Кто? - наконец спросил я.
   - Ореховские, курганские и другая братва... - перечислил опер.
   - И за что же они меня приговорили? - Ответ на этот вопрос я и без ментов
знал наверняка, но уж больно упивались они своей значимостью, и я  решил  им
подыграть.
   - За то, что ты не смог уберечь своего  патрона,  Сильвестра,  -  ответил
опер, практически читая мои мысли.
   - Ну, - протянул я задумчиво, - это  еще  надо  доказать!  Лучше  скажите
сразу, чего вы от меня хотите?
   - Мы хотим задать тебе несколько вопросов, - сказал голубоглазый.
   - А какой смысл мне отвечать на ваши вопросы? - осведомился я.
   - Очень простой. Ты приговорен и можешь погибнуть  в  любую  минуту.  Вот
сейчас ты находишься в одиночке. Это наша работа и наша заслуга, и ты должен
это оценить. А мы могли бы перевести  тебя  в  общую  камеру.  Там,  как  ты
понимаешь, ситуацией владеют зеки, "синие", блатные. Как придет  "малява"  с
воли - тебя порешить, - они сразу тебя и почикают, - предсказал голубоглазый
мою дальнейшую судьбу. - Любой зек  сочтет  за  честь  это  сделать.  Ты  же
человек, который не уберег, а может, и сам подстроил смерть Сильвестра!
   - А что, и такой базар уже идет? - поинтересовался я ради приличия.
   - Базар идет самый разный, - сказал бородатый. - Мы владеем информацией.
   - Так если вы владеете информацией, зачем же меня допрашивать? -  невинно
спросил я.
   - А мы хотим уточнить кое-что, проверить наши знания.  То,  что  мы  тебя
топить при даче показаний не будем, - гарантируем,  -  добавил  голубоглазый
опер.
   - Что значит топить не будете? - поинтересовался я.
   - Мы не будем тебя спрашивать  о  принадлежности  к  бандформированию,  о
происхождении твоего оружия, которое изъяли у тебя  в  ходе  перестрелки  на
Мичуринском проспекте, о твоей деятельности в бригаде Сильвестра -  нас  это
совершенно не интересует, - объяснил опер.
   - А что же вас интересует? - спросил я.
   Оперативники переглянулись, и бородатый сказал:
   - Нас интересует  многое,  например  -  последние  дни  Сильвестра  перед
гибелью. С кем он встречался, куда ездил.
   - Об этом говорить не буду, - отрезал я.
   - Хорошо, - сказал оперативник. - Нас интересуют похороны. Ты же  был  на
похоронах?
   - Да, был.
   - Вот, мы тебя засняли. - И оперативник вытащил фото, на котором я  стоял
рядом с Вадимом. - Нас интересуют вот эти товарищи. - И  он  вытащил  другие
фотографии. На них я без труда узнал солнцевских, Андрея, стоящего  с  ними,
курганских...
   - А вот этого товарища ты знаешь? - неожиданно спросил бородач и  вытащил
из папки еще одну фотографию.
   - Кто это? - удивленно спросил я, вглядываясь в изображение.
   - Посмотри внимательно! - настаивал бородатый.
   - Нет, его не знаю. - Я отрицательно покачал головой.
   -  Ты  что  же  своего  шефа  не  узнаешь?   -   насмешливо   переспросил
голубоглазый.
   - Это Сильвестр? - Я даже подскочил на месте. - Он что, жив?
   - Это мы у тебя хотим спросить. Давай, Саня, колись. Мы-то знаем, что  он
жив и что покушение на себя подстроил сам.
   - А смысл какой? - растерянно спросил я, не зная, верить  сказанному  или
нет.
   - Ну, во-первых, ему необходимо было спрятаться от Басманной группировки,
которая его активно искала и приговорила, во-вторых, отойти от дел - ведь  у
него достаточно много недвижимости за границей, в Израиле, в Австрии, да и в
России, ты это знаешь не хуже нас. А в-третьих, есть еще кое-какие  причины.
Может быть, он бабки захапал общаковские - ведь все сейчас ваш общак ищут, а
никто найти не может! - Слова опера звучали на редкость убедительно.
   - Я ничего об общаке не знаю и, честно говоря,  не  верю,  что  Сильвестр
жив.
   - А ты знаешь, что его  уже  видели  в  Одессе  посдечзохорон,  причем  в
обществе Росписи? - вновь заинтриговал меня бородатый.
   - Откуда я могу это знать? Я вообще два дня  после  похорон  пил,  а  как
только оклемался и на улицу вылез, вы меня задержали. Я не в  курсе,  что  в
городе творится, что делается. У вас же есть возможность проверить,  он  это
или  нет,  опознание,  в  конце  концов,  провести...  Ведь  у   него   есть
родственники, его брательник приехал... - Меня снова начинало трясти.
   - Все это мы сделали, - уже доброжелательнее сказал бородатый.  -  Больше
того, мы очень внимательно описали его зубки, которые  он  вставлял  себе  в
Штатах, и направили технику, который этим занимался,  так  что  сейчас  ждем
ответа. Зубки точно покажут, он это или не он.  Но  мы  хотим  от  тебя  это
узнать. Ты же последние два года работал  с  ним  вплотную,  можно  сказать,
плечом к плечу. Он тебе что-то ведь говорил накануне  гибели?  Давай,  Саша,
вспоминай, вспоминай!
   - Странные вопросы вы задаете! - покачал я головой. - Я думал, вы  будете
интересоваться, кто его убил или заказал это убийство, а вы спрашиваете, жив
он иди умер, говорил он со мной или нет...  Что,  неужели  вы  действительно
верите в то, что Иваныч жив?
   Бородатый внимательно посмотрел на меня и сказал,  обращаясь  ко  второму
оперу:
   - Ты знаешь, - а я ему верю. Не думаю, что он дурачком прикидывается.
   - Хорошо, - сказал  голубоглазый  и  вновь  обратился  ко  мне:  -  Давай
поговорим о тебе. Что тебе известно об ореховской структуре?
   - Мне ничего не известно, - устало сказал я. -
   Сказал же уже, что после Похорон два дня пил не просыхая.
   - Где ты пил? - поинтересовался бородач.
   - У Веры. - По крайней мере здесь скрывать мне было нечего, мало того,  в
случае необходимости Вера подтвердит каждое мое слово.
   - Кто такая Вера? - спросил бородач.
   - Моя девушка, - ответил я.
   - Адрес, телефон? - Бородач приготовился записывать.
   Я назвал адрес и телефон Веры, надеясь,  что  она  не  очень  испугается,
получив повестку.
   - Дальше что? - продолжил бородач.
   - Дальше - встречался со своими-ребятами с
   Дальнего Востока.
   - С Вадимом и Станиславом? - перебил русоволосый. -
   - Да, - нехотя подтвердил я.
   - О чем говорили? - поинтересовался опер.
   - Говорили, что разлад в Орехове произошел... - начал  вспоминать  я  наш
последний разговор.
   - Это мы знаем, - подтвердил русоволосый. -
   А ты-то в курсе, что  теперь  в  Орехове  двадцать  бригад?  Как  таковой
Ореховской группировки уже нет. Теперь двадцать независимых  бригад.  И  уже
началась война между многими - наследство делят: структуры, коммерсантов,  -
в общем, знаешь сам. Значит, - продолжил оперативник, - на сегодняшний  день
ты информацией не владеешь?
   - Нет, - покачал я головой.
   - К тебе ходит адвокат? - вдруг спросил бородатый.
   - Да, - ответил я.
   - Давай с тобой договоримся. Мы тебе поможем. Но помоги и  ты  нам.  Дашь
информацию, которую тебе даст адвокат, в основном по  Орехову,  кто  записки
тебе будет присылать, что будут спрашивать, что говорить, а мы тебе...
   - А чем вы можете мне помочь? - перебил я опера. - Выпустите меня отсюда?
   - Нет, этого не обещаем. У тебя нашли оружие, и за оружие годика два тебе
светит. Мы гарантируем тебе сохранение жизни в стенах изолятора. Это в нашей
силе.
   - Это в каком смысле? - полюбопытствовал я.
   - Понимаешь, от нас тоже зависит, в какой камере ты будешь сидеть. Хочешь
- до конца будешь сидеть в одиночке, никто тебя не  тронет,  не  захочешь  -
значит, как все, сядешь в общую. А там, извини, враги  тебя  могут  достать.
Врагов-то у  тебя,  Шурик,  много,  -  развел  руками  голубоглазый  опер  и
продолжил: - Теперь мы зададим тебе один вопрос, очень важный  для  нас,  по
которому мы сразу определим, согласен ты нам помогать или нет.
   Бородач достал фотографию и выложил ее на стол.
   - Знаешь ли ты этого человека? И если знаешь, то когда и где его видел?
   На фото был изображен Александр Солоник. Я его узнал сразу, но говорить о
своем знакомстве с киллером у меня  не  было  никакого  желания.  Я  покачал
головой:
   - Я его не знаю. Кто он?
   - Будто  не  знаешь?  -  усмехнулся  голубоглазый  оперативник.  -  Разве
Сильвестр не вызывал его из Кургана?
   - Не знаю, - ответил я.  -  Сильвестр  со  многими  встречался,  всех  не
упомнишь. И на многих встречах я сидел в машине, не видел, с кем он говорил,
и не знаю, о чем.
   - Значит, ты не  знаешь  киллера  Александра  Солоника,  который  завалил
Глобуса, Барона и многих других авторитетов? - жестко спросил бородатый.
   - Нет, я его не знаю, - снова ответил я.
   - Что ж, мы  проверили  твою  искренность...  -  несколько  разочарованно
протянул голубоглазый. - Ладно, Саня, иди в камеру и думай. Захочешь с  нами
поговорить - вызовешь, позвонишь конвоиру, скажешь, чтобы  люди  с  Петровки
пришли, из нашего отдела, - оперативник назвал номер отдела, - и мы  придем.
Или через  следователя  это  сделаешь.  Разочаровал  ты  нас,  Санек,  очень
разочаровал! - добавил на прощание опер.  -  Мы  считали,  что  ты  думающий
человек, - помолчав, сказал он, показывая, что допрос окончен.
   Меня снова отконвоировали в камеру.
   Оставшись в одиночке, я стал раздумывать над всем  тем,  что  услышал  от
оперов. Неужели действительно Сильвестр жив? Эта мысль не давала мне  покоя.
Неужели он провернул такой трюк? - Может  быть,  Сильвестр  завел  двойника?
Действительно, в последнее время некоторые встречи, как я начал припоминать,
проходили в его отсутствие. Он как будто умышленно оставлял меня  в  машине,
уходя на встречи с какими-то людьми. По-моему, несколько раз он встречался с
какими-то артистами... Может, тогда он и завел себе двойника? Тогда  логично
будет предположить, что именно двойник взорвался в тот злополучный  день,  а
настоящий Сильвестр отдыхает сейчас в полном здравии где-нибудь  на  морском
побережье. А в это время меня подозревают во всех смертных  грехах,  включая
убийство Сильвестра и похищение общаковских денег. Ничего себе шутки!
   Практически всю ночь я не сомкнул глаз.  Меня  волновала  и  моя  будущая
судьба, и судьба Веры. Я не переставал прокручивать  в  голове  все  события
последних дней и пришел к выводу,  что  Сильвестр,  возможно,  действительно
жив.
   На следующее  утро  меня  снова  выдернули  на  допрос.  На  этот  раз  к
следователю приехал и  мой  адвокат.  Допрос  был  совершенно  неинтересным,
следователю, по-моему, вообще было наплевать, кто  я,  что  натворил,  какое
отношение имею к Сильвестру, да и к  криминалу  в  целом.  Его  интересовало
только оружие - где  купил,  кто  стрелял...  Было  видно,  что  следователь
работал по узкой теме, выявлял то, что было связано с  конкретным  уголовным
делом, по которому я проходил, - незаконное ношение оружия.
   - А что мне светит? - обратился я к адвокату.
   - По твоей  статье  -  до  трех  лет,  -  перехватив  инициативу,  сказал
следователь. - Кстати, вот, - он показал листок, -  предъявляю  вам  санкцию
прокурора на ваш арест,  в  связи  с  обвинением  в  незаконном  хранении  и
перевозке оружия. Сейчас твое оружие  направлено  на  экспертизу.  Скоро  мы
узнаем, стреляли  ли  из  твоего  пистолета  и  есть  ли  у  этого  "ствола"
определенная биография. А поскольку санкция прокурора получена  сегодня,  то
сегодня тебя переведут в тюрьму.
   - В какую? - спросил я.
   - Не знаю, - пожал плечами следователь. -  Это  не  в  моей  компетенции.
Какая будет свободна.
   - А что, есть свободные тюрьмы? - поинтересовался я.
   - Я имею в виду свободные места в камерах, - сухо объяснил следователь.
   В этот же вечер меня посадили в "автозак" и повезли в Бутырку.  В  машине
находились еще несколько заключенных. Ехали молча. Казалось, от Петровки  до
Бутырки рукой подать, но везли нас  почемуто  очень  долго.  Наконец  машина
въехала во дворик. Передо мной медленно открылись похожие  на  шлюзы  ворота
тюрьмы.
   Сначала  я  попал  на  сборку.  Это  помещение,  где  находятся  люди  до
направления их в конкретные камеры, - что-то вроде карантина.
   На  сборке  я  пробыл  около  недели.  Время  пролетело  быстро,   ничего
особенного не происходило. На сборке народ сидел разный. Поскольку почти все
"попали в следственный изолятор впервые, то был какой-то своеобразный  обмен
информацией - кто что знает о правилах и законах  тюремной  жизни.  Я  молча
слушал этот треп, стараясь, однако, не встревать в разговоры. Из болтовни  я
узнал некоторые  подробности,  важные  для  предстоящего  мне  пребывания  в
тюрьме. Теперь я был в курсе  того,  что  существует  так  называемая  общая
камера, где содержится большая часть заключенных, и спецы  -  -  спецкамеры,
где сидит криминальная элита - воры в законе и авторитеты. Подобных камер  в
тюрьме было мало, в них сидело по 10 - 16 человек, и условия там были вполне
сносные. Иногда  в  спецкамеры  попадали  люди,  не  принадлежащие  к  элите
криминального мира, но такое случалось крайне редко.
   Я немного страшился того, что могу не адаптироваться к тюремным  законам,
не ужиться, так сказать, с  коллективом.  Вскоре  меня,  выражаясь  тюремным
языком, выдернули. Прокричав вечером перед отбоем несколько фамилий, в числе
которых была и моя, конвоир сказал:
   - С вещами на выход!
   Это означало, что названных людей-переводят в камеры.  Мы  долго  шли  по
коридорам. Время от времени открывались двери  какой-нибудь  камеры  и  туда
вталкивали новоприбывшего. Наконец я остался с конвоиром  один  на  один.  Я
вопросительно посмотрел на него. Это был молодой парень, лет двадцати трех.
   - А меня куда? - поинтересовался я.
   - Как куда? В камеру, - ухмыльнулся тот.
   - В какую? В общую?
   - А ты что, хотел на спец, что ли? - с иронией спросил конвоир. -  Что-то
ты на крутого не тянешь, чтобы тебя на спец тащить! В общей  будешь  сидеть!
Камера нормальная, не волнуйся!
   - Сколько человек-то? - допытывался я.
   - Тридцать, по стандарту, - отрезал конвоир.
   Вскоре мы остановились у металлической двери, на которой красовался номер
"162".
   - Давай заходи! - сказал мне охранник, открывая дверь камеры.
   Я вошел внутрь. Камера  была  действительно  небольшая,  рассчитанная  на
тридцать человек, только на самом  деле  людей  там  оказалось  в  три  раза
больше. Кто-то из них спал, кто-то ходил, разминая затекшие  от  постоянного
сидения конечности.  Стоял  несмолкающий  гул  от  разговоров  и  нескольких
работающих телевизоров.
   Я стоял у входа, не зная, что делать дальше. Никто не обращал на меня  ни
малейшего внимания. Вдруг какой-то паренек, сидящий  ближе  всех  ко  входу,
подошел ко мне и спросил:
   - Чего, новенький, что ли?
   Я молча кивнул головой.
   - Давай садись пока ко мне на нары, ночь просидишь у меня. Тебе  повезло,
братуха, завтра будет этап, многие места  в  камере  освободятся,  так  что,
может, повезет и какая-нибудь шконка тебе перепадет.
   Всю ночь я просидел молча рядом с этим парнем. Спать сидя я не привык,  к
тому же стоял  оглушительный  храп  и  воздух  был  настолько  спертый,  что
практически нечем было дышать.
   Утро в камере началось с восьми часов, по обычному тюремному  распорядку.
Вошли несколько конвоиров и оперативники. Всех  выстроили  в  одну  шеренгу.
Началась перекличка. У оперативника был список. Он называл фамилию,  человек
повторял фамилию, имя, отчество, говорил номер статьи, по какой сидит. После
проверки я сделал вывод, что москвичей в камере было  процентов  шестьдесят,
остальные -  приезжие.  Основной  массе  заключенных  было  от  двадцати  до
тридцати пяти лет. Небольшая прослойка молодежи - до восемнадцати  лет  -  и
несколько человек около сорока.  Последние  практически  все  были  бомжами,
какими-то доходягами, иными словами - залетные.  Братва  тусовалась  вместе.
Они  резко  контрастировали  с  остальной  массой   заключенных,   благодаря
ухоженному виду идорогой одежде.
   Телевизоры в камере работали круглосуточно, отключались только  ночью  на
два-три часа, когда не работала ни одна программа. Братва с большим упоением
смотрела любимую программу "Криминал" и  женскую  гимнастику.  Очень  любили
смотреть музыкальные программы, репортажи с различных дискотек,  музыкальные
клипы.
   Криминальных программ по телевизору показывали достаточно много, но самой
любимой была оперативная программа, идущая по ТВ-6,  -  "Дорожный  патруль".
Благодаря ей заключенные узнавали последние новости об убийствах  и  крупных
преступлениях в Москве.
   Однажды, когда мой  сосед  смотрел  телевизор,  до  меня  долетели  слова
диктора  о  том,  что  накануне  возле  подъезда  своего   дома   был   убит
предприниматель с Дальнего Востока. Я подскочил к телевизору как раз  в  тот
момент, когда показывали человека с простреленной головой, лежащего  в  луже
крови. В убитом я с ужасом узнал Вадима. Через день  показали  задержание  и
арест предполагаемого убийцы. Я поразился да глубины души, когда  на  экране
появилось изображение Славки. "Нет, этого не  могло  быть!  -  подумал-я.  -
Значит, кто-то дал команду на отстрел и ликвидацию дальневосточной бригады".
   4 октября произошло сенсационное  событие.  Все  телевизионные  программы
показывали кадры,  запечатлевшие  перестрелку  на  Петровско-Разумовской,  в
результате которой погибли несколько милиционеров. Но самое интересное - был
схвачен киллер. В течение всего  дня  я  периодически  видел  на  телеэкране
портрет этого киллера, которым оказался не кто иной, как Александр Солоник.
   Народ в камере обсуждал исключительно этот случай.  Принялись  снорить  о
том, кто такой Солоник и откуда он взялся. Когда же прошла новая  информация
о его причастности к убийству  ряда  авторитетов,  в  том  числе  Глобуса  и
Барона, я с ужасом узнал, что в  камере  сидят  три  человека  из  Басманной
группировки, которые стали активно  доказывать,  что  правильнее  и  честнее
вора, чем Глобус, и круче авторитета Барона в  Москве  они  не  знали  и  не
знают. Теперь у меня была одна мысль - только бы они не  пронюхали,  кто  я!
Только бы не произошло утечки информации!
   Через два дня произошло новое событие...  Неожиданно  меня  выдернули  на
допрос. Было около восьми вечера  -  в  это  время  адвокатоб  на  беседы  с
подзащитными  уже  не  допускали.  Значит,  меня   будут   допрашивать   или
следователь, или оперативники и наверняка по  какому-то  срочному  делу.  Не
будут же  они  тревожить  меня  в  такое  время  из-за  дела,  связанного  с
незаконным хранением оружия!
   Вел меня на допрос не  обычный  конвоир-вертухай  и  даже  не  корпусной,
который постоянно дежурил  на  этаже,  гце  находились  камеры,  а  какой-то
оперативный работник, в накинутом бушлате  без  погон,  должность  и  звание
которого были скрыты.  Оперативник  шел  молча,  открывая  ключом-вездеходом
двери и отсеки.
   Наконец мы вошли в широкий коридор  со  сводчатыми  потолками.  Это  были
следственные кабинеты Бутырки. Дежурного, который  обычно  сидел  и  вызывал
заключенных к следователям или адвокатам, на его привычном  месте"за  столом
не оказалось. Более того, практически все следственные кабинеты были открыты
и  тщательно  вымыты  шнырями  -  зеками,  которые  оставлялись  для  уборки
помещений. Мы подошли-к одной из дверей. Оперативник приоткрыл ее  и  слегка
подтолкнул меня внутрь.
   В следственном кабинете горела тусклая лампочка. За столом сидел  мужчина
в пальто, в темной водолазке, в черной кепке. Я всмотрелся в его  лицо  и  с
удивлением узнал Андрея.
   - Андрей, ты?! Какими судьбами! Что ты здесь  делаешь?  -  бросился  я  к
человеку, который еще совсем недавно был правой рукой Сильвестра.
   Андрей медленно поднялся.
   - Садись, Санек, - сказал он, - базар есть.
   Я понял, что что-то произошло.
   - Как ты попал сюда? - задал я первый пришедший мне в голову вопрос.
   - А чего ты лохом прикидываешься? - ответил Андрей. - Ты что, не  знаешь,
что за бабки можно все? Дал лавэ, вот и провели меня  к  тебе  на  свидание.
Поговорить надо. Ты в курсе, что творится?
   - Я по ящику слышал -  Вадика  грохнули...  Славку  арестовали...  Он  же
наверняка не имеет никакого отношения к убийству Вадика! - сразу высказал  я
свое мнение о причастности Славки к убийству.
   - Обычное дело - бандитские разборки, - пожав плечами, бесстрастно сказал
Андрей. - Отстрел ваших пошел, да и наших тоже. Ты  в  курсе,  что  завалили
Культика, Дракона, Двоечника, еще нескольких ребят?
   - А кто это сделал? Ты в курсах? - поинтересовался я.
   - Об этом-то я и пришел с тобой поговорить. Но прежде всего я хочу знать,
что тебе накануне взрыва говорил Иваныч, куда вы ездили, с кем встречались?
   - Встречались с коммерсантами, с одним жуликом, - начал припоминать я.  -
Потом он должен был в банк подъехать, что-то там  насчет  нефтяного  бизнеса
выяснить... Да ведь ты же был там в тот день...  С  курганцами,  -  внезапно
вспомнил я.
   - Причем тут курганцы, - поморщился  Андрей,  -  я  их  просто  на  место
встречи с Сильвестром привез и тут же практически смотался. Если б  я  знал,
что через несколько минут Иваныч погибнет...
   Я не знал - верить мне Андрею или нет. С одной стороны, он  действительно
всегда верой и правдой служил Сильвестру, а с другой - он все-таки приехал в
одной машине с людьми, которых я подозревал в убийстве моего шефа.
   - Санек, что тебе Иваныч про этот банк говорил? Зачем он  туда  ездил?  -
прервал мои невеселые размышления Андрей.
   - Я не в курсе, Андрюха, - ответил я, - совершенно не в курсе.
   - А где бабки? Ты же знаешь, где бабки! Говори! - Лицо Андрея стало злым.
   - Какие бабки? - невинно спросил я.
   - Общаковские! Все ищут общаковские деньги! - почти прокричал Андрей.
   - Я не знаю, где они, - спокойно сказал я.
   - Послушай, -  Андрей  поднялся  во  весь  рост,  -  ты  знаешь,  что  ты
приговорен? Приговорен всеми.
   - Приговорен всеми? - Я снова сделал вид, что слышу эту новость впервые.
   - Тебя объявили крысой, -  с  каким-то  мрачным,  удовлетворением  сказал
Андрей.
   - Меня крысой? - Это была новость.
   - Ясно за что. За общак. Говорят, ты общак взял.
   - Я - не знаю, где общак! Неужели ты думаешь, что Иваныч мне говорил, где
он! - отрезал я.
   - В то, что он тебе это говорил, я тоже не верю, -  уже  спокойно  сказал
Андрей, - но в то, что ты мог подсмотреть, подслушать или просто догадаться,
где находится общак,  я  верю  на  сто  процентов.  Так  что,  Шурик,  давай
по-хорошему, говори, где бабки, и мы тебя выпускаем.
   - Выпускаете? - не поверил я своим ушам.
   - Ну, выкупаем, - поправился Андрей. - Какое это имеет значение?  Выйдешь
на свободу. А иначе - тебе  кранты.  Теперь  вся  твоя  жизнь,  твоя  судьба
зависит только от  тебя,  Шурик.  Думай,  Шурик,  думай,  принимай  решение!
Говори, где бабки? - снова повторил Андрей.
   - Андрюха, - в который раз пытался объяснить ему  я,  -  я  не  в  курсе,
ничего не знаю! Понимаешь? Я не знаю, где  бабки!  Более  того,  со  мной  в
камере три хмыря из Басманной группировки сидят.
   - Я в курсе, - сказал Андрей.
   Я  понял,  что  Андрей  владел  полной  информацией  в  отношении   моего
нахождения в СИЗО. А может быть, не случайно я оказался именно в той камере,
где сидят мои враги? Я вспомнил разговор с ментами о возможности  того,  что
Сильвестр остался жив.
   - Послушай, - сказал я, - скажу тебе одну вещь. Ко мне  приходили  менты,
опера. Они говорят, что Иваныч жив, что двойника завалили, что видели
   - Сильвестра то ли в Одессе с Расписным, то ли в
   Вене...
   - Ты что? - перебил меня Андрей. - Веришь этой пурге? Нет Иваныча больше.
В земле он лежит. Экспертиза по зубам показала, что это он...
   - Кто мог его убить? - спросил я Андрея.
   - Разные слухи ходят... Может, чеченцы, может, воры  за  смерть  Огарика,
может, курганцы...
   - А эти за что? - поинтересовался я.
   - За то, что не рассчитался с ними, коммерческие структуры под себя взял.
Они многие точки взяли под себя. Кстати, может, это "Белая стрела"... - увел
меня Андрей в сторону от разговора о курганцах.
   - Что еще за "Белая стрела"? - поинтересовался я. Некоторые слухи рб этой
мифической организации доходили и до меня, но я им, честно говоря, не верил.
   - Секретная организация ментов, которая истребляет уголовных авторитетов,
- пояснил Андрей. - Но дело не в этом. Где общак, Шурик? У тебя осталось две
минуты, две минуты твоей жизни, - снова завел он старую песню.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил я, хотя уже заранее знал ответ.
   - Через две минуты я уйду, и больше тебе на этом свете  никто  помочь  не
сможет, - злорадно сказал Андрей.
   - Теперь я все понимаю - вы все стрелки на меня  скинули  и  хотите  меня
крайним поставить. Кто-то из вас общак пригрел, а  меня  списать  хотите  по
этому делу. Не выйдет! Я "маляву" на волю напишу братве! - разозлился я.
   - Ладно, с тобой все ясно, - сказал Андрей. - Разговор окончен.
   Но после этих слов, как ни странно, Андрей  не  стал  вызывать  конвоира,
чтобы тот проводил Меня обратно в камеру. Он сел за стол, вырвал из блокнота
листок и стал писать какую-то записку. Потом свернул этот листочек,  написал
сверху имя, вытащил пачку сигарет и, сняв с нее целлофановую обложку, вложил
в нее записку, тщательно запаяв  концы  на  огне  зажигалки.  Таким  образом
получалась тюремная "торпеда" - запаянная записка, "малява",  которую  может
прочесть только адресат. Андрей встал, не обращая на меня никакого внимания,
приоткрыл дверь. В комнату тут же вошел тот самый  конвоир,  который  привел
меня сюда. От него попахивало спиртным. Андрей  положил  записку  в  боковой
карман конвоиру и сказал:
   - Все, спасибо тебе, Митрич, веди его обратно.
   Конвоир молча кивнул головой. Я вышел из кабинета не прощаясь.  Когда  мы
подошли к камере, конвоир приоткрыл дверь и сказал:
   - Входи.
   Я вошел. Но конвоир не спешил запирать дверь,  он  ее  просто  прикрыл  и
через кормушку назвал фамилию одного из моих  сокамерников.  Тот  подошел  к
кормушке. Я уввдел, как конвоир приоткрыл дверь и сказал:
   - Выйди на минуту.
   Тот вышел. Они общались минуты три-четыре. Наконец здоровый  детина,  мой
сокамерник, вернулся обратно.  Он  молча  подощел  к  окну,  сел  и,  достав
сигарету, закурил. Я продолжал за ним наблюдать.  Очень  странным  показался
мне такой резкий вызов сокамерника именно тем конвоиром, который только  что
сопровождал меня самого и  который  бьи  явно  подкуплен  Андреем.  Вдруг  я
увидел, как здоровяк достает "маляву", написанную Андреем, распечатывает  ее
и начинает читать. "Все ясно, - подумал я, - значит, у него есть связь.  Кто
этот здоровяк, откуда он? Почему Андрей именно  ему  передал  "маляву"?  Сто
процентов, что текст касается меня... Значит, теперь я  знаю,  от  кого  мне
ожидать первого удара".
   Почти всю ночь я не спал, думая о возможной скорой разборке.
   Следующее утро пребывания в тюремной камере для меня началось как обычно.
Утром, в восемь, проверка, затем завтрак  -  через  окошко  подавали  миски,
наполненные тюремной бурдой. На сей раз бурда состояла  из  гречневой  каши,
разведенной водой, и куска  рыбы.  Слабо  заваренный  чай  напоминал  помои.
Многие мои сокамерники давно отказались от тюремной баланды  и  предпочитали
жить семьями. Так называлось  объединение  людей  в  группу  от  четырех  до
двенадцати человек, питающихся за  счет  так  называемых  дачек  -  передач,
получаемых с воли. Семьи имели свой четкий распорядок: сначала  садилась  за
стол первая смена, вторая, третья и так далее. Никто никогда  этого  порядка
не нарушал, посторонний за стол к чужой семье не садился. Справлять нужду  -
ходить в туалет - при приеме пищи считалось западло и строго наказывалось по
тюремным законам.
   Я не принадлежал ни к одной из семей и ни с  кем  не  сближался,  поэтому
каждый раз, когда люберецкая или долгопрудненская братва садилась за стол  и
начинала жрать деликатесы, присланные с воли, у меня текли слюнки.
   Сегодня был банный  день.  Я  знал,  что  когда  заключенных  выводят  на
прогулку или в баню, то частенько в  камерах  устраивают  шмон  -  врываются
конвоиры и переворачивают  матрасы,  подушки,  личные  вещи  осужденных.  Но
прятать мне было нечего, и я был совершенно спокоен.
   К обеду нас повели в  баню.  Это  было  достаточно  большое  помещение  с
многочисленными душевыми воронками, из которых текла холодная вода.  Баня  в
какой-то мере была зеркалом тюрьмы. Там всегда можно  было  определить,  кто
когда сидел и за что. У так называемых "синих", то есть людей, которые  были
в колониях и следственных изоляторах уже не первый раз, 9бычно вся  тюремная
биография читалась по многочисленным наколкам на груди, на руках и на спине.
Изредка я бросал косой взгляд на  здоровяка,  который  получил  "маляву"  от
Андрея. У него были всего две неприметные наколки, не относящиеся к тюремной
символике. Скорее всего одну он сделал за  границей,  так  как  в  последнее
время, особенно на Западе, распространилась  мода  на  татуировки.  Судя  по
восточному стилю, эта татуировка была сделана где-то в Таиланде.
   Вначале процедура мытья проходила  спокойно,  но  через  несколько  минут
внезапно началась драка. Трудно-сказать, в чем заключалась ее причина  -  то
ли кто-то к кому-то стал приставать, то ли мыло не поднял, то ли,  наоборот,
уронил, - но вскоре к неполадившей парочке  присоединились  практически  все
заключенные.
   Я к этому времени уже помылся и сидел на  деревянной  скамейке,  медленно
надевая тюремную одежду. Вдруг ко мне подлетел тот самый здоровяк и еще один
парень. Не говоря ни слова, они  набросились  на  меня  с  кулаками  В  одно
мгновение я оказался на полу. Здоровяк и парень били меня ногами. Мне сильно
повезло, что дело происходило в бане и, следовательно, эти "огморозки"  были
босыми. Но удары и так были достаточно  сильными.  За  все  время  экзекуции
здоровяк не произнес ни слова. Я в свою очередь не собирался спрашивать,  за
что меня бьют - мне и  так  было  все  ясно.  Выбрав  подходящий  момент,  я
каким-то образом извернулся и ударил здоровяка, но тот  в  последний  момент
успел отклониться, и удар  пришелся  на  его  напарника.  Парень  отлетел  в
сторону и шмякнулся головой о стену.
   Здоровяк пронзительно свистнул, и тут же из другого  отделения  выскочили
несколько человек ему на подмогу. В такой  ситуации  я  уже  ничего  не  мог
сделать - сопротивляться было бесполезно. Меня продолжали бить еще несколько
минут, я старался только прикрывать голову руками. В конце концов я  потерял
сознание.
   На следующее утро я очнулся и сначала не понял, где нахожусь. Я лежал  на
белоснежной кровати, в комнате, стены которой также были выкрашены  в  белый
цвет. В зарешеченное окно светило нежаркое осеннее солнце. Наконец я  понял,
что это больничка. Под нее был отведен  специальный  корпус  в  следственном
изоляторе. Я огляделся по сторонам.
   Палата была небольшая. Койки стояли в один ряд -  это  были  не  тюремные
двухъярусные нары, а обыкновенные кровати с панцирной сеткой. В углу,  около
окна, видимо, было элитное место  -  там  стояла  ухоженная  койка  с  двумя
тумбочками. Наверняка она предназначалась для какого-нибудь авторитета. Я  и
раньше знал о существовании юльничек, в которые часто попадают воры в законе
и авторитеты, для того чтобы отдохнуть в более-менее приличных условиях,  но
никогда не думал, что мне придется побывать здесь самому.
   На соседней с  моей  койке  лежал  парень,  примерно  моего  возраста,  с
перевязанной головой. Парень  спал,  мирно  похрапывая  во  сне.  Я  пытался
приподняться и сесть, но сильная боль в грудной  клетке  и  спине  заставила
меня принять прежнее положение. Мне не оставалось ничего другого, как только
спать.
   К обеду пришел человек в военной форме, с наброшенным на плечи халатом  -
вероятно, оперативник.
   - Ну, что можешь сказать, - наклонившись ко мне, спросил он, -  по  факту
своего избиения? Ты запомнил, кто тебя бил в бане?
   Что я мог ему ответить? По тюремным законам выдавать  товарища  считалось
западло, я об этом прекрасно помнил.
   - Меня никто не бил. Поскользнулся, упал...
   Оперативник, видимо, уже привыкший к подобным объяснениям, не удивился.
   - Ну-ну, - сказал он, - выбирай, парень, свою судьбу сам.  Как  дальше-то
жить будешь?
   - Молча, - выдавил я.
   - Ладно, - похлопал меня по плечу оперативник, - в камеру мы тебя  другую
определим - в прежнюю больше не  вернешься.  А  поскольку  ты  претензий  не
имеешь, тогда подпиши, - и он протянул  листок,  на  котором  было  написано
следующее: "Я, такой-то, к тюремной администрации претензий по факту  своего
избиения в бане не имею". Не проронив больше ни слова, я взял у оперативника
ручку и расписался.
   В больничке я провалялся три недели. Когда синяки сошли, меня выписали  и
перевели в другую камеру.
   Через два дня меня ждал большой сюрприз. Утром в окошке  появилась  морда
конвоира, который прокричал мою фамилию и добавил:
   - На свидание!
   Я вышел - за все время, пока  я  сидел  здесь,  -  это  было  мое  первое
тюремное свидание.
   Собрав группу людей примерно из шестнадцати человек, конвоиры привели нас
в комнату  для  свиданий  и  поместили  всех  в  специальные  камеры  -  так
называемые стаканы. Затем группа была разделена на первую смену, на вторую и
третью в соответствии с очередностью, свидание длилось где-то около часа.  Я
был во второй смене. Наконец очередь дошла до меня, и я оказался в небольшой
комнате, разделенной  на  две  половины  каменной  стеной,  в  которую  были
вмонтированы телефонные аппараты. Получалось что-то вроде будок, разделенных
надвое сеткой и толстым стеклом. Таких приспособлений я насчитал  в  комнате
семь штук. С одной стороны сетки должен  был  находиться  заключенный,  а  с
другой посетитель. И с той и с другой стороны стоял стул и маленький столик.
Только  после  окончания  разговора  посетитель  выходил  на  волю,   а   за
заключенным снова захлопывалась дверь камеры. Ужасно было сознавать, что  от
свободы меня отделяет лишь тонкая сетка и стеклянная перегородка.
   Я понятия не имел о том, кто бы мог меня  навестить.  Вряд  ли  это  были
родственники с Дальнего Востока - откуда  им  было  знать,  что  я  попал  в
передрягу. Может быть, пришел кто-нибудь из нашей братвы, да некому -  Вадик
убит. Славка сам, наверное, в отсидке. Я подумал, что,  может  быть,  пришла
Вера, но тут же отогнал эту мысль - вряд ли, зачем ей нужны лишние  хлопоты,
у нее и своих хватает. Сейчас самое  лучшее  для  нее  -  найти  нормального
мужика, который мог бы о ней  заботиться,  а  мне  еще  неизвестно,  сколько
придется тут сидеть.
   Наконец раздался звонок, дверь с той стороны открылась, и в комнату вошли
человек восемь посетителей, среди которых я увидел Веру. Заметив  меня,  она
заулыбалась, послала воздушный поцелуй, затем взяла трубку, и я  услышал  до
боли знакомый голос:
   - Шурик, как ты, дорогой? - тихо спросила она.
   - Ничего, нормально, - соврал я. - Я не думал, что ты придешь!
   - Ты удивлен? - насмешливо спросила она.
   - Конечно. Как ты меня нашла?
   - Ребята подсказали. Все тебе кланяются. -
   Вера перечислила имена ребят из дальневосточной бригады.
   - Как они? - поинтересовался я, хотя и сам знал, что дела у ребят обстоят
хреново.
   - Вадик... Вадика убили, - сказала Вера - А вчера Славку...  Но  он  тебе
письмо оставил. Когда выйдешь, я тебе его передам. Письмо очень важное.
   - Кто его убил? Он же в тюрьме должен быть!
   - Его выпустили за недоказанностью обвинения, а через три дня приехали  с
Дальнего Востока какие-то то  ли  кровники,  то  ли  крестники  -  как  там,
по-вашему... в общем, какие-то уголовники приехали, ужасно  страшные!  Я  их
видела. Славка забежал в ларек письмо мне оставить  и  выскочил.  Потом  его
убили... - голос Веры задрожал.
   - Откуда знаешь? - спросил я, не желая верить в смерть  второго  близкого
друга.
   - Ребята приходили - Макс, Олег, ну помнишь, которые нас  с  тобой  тогда
подвозили до дому - ну, когда ты меня в ресторан водил?  Они-то  мне  все  и
рассказали. Если бы не ребята, я бы до сих пор не знала, куда ты  пропал,  -
они мне сообщили, что ты здесь. А еще ребята  просили  передать,  что  часть
бригады уехала, а часть в Москве  осталась.  Кто  куда  примкнул"  к  разным
структурам. Тебе все большой привет передают.  В  отношении  тебя,  как  они
сказали, волна вроде улеглась. Ходят странные слухи... Говорят, твой  бывший
шеф жив...
   - С чего это вдруг? - перебил я Верку.
   - А помнишь Сережу Бороду, труп которого вроде бы в  Яузе  нашли,  еще  в
начале года?
   - Ну? - ответил я, вспомнив Сережу Бороду, одного  из  хороших  товарищей
Сильвестра, который таинственно исчез из "Метрополя".
   - Так вот, он оказался жив - сам  свою  смерть  инсценировал.  Теперь  по
Москве поползли слухи, что и твой Сильвестр тоже жив.
   "Час от часу не легче", - подумал я. Внезапное воскрешение  Бороды  меня,
надо сказать, поразило. Предполагаемому же оживлению Сильвестра я мог только
радоваться.
   - А поточнее узнать, жив он или нет, ты не можешь? - спросил я Верку.
   - Вряд ли. Даже ребята ничего толком сказать не  могут.  Ходят  слухи,  и
все, - ответила Верка.
   То, что сказала Вера, меня несколько насторожило. Я даже поймал  себя  на
мысли о том, что начинаю ее подозревать  в  связи  с  ментами,  которые  еще
совсем недавно разговаривали со мной на эту же тему. Однако верить в то, что
Верка подослана, мне совсем не хотелось, и, послав все  свои  подозрения  на
три буквы, я продолжил разговор.
   Остаток  времени  мы  беседовали  на  личные  темы.  К  сожалению,   час,
отведенный на свидание, пролетел очень быстро. Когда настала пора  прощаться
- Верка разревелась и, размазывая тушь по щекам, пообещала  дождаться  моего
возвращения из тюрьмы. Как мог, я попытался ее успокоить, но отговаривать ее
почему-то мне не хотелось.
   Я почти не спал ночью, вспоминая каждую деталь прошедшего свидания. В эти
часы я много чего бы отдал, только бы снова стать свободным.
   Через два дня вы посетили меня,  сказав,  что  скоро  состоится  судебный
процесс. И что на нем будет разбираться  не  уголовное  дело,  а  вопрос  по
изменению меры пресечения.
   Суд, как вы знаете, состоялся через неделю.  На  "автозаке"  меня  и  еще
нескольких людей, которых,  видимо,  тоже  ждало  подобное  разбирательство,
повезли куда-то в Центр. Вскоре нас  привезли  в  Тверской  суд  на  Цветном
бульваре. Именно в этом суде обычно рассматривались все  дела,  связанные  с
содержанием, а также с преступлениями, совершаемыми на территории Бутырки.
   Мое дело слушалось тогда одним из  первых.  Судья  -  молодой  мужик  лет
тридцати - безразлично полистал мое уголовное дело и предоставил слово вам -
моему адвокату. Вы стали доказывать,  что  никакого  оружия  у  меня  в  тот
злополучный день с собой не было, что до сих пор экспертиза по этому  оружию
ничего не показала и,  наконец,  самое  главное,  -  вы  специально  сделали
большую паузу, чтобы привлечь внимание участников судебного заседания, - что
сроки содержания меня под стражей нарушены, так как два месяца уже прошло, а
по закону нельзя держать столько времени без санкции прокурора  о  продлении
срока. Судья  стал  снова  рассеянно  пролистывать  бумаги,  ища  документы,
подтверждающие просрочку моего содержания под стражей. Но ничего не нашел  и
лишь раздраженно объявил:
   - Суд удаляется на совещание.
   Минут через сорок, вернувшись, судья сказал, что все домыслы обвинения  в
отношении совершения мною преступления, заключающегося  в  хранении  оружия,
признаются необоснованными,  что  следствие  действовало  в  соответствии  с
процессуальными нормами,  никаких  нарушений  с  его  стороны  нет.  Что  же
касается нарушения сроков содержания под стражей, то они действительно имеют
место быть. Исходя из этого суд постановляет:  изменить  меру  пресечения  в
отношении Александра Циборовского - освободить его из-под стражи и перевести
на подписку о невыезде.
   Я не верил своим ушам. Неужели скоро буду на свободе?!
   Однако пока меня вернули в камеру, где я собрал свои  скудные  пожитки  и
морально приготовился к выходу на волю. Вы в  это  время  оформляли  какието
бумаги на мое освобождение из-под стражи. Наконец засов открылся, и охранник
немного грустно сказал:
   - Александр Циборовский, на выход!
   Меня заставили дать подписку о невыезде, обязали являться на  допросы  по
требованию следователя и повели на выход.
   - Повезло тебе, парень, что поручительство за тебя  поступило!  -  сказал
мне по дороге сержант. - Хоть спасибо своей бабе скажи! Теперь она  за  тебя
отвечает!
   У входа дожидалась Вера, с радостным криком бросившаяся мне на шею.
   - Слава Богу! Все закончилось! - почта прорыдала она.
   - Я бы на вашем месте не спешил с подобными выводами  -  дело-тэ  еще  не
закончено, - сказали вы. - Все зависит от результатов экспертизы.
   - Какой экспертизы? - заволновалась Вера.
   - Оружия, - коротко ответили вы.  -  Может  подтвердиться,  что  из  него
стреляли или, еще хуже, что он "мокрый". Но пока, Александр, ты свободен.
   Распрощавшись с вами, мы с Верой взяли такси и поехали к ней домой.
   Эпилог
   Кипр, город Лимассол, 16 октября 1998 года
   В Москве начались дожди, было пасмурно и холодно, к тому  же  адвокатская
практика  за  прошедшее  лето  оказалась  чрезмерно  насыщенной  участием  в
следствиях и в судебных процессах. К осени я окончательно вымотался, и когда
мне представилась возможность съездить на Кипр, я схватился  за  нее  обеими
руками. Маленький курортный город Лимассол был поистине райским местечком.
   Я гулял  по  залитой  солнцем  белой  набережной  и  любовался  красотами
острова. Неожиданно мимо, еле-еле вписавшись  в  поворот,  промчался  темный
"БМВ". И я  вспомнил  похожую  машину,  которая  однажды  напугала  меня  до
полусмерти.  Постепенно  мои  мысли  вернулись  к   событиям   четырехлетней
давности.
   Слухи о том, что Сильвестр жив, постепенно стали сходить на "нет".  После
его таинственных появлений в Одессе, Вене и Израиле Сильвестра больше  никто
не видел. Постепенно все сошлись на том, что его нет в живых.
   Известный банкир Григорий Неймер обосновался в Израиле,  сменив  фамилию.
Затем он неоднократно принимал участие в различных аферах и вскоре был  взят
под  стражу  в  здание  аэропорта  и   помещен   в   тюрьму.   Сначаяа   ему
инкриминировали ряд заказных убийств, а также участие в  банковских  аферах.
Немного  позже  на  Центральном  телевидении  одна  из   передач   программы
"Совершенно секретно" была полностью  посвящена  его  незаурядной  личности.
Между прочим, в этой передаче особо  подчеркивалась  связь  между  Григорием
Неймером и  Сильвестром.  В  фильме  также  промелькнула  и  фиктивная  жена
Сильвестра Ольга Лабинская, которая еще при жизни  Тимофеева  перебралась  в
Израиль. Там  она  купила  двухэтажную  виллу  у  моря,  в  которой  и  жила
затворницей вдвоем с ребенком, лишь изредка встречаясь с Неймером,  пока  он
был еще на свободе.
   Александр Циборовский пропал. Прошло сообщение, что он  якобы  погиб  при
взрыве  автомобиля,  но  подтверждения  этому   не   было.   Я   узнал   про
предполагаемую гибель Александра случайно, встретив одного из его земляков с
Дальнего Востока, когда его проводили по коридору Бутырской тюрьмы.
   Я уже стал забывать эту  историю.  Но  однажды,  прогуливаясь  по  своему
обыкновению по набережной Лимассола, заглянул в  маленькое,  уютное  кафе  с
прекрасным видом на море. Мое внимание  привлекла  красивая  открытая  белая
тачка, паркующаяся неподалеку. В ней сидели какой-то  бородатый  здоровяк  и
светловолосая девушка лет  двадцати  пяти.  На  заднем  сиденье  примостился
огромный пес. Лицо девушки показалось мне очень знакомым. Я стал вспоминать,
где мог ее ввдеть. Через несколько мгновений я чуть не подпрыгнул на месте -
я узнал ее! Это Вера - бывшая девушка Александра Циборовского!
   Не долго думая, я окликнул ее по имени. Девушка обернулась,  ища  глазами
того, кто ее позвал. Увидев меня, она вышла из машины и, улыбаясь, пошла мне
навстречу.
   Я пригласил ее за свой столик и предложил  мороженого.  Вера  отказалась,
сославшись на то, что ее ждут.
   - Вы здесь отдыхаете? - спросил я.
   - Нет, мы живем здесь постоянно, - ответила она и осторожно  добавила:  -
Мы вас часто вспоминаем.
   - А Александра вспоминаете? - так же осторожно спросил я.
   - Почему  я  должна  его  вспоминать?!  -  в  недоумении  ответила  Вера,
распахнув свои глазищи.
   - Да, я все понимаю, - тут же поправился я,  -  жизнь  есть  жизнь.  Люди
погибают, мы остаемся, и нужно как-то жить дальше... Просто  мне  жаль,  что
Саша погиб... - Я уж  было  начал  рассказывать  о  том,  каким  хорошим,  в
сущности, парнем был Александр, но Вера прервала меня.
   - Кто погиб? - переспросила она и перевела взгляд  на  своего  попутчика.
Тому, должно быть, надоело  сидеть  в  машине  в  одиночестве,  и  он  решил
присоединиться к нашей компании. Подойдя к столику, здоровяк вдруг заговорил
по-русски:
   - Вы меня не узнаете?
   Я отрицательно пожал плечами, однако, присмотревшись, чуть не открыл  рот
от удивления:
   - Александр, это ты? - воскликнул я.
   Здоровяк смущенно кивнул и заулыбался.
   - Саша? - удивился я. - Тебя же убили!
   - Как видите, жив, - пожал он плечами.
   - Как ты, чем занимаешься? - поинтересовался я.
   - Обосновался, здесь, получил вид на жительство. Фирму открьш...
   - Рассказывай, как тебе это удалось? - не отставал я от него.
   Здоровяк осмотрелся кругом. В кафе кроме нашего был занят еще только один
столик, да и то в другом конце. Не увидев никого, кто мог бы нас подслушать,
Александр наклонился ко мне ближе и начал рассказывать:
   - В общем, после тюрьмы началась бешеная охота. Наших стали отстреливать.
Кстати, говорят, что именно курганцы виновны в гибели  Сильвестра.  Они  его
взорвали из-за денег и коммерческих структур.
   - Слышал, - кивнул головой я. - Сейчас их арестовали,  и  у  сыщиков  уже
готовы обвинения.
   - Дальше, - продолжил  Александр,  -  наших  начали  отстреливать.  Часть
подалась в разные бригады. Из нашей никого не осталось. В  Орехове  началась
война. Двадцать бригад стали  воевать  между  собой.  Мне  такая  жизнь  уже
поперек горла стояла, и я перебрался сюда.
   - На какие деньги? - удивленно спросил я.
   - Наследство, - хитро улыбнулся Александр.
   - В каком смысле? - не понял я.
   - Ну, я не знаю... В общем. Славка, царство ему небесное,  в  свое  время
общак спер - как компенсацию за подставу и недоверие. Еще на Дальнем Востоке
- помните, я вам эту историю рассказывал? Только про деньги я  тогда  ничего
не знал, а они все это время у него были припрятаны.  Потом  дальневосточные
его враги добрались до него, он знал, что его убьют, и перед  своей  гибелью
эти общаковские деньги мне завещал. После  этого  началась  охота  за  мной,
такая жесткая! В основном ее Андрей организовал. Я предполагаю,  что  именно
Андрей причастен к исчезновению общака. Поэтому он и хотел  все  стрелки  на
меня перевести и подставить. Но ему не повезло, - сделал паузу Александр.
   - В каком смысле? - не понял я.
   -  Погиб,  когда  пытался  меня  застрелить...  -  неопределенно  ответил
Александр.
   Из его ответа я сделал вывод, что убил он Андрея  собственноручно.  Ну  и
поделом!
   - После того как я  получил  Славкино  наследство,  оставаться  в  Москве
никакого смысла не было, - продолжил рассказ Саша. - Ехать на Дальний Восток
вообще было бесперспективно. Взял я Веру - кстати, можете нас поздравить, мы
с ней поженились - и переехал сюда, на Кипр. Купил небольшой домик,  получил
вид на жительство. И вот уже третий год живу здесь. Кое-какие деньжата лежат
в банке, получаю проценты. В общем, все путем.
   - А в Россию возвращаться не собираетесь? - осторожно спросил я.
   - Пока никакого желания нет. Ездил в Израиль, пытался  там  ребят  найти.
Нашел некоторых. Но так, - махнул рукой Александр, - веем все по барабану...
Та жизнь осталась в прошлом...

Изд-во "ЭКСМО-Пресс", 1999.


 

<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: криминал

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4] [5]

Страница:  [5]