"Добро" от консула

   "Не маловато  ли  бумаг?"  -  пошутила  Вероника,  пытаясь  хоть  словами
прикрыть свое волнение.
   "Тебе в самый раз хватит. - Саша, в отличие от нее, не  был  настроен  на
столь мажорный лад. - Если не сморозишь  какую-нибудь  глупость,  все  будет
тип-топ".
   "Я постараюсь..."  -  Веронику  слегка  трясло.  Сказывалось  напряженное
ожидание и, возможно, крепкий, совсем не московский  утренний  морозец.  Был
самый разгар  декабря,  первого  месяца  зимы,  для  которого  почти  всегда
характерно усиление холодов. До начала приема оставалось  еще  больше  часа.
Время  тянулось,  словно  резиновое.  Не  торопился  и  поздний  декабрьский
рассвет. Но это никоим образом не сказывалось на количестве жаждущих попасть
на прием. Буквально каждые  десять  минут  хвост  очереди  прирастал  новыми
посетителями.
   Как  позже  узнала   Вероника,   в   этот   день   через   приемную   под
звездно-полосатым флагом на Садовом кольце прошло  более  300  человек.  Вот
только визы получили далеко не все. В число счастливчиков попало лишь 50.
   Незадолго до того, как начался  прием  (а  прием  посетителей  начался  в
8.00), какой-то человек в штатском, видимо  сотрудник  посольства,  прошелся
вдоль очереди и раздал брошюрки под названием "Как вести себя  на  приеме  в
посольстве США". Уже на первом листе можно было прочитать  предупреждение  -
мол, не огорчайтесь, если вам  отказали  в  посещении  США,  очень  немногим
выдается виза. Всех желающих посольство удовлетворить просто не в состоянии.
   Вот таким не совсем  обнадеживающим  было  первое  напутствие.  А  второе
исходило от Саши: "Войдешь в посольство, все металлические вещи положи перед
охранником сама. Так надо".
   "Зачем?"
   "Как много лишних вопросов..."
   "Но я же должна знать..."
   "То, что должна,  -  ты  уже  знаешь.  Теперь  главная  твоя  задача:  не
запутаться, не сбиться".
   "А металлические вещи зачем..."
   "Чтобы тебя не проверяли, не ощупывали и не пришлось расстегивать пальто.
Они там все хамы дикие".
   "Где?"
   "Да в посольстве, там, куда ты собралась. Любой клерк может нахамить.  Но
не вздумай ответить тем же. Ответишь - визы тогда точно не видать. Терпи..."
   "Я постараюсь".
   "Вот и ладненько. Держи анкету".
   "Какую анкету?"
   "Ну ты даешь! Не какую, а чью! Твою. Прочитай  ее  еще  раз  и  не  ляпни
лишнего". - Саша протянул Веронике уже заполненный бланк.
   "А это что? Я в таком ничего не писала..."
   "Но в этом и нужды нет".
   И это было правдой. Все графы  были  заполнены  на  машинке.  Вероника  в
недоумении уставилась в анкету. Заметив это ее состояние, Саша тут же пришел
на помощь: "Понимаешь, они могут дацдсвою, чистую анкету. А  ты  вместо  нее
отдашь вот эту. Не исключено, что тебя  могут  попросить  все  заполнить  от
руки. Тогда перепишешь то, что здесь отпечатано. И смотри не ошибись..."
   Почти через час после открытия посольства Вероника добралась  наконец  до
охранника на входе. Его прошла быстро. Потом встала в очередь,  чтобы  сдать
анкету в приемное окошко. Их, этих самых окошек, хоть и было  несколько,  но
явно недостаточно, чтобы быстро обслужить всю собравшуюся толпу. От большого
скопления  людей  помещение  казалось  тесным.   Было   душно,   но   пальто
расстегивать нельзя. Сесть некуда. Сервис американский,  как  говорится,  на
"высшем уровне".
   Кое-как Вероника наконец сдала в окошко анкету и двадцать долларов. Потом
снова ожидание. А вокруг толкотня,  слезы.  Кому-то  отказали,  а  он  снова
лезет.  Какую-то  женщину,   проявившую   излишнюю   нервозность   и   почти
истеричность, охрана вообще вывела из зала под руки.
   - Я заняла место ближе к стене,  -  восстанавливая  детали  тех  событий,
рассказывала Вероника. - Жду. Стоять пришлось около часа. Потом вдруг слышу:
вроде мою фамилию выкрикнули, мол, подойдите к пятому окну.  Я  туда,  а  от
постоянной толкотни и долгого стояния ноги уже еле идут. Сказалось и нервное
напряжение. Короче, иду, а ноги подгибаются. Однако держусь и еще  вопросник
готовлю. Зажала его в руках...
   Подошла к окошку. Вижу, там женщина в очках сидит. Похоже, именно  та,  о
которой предупреждал Саша. Я - ей: "Здравствуйте, госпожа консул".
   "Здравствуйте,  Вероника  Викторовна,  -   отвечает   она   вежливо,   но
высокомерно. - Решили съездить в Соединенные Штаты?"
   "Да".
   "Скажите,  Вероника  Викторовна,  а   зачем   вы   собираетесь   посетить
Соединенные Штаты?"
   Такой вопрос в моем вопроснике был. Был и заранее заготовленный ответ.  Я
тут его и выдала:
   "Еду на испытание своего прибора".
   "Интересно. - Она  попыталась  изобразить  удивление.  -  И  что  это  за
прибор?"
   Тут я давай ей выкладывать все то, что учила накануне. В целом  моя  речь
была рассчитана минут на десять-пятнадцать. Но она и трех не выдержала.
   "Хорошо. Давайте ваше приглашение".
   Подаю. Она, даже не взглянув на него, откладывает в сторону и спрашивает:
"Сколько вы получаете за свою работу?"
   "Если перевести на доллары США, будет около 600".
   "Вы хорошо получаете".
   "Да, неплохо".
   "Какую вы хотите визу: кратковременную или долгосрочную?"
   Этот вопрос тоже был отработан,  вопрос-ловушка.  Отвечаю,  как  выучила:
"Кратковременную".
   "Хорошо, - говорит и подает мне такой  голубенький  талончик.  -  С  этим
талончиком примерно после трех придете сами  или  пришлете  когонибудь.  Все
будет готово".
   Выйдя из посольства, Вероника взглянула на часы.  Было  около  часа  дня.
Ждать итога затянувшейся процедуры оставалось не  так  долго.  Состояние  же
было таким, словно за спиной крылья выросли -  столько  готовилась,  столько
пугали ее разными страшными приключениями  в  посольстве,  и  оказалось  все
много проще: несколько легких вопросов  и,  пожалуй,  самое  тяжелое  в  ее,
особенно,  положении  -  многочасовое  стояние  в  очередях.  Тем  не  менее
усталости как не бывало. Наоборот, был какой-то  подъем.  Наверное,  поэтому
время в пути до квартиры пролетело чуть ли не мгновенно.
   Только вошла и прикрыла за собой дверь, как раздался  телефонный  звонок.
Она даже толком раздеться не успела. Так в одном сапоге и в накинутом пальто
прошла к телефону. Это звонил Саша, который сразу начал с нотации: "Ну,  где
шатаешься? - Его голос был взволнован, видать,  переживал  не  меньше  самой
Вероники. - У меня уже аппарат раскалился: названиваю тебе почти час".
   "Я только вошла".
   "Визу получила?"
   "Да".
   "Где?"
   "В пятом окне".
   "У дамы в очках?"
   "В очках".
   "Значит, все нормально. Давай встретимся. Тебе во сколько в посольство за
паспортом?"
   "В три".
   "Тогда встретимся на "Смоленской" в половине. Да, будет лучше, если  вещи
сразу возьмешь с собой. Возможно, домой  съездить  удастся.  Билет  мы  тебе
заказали, но рейс будет дня через три. Там кое-какие уточнения требуются".
   В тот же день вечерним поездом Вероника уехала к себе в Шарью.
   - Представляла, как все  расскажу  маме,  сестре,  -  поделилась  она.  -
Рассчитывала, что дня два-три у меня будет. Отдохнуть успею после всей  этой
мороки. Ведь только сейчас почувствовала, как устала от московской  суеты  и
тесноты, от зубрежки вопросника и принципов действия "своего"  прибора.  Вот
только расслабиться мне не пришлось. Как и договаривались, я позвонила  Саше
на следующий день по, приезде домой. Московский номер ответил сразу,  словно
его владелец специально сидел и ждал моего  звонка.  Как  оказалось,  так  и
было.
   "Еле дождался,  -  выпалил  сразу  Саша.  -  Уже  хотел  тебе  телеграмму
отбивать".
   "А в чем, собственно, дело? Что-то случилось?"
   "Твой билет готов. Рейс послезавтра. Тебя там уже ждут".
   "Так быстро?"
   "Да. Приезжай срочно. Как только будешь в Москве, прямо с вокзала  звони.
Я подъеду..."
   Вот те раз, то все откладывалось и откладывалось, что невольно  возникали
сомнения. А тут вдруг все закрутилось, да так быстро. Но на раздумья времени
уже не было. Прямо с телеграфа  Вероника  отправилась  за  билетом.  Удалось
отхватить место на проходящий поезд. На нем и поехала в Москву.
   - Саша встретил меня у метро "Аэропорт", - рассказывала  Вероника.  -  Он
приехал на такси, и  мы  тут  же  отправились  в  Шереметьево-2.  Там  нашли
свободный телефон, и он позвонил Андрею. Как только тот  ответил,  он  подал
трубку:
   "На, он хочет с тобой поговорить".
   "Слушаю". - Вероника взяла трубку.
   "Как доехала?" - дежурно поинтересовался Андрей.
   "Нормально".
   "Вот и прекрасно. Я только что звонил в Штаты.  Люди  там  предупреждены.
Тебя будут встречать мужчина и женщина. У них в руках будет лист, на котором
- твои имя и фамилия, все порусски. Кроме того, они знают, как ты выглядишь.
С этим все в порядке.  Небольшое,  но  очень  существенное  напутствие  -  в
самолете ни под каким видом не снимай пальто. Даже не расстегивай! Поняла?"
   "Да. Я постараюсь".
   "Вот и хорошо, только - не постараюсь, а - сделаю!"
   "Ладно".
   "Еще  более  бдительной  будь  при  прохождении   американской   таможни.
Попытайся, проходя мимо поста, втянуть живот, что ли, прикрыть  сумкой,  еще
чем-то. Помни, по  их  законам  тебя  вполне  могут  отправить  назад,  если
выяснится, что ты беременна. Поняла?"
   "Да. Я постараюсь".
   "Тогда счастливого пути".
   Саша проводил свою подопечную до самой зоны таможенного  контроля  и  сам
заполнил декларацию. Как призналась Вероника, ей бы пришлось с  ней  ой  как
повозиться. С английским языком были  проблемы.  Школьно-коридорный  уровень
здесь был недостаточным. К тому же сразу возник вопрос: доллары? У нее их  с
собой, естественно, не было.
   "Валюту надо указывать в декларации", - читал Саша.
   "А без долларов нельзя?"
   "Нет. Не поймут. Солидная дама, руководитель проекта и... Так сколько  же
тебе дать? - Саша вытащил и положил  рядом  с  бланком  пятидесятидолларовую
купюру. - Хватит?"
   "Наверное..."
   "Нет, - он убрал полтинник. - Маловато будет. Лучше - стольник".
   Так  он  и  записал  в  декларации.  Потом,  заполнив,  протянул   бланк:
"Распишись".
   После этого подал еще какой-то пакет.
   "А это зачем? - удивилась Вероника. - Что тут-то еще?"
   "Это надо передать встречающим".
   "А что в этом пакете?"
   "Не твое дело".
   Пакет был довольно большой и плотный. Содержимое не прощупывалось. На нем
стояли какие-то разноцветные штампы, печати и несколько слов на  английском.
Заметив ее интерес к содержимому, Саша еще раз предупредил: "Тебе  лучше  не
знать, что в пакете. Сама не вскрывай, даже не пытайся.  Передай  из  рук  в
руки, и все".
   "А на таможне не спросят?"
   "Не спросят. Тут можешь не бояться. Это  дипломатическая  почта.  Они  ее
вскрывать и досматривать не имеют права".
   "Тогда ладно. - Вероника взяла пакет. - А куда хоть я лечу?"
   "Как куда? В Вашингтон".
   "А говорил, что в Нью-Йорк".
   "Мало ли что я говорил. А тебе разве не все равно?"
   Так,  разговаривая,  они  продвигались  вместе  с  остальными.  Дошли  до
таможенного поста. Саша остановился, помахал рукой: "Счастливого пути".
   Вероника уже одна проследовала дальше, спиной ощущая  напряженный  взгляд
своего провожающего. Сотрудник в синей униформе проверил документы Вероники,
осмотрел ее и багаж. Вопросов к ней у него не возникло. Все было в  порядке.
Отметив это, Саша удовлетворенно кивнул еще вниз, мол, удачи.
   Вашингтон в отличие от холодной, зимней  Москвы  встретил  пассажиров  из
России настоящей, чуть ли не летней жарой. Это было что-то. Все  поскидывали
и попрятали теплые вещи. И тут  явление  -  женщина  в  застегнутом  наглухо
пальто. К ней еще в самолете несколько раз подходила  стюардесса,  предлагая
раздеться.  Однако  Вероника   действовала   строго   по   инструкции.   Это
бортпроводницу удивляло и, похоже,  раздражало  одновременно.  Но  она  мило
улыбалась, действуя тоже строго в рамках своей инструкции.
   - Конечно, самым страшным испытанием  для  меня  был  таможенный  пост  в
международном аэропорту в Вашингтоне. - Вновь переживая те минуты,  Вероника
еще сильнее мяла в руках тесьму  своей  сумки.  -  Чем  ближе  к  служащему,
проверявшему документы, тем меня больше трясло. Вот  он  взял  мой  паспорт,
пролистал. Потом чтото спрашивает.  Все,  думаю  -  про  мой  живот.  И  тут
вспоминаю -  это  еще  из  школьной  программы  по  иностранному  языку.  Он
интересуется: говорю ли я по-английски? Автоматом отвечаю ему, как на уроке,
что нет. Он улыбается и протягивает мои документы назад, мол, счастливо. Как
в тумане бреду дальше, еще не веря окончательно, что все преграды позади...
   А впереди? Почти сразу среди встречающих Вероника заметила тех,  кто  был
нужен, а точнее, кому была нужна она.  Чуть  в  стороне  от  прохода  стояли
мужчина и женщина. На листе бумаги жирным фломастером были выведены ее имя и
фамилия. Эта опознавательная надпись и вправду была по-русски.
   - Подхожу, здороваюсь и называю себя, - Вероника рассказывала  достаточно
подробно, чувствовалось, что память у нее действительно цепкая. -  Они  мило
улыбаются и на мое приветствие тут же отвечают на чистейшем русском.
   "Геня, - женщина первой протягивает руку.  -  Я  ваша  переводчица.  Буду
рядом постоянно. Помогу поближе познакомиться с Америкой..."
   "Ден", - представился и ее спутник. В отличие  от  женщины,  он  оказался
немногословен. Жестом приглашает следовать за ним, к машине.
   С женщиной  знакомство  продолжается,  пока  куда-то  едем.  Геня  хорошо
говорит  по-русски,  почти  не  чувствуется  акцента.  Иметь  рядом   такого
переводчика просто приятно, особенно если учесть, что  познания  Вероники  в
иностранном так  и  остались  на  довольно  примитивном  уровне.  Восхищаясь
произношением, она не выдержала и даже спросила, мол, не из России  ли  она,
не землячка? Оказалось, что  нет.  Геня  -  еврейка,  родилась  в  США.  Вот
родители - да. Они выходцы из России. Сначала уехали в Израиль.  Уже  оттуда
перебрались в Вашингтон,  когда  дочь  была  только  в  проекте.  Здесь  они
обосновались и осели окончательно.
   Час езды в шикарной легковушке по не менее шикарной  автостраде  пролетел
незаметно. Машина остановилась у небольшого особняка.
   "Это дом будущих родителей моего ребенка?" -  поинтересовалась  Вероника.
Еще в Москве Саша говорил, что жить, скорее всего, придется  в  американской
семье, которая усыновляет.
   "Нет. Это пансион, - пояснила  Геня.  -  Поживешь  пока  здесь  несколько
дней".
   "А потом?"
   "Сама увидишь".
   На следующий день, рано утром, Геня  уже  была  в  номере  пансиона.  Она
повезла Веронику в какую-то клинику.  Там  пришлось  сдавать  анализ  крови.
Потом обследовали на УЗИ. Еще были какие-то процедуры. Из  заключения  врача
удалось понять только два слова: "хорошо" и  "мальчик".  Услышав  это,  Геня
прямо расцвела. И произнесла по-русски, уже для Вероники:
   "Как здорово, что у тебя будет мальчик".
   "Сын, но не для меня, - с какой-то обреченностью восприняла  эту  новость
Вероника. - Чего ж тут здорового?"
   "Патрон будет рад,  -  продолжала  щебетать  переводчица.  -  Он  обожает
мальчиков, и на них больше желающих..."
   "Кто? - не поняла Вероника. - Кто будет рад?"
   "Мой начальник, а теперь и твой".
   "С какой стати еще и мой?"
   "Пока ты будешь находиться в Соединенных Штатах, всецело будешь  зависеть
только от него. Как он скажет, так все и будет".
   Вскоре Веронике воочию пришлось познакомиться со своим  патроном.  Она  и
Геня как раз вернулись в Вашингтон, в офис фирмы. По  всему  ощущалось,  что
была эта фирма вполне легальной местной конторой по усыновлению. Вот как  об
этой встрече рассказала сама Вероника:
   - Мне еще раз пришлось приятно удивиться, когда шеф Гени и Дена - а звали
его  Сэм  -  вдруг  заговорил  со  мной  без  переводчика.   Респектабельный
американец и свободно шпарит по-нашему...
   "Очень рад видеть и приветствовать вас в Соединенных Штатах Америки, -  1
- торжественно начал Сэм свою пафосную речь. - Хочу выразить свое восхищение
вам,  русской  женщине,  решившейся  на  столь  благородный   поступок.   Мы
постараемся сделать все возможное, чтобы ваше пребывание здесь  превратилось
в  небольшой  праздник.  Пока,  Вероника,  отдыхайте  и  наслаждайтесь.  Нам
необходимо урегулировать некоторые формальности, потом Геня и  Ден  проводят
вас в Луизиану".
   "Извините, а это зачем?"
   "Америка - интересная страна. Здесь можно все. Но не везде и  не  всегда.
Что поощряется в Луизиане, в Вашингтоне  может  преследоваться.  Именно  эту
противоречивую особенность мы и используем для  разрешения  вашей  проблемы.
Вас там поселят в отдельной квартире. Будете жить на всем  готовом.  Отлично
питаться. Все будет хорошо, за исключением одного  "но".  Вам  нельзя  будет
выходить на улицу и с кем бы то ни было общаться".
   "Совсем ни с кем?"
   "Ну, не совсем. У вас будет адвокат, который решит все  ваши  вопросы  по
передаче и усыновлению вашего ребеночка. С ним будете общаться. С Геней еще.
С другими сотрудниками фирмы... Но  на  улицу  вам  выходить  нельзя!  Можно
сказать, что жить будете в клетке, но в золоченой клетке".
   "Ладно. Я согласна, если это так необходимо".


   В золоченой клетке

   После посещения офиса обе женщины вернулись в пансион.
   "Ты располагайся, а мне надо отлучиться, - прямо в прихожей заявила Геня.
- Без меня ни шагу. Чтобы не было соблазна, я тебя закрою".
   "Как хочешь", - только и пожала плечами Вероника.
   "Пока". - Геня хлопнула дверью, а  через  секунду  щелкнул  закрывающийся
замок.
   Вероника  на  всякий  случай  подергала  за  ручку  -  заперто.   Никаких
приспособлений, чтобы открыть дверь изнутри, не было. Один внутренний замок,
и все. Тогда она развернулась и  отправилась  внутрь  помещения.  Надо  было
поближе познакомиться со своими апартаментами. А это была  большая  комната,
заставленная мебелью так, что делилась еще на одну.  Условной  чертой  можно
было считать большой диван. Вот около него Вероника и задержалась. Потрогала
рукой мягкую обивку и  села.  После  стольких  новых  впечатлений,  большого
объема информации хотелось отдохнуть. И она даже рада была, что  переводчица
куда-то исчезла. Надолго или нет, она пока не  знала.  Да  в  конце  концов,
какое ей до этого дело? Она откинулась на мягкую спинку, закрыла глаза.
   Сколько прошло  времени?  Наверное,  около  часа.  Вероника  задремала  и
проснулась оттого, что входная дверь резко  хлопнула.  В  комнату  буквально
ворвался вихрь страстей,  так  излишне  возбуждена  была  Геня.  Она  что-то
сказала, но со сна Вероника так и не уловила смысла, потом  пролетела  через
комнату и плюхнулась на кресло рядом.  Щелкнула  зажигалка,  Геня  прикурила
длинную тонкую сигарету.  Запахло  каким-то  дорогим  и  ароматным  табаком.
Затянувшись несколько раз, Геня пристально посмотрела на русскую.  По  всему
чувствовалось, что ее буквально распирает от какой-то новости, но она как бы
колебалась, стоит ли  выкладывать  ее  так  просто.  Наконец  не  выдержала:
"Знаешь, сегодня к нам еще одна девушка приезжает".
   "Ну и что? - Вероника, казалось, ничем не  выразила  своего  отношения  к
этой новости, хотя ее и распирало любопытство: кто и зачем? Наверное,  такая
же, как я? Но вслух она сказала другое. - И меня это как-то касается?"
   "Конечно. Она тоже из России".
   "У нее такая же проблема?"
   "Да".
   "Откуда она?"
   "Из Москвы".
   "Мы встретимся?"
   "Обычно русских  у  нас  вместе  не  селят.  Но  тут  накладочка...  Она,
наверное, будет жить с тобой".
   "Хорошо. А можно ее встретить? Возьми  меня  с  собой  в  аэропорт.  Хоть
посмотреть..."
   "Нельзя. Она сама приедет".
   Действительно, вечером в золоченой  клетке  появилась  еще  одна  птичка,
девушка из России.
   "Лена, - представилась она. - Из Москвы".
   "Вероника. Из Шарьи".
   "Ой, а что это такое?"
   "Это маленький городок в провинции, - улыбнулась  Вероника,  привыкшая  к
тому, что чаще всего из-за своей гордости многие москвички,  можно  сказать,
дальше своего носа ничего не замечали и замечать не желали. - В  Костромской
области это, если говорит о чем-то".
   "Да, конечно, - наморщила симпатичный носик Лена. - Это, кажется,  где-то
на Урале..."
   "Почти угадала.  Через  Шарью  на  Урал  железная  дорога  идет.  Но  вот
находится  она  несколько  ближ"и  севернее,  примерно  между  Ярославлем  и
Котельничем".
   "Да, да, я как раз так и думала, - совершенно не  смутившись,  произнесла
Лена. - А в Ярославле я бывала с мужем. Туда мы  на  теплоходе  плавали,  по
Волге".
   Новая соседка Вероники была лет двадцати пяти, высокая,  подвижная,  даже
несколько резковатая женщина. Копну крашенных в рыжий цвет волос  контрастно
дополняли голубые глаза. Они излучали холод и злость. Но  это  было  первое,
обманчивое впечатление. На самом деле Лена  оказалась  хорошей,  добродушной
подругой, но очень жадной  до  денег.  Это  стало  понятно  уже  при  первом
разговоре.
   "Давно здесь?" - спросила она.
   "Дня три".
   "Ну и как?"
   "Нормально".
   Лена посмотрела на  Геню.  Та  с  кем-то  разговаривала  по-английски  по
телефону. На своих пленниц внимания почти не обращала. Это,  видимо,  вполне
устраивало Лену. Она потянула Веронику за руку  в  глубь  комнаты:  "Пойдем,
посекретничаем".
   Женщины встали с дивана. Геня все так же не обращала на них внимания, так
же находилась у телефона, всецело  занятая  разговором.  В  тот  момент  ее,
похоже, больше ничего не интересовало. Лена  воспользовалась  этим  и  сразу
буквально ошарашила Веронику лобовым вопросом: "Деньги уже дали?"
   "Какие?"
   "Баксы, конечно".
   "Не поняла?"
   "Во дает! Ну, аванс, за ребеночка?"
   "А это... Нет. Не дали ничего еще".
   "А когда? Когда обещали дать и сколько?"
   "Я не спрашивала. А, тебе сколько обещали?"
   "Пять тысяч".
   Веронике стало не по себе. Саша в Москве обещал, что дадут тысячу, а  вот
Ленке, значит, - в пять раз больше?! Стало обидно за себя, а еще  больше  за
обманутую маму. Он же об этом по телефону ей и сказал, когда все объяснял. А
больше об этом речь как-то не заходила. Главное для Вероники было избавиться
от  нежелательного  ребенка.  Он  был  не  нужен.  Она  и  не   торговалась.
Категорически против была мама. Лишний рот для  семьи  -  проблема.  Поэтому
предложение пристроить его в приличную американскую  семью  было  прекрасным
выходом из критической ситуации. Что за это будут еще и деньги, как-то  даже
не думалось. А тут вдруг все предстало в, ином свете. За какие такие заслуги
ей столько, а другой такой же роженице-донору,  или  суррогатной  матери  на
западный лад, в пять раз меньше! Выходило, что девушку из провинции  Саша  и
Андрей так запросто кинули на четыре тысячи долларов?
   "Ну и гады они. - Вероника вдруг почувствовала, как изнутри волной  стала
накатывать  злость  на  своих  московских  протеже.  Но  вслух   она   этого
произносить не стала, а только сделала такой для себя вывод: - Раз  так,  то
еще посмотрим, кто кого. Но надо узнать обо всем этом подробнее.  -  Поэтому
Лену спросила: - А кто обещал?"
   "Саша. Прилетишь, говорит, в Штаты, там и получишь. Я же  согласилась  на
это только из-за денег. Даже забеременела специально.  Где  еще  такую  кучу
денег так запросто заработаешь?"
   "Вот в чем дело..."
   "А тебе сколько обещали?"
   "Мне? - Вероника оказалась не готова к такому вопросу. - Да столько же"."
   "И ты про деньги не спрашивала?"
   "Пока нет".
   "Ну даешь ты, подруга..."
   "Так, наверное, после родов дадут. Раньше вроде не за что. Кто знает, как
они еще пройдут".
   "Ну ты и несешь. Это тебе не Россия, где в роддоме могут и здоровую  бабу
больной сделать. Тут все на уровне. Значит, не знаешь.  Тогда  надо  у  Гени
узнать. Пойду спрошу. Может, даст хоть штуку аванса".
   Лена поднялась с кресла и пошла через  комнату  к  переводчице,  все  еще
разговаривавшей по телефону. А Вероника проводила ее взглядом  и  откинулась
на спинку мягкого кресла. Ей надо было переварить и усвоить  новую  для  нее
информацию. Окончательно определиться и принять решение.
   "Черт, пять тысяч баксов. - Она прикрыла глаза, уже прикидывая, на что их
можно потратить. - Нет! От такой суммы ни в коем случае отказываться нельзя.
Ее хватит на все: на цветной телек, видик, еще на много  чего.  Потом,  мама
как обрадуется. Вот для нее будет сюрприз. Здоровото как..."
   Однако из приятного забытья ее вывел буквально  разъяренный  голос  Лены.
Она только что плюхнулась в кресло рядом. Вероника открыла глаза  и  увидела
перед собой, можно сказать, разъяренную тигрицу или... побитую кошку.
   "Какая стерва, а... - несколько раз подряд повторила  Лена.  -  Нет,  это
надо же..."
   "Что случилось?"
   "Да пошла ты..."
   "Ладно тебе. Лен".
   "Нет, ты представляешь, она сказала, что мы ничего не получим".
   "Что? - Теперь ошалела от новости Вероника. - Что ты сказала? Повтори..."
   "То и сказала, что мы с тобой за наших деток ни фига не получим!"
   "Как это?"
   "А так. Геня сказала, что в Штатах продажа  детей  преследуется  законом.
Будешь, говорит, рыпаться и настаивать  на  оплате  -  сядешь  в  тюрьму,  и
надолго".
   Воцарилась пауза, которая  продолжалась  несколько  минут.  Потом  первой
заговорила  Вероника,  которая  попыталась  как-то  успокоить   только   что
обретенную подругу.
   "Ну и ладно", - нейтрально высказалась  она,  соображая,  куда  повернуть
дальше этот трудный разговор.
   "Что ладно-то? - Лена была все еще вне себя от ярости. - Я этому Саше все
зенки повыцарапываю..."
   "Плевать на деньги, - ляпнула Вероника. - Ты что, не видишь -  мы  теперь
полностью в их власти".
   "Чего? Ну уж нет. Свои баксы я из них вытрясу".
   "Каким образом?"
   "Пока не придумала. Надо как-то в Москву позвонить..."
   "И о чем мы тут секретничаем? - подошла к женщинам Геня. -  Значит,  так.
Завтра очень трудный день. Я заеду за вами  рано.  Приготовьтесь  к  дальней
дороге..."
   На следующий день новоиспеченных суррогатных мам отправили в Луизиану.
   - Туда мы летели самолетом.  -  Вероника  достала  из  тряпичной  сумочки
черный пакет, открыла его и извлекла оттуда авиабилет, на  обложке  которого
было четко написано "Аэрофлот". - Вот, оставила на память...
   - Это что, по Штатам на самолетах нашей авиакомпании раскатывают)?
   - Нет. В Луизиану мы летели на "Боинге". Это мой обратный билет...
   И в самом деле, развернув его, я  прочитал:  "Вашингтон  -  Москва.  Рейс
номер..."
   - Всего летели мы около пяти часов, - продолжила женщина.  -  Там  первым
пунктом нашей программы стало посещение магазинов. Геня водила  нас  по  ним
как гид-переводчик и одновременно менеджер... Вдруг на улице, да  стоянке  у
супермаркета, к машине с женщинами подкатил еще один лимузин.
   "Вот, еще наши приехали, - Геня, видимо, ждала этого момента.  -  Это  за
тобой, Вероника. Пересаживайся".
   "Поедем на твою квартиру".
   "А Лена?"
   "Она тоже поедет, но на свою и в другой машине".
   "Почему?"
   "Как много вопросов задаешь. Было же  сказано,  что  общаться  запрещено.
Забыла?"
   "Нет".
   "Прекрасно. Тогда - пересаживайся и поехали".
   Новое жилье было не хуже прежнего. Типичная американская квартира.  Можно
сравнить с нашей, со всеми удобствами, но более просторная. Геня и  на  этот
раз долго не задержалась. Она пожелала хорошо устроиться на  новом  месте  и
опять, заперев двери, куда-то удалилась. Однако и на этот раз Веронике долго
одной оставаться не пришлось. Не прошло и часа, как  приехал  Ден.  Вошел  и
подал конверт.
   "Это тебе".
   "А что здесь?"
   "Деньги"..
   В конверте действительно были три стодолларовые купюры.
   "Зачем?"
   "На карманные расходы. Вот здесь надо расписаться, что получила".
   - В заготовленной заранее расписке и в самом деле  значилось  именно  300
долларов, - рассказала Вероника. - Я поставила свою подпись. Ден еще немного
посидел у меня, а потом уехал...
   Так закончился еще один день пребывания  в  Штатах.  А  на  следующий  из
состояния бесцельного ожидания Веоонику вывел телефонный звонок.
   Подняв трубку, она услышала по-русски: "Здравствуйте, я - Лена".
   "Здравствуйте, - удивленно ответила Вероника, голос был ей не  знаком.  -
Что вы хотите?"
   "Я ваша новая переводчица".
   "Но у меня переводчица - Геня".
   "Геня улетела в Вашингтон. Теперь с вами буду я".
   "Она вернется?"
   "Нет. В Луизиане с вами буду только я. Пожалуйста приготовьтесь завтра  к
двум часам. Я заеду за вами. Поедем на осмотр к врачу".
   "Хорошо".
   На этом разговор завершился.  Положив  трубку,  Вероника  еще  не  успела
"переварить" новую информацию, как аппарат ожил  вновь.  Она  снова  подняла
трубку и чуть не ошалела от радости. В ней раздался знакомый голос: "Привет,
подруга по несчастью, - это была Лена  из  Москвы.  -  Никак,  скучаешь  без
меня?"
   "Как ты меня нашла? Это в самом деле - ты?
   Или мне мерещится?"
   "Да нет, не мерещится тебе ничего. Это и в самом деле - я. Но  ты  что-то
не рада, подруга".
   "Что ты, очень даже. Я тут чуть с тоски зеленой не рехнулась.  Сижу  дома
как дура и в телек пялюсь. А там что-то балабонят  не  по-нашему,  не  пойму
ничего".
   "Учиться надо было лучше в школе, а  не  за  парнями  бегать,  все  бы  и
понимала".
   "Вряд ли. У нас в основном  немецкий  преподавали.  Только  потом,  когда
немка сбежала, то военрук нас стал английскому учить".
   "Да, повезло тебе, подруга".
   "А как ты узнала мой номер? Я его даже сама ливо ушла от  ответа:  "Зачем
тебе? Кто будет тебе звонить? У тебя же нет родственников в  Америке.  Номер
телефона, значит, сообщать некому".
   "Ну я не такая тютя, как ты. Я этой дуре, ну, Гене,  наговорила,  что  ты
без меня жить не можешь. И если я не позвоню, то у тебя выкидыш  на  нервной
почве случится. Она и поверила..."
   "Это ты здорово придумала. А Геня с тобой, значит?"
   "Да".
   "А мне новую дали. Про Геню же-сказали, что уехала..."
   "Ага, жди, эта стерва уедет".
   "Зачем ты о ней так?"
   "А как? Все они из одной шайки-лейки".
   "Да, тут, наверное, ты права".
   "Ладно, записывай мой и свой номер..."
   "А зачем мне свой-то? Не буду же я сама себе звонить".
   "Ну ты, подруга, и правда - темная личность. Бери ручку - пригодится".
   Лена продиктовала один номер телефона, потом другой.  Теперь  можно  было
хоть  перезваниваться.  Какое-никакое,  а  общение.  Но  на  этом  пробивная
москвичка не остановилась, а вдруг заявила: "бкука тут  такая.  Я  сейчас  к
тебе в гости приеду".
   "Ленка, ну ты совсем спятила, - только  и  отреагировала  Вероника.  -  В
чужом городе, как сможешь-то? Заблудишься ведь..."
   "Ох, и деревня ты. Жди. Или тебе одной веселее?"
   "Нет, что ты. Даже если приедешь, то будешь ведь под дверями стоять. Меня
моя переводчица закрыла, когда уходила. Да и тебя, наверное.
   "Ой, подруга, плохо ты меня еще знаешь. Тебе, конечно, не выйти.  Но  это
ни в коей мере меня не касается. Кое-какие меры я уже предприняла. Когда моя
уходила, она забыла ключ на столе. Конечно, я его прибрала и  спрятала.  Она
вернулась и спрашивает: "Лена, ты ключ не видела?" Конечно, я ответила,  что
- нет. А для пущей важности добавила: "Может, сама и выронила его где?"  Она
как глазами зыркнет. Потом достала запасной ключ, закрыла меня и ушла".
   "Ну ладно, из своей квартиры ты выйдешь. А ко мне-то как  попадешь?  Меня
же закрыли, и ключа у меня нет".
   "Посмотрим".
   "А адрес-то ты знаешь?"
   Ленка расхохоталась: "Конечно - знаю".
   "Как узнала?"
   "У Гени и узнала".
   Примерно через час с той стороны входной двери послышался шум.
   Вероника на всякий случай спросила: "Лен, это - ты?"
   "Я. Сейчас проверим - подойдет ли мой ключ. Замок у тебя тоже типовой".
   Невероятно, но ключ подошел.  Через  минуту  обе  подруги  уже  сидели  в
комнате и болтали о своем житье-бытье. И  надо  сказать,  что  это  была  не
единственная   встреча.   Как   только   представлялась   возможность,   они
встречались, и, похоже, переводчицы Геня и Лена ни о  чем  не  догадывались.
Узнай они об этом, был бы скандал.
   Однако  события  развивались  своим  чередом.  Вскоре   появилось   новое
действующее лицо - адвокат. Началось оформление бумаг  по  усыновлению.  Тут
выяснилось, что по  закону  для  исполнения  всех  формальностей  необходимо
согласие обоих супругов. У Вероники эта  проблема  разрешилась  сама  собой.
Официально она была незамужем. А вот Лене пришлось звонить в Москву.  И  она
тут выкинула номер.
   - Разговор происходил с моего телефона,  -  рассказала  Вероника.  -  Она
предупредила мужа, чтобы никаких бумаг  без  денег  не  подписывал.  "Придет
Саша, - инструктировала она супруга. - Договор подписывай только после того,
как получишь пять тысяч долларов..."
   И вот сидим мы. Обсуждаем, что дальше будет. Вдруг телефонный  звонок.  Я
трубку снимаю. Слышу  мужской  голос.  Говорит  по-русски,  но  с  акцентом:
"Здравствуйте, Вероника. Это - Ден".
   "Здравствуйте", - отвечаю, а сама жду: что ему надо?
   "У вас Лены нет?"
   Я на Ленку смотрю круглыми глазами, знаками спрашиваю, что говорить.  Она
никак не сообразит, в чем дело. Тогда я на свой страх и риск бухаю:
   "Нет. А что случилось?"
   "Не надо врать.  Вероника.  Мы  знаем,  что  вы  встречаетесь.  Дайте  ей
трубку".
   "На, тебя спрашивают, - подаю Ленке трубку. - Это Ден. Они все знают..."
   "Зря ты так. Тебя просто на пушку  взяли",  -  говорит  Лена,  но  трубку
берет.
   Несколько минут она очень напряженно слушала то, что ей  говорил  Ден,  а
потом вдруг разревелась и как закричит в трубку: "Вы, вы не имеете права так
со мной поступать!"
   Потом бросает трубку, поворачивается ко мне и говорит:
   "Ты даже не догадываешься, какие это сволочи.  Они  все  наши  телефонные
разговоры прослушивали. Если, говорит, ваш муж в Москве бумаги не  подпишет,
все очень плохо закончится...  Я  буду  возмещать  все  расходы,  понесенные
фирмой... или не вернусь домой никогда".
   "Да ладно тебе краски сгущать, - говорю ей. - Тебя припугнули только".
   "Так не пугают... Все - правда". - Она опять разревелась.
   Вскоре появилась Геня. Меня обласкала, словно  дорогую  родственницу.  На
Ленку разве что с кулаками не кинулась. Таким "теплым" было  их  общение.  В
заключение она резко бросила: "Собирайся, поедешь со мной в Вашингтон".
   Эта сцена произошла как раз 30 декабря, накануне Нового года...


   Кому Новый год, а кому - старые слезы

   Какое-то время после  инцидента  с  Леной  Вероника  пребывала  в  полном
неведении о дальнейшей судьбе своей негаданной подруги. Но особенно  скучать
было некогда. Приемы и осмотры у врачей  чередовались  посещением  различных
юридических  контор.  Формальностей  было,  много.  Было  похоже,   что   ее
благодетели предпринимали все необходимое, чтобы в будущем у них не возникло
никаких проблем. Почти каждый день ее навещала Геня, которая, как оказалось,
ни в какой Вашингтон и  не  улетала.  Она  интересовалась,  как  идут  дела.
Хвалила Веронику, что в отличие от Лены она ведет себя хорошо.  Почувствовав
ее расположение, та однажды поинтересовалась, а что, собственно, с Леной?
   "А ничего, - отвечает. - Ее мы отправили назад".
   "Как назад?"
   "Очень просто. Она слишком многого хотела. А нам такие не нужны. Без  нее
от желающих отбоя нет".
   Это была  не  очень-то  хорошая  новость,  которая  определенным  образом
подсказала, как вести себя в дальнейшем. Излишне  проявлять  настырность  не
стоило. Требовать денег тем более. Как считала Вероника, в отличие от Лены у
нее был шанс, что в Москве она получит свою тысячу долларов из рук Саши.  Он
обещал это не только ей, но и ее маме.
   Так, в заточении, прошло и Рождество. Без Лены, конечно  -  было  скучно.
Кроме всего прочего, Веронику перевезли на другую квартиру.  Ходить  ей  уже
было тяжело, вот-вот рожать. Она больше сидела,  читала  книгу  на  русском.
Телевизор с непонятным звуковым сопровождением уже надоел. Первоначально еще
был какой-то интерес. Программ здесь было немерено и на любой вкус.
   Однажды вечером, когда Вероника уже никого не ждала,  вдруг  под  входной
дверью послышалась какая-то возня. Кто-то пытался открыть замок и войти,  но
делал это совсем не как Геня. Та привычно обращалась с замком и  делала  это
быстро. Неужели воры, екнуло сердечко. Что тогда?
   Вероника насторожилась. И пока соображала, что она будет делать: звать на
помощь или ждать
   ЖЕНЩИНЫ И ПРЕСТУПНОСТЬ молча,  незваный  посетитель  отворил  дверь.  Она
распахивается, и на пороге... стоит Лена.
   "Лен, это правда ты или мираж?" - глазам не поверила Вероника.
   "Я, подруга, действительно - я".
   И Веронике было от чего сомневаться. От былого обличия подруги  мало  что
осталось. Перед ней была уставшая, даже измученная женщина. Под ввалившимися
глазами - синяки. Видок у нее - в  гроб  краше  кладут.  Лицо  неестественно
бел"Й.
   "Что это с тобой? Смотреть страшно"
   "Съездила бы со мной в Вашингтон, тоже не лучше бы выглядела".
   Лена  рассказала  о  своих  последних  злоключениях.  Как  оказалось,   в
Вашингтоне  ее  сразу  отвезли  в  офис.  Вместо  приятного   шефа   с   ней
разговаривали два каких-то свирепых бугая. Диалог велся в основном на  языке
жестов. Завели в комнату. Усадили за стол. Один подошел  сзади.  Схватил  за
волосы и лицом - в столешницу: "Читай, сука, и подписывай".
   "И как думаешь, что в этой бумаге было?"
   "Понятия не имею".
   "Договор долговой, что якобы я должна фирме 40 тысяч долларов".
   "За что?"
   "Вот и я примерно так спросила. А мордоворот этот меня снова - об стол. У
меня кровь из носу пошла. Несколько капель аккурат на договор  угодили.  Тут
они рассвирепели уже оба. Бить меня принялись очень больно. Все по лицу и по
голове. Профессионально работали. Живот не трогали, берегли, гады..."
   Дальше Вероника узнала, что по предварительОказывается, исходя из  этого,
была выведена сумма на договоре, который заставляли ее подписать.  Продажная
цена усыновляемого ребенка колебалась так: мальчик -  50,  а  девочка  -  40
тысяч долларов.
   "Держали меня в этой комнате почти  сутки,  пока  я  не  сломалась  и  не
подписала бумагу, что  должна  фирме  кучу  баксов,  40  тысяч.  Потом  один
мордоворот забрал бумагу с моей подписью, а другой и  говорит:  "Сразу  надо
было так делать. Меньше неприятностей - себе и нам. А  теперь  тебя  отвезут
назад. Не вздумай рыпаться и чтонибудь со своим плодом учудить. Случится что
с ребеночком, по  этой  расписочке  с  тебя  и  твоих  родственников  все  и
взыщется. Все обойдется хорошо - вернешься домой и об этой бумаге  никто  не
вспомнит. Она у нас останется, на всякий случай, как письмо гарантийное".  -
И оба заржали...
   "Ну  ты,  Ленка,  даешь,  -  только  и  выговорила  Вероника.  -  Столько
пережить..."
   "Теперь-то что жалеть. Раньше думать надо было. Это даже хорошо, что ты о
деньгах не заикалась. Сиди, Вероника, и не рыпайся. А то  кабы  не  пришлось
мой путь повторить. Только имей в виду, что с тебя будут  требовать  уже  50
тысяч..."
   Тут за входной дверью опять раздался шум.  Кто-то  пришел.  Ленке  срочно
пришлось маскироваться в шкафу с одеждой. Вероника прикинулась  задремавшей,
даже уронила книгу на живот. В комнату вошла Геня.
   "Как ты тут?"
   "Что? - как бы спросонья, потянулась Вероника. - Ой, Геня..."
   "Ты тут одна?  -  Переводчица,  словно  собакаищейка,  стала  обследовать
комнату. - Никто не
   ЖЕНЩИНЫ и ПРЕСТУПНОСТЬ
   "Ой, я даже не  слышала,  как  ты  вошла,  -  продолжала  ломать  комедию
Вероника. - Задремала немного. А кто прийти-то должен?"
   Геня осмотрелась вокруг, заглянула  в  ванную  комнату,  вроде  как  руки
помыть. Потом вернулась. Но явно было заметно, что она  чем-то  взволнована.
Чем именно, она так и не сказала. Вместо этого уселась к  телефону,  набрала
какой-то номер и стала что-то говорить. Понять ее было невозможно. Но и  без
этого причина столь внезапного ее появления была известна.
   Закончив разговаривать по телефону, Геня еще раз  заглянула  в  ванную  и
туалет. Потом включила телевизор и просидела так около двух часов. А все это
время Лена, скрючившись, находилась в шкафу... Ее присутствие так и не  было
обнаружено.
   Когда наконец Геня ушла. Вероника открыла шкаф.
   "Ой, подруга, вытаскивай меня отсюда, -  простонала  Лена,  -  и  помоги,
пожалуйста, разогнуться..."
   Время шло. Подругам удалось встретиться еще несколько раз. Но теперь  они
строго  соблюдали  конспирацию.  Знали  ли  об  этом  тюремщики?   Возможно,
догадывались, но с поличным, как говорится, поймать так и не смогли.
   Лену  трижды  после  той   страшной   экзекуции   возили   на   прием   к
психотерапевту, видно, опасались за ребенка, и было подозрение на  изменение
состояния ее собственной психики. Вообще с этим было строго.  Веронику  тоже
возили дважды. Чтото там не понравилось, или отклонение  какое  обнаружилось
от нормы. Но все обошлось.
   - Вы были не приеме  у  психотерапевта?  -  Это  уже  сейчас,  в  России,
Вероника засомневалась. - Но мне говорили,  что  именно  у  него.  Он  очень
дотошно выспрашивал, а сама ли я и по доброй ли воле отказываюсь  от  своего
ребенка и передаю его для усыновления другим людям?
   Такая процедура состоялась еще и в третий раз, но  после  родов.  Вопросы
задавались на английском, а Геня переводила их и ответы  тоже.  Не  обошлось
без казусов. Например, разговор с врачом проходил так.
   "Какая сегодня погода?" - спрашивает он.
   Вероника отвечает, а Геня переводит.
   Следует еще несколько банальных вопросов, а потом;  "В  каком  вы  городе
сейчас живете?"
   - Я отвечаю, что не знаю, - говорит Вероника. - Я действительно не знала.
А Геня переводит, что в - Лафайете. Он так и пишет...
   - Выходит, она переводила только выгодную ей информацию? - спрашиваю ее.
   - Скорее всего, так и было. И вообще, на мой взгляд, все эти визиты  были
пустой формальностью, не больше. Но для них, очевидно, формальностью важной.
Психотерапевт составлял какойто документ. Потом я  его  подписывала.  Что-то
подобное пришлось подписывать потом еще вместе  с  моим,  адвокатом.  С  ним
вместе подготовили  и  подписали  целую  кипу  бумаг  по  усыновлению.  Тоже
формальность, но, выполнив ее, я все пути назад обрубила...


   В военном госпитале

   Когда  подошло  время  рожать,  Веронику  отвезли  в  военный  госпиталь.
Сопровождала ее уже не Геня - а тоугая пепеволчиття. И мпжнп г-к-ячятт,  что
ей повезло.  У  нее  с  новой  сотрудницей  странной  фирмы  по  усыновлению
сложились достаточно теплые отношения. Она даже сама намекнула Веронике, что
за плату у них практикуется скрытая  съемка,  мол,  можно  купить  отдельные
фото,  которые  будут  заказаны:  матери-роженицы,   новорожденного,   новых
родителей и т, п.
   "Если хочешь, - говорит, - могу тебе это устроить. Но об этом никто знать
не должен. Это - только между нами".
   "Как здорово. Я очень хотела бы иметь фотографии. Только во  сколько  это
мне обойдется?"
   "Мелочь, долларов 150".
   Вероника достала деньги из того  самого  пакетика,  который  вручил  Ден.
Потратить их пока было не на что и негде. Она отдала американке две сотенные
бумажки.  Та  вернула  сдачу  и  говорит:  "Фото  получишь  при  выписке  из
госпиталя. Здесь у тебя кто-нибудь их может увидеть  -  будут  неприятности.
Лучше не рисковать..."
   "Хорошо, - согласилась с ее доводами Вероника. - Но это без обмана?"
   "Как можно? - возмутилась переводчица. -
   Это тоже мой бизнес. А бизнес идет только тогда, когда есть  честность  и
доверие к партнерам".
   Наконец приблизилась  кульминация  всей  этой  истории  -  роды.  На  них
пригласили еще двух  переводчиков.  Наверное,  чтобы  ошибки  какой-либо  не
произошло, чтобы каждый крик роженицы переводился точно, без искажений.  Еще
- сделали обезболивающий укол. Как оказалось, очень дорогой. Но это по нашим
меркам, конечно. А по американским вполне приемлемый. Стоил  он  около  двух
тысяч долларов.
   - И кровать у них не такая кушетка, как у  нас,  -  почти  с  восхищением
рассказывала  Вероника.  -  Это  -  целое  сооружение  с  кучей   кнопок   и
электроники...
   Короче, после укола у меня пропала чувствительность  нижней  части  тела.
Боли какой-то при родах я не чувствовала. Не ощущала и схваток.  Все  прошло
быстро. Услышала только детский крик: "А-а-а". Мне  тут  же  дали  подержать
моего сыночка. Точнее,  просто  положили  его  на  грудь.  Дали  возможность
ощутить его вне материнской утробы. Потом  забрали.  Тут  же  его  взвесили,
измерили и унесли куда-то...
   На  следующий  день  после  родов  Веронику  выписали.   У   американцев,
оказывается, не положено долго держать в медучреждениях. Это из-за того, что
все  медицинское  обслуживание   очень   дорогое.   Как   рассказала   новая
переводчица, один день пребывания в госпитале стоил около 800 долларов.
   - А ребенок? - спросил я. - Его тоже выписали и отдали новым родителям?
   - Нет. Его оставили в госпитале. - Как бы вновь переживая в воспоминаниях
те мгновения, Вероника часто зашмыгала носом, словно хотела  разрыдаться.  -
Мне даже не дали его покормить грудью. Нельзя... От меня  там  потребовалась
лишь подпись на специальной карте, которая заводится  на  новорожденного.  В
правом верхнем  углу  этой  карты  крупными  буквами  надпись:  "Ребенок  на
усыновление". Вот в ней я и расписалась.
   Наблюдая в эти минуты за рассказчицей, я вдруг подумал, а не переигрывает
ли эта женщина? Слишком уж явно и показушно она переживала и раскаивалась  в
том, что оставила своего малыша там, за океаном. И мне показалось,  что  она
больше рисовалась, что якобы до сих пор  еще  в  ее  груди  не  утихла  боль
утраты. Как на такое могла решиться настоящая мать, которая пошла  на  такой
поступок даже в силу обстоятельств, которые ее чуть ли не загнали в  роковой
угол?
   Только и  в  животном  мире  есть  подобный  феномен.  Это  кукушка.  Она
единственная птица в наших местах, которая не выкармливает своих детей сама,
а подбрасывает другим. Делает  это,  конечно,  безвозмездно.  Выполняет  эту
необходимости" только для продолжения рода собственного. Ну а  человек?  Что
толкает его на подобное? Неустроенность нашего нового демократического дома?
Другие неурядицы? Что приближает к подобной черте женщин?
   Скорее всего, именно из-за переживаемых материальных трудностей  вступают
на этот путь некоторые женщины. Более того, в отличие от  птиц,  суррогатные
матери пытаются сделать на своих отчуждаемых детях деньги. Как выяснилось  в
дальнейшем, и женщина, рассказавшая эту историю, пошла на все  именно  из-за
денег. Но к этому вернемся чуть позже.
   - Вот так мой сыночек стал для меня чужим. - Вероника опять всхлипнула. -
Его у меня отобрали...
   Как ей объяснили, новорожденный остался в родильном отделении до  встречи
с новыми родителями. Дальше уже все права на него переходили К  ним,  и  они
сами решали, когда  его  забирать.  Они  оплачивали  его  содержание,  уход,
искусственное кормление и многое другое. Подобное было там в порядке  вещей.
Персонал давно, видимо,  привык,  что  именно  так  у  них  рожают  русские,
украинки и т, п. Рожают и отказываются. Для них,  для  персонала  госпиталя,
главным критерием было лишь то, чтобы оказываемые  ими  услуги  были  хорошо
оплачены.
   Как правило, ребенок содержался  под  медицинским  наблюдением  не  менее
девяти дней. За это время проводились все необходимые мероприятия. Потом его
передавали  американским  родителям.  И  по  их  законодательству   он   уже
становился гражданином Соединенных Штатов, как и любой другой родившийся  на
этой территории.
   Из госпиталя Вероника уезжала вместе с  новой  переводчицей.  Как  только
машина покинула режимную зону  и  позади  закрылись  автоматические  ворота,
американка вручила русской фотографии. Их было несколько: Вероника в родовой
палате, Вероника с ребеночком...
   - Это все, что осталось на память о моем и  вместе  с  тем  чужом  теперь
сыночке. - Женщина старательно сложила фотографии и  спрятала  их  в  черный
пакет. - Теперь вы все узнали и увидели...
   - Да, но что было с вами дальше?
   - Меня привезли в квартиру. Дали возможность отлежаться...
   И тут, как рассказала Вероника, в ней проснулся материнский инстинкт. Она
позвонила Гене: "Верни мне моего сыночка".
   "У тебя с головой все в порядке?" - резко спросила та.
   "Да".
   "И ты не понимаешь, что это теперь невозможно?!"
   Вероника разревелась прямо в трубку.
   "Ладно. Прекрати. Успокойся и жди. К  тебе  приедет  человек,  с  которым
можно будет решить этот вопрос".


   На пути домой

   В тот же вечер на квартиру к Веронике приехала незнакомая американка.
   "Привет, меня зовут Синди, - представилась она. - Я - адвокат".
   "Здравствуйте", - равнодушно ответила Вероника.
   "В чем у нас проблема?"
   "Я бы хотела вернуть сына..."
   "Понятно. Очень сложная задача".
   Крепившаяся до сих пор Вероника не удержалась и стала всхлипывать.
   "Ну, это зря. Как говорят у вас, русских: слезами горю не поможешь.  Надо
действовать. Я же не сказала, что проблема ваша безнадежна".
   "И что надо делать?  -  оживилась  Вероника.  -  Деньги  возвращать?  Вот
возьмите, что у меня есть..."
   Она протянула американке сто долларов.
   "Это все, что у меня есть".
   "Маловато, если это, конечно, не насмешка. -
   Синди внимательно и вместе с тем с оттенком пренебрежения  посмотрела  на
русскую. И вдруг она резко перешла на "ты", отбросив  далеко  свои  вежливые
манеры: - Ты хотя бы догадываешься, сколько на тебя потрачено  денег,  чтобы
привезти сюда, содержать, оплатить роды? Твои сто долларов, которые тебе  же
выдала фирма на мелкие расходы, не покроют и сотой, тысячной доли  расходов.
Вот уж точно: русская душа - потемки..."
   Вероника разревелась, уже совершенно не сдерживаясь. Это был просто поток
слез и всхлипываний, а потом чуть не истеричной брани.
   Но Синди даже не пыталась остановить ее.
   Она  спокойно  наблюдала  за  этой  ненормальной  русской.   Ее   красиво
подведенные глаза превратились  в  узкие  презрительные  щелочки.  По  всему
чувствовалось, что она прекрасно знает, как вести себя в такой ситуации. Еще
бы, ведь за это она получала деньги, за это ее держали на фирме и, возможно,
ценили хозяева.
   Синди точно рассчитала момент, когда Веронике  надо  было  подать  стакан
воды и предложить выпить, чтобы хоть немного успокоиться. Иначе нельзя будет
проехать вместе с ней в одно местечко, где за ужином можно бы  было  "решить
этот сложный вопрос". А когда порция успокоительного и  еще  какой-то  дряни
была заглочена вместе с  водой,  она  продолжала  бесстрастно  наблюдать  за
клиенткой, пока та не вырубилась.
   - Чем завершился наш разговор с Синди, я не знаю, - откровенно призналась
Вероника. - Что было дальше, не помню. В себя пришла уже поздно вечером, все
в той же квартире. Голова просто раскалывалась. Попыталась вспомнить, что со
мной было. Но сколько ни пыталась - безрезультатно.
   Утром к Веронике опять приехала Геня.  Она  вручила  русской  суррогатной
матери бумагу, прочитав которую несложно было догадаться, что примерно такую
же подписала Лена, когда ее избивали два мордоворота. С Вероникой  обошлись,
можно сказать, более мягко.
   "Я ничего такого не подписывала", - возмутилась Вероника.
   "Это твое заявление - пустые  слова,  -  четко  произнося  каждое  слово,
отчеканила Геня. - А это - документ. Кому поверят в суде?"
   Тут открылась входная дверь, и в комнату вошла Синди. Увидев ее. Вероника
закатила истерику. Через несколько минут  она  закончилась  тем  же,  что  и
вчера: дали воды и уже в открытую заставили выпить какую-то таблетку.
   "Будь умницей и не делай глупостей, - наставляла Геня. -  Ты  так  хорошо
вела себя и вдруг сорвалась... Это нервы. Надо принять  успокоительное,  все
обдумать..."
   - Они уложили меня в постель, - продолжала Вероника. - Дальше  ничего  не
помню. И таблетками этими Синди пичкала каждый день, вплоть до моего  отлета
из Штатов. На самом  деле  она  вовсе  не  была  никаким  адвокатом.  Просто
охранник-садистка. Даст мне таблетку и ждет: выпью ее или нет,  даже  в  рот
заглядывала. А действовали эти таблетки сногсшибательно. Как-то  попробовала
наблюдать за собой, что будет. Выпила и легла почитать книгу. Смотрю, а букв
и строчек - нет. Чистый лист, и все. Перевела взгляд  в  сторону-на  люстру.
Она  вдруг  качнулась,  а  потом  от  потолка  отделяется  и   давай   круги
выписывать...
   Как оказалось, эти таблетки еще и напрочь память отшибали. Однажды  утром
Вероника позвонила Гене и выговаривает ей, мол, обещала вечером позвонить, а
не позвонила.
   "Как же так? - возмутилась переводчица. -
   Мы же с тобой минут десять по телефону болтали, все обсуждали..."
   Для Вероники эта новость была просто потрясающей. Она  совершенно  ничего
не помнила: ни содержания разговора, ни того, что Геня  звонила.  Хотя  надо
сказать, что до поездки в Штаты память у  нее  была  если  не  отменная,  то
хорошая. Иначе как она смогла  бы  выучить  вопросник,  устройство  "своего"
прибора...
   Через неделю ее отправили в Вашингтон, а оттуда - в Москву. Перед отлетом
с ней встретился директор фирмы по усыновлению, Сэм.
   "Ну как, довольна, что мальчика твоего пристроили в хорошую семью?"
   "Я не знаю, - вяло ответила Вероника. - Я не видела даже родителей".
   "Как не видела? Вот фото и бумаги, подписанные  тобой,  -  он  достал  из
папки цветной снимок, на котором она  была  снята  с  ребенком  и  какими-то
людьми. - Себя, надеюсь, узнаешь?"
   "Да. Но я не помню ничего".
   "Ну это, может, даже и к лучшему".
   Он подал, ей плотный пакет.
   "Вот это, - говорит, - передашь  Саше  и  Андрею.  Они  тебя  встретят  в
аэропорту. Номер рейса мы им сообщили. Счастливого полета".
   Пакет был вроде того, что Вероника привезла с собой в Штаты.  Что  именно
лежит в нем, прощупать невозможно. Но можно было догадаться  -  доллары.  По
толщине  пачки  можно  было  предположить,   что   там   их   где-то   около
пятидесяти-семидесяти  тысяч,  если  все   сотенными   банкнотами.   Гонорар
московским агентам за их труды, плата за деток, сыночка Вероники из Шарьи  и
дочку москвички Лены...
   Дома Веронику встретили словно героиню.  Заокеанские  подарки  прошли  на
"ура". Больше всех была рада маленькая Ольга. В  обнимку  с  Мики  из  самих
Соединенных Штатов она ходила целую неделю.  Об  оставленном  где-то  далеко
ребеночке никто и не вспомнил. Для всех Вероника ездила в Америку просто  по
туристической путевке, которую выиграла в  лотерею  среди  распространителей
газет. Настоящий же мотив поездки знали только два человека: мать и  сестра.
Но они хранили чуть ли не гробовое молчание. Лишь однажды, на следующий день
по прибытии, мать поинтересовалась, где обещанные доллары? Сказать правду  -
что их нет и не будет - у  дочери  не  повернулся  язык.  Она  соврала,  что
оставила их Саше. Он купит на них самый шикарный цветной японский телевизор.
   - Может, самый-то шикарный и не надо, - возразила мать. - Был  бы  только
цветной, и ладно. Лучше - подешевле, а сэкономленные деньги  пригодились  бы
на другое. Вот и Олечке в  школу  в  этом  году  идти,  а  все  так  дорого.
Ребенка-то надо собрать получше, чтоб от других не отличался...
   - Ты права, мама, - только и нашла  что  сказать  Вероника.  -  Я  так  и
сделаю. Позвоню Саше. Он, наверное, еще не успел купить. Договорились, что в
течение месяца...
   - Вот и хорошо.
   - Мам, а ты не дашь денег, переговоры заказать?
   - Дам, конечно, доченька. На хорошее-то дело почему не дать.
   И получилось, что, не выдержав и двух недель,
   Вероника была вынуждена звонить в Москву.
   - А я ждал твоего звонка. - В Сашином голосе  чувствовались  нескрываемые
нотки превосходства. - Как видишь, нам не жить теперь друг без друга.  Я  не
злопамятный и старое вспоминать не буду.  Тебе,  кстати,  тоже  не  советую.
Лучше сразу остановимся на том, что твой ангел-хранитель еще раз протягивает
тебе руку и предлагает очень хороший заработок.
   - И что я должна делать?
   - Будешь нашим региональным агентом.
   - Чего?
   - Ты будешь подыскивать клиенток в Костромской области.
   - Я?
   - Да. Именно ты. Ты сама через это прошла,  все  видела  своими  глазами.
Никто лучше тебя об этом рассказать не  сможет.  Ты  -  идеальный  рекламный
ролик.
   - Спасибо за комплимент. Лучше скажи: сколько я буду получать?
   - Много. В провинции народ  бедный.  От  нежелательной  беременности  или
ребеночка жаждет избавиться чуть не каждая вторая-третья женщина. Помоги им.
Наставь на путь истинный. Не дай перед Господом  совершить  тяжкий  грех.  И
заработай на этом. За каждую суррогатную мать будешь  получать  от  меня  по
триста баксов.
   - Опять ведь обманешь?
   - Нет. На этот раз все будет в лучшем виде.
   - Что-то мне не очень верится...
   - Так ты не сомневайся, а приезжай и получишь аванс за первую клиентку  -
300 баксов. Но лучше будет, если ее сразу и привезешь. Тогда домой  точно  с
телеком уедешь.
   - Ты, Шурик, не ангел. Ты - искуситель.
   - Значит, будем считать, что договорились.


   Вербовщица

   Первую клиентку Вероника нашла среди своих старых знакомых.  Ей  даже  не
пришлось давать объявление в местной газете, как научил Саша. Да у  нее  все
равно на это ни гроша не было. Тут ей, видно, просто подыграл его величество
случай.
   Вероника зашла к подруге, с которой не виделась с лета.  Света  встретила
ее слезами. Муж пьет не просыхая. Денег в дом  не  приносит  и,  хуже  того,
последнее тянет. А четверо детишек (старшей дочке только исполнилось десять)
и хозяйство - все на ее шее. Спасибо,  родители  живут  тут  же,  в  городе,
помогают чем могут. Еще  повезло,  что  все  девчонки.  Старшая  не  сносила
платьице, успев вытянуться, так ей смена есть и большая, до дыр доносят.
   Раньше Светлана поражала своим оптимизмом, энергией. Она не  пасовала  ни
перед какими трудностями. Когда на  хлебокомбинате,  где  работали  подруги,
перестали  платить  деньги,  Света  первой  предложила   заняться   газетным
бизнесом. И вдруг так сникла.
   - Ты чего, подруга? Тебя и не узнать совсем...
   - А ты не видишь?
   - Что не вижу?
   - Беременная я опять.
   - Нашла из-за чего реветь. Чай не в первый раз.
   - Ну куда мне еще рожать? Вон столько нищеты наплодила. Поверила в  бабьи
сказки,  что  от  пьяных  потомства  не  бывает.  А  мой-то,  кобелина,  как
остограмится, так на меня и лезет... Хоть в петлю теперь, а не в роддом.
   - Это, подруга, ты зря так.
   - А что еще-то остается?
   - Хочешь, расскажу тебе еще одну бабью сказочку?
   - Мне теперь ни сказка, ни быль не помогут.
   - Как знать?
   - Тебе шуточки все, Верка, а мне и руки впору на  себя  наложить.  Все  -
мочи нет никакой. Одно и держит: на кого я своих деток оставлю? Только из-за
них на этом свете и живу теперь.
   - Эк, хватила-то!
   - Ой, подруга, и вправду не знаю, что завтра с собой сделаю."
   - Выкинь дурь  из  головы.  Устала?  Да  -  вижу.  Тебе  надо  отдохнуть,
развеяться...
   - Во дает! Тут отдохнешь?!
   - Могу устроить такой отдых, что тебе и не снилось!
   - Кончай разыгрывать.
   - Ладно, не буду. Но сказочку послушай.
   - Давай, развлекай...
   - Итак. Действие первое: она забеременела,  а  парень  ее  бросил.  Аборт
делать поздно, а  ребеночек...  -  и  Вероника  стала  в  цветах  и  красках
рассказывать  о  своих  американских  приключениях,  умалчивая  о  плохом  и
добавляя розовых тонов всюду, где только было можно.
   Света занималась домашними делами и слушала, как говорится,  вполуха.  Но
потом села за стол рядом и  так  увлеклась,  что  все  чаще  стала  задавать
вопросы. А в конце рассказа вдруг спросила в лоб:
   - А ты, подруга, случай  не  про  себя  мне  сказочку-то  сказывала?  Ты,
кстати, где почти полгода пропадала-то? Куда твой хахаль подевался?
   - Догадливая ты. Про себя.
   - Только не похоже, чтобы тебе такую кучу денег отвалили.
   - И тут ты права. Тысяч я никаких не получала. Так,  триста  долларов  на
карманные расходы и все.
   - Они, кстати, тоже на дороге не валяются.
   - И опять, Свет, ты права.
   - Верка, а устрой мне свиданку с твоим Сашей? - вдруг попросила Светлана.
- Чем черт не шутит. Почему  бы  и  мне  на  халяву  мир  не  посмотреть,  а
одновременно и проблему свою решить. Это ж недолго.  Сколько  ты  в  Америке
пробыла?
   - Около трех недель.
   - Нормально. На такой срок я их маме и спихну. Она присмотрит. Вот только
повод какой-то придумать надо...
   - Для начала есть.
   - Какой?
   - Прежний. Газеты.
   - А что? Вполне сойдет! Если что-то еще и заработать удастся, так  кобелю
своему на бутылку отстегну. Он сразу и успокоится...
   На следующий день подруги отправились на телеграф.  Вероника  набрала  по
междугородному знакомый московский номер. Вместо Саши ответил автосекретарь.
   - Значит, так, - Вероника, знакомая с особенностями поведения  столичного
посредника,  или  как  он  сам   любил   себя   величать   -   "ее   земного
ангела-хранителя", продиктовала в  трубку  необходимые  данные:  -  Зовут  -
Света. Возраст - 31 год. Детей - четверо, все девочки. Больных, хромых  и  с
другими патологиями - нет. Материальное положение -  хуже  некуда...  Да  не
переживай ты. -  Заметив  разочарование  на  лице  подруги,  поспешила  дать
пояснения: - Я с ним не первый раз так говорю. Если ты ему подходишь, он сам
объявится. Вот увидишь.
   - Ладно, посмотрим.
   Но  особенно  смотреть  не  пришлось.  Уже  к  вечеру  из  Москвы  пришла
телеграмма: "Оформляй паспорт привози быстрее".
   - Ну и темпы! - Светлана держала бланк в  руке  и  еще  раз  перечитывала
текст. - Как это - привози? А если я передумаю?
   - Это он так свое согласие выразил. Поняла? Тебе  "добро"  на  поездку  в
Штаты дают. Собирай деньги на  оформление  загранпаспорта  и  на  билеты  до
Костромы, а потом - до Москвы.
   - До Костромы-то зачем?
   - Там быстрее все оформляют. Я покажу,  где  и  как.  Но  тебе,  подруга,
придется и мне билеты покупать.
   - Да?!
   - Свет, я ж без гроша  сижу.  Это  будет  взаймы.  В  Москве  я  с  тобой
рассчитаюсь...
   - Ладно.
   Не прошло и недели, как подруги  встретились  с  московским  посредником.
Саша приехал на вокзал.
   - Молодцы, что так быстро  управились.  Ты,  Вероника,  прямо  на  глазах
растешь. Где паспорт?
   - Вот, - Света протянула пурпурную книжицу.
   - Отлично. - Лишь бегло взглянув, он тут же  отправил  его  в  карман.  -
Теперь ждите.
   - Долго?
   - По-разному бывает. Вероника, наверное, рассказывала. Одно скажу  точно,
что срок свой не переходите и роды  будут  у  вас  в  Штатах  и  по  высшему
разряду. Это здорово, Светлана, что вы решились  на  такой  шаг.  Это  очень
благородный поступок...
   - А мне ничего не хочешь сказать? - перебила Вероника.
   - С тобой разговор еще впереди. Хотя что тянуть? Вы извините. Света,  нам
посекретничать надо. - Саша жестом пригласил Веронику отойти  в  сторону.  -
Извини, пожалуйста, опять чуть не забыл.
   - Не часто ли ты на память жалуешься? Раньше такого не замечалось вроде.
   - Бывает. Но как и обещал, вот твой гонорар, - протянул почтовый конверт.
   Взяв его в руки. Вероника ощутила - больно тонок, не более пяти  бумажек.
Но если они по сто баксов, то это куда ни шло.  Пусть  обманул  с  обещанной
тысячей, зато здесь  рассчитался.  Теперь  не  стыдно  будет  маме  в  глаза
посмотреть. А если деревянными?  Плохо  слушающимися  пальцами  она  вскрыла
конверт. Там было... три стотысячные купюры и одна стодолларовая.
   "Не густо, но хоть что-то". Она подняла глаза на Сашу. Тот без  слов  все
понял и опередил:
   - Понимаю, что мало. Да,  обещал  больше.  Но  фирма  переживает  трудное
время. Пока - это наличный максимум. Можешь считать, что остальное зачислено
на твой счет, с которого пока больше снять нельзя...
   - Новый трюк старого обманщика?
   - Нет. На этот раз все правда.
   - Что-то не очень верится...
   - Насколько я знаю, сомнение раньше тебя родилось. Вспомни, как ты верила
и не верила, что поедешь в Штаты. Что в итоге?
   - Ладно. Будем считать, что убедил. - Вероника спрятала конверт и  деньги
в карман куртки. "Чего ломаться-то, - отметила для  себя.  -  Чтобы  столько
заработать, и в лучшие-то времена  пришлось  бы  горбатиться  на  шарьинском
хлебокомбинате почти  полгода".  -  А  как  со  Светой?  Ей  теперь  обратно
возвращаться?
   - Не разочаровывай меня.  Вероника.  -  Саша  повернулся  к  ожидавшей  в
стороне женщине. И уже громче добавил: - Со Светланой все  будет,  по  твоей
схеме.
   Услышав свое имя, женщина посмотрела на них и подошла поближе.
   - Никак обо мне речь?
   - Да. Саша...
   - Нельзя ускорить процесс, который  матьприрода  оттачивала  веками.  Все
должно идти своим чередом. Ребеночка надо выносить полностью.  Вот  Светлана
это прекрасно понимает. Правда?
   - Конечно.
   - А мы за это время разрешим все проблемы:  подберем  родителей,  оформим
документы на выезд, выберем легенду... Если  интересно.  Вероника  со  всеми
подробностями познакомит гораздо интереснее меня.
   - Она рассказывала уже кое-что...
   - Вот и хорошо. Теперь и остальное доскажет, чтоб никаких сомнений...
   Домой  подруги  возвращались  в  хорошем   настроении.   Светлана   -   в
предвкушении будущих американских приключений. Вероника пыталась представить
реакцию матери, когда она протянет ей зеленую сотенную  бумажку  и  небрежно
обронит, мол, это, мама, тебе лично, а с телевизором пока  не  вышло,  но  в
следующий раз и он обязательно будет. Кроме всего прочего, они везли с собой
две большие сумки с газетами, журналами и брошюрами анекдотов и кроссвордов.
Продав этот товар, можно будет окупить поездку, вернуть Светлане долг. Она в
Москве-то от денег отказалась.
   "Дома рассчитаемся, - говорит. - А пока нам  лучше  сделать  складчину  и
закупить кое-что из периодики на продажу".
   Вероника  согласилась,  хотя  теперь  к  прежнему  своему   бизнесу   уже
испытывала какое-то пренебрежение. Труд этот, которым занималась почти  год,
был достаточно тяжелым  и  не  особенно-то  благодарным.  Ведь  мало  просто
закупить и привезти столичные газеты и журналы в Шарью.  Их  предстояло  еще
сбыть. А это не очень простое занятие.
   Торговать приходилось самой и лучше в  наиболее  многолюдных  местах:  на
вокзале,  на  центральном  рынке.  Там  таких  нелегалов  было   более   чем
достаточно. Разворачивающаяся между ними конкуренция иногда протекала  очень
бурно, вплоть до таски  друг  друга  за  волосы,  мордобоя  и  других  менее
существенных мелких пакостей, например, порчи или воровства товара.  Еще  от
случая к случаю их обкладывали  данью  местные  рэкетиры.  Но  больше  всего
хлопот доставляли шарьинские  блюстители  порядка,  которым  зарплату  тоже,
случалось, выплачивали нерегулярно. Видимо, восполняя  эти  потери,  они  не
только постоянно гоняли  незарегистрированных  торгашей,  но  и  безжалостно
штрафовали их, почему-то не выписывая при этом никаких квитанций.
   Начиная свой газетно-журнальный  бизнес,  Вероника  попыталась  было  все
сделать по закону.  Она  даже  сходила  в  соответствующую  контору  местной
администрации, хотела там зарегистрировать свое дело и получить лицензию. Но
когда узнала, во сколько  ей  обойдется  оплата  необходимых  формальностей,
энтузиазм угас, а знакомство  с  расценками  по  налогам  и  вовсе  погасило
последние искорки законопослушания. Оплачивай она налог  как  положено,  это
перекрыло бы не только всю прибыль, но и затраты  на  ее  получение.  Вот  и
пришлось балансировать на грани беззакония. Зато, если удавалось все продать
- а чаще так и было, - кое-какой доход ощущался.
   Вот и в этот раз при благоприятном исходе кое-что должно было остаться на
жизнь и раскрутку нового бизнеса. А  уж  старым  она  больше  заниматься  не
будет. Последняя попытка и хватит. Теперь она нашла другую, по  сравнению  с
прежним, чуть не золотую жилу, доходнее всех предыдущих занятий, даже вместе
взятых. Так что прощай, нищенское прозябание. Теперь она не  только  цветной
телек купит, но и многое другое.
   Вернувшись домой, Вероника сразу дала в местной газете объявление:  "Если
вы беременны и бедны, бездетная иностранная семья  пригласит  вас  за  рубеж
родить для них ребенка". Дня через два после  публикации  к  ней  пожаловала
первая гостья.
   - И кто здесь иностранная семья? - В дверях  замерла  молодая,  смазливая
девица.
   - Я за нее.
   - Уж больно на местную похожа.
   -  А  я  и  есть  местная.  Посредник  российскоамериканской   фирмы   по
усыновлению в Костромской области, - не  моргнув  глазом,  четко  отчеканила
Вероника заранее заготовленную фразу, которой научил ее Саша.
   - Ой, Америка! И без обмана? - Девица выразительно изогнулась.
   Под  натянувшимся  стареньким  пальто  резче  обозначился  аккуратненький
животик, наливающийся новой жизнью.
   "Пожалуй, месяцев семь ребеночку, -  прикинула  Вероника.  -  А  сколько,
интересно, мамочке?"
   - А тебе годов-то сколько?
   - Не боись, тетка. Я - совершеннолетняя, двадцать будет в этом году.
   - По молодым и незамужним отдельный разговор. Сложностей больше.
   - А ты постарайся. За мной не заржавеет...
   - За мной - тоже. - Вероника подала ей лист бумаги и ручку. - Держи.
   - Зачем?
   - Запишешь ответы на мои вопросы. Я эти  данные  в  Москву  передам.  Там
решат.
   - Давай, задавай...
   Следующей   кандидаткой   на   роды   за   океаном   пожаловала   женщина
трудноопределяемого возраста. От нее за версту разило таким  перегаром,  что
чиркни спичкой - взрыв будет. Всклокоченные,  грязные  волосы  были  покрыты
платком под стать ее общему облику. Она пришла не одна.  Притащила  с  собой
тоже грязного, с бегающими, испуганными глазенками мальчугана лет десяти.
   - Вот его в Америку отправить нельзя? Он хочет. Правда, Миш?
   - Да, - проронил малолетний кандидат в иммигранты.
   - Но он же не младенец.
   - Ну и что. За него, наверное, и денег больше дадут?
   - Может, и дадут где-нибудь. Но я не занимаюсь такими детьми...
   - Гаденыш! - Бац, и малец схлопотал тяжелую затрещину. - Даже  в  Америку
тебя не берут. Ну на кой ты на мою голову свалился?
   Женщина  принялась  с  остервенением  избивать  мальчишку.  Тот   пытался
увертываться от ударов, сыпавшихся на него со всех сторон. И  вдруг  жалобно
так, как побитая собачонка, заскулил, обращаясь к Веронике:
   - Тетенька, миленькая, возьми меня к себе. Отправь в Америку. Убьет  меня
мамка. Она уже убивала один раз...
   - Прекратите сейчас же. - Вероника перехватила руку  в  момент  замаха  и
оттащила мамашу, зверевшую буквально на глазах, от ее же чада. - Разве можно
так-то?
   - Можно, - огрызнулась та и подкрепила свою  точку  зрения  выдержкой  из
классической литературы: - Я его породила, я его и убью. Вот  так!  Это  еще
Богдан Хмельницкий сказал, когда своего сына хряснул по голове...
   - Да нет, эти слова принадлежат другому герою, Тарасу Бульбе.
   - Ну и хрен с ним, с Бульбом...
   Женщина, а точнее ее подобие, тяжело перевела дыхание.  Злые,  налившиеся
кровью глаза остекленело и пусто уставились на незапланированную защитницу.
   - Пошла ты... - Она резко вырвалась и, не оборачиваясь,  словно  забыв  о
сыне, пошла прочь.
   Мальчик прижался; к Веронике, вцепившись в подол платья, и запричитал:
   - Не отдавай меня ей  обратно.  Я  слушаться  буду.  Я  много  умею:  пол
подметать, посуду мыть, огород поливать...
   Сцена эта разыгралась прямо во дворе дома, в котором жила Вероника вместе
с родителями. За покосившимся забором под толщей  снега  парнишка  разглядел
кусты смородины и несколько  чахлых  яблонь,  парничок  и  другое  огородное
хозяйство.
   "Видать, смышленый, - отметила Вероника. - А мать у него - прямо стерва".
   - Ладно, Миш, не реви, - успокоила она мальчика. - Пойдем,  я  тебя  чаем
напою.
   Но на крыльцо, видимо на шум, вышла мать.
   - Что случилось? Что за ребенок?
   Десятилетний  Мишка  еще  крепче  прижался  к  ногам  Вероники  и,  снова
всхлипнув, проронил:
   - Она тоже дерется?
   - Нет. Она хорошая. Мам, тут такое...
   - Не дело это. Так скоро вся Шарья  к  нам  столоваться  соберется.  Чаем
напои, ладно, и чтобы духу не было. Пусть домой идет. Дети  должны  быть  со
своими родителями...


   В стане детоторговцев

   Сдав московскому посреднику с рук на руки вторую кандидатку в суррогатные
матери, Вероника получила еще меньше, чем в  первый  раз.  В  конверте  были
только наши, деревянные, около полумиллиона. Но и это для нее  были  хорошие
деньги.
   - Извини, у фирмы временные трудности, - дежурно пробубнил Саша.
   - У меня их разве нет?
   - Они у всех есть. Время нынче тяжелое. Но ведь и ты теперь  не  сама  по
себе, а тоже сотрудник фирмы. Потому должна войти, в положение...
   Вероника вошла и решила подождать. Иного  ей,  собственно,  ничего  и  не
оставалось. Она опять закупила на часть денег периодики и  вернулась  домой.
От первоначальной идеи покончить с этим бизнесом пришлось отказаться.  Но  в
качестве основного аргумента тут было еще и то, что  ей  просто  требовалось
надежное прикрытие для обоснования своих частых поездок в столицу. Не будешь
же все время ездить за одним и тем же телевизором, который для семьи  и  так
стал чем-то мифическим.
   Временные трудности фирмы затянулись. Так прошел  почти  год,  в  течение
которого Вероника  все  продолжала  поставлять  новых  и  новых  кандидаток.
Недостатка особого в них не было.  При  желании  она  могла  бы  значительно
расширить круг деятельности. Но этого не делала по той простой причине,  что
Саша все чаще стал динамить ее с деньгами.
   Доставив в очередной раз кандидатку в суррогатные мамы, она  оказалась  в
ситуации - хуже не бывает:  денег  не  было  даже  на  дорогу  домой.  Очень
хотелось есть. Последний раз она ела рано  утром,  в  поезде.  А  был  конец
рабочего дня.
   Вероника дожидалась своего  "ангела-хранителя",  пока  он  освободится  и
привезет  гонорар.  Встреча  должна  была  состояться  на  улице   "Правды".
Бесцельно прогуливаясь,  от  нечего  делать  и  чтобы  как-то  отвлечься  от
процессов, протекавших в пустом  желудке,  она  в  который  уже  раз  читала
вывески  многочисленных  редакций.  Наконец  массивные  двери  открылись,  и
появился Саша.
   - Извини, но сегодня столько проблем...
   - А мне бы, в отличие от тебя, только одну закрыть - денежную.
   - Вот их-то как раз и нет. Понимаешь, нет! - Саша только развел руками. -
Андрей обещал подбросить, но так ничего и не дал.  А  он  -  главный,  он  -
распорядитель...
   - И на дорогу не дашь?
   - Не веришь? Ладно. Вот мой бумажник.
   Раскрыл кожаные отделы так, чтобы видела Вероника. А она не растерялась и
тут же взяла в руки. В бумажнике и в самом деле она  ничего  не  обнаружила,
кроме трех купюр по  десять  тысяч  рублей,  каких-то  пурпурных  корочек  и
нескольких визиток.
   - Ничего себе, корреспондент газеты... - прочитала она, раскрыв  корочки.
- Это ты-то?
   - Да. Не похож?
   - Не знаю. Среди вашего брата вращаться не приходилось.
   - Не все еще потеряно.
   - Тогда, господин корреспондент, можешь меня хотя бы кофе напоить? У тебя
тут хватит. А у меня с утра во рту  маковой  росинки  не  было,  только  что
голова не кружится с голодухи.
   - Это устроим. Тут кафешка есть неплохая. Пошли.
   Спустились в подвал с лирическим  названием  "Эльф".  Сели  за  свободный
столик. Саша заказал Веронике кофе с булочкой, а себе -  пиво.  Трапезничать
молча не получилось. Оба чувствовали натянутость и напряженность  отношений.
Нужна была какая-то отдушина, скажем, совсем отвлеченная болтовня, например,
анекдот с картинками или без них. Но  для  этого  не  было  соответствующего
настроя. И разговор сам собой вновь зашел на  больную  тему  -  деньги.  Вот
тут-то Сашу вдруг прорвало:
   - Зря думаешь, что я гребу деньги лопатой.
   - А я не говорила, что так думаю.
   - Без очков видно.
   - Значит, и правда - гребешь.
   - Если хочешь знать, я - нищий. Я не могу себе даже  комнату  купить,  не
говоря  об  отдельной  квартире.  Только  и   смог   скопить   на   половину
коммуналки...
   -  Жадный  Андрей  все  себе  оставляет?  -  попыталась  как-то  съязвить
Вероника.
   - Нет. Не знаю. О нем лучше не вспоминать.
   - Это почему?
   - Ты просто не знаешь его. Он - страшный человек, он - зверь...
   - Прямо серый волк, а ты - овца невинная.
   - Почти так. Только, если заварушка будет,  все  предстанет  наоборот.  Я
однажды выступил, деньги были очень нужны. Не будет, мол, баксов, я  тут  же
прощаюсь, гуляй, Вася. Знаешь, что он сказал?
   - Догадываюсь.
   - "Мы с тобой и так  не  знакомы,  -  говорит,  а  сам  так,  с  издевкой
улыбается. - Для прокурора ты меня и вправду не  знаешь,  а  я  -  тебя.  Но
запомни, что все суррогатные мамы, в лицо только тебя и знают. Для них ты  -
именно тот человек, который устраивал им роды и сбывал их Детей".
   "А ты, значит, - в тени?" - спрашиваю, а самого трясет.
   "Нет, Шурик, я - не в тени. Меня для прокурора нет и не было. Иного ты  и
не докажешь. Тебе попросту  не  поверят.  А  я  помогу,  чтоб  так  и  было.
Подскажу, мол, для того чтобы ввести следствие в заблуждение, ты решил  свою
вину переложить на невиновного и совершенно постороннего человека..."
   - И он прав. Тебя видели все, а его - никто,  -  подлила  масла  в  огонь
Вероника.
   Саша поморщился, хлебнул еще пива и продолжил:
   - Это еще не все. Говорит: "Я даже нанимать не  буду  никого  для  твоего
устранения. Зачем? Заложить ты меня - не заложишь. Себе дороже. Да  и  нужен
ты мне, пока нужен. Ты, Шурик, пешка в моей игре. Приспичит - пожертвую.  Но
ты можешь быть спокоен. Такая ситуация случится  лишь  в  том  случае,  если
неверный ход  сделаешь  ты  сам.  Потому  работай  и  не  дергайся.  Кое-что
перепадает - будь доволен. Пешки и того не имеют".
   Он - страшный человек, и, знаешь, я боюсь  его.  Была  тут  одна  молодая
мамаша,  которая  даже  забеременела-то  специально,  чтобы   на   ребеночке
материальное положение поправить. И муж  ее  знал  об  этом  и  поддерживал.
Парочка еще та. Так она сейчас  в  психушке  на  учете  состоит.  С  головой
что-то. А делов-то? Когда она меня достала и я об  этом  Андрею  сказал,  он
только поморщился и тут же велел встречу назначить. Спрятали ее на неделю на
одной  хате.  Там  курс  каких-то  уколов  провели.   Приезжала   специально
медсестра. Вкалывала и уезжала. Я караулил.  Мамаша  как  зомби  стала:  что
скажешь, то и сделает...
   Вероника вспомнила про таблетки, которыми ее пичкали в Штатах.  Они  тоже
подавляли  волю,  ослабляли  память.  Уколы,  видимо,  были   сильнее.   Она
поблагодарила  судьбу,  что  у  нее  самой  все  обошлось  проще.  А  почему
обошлось-то? Дура! Потому и обошлось, что пока  нужна.  Вот,  благодаря  еще
одной жертве этого страшного бизнеса - как  считала,  Шурику-волшебнику  или
ангелу-хранителю, а на самом деле просто пешке в чьей-то крупной  игре  -  и
она стала вербовщицей, оказалась в стане детоторговцев.
   Она внимательнее посмотрела на Сашу. А он совсем расслабился после  пива.
Напиток был забористый, а банка совсем опустела. Вероника  прочитала  на  ее
боковине: "Амстердам". Про себя же отметила: "Слабоват ты, Шурик-ангел.  Вот
от какой-то баночки пива даже захмелел, язычок у тебя  и  развязался.  Но  с
тобой сегодня, как говорится, каши не сваришь. Денег не будет, значит. А что
же тогда делать?"
   - Не обижайся, ладно? - канючил Саша, глянув на часы. - До твоего  поезда
времени еще много. Я постараюсь что-нибудь придумать. Закроем твою проблему.
Веришь?
   - А что мне остается? - вопросом на вопрос ответила Вероника. - Только ты
столько меня за нос водишь...
   Ночным скорым Вероника уехала домой. Саша не соврал лишь частично. Деньги
он нашел. Сказал, что ездил за ними к Андрею. Но опять это были только крохи
обещанного. Их хватило, чтобы  купить  билет  и  как-то  просуществовать  до
следующей кандидатки на роды за границу. Но судьба распорядилась иначе.
   Возвратившись домой.  Вероника  не  смогла  убедительно  объяснить  маме,
почему и на этот раз приехала из Москвы без телевизора. А та сразу уловила в
голосе  дочери  фальшь.  Трудный  и  без  того  разговор  сразу  перешел  на
повышенные тона. Сказалось напряжение последних дней. И без  того  натянутым
до предела нервам требовался хотяоы небольшой отдых. Его не получилось. Дочь
сорвалась и, разревевшись, призналась матери, что обещанные доллары на самом
деле - не больше чем мираж.
   - Не будет этих денег, мам, не  будет.  Нас  просто  кинули:  и  тебя,  и
меня...
   - Как это кинули?
   - Ну, обманули...
   - Пока я вижу, что обманываешь меня ты.
   - Нет, мам, я как раз сейчас говорю правду.
   Раньше - да. А теперь я устала, не могу больше.
   - А доллары? Ну, те, что привезла в тот раз? Они откуда?
   - Оттуда. Саша дал. "Это, - говорит, - все".
   - Я не верю тебе. Поехали к твоему Саше.
   - Не надо, мама. Я сама во всем разберусь.
   - Хватит, наразбиралась. Завтра и едем.
   Дальше события стали развиваться  с  головокружительной  скоростью.  Мать
настояла на своем.  Правда,  на  следующий  день  они,  конечно,  никуда  не
поехали. Еще примерно неделю мать собиралась во всем разобраться сама, но те
или иные проблемы вынуждали отказываться от немедленного отъезда в  столицу.
Из-за этого она каждый день почем зря  корила  дочь.  Наконец  выехали,  как
всегда, вечерним поездом, который рано утром прибывал в  Москву.  С  вокзала
Вероника позвонила Саше. Телефон долго не отвечал, но в этот ранний  час  он
скорее всего должен был быть дома. Так и получилось. Примерно после седьмого
гудка Вероника услышала его заспанный голос:
   - Да, вас слушают.
   - Это я, Вероника.
   - Какого черта в такую рань звонишь? Случилось что?
   - Да.
   - Новую кандидатку привезла? - поинтересовался он, не скрывая ехидства.
   По голосу чувствовалось, что это  был  снова  тот  Саша,  которого  знала
Вероника  раньше:  самоуверенный,  нагловатый,  Саша  -  посредник,   а   не
разоткровенничавшийся пьяненький и обиженный жизнью компаньон по  несчастью,
каким он показался ей во время разговора в кафе.
   - Да, - соврала Вероника.
   - Она с тобой?
   - Да.
   - Ну, ты опять на глазах растешь...
   - Деньги очень нужны.
   - Они всем нужны.
   - Мне они нужны немедленно!
   - Ну это мы еще посмотрим.
   - Чего смотреть-то? Готовь давай...
   - Прямо метеорит, а не женщина, - перебил
   Саша. - Где вы находитесь?
   - Как обычно...
   - Ладно, разберемся. Часок-другой гуляйте.
   Мне надо к патрону сгонять...
   Разговор с Сашей состоялся на платформе  станции  метро  "Комсомольская".
Узнав, что на самом деле Вероника приехала  без  клиентки,  он  сразу  хотел
уйти. Потом вдруг согласился поговорить, но предупредил, что времени у  него
в обрез. Он спешит на деловое свидание, отменить которое не в его власти.  И
тут Вероника представила ему свою маму. Он даже не удивился этому.  Выслушал
все претензии, а потом жестко подвел итог:
   - Зря вы приехали. Это не ваше дело. Ваша дочь не в том  возрасте,  когда
требуется материнское заступничество. Мы сами во всем разберемся...
   - Доллары вы обещали не только ей, но и мне. Чьи  были  слова,  что  ваша
дочь получит вознаграждение?..
   - Мои. Но она кое-что уже получила...
   - В десять раз меньше!
   - Остальное получит позже. Пока у фирмы временные трудности.
   - Временные трудности не у фирмы, а у вас, молодой человек. Это мою  дочь
можно долго водить  за  нос.  Со  мной  такой  номер  не  пройдет.  Я  сразу
сообразила, в чем тут дело. Вы просто  вор.  Вы  присвоили  наши  доллары  и
хотите на них купить себе квартиру! Вот какие тут временные трудности!
   Саша побледнел. Веронике показалось, что доводы матери и правда попали  в
цель. Как быстро она его раскусила! А молчала-то об этом. Вот так сюрприз. И
как только она сама не догадалась.
   - Я-то как раз не вор, - чуть не сквозь зубы процедил Саша, - а вот  ваша
дочь самая что ни на есть настоящая преступница. В  Уголовном  кодексе  даже
статья есть. По Веронике давно тюрьма плачет. Она же своего  ребеночка  там,
за бугром, за триста долларов пристроила. Есть и расписочка по этому  поводу
с ее подписью. Правда, вы сами ее вряд  ли  прочитаете.  Она  на  английском
составлена. Но в любом суде ее переведут без затруднений.
   - Это правда? - Мать пристально посмотреда на дочь. - И где эти доллары?
   - Но ей этого мало, - продолжал Саша. - Она на  этом  не  остановилась  и
пошла дальше. Она теперь - вербовщица. Она теперь чужих детей продает...
   Расслышать, что сказал он дальше, не удалось. Мимо прогрохотала очередная
электричка.
   - Что? - Мать схватила посредника за рукав. - Что ты сказал, паршивец?
   Сашино лицо перекосилось. Он испугался, посвоему истолковав этот жест,  и
резко выдернул руку. А, как  оказалось,  женщине  стало  плохо,  и  ей  лишь
требовалась опора. Но после рывка она и вовсе потеряла равновесие.  Вероника
бросилась к рухнувшей на пол матери. Рядом с  растерянным  лицом  наклонился
Саша.
   - Что с ней?
   - Гад! Какой ты гад!  -  выдохнула  Вероника.  -  Это  из-за  тебя.  Мам,
вставай...
   Но грузное тело так и оставалось недвижимым и без признаков жизни.
   - Мам? Ты меня слышишь? - истерично выкрикнула дочь. - Вставай...
   - "Скорую"  надо  вызвать,  через  дежурного  по  экскалатору,  -  быстро
сориентировался Саша. - Плохо с сердцем. Твоя мама из  села,  а  в  метро  -
душно. Жди. Я вызову.
   Больше  они  его  не  видели.  А  матери  стадо  плохо  не  только  из-за
специфической  атмосферы  подземки.   Прибывший   врач   поставил   диагноз:
микроинфаркт.
   - Покой нужен, иначе ни я, ни кто бы то ни был другой не  даст  гарантии,
что в следующий раз сердце не остановится насовсем...
   Возвращаясь в Шарью, женщины почти  не  разговаривали.  Каждая  думала  о
чем-то своем, а скорее всего об одном и том  же.  Вероника  с  беспокойством
посматривала на мать, лицо которой так и  оставалось  какого-то  землистого,
серого цвета с неестественно темными, почти черными ниточками плотно  сжатых
губ. Лишь дома мать нарушила затянувшееся молчание.
   - Ты и не представляешь, кого мы вырастили!  -  как-то  уж  очень  устало
обронила она, обращаясь к отцу,
   - Не мы, а ты ее вырастила. - Муж встал  в  позу.  -  Я  знал,  что  ваши
бабские секреты - не к добру. Но молчал. Ждал, чем все это кончится.  Вот  и
вышло, что даже Москва не помогла. Кучу денег  извели,  а  в  доме  -  шаром
покати. Пожрать нечего...
   - Ой! - мать прижала левую руку к груди, а правой оперлась  на  стол.  Но
это не помогло. Ее ноги медленно подогнулись, и она сползла на пол.
   - Ты это чо? - грубо рявкнул отец. - Комедию ломать?
   - С сердцем у нее плохо! - влетела в комнату  дочь.  -  В  метро  приступ
был...
   - Какой еще приступ?
   - Сердечный. Инфаркт называется...
   Мать похоронили через три дня. Все  старались  сделать  по-православному.
Уже с поминок отец запил. Вероника тоже не находила  себе  места.  Выходило,
что именно она спровоцировала эту преждевременную смерть. От отчаяния она  и
сама  готова  была  наложить  на  себя  руки.  Тогда  и  решилась:   сначала
посчитается кое с кем, а уж потом что будет.
   Дело было за малым. Осталось  выбрать  способ.  Яд  или  нож,  бомба  или
удавка? Но это  все,  конечно,  было  не  для  нее.  Так  убивают  только  в
детективах и триллерах,  которые  последнее  время  каждый  день  крутят  по
телеку, по видику и в кино. Она не такой уж супер, который способен на  все.
Тут бы что-то попроще, но что достало бы до самой задницы.
   "А почему бы не рассказать обо всем этом какому-нибудь газетчику? - вдруг
решилась она. - Пусть вся эта история приобретет огласку. Только надо  найти
подходящего человека из такого издания, которое - на всю  страну.  Пусть  об
этих гадах все узнают. И тогда - суд,  а  потом  -  тюрьма".  Вероника  даже
представила на миг Сашу в арестантской робе, как кривится его холеная  рожа:
он сидит за узким, длинным и грязным столом и хлебает баланду.
   Стоп! Но тогда и она сама загремит под фанфары? Зато -  отомстит!  Потом,
такую информацию можно и не за так предложить, а продать... Тогда она  купит
наконец-то цветной телек, тот самый, о котором мечтала  мама  и  вся  семья.
Мама умерла, так дочурка потешится, сестренка, отец... Пусть  с  опозданием,
но она выполнит свое обещание, отчитается перед светлой памятью мамы...


   "Я - жертва..."

   Опять Москва. Здесь дыхание приближающейся весны  чувствовалось  сильнее.
Вот она, улица  "Правды".  Здесь  они  с  Сашей  сидели  в  кафе.  Здесь  он
"разоткровенничался"... Гадина такая, оказывается, спектакль разыграл. А она
и уши развесила, поверила. Спасибо маме, глаза  открыла.  Вот  только  какой
ценой досталось это прозрение.
   Вероника уверенно шагала, обходя лужи. Еще тогда она  обратила  внимание,
где и  какая  находится  газета,  а  их  здесь  было  много.  Если  идти  от
Белорусского вокзала, то первой из намеченного списка  будет  "Комсомольская
правда". Вот с нее и надо начинать. Она вошла в холл.
   - Извините, гражданочка, пропуск? - На ее пути вырос страж порядка.
   - Я к редактору.
   - К какому?
   - В "Комсомольскую правду".
   - Первый раз?
   - Что первый раз?
   - Идете.
   - Да.
   - Вам надо пропуск оформить.  Позвоните  по  тому  телефончику,  вам  все
объяснят.
   Набрав нужный номер - а выбрала  сразу  приемную  главного  редактора,  -
Вероника, сдерживая дыхание и колотившееся в  груди  сердце,  ждала  ответа.
Несколько гудков вызова показались вечностью. Наконец вежливый женский голос
ответил:
   - Редакция. Вас слушают.
   - Хочу предложить информацию, сенсационную информацию, - с  заготовленной
заранее фразы начала она этот нелегкий для себя разговор.
   - Какую именно? О чем?
   - О продаже детей за границу.
   - Любопытно. Только вы адресом не ошиблись? Вам, наверное, в  прокуратуру
надо.
   - Я бы хотела, чтобы ее напечатали.
   - Вы оплатите? Это будет заказная статья?
   - Нет. Я хотела, чтоб заплатили мне.
   - Мы не покупаем информацию.
   В трубке раздались короткие гудки. "Они не  покупают  информацию.  Ладно,
другим продадим, - по ходу  развития  событий  перестраивалась  Вероника.  -
Своего шанса я не упущу. На одной газете свет  клином  не  сошелся.  Вон  их
сколько тут,  вывесок-то,  на  фасаде..."  Уточнив  номер  другого  главного
редактора, она снова взялась за телефон. Однако и на этот раз вышла  осечка.
Похоже, план с продажей информации рассеивался, как миф.
   - Извините, - раздался за спиной голос с каким-то странным произношением.
- Вы говорили, что имеете информацию о продаже детей за границу? Я правильно
вас поняла?
   Вероника повернулась. Перед  ней  стояла  молодая  женщина.  Через  плечо
перекинута сумочка, а за ней выглядывает фотоаппарат.
   - Я репортер американской телекомпании...
   Вы могли бы подробнее объяснить суть дела.
   - Иностранка?
   - Да, я подданная США, но работаю в России.
   - А вы заплатите?
   - Безусловно, если это будет стоить денег.
   - А сколько?
   - Зачем торговаться неизвестно из-за чего.
   - Ладно, я расскажу. В общем, я сама ездила в США и родила там ребенка, а
потом его там продали.
   - И есть документы, которые подтвердили бы это?
   - Да, есть - фотографии, билеты,  много  всего...  -  Вероника  замялась,
вспомнив, что черный пакет с бумагами оставила дома.
   - Продолжайте, что вы?
   - А сколько вы заплатите?
   - А сколько вы хотите?
   - Триста долларов!
   - Всего-то? Можем и три тысячи заплатить, если это будет того  стоить.  -
Корреспондентка достала диктофон. - Изложите коротко свою историю и назовите
себя, свой телефон, адрес...
   - А деньги?
   - Их получите, когда предоставите документы. А пока, предварительно, суть
проблемы я должна объяснить боссу. Он и определит, сколько это будет стоить.
   - Ладно, записывайте, - согласилась Вероника. - Я одна из жертв  во  всей
этой истории. А началась она так...
   Американка слушала довольно внимательно, иногда переспрашивая  и  уточняя
отдельные подробности.  Потом,  когда  исповедь  "жертвы"  закончилась,  она
протянула свою визитную карточку и попросила  позвонить  завтра  утром.  Она
обговорит все детали с  боссом,  и  тогда  Веронику  пригласят  в  офис,  но
обязательно с документами.
   - Вашу программу только в Америке  показывают,  -  уточнила  на  прощание
Вероника, - или и в других странах, в России?
   - Нас смотрит весь мир. Но, где именно  будет  показан  сюжет,  это  тоже
решит только босс. Как это говорится: кто платит, тот и заказывает музыку...
   На этом расстались. Американка поехала в офис  доложить  своему  боссу  о
новом удачном материале, а Вероника отправилась на вокзал, где ей предстояло
скоротать время и попытаться переночевать в комнате отдыха.
   На следующий день в назначенное время Вероника позвонила  по  телефону  с
визитки. Ее ждали, и уже знакомый голос рассказал, куда приехать.
   - Материал будет стоить тысячу долларов, если вы привезете  документы,  -
напомнила американка.
   - Понимаете... Пакет с документами находится дома.
   - Забирайте и приезжайте.
   - Это далеко...
   - Какая разница? Без документов это не будет стоит и гроша.
   - У меня нет денег на дорогу.
   - Это ваша проблема. Звоните, как будут документы.
   "Черт побери! - выругалась Вероника, бросая  трубку.  -  Так  все  хорошо
складывалось и на тебе..."
   Надо срочно ехать домой, а на билет нет ни гроша. Последнюю  десятку  она
разменяла сегодня в  вокзальном  кафе,  где  позавтракала  стаканом  кофе  и
булочкой. Но этих денег все равно бы не хватило.
   Домой пришлось добираться "зайцем". Для этого выбрала ночной поезд, когда
бдительность проводников снижена. Прошла  в  вагон  под  видом  провожающей,
помогая какой-то пожилой женщине занести тяжелые  баулы  неизвестно  с  чем.
Оказавшись в купе, сразу призналась своей попутчице, что ей  надо  ехать,  а
денег нет. Та в благодарность  за  оказанную  услугу  потеснилась  на  своон
месте.
   -  Только  ведь  проводница  высадит,  как  только  заметит,  -  почти  с
сожалением сказала незнакомка, когда узнала, что они почти землячки, женщина
ехала в соседний Котельнич.
   Веронику проводники засекли уже при первом обходе вагона. Но ей  явно  на
этот раз судьба благоприятствовала.
   - Ладно, до Шарьи я тебя довезу, -  разжалобившись,  согласилась  пожилая
проводница. - Но ты мне ночью уборку сделаешь: вымоешь весь вагон...
   Через неделю Вероника снова приехала в Москву. На этот раз с документами.
Денег опять было в обрез, только в один  конец.  Но  была  уверенность,  что
вот-вот у нее будет столько валюты, сколько она еще  никогда  не  держала  в
руках, разве что за исключением того случая, когда привезла из-за океана для
Саши пакет с долларами. На тысячу баксов она купит не только классный телек,
но и кучу обнов дочери, всем что-нибудь перепадет. Можно  будет  осуществить
все, что намечали с мамой. Вот только ее саму уже не вернешь.
   Телефон корреспондентки ответил почти сразу. Знакомый голос что-то сказал
на английском. Вероника поняла, что говорит автоответчик. Дослушала до конца
и услышала приглашение оставить свое сообщение на русском. "Уж не  для  меня
ли? - с удовлетворением отметила  Вероника.  -  Значит,  ждет.  Это  хороший
знак".
   Однако знак был не очень-то. Когда  через  час  она  позвонила  еще  раз,
результат был тот же самый, точнее, его не было  совсем.  И  потом  она  еще
трижды наговаривала свое послание, что  готова  передать  документы  и  ждет
встречи.  Бесчувственный  автосекретарь  повторял  одно  и  то  же.  Значит,
корреспондентка находилась где-то далеко. Сколько она там пробудет?  Сколько
ждать? Это в планы не входило.  Да  на  какие,  собственно,  шиши  ждать-то?
Занять денег не у кого. Заработать негде. Кто возьмет на работу на  один-два
дня? Была бы мужиком, пошла в магазин грузчиком. А бабе только  и  остается,
что своим  телом  торговать.  Но  опять  осечка  -  возраст  уже  не  тот  и
внешность...
   Поэтому Вероника все больше склонялась к мысли, а не  предложить  ли  эту
информацию еще кому-то. Но  если  продать  с  концом,  тогда  прощай  тысяча
"зеленых"?!  Нет!  Первый  шанс  упускать  нельзя.  Нужно  придумать  что-то
компромиссное. Что именно?
   Мозги на голодный желудок работали вяло. Во рту и крошки хлебной не  было
со вчерашнего дня. Ладно, что-нибудь придумается. Надо для  начала  хотя  бы
найти еще одного покупателя. Пусть попроще, но это лучше, чем совсем ничего.
Кушать хотелось все сильнее.
   У Вероники было несколько газет, кое-что  подобрала  на  вокзале.  Теперь
оставалось обзвонить намеченные редакции. Опять проблема - на какие шиши? Но
как раз эту-то проблему разрешить было в ее силах. Она вспомнила, как видела
однажды:  мальчишки  разговаривали  по  телефонуавтомату,   опуская   вместо
жетончиков... колечкиоткрывашки от баночного пива и воды.
   Недолго думая, она переняла этот передовой опыт подрастающих  мошенников,
и примерно с десятой попытки  дозвонилась  до  первой  газеты.  Слышно  было
плохо,  и  там  положили   трубку.   Да,   вести   деловые   переговоры   по
телефону-автомату получалось не очень удобно. Но бегать по всей Москве - еще
хуже.
   Еще за несколько попыток,  на  которые  ушло  время  до  обеда.  Вероника
обзвонила  с  десяток  газет  и  журналов.  Центральные  издания  почти  все
отказались платить за информацию. Оставалась зыбкая надежда на  коммерческие
газеты, на те, что отдавали предпочтение криминальной тематике.  Таких  было
не так много. "Криминальная хроника" сразу дала понять, что от нее она  вряд
ли что-то получит. Зато главный редактор "Опасной ставки"  согласился  почти
сразу.
   - Тысячу долларов мы вам, конечно, не заплатим, - вежливо охладил  он  ее
пыл. - Но если это действительно  сенсационная  информация,  то  в  пределах
миллиона рублей можете рассчитывать...
   Под ложечкой сразу засосало еще  сильнее.  Где-то  рядом  из  вокзального
буфета аппетитно тянуло курами-гриль. Вероника с тоской сглотнула слюну.
   - А деньги вы сразу заплатите?
   - Как получим материал и оценим его.
   - Это долго будет?
   - Нет. Я пошлю к вам корреспондента. Он на месте примет решение.
   - Тогда присылайте. Я буду ждать его на Ярославском вокзале...
   Повесив трубку. Вероника решила  больше  никуда  не  звонить.  Все  равно
колечки от банок закончились. Да и вряд ли кто еще  клюнет  на  ее  сенсацию
сегодня. Время приближалось к вечеру, к концу рабочего дня и к тому моменту,
когда должна была состояться встреча с представителем "Опасной ставки".
   Хорошо, если деньги дадут сразу,  она  уже  прикидывала,  сколько  сможет
продержаться на эту сумму в Москве. Выходило - долго. Значит, американку она
дождется. Баксы не уйдут.
   Корреспондент "Опасной ставки" появился точно в  назначенное  время.  Она
подошла к его машине и представилась.
   - Садитесь, рассказывайте,  -  вежливо  пригласил  тот,  открыв  дверь  и
внимательно  рассматривая   незнакомую   женщину,   обещавшую   сенсационный
материал. Уж очень несенсационно выглядела она и больше походила на  бомжиху
с московских вокзалов, чем на роженицу, вернувшуюся из Штатов. Давно немытые
черные волосы спутаны и  засалены  до  глянцевого  блеска.  Защитного  цвета
ветровка застегнута под самую шею. Чуть позже стало  понятно  почему.  Чтобы
скрыть ставшую серо-коричневой некогда белую и, видимо, дорогую  блузку,  на
которой еще сохранилось что-то от кружевного ворота.
   Но, как говорится, на что  только  не  решится  настоящий  газетчик  ради
выполнения редакционного задания, особенно в издании, специализирующемся  на
криминальной тематике...
   -  Ив  чем  суть  вашего  сенсационного  материала?  -  повторил   вопрос
корреспондент.
   - Понимаете... - Вероника села в машину и вдруг огорошила совсем  другим:
- А не могли бы вы меня накормить? У меня второй день маковой росинки во рту
не было...
   Вскоре  Вероника  аппетитно  хрустела  чипсами,  купунными  в   ближайшем
коммерческом ларьке, и запивала  их  соком.  Одновременно  она  чуть  ли  не
заученно  пересказывала  свою  историю  о  том,  как  работала   вербовщицей
суррогатных матерей, как сама была вынуждена встать на этот путь.
   - Я отправила в Штаты  двадцать  четыре  женщины,  -  призналась  она.  -
Отправила за год...
   - Зачем?
   - Рожать детей.
   - Эти женщины хотели сделать на этом деньги?
   - Да и нет.
   - Как это понять? Нельзя ли пояснить?
   -  Одни  хотели  заработать.  Другим  надо  было  просто  избавиться   от
нечаянного дитя...
   - Как вы их находили?
   - Через газетные объявления. Через знакомых... Сейчас очень многие  прямо
в роддомах оставляют своих детей. Для  них  ребенок  -  обуза.  Кому-то  еще
погулять хочется. Для большинства - лишний рот...
   - Как это происходило?
   - Я находила клиентов в своем регионе, а потом сообщала об этом  человеку
в Москве. Он согласовывал мои данные с кем-то еще. На это уходило  несколько
дней, иногда - недель. Потом посредник вызывал меня. Я привозила клиентку  и
передавала ему. За это иногда получала деньги, гроши...
   - А что, в других регионах у вашего направленна тоже были свои люди?
   - Они есть и сейчас и почти везде. За  границу  из  Москвы  каждый  месяц
отправляется 8-10 суррогатных матерей, которым не нужны дети, и  они  готовы
сплавить их кому угодно. А тут, смотрите, предлагают рожать в цивилизованных
условиях и деньги обещают.
   - Много?
   - Несколько тысяч баксов.
   - Нельзя ли конкретизировать.
   - Скажем, от одной тысячи до пяти.
   - И они получают за своих детей эти деньги?
   - Нет.
   - Почему?
   - А что будут тогда иметь торговцы детьми?!
   Беседа корреспондента и вербовщицы  затянулась.  На  диктофоне  была  уже
записана и исповедь суррогатной матери, и последующие ее злоключения. Чем-то
подкупала эта женщина. Ей можно было дать около сорока лет.  На  самом  деле
она была моложе почти на десять. Как же здорово провернула  ее  жизнь  через
свои жернова. Но, конечно, она сама выбрала этот путь.
   С ее слов выходило, что не таким уж и доходным оказался появившийся у нас
в стране новый вид бизнеса - торговля младенцами еще в утробе матери. От  ее
откровений веяло чем-то  мерзким  и  низменным,  от  чего  холодело  внутри:
неужели общество докатилось до такой грани, когда даже столь святое чувство,
как материнство, претерпевает жуткую деградацию? Как это страшно!
   Только вспомним историю. Для того чтобы поставить на колени  государство,
допускающее такое,  не  нужно  никакой  атомной  бомбы.  Надо  лишь  выждать
какое-то время, и  оно  само  развалится,  рухнет.  У  общества  с  подобной
ориентацией не может быть  будущего.  Оно  уже  продано  с  молотка.  И  тут
неприемлемы никакие, даже самые гуманные мотивировки, чем стремятся прикрыть
подобные действа. Дескать,  все  это  для  усыновления  и  иного  устройства
сироток добрыми забугорными тетями и дядями.
   По большому счету, если смотреть без  иллюзорных  розовых  очков,  -  это
тактика волка в овечьей шкуре. Вспомним, Гитлер  тоже  приказал  вывозить  с
оккупированных территорий детей. Их использовали не только как рабочую  силу
в детских концлагерях. Цель была более дальновидной: дети - будущее нации  и
государства. Чем их больше, тем крепче власть, опирающаяся на них.
   Вероника К, не вымышленное лицо. Но вместе с  тем  это  и  не  совсем  та
Вероника,  с  которой  мне  как  корреспонденту  "Опасной  ставки"  довелось
познакомиться  на  столичном  Ярославском  вокзале  и  которая  в   качестве
суррогатной матери летала в  Штаты.  Это  образ  собирательный,  как  и  все
остальные в повествовании.  Вместе  с  тем  все  они  -  подлинные  люди.  О
некоторых из них  в  своих  сюжетах  рассказывал  и  тележурналист  Владимир
Познер. Он, кстати, тоже сохранил инкогнито своих героинь. Потому  не  будем
отходить от этого правила. По большому счету все  они  легко  вписываются  в
одну емкую словесную формулу: я - жертва.
   - История не для слабонервных, но на сенсацию не  тянет,  -  подвел  итог
корреспондент, когда Вероника закончила свою исповедь.
   - Как не тянет?
   - Очень просто. Все похоже на лихо  закрученный  триллер,  который  можно
было где-то прочитать... Без документов, подтверждающих все это, не тянет.
   - А с документами?
   - Тогда совсем другое дело. При наличии документов и разговор будет иной.
Но, как я понял, их у вас нет?
   - Есть.
   - Покажите.
   - Если их нет с собой? - заюлила Вероника.
   - Тогда, как я уже сказал, это всего лишь неплохой триллер  или  материал
для детективчика, а вы - хороший рассказчик. Кто, кстати, его написал?
   - Не верите мне, значит?
   - Ни единому слову, пока не будет документов.
   - А какого тогда черта я тут почти два часа распиналась...
   - Можно было и покороче.
   - Денег, значит, не заплатите?
   - Нет.
   - А если документы все же есть?
   - Заплатим, но после ознакомления с ними.
   - Понимаете, я не ношу их с собой. Мало ли что может случиться. А так они
в надежном месте, у моей знакомой.
   - Опасаетесь, что документы отберет тот же Саша?
   - Он не тот человек. Андрей? Этот - да. В случае чего он убьет  и  глазом
не моргнет.
   - Тогда вам надо поспешить с их опубликованием.  Огласка  станет  как  бы
иммунитетом. Это сейчас вас можно убрать, и никто не хватится. Был человек и
пропал, скажем, без  вести.  До  настоящей  причины  вряд  ли  кто  и  когда
докопается. Убрав же обозначившийся источник  распространения,  мафиози  тем
самым как бы подтвердят подлинность всех этих событий. На это они никогд  не
пойдут.
   - Ладно, пишите телефон. Скажите - от меня, что пришли за черным пакетом.
Моя знакомая вам его отдаст.
   Корреспондент записал.
   - Теперь - деньги.
   - За что, если нет бумаг?
   - Вы же заберете документы потом, а за рассказ  заплатите  сейчас.  Разве
этого мало?
   - Как же все это похоже на складную байку. По отношению к носителю  такой
информации давно  бы  должны  были  предпринять  меры,  чтобы  он  замолчал,
навсегда замолчал. Иначе он просто может сорвать такой колоссальный  бизнес.
А этого допустить нельзя. Вы же пребываете в добром  здравии,  беседуете  со
мной, цену за информацию набиваете. Не странно ли все это? Ведь как сейчас у
"новых русских": нет человека, нет и проблемы?!
   - Вы это серьезно?
   - Да.
   - Тогда мне лучше уехать, скрыться?
   - Было бы благоразумнее.
   - Понимаете, у меня даже на дорогу нет денег.
   - Понимаю, но и вы меня поймите. Без документов...
   - Но я дала телефон.
   - Давайте так, из рук в руки: вы - документы, а я - деньги.
   - Ладно, завтра. - Вероника решила взять  тайм-аут,  ситуацию  надо  было
осмыслить. - Ну а хоть на ужин-то можете дать? Я верну.
   Корреспондент протянул двадцать тысяч.
   Утром они встретились.
   - Вот, - женщина протянула черный пакет. - Документы. Давайте деньги.
   - Один момент. - Корреспондент открыл конверт.
   Из него на сиденье машины выпали несколько цветных  фотографий.  Вероника
взяла одну из них. На ней и в самом деле она. - в чистейшем белом свитере  -
стояла у какого-то супермаркета.
   Это  в  Батен-Руж,  -  пояснила  она,  -  когда  по  моей  просьбе   меня
сфотографировала наша переводчица.
   Это  в  вашингтонской  квартире,  -  комментировала  дальше.  -  Здесь  я
познакомилась с Леной...
   Это роды. А вот мой сыночек...
   Судя даже только по фотографиям, можно было уже сделать  вывод,  что  эта
женщина ничего не придумала. Все это на самом деле произошло с ней. Но  были
и другие документы, подтверждающие ее исповедь, например, билет  на  самолет
из Вашингтона в Москву на ее имя...
   - Ну что, теперь деньги будут?
   - Будут. Но вам надо выполнить маленькую формальность: написать расписку.
   Сделка  свершилась.  Вербовщица-продавщица  получила  оговоренную   сумму
денег. Но, как выяснилось позже,  закономерный  итог  был  достигнут  только
одной из договаривавшихся сторон. Вторая изначально уже  имела  намерение  к
продолжению торга, и не только.
   На следующий день Вероника снова позвонила в редакцию:
   - Верните мне документы.
   - Извините, но мы у вас их купили.
   - Я передумала.
   - Тогда возвращайте деньги.
   - Хорошо. Давайте встретимся, и я верну деньги, а вы - мой пакет.
   В момент обратного обмена случилась какаято чертовщина.
   -  Вы  задержаны  за  вымогательство!  -  Корреспондента  с  двух  сторон
подхватили крепкие ребята. - Уголовный розыск...
   Коварный черный пакет  перекочевал  к  оперативникам,  став  вешдрком,  а
деньги так и остались там, где были. Подобной изобретательности  позавидовал
бы и великий комбинатор. Он, если  читатель  помнит,  предпочитал  держаться
подальше от представителей органов. Вероника переплюнула его. Она и  милицию
использовала для достижения своей цели.
   А корреспонденту удалось доказать, что он не тот, за кого его  принимают,
только после длительной и довольно неприятной процедуры. Тогда видавшие и не
такое доки из утро только развели руками:
   - Это не наша епархия, тут не МВД, а МБ  должно  работать,  с  заграницей
связано... Вымогательство, рэкет - это по нашей части... Жертва  есть.  Есть
ее заявление... Извините, что так получилось. Кто знал?
   - А с документами?
   - Их придется вернуть. Женщина не в себе. - Оперативник дописал  протокол
и передвинул его ближе к корреспонденту: - Прочитайте и распишитесь.
   - Извините, до есть же расписка?
   - Да, ее придется приобщить к материалам дознания, чтобы  закрыть,  если,
конечно, вы не будете возражать...
   - А есть другой путь?
   - Конечно, вы лично или ваша редакция  вправе  подать  на  нее  в  суд  и
затребовать возврат денег. Вот только я не уверен, что вы  сумеете  получить
назад хотя бы рубль. Прикиньте сами, по  своему  общественному  статусу  она
безработная. Так?
   - Пожалуй, да. Последняя запись в ее трудовой книжке сделана  около  года
назад. С тех пор постоянно не работает.
   - Для суда у нее нет никаких источников дохода. Штраф накладывать  не  на
что. Но даже для того,  чтобы  добиться  какого-то  иного  наказания,  уйдет
столько сил и времени. Это будет такая канитель...  Скорее  всего  возникнут
дополнительные осложнения.
   - Какие именно?
   - Я, конечно, не психотерапевт, но мне кажется, что у нее  еще,  и  крыша
едет..


   В погоне за долларами

   Сорвав первый куш с издания, клюнувшего на эксклюзивный материал, а потом
вернув все назад, Вероника ощутила, что нашла еще одну  жилу  для  добывания
денег. Оказалось, в случае чего она всегда  может  спрятаться  под  крылышко
милиции. Главное, делать все по-умному, прикидываясь  жертвой.  А  отделений
милиции в столице много, и в каждом можно по одному заявлению оставить. Пока
разберутся, что к чему, она сможет облапошить еще кого-нибудь.
   Все, решила она. Прошло время,  когда  ее  всякие  там  Шурики-волшебники
кидали.  Теперь  она  будет  заказывать  музыку.  И  ее   внешность   эдакой
простушки-провинциалки для этого  подходит  как  никогда.  Не  каждый  сразу
заметит то, что скрыто под безобидной овечьей шкурой.
   Весь следующий  день  Вероника  посвятила  тому,  что  чуть  не  ежечасно
названивала по телефону американской журналистки. Но на все  ее  настойчивые
звонки  отвечал  только  автосекретарь.  Возможно,  тележурналистка  укатила
куда-то далеко. Возможно, она-вместе со своими коллегами уже проводила  свое
расследование у себя дома.
   Почти  месяц  Вероника  прокараулила  американку.  Обещанный  гонорар   в
заветную тысячу долларов манил магнитом. Но одновременно оставался  все  так
же недосягаемым. На ее звонки все время  был  один  и  тот  же  ответ.  Сама
журналистка на  связь  не  выходила,  а  бесстрастный  автосекретарь  ничего
обнадеживающего, увы, не обещал. Но и Вероника уже, похоже, не в силах  была
отказаться от этого, похожего больше на мираж, чем на реальность, обещания.
   Хотя сколько раз тот же Саша-посредник сулил  ей  золотые  горы.  А  она,
наивная простушка, верила, надеялась и ждала. Потом ругала себя за наивность
и доверчивость. Но ту же  самую  ошибку  повторяла  вновь  и  вновь,  словно
наступала на те же самые грабли.
   Постепенно  вырученные  в  "Опасной  ставке"   деньги   таяли.   Вероника
попыталась  несколько  раз  организовать  им  аналогичную  подпитку.  Но  на
сенсационный, на ее взгляд, материал почему-то никто больше  не  откликался.
Журналисты и редакторы внимательно выслушивали ее, но платить за  информацию
деньги  отказывались.  Не  помогала  и   демонстрация   выцарапанных   назад
документов. Все кивали головой и соглашались, что это интересно,  любопытно,
и не больше, и уж никак не стоит тех денег, что она просит.
   "Но американская телекомпания обещала мне тысячу долларов! - бросила  она
как-то в сердцах. - Я не обманываю. Они купят. Но я вам предлагаю..."
   "Охотно верим, - согласился собеседник. - Но если бы эта ваша журналистка
или ее компания в самом деле хотели купить у вас эту информацию, они бы  это
давно сделали. Тогда вам попросту бы нечем было размахивать..."
   "Я не верю, что это эксклюзив, - прямо ответил один редактор.  -  Вы  так
носитесь с этим материалом, что,  скорее  всего,  почти  во  всех  столичных
изданиях побывали. Мне коллеги рассказывали уже что-то подобное..."
   В конце концов, полностью убедившись в тщетности своих попыток.  Вероника
на жалкий остаток от вырученных  денег  купила  билет  до  Шарьи,  приобрела
кое-что из периодики и отправилась домой.
   Дорогой от нечего делать она стала просматривать газеты, в  том  числе  и
свежий номер "Опасной ставки". Развернула и на одной из страниц узнала себя.
Рядом жирным шрифтом редакция сообщала, как она  заполучила  этот  материал.
Все сообщалось так, как и было на самом деле.
   Публикация материала была как бы корректным  приговором  ее  эксклюзивной
теме. Редакция спешила возместить потраченные деньги. Там, видимо,  тоже  не
были уверены, что странная женщина, сначала все продавшая, а потом с помощью
милиции вернувшая назад снимки и документы, вытребовала их не как память  об
оставленном за океаном ребеночке. Она  сделала  это,  скорее  всего,  затем,
чтобы использовать как материал для последующей перепродажи.
   Дома Веронику встретил пьяный отец. Голодная и грязная дочурка  сообщила,
что деда пьет давно и не просыхая. Но первым ее вопросом был совсем другой:
   - Мам, а кушать привезла?
   Как оказалось, дома уже ничего  представляющего  хоть  какую-то  ценность
нет. Но самое главное - нет и крошки хлеба. Ничего съестного не было с собой
и у Вероники.  Не  было  и  денег.  Чтобы  купить  еды,  предварительно  еще
предстояло продать газеты.
   - Сейчас мы с тобой что-нибудь придумаем...
   Прихватив  с  собой  дочь.  Вероника  рванула   к   старой   подруге   по
газетно-журнальному бизнесу.
   - Свет, выручай, - чуть не кинулась она к ней в ноги. - Купи оптом...
   - Сама сижу на мели, - отказала подруга.
   - Ой, а я на тебя рассчитывала...
   - Не заливай. Ты, подруга, всю жизнь  только  на  себя  рассчитывала.  Но
сейчас-то что так влетела? С Луны свалилась? Народ денег уже третий месяц не
получает даже на хлебозаводе, а вместо хлеба  газеты  твои  жрать  никто  не
будет...
   - Не будет, точно. Но и мне жрать  нечего.  -  Вероника  не  выдержала  и
разревелась. - Отец еще запил...
   Она даже не заметила, как похорошела  подружка.  Светлана  была  в  новой
кофточке и юбке. Оказывается,  не  так  давно  она  вернулась  оттуда,  куда
сосватала ее Вероника.
   Света все же съездила в Штаты,  родила  там  девочку.  Но  в  отличие  от
подруги на вознаграждение и не  надеялась.  Зато  те  триста  долларов,  что
выдали на мелкие расходы, сохранила и даже купила кое-что себе  и  детишкам.
Но эти деньги, такие маленькие  по  американским  масштабам  и  приличные  в
российской глубинке, кончились быстро. Не случайно говорят, как пришли,  так
и ушли. Вот и тут так же. Обо всем этом Света рассказала подруге, пока поила
ее и дочурку чаем.
   - Ничем помочь не могу, извини, - закончила  она  повествование  о  своем
заокеанском вояже.
   - И на том спасибо, хоть ребенка накормила.
   - Мамочка, а у тети Светы такие булочки вкусные, - похвалила  дочурка.  -
Ты мне такие же состряпаешь?
   - Обязательно, только газеты продам...
   - Ой, подруга, давай лучше к нам назад устраивайся. От этого бизнеса одна
морока. А тут хоть сыта будешь.
   - Нет. Не могу. У меня дело в Москве незаконченное...


   Встречный ход

   Вероника еще не знала того, что громом среди ясного неба  на  телевидении
США прозвучал материал о том, как бедные суррогатные мамы из стран Восточной
Европы поставляют в своей утробе младенцев для  обеспеченных,  но  бездетных
американцев. Как оказалось, тема  эта  была  подсказана  скандалом,  который
разразился в самих Штатах. Это случилось, когда иммиграционная служба города
Даллас, штат Техас, задержала  в  аэропорту  и  отправила  домой  беременную
русскую женщину, некую Надю Муликас.  Она  следовала  в  Батен-Руж  к  Наине
Бройндс. Но ее виза была признана незаконной, поскольку  основанием  для  ее
выдачи послужило письмо с приглашением этой дамы фирмой  "Монинг  глори"  на
компьютерный симпозиум. Это была явная фальшивка.  Компания  "Монинг  глори"
никакого отношения к компьютерам не имела, а была создана  своей  владелицей
для производства простых деревянных гробов.
   После этого американские журналисты провели пятимесячное расследование  в
Москве и в Калифорнии, в  Батен-Руж.  Как  они  выяснили,  вся  эта  цепочка
начинается с русских или еще какихто вербовщиков, людей недалеких, наивных и
даже темных. По заданию посредника они высматривают потенциальную жертву  на
вокзалах, около роддомов и  ищут  через  объявления  в  газетах.  Вербовщицы
обещают кандидаткам в суррогатные мамы от 1 до 5 тысяч  долларов,  если  они
согласятся на роды и усыновление в Штатах. Но чаще всего  ни  они  сами,  ни
клюнувшие  на  приманку  женщины  не  получают  ничего.  А  некоторые   ведь
соглашаются и рожают за деньги. Когда же они узнают,  скажем,  из  рекламных
проспектов, сколько на самом деле стоит ребенок, наступает шок. На  самом-то
деле сделка стоит на несколько порядков выше.
   Когда журналисты зацепили у себя дома посредников и представителей  служб
усыновления, то те только руками развели - все, что они делают,  в  ладах  с
законом. Они ничего не нарушают. И не следует вводить общественное мнение  в
заблуждение. Спрос на здоровых  детей  превосходит  предложения.  Только  за
последние годы таким образом более 4 тысяч русских детей стали  американцами
на вполне законных основаниях. А что касается того, что,  возможно,  большая
их  часть  прибыла  в  Америку  в  утробе  матери,  так  здесь,   к   общему
удовлетворению, был найден устраивающий всех компромисс, в  том  числе  и  с
законом. Не они ведь придумали, что родившийся в США автоматически  получает
гражданство. А  ввезенного  и  усыновленного  затем  ребенка  еще  предстоит
сделать гражданином. Это длинная и нудная процедура. И как считается, что  у
них (как и у нас) для решения этой проблемы нужно отстоять длинную  очередь,
потратить уйму денег на оплату различных налогов и на взятки бюрократам.
   - Я думала, сердце мое разорвется, - плакала с экрана русская женщина,  а
кто-то переводил это на английский. - Мой малютка...
   - Через 30 часов ребенок был отобран у нее  и  передан  новым  родителям,
которые заплатили за него 5  тысяч  долларов,  -  бесстрастно  комментировал
голос за кадром.
   Сколько слез и сочувствия в поздние минуты прозрения! Но тут бы следовало
напомнить, что ни одна из этих женщин не оказалась в такой сложной  ситуации
по принуждению. Каждая решилась  на  этот  шаг  самостоятельно.  Вот  только
причины,  подтолкнувшие  к  нему,  были  разные.  И  не  было  предусмотрено
возможности для отступления. Она не устраивала прежде всего тех. кто брал на
себя все хлопоты по усыновлению, и тех, кто яес основные расходы. Да и  кому
на самом деле отдавать предпочтение: русской матери, которую  привезли  сюда
на все готовое, или американской паре, что платит от 40 до 60 тысяч долларов
за ребенка, финансируя все расходы?
   Русских и иных женщин, решившихся стать суррогатными матерями, а потом  в
силу  природных  обстоятельств   вдруг   надумавших   все   переиграть,   не
представляет никто, только те, кто  их  сюда  привез.  А  это,  как  считают
многие, - мафия.
   - лла возглавляет отдел образования в министерстве России,  -  говорит  с
телеэкрана голосом переводчика красивая белокурая женщина.  -  Она  уверена,
что этим бизнесом занимается мафия, которая торгует наркотиками,  оружием  и
т, п.
   - "Куда  ты  убежишь?"  -  спросил  меня  адвокат,  -  признается  бывшая
суррогатная  мать.  -  Первый  же  полицейский  задержит   тебя   с   такими
документами. Что тогда? У тебя нет денег. Ты  не  говоришь  по-английски.  У
тебя нет богатых друзей... Что тебя ждет?
   - Да, по закону родившийся в США получает гражданство этой страны, -  как
бы подводит итог ведущий телепрограммы. - И когда русская мать говорит,  что
она передумала, ей отвечают - поздно. Это ложь.  Даже  по  законам  Луизианы
мать имеет 5 дней, чтобы передумать. Были  случаи,  что  женщины  впадали  в
истерику. Тогда им давали сильнодействующее успокоительное...
   Почему  же  в  таком  случае  нормальные  и  законопослушные   американцы
обращаются к мафии? Они не понимают, что рискуют  своими  деньгами,  рискуют
вместо здорового  младенца  заполучить  больного.  Они  идут  на  это  из-за
огромного желания иметь ребенка.
   - Мои соотечественники, - заявил телеведущий программы, сам американец, -
люди жадные. Где бы ни  были,  они  всегда  размахивают  своим  кошельком  и
Кричат, что за доллары в мире все продается и все покупается...
   Примерно такого же мнения и Наина  Бройндс  из  Батен-Руж.  Ее  агентство
"Доставка на дом" занимается в том  числе  и  вопросами  усыновления.  Более
того, бизнес на  этом  последнее  время  стал  занимать  основную  часть  ее
деятельности.
   - Тысяча долларов за ребенка? -  улыбается  с  телеэкрана  Наина.  -  Это
купля-продажа? Нет. Это ты  -  мне,  я  -  тебе.  Это  не  продажа,  а  лишь
возмещение расходов. Скромная  плата  за  услугу.  И  никто  никого  тут  не
использует. Никто никого не продает. Каждый получает то, чего хочет...
   Почему берут именно младенцев? Тут в основном все зависит  от  родителей,
которые стремятся заполучить ребенка как можно  раньше  только  потому,  что
хотят как можно раньше сделать его своим, чтобы формировать  его  дальше  по
своему усмотрению, влиять на него.
   - Каковы масштабы проблемы? - опять звучит с телеэкрана вопрос.  -  Можно
уверенно вести речь о нескольких сотнях женщин за  последние  два-три  года.
Официальные лица заявили,  что  группа  лиц,  связанных  с  русской  мафией,
переправила в Калифорнию из Венгрии около 30 беременных  венгерок.  Местные,
венгерские власти расследуют дело...
   Когда я увидел эту программу, уже с русским переводом в одной из  передач
Российского ЦТ,  где  ведущим  был  Владимир  Познер,  то  невольно  задался
вопросом: отчего в цивилизованной стране, где, казалось,  есть  все  условия
для продолжения рода человеческого, столь велик спрос  на  суррогатных  мам?
Там что - нация вырождается? Ведь еще с уроков политэкономии мы  знаем,  что
главными показателями благополучия страны являются смертность и рождаемость.
А когда много бездетных семей - как это понимать?
   Навязчиво сверлила мозг мысль  о  полноценности  таких  детей.  Последняя
встреча с Вероникой оставила тяжелый осадок. Как-то даже бросалосьв глаза  -
вербовщица была не в себе. Она вела себя будто зомби.
   Складывалось впечатление, словно  кто-то  запрограммировал  ее  на  такую
именно  последовательность  действий.  Ведь  в  наш  век  бурного   развития
компьютеров, микроэлектроники  и  многого  другого  нет-нет  да  и  мелькают
сообщения о  каких-то  пси-генераторах,  способных  управлять  человеком  на
расстоянии, об экстрасенсах, читающих мысли,  об  иных  неординарных  людях,
способных с помощью того же гипноза заставить делать не только то, чего  сам
человек не может или не хочет, но и буквально творить чудеса. Да мало ли еще
неведомого или труднообъяснимого в нашей жизни?
   Сопоставил все это  с  поведением  Вероники,  и  почему-то  сразу  возник
вопрос. Если все так, то кто этот неведомый координатор? Тут  вспомнилось  и
рассказанное ею самой о том, как в Штатах пичкали ее  и  других  суррогатных
матерей какими-то препаратами. Их давали до и после  родов,  чтобы  избежать
каких-либо эксцессов. Приняла дозу и пошла... Они притупляли память  и  даже
обеспечивали необходимые провалы в ней. Хотя  она  и  без  дозы  производила
впечатление не вполне нормального человека, а после всего рассказанного -  и
подавно.
   Тогда почему не предположить и такое? Продав документы  газете,  она  еще
раз связалась с американкой. Та пригласила ее к  себе.  А  как  ехать,  если
документов опять нет.  Баксы  уплывали.  Отчаявшись,  она  позвонила  своему
"ангелухранителю"  и  покаялась,  мол,  вынуждена  была  заложить  документы
редакции, оставшись без копейки в кармане.
   И тут, возможно,  не  ошибусь  и  в  другом  предположении,  что  Саше  о
документах было известно с самого начала. Но, пока она работала на  "фирму",
эти документы использовались для заманивания в сеть новых  желающих.  Их  ей
оставили. А когда случился нонсенс, координатор и разработал этот выверенный
до мелочей ход. Докажи потом, что это не полная шизуха.
   У них, за океаном, все-таки начался процесс над мафией,  делавшей  деньги
на усыновлении. А у нас? У нас, похоже, спецслужбы никак не разберутся, кому
из них заниматься этой проблемой. И это тоже вполне объяснимо: недостаточная
законодательная база, белые пятна в ней только способствуют  этому.  Есть  и
другая причина, на которую ссылается Эдуард Вапке, служащий  госдепартамента
США из отдела по борьбе с визовыми нарушениями. Он утверждает, что  торговля
детьми есть не что иное, как жестокая эксплуатация русских  и  иных  женщин,
живущих в нищете. Выходит, пока наше общество  будет  переживать  трудности,
пока его гражданки не будут социально и как-то иначе защищены, нам  от  этой
беды не избавиться?
   Примерно об этом вскоре увидел передачу нашего ЦТ, опять ведущим там  был
Владимир  Познер.  Это  была  программа  "Человек  в  маске".  И,  к  своему
удивлению, в главной героине узнал... Выходит, сбылась мечта, она наконец-то
заполучила свою тысячу баксов. Женщина под маской была  неплохо  приодета  и
ничем не напоминала бомжа. А может, это последний шаг отчаяния?


Изд. ЭКСМО-Пресс, 1998.

 

<< НАЗАД  ¨¨ КОНЕЦ...
Другие книги жанра: криминал

Оставить комментарий по этой книге

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4] [5]

Страница:  [5]