Закулисная жизнь братвы глазами "защитника мафии"



                          Вместо предисловия
                       "ПУБЛИКУ Я ЗАЩИЩАЛ ЛИХУЮ"

   - ...Вы давно у нас "под колпаком", и ваши  телефонные  переговоры  и
встречи мы контролируем. Есть видеозаписи, которые свидетельствуют о ва-
ших связях с организованной преступностью...
   Вот так-то, ни более, ни менее. И услышал я такой себе "приговор"  от
руоповца во время моего первого и, к сожалению, не последнего допроса  в
сером здании на Шаболовке.
   - Надеюсь, вы не станете отрицать этого факта? -  продолжил  следова-
тель.
   - Да, я в самом деле связан с организованной преступностью. - И я вы-
держал паузу, вглядываясь в следователя и оперативников,  присутствовав-
ших в кабинете. - Да, связан настолько же, насколько и вы,  такая  уж  у
нас с вами профессия...
   - Нечего нам голову морочить, каждый оперативник знает, что вы числи-
тесь в "черных списках" всех наших спецслужб как "бандитский адвокат"...
   После нескольких часов профилактической беседы с руоповцами я  сделал
для себя любопытное открытие: по мнению правоохранительных  органов,  я,
оказывается, "бандитский адвокат", обслуживающий киллеров, рэкетиров.
   Спустя некоторое время я  уточнил  у  знакомого  фээсбэшника,  что  у
спецслужб, ведущих борьбу с организованной преступностью,  действительно
имеется "черный список" адвокатов, защищающих лидеров криминального  ми-
ра. Список небольшой, всего 12-14 имен, а моей скромной персоне  отводи-
лось место аж в первых рядах.
   Да что правоохранительные органы, когда люди гражданские  всякий  раз
спрашивают: как же вы так можете защищать заведомых негодяев?  И  всякий
раз если и не отвечаешь, то невольно думаешь: ну почему никто не спраши-
вает врача-проктолога, как он может каждый день  заглядывать  в  десятки
человеческих задниц? Да, публику я защищал лихую. Но почему так  огульно
- негодяев, да еще заведомых? А почему не  просто  людей,  оступившихся,
очутившихся на скамье подсудимых и, по сути, ничем  не  отличающихся  от
других? Во всяком случае, для нас, для адвокатов. Обвиняемый оказывается
одинок перед обществом, государством, законом - и особенно остро  нужда-
ется в поддержке и защите, независимо от того, как и в чем он  провинил-
ся. Адвокат не только по роду своей службы, но и как  человек,  пожалуй,
становится для него единственным подспорьем, соломинкой... Напрашивается
еще одно сравнение. Священник ведь готов выслушать любую исповедь, любое
раскаяние, независимо от степени прегрешения, и кем бы ни был его прихо-
жанин, позволяет ему облегчить душу...
   Конечно, рисковая, опасная адвокатская наша профессия. И подспудно, и
осознанно постоянно чувствуешь себя на грани между государством и крими-
налитетом - не слишком комфортно жить между этих двух баррикад,  придер-
живаясь и буквы закона, и выполняя своего рода гуманную миссию. При этом
всегда помнишь, что надо соблюдать равновесие. При этом повторять  адво-
катскую присказку: "меньше знаешь - спокойно спишь".
   Так что же в таком случае подтолкнуло меня "расколоться" да  написать
свои современные мемуары?
   Моих подзащитных правоохранительные органы, а с их подачи и вы, доро-
гие читатели, причисляете к ворам в законе, авторитетам, боевикам, рэке-
тирам, то есть к представителям так называемой  организованной  преступ-
ности. Статей, книг, фильмов о них более чем достаточно. Однако жизнь  и
деяния их, как мне кажется, высвечены несколько однобоко и  отстранение,
недостает хотя бы чуточку иного взгляда, а голосов или хотя бы  отголос-
ков "оттуда", с другой стороны баррикад, почти не слышно. Каковы же реа-
лии, нормы, понятия, законы, по которым живет преступный мир, сложивший-
ся в нашей стране за последние годы? Ведь с образом так называемых мафи-
ози ассоциируются не только "мерседесы",  виллы,  фотомодели,  казино  и
рестораны, но и СИЗО, контрольный выстрел в затылок, короткая жизнь, ко-
торую они сами выбирают...
   Нет, я не задаюсь целью ни оправдать, ни возвести в герои братву.  Но
хотим мы того или нет, она существует рядом с нами. И  открещиваться  от
нее или даже только охаивать, пожалуй, бессмысленно. Узнать  же  о  тех,
кто, переступив черту, оказался вне закона и общества, чуть больше  и  в
ином ракурсе, по-моему, значит в какой-то мере самим разобраться и в мо-
тивах нашей с вами действительности, а может, и в собственной жизни.
   Как-то в Бутырке я подарил одному из моих клиентов книгу Николая  Мо-
дестова "Москва бандитская". Вскоре ею  заинтересовались  и  другие  мои
подзащитные, и я невольно  стал  участником  своеобразной  "читательской
конференции" в стенах СИЗО - ее обсуждали те, о ком, она была  написана.
Там же, в Бутырке, один из клиентов, известный вор в  законе,  во  время
нашей встречи "просвещал" меня своими размышлениями о  преступности,  ее
роли в обществе и государстве. Признаться, я ловил себя на  том,  что  в
его откровениях для меня было немало открытий. Неожиданно к концу беседы
законник сказал:
   - А ты возьми и напиши про "нашу жизнь" без прикрас, о том, какая она
непростая, опасная, как нам несладко приходится. Пусть "изнутри"  о  нас
узнают...
   Подобные диспуты, встречи тоже,  естественно,  "спровоцировали"  меня
сесть за книгу и рассказать о современной криминальной жизни, естествен-
но, с собственной колокольни адвокатской практики.
   Сразу оговорюсь и внесу некоторые юридические коррективы. Я  оказывал
правовую помощь группировкам и их представителям, но если в ходе рассле-
дования конкретного дела и решением суда они не признаны виновными, то я
не вправе относить их к организованным преступным группировкам.  Поэтому
буду называть их московскими группировками.
   И еще одно уточнение. Когда адвокат приступает  к  работе  с  людьми,
принадлежащими к той или иной группировке, то никогда клиент не является
к нему с заявлением о своем "статусе", дескать,  я  такой-то  авторитет,
занимаю такое-то положение в своей бандитской иерархии, у меня  такой-то
список преступлений и прочее. К адвокату обращаются, рассчитывая на  его
помощь по какому-то конкретному делу. Общего посвящения адвоката  в  так
называемую криминальную политику с их слов не происходит. Разумеется,  в
процессе работы с клиентами я получаю о них дополнительную информацию из
материалов уголовного дела,  из  всевозможных  справок,  предоставляемых
правоохранительными органами, из источников в той среде, с которой  кли-
енты контактируют. Сведения эти, как правило, появляются уже позже, при-
чем большей частью известны с чужих слов, не проверены, одним словом, не
могут служить основанием для использования их следственными и  судебными
органами.

                             Глава первая
         КРИМИНАЛЬНЫЙ БИЗНЕС, ИЛИ ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ  

   ЕЩЕ ОДНА ВЛАСТЬ?

   В России действуют сегодня четыре власти: законодательная,  судебная,
исполнительная и информационная. Но многие поговаривают, что  функциони-
рует еще и пятая власть - криминальная. Она, по мнению специалистов, за-
нимает отнюдь не последнее, пятое, место, а может, и промежуточное: меж-
ду первой и второй. На самом деле организованная преступность существует
во многих странах мира, и наше государство не  исключение.  Более  того,
наша страна переживает тяжелый период становления нового государства,  в
процессе которого дают о себе знать болезненно обнаженные старые и вновь
появившиеся червоточины общества, поэтому и многие явления представляют-
ся в черных красках.
   В конце 1997 года министр МВД РФ Анатолий Куликов направил президенту
России закрытое письмо об организованной преступности. Оно носило песси-
мистический характер. В частности, по словам министра,  МВД  располагает
данными о 16 тысячах преступных организаций, а также о 60  тысячах  лиц,
которые с ними тесно связаны.  Однако  представители  правоохранительных
органов часто говорят, что им  все  хорошо  известно  об  организованных
преступных сообществах. Они знают их количественный состав, ведут специ-
альную поименную картотеку, с фотографиями, обладают информацией о  виде
деятельности той или иной  группировки,  об  их  подшефных  коммерческих
структурах. Однако арестовать или ликвидировать эти  сообщества  они  не
могут, ссылаясь на отсутствие необходимой  законодательной  базы.  Таким
образом, напрашивается вывод: в стране правоохранительные органы не  бо-
рются с преступными сообществами, а занимаются лишь  наблюдением  за  их
деятельностью.
   В повседневности понятие организованной преступности ассоциируется  с
действующей бандой молодых, коротко стриженных ребят, увешанных золотыми
цепями, то есть с деятельностью рэкетиров. Но не так  часто  услышишь  о
том, что существует так называемая организованная преступность белых во-
ротничков. Недавно, по данным Центрального разведывательного управления,
стало известно, что в России более 10 крупнейших банков занимаются прес-
тупной деятельностью, а в теневой экономике производится  от  30  до  40
процентов валового национального продукта.
   Так сказать, на бумаге, в законодательном порядке борьба с  организо-
ванной преступностью была сформулирована в знаменитом президентском Ука-
зе от 14 июня 1994 года. Указ о борьбе с бандитизмом и задержании на  30
суток подозреваемых в совершении преступлений без предъявления им  обви-
нения давал широкие полномочия работникам милиции. Они, в частности, по-
лучали право беспрепятственно пройти в любое помещение и если имели  ос-
нования подозревать в совершении или подготовке преступления,  то  могли
задержать любого гражданина, причем без санкции прокурора, без  предъяв-
ления конкретного обвинения, да еще на столь длительный  срок.  Это,  по
крайней мере, противоречило принципу "презумпции невиновности", не гово-
ря уже о том, что наши законодатели не удосуживались еще  разобраться  в
определениях, терминах хотя бы той же организованной преступности. И по-
ка года три действовал этот пресловутый указ, впоследствии, конечно, от-
мененный, люди пережили немало тяжелых, тревожных дней  в  своей  жизни,
теряли имущество, здоровье...
   Преступный мир чутко реагирует на изменения в политике и тактике  го-
сударственной борьбы с ними. Помнится, как летом 1996 года  криминальный
мир буквально испытал шок, когда на всю страну по телевидению был брошен
грозный взгляд и знаменитый клич: "Бойтесь!" Вскоре после  президентских
выборов в июле 1996 года отставной генерал Александр Лебедь, широко  из-
вестный своей молдавской эпопеей, был неожиданно назначен секретарем Со-
вета Безопасности  с  широчайшими  полномочиями.  Помимо  основной  дея-
тельности, которая сводилась к урегулированию чеченского конфликта,  Ле-
бедь неожиданно для всех стал заниматься борьбой с организованной  прес-
тупностью.
   В то время генерал Лебедь стал часто встречаться с другим генералом -
Вадимом Рушайло, тогдашним начальником Московского  РУОПа.  Впоследствии
Лебедь, давая очередные интервью, не раз говорил о том,  что  в  течение
короткого времени он может полностью ликвидировать преступность, для на-
чала в Москве. И как гром среди ясного неба принимается указ, в дополне-
ние к уже существующему, - о борьбе  с  организованной  преступностью  в
Москве и Московской области. На самом деле, как потом ходили слухи,  ле-
бедевский указ являлся лишь основной базой  для  специального  комплекса
жестких профилактических мер, условно названного "Московским эксперимен-
том" и проводимого в Москве и Московской области во время борьбы с орга-
низованной преступностью.  Естественно,  об  этом  узнали  представители
братвы, и очень многие мои клиенты стали постоянно звонить мне,  предла-
гая встретиться и обсудить указ Лебедя: неужели может  заработать  мясо-
рубка репрессий, перемалывая всех подряд, без разбора? Может быть, спра-
шивали они, лучше пока уехать из страны? (Кстати, многие уголовные авто-
ритеты тогда поспешно выехали за бугор.) Практически всех охватил страх,
замешательство и нерешительность.  Мне  ничего  не  оставалось,  как  по
просьбе клиентов достать текст указа.
   Благодаря знакомым в Государственной Думе  РФ  через  несколько  дней
указ был у меня на столе. Ничего нового он не открывал, но я знал о  су-
ществовании специального, закрытого секретного приложения к указу, в ко-
тором, очевидно, и расшифровывалась его суть. В чем она конкретно заклю-
чалась, теперь уже трудно говорить, но случай, который произошел с моими
клиентами, в какой-то мере, наверное, иллюстрирует секретный документ. В
то время резко ужесточилась деятельность милиции. Задержания,  обыски  и
облавы стали проводиться в более жесткой и бескомпромиссной форме.

   В ДУХЕ "МОСКОВСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА"

   Двух моих клиентов задержали и тут же  вывезли  в  пригородный  район
Москвы. Спецназовцы достали из своих машин лопаты и  заставили  их  рыть
канавы... Когда парни спросили, а собственно, для чего  копать,  спецна-
зовцы ответили: "Ясное дело, для могил, мы вас сейчас расстреливать  бу-
дем". Их подвели к канавам и потребовали подписать чистосердечное  приз-
нание в их принадлежности к одному из бандитских формирований Москвы.  В
случае же отказа, пообещали спецназовцы, их расстреляют, закопают и спи-
шут все на мафиозную разборку.
   Парней подвели к канавам, спецназовцы передернули затворы, и - разда-
лись выстрелы. Но патроны были холостые. Однако можно представить их ду-
шевное состояние после такого эксперимента!
   Конечно, никаких доказательств проведенной акции нет.  Вероятно,  ра-
ботники милиции отрицали бы свою причастность к ней. Но  возникает  воп-
рос: зачем было моим клиентам придумывать эту легенду?
   Спустя некоторое время я тоже попал в число жертв  "эксперимента".  В
конце лета 1996 года у меня состоялась встреча с двумя клиентами по воп-
росу проведения коммерческой операции. Мы сидели в одном из кафе в райо-
не Нового Арбата. Они были лидерами двух разных группировок и собирались
осуществить совместный бизнес.
   В зале, где мы обедали, никого не было. Под конец, когда все  вопросы
были решены и мы уже хотели уходить, вдруг в  пустой  зал  вошли  четве-
ро-пятеро коротко стриженных здоровых ребят. Завидев моих клиентов,  они
радостно замахали руками - привет, братишки! - и  направились  к  нашему
столику. Тут вслед за ними быстро вошли несколько мужчин  в  гражданской
одежде, с пистолетами в руках, и крикнули:
   - Стоять! Ни с места!
   Знакомых моих клиентов приставили к стене с поднятыми руками и широко
расставленными ногами. Сотрудники РУОПа, а это были они, быстро  обыскав
их, направились к нашему столику. Меня охватил страх.  Во-первых,  место
нашей встречи выбрал я. Во-вторых, мои  клиенты-лидеры  группировок,  и,
естественно, возникало подозрение, что я их просто-напросто сдал. Трудно
передать, что я тогда испытал. Бог с ним, что задержат, обыщут,  аресту-
ют, я боялся другого: подумают, что ко всему этому причастен я.
   Руоповцы попросили предъявить документы. Один из клиентов достал  ка-
кую-то кредитную карточку, другой - пропуск в ночной  клуб  "Станиславс-
кий". Руоповец молча взял документы, стал рассматривать их с  таким  ви-
дом, что было понятно: это не документы. Я достал адвокатское  удостове-
рение и уверенным голосом сказал:
   - Эти люди со мной!
   - Все понятно, нет проблем. Вы свободны.
   Мы сразу покинули зал. Ребята вышли веселые и довольные. Они  радова-
лись, хлопали меня по плечу. Я поинтересовался:
   - Они за вами?
   - Да нет. Скорее всего, казанских отслеживали. Завтра позвоним, узна-
ем, как у них дела, - сказал один.
   - Вот видите, как получилось! А я очень боялся, что вы  можете  поду-
мать на меня...
   - Да что вы! Мы вам доверяем! Напротив, мы бы вас с удовольствием во-
зили с собой на подобные встречи, раз ваше магическое удостоверение  так
на них действует!
   - Нет, мне такие встречи больше не нужны! - отшутился  я.  -  С  меня
вполне хватит и одной!
   Но зарекаться было рано. Через два месяца один из московских  бизнес-
менов пригласил меня на день рождения, который проходил в  фешенебельном
московском ресторане.  В  отдельном  банкетном  зале  собралось  человек
50-60. В основном бизнесмены,  не  исключено,  что  и  представители  их
"крыш". Они выделялись атлетическим телосложением и короткими стрижками.
Добрая половина участников торжества были подруги, жены.
   Праздник проходил весело, столы были со  вкусом  сервированы,  в  том
числе и экзотическими блюдами. А гости все прибывали.  Вошел  мужчина  в
обыкновенном сером костюме. Лицо его показалось мне  очень  знакомым.  Я
спросил у бизнесмена:
   - Кто это?
   - Ну как же. Вы должны его знать. Это сотрудник одного из  московских
изоляторов...
   Да, я не раз его видел, только в военной форме.
   Замелькали и другие знакомые мне люди. Все входили шумно, с  подарка-
ми, желали всяких благ юбиляру.
   В разгар вечера двери ресторана резко распахнулись, и в зал вошли че-
ловек 10-12, кто в гражданском, кто в камуфляжной форме.
   - Всем оставаться на местах! РУОП! - выкрикнули они.
   Естественно, за столами мгновенно воцарилась тишина. Сразу  несколько
сотрудников отвели мужчин и женщин к стене, стали проверять документы  и
одновременно проводили и личный досмотр. Ни у кого ничего не нашли. Заб-
рали только одного человека, который находился в розыске. Для  всех  ос-
тальных эта процедура завершилась благополучно.
   Через два-три дня я узнал, что у другого моего знакомого  бизнесмена,
который открыл пиццерию и по такому случаю собрал шумную компанию, одних
бизнесменов, тоже побывал РУОП. Положили всех на пол, обыскали и покину-
ли помещение. Слава Богу, при этом никто не пострадал, никого не  забра-
ли, ничего не разрушили, ничего не украли. Хотя бывали, конечно, и такие
финалы.

   ЭФФЕКТ УБИЙСТВА ЛИСТЬЕВА, ИЛИ КОНФИСКАЦИЯ КРЕСТА

   Кстати, бурный подъем и крупномасштабные операции в борьбе  с  крими-
нальным миром имели место еще до начала "Московского эксперимента". Вол-
на арестов, шмонов, задержаний, обысков в казино, ночных клубах,  прове-
рок машин на трассе прошла весной 1995 года, когда в подъезде своего до-
ма был убит известный тележурналист Владислав Листьев. В свое время  это
была довольно широкая кампания. Расследованием убийства занималась  спе-
циальная бригада. Для профилактики мэр Москвы распорядился закрыть  мно-
гие казино. А перед закрытием в Москву для наведения порядка были вызва-
ны ОМОНы из разных городов. Чуть  ли  не  триста  человек  признались  в
убийстве. По первоначальной версии основными подозреваемыми  в  убийстве
Листьева были представители солнцевской группировки.
   Впоследствии версия эта провалилась.  Основанием  для  нее  послужила
оперативная информация о сходняке солнцевских  авторитетов,  на  котором
обсуждали вопросы, связанные с рекламным телевизионным бизнесом на  ОРТ.
Кроме того, стало известно, что один из телохранителей Сергея  Михайлова
(Михася), которого правоохранительные органы считают лидером солнцевской
ОПГ, дал показания на своего шефа по поводу причастности его к некоторым
преступлениям, в том числе и к убийству Листьева.
   В конце августа 1995 года против солнцевских проводилась операция под
условным названием "Закат", в которой участвовали ведущие  подразделения
РУОПа, МУРа, ГУОПа, ОМОНа. Было задействовано 500 милиционеров. Задержа-
но 23 солнцевских боевика. Но это была капля в море, потому что,  как  я
впоследствии узнал, произошла утечка информации, и большинство солнцевс-
кой группировки, предупрежденное о готовящейся операции, заблаговременно
покинуло квартиры и офисы. Тем не менее операция "Закат" для многих  все
же была внезапной.
   Мои клиенты рассказывали мне немало подробностей о  тех  днях,  когда
после убийства Листьева в Москве выполнялись профилактические  действия:
омоновцы врывались в помещения, клали всех на пол, избивали, срывали зо-
лотые украшения, часы. Так, однажды ко мне в консультацию приехал Сергей
Ч. По рекомендации моих клиентов он обратился ко мне за помощью.
   Сергей Ч. с друзьями ехал на своем джипе  с  тонированными  стеклами.
Неожиданно их резко подрезал милицейский джип, и из него выскочили пяте-
ро или шестеро человек в камуфляжной форме, в масках, с, автоматами.
   - Не говоря ни слова, они вытащили нас из машины, - вспоминал  Сергей
Ч., - заставили сначала упереться руками о капот, затем расставить широ-
ко ноги, а после этого просто положили в грязь и стали избивать  беспри-
чинно. Устроили шмон в машине. У нас там ничего не было,  хотя  омоновцы
вполне могли подложить нам оружие или наркотики. Но, видно, они  пресле-
довали совсем другую цель. Наспех избили нас, обыскали, у  них,  естест-
венно, не было на это никаких санкций, изъяли  крупные  суммы  денег,  у
многих сняли часы. У меня тоже взяли золотые  часы  "Картье"  стоимостью
двадцать тысяч долларов. Но самое главное, с меня сняли золотой  массив-
ный крест, он был для меня дорог, это подарок моего близкого друга.
   И Сергей очень просил меня найти этот ОМОН или СОБР и вернуть хотя бы
крест.
   Через несколько дней мне удалось с помощью моих знакомых узнать,  что
в тот день и время по Ленинскому  проспекту  дежурили  именно  рязанские
омоновцы. Они находились на специальной базе московского  СОБРа,  что  в
Большом Каретном переулке.
   Мы с Сергеем отправились туда. Надо сказать, что Сергей  относился  к
людям не робкого десятка, но, подъезжая к Большому  Каретному  переулку,
он чувствовал себя далеко не уверенно.
   Мы поставили машину и стали наблюдать. Вскоре к нам подошли три  здо-
ровых бойца в камуфляжной форме и поинтересовались, что мы тут делаем  и
что нам надо.
   - А в чем, собственно, проблемы? - спросили мы.
   - Тут территория режимной организации. Предъявите свои документы.
   Мое адвокатское удостоверение, по всей видимости, сильно подействова-
ло на представителей ОМОНа, и их тон стал более вежливым.
   Я спросил, как мне повидаться с их руководством. Они провели  меня  к
своему начальнику, рослому майору в камуфляжной форме. Я представился  и
изложил суть дела. Милицейский майор сделал удивленные глаза.
   - Во-первых, откуда вы знаете, что именно наши ребята сорвали с  него
золотой крест? Вовторых, а может, ваш подзащитный придумал эту версию?
   - Видите ли, - ответил я, - мой подзащитный хорошо рассмотрел нашивки
рязанского ОМОНа у одного из бойцов. А придумывать, что  у  него  отняли
золотой крест, и совершенно безосновательно обвинять работников  милиции
нет никакого смысла.
   - Хорошо, я постараюсь выяснить, - сказал майор. -  Опознание  прово-
дить мы не имеем права, поскольку все работники СОБРа являются  засекре-
ченными сотрудниками. Наверное, оснований к возбуждению уголовного  дела
нет.
   - Да, конечно, - ответил я, - пока мы не хотели бы возбуждать уголов-
ного дела. Думаю, что вопрос можно решить мирным способом.
   - Конечно. Если вещи действительно отобрали, то мы найдем все, вернем
и накажем провинившегося сотрудника. Дайте описание креста.
   Мой клиент взял чистый лист бумаги и стал подробно записывать  основ-
ные приметы золотого креста. Я оставил свой телефон, и  мы  благополучно
покинули здание СОБРа.
   Особой надежды на успех нашей миссии у нас не было.  Мы  думали,  что
скорее всего майор подготовит какую-либо бумагу, указывающую,  что  наши
требования совершенно безосновательны.
   Через три-четыре дня раздался телефонный  звонок,  и  представившийся
мне майор милиции попросил приехать в СОБР.
   Дорога к Большому Каретному переулку была нелегкой, Сергей волновался
и то и дело спрашивал:
   - А вдруг нас сейчас закроют? А вдруг спровоцируют? Вдруг что-то под-
ложат или просто побьют?
   Я всячески старался его успокоить:
   - Не бойся, я же твой адвокат, у нас имеются соответствующие докумен-
ты. Не думаю, что они на это пойдут.
   - А мы могли бы на всякий случай как-то подстраховаться?
   - Конечно.
   Я набрал по мобильному телефону номер своей  консультации  и  сообщил
дежурному адвокату, что еду сейчас в штаб-квартиру СОБРа в  Большом  Ка-
ретном переулке на встречу с майором имярек. Если я в  течение  часа  не
перезвоню, то прошу принять соответствующие меры на предмет того, что мы
задержаны. Это успокоило Сергея Ч.
   Мы въехали во двор СОБРа. Небольшой трехэтажный особнячок был окружен
со всех сторон вырытыми канавами, видимо, прокладывались какие-то комму-
никации. Я удивился: как же так - СОБР, который должен  быстро  реагиро-
вать, моментально выезжать, лишен, выходит, этой возможности. Но такова,
видимо, наша неискоренимая русская бесхозяйственность.
   Мы вошли в кабинет. Майор, улыбаясь, протянул  нам  небольшой  пакет.
Раскрыв его, мы увидели массивный золотой крест.
   - Вот видите, мы свое слово сдержали. Что касается часов, то, к сожа-
лению, ничего не получилось. Он категорически отрицает, что брал часы.
   - Да ладно, нет базара! - сказал мой клиент. Он взял крест в руки,  и
широкая улыбка появилась на его лице.
   - Хорошо, что все обошлось, - сказал Сергей, покидая помещение СОБРа.
- Понимаешь, это для меня как талисман. - Он обратился ко мне на "ты".

   В ИТОГЕ - ОТСТАВКА

   Прошло время, и многих потрясла еще одна неожиданная новость.  Основ-
ные борцы с организованной преступностью генерал Лебедь и генерал Рушай-
ло были отправлены в отставку. Лебедю были предъявлены претензии в  соз-
дании  незаконного  формирования.  В  последнее  время  генерал   Лебедь
действительно настойчиво пропагандировал свои формы борьбы  с  организо-
ванной преступностью, много говорил о необходимости создания специально-
го воинского подразделения, состоящего из бывших работников КГБ, МВД, не
связанных с коррупцией. Подразделение  условно  должно  было  называться
"Русский легион", в состав которого входило бы  около  пятидесяти  тысяч
человек. Не знаю, по каким причинам, но тут же последовала  реакция  ми-
нистра внутренних дел Анатолия Куликова, который обвинил Александра  Ле-
бедя в попытке узурпировать власть, создать незаконное воинское формиро-
вание. Возможно, какие-то причины такого несогласия не стали  достоянием
гласности.
   Однако спустя некоторое время после отставки Лебедя  генерал  Куликов
также высказал идею создания специального подразделения по борьбе с  ор-
ганизованной преступностью. Министра не поддержали, так как в недрах ФСБ
и МВД существовали уже спецподразделения, в частности Главное управление
по борьбе с организованной преступностью. Еще одно формирование, видимо,
показалось руководству страны нецелесообразным.
   Трудно сказать, с чем была связана отставка генерала Рушайло,  однако
московская братва не отнеслась к ней с большой радостью. Нет, не то что-
бы генерала не боялись, отнюдь, и боялись и очень  уважали,  может  быть
чувствуя какую-то справедливость в его действиях. Но очень многие предс-
тавители криминальных структур сожалели об отставке Рушайло.
   Растерянность и недоумение в криминальных структурах возникли также и
в конце 1997 года и были вызваны секретным письмом Анатолия  Куликова  о
создании Координационной комиссии по оперативно-розыскной  деятельности.
До шока дело не дошло, но очень многие стали интересоваться, какие  меры
и инициативы предлагает Министерство внутренних дел по борьбе с  органи-
зованной преступностью. Последовали звонки, встречи, просьбы поподробнее
узнать об этом письме.
   Когда мне стало известно содержание письма, то оказалось, что  в  нем
нет ничего опасного. Речь шла о создании  специального  механизма,  или,
иными словами, разведывательных подразделений, призванных  собирать  ин-
формацию об организованной преступности. В  рядах  правоведов  эта  идея
вызвала диспут; что, дескать, не Министерство внутренних дел, а прокура-
тура призвана осуществлять надзор за соблюдением законности, в том числе
и за действиями органов внутренних дел.
   Что ж, с организованной преступностью борются, и я бы  сказал,  всеми
правдами и неправдами, хотя, между прочим, в законодательных актах поня-
тие такое не фигурирует (но об этом я расскажу ниже). Так что  наверняка
резонно задаться вопросом: а как родилась, в частности в Москве, органи-
зованная преступность? Как скрещиваются пути-дороги зарождающегося  рос-
сийского бизнеса с криминалитетом в обществе, есть  ли  между  ними  ка-
кая-то связь? Вопросы, пожалуй, в какойто мере риторические, но о  скры-
той в них сути мне довелось узнать из первых рук.

   ВСТРЕЧА В БАНКЕ

   Я приехал в один из московских банков, руководство  которого  просило
меня об экспертизе будущего контракта. В сопровождении охранника я  под-
нялся к вице-президенту банка.
   В просторном кабинете, обставленном  дорогой  импортной  мебелью,  за
большим массивным столом сидел молодой рослый  мужчина  лет  тридцати  -
тридцати пяти, в дорогом двубортном костюме от Версаче и в очках с золо-
той оправой. Он изучал какие-то бумаги. Поздоровавшись, я сел за стол  и
хотел было уже изложить свою правовую экспертизу  контракта,  как  вдруг
банкир спросил:
   - А вы меня не узнаете?
   Я оторвал взгляд от документов и внимательно посмотрел на него:
   - Нет, не узнаю. Но лицо знакомо.
   - Ну как же! Пять лет назад я был вашим клиентом. Помните дело о  вы-
могательстве одной люберецкой бригады? - И он назвал свою фамилию.
   Конечно же я прекрасно помнил Леню К., авторитета одной из люберецких
бригад, обвинявшейся в вымогательстве у коммерсанта денег,  которые  тот
якобы задолжал другому коммерсанту. Тогда я удачно доказал, что факт вы-
могательства отсутствовал, а была инсценирована только попытка разговора
как факт вымогательства. Моих подзащитных освободили  из-под  стражи,  и
дело было закрыто.
   Леня К. предложил мне пересесть за журнальный столик и вызвал  офици-
антку. За чашкой кофе он сказал:
   - А я вот теперь банкиром стал.
   - Как же это ты вдруг выбрал такую неожиданную для себя профессию?
   - Все закономерно.
   - То есть как? - удивился я.
   - А что, мне всю жизнь нужно было оставаться откровенным бандюгой?  -
сказал Леня. - Время примитивного рэкета и откровенного криминала  прош-
ло...
   - Выходит, произошел переход  от  первоначального  накопления  в  ле-
гальный бизнес? - спросил я. - И ты из братвы превратился в коммерсанта?
   - В общем, да.
   - А как это произошло?
   - Очень просто. Все началось с того, что... я стал рэкетиром.  Помни-
те, в 1987 году был принят закон о кооперации...
   Беседа с Леней К. у нас затянулась, он  был  словоохотлив,  казалось,
вошел в азарт, посвящая меня в экономические азы раннего российского ка-
питализма и разбираясь в собственном кредо. Под конец рассмеялся и  ска-
зал:
   - Ну и раскрутили вы меня! Исповедали!

   РЭКЕТИРСКОЕ ПРОШЛОЕ ЛЕНИ К.

   - Рижский рынок - это место, где собирались первые кооператоры,  ком-
мерсанты, которые предлагали нам шашлыки, самопальные  джинсы,  красивые
экзотические наклейки разных фирм, карты Москвы с многочисленными  мага-
зинами и так далее. По выходным дням на этот рынок приезжало  много  зе-
вак. Постепенно к рынку стали подъезжать и мы, ребята,  которые  жили  в
разных районах Москвы, прошли школу качкой, спортсменов, уличной  шпаны.
Вот тогда впервые и возникли слова: "крыша", "наезд", "братва", "развод-
ка", "стрелка", ну и прочие.
   Первыми рэкетирами, которые осуществляли довольно грубый "наезд", бы-
ли в общем-то простые ребята. Основными нашими учебниками были тогда ви-
деофильмы, в основном про американскую или гонконгскую мафию, мы смотре-
ли их в видеосалонах и набирались опыта.
   - Но разве вы не знали, что зарубежная мафия в основном "наезжает" на
тех предпринимателей, которые занимаются незаконным  бизнесом,  то  есть
торговлей наркотиками, проституцией, игорным бизнесом и так далее?
   - Да мы, собственно, никакого различия в этом плане  не  делали,  для
нас главное был коммерсант, или лох, как мы его называли. Для этого мы и
приезжали на Рижский рынок. А знаете,  что  родиной  московского  рэкета
можно считать Рижский рынок? Здесь и стали появляться те бригады, группы
людей, а потом и известные группировки. Но тогда мы в основном  состояли
из небольших бригад, в которые входило от пяти до десяти человек. Приез-
жали и "бомбили" кооператоров, лотошников, первые киоски...
   Леня вдруг поднялся с кресла, подошел к  своему  массивному  столу  и
достал из ящика несколько фотографий. Одну из них протянул мне: он стоял
в окружении троих крепких парней, спортивном костюме, с грозным видом.
   - Вот посмотрите, из летописи первых "наездов? - храню как  талисман,
- сказал Леня. Он задумался и снова заговорил: - Знаете, все-таки  тогда
было относительно спокойное и мирное для нас время.  Тогда  на  Рижском,
рынке зарождались и наши первые тусовки. Делить  было  пока  нечего,  не
наступило еще время передела... Не было никаких заказных убийств,  взры-
вов, автоматов, пистолетов, и если происходили какие-то разборки, то они
заканчивались либо кулачными боями, либо в ход шли дубинки,  бейсбольные
биты и нунчаки. Хотя, впрочем, недалеко от Рижского рынка,  на  Маломос-
ковской улице, у известного кафе - название я уже забыл - возник спор  в
отношении одного коммерсанта между, кажется, ребятами с Мазутки,  в  ос-
новном живущими на соседней улице Павла Корчагина, и,  по-моему,  остан-
кинской братвой, и они в это кафе бросили несколько  бутылок  с  зажига-
тельной смесью. Но никто не пострадал, только помещение частично выгоре-
ло, и люди отделались легким испугом...
   Леня вдруг умолк, я обернулся к двери. В кабинет вошел капитан  мили-
ции. Малоприятные мысли мелькнули в голове:  неужели  пришли  арестовать
Леню?
   - Все нормально, - капитан обратился к Лене, - разрешение вам выдали.
   - Хорошо, - сказал Леня, - поговорим позже. Вот видите,  -  обратился
он ко мне, - кто у нас работает? Бывший мой опер из Люберец. Я его к нам
в банк взял начальником охраны. Он ездил к своим за разрешением  на  до-
полнительное оружие и специально надел свою ментовскую форму...
   - А скажи, - я попытался продолжить прерванный разговор, - как расши-
рялись границы, как ты говорил, родины рэкета? Ведь потом не  только  на
Рижском рынке, а по всей Москве прошла волна рэкета. Писали уже о  рэке-
тирском беспределе. Обыватели, которые рэкет и в глаза не видели, прихо-
дили в ужас, завидев парней крепкого телосложения в спортивных костюмах.
   - Кстати, эти дурацкие самопальные  "адидасовские"  костюмы  рэкетиры
сменили потом, к началу 90-х, на короткие полупальто, ходили с  короткой
стрижкой "под нуль". Но это была не просто мода, а как бы  психологичес-
кий прием воздействия на будущих наших потенциальных клиентов. Так  вот,
да, кооперативное движение развивалось, постепенно вышло с площади Рижс-
кого рынка. Были заняты улицы, площади, переулки, появились лотки,  раз-
ные коммерческие структуры. В моде еще были видеосалоны, платные  туале-
ты. Вот тогда братва стала предлагать "крышу" коммерческим предприятиям.
Много ходило разных мифов, и один из них я хочу развеять. Это миф о кри-
минальной карте Москвы. Говорят, что все районы Москвы закреплены за те-
ми группировками, которые в основном живут в этих районах. Например, Ле-
нинский проспект считается почемуто закрепленным за  солнцевской  и  ле-
нинской группировками. На самом деле это далеко не так. Конечно,  "право
первой ночи" принадлежит тем, кто придет первым к коммерсанту. А у  ком-
мерсанта уже может быть своя "крыша". Тогда ему говорят: "Назови, с  кем
работаешь". Если возникает какое-либо подозрение, что нас обманывают, то
мы через коммерсанта назначаем его "крыше" стрелку, на которой сразу оп-
ределяется, является ли коммерсант  свободным  или  он  уже  работает  с
кем-либо. Вот тогда и родился первый девиз братвы: "Нам чужого не нужно,
а свое не отдадим". Так что утверждение, будто районы Москвы  закреплены
за какими-то определенными группировками, неверно. Один коммерсант может
иметь "крышу" из четырех группировок, мне даже  известен  случай,  когда
один вещевой рынок держали семнадцать московских группировок,  в  разных
долях конечно.
   - Были у вас, наверное, какие-то подходы,  приемы,  чтобы  установить
отношения с коммерсантом, выйти на него? Как они на вас реагировали?
   - У разных коммерсантов к нам отношение тоже  было  разное.  Конечно,
прибегали мы и к жестким формам "наезда".  Подъезжаем,  говорим:  "Давай
плати, лох". И он платил. А те, кто не соглашался,  подвергались  нашему
прессингу. Благо учебные пособия у нас были хорошие, те же  художествен-
ные кинофильмы. Были популярны паяльник и батареи с наручниками, которы-
ми мы пристегивали клиента. Случалось, вывозили его в лес или  закрывали
в подвале. После небольшой обработки "в легкую" с избиением клиенты сог-
лашались платить. Платили обычно двадцать - тридцать процентов от прибы-
ли.
   Прекрасно помню, как я с моим двоюродным братом приехали  в  гости  к
одному мытищинскому авторитету. Он повел нас в свою загородную баню. Си-
дели мы с пацанами, парились, вдруг один из подручных авторитета к нам в
баню, в дикую жару, заталкивает парня в дубленке и меховой шапке  и  при
этом говорит: "А теперь посиди и подумай, где достать  тридцать  тысяч".
Такие методы тоже были, что говорить...
   - Круто вы с ними обходились. Наверное, не брезговали  обманом,  хит-
ростью, шантажом, а?
   - Ну, вначале мы держали коммерсанта в строгости, иногда  придирались
к каждому слову и действовали по принципу: за все нужно отвечать. Сказал
не так - отвечай. А отвечали обычно деньгами. Затем была идея "развести"
коммерсанта, урвать побольше, заложить кабанчика, то есть  все,  что  он
накопил, наработал, мы отнимали, ну, не мы, а другие бригады,  -  попра-
вился мой собеседник. - Иногда какая-либо бригада инсценировала "наезд".
Например, мы договаривались с другой бригадой, чтобы  та  начала  "наез-
жать" на коммерсанта. Тогда он нас вызывал, чтобы разобрались  с  другой
бригадой. Ну, мы назначали стрелку, отправляли на нее двух-трех ребят. А
через пару дней Подвозили их, специально избитых, окровавленных - таковы
были правила нашей игры, - к нему в офис и запускали. Входит наш  парла-
ментарий, весь окровавленный и избитый. Коммерсант в шоке. Тут подъезжа-
ем мы: "Так, давай плати на восстановление здоровья,  пострадали  ребята
по твоей милости". Платит. Затем новое условие: "Дай деньги на войну. Мы
должны их наказать". Он дает нам десять тысяч, тридцать тысяч долларов -
все зависит, насколько коммерсант богат. А потом мы с братвой из  другой
бригады на эти деньги либо в ресторане гуляли, либо куданибудь на курорт
с телками уезжали отдыхать.

   ВЫКОЛАЧИВАТЬ ДОЛГИ - СТРАНИЦА БИОГРАФИИ

   - Мне приходилось слышать, что со временем коммерсанты сами стали ис-
кать себе "крышу".  Предпочитали  "добровольно  сдаться",  наверное,  не
очень им хотелось иметь дело с непрошеными гостями...
   - Бизнес, коммерция набирали силу. Многие коммерсанты стали понимать,
что без нас, без наших охранных услуг, им никуда не деться. Кроме  того,
у многих возникали проблемы с кредиторами и должниками. Вот тогда братва
и взяла на себя, помимо охранного бизнеса, и функции выколачивания  дол-
гов, поиска тех, кто "кидал" наших коммерсантов.
   Выколачивание долгов постепенно превратилось для  нас  в  официальный
бизнес, которым занимались практически все криминальные структуры. Да  и
не только они. Обычно представляют коммерсанта в окружении каких-то мор-
доворотов, с цепями на шее, они едут выбивать долги к другому коммерсан-
ту. Но это тоже очередной миф...
   - А как же это выглядит реально?
   - В каждой уважающей себя  крупной  группировке  имелась  специальная
бригада, она и занималась выколачиванием долгов, другими такими же  сер-
висными услугами. Бригада жила достаточно цивильно,  у  нее  был  офици-
альный статус: более чем законопослушное охранное или сыскное  предприя-
тие с безупречной репутацией, со всеми необходимыми разрешениями  и  ли-
цензиями...
   - Кстати, во всей Москве прекрасно знали, что каждой группировке при-
надлежит свой охранный офис. Подобной информацией располагали и правоох-
ранительные органы. Правда, криминала в этом не было, потому что принад-
лежность охранной фирмы к преступной группировке уголовно не  наказуема,
так же, как нет в нашем Уголовном кодексе и наказания  за  наличие  бан-
дитской "крыши"... Ну, а все-таки коммерсант обращался  к  вам  напрямую
или через посредников, по чьей-либо рекомендации?
   - Коммерсант обращался в охранные фирмы по рекомендации своих  знако-
мых коммерсантов, а может быть, даже и через представителей их  "крыши".
Он излагал суть своей проблемы, обязательно представлял  какие-то  доку-
менты. Причем мы не были юристами и не нуждались в  документах,  нотари-
ально заверенных. Просто для нас необходима  была  их  реальная  доказа-
тельная сила, а также та четкая сумма, которую ему задолжал другой  ком-
мерсант. Или же нам надо было представить документы, подтверждающие, что
наш коммерсант понес какие-либо убытки в результате деятельности другого
коммерсанта. Как только документы попадали к нам в руки, начинался  про-
цесс выбивания долгов. Ну, а на самом деле это выглядело таким  образом:
просто работники охранной фирмы, которая, так сказать,  получила  заказ,
назначали стрелку своим коллегам из другой группировки, которые  обеспе-
чивали "крышу" должника, и путем спокойных,  мирных  переговоров  решали
проблемы. И "крыша" должника внушала затем своему подопечному, что долги
надо отдавать.
   - Неужели всегда удавалось договориться по-хорошему? Не возникали ка-
кие-нибудь трудности?
   - Конечно, бывали случаи, когда "крыша"  должника  оказывалась  круче
"крыши" кредитора. Тогда работники последней извинялись перед своим ком-
мерсантом и рекомендовали ему обратиться в другую, более мощную охранную
структуру. Случалось, что "крыши" между  собой  сговаривались,  и  тогда
происходила так называемая "разводка" коммерсанта, то есть из обоих  вы-
бивали несуществующие долги. Со временем к таким приемам стали прибегать
реже. Хотя, говорят, и до сих пор иногда еще практикуется такое.
   Леня резко поднялся, подошел к окну и, помолчав, вдруг спросил:
   - А вы никогда не задавались вопросом, почему коммерсант к нам  обра-
щается, чтобы вернуть свои деньги? А не в суд, не в арбитраж, не к  вам,
наконец, к адвокатам?
   Да, вопрос больной и по существу. Ответил я не сразу.
   - У нас худо-бедно как-то уже складываются новые экономические  отно-
шения, а судебная система все та же и новой экономике не  соответствует.
Прежде всего, суды практически полностью устарели. Если даже после  дол-
гого, растянувшегося на годы процесса человек выигрывает  дело,  то  ему
еще предстоит получить деньги по выигранному делу. А сейчас  практически
деградировала система судебных исполнителей. Проще говоря,  решения  ар-
битража или суда не исполнялись по той причине, что у нас не  было,  как
принято в европейских странах, системы долговых тюрем, системы  описания
имущества и тому подобное. Поэтому коммерсант и  вынужден  обратиться  к
"крыше" за помощью. Ну, у вас, наверное, более весомые аргументы,  более
неформальные методы общения с должником...
   Телефонный звонок прервал наш разговор. Леня снял трубку. Речь шла  о
коммерческом проекте, о тех документах, которые я принес с собой.  Когда
он закончил говорить, я поинтересовался:
   - Леня, а если не секрет, как же ты в конечном счете выбился в банки-
ры? После того, как уголовное дело против тебя было прекращено, ты сразу
занялся бизнесом?

   ВЗЛЕТ БАНКОВСКОГО ДЕЛА

   - Нет, тогда завязать с криминалом я не мог. Механизм был уже раскру-
чен. Была бригада, она не могла бросить дело. Но у нас назревали переме-
ны. Постепенно открытый криминал кончался, многие из нас стали побогаче.
Общак (общак - воровская касса, жарг.) стали крутить, вкладывать в  раз-
личные коммерческие проекты. Мы стали переходить  на  легальный  бизнес.
Конечно, у кого было мало интеллекта, кого коммерция не  привлекала,  те
так и остались бандитами. Но большинство занялось бизнесом.
   - Ну, а как это практически получилось?
   - Мы же все время общались с коммерсантами, и поэтому схема  их  ком-
мерческой деятельности была знакома. Коммерсант постоянно с нами совето-
вался, боялся, как бы в чем-то не споткнуться. А чем мы хуже его?  Нако-
пив определенную сумму денег, либо сами начинаем заниматься  коммерцией,
либо нанимаем толковых молодых ребят, менеджеров, даем  наши  деньги,  и
они крутят их, умножают. Так я из любера стал главой банка.
   - А какова твоя роль, функции, обязанности во  всей  финансовой  дея-
тельности?
   - Я пришел с деньгами нашей братвы, мы их вложили в банк. Одновремен-
но я выступаю в качестве и учредителя, и смотрящего, чтобы деньги  никто
не расходовал, не воровал. Вначале я работал вице-президентом  банка  по
собственной безопасности. Но потом взял на это  дело  ребят  помоложе  и
сейчас работаю на участке выдачи и получения кредитов.
   - Иметь дело с кредитами, я думаю, не такто  просто,  тут  и  промах-
нуться можно, тут тебя и, так сказать, "кинуть" могут...
   - Вообще-то конечно. Прежде чем дать кредит, мы "пробиваем"  (пробить
- здесь: установить отношения, жарг.) человека или организацию, подстра-
ховываемся, встречаемся с его "крышей", требуем какие-либо гарантии. Бы-
вает, и "кидают", и не только нас, а многие другие организации. Вот при-
веду один только пример. Был в Москве несколько лет назад Антон  Долгов,
руководитель Московского городского банка. В этот  банк  вложили  деньги
очень многие структуры, и коммерческие и преступные. В  один  прекрасный
день Антон исчез с деньгами. Какой переполох поднялся в банке!  Приехали
и коммерсанты со своими "крышами", и РУОП с СОБРом. Все толкутся в кори-
дорах, суетятся, а сделать ничего не могут. Антон как в воду  канул.  До
сих пор, говорят, его ищут за границей братва и правоохранительные орга-
ны. Ничего, рано или поздно найдут.
   Или вот еще, пожалуйста, вам пример. - Мой собеседник взял  со  стола
свежий номер газеты "Коммерсантъ-daily" и сказал: - Дело Григория Лерне-
ра. Кстати, я с ним лично встречался, он ко мне приходил. Вот пишут, что
он замешан в хищении свыше двухсот миллионов долларов у  Промстройбанка,
Мосстройбанка, Межрегионального банка, Мострансбанка и Нефтяного  банка.
Одни говорят, что это так, другие отрицают факт хищения.
   - Я слышал, что кредитные отношения в самих банках тоже сильно крими-
нализированы. Известны случаи, когда какой-либо банкир выдает левые кре-
диты, то есть не ставит в известность своих учредителей, а поскольку вы-
дает кредиты, не оформив соответствующие документы, то неожиданно  исче-
зает. Потом его просто-напросто убирают.
   Леня с пониманием закивал и как бы резюмировал:
   - Все денежные средства, которые находятся  под  опекой  криминальных
структур, тщательно охраняются, на них практически посягательств не  бы-
вает. Вспомните дело подольской "Властелины". Я лично помню, что когда в
Подольск везли чемоданами наличные деньги, то ни одного случая убийства,
нападения или грабежа не произошло. А почему? Да потому, что люди  прек-
расно понимали, что  "Властелина"  находится  под  охраной  криминальных
структур, и никому даже в голову  не  приходило  попытаться  отнять  эти
деньги.
   - Правда ли, что в банках находится в обороте  большая  часть  крими-
нальных денег, то есть нажитых криминальным путем?
   Мне показалось, что вопрос был неожиданным для моего собеседника.  Он
немного подумал и сказал:
   - Я бы не совсем согласился с такой постановкой вопроса. Вы сами  го-
ворили, что в Уголовном кодексе не существует никакого наказания за пре-
доставление "крыши". Те, кто выступает в роли "крыши", получают за услу-
ги десять - двадцать процентов. Эти вот деньги всех "крыш" потом и  ока-
зываются в обороте. А говорить, что они криминальные, я бы  не  решился.
Да и в начале 90-х коммерсанты же сами искали себе "крышу" и  фактически
платили ей за работу...
   - Леня, по-моему, когда ты ушел в бизнес, в криминальном мире и  вок-
руг него произошли новые качественные  изменения.  Примерно  с  середины
90-х годов государство уяснило для себя, что организованная преступность
существует. И появились разные указы на предмет борьбы с ней, и  их  ис-
полнители - спецслужбы: РУОП, СОБР, ОМОН,  ФАПСИ,  налоговые  полиция  и
инспекция и другие организации. Поэтому сейчас по ряду причин  -  трудно
сказать, по каким именно, - но многие коммерсанты стали выбирать  в  ка-
честве "крыш" эти вот спецслужбы. Те, кто занимается торговлей  на  рын-
ках, в палатках, обычно обращаются в районные отделения милиции,  другие
- в РУОП, в службу по экономическим преступлениям. Есть даже "крыши"  из
ФАПСИ...
   Я, кажется, ничем не удивил Леню, он меня спокойно  дослушал  и  тоже
поделился любопытной информацией:
   - У меня тоже недавно был такой случай, когда мы разбирались с  долж-
ником по кредиту. Приехали на стрелку, и можете себе представить, что  с
другой стороны была "крыша" из Министерства по  чрезвычайным  ситуациям.
Мы просто обалдели... Так что я вот как скажу: у нас существует не орга-
низованная преступность, а криминальный бизнес... И в нем участвуют все:
коммерсанты, бандиты, представители спецслужб, милиция, суды, прокурату-
ра и вы, адвокаты. - И Леня с улыбкой посмотрел на меня. - Все мы в  од-
ном котле варимся. Просто у каждого из нас свои проблемы...
   Трудно было не согласиться с  моим  собеседником.  А  вся  суть,  вся
горькая правда в том, что главный участник криминального бизнеса -  само
наше с вами государство...

   КАК БРАТВА В МОСКВУ СЪЕЗЖАЛАСЬ

   Московские группировки отстаивали свои права, утверждались не в  оди-
ночку, а сталкивались с конкурентами. Где-то в начале 90-х годов в Моск-
ву стали приезжать бригады из других городов России. Вставала  серьезная
проблема сфер влияния и их раздела и передела.  Мне  хотелось  услышать,
что на этот счет думает Леня.
   - Как у вас складывались отношения с приезжими, иногородними  группи-
ровками? Кто из них первым приехал в столицу?
   - Вообще с ними были большие проблемы. Среди первых бригад из  других
городов, наверное, можно назвать липецких, красноярских,  архангельских,
курганских, новокузнецких и казанских. Первая встреча у нас была как раз
с казанскими.
   Они объявились в Москве еще в середине 80-х годов, когда мы  пока  не
трясли коммерсантов. Тогда мы впервые услышали, что казанские  приезжают
в Москву и учат москвичей жить и русской идее. Они  отлавливали  панков,
различных стиляг и избивали их. Попозже  Люберецкие  ребята  тоже  стали
приезжать в Москву с такими же намерениями. Но когда  от  уличных  забав
братва перешла на экономику, казанские тоже изменили свое поведение.  Мы
работали на одного из коммерсантов и на стрелке встретились с казанскими
ребятами.
   Возглавлял их Артур Кжежевич. Он был из спортсменов,  увлекался  бок-
сом. После того как  стрелка  мирно  закончилась,  Артур  предложил  мне
встретиться в ресторане.
   Фешенебельный ресторан находился на Новом Арбате. В то время там выс-
тупал балет, варьете. Приехал я с ребятами, Артур уже в зале сидит.  По-
ляна накрыта (поляна - стол, жарг.), ждет нас. Мы подсели, начали разго-
вор. А сводился он к тому, что, мол, брат, мы  общие  с  тобой  интересы
имеем: что Казань, что Люберцы, одинаковая идея. Москвичей  надо  потес-
нить, они зажрались. Давай, мол, объединимся, и нам по  силе  равных  не
будет. Вот такая у него идея была. Но я ему объяснил, что надо мной есть
вышестоящие и без них я этого не решаю. Артур уточнил, что над ним  тоже
есть старшие. Говорит, давай с тобой решим вопрос, а потом и на  старших
выйдем.
   Встреча закончилась ничем, но я заметил, что казанские  вели  себя  в
ресторане как хозяева. Да и пацаны из его бригады приставали к  девушкам
из варьете, давали указания халдеям. Все  это  мне  не  понравилось.  Мы
расстались.
   Прошло некоторое время, и как-то на заправке я встретился  с  братвой
Артура, спросил про него. Сказали, что он перебрался в Питер,  имел  там
серьезные дела, но вскоре угодил в зону за вымогательство.
   У Лени как-то резко изменилось настроение, он  зашагал  по  кабинету.
Видимо, с приезжими у него были серьезные проблемы, что даже  вспоминать
неприятно.
   - И все-таки, как ты сам думаешь, почему они стали приезжать в  Моск-
ву?
   - Мне кажется, они себя исчерпали в своих городах. Как бы там ни  бы-
ло, а провинциальные городки маленькие, у них нет тех возможностей,  что
в Москве. Это первое. Второе, у многих, с  кем  я  встречался,  возникли
серьезные проблемы. Дело в том, что подрастала молодежь, а она постепен-
но вытесняла тех, у кого уже были какие-то прочные позиции. Вот и вынуж-
денно уезжали в Москву в поисках счастья. Но в столице они никакой пого-
ды не делали, в основном пытались найти своих земляков, которые  занима-
лись бизнесом, и предлагали им "крыши". Но постепенно зона их  интересов
стала расширяться, они начали выходить и на московских коммерсантов, пы-
тались отнимать у московской братвы лакомые кусочки.  В  этом  отношении
отличилась группировка из Новокузнецка. Мы забили с ними стрелку, встре-
тились на пустыре. Приезжаем. Смотрим: стоит съежившись  какойто  хмырь,
невысокого роста, плохо одет. Мы посмеялись над ним. А он  говорит:  "Ну
что, псы поганые, перестреляю я вас всех!" И  дал  знак  рукой.  Тут  же
подъехала грязная "девятка", стекла тонированные опустились, и мы увиде-
ли, что оттуда торчат дула автоматов. Из-за кустов тоже вышли  пацаны  с
автоматами. Мы сразу поняли, что имеем дело с беспредельщиками, отмороз-
ками, как мы их называли. Не лезть же под пули! Мы повернулись  и  ушли,
матеря их.
   Это была банда Лабоцкого, говорили, что ее всю повязали.  Вот  тогда,
по-моему, когда в криминальный бизнес пришла братва из  других  городов,
когда пришли звери (зверь - кавказец, жарг.)  и  чехи  (чех  -  чеченец,
жарг.), наши стрелки превратились в серьезные разборки. Вот тогда мы ре-
шали вопросы с помощью силы.
   - Я понимаю, у них появились претензии на передел сфер влияния, а ре-
шить этот вопрос мирно не было  возможности.  Поэтому  вы  стали  воору-
жаться? Как вам это удалось?
   - Да, и старались вооружаться за счет клиентов, коммерсантов.  Прихо-
дим к клиенту и говорим: "У тебя возникли, проблемы, на  тебя  "наехала"
такая-то группировка. Давай деньги  на  войну".  Коммерсант  выкладывает
деньги. Покупаем стволы, обычно у военных, со  складов,  или  же  ездили
специально в Тулу. Говорят, там все можно купить. И стали возить с собой
уже автоматы, пистолеты, гранаты. Чуть позже появились и  взрывные  уст-
ройства.
   - У вас вроде и мода на оружие была?
   Леня улыбнулся:
   - Точняк. Была мода на стволы, были и заморочки с  ними.  Вначале  по
бедности в моду вошли "ПМ" - пистолет Макарова - и "ТТ", все  китайского
производства. Но потом, со временем, когда мы немножко разбогатели, ста-
ли покупать импортный товар. Модой было и посостязаться, у  кого  волына
(волына  -  пистолет,  жарг.)  покруче.  Например,  мне  тогда  привезли
"смит-и-вессон", пять тысяч долларов стоил. У многих серьезных авторите-
тов чем ствол круче и дороже, тем, значит, престижней. Я не  раз  слышал
от братвы, как руоповцы, омоновцы подкладывают серьезному авторитету ка-
кой-нибудь наган 1913 года выпуска, а он им и говорит: "Что вы мне такую
помойку подложили? Могли бы и пошикарней что-нибудь  найти.  Я  с  такой
ерундой не езжу".
   - Да, - согласно кивнул я, - было  такое,  когда  опера  по  бедности
подкладывали в основном всякое старье. Кстати, потом экспертиза не приз-
навала их ни как боеприпасы, ни как боевое оружие.
   - С ментами, с операми всякое, конечно, бывает, - сказал Леня. - Руо-
повцы, собровцы активно действуют. Они когда появились,  то  моментально
братву вычислили, засняли. Привезут, скажем, к себе на  Шаболовку,  сфо-
тографируют, пальчики прокатают, побеседуют, запишут в  трубу  (труба  -
телекамера, жарг.) и отпустят - до следующего раза, то есть  гуляй,  па-
рень, пока не попадешься. Много они нам проблем устроили. Но мы с  пони-
манием относились к ним. Такая у них работа. Поэтому мы вели себя на за-
держании обычно вполне спокойно. Хотя, конечно,  бывали  случаи,  когда,
как говорится, бычарились. И тогда руоповцы и  собровцы  действовали  по
жесткому режиму. Знаете, у нас среди братвы такой анекдот про них ходит.
Собрались как-то два авторитета и вор в законе посидеть,  поговорить  за
бутылочкой. Один авторитет спрашивает другого: "Какая твоя  мечта?"  Тот
говорит: "Какая мечта? Хочу, чтобы коттедж был  в  ближнем  Подмосковье,
вилла за границей, шестисотый "мерседес" и много-много девчонок". Первый
говорит: "А я хочу два коттеджа в Подмосковье, две виллы в Испании,  два
"мерседеса" и девчонок в два раза больше". А вор в законе говорит:  "Хо-
чу, чтобы коттедж был в Подмосковье, чтобы было много-много в нем СОБРа,
ОМОНа, РУОПа, чтобы автомат к уху прижали и спросили: "Это Садовая, 13?"
А я бы им отвечал: "Это Садовая, 14". Вот и анекдот я вам про нас  расс-
казал...

                             Глава вторая
                           АТРИБУТИКА БРАТВЫ 

   КАК ЖЕ ИХ ТЕПЕРЬ НАЗЫВАТЬ?

   Итак, криминал у истоков бизнеса или бизнес с криминальными  корнями.
В итоге - зарождение братвы, или, более официально, организованной прес-
тупности с ее нравами, понятиями, влиянием в обществе и сферами влияния.
Она в центре внимания президента, премьер-министра, министра  внутренних
дел, руководителей спецслужб и прочих граждан страны, и все с ней борют-
ся. Но парадокс в том, что в российском уголовном законодательстве тако-
го понятия не существует.
   Разумеется, специальные статьи УК РФ приближены к регулированию этого
процесса. Статья 208 Уголовного кодекса говорит об организации  незакон-
ного вооруженного формирования или участия в нем; статья 210 - об  орга-
низации преступного сообщества и участии в нем; наконец, статья 209 ква-
лифицирует понятие "бандитизм", то есть создание устойчивой  вооруженной
группы (банды) в целях нападения на граждан или организации, а также ру-
ководство этой группой и участие в ней.
   До середины 80-х годов государство отрицало  существование  организо-
ванной преступности и оповещало о ежегодном снижении статистики  уголов-
ной преступности. Население страны тем самым вводилось в заблуждение,  а
преступные формирования назывались бандами. Но в 80-х годах такое назва-
ние практически устарело, да и сами представители группировок,  повязан-
ные друг с другом криминальными связями, никогда не называли себя банди-
тами. Общаясь с ними, я часто слышал, как они говорили о себе:
   - Мы не бандиты.
   - А кто же вы? - удивленно спрашивал я.
   - Мы - структура. В конце концов - мафия. Но только не бандиты.
   А своих противников они тем не менее всегда называли бандитами. Прямо
как в известной в свое время игре в "шпионы и  разведчики".  Иностранные
государства - шпионы, а мы - разведчики. Так что понятие "банда" практи-
чески в нашей стране, как ни странно, не прижилось.
   В 80-90-х годах правоохранительные органы придумали ряд других назва-
ний для людей, причисляемых к организованной преступности. Прежде всего,
ОПГ -  организованные  преступные  группировки,  преступные  сообщества,
структуры. Сейчас уже трудно назвать, сколько их у нас в Москве действу-
ет. Дело в том, что  согласно  уголовному  законодательству  объединение
двух или трех человек, скажем, во дворе с целью  совершения  какого-либо
преступления тоже смело можно отнести к бандитам или к преступному сооб-
ществу. Хотя, конечно, до ведущих авторитетов и  мощных  группировок  им
еще очень далеко.
   Спорно и  утверждение  термина  "преступная".  Его  можно  применять,
во-первых, только в случае, когда уже вынесен приговор суда по  конкрет-
ному делу. Во-вторых, существующие группировки, или структуры,  как  они
подчас себя называют, давно уже отошли от таких традиционных видов  про-
мысла, как грабежи, разборки, захват  заложников.  Сферой  их  интересов
практически являются экономические вопросы, легальные, а иногда и  неле-
гальные виды бизнеса, и кроме того, большое внимание они уделяют полити-
ке. Поэтому не совсем верно  употреблять  по  отношению  к  ним  понятие
"преступный".
   Группировки и сообщества в Москве тем не менее существуют и  действу-
ют. В своей обиходной речи их представители  чаще  всего  называют  друг
друга братвой. Отсюда и распространенные слова "браток",  "брат",  "бра-
тишка".
   К слову сказать, в нашей стране, где в последнее время такую популяр-
ность обрела криминальная тематика, думается, многие заметили, как в на-
шем языке укореняются многие словечки братвы. А в речи официальных  дея-
телей начиная с Госдумы и кончая  помощниками  президента  и  министрами
правительства нередко слышится  уголовно-жаргонный  акцент:  "разборка",
"наезд", "общак", "нужно делиться" и так далее.
   В основном группировки носят название района, города, откуда родом их
лидеры или откуда набирается их  костяк.  За  очень  редким  исключением
группировки носят имя своего лидера. Например, такие,  как  малышевская,
кемаринская из Санкт-Петербурга, группировка Мансура, группировка Ларио-
новых, группировка Лабоцкого.

   СТРУКТУРА

   Авторы литературы об организованной преступности считают, что  струк-
тура состоит из четырех-пяти банд, в банде - две-три группы, в группе  -
два - пять звеньев, в звене - две - пять бригад, в бригаде  -  пять  или
десять человек. Но на самом деле разделения как такового в  группировках
не существует. Реально имеют место бригады и звенья. В каждой бригаде от
пяти до десяти, а иногда и пятнадцати человек. Звенья  -  это  маленькая
группа из пяти человек. У каждой бригады  или  звена  своя  определенная
специализация. Поэтому в зависимости от назначения  у  группировки  своя
группа разведки, контрразведки, боевиков, группа  людей,  отвечающих  за
технику, за машины, свои казначеи, которые  собирают  дань  с  подшефных
коммерческих структур. В особую группу выделяются киллеры.

   КИЛЛЕРЫ И "ЧИСТИЛЬЩИКИ"

   Группировки, живущие по принципу "нам чужого не нужно, а свое не  от-
дадим", стараются избегать силового решения спорных вопросов.  Но  когда
возникает тупиковая ситуация, прибегают к услугам киллеров. Они выполня-
ют приказ или заказ ликвидировать тот или иной объект. Киллеры в группи-
ровке могут быть штатными и наряду с остальными  членами  бригады  зани-
маться обычными для них делами. Но когда старшие велят кого-либо убрать,
вынуждены выполнить приказ, иначе разделят судьбу  своей  жертвы.  А  за
старание киллерам полагается дополнительное поощрение: денежные  премии,
автомобиль, радиотелефон, поездка на отдых за границу.
   Жертвами киллеров могут стать те члены группировки, которые  попадают
в "список приговоренных"  из-за  нарушения  дисциплины  или  какого-либо
проступка: заурядного предательства, обвинений в  "крысятничестве"  (во-
ровстве) из общака, посягательства на власть старших (или в  расколе)  и
прочее.
   Киллеры чаще всего убирают конкурентов из других группировок. Но если
между ними складываются враждебные отношения, то  ликвидация  поручается
обычным боевикам, которые становятся на время киллерами. Когда же  груп-
пировка, которую "заказывают", нейтральная или дружественная, но в  силу
сложившихся обстоятельств с ней надо "разобраться" (например, забрать ее
коммерческую долю), то ликвидацию лучше и безопаснее  поручить  киллерам
по вызову (нештатным).
   Приглашенных киллеров называют "чистильщиками", и они  обычно  бывают
из других городов, не имеют связей с криминальным миром. Таких  киллеров
как ненужных свидетелей сразу убирают. Когда в средствах массовой инфор-
мации сообщают об убийстве крупного авторитета или коммерсанта,  то  за-
частую вечером того же дня обнаруживают либо труп неизвестного, либо ка-
кого-нибудь боевика. По-моему, подобные совпадения не случайны.
   "Чистильщиков" вызывают, когда надо  наказать  в  основном  неугодных
бригадиров, строптивых боевиков, рвущихся к власти, метящих в  авторите-
ты. В некоторых группировках даже заранее  отслеживается  ее  внутренний
климат на предмет выявления потенциальных соперников. Расправляются и  с
провинившимся, который вызывает у старших группировки какие-то сомнения.
Например, болтливость Романа Н. не нравилась авторитетам, потому что  он
мог бы "расколоться" у ментов. Кроме того, боевик был  уличен  и  в  во-
ровстве денег из общака. Однажды ничего не подозревающего Романа Н. двое
членов группировки пригласили в лес пострелять  из  стволов.  Когда  они
приехали к заранее выбранному месту, его подвели к  вырытой  яме-могиле.
Неожиданно подошел "чистильщик" и выстрелил в висок Роману, а  "коллеги"
закопали его труп.
   Приезд "чистильщика" может выполнять и профилактическую роль,  напри-
мер, для устрашения или  поднятия  дисциплины  в  группировке.  Подозри-
тельность - характерная черта для многих лидеров. Так вот один из  авто-
ритетов бригады заподозрил бригадиров в заговоре против него и  поспешно
вызвал "чистильщика", которого уже  раньше  в  группировке  знали.  При-
сутствие прикомандированного "чистильщика" внесло нервозность  и  напря-
женность в бригаду. Спустя некоторое время "заговор" был мирно устранен.
   Киллеры, как вообще любой боевик, живут и "работают" не  больше  пяти
лет. Если к этому времени они не успевают выйти  из  дела,  то  их  ждет
смерть либо отсидка на зоне.
   Никакой специальной школы подготовки киллеров  не  существует  -  это
всего лишь легенды. Вероятнее всего, что они проходят своего рода "крат-
косрочные курсы" по повышению квалификации, прежде всего по огневой под-
готовке. На длительное обучение нет ни времени, ни смысла.

   БОЕВИКИ

   Большую часть группировки составляют боевики. В основном  это  бывшие
спортсмены, занимавшиеся в какой-либо секции; уличная шпана; чаще бывшие
уголовники, отсидевшие небольшие сроки за  кражу,  мошенничество,  угоны
машин. Сегодня в группировки хлынула новая волна  из  бывших  работников
правоохранительных органов, различных спецслужб, военнослужащих. В  пос-
леднее время серьезным влиянием пользуются группировки бывших  афганцев,
которые вылились, по существу, в движение.
   Возраст боевиков не превышает тридцати лет, хотя есть и ветераны, ко-
торым под сорок, то  есть  кадровые,  прошедшие  школу  профессиональных
"ломщиков" и "кидал". Особенно много молодежи в  измайловской,  кунцевс-
кой, люберецкой группировках.
   Для боевика из другого города  считается  удачей  получить  небольшой
штатный оклад при группировке,  жить  на  съемной  квартире,  обычно  по
два-три человека. Когда боевик более-менее набирает силу и у него  появ-
ляются какиелибо заслуги, то ему иногда позволяется жить  в  квартире  с
подругой, которую он либо вызывает из своего города, либо находит уже  в
Москве. Многие живут с проститутками, часто снимают их в ночных клубах.
   В группировках из  бывших  спортсменов,  как  правило,  проповедуется
спортивный образ жизни, здоровый дух, то  есть  категорически  запрещено
употребление спиртного, наркотиков. Многие из боевиков закодированы, за-
шиты. Если кто-то уличается в их использовании, его жестоко наказывают.
   В специально отведенные дни так называемого спортивного режима боеви-
ки оттягиваются в спортзалах, занимаясь с железками. В  последнее  время
стали популярны снаряды "Кеттлер". Очень распространена у боевиков  игра
в футбол. Часто выезжают в тир пострелять.
   В группировке царит строжайшая дисциплина и беспрекословное  подчине-
ние старшим и авторитетам.
   Рабочий день боевика в группировке ненормированный. Он может  длиться
и несколько часов, а подчас и целые сутки, скажем  во  время  слежки  за
объектом.
   Жизненные интересы боевиков не отличаются разнообразием. Они стремят-
ся как можно больше нажиться, заполучить материальных благ или подняться
на ступеньку выше в криминальной иерархии -  стать  авторитетом.  Часто,
приезжая в отпуск к себе домой, они расписывают своим сверстникам краси-
вую московскую жизнь, свои посещения ночных клубов и снятие проституток.
Земляки в провинциальном захолустье, естественно, проникаются к ним  за-
вистью. Когда боевики погибают, то часто туда же в провинцию отправляет-
ся кадровик, который из числа их же друзей набирает новых  рекрутов  для
группировки.
   В Москве и в ближайшем Подмосковье есть свои кладбища  для  боевиков,
от которых избавляются. Например, трасса Рижского шоссе, где пустынно  и
безлюдно, мало машин и поэтому не составляет особого труда замести следы
и закопать труп в лесу или на обочине. В летний период большой  популяр-
ностью пользуется Клязьминское водохранилище, где также  много  укромных
мест и труп с привязанным к нему тяжелым предметом можно беспрепятствен-
но опустить на его дно.
   Вместе с тем я не согласен с теми авторами, которые рядовых  боевиков
называют "одноразовыми", имея в виду, что жизнь у них коротка и их  чаще
всего бросают. Наоборот, когда боевик оказывается в беде:  арестовывают,
задерживают или он попадает в больницу, то лидеры группировки  проявляют
к нему повышенное внимание. Боевику нанимают  сразу  адвоката,  посылают
передачи, посылки в следственные изоляторы, навещают в больнице, обеспе-
чивают хорошими врачами. Я был частым свидетелем, когда  с  какой-нибудь
перестрелки привозили раненого бойца, и старшие нанимали хороших врачей,
помещали в комфортабельную палату, обеспечивали  охраной.  После  гибели
боевика организуют пышные похороны, помогают его  семье  или  родителям.
Все это необходимо для того, чтобы другие знали: лидеры группировок  ни-
когда не бросают своих подчиненных в беде.
   Наконец, о практике перехода из одной группировки в другую. Он возмо-
жен только в одном случае: если группировка  распадается,  погибает  или
уходит на зону лидер группировки. Если в  другую  группировку  переходит
один боевик, то он может привести с собой и своих коллег.

   ФОРМЫ ПООЩРЕНИЯ

   В группировке наряду с наказанием  практикуются  и  формы  поощрения.
Например, боевикам предоставляется поездка за границу, куда они берут  с
собой девиц. Я часто видел, как отдыхали боевики в Израиле. В  одном  из
храмов коротко стриженный парень, по-моему из Донецкой  области,  достал
очень много записок, разложил какие-то иконки и стал молиться,  вероятно
замаливая грехи за своих убиенных жертв.
   Однажды зимой с Эмиратах со мной произошел интересный случай. В  одну
из гостиниц в местечке Шарджи съехалось много братвы из  разных  городов
России. Они вместе отдыхали, проводили тусовки, снимались на память. Все
были обвешаны многочисленными золотыми цепями и расписаны  всевозможными
татуировками, в которых я с профессиональной легкостью разбирался.
   Обратив внимание на мое неисписанное тело, они проявили ко мне замет-
ное пренебрежение и снисхождение. Как-то их компания сидела недалеко  от
меня, когда на мобильный телефон мне позвонил клиент. Я стал с ним  раз-
говаривать, забыв на минуту о своем окружении. В разговоре я  произносил
слова "следственное управление", "ФСБ", "Лефортово", "встречусь со  сле-
даком" и так далее. Вдруг смотрю, братва неожиданно смолкла, воззрившись
на меня с изумлением и некоторым испугом, всем видом своим выражая  поч-
тение и уважение. А вечером, когда я шел ужинать, то двое  или  трое  из
них заискивающе со мной раскланялись.
   Наиболее авторитетные лидеры группировок выбирают для  отдыха  страны
Европы, например Грецию, Испанию, Голландию, Италию, острова  Карибского
бассейна. О красивой жизни за  бугром  они  обычно  любят  вспоминать  в
следственных изоляторах.
   В премиальную систему входит и награждение автомобилем,  радиотелефо-
ном, а также процент с прибыли. Это означает, что боевик вначале "ведет"
коммерсанта, а потом, предоставляя "крышу", остается до конца его  кура-
тором, то есть получает небольшой процент из общей суммы, которая уходит
в общак группировки.
   Еще несколько примеров своеобразных видов поощрения.
   В день рождения одного боевика друзья преподнесли  ему  дорогостоящую
проститутку за тысячу долларов. Другой боевик получил подарокшутку:  не-
мую проститутку. Ночью он попытался с ней заговорить, и когда понял при-
чину ее молчания, то расхохотался - забава ему понравилась. И между  ин-
тимными занятиями они писали друг  другу  письма  на  листках  блокнота.
Кстати, их знакомство затянулось на несколько месяцев,  они  стали  жить
вместе, пока он не погиб во время разборки на одной  из  стрелок.  Через
его друзей я узнал, что она "завязала" с прежней жизнью,  отказалась  от
многих предложений знакомых боевиков сожительствовать с ними и уехала из
Москвы в свой городок.

   МЕСТО ВСТРЕЧ

   Обычно офисов как таковых у группировок нет, но некоторые обзаводятся
ими. Один из таких офисов, который мне довелось посетить, занимал бывшее
помещение детского сада. Новые его хозяева сделали евроремонт,  оборудо-
вали охранной системой, обеспечили видеонаблюдением.  Здесь  они  решали
свои организационные и экономические вопросы, прорабатывали операции.
   Братва любит собираться в баре  или  кафе  какой-либо  пятизвездочной
гостиницы или ресторана, но особое предпочтение отдает ночным  клубам  и
казино. Сейчас их в Москве стало очень много, и некоторые остряки шутят:
если РУОП и МУР получат приказ арестовать всю московскую  братву,  то  с
этим можно справиться за три дня во время ночных тусовок.
   В местах отдыха и развлечений братва соблюдает свои неписаные законы:
не стреляет, не убивает, даже до потасовок дело не доходит. Если в  ноч-
ном клубе сталкиваются две враждующие группировки или крутые и  неприми-
римые враги, то ни в самом помещении, ни вокруг него они не предпринима-
ют никаких боевых действий. Вопервых, потому,  что  вся  территория  под
контролем братвы, во-вторых, каждый из них  дорожит  своим  престижем  и
"соблюдает понятия".
   Точный выстрел киллера нередко может прогреметь  сразу  у  выхода  из
ночного клуба. Поэтому наиболее опытные авторитеты стараются  не  бывать
часто в одних и тех же клубах и соблюдать меры собственной безопасности.

   СТРЕЛКИ

   Стрелки - это тоже место, а также время, где встречаются представите-
ли разных группировок для решений каких-либо проблем. Обычно стрелки но-
сят мирный характер, но в последнее время стали более воинственными. Ни-
когда не опаздывать на стрелку, - признак хорошего тона. Если какая-либо
группировка задерживается или не приезжает на стрелку, то она проигрыва-
ет спор. Но бывает, боевики, покидая стрелку, нарываются на какую-то за-
саду, и их здесь убирают. В последнее время подобные случаи участились.
   Число участников стрелки бывает разное: четверо-пятеро или трое чело-
век, если заранее не оговаривается, сколько их будет.  Но  на  некоторые
стрелки пригоняется почти вся структура  для  демонстрации  своей  мощи.
Тогда на стрелке оказывается пятьдесят, а то и сто человек.  Многолюдной
она бывает и в случае заранее задуманного конфликта.
   Часто стрелки состоятся на улице, в  каком-либо  людном  месте.  Если
группировки близко знакомы или  же  имеют  общего  коммерсанта,  то  они
встречаются и в ресторане. Как адвокат, я присутствовал на стрелке  трех
группировок в одной из московских гостиниц  на  Ленинском  проспекте.  Я
выступал как эксперт по одной коммерческой стрелке.  Лидеры  группировок
пили кофе, ели бутерброды, обсуждали отчеты  по  расходам,  коммерческие
проекты по вложению денег.
   Стрелки заканчиваются и плачевно: приезжает либо РУОП,  либо  МУР,  и
всех ее участников везут либо на Шаболовку, либо на Петровку, 38.  После
продолжительной беседы и определенной профилактики  членов  группировки,
если они, конечно, не находятся в федеральном розыске, отпускают восвоя-
си. Но такое задержание на стрелке чревато и провокацией со стороны пра-
воохранительных органов. Например, если какая-либо группировка исчерпала
лимит терпения блюстителей порядка, то, по словам самих же боевиков,  не
исключается возможность, что в кармане  окажется  наркотик,  оружие  или
патроны, подложенные оперативниками. Один авторитет, например,  говорил,
что для таких случаев у него припасены специальные пиджак или  пальто  с
зашитыми наглухо карманами. В такой  спецодежде  он  и  отправляется  на
встречу.

   ОРУЖИЕ

   В арсенале группировки есть почти все виды оружия, которыми  распола-
гает российская армия,  включая  так  называемые  элитные  подразделения
спецназа. В группировках часто можно встретить автоматы, на корпус кото-
рых нанесен особый состав, не оставляющий отпечатков пальцев.  Популярны
скорострельные израильские "узи" и их чеченский  аналог  "боре",  мощные
помповые ружья и карабины производства США; австрийский полицейский пис-
толет "глок".
   Основными каналами доставки оружия являются воинские подразделения  и
склады. "ТТ" китайского производства приходит, в частности, из Латинской
Америки. В последнее время в большом количестве оружие поступает из Мол-
давии и Чечни. В каждой бригаде за оружие отвечают так называемые оруже-
носцы. Они следят за техническим состоянием стволов, боевых  комплектов,
выступают экспертами при закупке и  пристреливании  новых  приобретений.
Многие авторитеты все реже возят с собой оружие, доверяя  его  оруженос-
цам.
   Многие московские структуры раньше для отработки точных выстрелов ис-
пользовали пустыри или леса. Необходимость в таких  местах  уже  отпала.
Многие стрельбища превратились в коммерческие  заведения,  и  братва  за
деньги приезжает сюда и пристреливает свое оружие.
   В последнее время в штат многих группировок, кроме оруженосцев, вошли
так называемые пиротехники. В этой роли выступают бывшие кадры из засек-
реченных подразделений КГБ, МВД, ГРУ. Они применяют взрывные  устройства
для устрашения своих будущих жертв или  устранения  конкурентов.  Взрывы
профилактического характера приобретают все большую популярность, потому
что эффект воздействия стопроцентный и никогда не остается никаких  улик
и отпечатков пальцев, а значит, и низок процент их раскрываемости.
   В ходу также примитивные диверсионные методы. К карданному валу маши-
ны подвязывается граната или какой-либо детонатор и подводится к системе
зажигания. Иногда взрыв производится и по пейджеру: к нему прикрепляется
детонатор, посылается сообщение и происходит взрыв.
   Братва научилась очень хитроумно провозить оружие в машинах, а в  мо-
мент задержания милицией умело сбрасывать стволы, так что потом их прак-
тически никто не находит. Бывали случаи, когда автомобили несколько дней
находились в отделениях милиции и тщательно, но тщетно проверялись. Пос-
ле возвращения машины оружие изымали те, кто его упрятал в ее безопасных
местах.

   КСИВА

   В последнее время для братвы стало модно иметь, помимо хорошего "мер-
седеса" и мобильного телефона, соответствующее  удостоверение  помощника
депутата, ксиву. Особенно популярной и весьма престижной была  эта  "ко-
рочка" в 1992-1993 годах. Ксива, полученная неизвестно каким, но  вполне
легальным и законным способом, для некоторых авторитетов открывала боль-
шие возможности. Так, если в 1992-1993 годах, предъявив такую  "корочку"
работнику милиции или ГАИ, криминальный авторитет обретал  гарантию  ка-
кой-то независимости, а сотрудник правоохранительных  органов  бессильно
отдавал ему честь, то за последние пару лет  ситуация  стала  резко  ме-
няться. "Корочки" помощника депутата воспринимались уже как визитки, как
неотъемлемая атрибутика представителя криминальной среды:  застрелен  ли
он был или погиб при взрыве, всегда при нем  находили  известные  ксивы.
Они больше не оказывают магического воздействия на блюстителей  порядка.
Мне часто приходится видеть такую картину: как только машина какого-либо
криминального авторитета останавливается  работником  ГАИ  или  дежурным
ОМОНа и авторитет предъявляет ему "корочку", то тут же у них срабатывает
обратная реакция: а, помощник депутата, а, внешность партийная,  да  еще
короткая стрижка, значит, ты точно бандит, и значит, есть оружие. И  на-
чинается шмон.
   Ажиотаж на "корочки" помощника депутата постепенно спадает, но однов-
ременно появляется новая мода на удостоверение, правда  уже  поддельное,
работников правоохранительных органов, офицеров Российской Армии. Но лю-
бопытно, что, по материалам многих уголовных  дел,  такие  удостоверения
приобретены вполне законным способом. Вот и получается,  что,  например,
Сергей Зимин, известный в криминальном мире как лидер коптевской группи-
ровки по кличке Зема, имел удостоверение работника Софринского отдельно-
го батальона милиции.
   Как показывает практика, эти "корочки" еще не гарантия, что такой че-
ловек не может быть задержан. Свидетельством  принадлежности  к  органам
должно быть, скажем, и знание милицейского сленга, а также  наверняка  и
других отличий, которые важнее документа.

                             Глава третья
                           СЕКРЕТНЫЙ КЛИЕНТ 

   ТАИНСТВЕННАЯ АУРА

   Середина октября 1994 года ознаменовалась, пожалуй, самым громким де-
лом в истории российского криминала. Тогда я еще не знал, что мой  буду-
щий клиент станет загадочной легендой криминального мира и  распорядится
не только жизнью определенной части уголовной элиты, но и поставит точку
над "i" в карьере многих высокопоставленных милицейских  чинов,  да  еще
внесет изменения и в мою судьбу - судьбу адвоката.
   В юридической консультации, где я работал адвокатом, раздался  звонок
моего коллеги, адвоката Павла П. из другой  консультации.  Он  предложил
срочно встретиться у него и  обговорить  защиту  одного  громкого  дела.
Прошло уже столько времени, но я  и  сейчас  задумываюсь,  почему  столь
опытный и маститый адвокат, который не так хорошо меня  знал,  предложил
дело именно мне? Может, потому, что мы с ним сидели когда-то в одном  из
мафиозных процессов и сумели, используя ошибки следствия и прорехи  про-
цессуального характера, направить дело на доследование? Может, почему-то
еще, во всяком случае, об основной причине я до сих пор так и не узнал.
   Когда я приехал в консультацию на Таганке, где работал Павел  П.,  то
народу здесь практически уже не было. Только в холле сидела  симпатичная
женщина и, вероятно, ожидала своей очереди к юристу.
   Я вошел в просторный кабинет адвоката. Мы поздоровались, и между нами
завязался непринужденный разговор. Павел П. поинтересовался,  сколько  у
меня сейчас дел в производстве, есть ли у меня  клиенты  в  следственном
изоляторе "Матросская тишина", какие вообще планы на жизнь.  Я  ответил,
что в ближайшее время в отпуск не собираюсь, что клиентов у меня не  бо-
лее десяти человек, раскинутых по разным изоляторам, и четверопятеро  из
них в "Матросской тишине".
   Павел еще поинтересовался,  как  я  отношусь  к  делам,  связанным  с
убийством. Надо сказать, что когда я впервые поступил в адвокатскую кон-
тору, то вначале старался не брать дела, связанные с изнасилованием  или
убийством, руководствуясь моральными принципами. Но, обретая адвокатский
опыт, я понял, что не все, кто обвиняются по этим зловещим статьям,  со-
вершили именно изнасилование или убийство. Дела с изнасилованием я брать
так и не стал, а вот делами по убийствам стал заниматься.
   Я немало уяснил для себя. Иногда  человеку  предъявляется  совершенно
ложное обвинение, скажем, в случае, когда он просто попадается под горя-
чую руку на месте преступления. Иногда обвиняемый сам берет вину на  се-
бя, чтобы выгородить  кого-то  другого.  Так  что  защита  обвиняемых  в
убийстве не так уж просто дается, как кажется вначале.
   А не взялся бы я за дело, связанное с убийствами работников  милиции,
спросил меня Павел. Дело будет довольно громкое,  но  придется  познако-
миться с некоторыми его тонкостями и особенностями, в которые меня  пос-
вятит жена моего будущего клиента. Я дал  предварительное  согласие,  но
при условии, чтобы с подробностями меня обязательно ознакомили.
   Павел вывел меня в коридор и познакомил с молодой симпатичной  женщи-
ной.
   - Наташа, - представилась она.
   Это была красивая брюнетка лет двадцати пяти - двадцати семи, смугло-
лицая, одетая в очень модную и дорогую норковую шубу. Взгляд у  нее  был
печальный.
   Мы поздоровались. Наступила пауза, мы смотрели друг на друга.
   - Моего мужа, - сказала Наташа, - обвиняют  в  убийстве  милиционера.
Может быть, вы слышали о перестрелке на  Петровско-Разумовском  рынке  в
начале октября, примерно три недели назад?
   Конечно же я об этом слышал. Но только в средствах массовой  информа-
ции пока не сообщалась фамилия преступника.
   Наташа рассказала, что мужа после ранения доставили в институт  Скли-
фосовского для операции, а потом перевели в специальную  больницу.  Нес-
колько дней назад его забрали оттуда в следственный изолятор "Матросская
тишина".
   - Если вы согласитесь взяться за дело моего мужа, то необходимо будет
действовать с большой осторожностью.
   - Что значит с осторожностью? - поинтересовался я.
   - Потом узнаете, - ответила Наташа. - Кроме того, по  условиям  конт-
ракта, вы должны ходить к моему мужу каждый день  в  разное  время.  Все
это, конечно, будет оплачено.
   Наташа заинтриговала меня еще больше.
   - Хорошо, - сказал я, - можно мне подумать до утра?
   Она не возражала.
   Из консультации я поехал не домой, а  в  городскую  библиотеку.  Взяв
сразу несколько подшивок газет, я внимательно прочел  все  публикации  о
перестрелке 6 октября 1994 года на Петровско-Разумовском рынке. Теперь я
знал фамилии и имена погибших милиционеров, что опасный  преступник  при
задержании был тяжело ранен, что он совершил два побега из мест заключе-
ния.
   Почему же я решил принять это дело к защите? Меня будто заставила ка-
кая-то таинственная сила. Шутка ли: убить сразу троих работников милиции
- что и говорить, дело и впрямь очень громкое и интересное. И  хотя  оно
сложное, опасное и рисковое, но мне тогда показалось, что я как-то сумею
помочь моему клиенту.
   На следующее утро мы вновь встретились с Наташей и поехали в мою кон-
сультацию, чтобы заключить соответствующий договор о правовой  помощи  и
выписать ордер, который дает адвокатам право участвовать в следствии или
на суде.
   Наташа сказала мне, что в Московской городской прокуратуре  по  этому
делу создана специальная бригада во главе с одним из начальников отдела.
   - Я должна еще кое о чем вас предупредить, - сказала Наташа.  -  Вам,
вероятно, об этом сообщат в прокуратуре. Помимо всего прочего,  мой  муж
обвиняется и в убийстве лидеров уголовного мира. Поэтому  я  бы  хотела,
чтобы в условиях нашего контракта был записан специальный пункт  о  том,
что вы никому из своих клиентов, особенно из братвы, не должны говорить,
что защищаете моего мужа и где он сидит...
   Ну что ж, дело, выходит, по всем статьям громкое, и клиента, оказыва-
ется, придется защищать не только в зале суда.

   "КАКОГО НЕГОДЯЯ И ПОДЛЕЦА ВЫ ЗАЩИЩАЕТЕ!.."

   Я ехал в городскую прокуратуру на Новокузнецкой. Специально решил  не
сообщать заранее следователю о своем визите. Мне-то хорошо знакомы  при-
емчики следователей: работая с подозреваемым  и  стараясь  выиграть  ка-
кое-то время, они затягивают допуск адвоката к делу под самыми различны-
ми предлогами: то им некогда, то у них срочное совещание, то клиент  за-
болел... Поэтому я и решил появиться в прокуратуре неожиданно.
   Хотя я знал и фамилию, и номер кабинета следователя, но при  пропуск-
ной системе в прокуратуре без его предварительного приглашения  не  смог
бы проникнуть в здание. Поэтому я набрал номер знакомого мне  следовате-
ля, с которым у нас были неплохие отношения. Не так давно  я  работал  с
ним по одному из уголовных дел, и оно в ближайшее время должно было быть
направлено в суд. Так что он ничуть не удивился, что я напросился к нему
на прием. Пробыв у него несколько минут, я вышел в коридор и поднялся на
третий этаж.
   Постучавшись в дверь следователя Уткина, я тут же  вошел  в  кабинет.
Кроме самого Уткина, за столом сидели еще двое: один из них смотрел  те-
левизор, другой что-то писал.
   Они не обратили на меня никакого внимания, занятые каждый  своим  де-
лом. Я решил представиться, а потом сказал:
   - Я адвокат Александра Солоника.
   Они моментально, будто сговорившись, обернулись и уставились на меня.
В кабинете воцарилась тишина.
   Наконец Уткин, смерив меня взглядом, спросил:
   - А документы у вас есть?
   - Конечно есть, - ответил я и положил ему на стол адвокатское удосто-
верение и ордер, выписанный только что в юридической консультации.
   Уткин долго и тщательно рассматривал мое удостоверение, а потом столь
же внимательно изучил ордер. Он попросил меня выйти, чтобы проверить мои
полномочия.
   Я усмехнулся:
   - Неужели вы думаете, что, зная, насколько серьезна и компетентна ва-
ша организация, я предъявлю вам фальшивый ордер или поддельное удостове-
рение?
   - Я уверен, что вы этого не сделаете, но я должен проверить вас.
   Как я потом понял, целью была не проверка, а, скорее всего, координа-
ция дальнейших действий в связи с неожиданным появлением адвоката.
   Через несколько минут Уткин открыл дверь и пригласил меня  войти.  Те
двое, как мне показалось, прикинулись, будто по-прежнему смотрят телеви-
зор и пишут, а на самом деле с интересом поглядывали  в  мою  сторону  и
прислушивались к нашему разговору.
   - Можно узнать, кто вас нанял? Наташа? - спросил Уткин.
   - Видите ли, моя задача - защищать клиента. В отличие  от  работников
правоохранительных органов, я никогда не проверяю документы обращающихся
ко мне родственников или знакомых моего подзащитного. Они вносят  деньги
в нашу консультацию и предлагают мне участвовать в защите близкого чело-
века...
   - Конечно, - согласился со мной Уткин. - Но что вы хотите от нас?
   - Прежде всего, я хочу взять у вас разрешение на встречу с моим  кли-
ентом, ознакомиться с первоначальными процессуальными документами, кото-
рые он подписал, и с предварительным обвинением.
   Уткин посмотрел на человека, который сидел перед монитором. Я  бросил
взгляд на экран: на меня смотрел человек, лежащий  на  больничной  койке
под капельницей, весь в бинтах. Я догадался, что это и есть Солоник.
   Еще раз взглянув на мое удостоверение, Уткин сказал:
   - Валерий Михайлович, я хочу вас предупредить: вы приняли  не  совсем
правильное решение. - Он тщательно подбирал слова и смотрел на  человека
перед монитором.
   - А в чем неверно мое решение?
   - Вы выбрали не того клиента.
   - А как я могу определить, тот это клиент или не тот?
   - Прежде всего, он обвиняется в убийстве, и как вам, вероятно, хорошо
известно, троих работников милиции.
   - Это ваша версия, что он обвиняется в убийстве, - ответил я. - Но мы
же знаем, что там был еще один человек. Ведь не исключено, что этих  лю-
дей убил и не мой клиент, а кто-то другой.
   - Да, возможно. Но учтите, что у вашего подзащитного есть еще и такие
серьезные проблемы, которые могут негативно сказаться на вашей  безопас-
ности.
   - Даже так? Вы, наверное, пытаетесь меня запугать?
   - Нет, нет! - возразил Уткин. - Это не по нашей линии.
   Он протянул мне две страницы процессуальных документов, а  сам  начал
печатать разрешение на свидание с моим клиентом в следственном  изолято-
ре.
   Итак, из обвинения и протокола задержания следовало, что Солоник, под
фамилией Валерий Максимов, был задержан тремя работниками милиции (потом
выяснилось, что это сотрудники специальной службы при ГУВД Москвы) капи-
таном Игорем Нечаевым, лейтенантом Сергеем Ермаковым и  Юрием  Киселевым
для выяснения личности. Когда они прошли в офис рынка для проверки доку-
ментов, то Солоник и его подельник  Алексей  Монин  неожиданно  вытащили
пистолеты и начали стрелять, тяжело ранив троих вышеуказанных милиционе-
ров и сотрудника охранного бюро "Бумеранг" Александра  Заярского.  Кроме
того, они сумели ранить еще двоих сотрудников той же  фирмы.  Одному  из
преступников удалось скрыться в Ботаническом саду.  Другого,  Александра
Солоника, настигла пуля, попав в спину, и его задержали. У него был  об-
наружен девятимиллиметровый пистолет иностранного  производства  "глок".
Вскоре пострадавшие вместе с Солоником были доставлены в институт  Скли-
фосовского. Здесь скончались Нечаев, раненный в голову,  Ермаков,  полу-
чивший пулю в живот, и сотрудник "Бумеранга".
   Я молча отложил документы в сторону. Присутствующие внимательно  сле-
дили за моей реакцией.
   - Вот видите, товарищ адвокат, - прервал паузу Уткин, - какого  него-
дяя и подлеца вы беретесь защищать! Как вы вообще можете его защищать?
   Чуть помолчав, я сказал:
   - Я понимаю тяжесть обвинения, предъявленного моему клиенту. Но  дело
в том, что моя функция оговорена в праве каждого на защиту, и меня  нап-
равило государство. Да, я могу выйти из этого дела, но на мое место при-
дет ктонибудь другой. Ведь любому, кто подозревается в убийстве, по  за-
кону полагается защитник, и вы это знаете не хуже меня.
   Уткин смутился, но тут же нашелся:
   - А как же ваши моральные принципы? Вы же видите, что  он  убийца,  и
все равно собираетесь его защищать.
   - Давайте разберемся, - ответил я, - может быть, он не столь  опасен.
Ведь он мог убить не всех троих. Это мог сделать и его напарник  Алексей
Монин или кто-то еще во время перестрелки.
   Уткин протянул мне разрешение на мой визит в  следственный  изолятор,
где находился Солоник. Я взял свое удостоверение, попрощался и вышел  из
кабинета. В коридоре меня догнал сидевший перед монитором человек и поп-
росил задержаться.
   - Я хочу вас предостеречь, - сказал он. - Для вас существует еще одна
опасность.
   - Какая опасность? - удивился я. - Вы хотите сказать,  что  работники
милиции не простят убийства своих коллег?
   - Я этого не отрицаю, - сказал мой собеседник,  явно  оперативник  из
МУРа. - И это может случиться. Но главная опасность в том, что ваш  кли-
ент сознался, под видеокамерой, на больничной койке, в том, что совершил
заказные убийства очень серьезных людей из уголовного мира.  Может,  это
убедит вас не вести дело? - И оперативник продолжил: - Вам о  чем-нибудь
говорят имена Валерия Длугача, Анатолия  Семенова,  Владислава  Ваннера,
Николая Причинина, Виктора Никифорова?
   Имена конечно же о многом говорили. Валерий Длугач был вор  в  законе
по кличке Глобус, главарь бауманской  группировки,  пользующийся  колос-
сальным авторитетом в элите преступного мира. Анатолий Семенов, по клич-
ке Рембо, соратник Длугача из той же группировки. Владислав  Ваннер,  по
кличке Бобон, продолжатель дела Глобуса. Виктор Никифоров, вор в законе,
по кличке Калина. Ходило очень много слухов о том, что Калина чуть ли не
приемный сын самого Япончика - Вячеслава Иванькова. Николай  Причинин  -
лидер ишимской группировки из Тюмени. Это были одни из крупнейших  людей
уголовной элиты. Так что моему клиенту грозила  серьезная  опасность  со
стороны "кровников", да и для меня она была реальной.
   - Кроме того, - добавил оперативник, - ваш клиент совершил два  побе-
га: один из зала суда, при провозглашении первого приговора, а другой  -
из колонии. Так что вы и сами понимаете, что ему грозит смертная  казнь.
Никто ему убийства трех милиционеров не простит. Поэтому вашему  клиенту
терять нечего, и он может решиться даже на то, что захватит кого-либо  в
заложники, и мне бы очень не хотелось, чтобы этим  заложником  оказались
вы. Впрочем, все решать вам. Мы не собираемся на вас влиять. Но имейте в
виду, что развалить это дело или направить его на доследование вам никто
не позволит. Поэтому, пожалуйста, решайте сами: хотите работать с ним  -
работайте...

   ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С СОЛОНИКОМ

   Из Московской прокуратуры я поехал в "Матросскую  тишину"  -  СИЗО-1.
Здесь во внутреннем специальном девятом корпусе и сидел Александр  Соло-
ник. Спецкорпус принадлежал некогда КГБ и по-прежнему  отличался  особой
охраной и режимом и практически был тюрьмой  в  тюрьме.  Всю  дорогу  до
"Матросской тишины" я думал только о перспективе оказаться в заложниках.
Перед моими глазами маячили телекадры, недавно показанные в криминальной
хронике: уголовники в колонии берут в  заложники  медсестер,  работников
охраны, посетителей комнат свиданий. Мое воображение сгущало краски, и я
видел,  как  ОМОН  или  СОБР,  вызванные  для  освобождения  заложников,
расстреливали не только похитителей, но и жертв. На душе было муторно  и
от мучивших меня сомнений: а что, если у моего клиента действительно нет
никаких шансов. Нетрудно догадаться, что его  ждут  три  приговора:  суд
скорее всего гарантирует ему смертную казнь;  работники  милиции  уберут
его прямо в следственном изоляторе (я знал, были такие случаи); наконец,
его может не миновать и месть воров в законе и уголовных авторитетов.
   Ничего обнадеживающего не приходило в  голову,  пока  я  подъезжал  к
следственному изолятору "Матросская тишина". Что за человек мой  клиент,
я пока не знал, но почему-то представлял  его  рослым  детиной,  коротко
стриженным, со зловещим лицом, разрисованным  татуировками,  -  такой  и
глазом не моргнет, схватит меня, приставит заточку или нож к горлу и бу-
дет держать в заложниках. Этакое крутое видение назойливо маячило передо
мной, и я даже притормозил у какого-то киоска и купил газовый баллончик.
Мне не впервой было сталкиваться с обвиняемыми в убийстве, и в  какой-то
мере я привык к ним. А тут вот меня обуревали противоречивые и тревожные
чувства. Подспудный страх не покидал меня, когда я уже  входил  в  "Мат-
росскую тишину".
   На втором этаже я предъявил свое удостоверение  и  заполнил  карточку
вызова на двух моих новых клиентов: Рафика  А.  и  Александра  Солоника.
Сотрудница изолятора молча взяла карточки и сверила их с  записанными  в
картотеке данными. Красным карандашом она перечеркнула листок вызова Со-
лоника, а это означало, что подследственный особо опасный  и  склонен  к
побегу, и тут же приписала ручкой: "Обязательно наручники! "
   Час от часу не легче, я был ни жив  ни  мертв.  Сотрудница  изолятора
спросила:
   - Кого первого вызывать?
   Как бы раздумывая, я ответил:
   - Ну, давайте Рафика, а потом уже второго.
   Я поднялся на четвертый этаж в указанный мне кабинет и стал ждать Ра-
фика А. Я вызвал его первым, может  быть,  потому,  что  хотел  оттянуть
встречу с Александром Солоником,  как-то  успокоиться,  подготовиться  и
настроиться к встрече с ним, освоиться с обстановкой.
   Наконец Рафик А. вошел. Он принадлежал к какой-то бандитской  группи-
ровке и обвинялся в убийстве другого бандита. Парень был не робкого  де-
сятка, лет тридцати - тридцати пяти. Злое лицо его вызывало ужас, оттал-
кивало, а одного глаза у него вообще не было. Я заметил на его лице  си-
няки.
   Рафик А. вошел с палочкой, одетый в дорогой спортивный костюм и, мол-
ча кивнув мне, сразу же сел за стол. Он достал платок и что-то  из  него
вытащил. Это был искусственный глаз.
   - Что случилось? - спросил я у него.
   - Да вот, вчера заехал в камеру и с ребятами чуть-чуть помахался (по-
махаться - подраться, жарг.). Они выбили мне глаз, сучары!  -  продолжил
Рафик. - Ну ничего, я с ними еще разберусь!
   От встречи с Рафиком мне вовсе не полегчало, и тревожные предчувствия
перед беседой с Солоником не рассеялись.
   Позже, когда удалось выпустить Рафика под залог, я случайно  встретил
его в Центре международной торговли. Передо мной был спокойный,  респек-
табельный, с шиком одетый мужчина,  мне  даже  стало  смешно:  у  страха
действительно глаза велики, и тогда я просто здорово струсил.
   Рафик вручил мне свое предварительное обвинение. Я  стал  внимательно
читать. Гражданин Раф А. находился в вечернее время в одном из  рестора-
нов, на Тимирязевской улице, после его закрытия. Поссорившись с  гражда-
нином С., впоследствии опознанным  как  авторитет  одной  из  преступных
группировок, он нанес тому три ножевых ранения, после чего гражданин  С.
через пять часов скончался в Боткинской больнице.
   Не успел я дочитать обвинение, как Рафик неожиданно спросил меня:
   - А вы давно Машку видели? Когда вы ее увидите?
   - Может быть, сегодня увидимся.
   - Было бы очень хорошо, это важно. - И, наклонившись ко мне,  прошеп-
тал на ухо: - Обязательно скажите ей, пусть встретится с Иваном (иван  -
старший, жарг.), и узнает: Труба вор или не вор? Пусть пришлет мне  пос-
тановочную маляву (малява - записка, жарг.) с разъяснением. А  то  я  не
знаю, как себя вести.
   В то время в "Матросской тишине" находился вор в законе Труба, однако
обитатели "Матроски" как бы разделились во мнениях: одни признавали Тру-
бу за вора, другие отрицали. Для Рафа было крайне  важно  это  уточнить,
потому что если он, по всем воровским криминальным "понятиям", принимает
самозванца за вора, то совершает тем самым прокол.
   - Обязательно свяжитесь с Машкой, - повторил Раф, - пусть узнает  че-
рез ребят или на старшего выйдет, но только срочно.
   Ну и дела, просто уму непостижимо:  человек  обвиняется  в  серьезном
преступлении - в убийстве! - и думать бы ему о своем спасении, смягчении
наказания, а он волнуется, вор Труба или не вор?
   Немного успокоившись, я понял, что сейчас для  Рафа  важно,  конечно,
правильно себя преподнести, утвердиться среди сокамерников, а потом  уже
думать о своей реабилитации.
   Дверь неожиданно открылась, и вошел конвоир с листком в руках. Я  уз-
нал свой почерк.
   - Солоника на допрос вы вызывали? - обратился он ко мне.
   Раф вопросительно посмотрел на меня. Я поправил конвоира:
   - Не на допрос, а на беседу. Я адвокат.
   - Ну да, на беседу, - поправился конвоир, взглянув еще раз на листок.
   - Я.
   - Так вот, вы должны сначала... Не положено двоих заключенных в одном
кабинете держать, поэтому... Когда вы освободитесь?
   - Да мы в принципе закончили, так что вводите. А этого можно забрать.
- И я показал на Рафа.
   Раф кивнул мне и еще раз повторил:
   - Не забудьте, о чем я просил.
   Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина в спортивном костюме  и  в
наручниках. Я заметил, как у Рафа округлились глаза, когда он  посмотрел
на наручники: в "Матросской тишине" это очень редкое явление.  Я  распи-
сался, и конвоир увел Рафа.
   Конвоиры, которые ввели Солоника, усадили его на стул и ловким движе-
нием пристегнули одну руку с наручниками к металлической ножке стула.  Я
попытался протестовать:
   - Снимите хотя бы наручники!
   - Не положено! - И конвоиры вышли из кабинета.
   Я стал разглядывать Александра  Солоника:  русоволосый,  голубоглазый
мужчина лет тридцати двух-тридцати трех, невысокий, крепкого  телосложе-
ния. Он смотрел на меня и улыбался. Мы помолчали, и я немножко успокоил-
ся: хоть не громила, не зверское лицо, улыбается - уже хорошо!  Я  вынул
из кармана взятый накануне у Наташи брелок в качестве условного знака  и
пароля и положил его на стол. Солоник тут же кивнул и сказал:
   - Я ждал вас завтра. - И тут же, взяв свободной рукой  брелок,  улыб-
нулся и спросил: - Ну как она там? Небось гоняет  на  машине  с  большой
скоростью?
   Странно, откуда он знал, что я должен прийти завтра.
   - Валерий Михайлович, ваш адвокат, - тем не менее представился я.
   Он продолжал улыбаться, осматривая кабинет, и вдруг спросил:
   - Как там, на воле-то? Как погода?
   Быстро оглянувшись, он вытащил из кармана спортивных брюк  шпильку  и
ловким движением расстегнул наручник.
   Я оторопел. Солоник встал, разминая ноги, и двинулся в  мою  сторону.
Ну вот, сейчас под видом того, что он хочет подойти к окну, резко  обер-
нется, схватит меня за горло - готово: я окажусь в  заложниках.  Руки  у
меня будто онемели, я медленно просунул левую руку в карман пиджака, где
лежал газовый баллончик. Но Солоник, приблизившись, взглянул в окно, ко-
торое выходило в тюремный двор, вскинул голову к небу: погода стояла яс-
ная, и, пройдясь по кабинету, вновь сел за стол.
   Я молчал.
   - Вы в курсе, - сказал Солоник, - что вам необходимо  ходить  ко  мне
каждый день?
   - Да, - ответил я, - меня об этом предупреждали. Но, честно говоря, я
не вижу никакой необходимости.
   - Необходимость есть, - сказал Александр. - Дело в том, что моей жиз-
ни угрожает опасность, и я вынужден был разработать систему  собственной
безопасности. Так вот, ваши ежедневные визиты ко мне  тоже  частично  ее
гарантируют. По крайней мере, будете знать, жив ли я, здоров, не  случи-
лось ли со мной чего.
   Александр, безусловно, не преувеличивал. Я понимал, что частые  посе-
щения адвоката могут повлиять на тех, кто задумал против него какую-либо
провокацию.
   - К тому же, - сказал Солоник, - тут рядом сидит Мавроди,  и  к  нему
адвокат ходит каждый день и находится с ним с утра до вечера.
   Прервав Солоника, я сказал, что у меня такой возможности нет, так как
я работаю и с другими клиентами. Александр предложил:
   - Давайте освободитесь от них. Вам будут больше платить.
   - Дело не в деньгах, - сказал я, - не могу я  бросить  людей,  потому
что решается их судьба.
   - Это верно, - согласился Александр. - Хорошо, тогда  приходите  пока
каждый день на какойто промежуток времени. И еще. Если вы увидите  Ната-
шу, передайте ей, пожалуйста, что я написал заявление  о  предоставлении
мне в камеру телевизора. Пусть купит нормальный,  японский  телевизор  с
небольшим экраном и обязательно с пультом. Об остальном я все  ей  напи-
сал.
   "Так, значит, он как-то поддерживает с ней связь!" - быстро подумал я
и спросил:
   - Ас кем ты сидишь?
   - Я в одиночной камере. Вообще-то она рассчитана на четверых, там че-
тыре шконки (шконка - кровать, жарг.), но сижу я один. Так лучше, не жа-
луюсь. - И добавил улыбаясь: - Поэтому и составил список, что мне  нужно
принести: кофеварку, телевизор, холодильник. Пусть Наташа все приготовит
и передаст мне.
   - Может быть, принести что-нибудь из еды? - спросил я.
   - Нет, ничего не нужно. Я здесь нормально питаюсь.
   - В каком смысле нормально? Тюремной пищей, что ли?
   - Нет. К тюремной пище я вообще не притрагиваюсь. Мне доставляют про-
дукты другим путем, с этим проблем нет, только холодильник нужен.
   - Не волнуйся, я все передам, - сказал я.
   - Тогда, пожалуй, все. До завтра.
   - Хорошо, завтра опять встретимся.
   - В какое примерно время вас ждать?
   - Сюда очень трудно проходить, поскольку большая очередь из адвокатов
и следователей. Мне надо будет наладить определенную систему моих  визи-
тов.
   Я вызвал конвоиров, расписался в листке, и Александра увели.

   СОЛОНИК ГОВОРИЛ...

   Через несколько минут я покинул следственный изолятор "Матросская ти-
шина" и, выйдя за порог, с облегчением вздохнул. Итак,  страх  неизвест-
ности миновал, но какой-то опасности я все еще был подвержен.
   Я завел мотор и отъехал, но, когда повернул  было  в  переулок,  меня
догнал темно-зеленый джип "гранд-чероки". Окно открылось, и я увидел  за
рулем Наташу, которая делала мне знаки остановиться.
   Я остановил машину. Наташа тоже заглушила мотор, вышла на улицу и об-
ратилась ко мне:
   - Ну как, вы его видели?
   - Конечно видел.
   - Как он вам?
   - Все нормально. - Я старался приободрить ее и  вкратце  рассказал  о
своих впечатлениях. - Еще он просил передать вам про телевизор...
   - Я знаю, знаю. Он список прислал.
   У меня опять возник вопрос: "Откуда между ними существует связь? "
   - Когда вы собираетесь к нему снова? - спросила Наташа.
   - Завтра.
   - В какое время?
   - Я еще не знаю. Это очень трудно рассчитать. В каждом изоляторе дос-
туп для следователей и адвокатов открывается в девять утра. Но на  самом
деле все они приезжают к шести-семи часам и заранее записываются в  оче-
редь, потому что в каждом изоляторе ограниченное количество кабинетов, а
посетителей гораздо больше. Поэтому кто раньше приехал, у того не  будет
проблем со свиданием. Мне нужно будет прикинуть, как встречаться  с  ним
каждый день и причем пораньше, то есть в первой или  во  второй  группе,
чтобы не простоять в этой очереди полдня.
   Вскоре я наладил систему посещений в следственный изолятор  в  первой
группе. Как я это делал, мой секрет, и раскрывать его я не  могу.  Ежед-
невно в девять утра, кроме выходных, я уже был в кабинете и вызывал  Со-
лоника для очередной беседы.
   Солоника выводили трое конвоиров, посменно менявшие друг друга.  Было
заметно, что они относятся к Александру сочувственно и с уважением,  как
к значительной фигуре. А значимость и авторитет того или иного  подозре-
ваемого в следственном изоляторе обычно складывались из многих  понятий:
какую он занимает камеру, то есть принадлежит ли она к  так  называемому
элитному спецблоку; как оборудована, то есть обставлена ли  телевизором,
электробытовыми приборами и прочее; по какой статье он сидит и одет ли в
дорогой спортивный костюм с кроссовками; и самое главное - как  часто  к
нему ходит адвокат, то есть насколько клиент богатый и солидный.
   Солоник отвечал работникам СИЗО взаимностью. Как он мне потом расска-
зывал, был с ними приветлив, выполнял их требования, никогда не  нарушал
правил внутреннего распорядка. Поэтому почти за девять месяцев  пребыва-
ния в СИЗО к нему не применялись никакие меры воздействия,  чего  нельзя
сказать о других обитателях "Матросской тишины".
   Мы как-то привыкли друг к другу, но пока во время наших разговоров не
касались темы подготовки дела, поскольку еще не было результатов главной
экспертизы, ни баллистической, ни криминалистической.
   Солоник был настроен оптимистически. По крайней мере, в начале своего
пребывания в изоляторе он успокоился, был доволен, что никто его не бес-
покоит и не приходится напрягаться. Мы часто обсуждали с ним новый кино-
фильм, криминальные новости, о которых он узнавал из телепередач или га-
зет, которые получал. Солоник рассказывал, что был знаком со многими  из
представителей криминального мира. Почтительно отзывался о Сергее  Лома-
кине из Подольска, он же Лучок, был в хороших отношениях с покойным Сер-
геем Тимофеевым (Сильвестром) и с большим уважением относился к  уголов-
ному авторитету Строгинскому (Стрижу).
   Я специально избегал разговоров о заказных убийствах  вообще,  а  тем
более о тех людях, в смерти которых его обвиняли. Однако иногда невольно
как-то касались больной и щепетильной темы. У меня  сложилось  впечатле-
ние, что Солоник был посвящен в  детали  некоторых  убийств.  Однозначно
трудно сказать, как он относился к заказным убийствам, то  есть  что  им
руководило: деньги, месть или что-то еще? Скорее всего, он был  участни-
ком какой-то, возможно, акции, выйти из которой добровольно не  мог.  Но
ненависти или злости к жертвам я в  нем  не  почувствовал.  Пожалуй,  он
просто выполнял... работу. Да, необычную работу: распоряжаться жизнью  и
судьбой других людей. Как можно привыкнуть к ней и выполнять ее, для ме-
ня так и осталось загадкой.
   Однажды мы обсуждали интересный боевик,  показанный  по  телевидению.
Тогда-то Солоник и сказал, что мог бы снять про себя  боевик  и  покруче
или книгу написать. Я с усмешкой спросил:
   - А что тебе мешает? Давай, я договорюсь с режиссерами, с  редактора-
ми, опубликуем твою книгу.
   Солоник всерьез увлекся собственной идеей. Через несколько дней я по-
интересовался, как идут дела на литературном поприще, пишется?
   - Конечно, написать можно, но, к сожалению, не при моей жизни.  Иначе
мне после этого жить не придется. Если что-то и напишу, то издать  можно
будет только после моей смерти.
   Разговор этот я сразу вспомнил после телефонного звонка из Греции на-
кануне его смерти и еще раз уже после известия о ней.
   Солоник вел активную переписку со многими обитателями соседних камер,
то есть переправлял малявы из одной камеры в другую. Он даже списался  с
авторитетным вором в законе Якутенком, который сидел в камере  над  ним.
Впоследствии он говорил мне, что переправлял через Якутенка суммы в  об-
щак, кажется тысячу долларов.
   К чему Солоник был особенно не равнодушен, так это к оружию.  Бывало,
он просматривал какойлибо журнал, который  я  ему  приносил,  и  подолгу
разглядывал рекламу пистолета, а потом высказывал свое мнение.  У  него,
бесспорно, были блестящие познания оружейной техники.
   Он заводил разговор и о том, в каком  лагере  ему  придется  отбывать
срок наказания. Солоника вначале не покидала уверенность, что он не  по-
лучит "вышку". В те дни Россию должны были принять в Совет Европы, а од-
ним из условий этой процедуры была отмена смертной казни. По мнению  Со-
лоника, его должны были бы  отправить  в  "Белый  Лебедь"  -  знаменитую
тюрьму строгого режима для особо опасных преступников-рецидивистов.
   Общался Солоник, как обычно, в приподнятом настроении, держался  ров-
но, с лица у него не сходила улыбка, и ничто не предвещало ни срывов, ни
перелома в его поведении. Но наступил день, когда  размеренная  жизнь  и
душевное равновесие Александра были нарушены.

   ЖИВАЯ МИШЕНЬ

   Первый гром среди ясного неба раздался, когда 10 января 1995  года  в
газете "Известия" появилась статья  Алексея  Тарасова  "Наемный  убийца.
Штрихи к портрету легендарного киллера". Спустя месяц "Куранты"  опубли-
ковали вторую статью - "Курганский Рембо" Николая  Модестова.  Это  были
"черные" статьи.
   В тот день, 10 января, мне позвонила Наташа и  попросила  о  встрече.
Через несколько часов она с заплаканным, бледным лицом  протягивала  мне
газету.
   - Посмотрите, что они сделали! - сказала она.
   Я взял "Известия" и прочел. В статье впервые приводилась фамилия  Со-
лоника, его называли киллером, устранившим Глобуса, Рембо, Бобона, Кали-
ну... - все перечислены поименно.
   - Как быть?! - спросила Наташа. - Ему ни в коем случае нельзя показы-
вать эту газету!
   - Хорошо, не будем, - согласился я. - Никто об этом не узнает.
   Под вечер она вновь позвонила и попросила встретиться.
   - Я подумала, все-таки надо показать ему газету. Пусть  знает  о  ре-
альном положении вещей, пусть знает, какая складывается вокруг него обс-
тановка.
   Что ж, возможно, правоохранительные органы решили загребать жар чужи-
ми руками: публикация выносила смертный приговор Солонику, а  исполните-
лем, ясное дело, должна была стать братва. "Кровники", близко стоявшие к
убитым лидерам преступного мира, не помедлили бы убрать ликвидатора сво-
их лучших людей.
   Нелегкую миссию мне предстояло выполнить: показать Александру статью.
Тот день я запомнил надолго.
   Утром, как ни в чем не бывало, я пришел в следственный изолятор, выз-
вал Солоника и стал его ждать, обдумывая, как лучше начать разговор.
   Конвоиры ввели Солоника, опять пристегнули наручник  к  стулу.  Через
некоторое время Солоник, как всегда, свободно снял наручники и  спросил,
почему я такой невеселый, что случилось.
   Я протянул ему газету. Он  быстро  прочел  статью,  и  тут  произошла
вспышка. Он возбужденно стал ходить по кабинету из угла в  угол  и  кри-
чать:
   - Как же так?! Почему они это написали? Они же  ничего  про  меня  не
знают! Почему они ко мне не пришли? Почему называют меня подонком? Поче-
му я для них преступник, когда суда еще не было? Ничего еще не доказано,
а они уже объявили меня преступником!
   Он был, конечно, прав. Нельзя публиковать такие  статьи  о  человеке,
чья судьба только решается. Не исключено, что подобный негативный  мате-
риал повлияет в будущем на мнение судей и народных заседателей. Я поста-
рался успокоить Солоника, дескать,  как-то  надо  обыграть  статью,  ис-
пользовать...
   - Да что использовать! Эх, был бы я на свободе!.. - в сердцах  сказал
он, что-то недоговорив: наверняка он имел в виду, что автору  статьи  не
поздоровилось бы, будь он на воле.
   Никогда еще я не видел Солоника таким возбужденным и озлобленным.
   После выхода статьи Модестова он по-прежнему негодовал и протестовал,
но, к сожалению, сделать ничего не мог. Солоник прекрасно  понимал,  что
после этой публикации, возможно, начнется какая-то тюремная интрига. По-
нимал и то, что всю политику в следственных изоляторах держат либо  воры
в законе, либо смотрящие - лица наиболее авторитетные в уголовной среде,
назначенные теми же ворами в законе. Поэтому необходимо было как-то уяс-
нить их отношение к опубликованной информации.
   Александр сказал:
   - С Якутенком я сейчасспишусь. Сюдазаехал еще один жулик, я  постара-
юсь "пробить" его. - И внезапно обратился ко мне: - У вас  же  есть  ка-
кие-то влиятельные лица, серьезные люди. - Он намекал на воров в законе.
   - Да, есть пара: один сидит в Лефортове, другой - в Бутырке.
   - Вы не могли бы выведать, что они про меня думают?
   - Конечно, я как раз собирался навестить их.
   Через несколько дней я посетил Бутырку, а  чуть  позже  -  Лефортово.
Когда я очень осторожно стал расспрашивать одного из воров в законе, на-
мекая насчет Солоника, то он высказался о нем достаточно равнодушно:
   - Да, я слышал о таком, о Петровско-Разумовском рынке.  Говорят,  что
он кого-то из наших убил... Но я в это не очень-то верю, потому что знаю
ментовские приемы: чтобы внести определенный раскол или оказать давление
на человека, его объявляют убийцей другого.
   Я немного успокоился. Но о главной опасности сообщил не кто иной, как
Раф.
   Как-то до встречи с Солоником я вызвал Рафа. Его привели  быстро,  он
уже значительно окреп, упрочил свой авторитет и причислял себя не к пос-
леднему десятку в тюремном обществе.
   Мы уже активно готовились к его делу, экспертиза показала  отсутствие
пальчиков, и мы разрабатывали  систему  об  изменении  меры  пресечения.
Вдруг Раф спросил:
   - А помните, когда вы ко мне пришли в первый раз, у  вас  был  клиент
такой - Солоник?
   - Да, помню. А что такое?
   - Вот тут много говорят о нем.
   - И что же говорят?
   - А где он сидит, в какой камере?
   Я был ошарашен.
   - А кто им интересуется? - спросил я.
   - Да есть тут люди...
   - Понимаешь, я не  вправе  рассказывать  такое.  Если  они  настолько
серьезные люди, то сами без труда могут узнать, где он сидит. Я тебе  не
советую влезать в это дело. Кто знает, как может дальше повернуться.
   - Ну-ну, - пробормотал Раф, - посмотрим...
   Плохи дела, значит, Солоником кто-то уже интересуется.
   Я пока еще не знал, что с воли пришло письмо,  подписанное  четырнад-
цатью ворами в законе, приговорившими Солоника к смерти. Причем  двенад-
цать из них были кавказцами. Только позже мне рассказал об этом один  из
оперативников СИЗО, а другие клиенты, в том числе и Раф, это  подтверди-
ли.
   Жизнь в Москве шла своим чередом. На мушке был не только  сидевший  в
СИЗО Солоник, но и люди на воле. По-прежнему  не  прекращались  заказные
убийства: то банкира убьют, то предпринимателя.
   Когда в марте был убит Владислав Листьев, к Солонику пришли оператив-
ники из МУРа и стали подробно расспрашивать его о возможных исполнителях
этого убийства. Солоник отнекивался, мол, понятия не имею,  кто  бы  это
мог быть, вообще ничего не знаю. Один из оперативников с ехидством спро-
сил:
   - А может, это ты его?..
   - Ну да, - сказал Солоник. - Я вышел из изолятора, завалил его и сно-
ва вернулся. Очень смешно!
   О приходе муровцев Александр рассказал во время очередного моего  ви-
зита.
   - Да если кто-то и убил этого Листьева, - добавил Солоник, -  то  все
равно его уже в живых нет.
   - Как это?
   - Да так. Тот, кто заказывал, тот и устранил исполнителей. Зачем нуж-
ны свидетели такого убийства?

   СОЛОНИК ТАК И НЕ ЖЕНИЛСЯ, А СЛЕДОВАТЕЛЬ ОТКАЗАЛСЯ-ТАКИ ОТ ВЗЯТКИ

   Вскоре произошел окончательный поворот в судьбе Солоника, и тот  день
тоже надолго мне запомнился. В апреле к Солонику пришел следователь, мо-
лодой парень лет тридцати, который впоследствии стал заместителем проку-
рора одного из районов Москвы.
   Он очень сухо вел допрос Солоника. На допросе присутствовал еще  вто-
рой его адвокат, Алексей Загородний. Следователь задавал вопросы, касаю-
щиеся обнаруженного на его квартире оружия.
   Солоник признал огромный арсенал своим и охотно  о  нем  рассказывал,
потому что не имело смысла открещиваться от оружия, которое было  с  его
пальцами, да и особое наказание ему не грозило, максимум три года.
   Ко дню  6  марта  Александр  Солоник  отправил  Наталье  трогательное
письмо, на которое последовала несколько неадекватная реакция с ее  сто-
роны. Наталье пришла в голову безумная идея: вступить с Александром  Со-
лоником в официальный брак.
   Солоник держался как подобает настоящему мужчине.  Всячески  старался
отговорить ее, предостерегая от всевозможных негативных  последствий.  К
уговорам и увещеваниям он подключил меня и второго адвоката. Мы, в  свою
очередь, принялись убеждать Наташу чуть ли не отречься от  непредсказуе-
мого будущего супруга, рисуя этот брак в самых мрачных красках. Но женс-
кое упрямство было непоколебимо, Наташа настаивала на своем, и было  яс-
но, что воздействовать на нее бесполезно.
   Чтобы оформить брак, Солоник должен был развестись с  женой.  Мы  уже
готовились к суду и решили доказать, что приговор по его первой судимос-
ти, то есть по изнасилованию, был совершенно необоснован.  А  для  этого
необходимо было съездить в город Курган, запросить из суда  материалы  и
вместе с тем расторгнуть и брак Солоника. Признаться, мы надеялись,  что
пока все это будет оформляться, Наталья, может,  и  передумает  расписы-
ваться с Александром.
   Поехать в Курган, а заодно и в Тюмень согласился мой коллега,  второй
адвокат. Он решил, что едет в города криминальные, а посему не  помешало
бы обеспечить себя небольшой охраной, в которую и вошли знакомые  одного
из клиентов.
   Как только Алексей приехал в Тюмень,  его  прямо  с  поезда  встретил
местный РУОП и, уложив на асфальт адвоката с сопровождающими его лицами,
обыскал всех и отправил в ближайшее отделение милиции. Загородний,  раз-
махивая своим удостоверением, с пеной у рта  доказывал,  что  он  офици-
альный адвокат и ничего общего с криминальными структурами не имеет.  Но
блюстители порядка заявили с усмешкой: ваше удостоверение поддельное,  и
сейчас мы с вами разберемся. Лишь предъявив командировочное  удостовере-
ние, напечатанное на бланке Московской коллегии адвокатов, он смог отго-
родить себя от своих спутников. После недолгой беседы, проверки личности
и фотографирования охранников всех выпустили.


 

ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4]

Страница:  [1]