приключения - электронная библиотека
Переход на главную
Жанр: приключения

Майн Рид Томас  -  Охотники за растениями


Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [2]



     Глава XXI. ЛЕДНИК

     С великим трудом охотники  прошли  больше  мили  вверх  по
склону ледника, по обеим сторонам которого поднимались отвесные
утесы.
     Следы кабарги доказывали, что она бежит где-то впереди. Да
ей и некуда  было  свернуть  --  ведь она не могла подняться на
вертикальную каменную стену.
     По мере того как охотники продвигались вперед,  утесы  все
сближались  и  впереди,  в  нескольких  стах  ярдов,  казалось,
смыкались, образуя острый треугольник; как  видно,  ущелье  там
оканчивалось, и в этом направлении выхода из него не было.
     Это  и  было  как  раз  на  руку  охотникам.  Если  ущелье
окончится  тупиком,  они  загонят  туда  кабаргу  и  смогут  ее
подстрелить.
     Чтобы  обеспечить  себе  успех, они разделились и пошли по
одной  линии  по  направлению  к  острому  углу,  образованному
каменными стенами.
     В  том  месте,  где они разделились, ущелье имело в ширину
ярдов четыреста, и они находились на расстоянии более ста ярдов
друг от друга.
     Охотники старались идти вперед  по  прямой  линии,  но  на
поверхности  льда  то  и  дело  попадались трещины или огромные
глыбы, которые  нужно  было  обходить.  Мало-помалу  расстояние
между   охотниками  уменьшалось,  так  как  долина  суживалась;
наконец они оказались всего  в  каких-нибудь  пятидесяти  ярдах
друг  от  друга.  Теперь,  если бы животное вздумало проскочить
между ними, они наверняка бы его подстрелили. Надежда на  успех
придавала им рвения.
     Внезапно  все их надежды рухнули. Охотники остановились, с
удрученным видом глядя друг на друга. Перед ними во льду  зияла
огромная  трещина,  шириной  в  пять  ярдов,  пересекавшая  все
ущелье.
     С первого же взгляда они  убедились,  что  им  не  перейти
через трещину -- охота кончилась. Дальше не было пути. Это было
всем ясно.
     Ледник  заполнял  все  ущелье  -- от утеса до утеса. Между
льдом и скалистой стеной не было ни  промежутка,  ни  тропинки.
Стена  поднималась  вертикально  футов  на пятьсот и опускалась
вниз, вероятно, на такую же глубину.
     Когда  они  заглянули  в  эту  страшную  бездну,   у   них
закружилась  голова; из осторожности они приблизились ползком к
краю трещины.
     Нечего было и думать через нее перейти. Но как же  перешла
ее кабарга? Неужели она перепрыгнула эту страшную расселину?
     Да, она ее перескочила. Следы на снегу вели к самому краю,
и на уступе  было  видно  место,  с которого она прыгнула. А на
другой стороне примятый снег  показывал,  где  она  опустилась,
перепрыгнув  пространство футов в шестнадцать-восемнадцать. Это
ничего не стоило мускусной кабарге,  которая  на  ровном  месте
может  прыгнуть  вдвое дальше; известно, что вниз по склону она
может сделать прыжок на расстояние шестидесяти футов.
      -- Довольно! -- сказал  Карл,  простояв  несколько  минут
перед   расселиной.   --   Ничего   не   поделаешь,  приходится
возвращаться назад. Что ты скажешь, Оссару?
      -- Вы сказать верно, саиб, нам не помочь -- не перейти...
Слишком много прыгать, нет моста, нет бамбука сделать мост, нет
дерева здесь!
     И Оссару уныло покачал головой.  Он  был  раздосадован  --
особенно  потому,  что  кабарга была очень крупной и могла дать
унции две мускуса, а на калькуттском рынке платили по гинее  за
унцию.
     Индус  снова  поглядел на расселину, затем отвернулся, и у
него вырвалось восклицание досады.
       -- Ну что ж, пойдем назад... -- сказал Карл.
      -- Постой, брат, -- прервал его Каспар, -- мне  пришла  в
голову  одна  мысль. Не подождать ли нам здесь немного? Кабарга
не может далеко уйти. Наверняка она где-нибудь  в  самом  конце
ущелья,  но  там  она долго не задержится. Ведь там ничего нет,
кроме снега и льда, -- чем она будет питаться? Если  где-нибудь
повыше  нет  выхода,  она непременно вернется тем же путем. Так
вот: я предлагаю устроить засаду; мы подстрелим ее, как  только
она появится. Что ты на это скажешь?
      -- Что  ж,  давай попытаемся, Каспар, -- ответил Карл. --
Но лучше разойдемся и спрячемся за утесами,  иначе  она  увидит
нас и повернет назад. Больше часа не станем ждать.
      -- Да  ей  наскучит  так  долго стоять на одном месте, --
сказал Каспар, -- и она  еще  раньше  оттуда  выйдет.  Впрочем,
посмотрим.
     Охотники  разошлись  в разные стороны, чтобы спрятаться за
утесом или снежным бугром. Каспар взял влево и  дошел  до  края
ледника;  он  скрылся  среди  скал,  поднимавшихся над снегами.
Вдруг он закричал:
      -- Ура! Идите сюда! Мост! Мост!
     Карл и Оссару вышли из засады и поспешили к нему.
     Пробравшись между обломками скал, они с радостью  увидели,
что  огромная  глыба  гнейса  лежала поперек трещины совсем как
мост, воздвигнутый человеческими руками.  Но  такого  моста  не
смогли  бы  построить  даже  гиганты, так как глыба была добрых
десяти ярдов в длину и почти такой же ширины.
     По всей вероятности, глыба оторвалась от каменной стены  и
упала  на  ледник,  когда еще не было этой огромной трещины. Ее
концы лишь  на  каких-нибудь  два  фута  выдавались  над  краем
расселины,  и,  казалось,  глыба  каким-то  чудом  держится  на
хрупком ледяном настиле; однако она  пролежала  здесь  годы  --
может    быть,   сотни   лет.   Казалось,   достаточно   одного
прикосновения, чтобы она рухнула в зияющую бездну.
     Будь Карл возле брата, он удержал бы его от  переправы  по
такому  опасному  мосту, но он не успел подойти, как Каспар уже
ступил на глыбу и быстро пробежал по ней.
     Через  несколько  мгновений  он  оказался  по  ту  сторону
пропасти   и,   махая   шапкой,  кричал  товарищам,  чтобы  они
последовали за ним.
     Они  тоже  перебежали  по  каменному  мосту;  затем  снова
разошлись  и  стали  продвигаться  вверх по ущелью, которое все
суживалось и словно упиралось в отвесную стену.
     Конечно, кабарга теперь не ускользнет от них!
      -- Как жаль, --  заметил  Каспар,  --  что  мы  не  можем
сбросить  этот  огромный камень в пропасть, чтобы кабарга снова
не перескочила через трещину, --  тогда  мы  заперли  бы  ее  в
ущелье.
      -- Ты  прав, Каспар! -- сказал Карл. -- Но что сталось бы
в таком случае с нами? Боюсь, что и мы оказались бы запертыми.
      -- Правда, брат, я не подумал об этом. Какой бы  это  был
ужас -- оказаться в каменной тюрьме! Что может быть страшнее?..
     Не  успел  Каспар  это сказать, как раздался оглушительный
грохот, похожий на  удар  грома;  по  горам  разнеслись  гулкие
раскаты,  и  все  кругом  загрохотало;  казалось, огромные горы
треснули и ломались на куски.
     Адский шум прокатился по ущелью; орлы, сидевшие на утесах,
с криком взвились кверху; дикие звери завыли в своих  норах,  и
долина,  до  сих  пор  такая  безмолвная, наполнилась грохотом,
треском и гулом, -- можно было  подумать,  что  наступил  конец
света.

     Глава XXII. ЛЕДНИК ПОПОЛЗ!

      -- Лавина!.. -- крикнул Карл Линден, заслышав грохот, но,
обернувшись,  увидел,  что  ошибся.  --  Нет, -- прибавил он, с
ужасом озираясь по сторонам, -- это не лавина! Боже  мой!  Боже
мой! Ледник двигается!
     Ему  не  нужно  было указывать товарищам! Взгляд Каспара и
Оссару уже был  прикован  к  леднику.  Насколько  хватал  глаз,
поверхность ледника двигалась, напоминая бурное море: горы льда
вздымались  и перекатывались с оглушительным грохотом; огромные
синеватые глыбы высоко поднимались над уровнем льда и с треском
разбивались об утесы.  Густое  белое  облако  снега  и  ледяных
осколков   наполнило  ущелье,  и  под  этим  зловещим  покровом
некоторое время еще продолжались стук и скрежет.
     Потом страшные звуки внезапно прекратились, и воцарившуюся
тишину нарушали только крики птиц и вой зверей.
     Бледные, дрожащие от страха охотники упали на четвереньки,
ожидая, что вот-вот ледник под ними задвигается и  их  поглотит
бездна  или  раздавят волны ледяного моря. И даже когда треск и
грохот затихли, они оставались на месте, парализованные ужасом;
вскоре они убедились, что под  ними  ледник  не  двигается.  Но
каждый  миг  они  могли ожидать, что он начнет скользить вниз и
похоронит их в глубокой расселине или раздавит глыбами льда.
     Ужасная мысль! Прошло  несколько  минут,  а  они  все  еще
оставались  в  неподвижности:  боялись пошевельнуться, чтобы не
потревожить ледяную массу, на которой стояли на коленях.
     Но вскоре к  ним  вернулась  способность  рассуждать.  Они
сообразили,  что  нет  смысла оставаться на месте. Ведь они все
еще находились в опасности. Не лучше ли отсюда уйти?  Но  куда?
Может  быть, двинуться вверх по ущелью? В верхней его части лед
оставался неподвижным.  Разрушение  происходило  ниже  трещины,
которую они недавно перешли.
     Может  быть,  искать  спасения  на  скалах?  Уж они-то, во
всяком случае, не сдвинутся с места, даже  если  верхняя  часть
ледника также придет в движение. Но можно ли на них взобраться?
     Охотники взглянули на ближайший утес. Он был отвесный, но,
приглядевшись,  они  обнаружили  на нем выступ -- правда, очень
узкий, но все же там уместятся, пожалуй, все трое,  а  главное,
до него легко добраться, он вполне подходит.
     Как  люди,  спасающиеся  от сильного ливня или от грозящей
опасности, все трое устремились к скале и через несколько минут
вскарабкались на уступ. Стоять было тесно.  Для  четвертого  не
хватило бы места. Приходилось прижиматься друг к другу.
     Но как ни узка была эта площадка, она все же была убежищем
-- ведь  они  стояли  на  твердом граните. Все трое вздохнули с
облегчением.
     Однако опасность еще не миновала, и у них  были  основария
тревожиться  за  свою  участь.  Что,  если  придет в движение и
верхняя часть ледника? Ведь лед может внезапно  осесть,  и  они
окажутся на головокружительной высоте над черной пропастью.
     Даже  если  ледник  в этом месте останется неподвижным, им
было чего опасаться.
     Карл знал, что случилось: это был ледниковый  оползень  --
явление,  которое  редко кому удается наблюдать. Он подозревал,
что оползень произошел на участке ледника  ниже  трещины.  Если
так,  то  трещина  расширилась, огромная глыба гнейса рухнула в
пропасть, и обратный путь отрезан.
     Наверху ничего не было видно, кроме крутых, нависающих над
головой утесов. Человек на них никак не сможет взобраться. Если
в этом направлении нет выхода, шутливое пожелание Каспара может
исполниться: они окажутся запертыми в  этих  гранитных  стенах,
где  вместо  постели  --  лед, а вместо крыши -- небо. При этой
мысли они холодели от ужаса.
     До сих пор охотники еще не знали, действительно ли отрезан
обратный путь. Выступ утеса закрывал от  них  ущелье.  Инстинкт
самосохранения  заставил их опрометью броситься к скале. В этот
момент никто не вспомнил о трещине и не вглянулся на глыбу.  Но
теперь они с замиранием сердца думали: не обрушится ли каменный
мост?..
     Часы  шли  за часами, а они все еще не решались спуститься
на ледник. Стемнело, а они продолжали  стоять  на  своей  узкой
площадке.  Их  мучил  голод,  но  какой смысл был спускаться на
ледник, ведь все равно там не достать никакой еды.
     Всю ночь простояли они на узком карнизе то на одной  ногe,
то  на  другой, то упираясь спиной в каменную стену; до утра не
сомкнули глаз. Все еще не хватало  решимости  ступить  на  лед,
который казался таким ненадежным.
     Но больше терпеть не было сил. С первыми лучами солнца они
решили спуститься.
     Всю  ночь  лед  оставался неподвижным. Шума больше не было
слышно. Мало-помалу охотники осмелели, и, как только  рассвело,
они спустились с выступа и снова ступили на лед.
     Сначала  они  держались ближе к утесам, но через некотоpoe
время осмелились пройти немного подальше, чтобы посмотреть, что
делается в нижней части ущелья.
     Каспар взобрался на скалу, поднимавшуюся над  ледником.  С
ее  верхушки  было  видно  на большое расстояние. Трещина стала
шире на много ярдов. Каменный мост исчез!..

     Глава XXIII. ПРОХОД

     Причины  движения  ледников  еще  не  вполне  установлены.
Ученые  предполагают,  что  нижняя  поверхность  этих  огромных
ледяных масс отделяется от почвы в результате таяния, постоянно
происходящего благодаря теплу, излучаемому землей.  Вода  также
вызывает  их  отделение,  так  как под ледниками текут потоки и
даже  большие  реки.  Лежащие  на  наклонной  плоскости  массы,
отделившись   от   своей  опоры,  увлекаются  вниз  собственной
тяжестью.
     Иной раз приходит в движение лишь небольшой участок нижней
части  ледника;  тогда  над  сдвинувшимся  участком  образуется
трещина,  которая  может закрыться, если вышележащий участок, в
свою  очередь,  сдвинется.  Сильное  таяние  льдов   во   время
исключительно   жаркого   лета  также  может  вызвать  движение
ледника; порой ему  дает  толчок  лавина  или  сильные  оползни
почвенных слоев.
     Разумеется,    тяжесть    трех    наших   охотников   была
незначительна в сравнении с весом ледяных масс, и она не  могла
бы  вызвать  движения ледника; но возможно, что каменная глыба,
по  которой   они   переходили,   находилась   в   неустойчивом
равновесии.  Лед  вокруг  нее подтаял, и она еле держалась; как
перышко может  опустить  чашу  весов,  так  и  их  переход  мог
нарушить равновесие глыбы и вызвать обвал.
     Эта  огромная  глыба,  вклинившаяся  в  глубокую  трещину,
могла, в свою очередь, привести  в  движение  участок  ледника,
находящийся в неустойчивом равновесии, и вызвать катастрофу.
     Но  наши  путники  не  собирались  выяснять  причины этого
страшного явления. Они оказались в таком бедственном положении,
что им было не до размышлений. Один за другим взобрались они на
скалу и воочию убедились,  что  трещина  расширилась,  каменный
мост исчез -- обратный путь отрезан!
     Через   некоторое  время  они  отважились  приблизиться  к
ужасной пропасти. Они добрались до самого ее края и заглянули в
глубь трещины. Она была шириной в несколько десятков  ярдов,  а
глубина  ее  достигала, вероятно, нескольких сот футов. Не было
никакой возможности перекинуть через  нее  мост.  Итак,  нельзя
было   надеяться   вернуться   назад,   спускаясь  по  леднику.
Потрясенные, они отошли от пропасти  и  начали  подниматься  по
ущелью.
     Они  шли неуверенными шагами; почти не разговаривали, лишь
изредка вполголоса перебрасываясь фразами; по дороге напряженно
разглядывали скалы, обступившие ущелье.
     Справа  и  слева  возвышались  черные  утесы,   хмурые   и
неприветливые,  как тюремные стены. Ни выступа, ни площадки, ни
ложбины, по  которой  можно  было  бы  перебраться  в  соседнюю
долину.  На  отвесных  и  гладких  утесах  не  было  опоры  для
человеческой ноги; на них могли взлетать только орлы  и  другие
птицы, которые с криком носились над ущельем.
     Но  все  же  охотники  не  теряли  надежды. Так уж устроен
человек: он  не  поддается  отчаянию,  пока  не  убедится,  что
положение  совершенно  безнадежно.  Они еще могли предполагать,
что из ущелья имеется какой-нибудь  выход,  и  продолжали  идти
вперед.
     Вскоре  они  заметили на снегу следы мускусной кабарги. Но
следы были не свежие -- вчерашние.
     У них появилась надежда, и они  с  радостью  двинулись  по
этим   следам.   Но  это  не  была  радость  охотника,  который
предвкушает добычу. Ничуть не бывало! Хотя их мучил голод,  они
боялись нагнать кабаргу, боялись обнаружить свежие следы.
     Это  вас  удивляет,  а  между тем это легко объяснить. Они
рассудили, что, если наверху имеется выход,  кабарга  наверняка
ушла  туда  из  ущелья.  Если же нет, животное можно настигнуть
где-нибудь в верхнем его конце. Встреча с кабаргой была бы  для
них самым неприятным сюрпризом.
     Казалось,  их  надежды  были  близки  к  осуществлению. На
леднике не видно было свежих  следов.  Следы  кабарги  тянулись
вверх   по   леднику.   Видно   было,   что  животное  даже  не
останавливалось, не отклонялось в сторону. Оно бежало по прямой
линии,  словно  направляясь  к  какому-то  знакомому   убежищу.
Правда, по временам ему приходилось огибать трещины во льду или
глыбы, загораживающие ему путь.
     Охотники  шли  по  следу  с замиранием сердца, внимательно
оглядывая утесы и снег.
     Наконец они дошли почти до конца ущелья -- оставалось лишь
каких-нибудь сто шагов до  замыкающей  его  каменной  стены,  а
выхода  все  еще  не  было  видно.  Со всех сторон их обступили
высокие отвесные скалы. Ни расселины, ни тропинки...
     Куда же могла уйти кабарга?
     Перед  ними  лежало  лишь  несколько  крупных  камней.  Не
спряталась  ли она за ними? Если так, они вскоре ее найдут, ибо
находятся в нескольких шагах от камней.
     Охотники осторожно подошли с ружьями наготове. Хоть они  и
боялись  увидеть  кабаргу,  но,  если  бы она оказалась там, ее
конечно бы подстрелили -- ведь необходимо было утолить голод.
     Каспара послали на разведку, а Карл и шикари  остались  на
месте,  чтобы  перехватить кабаргу, если она вздумает повернуть
назад.
     Каспар   беззвучно   подползал    к    каменным    глыбам.
Приблизившись  к самой крупной, он приподнялся и заглянул через
нее.
     За глыбой не было ни кабарги, ни следов на снегу.
     Он осмотрел одну за другой все глыбы. Теперь он  стоял  на
самом  верху  ледника,  откуда можно было охватить взглядом все
ущелье.
     Кабарги не было и  в  помине,  но  открывшееся  перед  ним
зрелище  обрадовало  Каспара  куда  больше, чем встреча с целым
стадом оленей, и у него вырвался восторженный крик.
     Он выскочил из-за камней и закричал, направляясь к Карлу:
      -- Сюда,  брат!  Мы  спасены!  Здесь  есть  проход!  Есть
проход!

     Глава XXIV. ДОЛИНА, ЗАТЕРЯННАЯ В ГОРАХ

     Действительно, между утесами открывался проход, похожий на
большие  ворота.  Охотники  не  заметили его раньше, потому что
ущелье поворачивало немного вправо, и казалось, будто  каменные
стены смыкаются.
     Пройдя ярдов сто, они вошли в тесный проход между скалами,
и перед ними открылся чарующий, восхитительный вид.
     Трудно  представить  себе более причудливое зрелище. Прямо
перед ними, несколько ниже уровня ледника, простиралась долина.
Она была почти круглая, больше мили в  поперечнике.  Посередине
было  озеро  диаметром  в  несколько сот ярдов. Дно долины было
плоское -- лишь немного выше уровня воды.  Кругом  расстилались
изумрудные  луга,  были  живописно  разбросаны  группы кустов и
рощицы;  листья  деревьев  отличались  удивительным  богатством
оттенков.  На  лугах  и  в  кустарниках  бродили стада оленей и
газелей, а в голубой воде озера плескались водяные птицы.
     Уединенная долина  была  так  похожа  на  парк,  что  глаз
невольно искал человеческое жилье.
     Казалось, вот-вот они увидят над деревьями вьющийся дымок,
трубы  и башни какого-нибудь замка или дворца, гармонирующего с
красотой ландшафта.
     Правда,  они  вскоре  обнаружили  дымок,  но  на   поверку
оказалось,  что  это белый пар, клубившийся на краю долины. Это
удивило и озадачило путников. Они не могли понять, в чем  дело,
но ясно было, что это не дым от очага.
     Долину  такой  же  формы  и  размеров,  с  озером, лугами,
деревьями, пасущимися стадами и  стаями  птиц,  можно  было  бы
встретить  в  другом  месте земного шара. Не эти ее особенности
заставили нас назвать пейзаж одним из самых причудливых в мире.
     Дело  в  том,  что  долину  со  всех   сторон   опоясывала
гигантская   ограда.   Это   был   ряд  утесов,  которые  круто
поднимались с ровного дна долины.  Иначе  говоря,  долина  была
окружена  неприступной  стеной.  На  расстоянии  стена казалась
высотой всего в несколько ярдов, но это был обман зрения.
     Над  темной  оградой  скал  поднимались  голые  каменистые
склоны   гор,  над  которыми  высились  снежные  вершины  самых
причудливых форм: то острые, как шпиль,  то  закругленные,  как
купола, то конусообразные, как пирамиды.
     Казалось,  в  эту  странную  долину  можно проникнуть лишь
через проход, в котором сейчас стояли путники.  Они  находились
несколько   выше  уровня  долины,  но  туда  легко  можно  было
спуститься по пологому скату, усеянному обломками скал.
     Несколько минут охотники стояли в проходе,  глядя  на  эту
удивительную  картину;  они были охвачены восторгом, к которому
примешивалось удивление и страх. Солнце  только  что  поднялось
над  горами,  и  косые  лучи, дробясь в мельчайших кристалликах
снега, переливались всеми цветами радуги. Снег нежно розовел, а
местами отливал золотом. В голубом диске озера отражались белые
пики  гор,  черный  пояс  утесов  и  зеленые  кроны   деревьев,
обступивших берега.
     Карл Линден мог бы часами смотреть на эту сказочную сцену.
Ее прелестью был очарован и Каспар, хотя и менее чувствительный
к красотам  природы.  И даже Оссару, уроженец индийских равнин,
осененных пальмами и бамбуковыми рощами, признался, что еще  не
видел  места  красивее.  Всем  были  известны  поверья  местных
жителей относительно Гималайских гор. Туземцы убеждены,  что  в
одиноких долинах, затерянных среди неприступных вершин, обитают
их  боги.  В  этот  момент  путники  были  готовы поверить этой
легенде.
     Но вскоре поэтическая иллюзия рассеялась. Голод давал себя
знать, и приходилось  подумать  о  том,  как  бы  поскорее  его
утолить.
     Итак, они вышли из прохода и стали спускаться долину.

     Глава XXV. ХРЮКАЮЩИЕ БЫКИ

     В  долине на лугу паслось немало животных различных пород,
но охотники были так голодны,  что  решили  подстрелить  первых
попавшихся.  Ближайшее  к  ним  стадо состояло из особей разных
размеров: одни величиной с крупного быка, другие --  не  больше
ньюфаундлендской  собаки.  Их  было  около десяти, по-видимому,
одной породы.
     Ни один из охотников не мог сказать, какие  это  животные.
Даже  Оссару никогда не видел таких созданий на равнинах Индии.
Но ясно было, что  это  какая-то  порода  быков  или  буйволов.
Особенно  выделялся  вожак,  этот патриарх стада, огромный бык,
ростом с добрую лошадь. У него  были  могучие  изогнутые  рога,
длинная густая волнистая шерсть, и он отличался свирепым видом,
характерным  для  животных  буйволовой  породы. Но удивительнее
всего были длинные густые волосы, которые  свисали  бахромой  с
боков,  с  шеи и брюха, почти касаясь травы, так что он казался
коротконогим.
     Карл нашел у этого старого быка  значительное  сходство  с
редкостным  мускусным  американским  быком,  чучело которого он
видел в музеях. Но наблюдалось между ними и  заметное  отличие.
Мускусный  бык  почти  бесхвостый, вернее -- хвост у него такой
короткий, что еле заметен в густой массе волос, украшающей  его
круп,  а  у странного животного, которое паслось на лугу, хвост
был длинный и пышный,  с  огромной  пушистой  кистью  волос  на
конце.    Масть   быка   издали   казалась   черной,   хотя   в
действительности была темно-шоколадной.
     В стаде находился только один  большой  бык  --  очевидно,
вожак и повелитель всех прочих. Остальные были коровы и телята.
Коровы  были чуть не вдвое меньше старого быка; рога у них были
менее массивные, а хвост и волосяная бахрома не такие длинные и
пышные.
     Телят было несколько, различного возраста; от полувзрослых
бычков до новорожденных малышей; последние  катались  по  земле
или  прыгали  возле  своих  матерей. У этих малышей наблюдалась
одна особенность: у них еще не выросли длинные волосы на  боках
и  спине,  но  шерсть была черная и курчавая, как у сеттера или
ньюфаундленда. Издали они очень напоминали этих животных, и все
стадо можно было принять за буйволов, среди которых  замешалось
несколько черных собак.
      -- Не знаю, что это за животные, -- заметил Каспар, -- но
думаю,  что  мясо  их  вполне  съедобно. Вероятно, это какая-то
разновидность быков.
      -- Говядина, оленина или баранина --  одно  из  трех,  --
добавил Карл.
     Оссару  в  этот момент готов был съесть какое угодно мясо,
даже волчатина показалась бы ему вкусной.
      -- Надо подкрасться к ним, -- продолжал Карл. -- Придется
проползти сквозь эти заросли.
     Без труда они  достигли  зарослей  и,  пробираясь  ползком
между   деревцами,   подкрались   к   самой  опушке.  Это  были
вечнозеленые   рододендроны.   Их   густая    листва    служила
великолепным  укрытием. Дикие быки не сразу почуяли приближение
врагов. Стрела Оссару не долетела бы  до  животных,  но  в  них
вполне  можно  было  попасть  из  ружья,  которое было заряжено
крупной дробью.
     Карл шепнул Каспару, чтобы он  взял  на  мушку  одного  из
телят, а сам стал целиться в более крупное животное.
     Бык был слишком далеко. Он стоял в стороне, видимо карауля
стадо;  правда,  на этот раз он не проявил особой бдительности.
Но вскоре он заподозрил, что не все в порядке, и не успели  они
выстрелить,  как он стукнул о землю массивными копытами и издал
странный звук, похожий на хрюканье свиньи.  Сходство  было  так
велико,  что наши охотники даже оглянулись, подумав, что где-то
поблизости свиньи.
     Но в следующий миг они поняли, что хрюкал именно бык. Карл
и Каспар прицелились и выстрелили.
     Выстрелы эхом прокатились  по  долине,  и  тотчас  же  все
стадо,  с  быком  во  главе,  галопом  понеслось  по равнине. К
великой   радости   охотников,   на   лугу   остались    лежать
подстреленные  теленок  и  корова.  Выйдя  из  засады, охотники
подошли к своей добыче.
     Они решили сперва изжарить теленка, чтобы утолить голод, и
уже начали его свежевать, как вдруг раздалось громкое протяжное
хрюканье. Обернувшись, они увидели,  что  большой  бык  несется
прямо на них, пригнув голову к земле и яростно сверкая глазами.
Он отбежал не слишком далеко, воображая, что за ним следует все
его  семейство,  но,  заметив,  что  двоих недостает, вернулся,
чтобы помочь им или отомстить за них.
     Хотя  охотники  в  первый  раз  видели  это  животное,  не
приходилось сомневаться в его силе. Широко расставленные рога и
сверкавшие  бешенством глаза доказывали, что перед ними грозный
враг. Нечего было и думать вступать с ним в  бой.  Спасая  свою
жизнь, охотники со всех ног бросились наутек.
     Они   устремились   к  зарослям,  но  молодые  деревца  не
представляли надежной защиты. Их преследователь бросился  вслед
за  ними в кусты, с треском ломая их и громко хрюкая, как дикий
кабан.
     К  счастью,  среди  молодняка  росло   несколько   крупных
деревьев,  и  на  них было нетрудно взобраться. Через несколько
мгновений все трое сидели уже высоко в ветвях  и  находились  в
безопасности  -- у их врага были на ногах не когти, а копыта, и
он не мог взобраться на дерево.
     Некоторое время бык с хрюканьем метался по  зарослям,  но,
не  обнаружив врагов, решил вернуться на луг, где лежали убитые
животные. Он подошел сперва к корове, затем  к  теленку,  потом
стал  переходить  от  одного  к другому, обнюхивая их и издавая
какое-то жалобное хрюканье. Выразив так свое горе,  бык  поднял
голову, оглядел равнину и мрачно побрел в том направлении, куда
скрылось стадо.
     Охотники не сразу решились спуститься с деревьев. Но голод
наконец  взял  верх  над  страхом;  спустившись,  они подобрали
ружья,  которые  побросали  на  землю,  вновь  их  зарядили   и
вернулись к своей добыче.
     Они  перетащили туши убитых животных к опушке рощи, чтобы,
в случае  если  бык  вздумает  вернуться,  можно  было  быстрей
добежать до спасительных деревьев.
     Вскоре  теленок  был освежеван, костер разведен, несколько
кусков  мяса  зажарено  на  угольях  и  быстро  съедено.  Такой
превосходной  телятины им еще не приходилось есть. Дело было не
только в голоде -- мясо действительно было отменное, и этому не
приходилось удивляться, ибо они теперь знали, кого подстрелили.
Когда бык бежал к зарослям, Оссару, сидя на дереве,  успел  его
рассмотреть  и  узнал  по хвосту. Сомнений не было! Много таких
хвостов видел и держал в руках в  детстве  Оссару.  Немало  мух
отогнал он таким хвостом, как же было его не узнать!
     Когда  они  вернулись  к  добыче,  Оссару  указал на хвост
коровы, который был вдвое короче, чем  у  быка,  но  такого  же
вида, и, многозначительно поглядев на товарищей, заявил:
      -- Я теперь знаю, саибы: это чоури!

     Глава XXVI. ЯКИ

     Оссару  хотелось  сказать,  что он узнал хвост; он не имел
понятия о животном, которому  принадлежал  этот  придаток.  Для
Оссару  хвост  был  чоури,  то есть опахало, каким пользуются в
жарких областях Индии, чтобы отгонять мух,  москитов  и  других
насекомых.  Оссару  нередко отгонял в детстве таким хвостом мух
от старого саиба, своего хозяина.
     Однако слово "чоури" навело  на  размышления  охотника  за
растениями.  Он знал, что чоури привозят в Индию через Гималаи,
из Монголии  и  Тибета,  что  это  хвосты  одного  вида  быков,
характерного  для  этих  стран и известного под названием "яки"
или "хрюкающие быки". Несомненно, убитые животные были яками.
     Догадка Карла оказалась верной.  Охотники  столкнулись  со
стадом  яков,  так  как  в  этих местах они встречаются в диком
состоянии.
     Линней назвал это животное хрюкающим быком. Трудно было бы
придумать лучшее название, но оно не удовлетворило  современных
кабинетных  ученых, которые, найдя некоторые различия между ним
и  другими  быками,  решили  создать  новый   род   для   этого
единственного  вида  и таким образом только затруднили изучение
зоологии. Действительно, некоторым из этих господ  хотелось  бы
создать  отдельный  род  для  каждого  вида,  даже  для  каждой
разновидности,  хотя  эта  абсурдная  классификация   порождает
только путаницу в понятиях.
     Як,  которого называют также "сирлак" или "хрюкающий бык",
весьма своеобразное и полезное животное. В  Тибете  и  соседних
странах  он  встречается  не  только  в  диком состоянии -- там
немало домашних яков. В самом  деле,  для  народов,  живущих  в
холодных  горных  странах, простирающихся к северу от Гималаев,
як то же самое, что верблюд для арабов или северный  олень  для
жителей  Лапландии.  Из  его  длинной темной шерсти изготовляют
ткань для шатров или вьют веревки. Из шкуры выделывается  кожа.
На  спине  он  таскает  поклажу или же людей, если им захочется
ездить  верхом;  он  тянет  за  собой  повозку.  Его  мясо   --
прекрасная, вкусная еда, а молоко, доставляемое коровами, равно
как сыр и масло, составляет основную пищу тибетских народов.
     Хвосты яков являются ценным предметом торговли. Их вывозят
во все области Индии, где они употребляются для различных целей
-- главным образом как чоури, или опахала от мух. Монголы носят
их на  шапке  как знак отличия, что разрешается только вождям и
прославленным военачальникам. В Китае их носят с той  же  целью
мандарины, предварительно окрасив в ярко-красный цвет. Хороший,
пышный хвост яка высоко ценится в Китае и в Индии.
     Существует  несколько  разновидностей  яков.  Прежде всего
дикий як -- тот самый, с которым повстречались наши путники. Он
значительно крупнее домашних пород, а быки отличаются  огромной
силой  и  свирепостью.  Охота на них чрезвычайно опасна; обычно
охотятся верхом и с крупными собаками.
     Домашние яки разделяются на несколько  классов:  на  одних
пашут,  на  других  ездят  верхом  и  так далее; масть у них не
темно-бурая, как у  дикой  породы,  а  серо-бурая;  встречаются
пятнистые  яки и даже белоснежные. Однако преобладает бурая или
черная масть, часто при белом хвосте. Мясо теленка -- лучшее  в
мире,  но,  если  отнять  теленка у матери, та перестает давать
молоко. В таком случае  ей  приносят  телячьи  ножки  или  даже
чучело   теленка,   которое   она   облизывает,   выражая  свое
удовлетворение коротким хрюканьем, и продолжает доиться.
     Когда яка используют как вьючное животное, он может пройти
в день двадцать миль, неся два мешка с рисом или с солью или же
четыре -- шесть сосновых досок, подвешенных у  него  по  бокам.
Обычно  погонщики  прокалывают  якам  уши и украшают их пучками
красных шерстяных  ниток.  Подлинная  родина  яка  --  холодные
плоскогорья  Тибета  и Монголии или же еще более высокие горные
долины Гималаев, где он кормится травой или  кустарниками.  Яки
пасутся  на  крутых  склонах  и любят карабкаться на скалы; они
спят или отдыхают на вершине одинокой глыбы,  где  их  со  всех
сторон  прогревает  солнце. Перевезенные в более теплые страны,
они начинают тосковать и вскоре  умирают.  Вероятно,  их  можно
было бы акклиматизировать в различных европейских странах, если
бы за это взялись правительства. Но тираны не слишком заботятся
о благе своих подданных.

     Глава XXVII. ЗАГОТОВКА МЯСА ЯКОВ

     Путешественникам  очень  понравилось  мясо  теленка яка, и
втроем они быстро уничтожили добрую его четверть.
     Утолив голод, охотники стали совещаться,  как  действовать
дальше.  Они  уже  решили  провести  в  этой  прекрасной долине
несколько дней,  посвятив  их  охоте  за  растениями.  Карл  не
сомневался,  что флора здесь чрезвычайно богата и разнообразна.
Действительно, проходя  через  заросли,  он  заметил  множество
любопытных,   незнакомых   растений,  и  ему  хотелось  открыть
какие-нибудь новые виды, еще неизвестные в ботанике. Он  мечтал
привезти  редкие,  невиданные растения и обогатить свою любимую
науку. Эта мысль заставила радостно биться его сердце.
     Своеобразное  положение   долины,   окруженной   снеговыми
горами,  изолированной  от других растительных зон и защищенной
высокими утесами от  ветров,  давало  надежду  на  своеобразную
флору.  К  своему  удивлению, Карл увидел здесь множество видов
тропических растений, хотя долина находилась по меньшей мере на
высоте пятнадцати тысяч футов, а снеговые  горы,  поднимавшиеся
над  ней,  были  чрезвычайно высоки. Тропическая растительность
немало  его  озадачила,  и  он  решил,  что  необходимо   найти
объяснение такому странному явлению.
     Каспара   обрадовало   решение  брата  провести  в  долине
несколько дней. Он  не  слишком  интересовался  растениями,  но
заметил,   что   в   долине   множество  диких  животных,  и  с
удовольствием думал об охоте.
     Быть может, Оссару вздыхал о жарких равнинах, о  пальмовых
рощах  и  зарослях  бамбука, но и он был не прочь поохотиться в
долине.
     К тому же в долине было гораздо теплее,  чем  в  окрестных
ущельях.
     Охотников  очень удивила такая разница в температуре; и ее
можно было объяснить  лишь  тем,  что  долина  со  всех  сторон
защищена от ветров.
     Итак, они решили побыть здесь несколько дней; прежде всего
необходимо  было  позаботиться о пропитании. Правда, дичи было,
по-видимому, много, но охота не всегда бывает удачна, а тут под
рукой у них туша самки  яка,  мяса  которой  могло  хватить  на
несколько дней, -- следовало заготовить его впрок.
     Поэтому  они  тотчас  же  приступили к заготовке мяса. Без
соли  трудно  справиться  с  этой  задачей;  на  севере  обычно
засаливают  мясо, но Оссару был жителем тропиков, где соли мало
и она дорога, и  знал  другие  способы  заготовки  мяса,  кроме
засола.  Он умел его вялить. Этот способ прост и состоит в том,
что мясо разрезают на тонкие  ломтики  и  либо  развешивают  на
деревьях,   либо   раскладывают  на  камнях,  а  солнце  делает
остальное.
     Однако, как назло, день выдался облачный,  и  нельзя  было
провялить  мясо  на солнце. Но Оссару не так легко смутить: ему
был известен еще один способ, применявшийся в подобных случаях,
-- он умел коптить мясо.
     Набрав побольше хвороста, он развел костер и развесил мясо
вокруг огня на шестах на таком расстоянии, что до него достигал
дым, но оно не  жарилось  и  не  горело.  Оссару  уверял  своих
спутников,   что,  провисев  таким  образом  день-другой,  мясо
прокоптится и высохнет и его можно будет сохранять месяцами без
всякой соли.
     Все эти заботы потребовали несколько часов; и,  когда  все
было окончено, было уже далеко за полдень.
     Затем приготовили и съели обед, что заняло еще час; и хотя
было еще  совсем  светло,  всех  клонило ко сну после бессонной
ночи, проведенной на уступе, --  они  растянулись  у  костра  и
задремали.
     После  захода  солнца  резко  похолодало,  и только теперь
охотники вспомнили о своих одеялах и других  вещах,  оставшихся
на месте последней стоянки. Но при мысли о своем снаряжении они
только  вздыхали.  Вернуться  к  брошенным  ими  вещам  прежней
дорогой было невозможно.  Без  сомнения,  им  придется  сделать
большой обход через горы, чтобы добраться до места стоянки.
     Оссару  придумал,  чем  заменить одеяло. Он растянул шкуру
яка на раме и поставил ее перед огнем. К ночи она уже  высохла,
и в нее можно было закутаться. Действительно, Каспар завернулся
в  это  необычайное  одеяло,  шерстью  внутрь,  и, проснувшись,
уверял, что никогда в жизни не спал так сладко.
     Все трое хорошо отдохнули. Но если  бы  они  знали,  какое
открытие  ожидает  их  утром, их сон не был бы таким крепким, а
сновидения -- такими приятными.

     Глава XXVIII. КИПЯЩИЙ ИСТОЧНИК

     Охотники позавтракали  вяленым  мясом  яка  и  запили  его
водой.  У  них  не  было  даже  чашки, чтобы набирать воду; они
становились  на  колени  и  пили  прямо  из  озера.  Вода  была
прозрачная,  но  не  очень  холодная, как можно было ожидать на
такой высоте. Они  заметили  это  еще  накануне  и  были  очень
удивлены.  У них не было термометра, чтобы измерить температуру
воды, но было очевидно, что она теплее воздуха.
     Откуда взялась вода в озере? Оно не могло образоваться  от
таяния  снегов,  так  как  в подобном случае вода в нем была бы
куда холоднее. Может быть, где-нибудь поблизости  есть  горячий
источник?
     Это  было  весьма  вероятно,  ибо,  как  это ни странно, в
Гималаях немало горячих источников, и  некоторые  из  них  бьют
среди снега и льдов.
     Карлу приходилось читать о таких источниках, и он высказал
предположение,  что  где-то  неподалеку  находится именно такой
источник. Иначе почему бы вода в озере была теплой?
     Тут  им  вспомнилось,  что  накануне  утром  они  заметили
странное  облачко  пара,  поднимавшееся  над  деревьями на краю
долины. Теперь его не было видно, так  как  они  спустились  со
склона;  но  они  запомнили,  в  какой  стороне  его  видели, и
отправились разыскивать источник.
     Вскоре  они  пришли  к  этому  месту.   Предположения   их
оправдались.  Между  камнями  кипел и пенился горячий источник,
который переходил в ручей, вливавшийся в озеро. Каспар  опустил
руку  в воду и тотчас же выдернул ее с криком боли и удивления.
Это был почти кипяток.
      -- Что ж, -- сказал он,  --  это  большое  удобство.  Как
жаль,  что  у  нас  нет  ни  чайника, ни котелка! Но, во всяком
случае, здесь можно иметь горячую воду в любое время дня.
      -- Теперь я все  понял!  --  воскликнул  Карл,  осторожно
окунув  пальцы  в  источник. -- Так вот чем объясняется высокая
температура в этой долине, вот  почему  здесь  такая  роскошная
растительность   и  встречается  немало  тропических  растений!
Посмотри на эти магнолии! Это любопытно! Я не удивлюсь, если мы
встретим здесь пальмы или бамбук.
     Внезапно внимание  путников  было  отвлечено  от  горячего
источника.   К   ним  приближалось  легкими  прыжками  красивое
животное,  но,  не  добежав  ярдов  двадцати,  остановилось   и
несколько мгновений смотрело на пришельцев.
     С  первого же взгляда по ветвистым рогам они узнали оленя.
Он был величиной почти с европейского оленя, масть у него  была
рыжевато-серая,  на  крупе белая салфетка. Но это был азиатский
представитель  того  же  рода,  известный  у  натуралистов  под
названием "олень Валлиха".
     Заметив   людей,   стоявших   у  источника,  олень  скорее
удивился, чем испугался. Возможно, он  впервые  видел  двуногих
существ. Он не знал, друзья это или враги.
     Бедняга! Скоро он понял, с кем имеет дело.
     Раздался  выстрел,  и  в  следующий миг олень уже лежал на
земле.
     Выстрелил Карл, так как  Каспар  стоял  дальше.  Все  трое
бросились к добыче, но, к их огорчению, олень вскочил на ноги и
кинулся в заросли. Фриц устремился за ним по пятам. Видно было,
что  олень бежит на трех ногах, а четвертая, задняя, перебита и
волочится по земле.
     Охотники  погнались  за  ним,  надеясь  его  настичь;  но,
выбежав  из  чащи, увидели, что олень мчится у подножия утесов,
далеко опередив собаку.
     Пес продолжал гнаться за оленем, и охотники  со  всех  ног
неслись  за ним. Карл и Оссару бежали вдоль утесов, а Каспар --
на некотором расстоянии от  них,  чтобы  перехватить  животное,
если оно повернет в сторону озера.
     Так  пробежали  они  около  мили,  не  видя оленя. Наконец
громкий лай Фрица возвестил, что пес нагнал добычу.
     Так и оказалось. Фриц загнал оленя к  самым  зарослям;  но
едва  появились  охотники, как тот метнулся в кусты и скрылся в
чаще.
     Они пробежали еще с полмили, и Фриц  снова  загнал  оленя,
но,  как  и  в  первый  раз,  с приближением охотников животное
кинулось в заросли и исчезло.
     Досадно было упустить такую прекрасную дичь, которая  была
почти  в их руках, и они решили продолжать охоту, если даже она
продлится целый день. У Карла были еще  основания  преследовать
оленя.  Он  был  на редкость добрый и чуткий человек: зная, что
животное, у которого была перебита нога,  все  равно  умрет  от
этой  раны,  он хотел положить конец его мучениям. К тому же он
был очень не прочь добыть оленины.
     Поводив за собой охотников, олень снова появился, но и  на
этот раз скрылся в кустах.
     Олень  казался  прямо  неуловимым,  они  уже начали терять
надежду.
     Почти все время он держался вблизи утесов, и  охотники  не
могли  не  заметить,  какая крутая каменная стена высится у них
над головой. Утесы поднимались на высоту нескольких  сот  футов
почти везде отвесно.
     Но  охотники  были  слишком  поглощены  погоней за оленем,
чтобы обратить серьезное внимание на  это  обстоятельство;  они
бежали, не останавливаясь, -- разве на минутку, чтобы перевести
дыхание;  шесть  или семь раз показывался раненый олень, и Фриц
загонял его, но в награду за свое усердие получал лишь свирепые
удары рогов.
     Охотники пробежали мимо прохода в  скалах,  через  который
они проникли в долину, и помчались дальше.
     Громкий  лай  собаки оповестил их, что олень загнан, и они
снова кинулись вперед.
     На этот раз они увидели,  что  олень  загнан  в  небольшой
водоем   и   стоит  по  самые  бока  в  воде.  Каспару  удалось
подкрасться к  нему  на  расстояние  нескольких  ярдов.  Грянул
выстрел, и с оленем было покончено.

     Глава XXIX. ТРЕВОЖНОЕ ОТКРЫТИЕ

     Вы,  конечно,  подумали,  что охотники очень обрадовались,
успешно закончив погоню. Так было бы при иных  обстоятельствах,
но сейчас их занимали другие мысли.
     Подойдя  к  водоему,  чтобы  вытащить  оленя  из воды, они
заметили нечто, заставившее  их  обменяться  многозначительными
взглядами.  Это  был  горячий источник, возле которого началась
охота. Мертвый олень лежал в каких-нибудь  ста  ярдах  от  того
места, где получил первую рану.
     Действительно,  водоем  был  образован  тем  самым ручьем,
который вытекал из источника и впадал в озеро.
     Я  сказал,  что  охотники,  увидав  источник,   обменялись
многозначительными  взглядами.  Ясно  было,  что  они вернулись
туда, откуда начали погоню. Итак, преследуя оленя, они  обежали
вокруг  всей  долины.  Они  ни  разу  не повертывали вспять, не
пересекали долины, даже не видели озера в  продолжение  погони.
Карл  и  Оссару все время бежали у подножия утесов -- то сквозь
заросли, то по открытому месту.
     Что было в этом примечательного? Это значило,  что  долина
небольшая,  круглой формы и что ее можно обежать за час. Почему
же наши охотники стояли как вкопанные, с недоумением глядя друг
на друга? Быть может, их удивило, что  олень  вернулся  умирать
туда,  где  был  ранен?  Конечно,  это было немного странно, но
из-за такого пустяка  не  омрачились  бы  их  лица.  Взгляд  их
выражал   не   удивление,   а  тревогу,  страх  перед  какой-то
опасностью, еще не совсем ясной и определенной. Но что  же  это
была за опасность?
     Несколько  минут  все  трое стояли молча: Оссару рассеянно
вертел в руках свой лук, Карл опирался на  ружье,  а  Каспар  с
немым вопросом смотрел брату в глаза.
     Каждый  хотел догадаться, о чем думают другие. Олень лежал
у их ног в водоеме, над водой виднелись лишь его огромные рога,
а пес стоял на берегу и лаял.
     Но вот Карл прервал молчание. Казалось, он говорил  сам  с
собой -- так он был поглощен своими мыслями.
      -- Да,  стена  утесов идет вокруг всей долины. Я нигде не
видел перерыва. Правда, кое-где есть ущелья, но они упираются в
такие же утесы. Ты не видал выхода, Оссару?
      -- Нет, саиб. Мой бояться -- долина закрыта, нет выход из
эта ловушка, саиб.
     Каспар промолчал. Он все время держался в стороне от скал,
а иной раз и вовсе терял их из виду -- деревья скрывали от него
их вершины. Однако он вполне понимал беспокойство брата.
      -- Так ты думаешь, что  скалы  окружают  долину  со  всех
сторон? -- спросил он Карла.
      -- Боюсь, что да, Каспар. Я не видел выхода, Оссару тоже.
Правда,  мы  его  не искали, но я все время смотрел на скалы --
нет ли там выхода. Я не забыл, в  каком  опасном  положении  мы
очутились  вчера,  и меня беспокоит этот вопрос. Я заметил, что
из долины ведет несколько ущелий, но, кажется, все они замкнуты
отвесными скалами. Правда, погоня не позволила мне как  следует
все  рассмотреть, но мы можем заняться этим сейчас. Если выхода
из долины нет, то мы попали в неприятное положение.  Эти  утесы
поднимаются   на   добрых   пятьсот  футов  --  они  совершенно
неприступны... Идемте! Я готов к самому худшему.
      -- Что ж, мы вытащим оленя? -- спросил  Каспар,  указывая
на рога, торчавшие из воды.
      -- Нет,  оставим  его здесь: с ним ничего не сделается до
нашего возвращения. А если  мои  опасения  оправдаются,  у  нас
будет более чем достаточно времени... Идемте!
     С  этими  словами  Карл  направился  к  подножию  скал,  а
товарищи последовали за ним.
     Фут  за  футом,  ярд  за  ярдом  осматривали  они  суровые
отвесные утесы.
     Они   исследовали   сперва  их  подножие,  потом,  отойдя,
оглядывали до самых вершин. Расселин было  немало,  и  все  они
напоминали  морские  заливы:  дно  у них было на одном уровне с
долиной, и они были окружены отвесными гранитными утесами.
     В  некоторых  местах  утесы  прямо  нависали  над  головой
охотников.  Кое-где  попадались груды камней и валялись обломки
скал, иной раз огромного  размера.  Отдельные  глыбы  достигали
пятидесяти   футов   в   длину   и  высоту;  порой  встречались
колоссальные груды камней на значительном расстоянии от утесов,
и было ясно, что они не могли упасть сверху. Возможно, что  они
были  занесены сюда льдами, но братьям в этот момент было не до
геологических проблем.
     Они  шли  все  дальше,  занятые  обследованием  скал.  Они
заметили, что утесы не везде одинаковой высоты, но даже в самых
низких  местах невозможно на них подняться, так как они были не
менее  трехсот  футов  в  вышину,  а  отдельные  участки  стены
поднимались чуть ли не на тысячу футов.
     Итак,  они  продвигались  вдоль подножия скал, внимательно
осматривая ярд за ярдом. По этому пути они уже однажды  прошли,
но более легким шагом и с более легким сердцем. На этот раз они
сделали  обход  за  три  часа  и остановились у каменных ворот,
придя к безотрадному заключению, что это ущелье -- единственный
доступный человеку выход из таинственной долины.
     Долина походила на кратер погасшего  вулкана;  можно  было
подумать,  что  лава  прорвалась  сквозь эту расселину, оставив
"бассейн" пустым.
     Охотники не стали вновь обследовать  заполненное  ледником
ущелье.  Они  уже убедились, что в этом направлении нет выхода.
Стоя у входа в долину, они смотрели на  белый  пар,  курившийся
над источником. Отсюда была видна каменная стена, поднимавшаяся
позади него. В этом месте скалы были особенно крутые и высокие.
     Охотники  уселись на камнях. Все трое молчали и, казалось,
были близки к отчаянию.

     Глава XXX. ПЛАНЫ И ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ

     Однако отважные люди нелегко поддаются отчаянию. Карл  был
человек мужественный, Kacпаp, несмотря на свой юный возраст, не
уступал  в храбрости брату. Шикари тоже был далеко не трус. Его
не устрашил бы ни тигр, ни гайял, ни медведь,  но,  как  и  все
индусы,  он  был  суеверен.  Теперь он уже не сомневался, что в
этой долине обитает один из богов и что люди будут наказаны  за
то, что проникли в его священное убежище.
     Но,  несмотря  на  этот  суеверный  страх, Оссару не падал
духом.  Напротив,  он  всей  душой  был  готов  помогать  своим
спутникам,  если  они  сделают  попытку  бежать  из этой земли,
принадлежавшей Браме, Вишну или Шиве8.
     Все трое напряженно размышляли, стараясь  найти  выход  из
создавшегося положения. Этим и объясняется их молчание.
     Но  как  они  ни  ломали голову, им не удавалось придумать
ничего  путного.  Необходимо  взобраться  на  утес  высотой   в
пятьдесят футов. Как совершить такой подвиг?
     Сделать  лестницу?  Нелепая  мысль. Ни на какой лестнице в
мире не доберешься и до четверти высоты скал. Будь у  них  даже
под  рукой  веревки,  их  все  равно  нельзя использовать. С их
помощью  можно  спуститься  в  пропасть,  но  для  подъема  они
совершенно бесполезны.
     У охотников мелькнула мысль -- выдолбить ступеньки в скале
и таким   образом   выбраться   из  долины.  Издали  это  может
показаться возможным. Но если бы вы сами оказались в  положении
наших  путников  --  сидели,  как  они, перед мрачной гранитной
стеной, -- и если бы вам сказали, что вы должны  взобраться  на
нее,  своми  руками  высекая  в  ней  зарубки, то вы, вероятно,
отказались бы от такого предприятия.
     Оставили эту мысль и охотники.
     Несколько часов просидели они  на  камнях,  погруженные  в
размышления. Почему у них нет крыльев, на которых можно было бы
улететь из ужасной темницы?..
     Не  придумав  никакого  выхода, они печально направились к
месту стоянки.
     В довершение беды, дикие звери, вероятно волки,  навестили
стоянку  во  время  их  отсутствия  и  унесли  вяленое  мясо до
последнего  кусочка.  Это  было  печальное  открытие,  ибо  при
создавшихся   обстоятельствах  провизия  была  им  нужнее,  чем
когда-либо.
     У них еще оставался олень. Может быть, его еще не  унесли?
И  они  поспешили  к  водоему,  который находился неподалеку. К
счастью, олень оказался на месте: вероятно, вода  не  позволила
хищникам до него добраться.
     Найдя,   что  место  стоянки  выбрано  неудачно,  охотники
перетащили оленью тушу к горячему  источнику,  где  можно  было
удобнее   расположиться.   Там  ее  ободрали,  развели  костер,
пообедали жареной олениной, а все остальное мясо  Оссару  решил
провялить,  но теперь он, из предосторожности, повесил его так,
чтобы четвероногие разбойники не могли достать.
     Они так дорожили олениной, что припрятали  даже  кости,  и
Фрицу пришлось поужинать внутренностями.
     Благоразумный, как большинство его соотечественников, Карл
предвидел,  что  им  придется  долго  пробыть  в  этой странной
долине.
     Как долго, трудно было сказать,  и  не  хотелось  об  этом
думать,  но  возможно,  что  всю жизнь. Он предвидел трудности,
какие могут вскоре представиться -- может даже не хватить  еды,
-- и потому нельзя выбрасывать ни кусочка.
     Вечером,  сидя  вокруг костра, они обсуждали, как добывать
еду, говорили о животных,  которые  могут  встретиться  в  этой
долине,  об  их  количестве  и  породах,  о  плодах и ягодах, о
кореньях, которые можно откопать в земле, -- словом, обо  всем,
что можно здесь найти для поддержания жизни.
     Они  проверили  свои  охотничьи припасы. Их оказалось даже
больше, чем  они  предполагали.  Большие  пороховницы  Карла  и
Каспара  были  почти  полны. Им мало приходилось стрелять с тех
пор, как они пополнили запасы пороха. Был также  большой  запас
дроби  и  пуль,  хотя  без  них и можно было обойтись: в случае
нужды найдется чем их заменить.
     Но порох ничем не заменишь!
     Впрочем, если порох придет к концу, у Оссару остается  его
меткий  лук,  для  которого  не требуется ни пороха, ни свинца.
Тонкая камышинка или гибкая ветка -- вот все, что нужно шикари,
чтобы сделать смертоносную стрелу.
     Они были уверены, что смогут убить  всех  животных,  какие
только  им встретятся в этом месте. Если даже у них не окажется
стрел,  в  таком  замкнутом  пространстве  всегда  можно  будет
окружить  и  поймать  любую  дичь.  Они могли не опасаться, что
какое-нибудь четвероногое от них  уйдет.  Ведь  из  долины  нет
иного пути, кроме того, каким они сюда пробрались. Только через
ущелье   входили  в  долину  ее  четвероногие  обитатели:  они,
наверное,  протоптали  тропинку  на  леднике,  но  сейчас   она
занесена снегом. Весьма вероятно, что это ущелье посещают самые
разнообразные  животные;  возможно  также, что некоторые из них
постоянно живут в долине и там же размножаются. В  самом  деле,
трудно было бы найти более подходящее местожительство для диких
животных. И, судя по всему, их тут несметное количество.
     Правда,  охотники  еще  не потеряли надежду найти выход из
своей необычной тюрьмы. Если бы они отчаялись отсюда выбраться,
у них было бы тяжело на душе и они не могли  бы  так  оживленно
разговаривать. Птицы и животные, плоды и коренья в таком случае
мало бы их интересовали.
     Но  они  смутно  на  что-то  надеялись.  Приняв решение на
следующий  день  снова  обследовать  утесы,  охотники  улеглись
спать.

     Глава XXXI. ИЗМЕРЯЮТ ТРЕЩИНУ

     На  следующее  утро  каменная  стена  была снова тщательно
осмотрена  и  обследована.  Еще  раз  совершили  обход  долины.
Охотники  даже  взбирались  на  деревья, чтобы лучше разглядеть
поднимавшийся над ними гребень утесов. Результатом была  полная
уверенность  в  том,  что  взобраться на обрыв решительно нигде
нельзя.
     До сих пор они не  помышляли  о  том,  чтобы  вернуться  в
расселину,  ведущую  к леднику, но, потеряв надежду уйти другим
путем, снова туда отправились.
     Они шли  не  легким,  быстрым  шагом  людей,  уверенных  в
успехе,   а   как-то  вяло,  машинально,  подчиняясь  какому-то
бессознательному импульсу. До сих пор они  еще  не  обследовали
ледяную пропасть.
     Испуганные   ледниковым   оползнем,   они  поспешили  уйти
подальше от пропасти. Они бросили на трещину всего один взгляд,
но сразу же увидели, что перейти через  нее  невозможно.  В  то
время,  однако,  они  не знали, что спасение так близко. Они не
заметили  высокого  леса  в  каких-нибудь  пятистах  ярдах   от
трещины.  Да едва ли и могла возникнуть у них такая мысль, пока
они еще не знали о безвыходности своего положения.
     Но в ту минуту, когда они проходили сквозь каменные ворота
в ущелье, эта мысль пришла в голову всем троим. Карл первый  ее
высказал. Внезапно остановившись, он произнес, указывая на лес:
      -- А что, если нам сделать мост?
     Никто  не спросил, о каком мосте он говорит. В этот момент
все трое думали об одном и том же и знали, что он имеет в  виду
мост через трещину.
      -- Сосны здесь высокие, -- заметил Каспар.
      -- Не довольно высокий, саиб, -- возразил шикари.
      -- Можно их соединить, -- продолжал Каспар.
     Оссару ничего не ответил, только покачал головой.
     У них снова появилась надежда, и все трое ускорили шаг. По
пути они  осматривали  утесы  со  всех сторон, но эти скалы уже
раньше были обследованы.
     Они осторожно приблизились к краю расселины. Посмотрели иа
противоположную сторону. Расселина  была  не  менее  ста  футов
шириной.  Став  на колени, заглянули в зияющую бездну. Отвесные
утесы уходили вниз на глубину нескольких тысяч футов.  Пропасть
суживалась   книзу.   Голубоватые   у  вершины,  ледяные  утесы
становились все темнее и зеленее по мере того,  как  спускались
вниз.  Кое-где  виднелись  застрявшие  в щелях каменные глыбы и
смерзшийся снег; со дна пропасти  доносился  глухой  шум  воды.
Глубоко  подо  льдами струился поток -- без сомнения, там нашли
себе выход избыточные воды озера.
     Зрелище было великолепное, но жуткое: нельзя было смотреть
в бездну  без  головокружения,  а  голоса,  повторенные   эхом,
звучали  так гулко и странно, что охотников прохватывала дрожь.
Спускаться на дно провала было бы безумием, да они и не  думали
о  таком  предприятии.  Они  знали,  что,  даже  если бы это им
удалось,  все   равно   невозможно   будет   вскарабкаться   на
противоположную отвесную стену.
     Единственно,   на   что   они   могли  надеяться,  --  это
перебросить мост через трещину, и только об этом они и думали.
     Такой  проект  может  показаться  нелепым.   Люди,   менее
мужественные,  сразу же отказались бы от него: так поступили бы
и они сами, будь у них хоть малейшая надежда  выбраться  отсюда
другим путем. Но теперь это был вопрос жизни или смерти.
     Отказаться  от  всякой надежды вернуться домой, к друзьям,
провести  остаток  жизни  в  этой  каменной  тюрьме  --   такая
перспектива были бы не многим лучше смерти.
     Все  трое  не могли даже допустить подобной ужасной мысли.
Но сознание, что им угрожает трагическая судьба,  если  они  не
найдут  выхода из этого тяжелого положения, заставляло их мысль
напряженно работать, и каждый новый план горячо обсуждался.
     Глядя на зияющую пропасть, они  пришли  к  убеждению,  что
вполне возможно перебросить через нее мост.
     Карл  первый  высказал  эту  мысль.  Пылкий  Каспар быстро
присоединился к мнению брата. Оссару долго возражал, но в конце
концов согласился, что стоит попытаться.
     Изобретательный  ботаник  вскоре  придумал  план,   правда
требовавший больших усилий, но все же казавшийся выполнимым.
     Прежде всего необходимо было определить ширину трещины. Но
как это сделать?
     Оценке  на  глаз нельзя было доверять, и в самом деле, все
трое по-разному определили ширину трещины. Карл считал, что она
шириной в сто футов,  Оссару  полагал,  что  сто  пятьдесят,  а
Каспар -- что сто двадцать.
     Необходимо было точное измерение. Но как его произвести?
     Таков был первый вопрос, вставший перед ними.
     Будь у них соответствующие инструменты, Карл вполне мог бы
определить  расстояние  путем триангуляции, но у них не было ни
квадранта, ни теодолита.
     Я  сказал,  что  трудные  обстоятельства   заставляли   их
пускаться   на  всякие  изобретения.  В  самом  деле,  проблема
измерения расселины вскоре была решена -- и не  кем  иным,  как
Оссару.
     Карл  и Каспар стояли в стороне, обсуждая этот вопрос. Они
даже не спрашивали мнения шикари. Внезапно они увидели, что  он
разматывает длинную бечевку, которую достал из кармана.
      -- Эй,  Оссару,  -- крикнул Каспар, -- что ты делаешь? Ты
хочешь измерить пропасть бечевкой?
      -- Да, саиб, -- ответил шикари.
      -- А кто перенесет твою бечевку на ту сторону, хотел бы я
знать? -- спросил Каспар.
     Действительно,  смешно  было  думать,  что  трещину  можно
измерить  бечевкой;  однако  природная изобретательность Оссару
подсказала ему простой и верный способ.
     Вместо  ответа  он  вынул  из  колчана  стрелу  и  сказал,
показывая братьям:
      -- Это, саиб, понести бечевка.
      -- Правильно!   Верно,  верно!  --  радостно  воскликнули
братья, сразу догадавшись о намерении шикари.
     Оссару  быстро  привел  в  исполнение  свой  замысел.   Он
размотал  бечевку  во всю длину. Она оказалась длиной около ста
футов. Ее  туго  натянули,  чтобы  расправить  все  завитки,  и
привязали  одним  концом к стреле. К другому ее концу привязали
камень, затем шикари натянул тетиву  --  и  стрела  взвилась  в
воздух.
     Крик  радости  вырвался  у  всех,  когда  они увидели, что
стрела упала на снег  по  ту  сторону  трещины;  видна  была  и
бечевка, повисшая над бездной, как паутина.
     Оссару  схватил  бечевку  и  осторожно  подтянул  стрелу к
самому краю пропасти; отметив  заранее  на  бечевке  узлом  это
место,  он  дернул  ее,  сбросив  стрелу  в  пропасть,  и начал
сматывать бечевку.
     Через несколько минут и стрела и бечевка оказались у  него
в руках. Наступил важный момент: измерение бечевки.
     Сердца   у  наших  охотников  усиленно  бились,  пока  они
отсчитывали фут за футом. У всех  вырвался  радостный  возглас,
когда  оказалось,  что оценка Карла ближе всех к истине. Ширина
трещины равнялась примерно ста футам.

     Глава XXXII. ХИЖИНА

     Карл не сомневался, что им удастся перекинуть  мост  через
пропасть.   Правда,  единственными  их  орудиями  были  ножи  и
небольшой топорик, случайно оказавшийся  за  поясом  у  Оссару,
когда  они  пустились в погоню за мускусной кабаргой. Имелись у
них ружья, но разве они могли пригодиться при постройке моста!
     Нож Оссару, как мы уже говорили, имел длинное лезвие;  это
был  полунож-полумеч,  какие  в  ходу  у  обитателей  джунглей.
Топорик был не больше индейского томагавка. И при помощи  таких
орудий  Карл  Линден  собирался построить мост длиною свыше ста
футов.
     Он подробно рассказал о своем замысле товарищам и сумел их
убедить, что  его  план  вполне  осуществим.  Не  приходится  и
говорить, что у всех поднялось настроение.
     Правда,   они   сознавали,   что   это  трудная  задача  и
предприятие может не удасться, но все же  крепко  надеялись  на
успех.
     Сделав все нужные приготовления, измерив самую узкую часть
трещины  и хорошенько заметив это место, они вернулись в долину
бодрые и веселые.
     Сооружение моста было делом не одного дня и даже не  одной
недели;  возможно,  на  это  потребуется больше месяца. Если бы
можно было строить мост  сразу  с  двух  сторон  пропасти,  они
окончили  бы  его  гораздо  скорее.  Но,  как  вам известно, им
приходилось работать только на одной  стороне  и  перебрасывать
оттуда  мост  на  другую.  Если  бы  им удалось протянуть через
трещину хотя бы канат, это вполне заменило бы для них мост.  Но
откуда  взять  канат?  Придет  время,  и  у них будет канат или
толстая веревка, но  покамест  они  могли  пользоваться  только
бечевкой, которую должна была перенести на тот берег стрела.
     Изобретательный  Карл  не только создал проект моста, но и
придумал,  как  перебросить  его  через  пропасть.  Для   этого
потребуется немало сноровки и труда. Но не приходится жалеть ни
сил, ни времени, когда речь идет о жизни и свободе.
     Прежде всего пришлось построить хижину. Ночи были свежие и
становились  все  холоднее,  так  как  приближалась гималайская
зима, и уже нельзя было спать на открытом  воздухе  даже  возле
ярко пылающего костра.
     Итак,  они  построили  грубую  хижину из бревен и каменных
глыб;  пришлось  прибегнуть  к  камням,  так  как  трудно  было
раздобыть   достаточное   количество  бревен  нужной  длины,  а
распиливать стволы было нечем.
     Стены были толстые и прочные; щели замазали глиной, взятой
со дна ручейка; крышей служил настил  из  осоки,  срезанной  на
озере,  а  пол устлали листьями душистого рододендрона. В крыше
проделали отверстие для выхода дыма. Небольшие гранитные  глыбы
служили  табуретками,  в  столах  не  было  надобности; матрацы
заменял толстый настил сена и сухих листьев.
     Такое жилище  вполне  удовлетворяло  охотников.  Они  были
слишком  заняты  мыслями  о  будущем  и  легко мирились с самой
убогой обстановкой.
     На постройку хижины они потратили всего  один  день.  Будь
под рукой бамбук, Оссару построил бы дом вдвое скорее и гораздо
красивее.
     На следующее утро охотники приступили к постройке моста.
     Они  решили  разделить  между  собой работу. Карл и Оссару
работали как дровосеки, орудуя топориком  и  большим  ножом,  а
Каспар  ходил  на охоту, добывая дичь, и в случае нужды помогал
товарищам.
     Но Каспар был полезен не только тем, что добывал мясо.  Им
нужны были веревки -- длинные, прочные веревки, -- и они решили
заменить их ремнями, вырезанными из шкур животных. Поэтому роль
Каспара  была  очень  важной.  Потребуются два крепких, толстых
ремня, сказал ему Карл, длиной в сто футов и еще  много  других
ремней   и   ремешков.   Чтобы   добыть  их,  придется  усердно
поохотиться. Ведь на ремни пойдет не меньше десяти шкур. Каспар
был создан для такой работы и горячо принялся за дело.
     Необходимо было выбрать деревья для  постройки.  С  самого
утра на четырех деревьях были сделаны зарубки.
     Это  были сосны, известные под именем тибетских; они очень
высокие, стройные, и ветви у них начинаются  на  высоте  добрых
пятидесяти  футов  над  землей.  Карл  не брал особенно толстых
деревьев, так как их пришлось бы слишком долго обстругивать,  а
для этого не имелось соответствующих орудий.
     Он  выбирал  деревья,  подходящие по толщине, которые было
легче обрабатывать. Ободрав кору и отрубив  комель,  необходимо
было придать стволу одинаковую толщину на всем его протяжении.
     Но труднее всего было соединить по длине два ствола -- эта
работа требовала особенной сноровки и внимания.
     Итак,  каждый  приступил  к  своему  делу.  Карл  и Оссару
отправились в сосновый бор, а Каспар стал собираться на охоту.

     Глава XXXIII. ЛАЮЩИЙ ОЛЕНЬ

     "Хорошо бы напасть на след  того  самого  стада  яков!  --
сказал  себе  Каспар, вскидывая двустволку на плечо и выходя из
хижины. -- Мне думается, это самые крупные животные в долине, и
мясо у них недурное, особенно молодое. Интересно знать, сколько
ремней можно выкроить из шкуры старого быка? "
     Тут  Каспар  принялся  вычислять  в  уме,  сколько   ярдов
сыромятного  ремня  шириной  в два дюйма можно сделать из шкуры
яка-самца.  Карл  сказал,  что  такая   ширина   будет   вполне
достаточной,  если  шкура  яка  окажется  не менее прочной, чем
бычья.
     Мысленно сняв шкуру с большого быка, разостлав ее на земле
и измерив,  молодой  охотник  пришел  к  выводу,  что  из   нее
получится  около  двадцати ярдов крепкого ремня. Затем он таким
же образом измерил шкуру коровы. В стаде четыре коровы:  раньше
было  пять,  но  одну  убили. Каспар решил, что из шкуры коровы
выйдет десять ярдов ремня, ибо корова чуть ли не  вдвое  меньше
быка. К тому же шкура у нее тоньше и не такая прочная.
     Были  также  молодые бычки и телки -- всего четыре. Каспар
успел их пересчитать во время охоты. Из  шкур  этого  молодняка
можно   нарезать   всего  каких-нибудь  тридцать  ярдов.  Таким
образом, все шкуры -- быка, коров и годовиков, --  по  расчетам
Каспара,  могут дать ремень длиной в девяносто ярдов. Как жаль,
что не сто! Ведь Карл сказал, что  ремень  должен  быть  именно
такой  длины.  В  стаде, правда, были и маленькие телята, но от
них не было никакого толку.
     "Может быть, в долине не одно  стадо  яков,  --  продолжал
размышлять  Каспар.  -- Если так, то все благополучно. Еще один
бык -- и дело сделано".
     Тут охотник снял с плеча  двустволку,  проверил  кремни  и
затравку, снова вскинул на плечо и весело зашагал дальше.
     Каспар  не  сомневался,  что  рано или поздно перебьет все
стадо. Ведь животные, как и сам охотник, не могли выбраться  из
долины.  Если они имели обыкновение уходить на другие пастбища,
то должны были идти через ледник, но теперь путь  был  отрезан.
Они были во власти охотника -- можно сказать, в загоне.
     По правде сказать, долину нельзя было назвать загоном. Она
была шириной в добрую милю и едва ли не больше в длину. Это был
маленький мирок. Местность была пересеченная. Множество холмов,
высокие  утесы;  хаотически нагроможденные глыбы, поднимавшиеся
на высоту нескольких сот футов; глубокие лощины, где в трещинах
скал росли деревья. Были в долине и  дремучие  леса  и  густые,
трудно проходимые заросли. О, здесь имелось множество убежищ, и
самое  глупое  животное  могло спрятаться от самого хитроумного
охотника! Но все же добыча не могла окончательно уйти, и,  хотя
яки на время могли скрыться, они должны непременно вернуться, и
Каспар надеялся со временем истребить их всех.
     Каспару  представлялся  замечательный случай показать свое
охотничье искусство.  Освобождение  его  друзей  и  его  самого
зависело  от  него  --  на  юношу  была возложена ответственная
задача раздобыть шкуры. Неудивительно, что нервы  его  были  до
крайности напряжены.
     Выйдя   из  хижины,  он  направился  вдоль  берега  озера.
Несколько раз ему попадались китайские гуси и дикие  утки,  но,
предвидя  встречу  с  яками,  он зарядил оба ствола пулями. Это
было сделано в расчете на большого быка, ибо даже крупная дробь
не пробила бы его толстой шкуры. Нечего было и думать  стрелять
по  водяной птице. Он мог легко промахнуться, а между тем порох
и свинец следовало  экономить.  Итак,  он  приберег  заряд  для
лучшей добычи и зашагал дальше.
     Некоторое время он шел вдоль берега озера, но яков не было
видно;  тогда  он  направился к утесам. Он надеялся найти стадо
среди скал.
     Карл, знакомый  по  книгам  с  привычками  этих  животных,
рассказал ему, что они любят пастись среди скал и утесов.
     Каспар прошел через лесок, и перед ним открылась небольшая
поляна,  поросшая  густой,  высокой  травой; кое-где разбросаны
группы кустов и низкорослых деревьев.
     Он шел осторожно, как подобает  охотнику,  оглядываясь  по
сторонам и чутко прислушиваясь.
     Когда   Каспар  пересекал  поляну,  его  внимание  привлек
странный звук. Он  очень  напоминал  тявканье  лисицы,  которое
Каспару  не  раз приходилось слышать на родине. Однако этот лай
показался ему громче и отрывистее лисьего.
     Пройдя несколько шагов,  он  увидел  животное,  ничуть  не
похожее на лисицу, но именно оно издавало эти звуки.
     Каспар  чуть  не  расхохотался,  увидав,  что  тявкает  не
лисица, не собака и даже не волк, а животное, от которого никак
нельзя было этого ожидать, -- олень!
     Это было маленькое изящное создание, не выше  двух  футов,
причем рога были длиной в семь -- восемь дюймов. Его легко было
принять  за  антилопу,  но  Каспар  заметил  у  него  на  рогах
отростки, совсем крохотные, длиной около дюйма. Несомненно, это
представитель  семейства  оленей.  У  него  была   светло-рыжая
шерсть,  короткая  и гладкая. Присмотревшись, Каспар обнаружил,
что из уголков рта у животного торчат клыки,  как  у  мускусной
кабарги.  Действительно,  это  был  ее  близкий  родственник --
какур, или лающий олень, названный так благодаря издаваемому им
звуку, привлекающему внимание охотников.
     В Индии встречается немало разновидностей  лающих  оленей,
еще   почти  неизвестных  натуралистам;  к  ним  относится  так
называемый мунтжак. У него также имеются клыки и один  отросток
на стволе рогов.
     Лающие  олени  нередко встречаются в предгорьях Гималаев и
обычно не заходят выше семи -- восьми тысяч футов; но иной  раз
они  поднимаются  по  течению реки или по долине на значительно
большую высоту. Тот, которого увидел Каспар, очевидно, забрел в
эту прекрасную долину  летом,  идя  по  леднику  и  побуждаемый
любопытством  или  каким-нибудь  инстинктом.  Бедное  маленькое
создание! Ему не суждено было вернуться назад...
     Но Каспар не сразу решился выстрелить: некоторое время  он
колебался,  стоит  ли  тратить  заряд  на такого крошку, и даже
позволил ему уйти.
     Когда  олень  убегал,  охотника  удивил   странный   звук,
издаваемый  им на бегу, похожий на стук костяшек или кастаньет.
Этот стук был слышен  ярдов  за  пятьдесят,  а  может  быть,  и
дальше;  но  внезапно животное остановилось, повернуло голову и
снова начало тявкать.
     Каспар не понимал, чем вызван этот странный стук, да и  ни
один  натуралист  не  мог бы объяснить это явление; может быть,
этот  звук  издавали  копыта,  вернее   --   половинки   копыт,
ударявшиеся друг о друга, когда ноги взлетали над землей.
     Известно,  что  подобный  же  звук,  только  гораздо более
громкий, издают копыта  крупного  лося.  Каспар  недолго  ломал
голову  над  этим  вопросом.  Животное,  стоявшее на расстоянии
выстрела, было слишком заманчивой мишенью, и первый же  выстрел
оборвал его тявканье.
      -- Не  тебя  я  хотел  убить,  --  сказал Каспар. -- Но у
старого оленя слишком жесткое мясо.  Уж,  наверно,  ты,  малыш,
окажешься  более  нежным,  и  я  уверен,  что из тебя получится
замечательное жаркое. Я повешу тебя на дерево, а потом  вернусь
за тобой.
     С  этими  словами Каспар связал какуру ноги и повесил тушу
на дерево.
     Потом, снова зарядив правый ствол, он двинулся  дальше  на
поиски яков.

     Глава XXXIV. АРГУС

     Каспар  шел  по-прежнему  осторожно, намереваясь незаметно
подкрасться к якам. Он оставил Фрица в хижине, так  как  собака
была бесполезна при такой охоте.
     Он  действовал  с  такой необычайной осторожностью по двум
причинам: во-первых, нужно было подойти к  якам  на  расстояние
выстрела; во-вторых, он опасался свирепого нрава животного.
     Юноша  не  забыл,  как  вел  себя старый бык при их первом
знакомстве.  Перед  уходом  Каспара   Карл   настоятельно   его
предостерегал, советуя действовать осторожно и не попадаться на
рога быку. Поэтому Каспар решил не стрелять, если поблизости не
окажется  дерева или другого укрытия, куда можно будет спастись
от преследований быка.
     Он  выбирал  подходящее  место  для   нападения,   и   это
значительно усложняло охоту.
     Он  бесшумно  продвигался вперед, пересекая лужайки, минуя
перелески, пробираясь сквозь густые заросли. Выходя на открытое
место или на прогалину, он всякий раз останавливался, прячась в
кусты, и зорко осматривался. Ему не хотелось наскочить на  яков
и  оказаться  носом  к  носу  со  старым быком. Он не собирался
подходить к ним ближе чем на пятьдесят -- шестьдесят ярдов. Его
ружье как раз подходило для стрельбы с такого расстояния.
     Несколько раз ему  перелетали  дорогу  крупные  птицы;  он
обратил   внимание   на   прекрасных  фазанов-аргусов,  которые
красотой своего оперения почти не уступают павлину.
     Эти птицы, заметив охотника, замирают на  ветке,  и  нужен
исключительно   зоркий  глаз,  чтобы  различить  их  в  листве.
Действительно, яркая раскраска  их  оперения,  делающая  аргуса
таким  заметным  среди  других  птиц,  помогает  ему оставаться
незаметным в листве. С головы до хвоста птица испещрена  яркими
золотистыми  крапинами  и  благодаря  этому  сливается  с фоном
листвы. Будь эта птица менее яркой окраски, но одноцветной,  ее
куда  легче  было  бы заметить. К тому же листва деревьев, если
смотреть на нее снизу, пронизана солнечными бликами, на которые
так похожи крапины, усеивающие оперение аргуса.
     Быть  может,  таким  путем  природа  охраняет  красивую  и
довольно  беспомощную  птицу,  ибо этот пернатый красавец плохо
летает, и не  будь  у  него  способности  прятаться,  он  легко
становился бы добычей врагов.
     Натуралисты  и  охотники  уже  давно  заметили,  что дикие
животные принимают окраску окружающей их  среды.  Казалось  бы,
ягуары,  леопарды  и  пантеры  с  их желтыми пятнистыми шкурами
должны бросаться в  глаза,  но  в  действительности  их  трудно
различить среди зарослей, в которых они обитают. Животное такой
же  величины,  но одноцветное, было бы заметнее, чем они. Самая
пестрота делает их невидимыми, так как многочисленные пятна как
бы раздробляют большое их тело на  множество  мелких  пятен,  и
неопытному  глазу нелегко уловить контуры зверя на пестром фоне
зарослей.
     По этой же причине фазана-аргуса  крайне  трудно  заметить
среди листвы и сучьев, когда он сидит на дереве. Но, незаметный
для  охотника,  он  видит  все, что происходит внизу. Он назван
очень метко. Хотя глазки на его оперении и  слепы,  но  у  него
есть два глаза, которые могут соперничать по зоркости с глазами
пресловутого  стража, чье имя он носит9: аргус все время следит
за охотником и сразу почует, что его заметили, и в тот  момент,
когда щелкнет курок, улетает, громко хлопая крыльями.
     Но,  как  мы уже говорили, аргус плохо летает. Его главные
маховые перья  слишком  малы,  а  второстепенные  малоподвижны,
поэтому  он  летает  тяжело,  как все птицы его породы. Зато он
быстро бегает по земле, помогая себе  крыльями,  подобно  дикой
индейке, которой он приходится сродни. Когда аргус спокоен, его
оперение  не  так  ярко  и  красиво.  Во  всей  своей  красе он
предстает перед  самками.  Тогда  он  распускает  свои  пестрые
крылья  --  совсем  как  павлин.  Хвост  также развертывается и
поднимается кверху, между тем как в обычное время он вытянут  в
одну линию с телом и два его длинных пера лежат одно на другом.
     Аргус  обитает  в  южной  части  Азии,  хотя  пределы  его
распространения еще не вполне изучены. Он встречается повсюду в
Индии, а также в Китае.
     Но аргус не единственный красивый фазан этих стран. Индия,
вернее -- Южная Азия, является также родиной настоящих фазанов.
Натуралистам  уже  известно  больше  десяти  видов  этих  птиц.
Некоторые  из  них  гораздо красивее райской птицы. Когда фауна
Индийского  архипелага  будет  глубже  изучена,  вероятно,  там
откроют еще несколько пород фазанов.

     Глава XXXV. ОХОТА НА ЯКОВ

     Каспар  не  собирался  охотиться  за аргусами и потому дал
красивым птицам улететь невредимыми. Ему  нужен  был  хрюкающий
бык.
     Где могло находиться стадо? Он обошел уже половину долины,
не встретив  яков;  но  в  этом не было ничего странного. Среди
скал и деревьев очень легко укрыться, а  дикие  животные,  даже
крупные,  обладают  такой  способностью  прятаться, что нередко
удивляют  охотника.  Даже  гигантский  слон  может  скрыться  в
реденькой заросли, а огромный черный буйвол иной раз неожиданно
выскакивает  из  кустов,  которые не выше его самого. Мы знаем,
что куропатка может притаиться в низенькой травке, а  белка  --
вытянуться  вдоль  тонкой  ветки,  но  и крупные дикие животные
умеют прятаться в самом незначительном укрытии.
     Это было  известно  молодому  охотнику,  и  потому  он  не
слишком  удивился, что не сразу встретил яков. Первое нападение
на  них,  при  котором  они  потеряли   двоих,   сделало   яков
осторожными,   а   шум,   производимый  при  постройке  хижины,
несомненно, заставил их уйти в самую уединенную  часть  долины;
туда-то и направлялся теперь Каспар.
     Он  рассчитывал  найти  их где-нибудь в чаще и уже начинал
жалеть, что не взял с собой Фрица, как вдруг увидел все  стадо.
Животные  спокойно щипали траву на открытой поляне. Телята, как
и  в  тот  раз,  играли  друг  с  другом,   прыгали,   тоненько
похрюкивали, как поросята. Коровы и годовички беспечно паслись,
по  временам  приподнимая голову и оглядываясь, но в их взгляде
не было ни малейшей тревоги. Быка не было видно.
     "Где же может он быть? -- спросил себя Каспар. -- Или  это
другое  стадо?  Раз,  два,  три...  -- И он начал пересчитывать
животных. -- Нет, по-видимому, это те же самые, -- продолжал он
рассуждать. -- Три коровы, четыре годовика, телята  --  их  как
раз  столько  же, только нет быка. Где же спрятался этот старый
негодяй? "
     Каспар внимательно оглядел всю прогалину и опушку леса, но
быка нигде не было видно.
     "Куда же девался старый  ворчун?  --  снова  спросил  себя
Каспар.  --  Что,  если  он ушел один или с другим стадом? Нет,
наверняка  в  долине  оно  только   одно.   Яки   --   животные
общительные,  --  так говорил Карл. Если бы их было больше, они
собрались  бы  здесь  все.  Должно  быть,  бык  ушел  один,  по
какому-нибудь  своему делу. Я думаю, что он недалеко. Вероятно,
притаился в кустах. Готов  биться  об  заклад,  что  старый  як
придумал  какую-нибудь  хитрость.  Он  охраняет  стадо,  а  сам
остается невидимым. Это  дает  ему  преимущество  перед  всяким
врагом,  какой  вздумает на них напасть. Если бы волку, медведю
или другому хищнику пришло в голову сейчас напасть на телят, он
наверняка стал бы подкрадываться в этих зарослях. Да я и сам бы
так поступил, если бы не подозревал,  что  там  находится  бык.
Прячась  за деревьями и под кустами, я потихоньку подобрался бы
как можно ближе. Но теперь я не стану этого делать: я почти  не
сомневаюсь,  что  старый  як  притаился  вон  в  тех кустах. Он
кинется на меня, как только я туда направлюсь, а в этой заросли
нет ни одного большого дерева, так что  и  кошке  не  спастись,
если  он  за  нею погонится. Только мелкие кустики и терновник.
Это не годится -- я  не  стану  подкрадываться  к  ним  с  этой
стороны.  Но  откуда  же  мне  подойти к ним? Другого прикрытия
нет... А, вон тот валун пригодится! "
     Каспар уже давно заметил валун  --  в  тот  самый  момент,
когда  увидел  стадо.  Его  нельзя  было не приметить: он лежал
посреди прогалины, и его не закрывали ни кусты, ни деревья. Это
был огромный  четырехугольный  камень,  величиной  с  сарай,  с
ровной,  как  площадка, вершиной. Но Каспар не собирался за ним
прятаться: чаща кустарника казалась ему более надежной.
     Однако теперь, когда Каспар боялся встретиться в  зарослях
с быком, он остановил внимание на валуне.
     Если  он будет идти так, чтобы валун оставался между ним и
яками, животные его не заметят,  и  он  сможет  приблизиться  к
стаду  на расстояние выстрела. Каспару казалось, что стадо тоже
приближается к валуну, и он рассчитывал, что  к  тому  времени,
как сам доберется до камня, оно окажется достаточно близко и он
сможет прицелиться в самое крупное животное.
     Не  выходя  из зарослей, в которых он стоял все это время,
Каспар стал продвигаться вдоль опушки, пока валун  не  оказался
между  ним  и стадом. Хотя камень был очень велик, он не вполне
закрывал стадо, и нужно было подкрадываться  крайне  осторожно,
чтобы приблизиться к животным, не испугав их. Каспар сообразил,
что  если  ему  удастся  незаметно  пройти первые сто ярдов, то
валун заслонит его от стада и он сможет спокойно  идти  дальше.
Но  первые  шаги  будут  очень  опасны.  Придется  продвигаться
ползком. Каспар не раз подкрадывался к сернам  в  своих  родных
горах,  и ему частенько приходилось ползать по скалам и камням,
по снегу и льду. Поэтому проползти каких-нибудь сто ярдов  было
для него сущим пустяком.
     Недолго  думая  он опустился на колени, затем распластался
на траве и пополз, как  огромная  ящерица.  К  счастью,  трава,
вышиной  в  добрый  фут,  скрывала его от взглядов животных. Он
продвигался, толкая  перед  собой  ружье  и  время  от  времени
осторожно  приподнимая  голову  над  травой  и следя глазами за
стадом.  Когда  оно  изменяло  направление,  он   тоже   слегка
отклонялся  в сторону и старался так держаться, чтобы валун все
время находился между ним и стадом.
     Минут через десять охотник очутился шагах  в  тридцати  от
валуна.  Теперь  камень  целиком  его  скрывал. Каспару надоело
ползти, и он рад был снова встать на ноги. Вскочив, он пустился
бежать и через миг уже спрятался за валуном.

     Глава XXXVI. КАСПАР ОТСТУПАЕТ К ВАЛУНУ

     Только теперь Каспар заметил, что каменная  глыба  состоит
из  двух камней разной величины. Тот, что покрупнее, как мы уже
сказали, был величиной с небольшой домик или с порядочный  стог
сена; тот, что поменьше, -- не больше фургона. Они лежали почти
вплотную друг к другу; между ними был узкий промежуток, шириной
в   фут,  что-то  вроде  коридора.  Этот  промежуток  напоминал
трещину. Вероятно, обе глыбы некогда составляли  одну  огромную
скалу,    которая    раскололась    в    результате   какого-то
землетрясения.
     Каспар почти бессознательно отметил  все  эти  особенности
скалы.  Он искал глазами место, откуда можно было бы стрелять в
животных,  оставаясь  для  них  невидимым.  На  поверку   валун
оказался  плохим прикрытием: у него были гладкие отвесные бокa,
ни одного выступа, на который можно было бы опереть  ружье;  ни
одной   выбоины,   чтобы   спрятаться.  Вершина  валуна  слегка
вависала, так как была шире основания. Вокруг него не  было  ни
кустика,  ни  высокой травы -- скрыться решительно негде. Земля
была почти голая, вся растительность вытоптана --  по-видимому,
это  было  любимое место отдыха яков -- их "скребница". В самом
деле, кругом на земле виднелись следы яков -- некоторые из  них
совсем  свежие  и  такие  крупные,  что, без сомнения, это были
следы быка.
     Вид этих широких свежих следов навел Каспара на  невеселые
размышления:  "Что,  если  як стоит по другую сторону валуна? "
Охотник был в затруднении. До этой минуты ему  не  приходило  в
голову, что бык может оказаться за скалой.
     "Гром  и молния! -- воскликнул про себя Каспар. -- Если он
там, то, чем скорее я вернусь в лес, тем лучше для меня. Как  я
об  этом  не  подумал!  Он  затопчет  меня  в полминуты. Бежать
некуда... А-а! Какая удача! "
     Восклицание это вырвалось  у  охотника,  когда  он  бросил
взгляд наверх. Он заметил, что у того валуна, который поменьше,
одна  сторона  была  пологой и по ней легко будет взобраться на
вершину, а оттуда можно перебраться на большой валун.
     "Вот это здорово! -- размышлял Каспар. --  Там  я  буду  в
безопасности  и  смогу быстро туда взобраться, если бык за мной
погонится. Валун ничуть не хуже дерева. Он  меня  спасет.  Есть
там бык или нет -- я буду стрелять! "
     Он  еще  раз  осмотрел  ружье  и,  опустившись  на колени,
пополз, огибая большой валун.
     То и дело он осматривался по сторонам, глядя с опаской  на
выступ, за которым, как он думал, скрывался бык. По временам он
прислушивался,  ожидая  услышать  дыхание  или хрюканье старого
яка.
     "Если бык за валуном, то я уже совсем близко от  него,  --
подумал  Каспар,  --  и вполне могу услышать его дыхание". Один
раз охотнику  даже  почудилось,  что  он  слышит  хрюканье.  Но
сознание,  что  он  сможет в любой момент взобраться на камень,
придавало ему уверенность.
     Все эти размышления и действия заняли не более пяти минут.
Еще минуту-другую он  полз,  огибая  валун,  и  наконец  увидел
стадо.
     Быка  все еще не было видно. Вероятно, он стоял за камнем.
Теперь стадо находилось прямо  против  Каспара,  на  расстоянии
выстрела,  и,  позабыв  о быке, он решил стрелять в ближайшее к
нему животное.
     В одно мгновение юноша вскинул ружье, нажал  на  спуск  --
грянул выстрел, и эхо гулко прокатилось по долине,
     Одна  из  коров  упала  на траву, убитая наповал. Раздался
второй выстрел, и пуля перебила ногу молодому  бычку,  который,
хромая,  потащился  к кустам. Остальные яки опрометью бросились
прочь и мигом скрылись в зарослях.
     Возле упавшей коровы остался маленький теленок.  Он  бегал
вокруг, подскакивая к ней и тоненько похрюкивая; видимо, он был
ошеломлен и не понимал, что такое стряслось с его матерью.
     При других обстоятельствах Каспару стало бы жалко теленка,
так как,  несмотря  на  страсть  к  охоте,  сердце  у него было
доброе. Но сейчас ему было не до  жалости.  Он  поспешил  снова
зарядить  ружье, прицелился в теленка, и палец его уже лежал на
спуске, когда  послышался  звук,  от  которого  у  него  екнуло
сердце. Рука дрогнула -- и годовичок получил пулю не в грудь, а
в  ногу. Каспара испугало хрюканье старого быка; оно показалось
ему таким близким, что охотник опустил ружье и  стал  озираться
по сторонам, думая, что животное рядом с ним.
     Он  не увидел быка, но был уверен, что тот находится всего
в нескольких футах, за валуном. Опомнившись, Каспар вскочил  на
ноги, как молния бросился к камню и начал на него взбираться.

     Глава XXXVII. ВСТРЕЧА С РАЗЪЯРЕННЫМ БЫКОМ

     Каспар  быстро  поднимался по откосу более низкого валуна.
Он озирался по сторонам, ожидая, что бык вот-вот выскочит из-за
угла. Но, к его удивлению, як все не  появлялся,  хотя,  огибая
валун, Каспар несколько раз слышал его грозное хрюканье.
     Очутившись на верху невысокого валуна, он решил взобраться
оттуда   на   вершину   большого.  Там  он  окажется  в  полной
безопасности, оттуда  будет  видна  вся  поляна,  и  он  сможет
следить   за   быком.   Юноша   ухватился   за  выступ  и  стал
подтягиваться кверху. Задача была  нелегкая,  ибо  край  валуна
приходился на уровне его подбородка. Пришлось пустить в ход всю
свою силу и ловкость.
     Подниматься  было  так трудно, что Каспар даже не заглянул
на площадку. Но, очутившись наверху, охотник с  ужасом  увидел,
что он не один. Бык тоже был там!
     Да,  он  все время находился на широкой каменной площадке;
вероятно, спокойно лежал, греясь на солнце и следя, как пасется
внизу на лужайке его стадо. Так как он лежал  на  дальнем  краю
площадки,  то  охотник  его  не  увидел,  приближаясь к валуну.
Каспар не подумал даже взглянуть в ту сторону, как не  стал  бы
искать  старого  быка на вершинах деревьев. Он совершенно забыл
слова Карла, уверявшего, что яки очень любят лежать на вершинах
скал и на больших валунах, -- иначе он  не  попал  бы  в  такое
затруднение.
     Увидев   быка,   молодой   охотник  остолбенел  от  ужаса;
несколько мгновений  он  стоял  как  вкопанный,  не  зная,  что
предпринять.
     К  счастью,  бык стоял на дальнем конце площадки, наблюдая
за тем, что делается в долине.  Он  очень  тревожился  за  свое
семейство  и  громко хрюкал, словно призывая своих назад. Он не
мог понять, что вызвало такую суматоху, хотя был уже  знаком  с
ужасными последствиями этих громких звуков. Он подошел к самому
краю,  словно  собираясь  спрыгнуть с вершины, забыв о том, что
гораздо безопаснее спуститься по отлогому склону.
     Когда Каспар карабкался  иа  площадку,  бык  услыхал,  как
звякало  ружье,  ударяясь о камень, и как только юноша встал на
ноги, як повернулся, и взгляды их встретились.
     На мгновение оба замерли. Каспар оцепенел  от  ужаса;  его
противник,  вероятно, был изумлен неожиданной встречей. Правда,
пауза была краткой. В  следующий  миг  разъяренный  як  ринулся
вперед, издавая свирепое хрюканье.
     Избежать  столкновения было невозможно, увернуться некуда!
Даже самый искусный матадор не мог бы уклониться от рогов  быка
на  таком  тесном пространстве. К тому же Каспар стоял у самого
края валуна.
     Оставалось только спрыгнуть с площадки на  нижний  утес  и
спуститься  вниз  тем же путем, каким он поднялся. Это и сделал
Каспар, повинуясь инстинкту самосохранения.
     Скатившись кубарем  по  склону  нижнего  валуна,  он  упал
ничком на землю и услышал стук копыт по камню у себя за спиной,
и через миг бык ринулся вслед за ним с валуна.
     К счастью, Каспар не разбился, и, к счастью, сила инерции,
заставившая  его  упасть  ничком,  бросила  его  врага на землю
довольно далеко от него. И не успел бык подняться, как  молодой
охотник вскочил на ноги.
     Но  куда  бежать? Деревья были слишком далеко -- ему ни за
что не добежать до них!  Не  успеет  он  пробежать  и  половину
прогалины,  как  свирепый  зверь  догонит  его и пронзит своими
ужасными рогами... Куда деться? Куда?..
     В смятении  и  нерешительности  он  повернулся  и  кинулся
обратно к большому валуну.
     На  этот  раз  он  быстрее  взбежал по его склону и ловчее
поднялся на площадку, но у него не было надежды на спасение. Он
действовал безотчетно, в порыве смертельного ужаса.
     Огромное животное мгновенно  тоже  взбежало  по  склону  и
вспрыгнуло  на  площадку  с  легкостью  серны или дикой козы. С
пеной у рта и горящими глазами бык бросился вперед.
     Каспар почувствовал, что пришла его последняя  минута.  Он
пробежал гранитную площадку и стоял на самом ее краю. Вернуться
назад  и спуститься по склону было невозможно: мстительный враг
преграждал путь. Оставалось либо спрыгнуть с валуна, либо  быть
сброшенным    вниз   рогами   свирепого   быка.   Высота   была
головокружительная -- больше  двадцати  футов!  --  но  другого
выхода не было. И Каспар бросился в пустоту...
     Он  упал  на  ноги,  но страшный толчок ошеломил его, и он
свалился. В  следующий  миг  небо  над  ним  потемнело  --  это
бросился  вслед за ним огромный бык, -- и тотчас же он услышал,
как копыта яка тяжело стукнулись о камни.
     Охотник с трудом поднялся на ноги и  тут  же  снова  упал.
Одна  нога отказывалась служить. Он понял, что случилось что-то
неладное, -- вероятно, у него сломана нога.
     Но даже эта  страшная  мысль  не  сломила  духа  отважного
юноши.  Он  увидел, что бык тоже очнулся и снова приближается к
нему. Тогда Каспар подполз к валуну, волоча  за  собой  больную
ногу.
     Вы  подумаете,  что  надежды  для  Каспара  больше  нет  и
разъяренный бык, ринувшись, наверняка  затопчет  его  насмерть.
Так  и случилось бы, если бы у Каспара не хватило духа на новое
усилие.
     Повернувшись к валуну, он увидел  в  нескольких  шагах  от
себя расселину -- и у него вспыхнула надежда.
     Как  мы  уже  говорили,  она  была  шириной около фута, но
кверху  постепенно  суживалась,  так  что  глыбы  соприкасались
верхушками.
     Каспар  тотчас  же  сообразил,  что  ему  делать. Если ему
удастся добраться до трещины и вовремя в нее заползти, он будет
спасен. Трещина достаточно широка, чтобы он мог  туда  залезть,
но окажется слишком тесной для его врага.
     Он  быстро  пополз на четвереньках, подгоняемый отчаянием.
Очутившись возле  трещины,  он  ухватился  за  выступ  камня  и
забрался внутрь. Еще секунда -- и было бы поздно.
     Он  услышал, как бык ударился рогами о края трещины; вслед
за ударом раздалось свирепое хрюканье.
     У охотника вырвался крик радости: он понял, что спасен.

     Глава XXXVIII. КАСПАР В РАССЕЛИНЕ

     Каспар  глубоко  вздохнул,  переводя  дух.  От  пережитого
ужаса, от стремительного бега, от прыжков по скалам и от боли у
него захватило дыхание. Еще минута -- и он потерял бы сознание.
     Встретив   неожиданное  препятствие,  бык,  казалось,  еще
больше рассвирепел. Он бросался из стороны в  сторону,  издавая
гневное  ворчание,  и по временам ударял рогами о скалы, словно
надеясь разбить их и добраться до своей  жертвы.  Один  раз  он
даже  просунул голову в трещину, и покрытая пеной морда чуть не
коснулась Каспара. К счастью, широкая, мохнатая грудь  быка  не
могла  просунуться  дальше,  и ему с трудом удалось высвободить
рога из расселины.
     Каспар воспользовался этим и,  схватив  первый  попавшийся
камень,  начал так яростно колотить быка по морде, что животное
быстро отскочило от валуна. И хотя оно  продолжало  метаться  у
входа в расселину, но уже не решалось повторить нападение.
     Почувствовав  себя  в безопасности, Каспар с беспокойством
подумал, что у него сломана нога. Неизвестно,  сколько  времени
ему   придется  просидеть  здесь  взаперти,  --  он  знал,  что
мстительный як ни  за  что  не  уйдет,  пока  перед  ним  будет
находиться  его  враг.  Эти животные готовы разорвать на клочки
разозлившее их существо, но, как только потеряют его  из  виду,
словно забывают о нем.
     Бык  вовсе  не  собирался  уходить.  Он  расхаживал взад и
вперед, свирепо хрюкая и время от времени ударяя рогами о  край
расселины, как будто все еще надеясь достать свою жертву.
     Каспар  теперь  смотрел  равнодушно  на маневры врага. Его
гораздо больше занимала нога, и он  стал  ее  исследовать,  как
только ему удалось поудобнее устроиться.
     Он  осторожно  ощупал  ногу книзу от колена, так как знал,
что бедро у  него  цело.  Он  опасался,  что  кость  сломана  у
щиколотки.  Нога  распухла  и  посинела,  но признаков перелома
Каспар не обнаружил.
     "В конце концов, -- сказал он  себе,  --  возможно  что  я
только ее вывихнул. Если так, то еще не беда".
     Он  продолжал осмотр, пока наконец не пришел к заключению,
что у него только вывих.
     К нему опять вернулось хорошее  настроение;  правда,  нога
сильно болела, но Каспар умел стоически переносить боль.
     Он  начал  размышлять о своем положении. Как избавиться от
этой  свирепой  осады?  Услышат  ли  Карл  и  Оссару,  если  он
закричит?  Едва ли. Он почти в миле от них, их отделяют от него
леса и холмы. К тому же они, вероятно, рубят деревья  и  ни  за
что  не  услышат  его  призыва.  Но ведь они не все время будут
работать, а он будет кричать без передышки. Он уже заметил, что
в долине, со всех сторон замкнутой утесами, звуки разносятся на
большое расстояние, повторенные  эхом.  Без  сомнения,  Карл  и
Оссару   в   конце   концов   его  услышат,  особенно  если  он
пронзительно свистнет; ведь Каспар умел свистеть очень громко и
часто вызывал эхо в Баварских горах.
     Он готов был вызвать эхо и в Гималаях и уже поднес  пальцы
к  губам,  когда  ему  пришло  в  голову,  что этого не следует
делать.
      -- Нет, -- сказал он после краткого размышления, -- я  не
стану их вызывать. Я знаю, что мой свисток призовет Карла. Брат
прибежит на мой сигнал. Я не смогу его остановить, и он побежит
прямо  к  этим  скалам и попадет на рога к быку! Нет, я не имею
права рисковать жизнью Карла. Не буду свистеть!
     И он отнял пальцы от губ.
      -- Если бы только у меня было ружье, -- сказал  он  после
паузы  --  если  бы  только  у  меня  было мое ружье, я бы живо
расправился с тобой, гадкая скотина! Благодари свою судьбу, что
я его бросил!
     Ружье выпало из рук Каспара в момент, когда  он  повалился
ничком, спрыгнув с валуна в первый раз. Без сомнения, оно лежит
там, где упало, но он не знал, в какую сторону оно отлетело.
      -- Если  бы  не  нога, -- размышлял он вслух, -- я бы еще
мог выбежать за ним. О, только бы мне  достать  ружье!  Мне  бы
удалось  прикончить  старого  ворчуна,  прежде  чем  он  успеет
махнуть хвостом. Уж  я  бы  с  ним  расправился!..  Постой!  --
продолжал  охотник,  помолчав  несколько минут. -- А ведь ноге,
кажется, лучше. Она сильно распухла, но  не  очень  болит.  Это
только  вывих!  Ура,  это  только  вывих!..  Клянусь  честью, я
попытаюсь достать ружье!
     Каспар встал на ноги и, держась за  стенки,  направился  к
выходу.  Он мог свободно продвигаться вперед, так как расселина
была всюду одинаковой ширины.
     Но -- странное дело! -- увидев, что охотник  направился  к
противоположному  концу  трещины, старый бык кинулся туда и уже
приготовился поднять его на рога.
     Каспар не ожидал от быка такой хитрости. Он надеялся,  что
ему  удастся  сделать вылазку с одной стороны валуна, пока враг
сторожит другой выход; но теперь он убедился, что  животное  не
уступает  ему  в  хитрости.  Валун был не так велик -- бык живо
обежит вокруг и догонит его, если он осмелится отойти футов  на
шесть от выхода.
     Он  попробовал  было  сделать такую вылазку, но был загнан
обратно в расселину противником,  который  едва  не  задел  его
рогами.  Теперь  як  стал  еще  внимательнее  следить  за своей
жертвой, ни на минуту не спуская с нее глаз.
     Однако  охотник  кое-что  выиграл  от  своей  вылазки.  Он
разглядел, где лежит его ружье, и рассчитал расстояние от него.
Будь у него хоть тридцать секунд, он достал бы оружие. Он начал
ломать голову, как бы отвлечь внимание врага.
     Внезапно   у   Каспара   возник   план,  и  он  решил  его
испробовать.
     Як стоял у самого отверстия трещины, опустив  голову  чуть
не  до  земли;  он  свирепо  вращал  глазами, и из пасти у него
капала пена.
     Каспар мог бы ткнуть быку в  голову  копьем,  будь  оно  у
него, или ударить дубиной.
     "Нет ли способа ослепить это животное? " -- подумал он.
      -- А, клянусь честью, я придумал! -- воскликнул он, когда
ему пришла счастливая мысль.
     Он  быстро  снял  через  голову  свою  пороховницу и пояс;
потом, сняв куртку, растянул  ее,  насколько  позволяла  ширина
трещины.  Затем  он  стал  приближаться  к выходу из расселины,
надеясь, что ему удастся  набросить  куртку  быку  на  рога  и,
ослепив его на несколько мгновений, выбежать за ружьем.
     Идея  была хорошая, но -- увы! -- ее не удалось привести в
исполнение. Расселина была очень узкая -- Каспар был стеснен  в
движениях  и не смог достаточно метко бросить куртку. Она упала
быку на лоб; он отшвырнул ее презрительным движением  головы  и
продолжал наблюдать за противником.
     На   мгновение  Каспар  упал  духом;  понурив  голову,  он
вернулся в глубь расселины.
     "В конце концов, пожалуй, придется вызвать Карла и Оссару,
-- подумал он. -- Нет, нет! Подожду их вызывать. Я нашел  новый
выход. И на этот раз мой план удастся, клянусь честью! "
     Он  схватил пороховницу и вынул из нее пробку. Затем снова
подполз к выходу, возле которого стоял бык.  Держа  пороховницу
за  широкий  конец  и вытянув руку как можно дальше, он насыпал
кучку пороха на самое ровное и сухое место,  потом,  постепенно
притягивая   пороховницу   к  себе,  сделал  дорожку  длиной  в
несколько футов.
     Хрюкающий як не подозревал, какой сюрприз его ожидает.
     Каспар достал кремень, огниво,  трут,  в  один  миг  высек
искру и поджег пороховую дорожку.
     Как  он  и  рассчитывал,  як был напуган вспышкой и окутан
густым сернистым дымом. Слышно было, как  животное  мечется  по
сторонам,  не  зная,  куда  бежать.  Этого  мига и ждал Каспар,
стоявший наготове, -- он тотчас  же  выскочил  из  расселины  и
кинулся к ружью.
     Он  поспешно  схватил  его  и,  забывая о вывихнутой ноге,
помчался назад с быстротой оленя. Но  даже  и  теперь  он  едва
успел  отступить,  так  как  бык, оправившись от неожиданности,
увидел его, погнался и снова ударился рогами о валун.
      -- Ну, -- сказал Каспар,  обращаясь  к  своему  свирепому
врагу,  --  на  этот  раз  ты  скорее  испуган, чем ранен, но в
следующий раз, когда я зажгу порох, дело  будет  посерьезнее...
Стой  где  стоишь,  старик! Дай мне еще минуту -- и я покончу с
этой осадой. Не жди от меня пощады!
     С этими словами Каспар стал заряжать ружье. Он зарядил оба
ствола; впрочем, хватило бы и  одного,  потому  что  первый  же
выстрел  сделал  свое  дело  --  свалил старого быка и навсегда
прекратил его хрюканье.
     Каспар вышел из расселины, приложил пальцы к  губам  --  и
громкий  свист  разнесся  далеко  по  долине.  Такой  же  свист
раздался в ответ из леса. Через четверть  часа  Каспар  увидел,
что  к  нему  бегут  Карл  и Оссару. Вскоре они слушали рассказ
Каспара о его приключении и поздравляли со спасением.
     Убитых яков ободрали, разрубили туши на куски и понесли  к
хижине.  Неподалеку  они  заметили  раненого  молодого  быка, и
Оссару  прикончил  его  ударом  копья;  его  также  ободрали  и
разрубили. Все это сделали Карл и шикари: у Каспара разболелась
нога, и им пришлось нести его на спине.

     Глава XXXIX. ТАР

     У  Карла  и  Оссару тоже было приключение, хотя и не такое
опасное, как у Каспара. На этот раз они были скорее  зрителями,
чем  участниками. Настоящим героем был Фриц: пес вышел живым из
схватки, получив большую рану в бок.
     Они выбрали сосну и начали ее рубить. Из  лесу  послышался
странный  шум -- смесь тявканья и воя. Охотники прервали работу
и стали прислушиваться. В этом месте лес  был  негустой;  среди
кустарника  кое-где  поднимались  сосны, и можно было видеть на
большое расстояние.
     Внезапно мимо них  пробежало,  видимо  спасаясь,  какое-то
крупное  животное.  Бежало  оно не слишком быстро, и они успели
хорошо его  разглядеть.  Крепкие  заостренные  рога,  дюймов  в
двенадцать,  показывали,  что  оно принадлежит к парнокопытным.
Шерсть у него была жесткая и грубая,  спина  темно-бурая,  бока
рыжеватые, живот еще светлее; на шее, передних ногах и по бокам
шерсть была очень длинной и свисала, словно грива; шея толстая,
а  голова  довольно  крупная.  Рога  были загнуты назад и почти
касались шеи; ноги толстые и сильные; вид у этого животного был
довольно нелепый, и бежало оно тяжело и неуклюже.
     Ни Карл, ни Оссару еще не видели подобного  животного,  но
они  решили,  что  это  тар  --  разновидность  породы антилоп,
называемого козерогом; в Ост-Индии их имеется несколько видов.
     И в самом деле это был тар.
     Но тар был не один. Правда, он бежал не слишком быстро, но
со всей скоростью, на какую был способен.  Он  убегал  от  стаи
зверей,  которые  гнались  за  ним  по пятам. Карл принял их за
волков, но Оссару сразу узнал  диких  красных  собак.  Их  было
около  дюжины,  каждая ростом с волка; у них были длинные шеи и
туловища,  довольно  длинные  морды,  длинные  прямые   уши   с
закругленными  концами.  Шерсть  рыжая, на животе светло-бурая;
хвост длинный, пушистый, на конце темный, между глазами  темное
пятно,  придававшее  им  свирепое,  волчье  выражение. Они-то и
издавали вой и тявканье, яростно преследуя тара.
     Услыхав этот дикий концерт, Фриц стал метаться, явно желая
к ним присоединиться. Хорошо, что  Карл  перед  началом  работы
привязал  его к дереву, чтобы пес не попал в какую-нибудь беду.
Фрицу волей-неволей пришлось остаться на месте.
     Тар и собаки промчались мимо и  вскоре  исчезли  из  виду,
хотя вой еще раздавался вдали.
     Через   некоторое  время  вой  стал  громче,  и  охотники,
заметив, что  животные  возвращаются  в  их  сторону,  прервали
работу,  желая  посмотреть,  чем  все  это  кончится.  Снова на
полянке показался тар, а собаки по-прежнему бежали  за  ним  по
пятам.
     Они опять исчезли, но через некоторое время шум стал вновь
нарастать,  и  охотники  с удивлением увидели, что собаки снова
гонят тара по лесу.
     Видно было, что собакам ничего не стоит догнать  тара,  --
они  не  отставали  от  него, и каждая могла бы вцепиться ему в
горло. Казалось, они гонят его  для  забавы  и  могут  окончить
травлю когда захотят.
     Охотники были отчасти правы. Дикие собаки могли бы в любой
момент  перегнать тара, но они и делали это, так как не раз уже
заставляли его поворачивать. Но вместе с тем они гнали  его  не
только  для  забавы.  Они  гоняли свою жертву взад и вперед для
того, чтобы загнать ее ближе к своим логовищам и избавить  себя
от труда тащить туда ее тушу. Такова была цель красных собак, и
этим объяснялось их странное поведение. Оссару, хорошо знакомый
с  дикими  собаками,  уверял  Карла,  что,  когда у них родятся
щенята, они гоняют крупных животных с места на  место,  до  тех
пор  пока  не загонят поближе к своим логовам, а там прыгают на
жертву, перегрызают ей горло;  а  щенята  сбегаются  к  туше  и
терзают ее в свое удовольствие.
     Охотник  за растениями уже слышал об этой странной повадке
и наблюдал ее у диких собак Южной  Африки,  так  что  не  очень
удивился рассказу Оссару.
     Впрочем,  Карл и Оссару вели эту беседу несколько позже. В
данный момент они были слишком поглощены этим зрелищем  --  тар
снова промчался ярдах в двадцати от того места, где они стояли.
     Казалось,  он  был  вконец затравлен, и чувствовалось, что
преследователи скоро его  свалят.  Но  этого  они,  видимо,  не
хотели делать. Им нужно было угнать его еще немного подальше.
     Однако животное не собиралось им уступать, хотя выбивалось
из сил.  На  пути  ему  попалось  большое  дерево -- ствол имел
несколько футов в диаметре; у  основания  оно  разветвлялось  в
разные  стороны,  причем  развилка  была  так  глубока, что там
вполне поместилась бы лошадь. Именно такого места искал тар  --
он  бросился  к  дереву,  вскочил  в развилку и, повернувшись к
врагам, приготовился к обороне.
     Этот  внезапный  маневр,  видно,  сбил  c  толку  свирепых
преследователей.   Многие   из  них  были  знакомы  с  таром  и
испугались направленных на них рогов.  Они  знали,  что,  заняв
такую позицию, он становится опасным противником.
     Поэтому  почти  все старые собаки отступили, поджав хвост.
Но в стае было несколько молодых собак, быстрых и  горячих,  --
им  стыдно  было  опускать  хвост перед врагом, и они тотчас же
набросились на тара. Последовала сцена, глядя на которую Оссару
хлопал в  ладоши  и  хватался  за  бока  от  смеха.  Завязалась
отчаянная  битва.  Со  всех  сторон налетали дикие собаки, но в
следующий миг с визгом отползали назад, раненые,  искалеченные.
Одна  или  две  уже  лежали, пронзенные насмерть острыми рогами
тара. Оссару наслаждался этой сценой,  так  как  питал  большое
отвращение к диким собакам, нередко отбивавшим у него добычу.
     Неизвестно,  чем  окончился  бы  этот  бой, так как он был
внезапно прерван. Фрицу  удалось  сорваться  с  привязи,  и  он
тотчас  же  помчался к месту свалки. Дикие собаки были испуганы
его  появлением  не  меньше,  чем  их  жертва,  и,   не   желая
знакомиться  с  пришельцем,  все  как одна разбежались и вскоре
исчезли в лесу.
     Фриц никогда еще  не  видал  тара,  но,  считая,  что  это
настоящая  дичь,  сразу  же  кинулся на него. Легче было бы ему
справиться с саксонским диким кабаном! Тар нанес псу  несколько
ударов рогами; борьба была упорная и длилась бы еще долго, если
бы  Карл  не пришел на помощь Фрицу, одним выстрелом покончив с
таром.
     Охотников интересовала только шкура тара, так как  мясо  у
него  жесткое  и  невкусное.  Однако  жители  Гималаев  усердно
охотятся на тара, тем более что охота эта считается  нетрудной,
а вкус у них неприхотливый.

     Глава XL. ОССАРУ И ДИКИЕ СОБАКИ

     Как  мы  уже  сказали,  Оссару  всей душой ненавидел диких
собак. Они часто перехватывали у  него  добычу,  когда  он  уже
готов  был  подстрелить  антилопу  или  оленя, а сами не стоили
выстрела: мясо у  них  несъедобное  и  шкуру  почти  невозможно
продать.  Оссару считал их нечистыми животными, которых следует
уничтожать.
     Поэтому шикари ликовал,  видя,  что  старый  тар  избивает
своих врагов.
     Но Оссару суждено было в этот же вечер жестоко поплатиться
за свое злорадство. Его ожидало еще одно приключение, о котором
мы сейчас расскажем.
     Поляна, где были убиты яки, находилась далеко от хижины --
их разделяли  добрых три четверти мили. Карлу и Оссару пришлось
несколько раз ходить туда и обратно,  чтобы  перенести  мясо  и
шкуры.  Каспар  лежал с вывихнутой ногой и не мог им помочь. Мы
уже сказали, что его самого пришлось нести домой.
     Они  перетаскивали   мясо   до   самого   вечера;   начало
смеркаться,  а между тем оставалось принести еще четверть туши.
За этой последней четвертью Оссару отправился один, а  товарищи
занялись приготовлением ужина.
     Разрубив   туши   на   куски,  охотники  предусмотрительно
развесили мясо высоко на ветвях, чтобы дикие звери не могли его
достать. Они знали по горькому опыту, что  в  долине  множество
хищников,  которые  могут  уничтожить  бычью  тушу  в несколько
минут. Правда, им было неизвестно,  какой  хищник  утащил  мясо
самки  яка.  Карл и Каспар думали, что это волки, так как волки
различных пород встречаются во всех частях света, а в Индии  их
несколько  видов:  например, ландгах, или индийский волк, бериа
-- волк желтой масти,  ростом  с  борзую,  с  длинными  прямыми
ушами,  как  у  шакала. Там встречается и шакал и обыкновенная,
или пятнистая, гиена, поэтому трудно  было  сказать,  какой  из
этих хищников произвел грабеж. По мнению Оссару, это сделали не
волки,  а  дикие собаки -- быть может, та самая стая, которая в
этот день гналась за таром. По существу, большой  разницы  нет,
ибо  эти  дикие  собаки -- скорее волки, чем собаки, и не менее
свирепы и прожорливы, чем волки. Но вернемся к Оссару.
     Когда шикари возвратился на  поляну,  он  был  не  слишком
удивлен,   увидев   множество  шнырявших  там  диких  собак.  С
полдюжины их собралось под деревом, где висело мясо:  некоторые
подпрыгивали  кверху,  и  все смотрели на соблазнительный кусок
жадными, голодными глазами. С обрезками  и  потрохами  они  уже
покончили  --  не оставалось ни кусочка. Оссару пожалел, что не
захватил с собой ни лука  со  стрелами,  ни  копья  --  словом,
никакого  оружия.  Даже  свой  длинный  нож  он  оставил, чтобы
удобнее было нести увесистую четверть туши.
     Но Оссару не устоял перед  искушением  попугать  проклятых
собак и, набрав крупных камней, бросился прямо в середину стаи,
швыряя камни направо и налево.
     Ошеломленные  внезапным  нападением,  собаки шарахнулось в
кусты. Но Оссару заметил, что они не слишком-то испуганы:  иные
из  них  отступали  нехотя,  злобно  ворча; отойдя на несколько
шагов, останавливались и, казалось, готовы были вернуться.
     Первый раз в жизни Оссару ощутил что-то похожее  на  страх
перед  дикими  собаками.  Он привык нападать на них, как только
завидит, и они всякий раз разбегались, стоило ему крикнуть.  Но
таких   огромных  и  свирепых  собак  ему  еще  не  приходилось
встречать, и у них был явно воинственный вид.
     Между тем стемнело, а ночью такие  звери  становятся  куда
смелее,  чем  днем.  Действительно,  темная тропическая ночь --
самое подходящее время для грабежа и нападений. К тому  же  эти
собаки, вероятно, никогда еще не встречали человека, а потому и
не обнаруживали перед ним страха.
     Шикари  стало  не по себе -- ведь он был совсем один, да к
тому же безоружен.
     Он расшвырял все камни, но несколько собак еще  оставались
на поляне; в серых сумерках они казались гораздо больше, чем на
самом деле.
     Оссару хотел было набрать еще камней, чтобы расправиться с
собаками,  но, поразмыслив, решил, что лучше их не затрагивать.
Ведь он уже почти разогнал собак,  а  если  их  разозлить,  они
могут  наброситься  на него всей стаей. Итак, он решил оставить
собак в покое и делать свое дело.
     Он поспешно снял мясо с дерева и, взвалив  его  на  плечи,
зашагал по направлению к хижине.
     Не  прошел  он и нескольких шагов, как ему стало казаться,
что собаки идут за ним  следом.  Вскоре  он  в  этом  убедился,
услыхав  за спиной шелест сухих листьев и приглушенное рычание.
Шикари шел, согнувшись под тяжестью мяса, и  не  мог  повернуть
голову и осмотреться по сторонам.
     Но  топот  лап  слышался  все ближе, все громче тявканье и
рычание. Опасаясь, как бы  на  него  не  напали  сзади,  Оссару
остановился и обернулся.
     Зрелище,  которое  ему  представилось,  могло нагнать ужас
даже на храбреца. Он ожидал увидеть собак  шесть,  но  их  было
несколько  десятков  разного  возраста  и размера. Казалось, на
него ополчились все собаки, обитавшие в долине.
     Но отважный шикари не  упал  духом.  Он  слишком  презирал
диких собак, чтобы их испугаться, и решил снова отогнать свору.
     Прислонив свою ношу к дереву, он наклонился и начал шарить
по земле.  Набрав  крупных камней, величиной с добрый булыжник,
он отошел на несколько шагов и стал изо всех сил швырять  их  в
своих преследователей, целясь прямо в морды. Ему удалось ранить
нескольких  собак,  которые  с  воем  убежали  прочь;  но самые
сильные и свирепые не  отступили,  только  злобно  ощерились  и
зарычали;  в  лунном  свете  зловеще поблескивали их оскаленные
зубы.
     Оссару понял, что ничего не выиграл от этой новой  стычки,
и,  взвалив  мясо на плечи, двинулся дальше, но вскоре заметил,
что собаки не отстают от него.
     У него был уже  соблазн  бросить  мясо,  но  внезапно  ему
пришла счастливая мысль -- он придумал, как избавиться от своих
отвратительных спутников.
     Оссару  уже  приближался  к  озеру. Его отделяла от хижины
широкая полоса воды -- залив озера. Он знал, что залив довольно
мелкий и его можно перейти вброд. Еще сегодня он переходил его,
сокращая дорогу. Сейчас он  находился  ярдах  в  ста  от  этого
брода;  быть  может,  он  успеет  добежать  до воды прежде, чем
собаки нападут на него. Он бросится в воду, и это их  отпугнет.
Как  ни  дерзки  его  враги,  они,  конечно, не пустятся за ним
вплавь.
     Тут он снова вскинул мясо на  плечи  и  быстро  зашагал  к
озеру.  Ему не было времени осматриваться по сторонам. Он и без
того знал, что стая бежит за  ним  по  пятам,  ибо  по-прежнему
раздавались  топот,  взвизгивание  и  рычание.  Эти  звуки  все
приближались, и, когда наконец  Оссару  подошел  к  озеру,  ему
показалось,  что  он чувствует горячее дыхание зверей у себя на
ногах.
     Он спустился с берега и быстро пошел по дну, по  колено  в
воде.  Теперь он уже ничего не слышал, кроме плеска рассекаемой
им воды, и не оглядывался на  своих  преследователей,  пока  не
выбрался   на   другой  берег  залива.  Тут  он  остановился  и
огляделся. К его досаде, вся стая плыла за ним, как  гончие  за
оленем.  Они уже находились на середине залива. Конечно, собаки
не  сразу  решились  пуститься  вплавь,  что  позволило  Оссару
довольно  далеко  уйти  вперед; если бы не это, они вышли бы на
берег в одно время с ним. Но, во всяком случае, они  скоро  его
нагонят.
     Оссару  хотел  уже  бросить  мясо  и убежать, но охотничья
гордость  не  позволяла  ему  позорно  отступить  перед  дикими
собаками. Он побежал по тропинке со своей ношей. До хижины было
уже  недалеко. Он все еще надеялся добраться до нее, прежде чем
псы решатся на него напасть.
     Он бежал со всех ног. Но собаки его нагоняли -- все  ближе
раздавались  их  ворчание,  тявканье,  рычание, горячее дыхание
обдавало ему ноги. Тут он почувствовал, что его ноша становится
все тяжелее. Внезапно она перетянула его -- и он упал  навзничь
на  землю.  Несколько  собак вцепились в мясо и повалили ношу и
носильщика.
     Но Оссару тут же вскочил и, схватив большую палку, которая
случайно оказалась  у  него  под  рукой,  начал  изо  всех  сил
колотить собак, громко крича.
     Началась  дикая  свалка:  собаки яростно боролись, хватали
зубами  палку,  наскакивали  на  охотника,  но   шикари   ловко
действовал  своим  импровизированным  оружием,  отражая  натиск
врагов.
     Он уже начал уставать; без сомнения, еще немного --  и  он
окончательно  выбился  бы из сил, и собаки растерзали бы его на
клочки. Но в эту страшную  минуту  какое-то  большое  пятнистое
тело выпрыгнуло из темноты и ринулось в самую гущу собак.
     Это  был  Фриц.  А  с  Фрицем  прибежал  его  хозяин Карл,
вооруженный двустволкой; грянули  выстрелы,  и  страшная  свора
рассеялась,  как  стадо  баранов,  оставив  на  месте несколько
трупов.
     Битва быстро закончилась, Оссару был  спасен;  но  он  дал
страшную клятву отомстить диким собакам.

     Глава XLI. МЕСТЬ ОССАРУ

     Оссару  так  обозлился  на собак, что поклялся не ложиться
спать, пока им не отомстит.  Карлу  и  Каспару  любопытно  было
знать,  что  он собирается делать. Они предполагали, что собаки
будут всю ночь бродить вокруг хижины. Действительно,  невдалеке
раздавался  их вой. Но каким образом Оссару с ними расправится?
Тратить порох и пули на этих гнусных тварей не стоило;  к  тому
же  вряд  ли  можно было бы застрелить хоть одну из них в такой
темноте.
     Может быть, Оссару хочет перестрелять их из лука? Но разве
ночью в них попадешь! А  между  тем  он  грозился  устроить  им
настоящую гекатомбу10. Разумеется, лук и стрелы не годились для
этой  цели.  Но,  в  таком  случае,  как  же  он  хочет  с ними
расправиться?
     Братья знали, что ни в одну  западню  не  поймаешь  больше
одной  собаки;  и  даже  самую  простую  западню  было бы долго
сооружать, не имея нужных инструментов. Правда,  можно  было  в
несколько  минут  сделать "медвежью ловушку" из бревен, которые
валялись кругом, но она убьет  только  одну  жертву,  и  Оссару
придется снова и снова ее налаживать. Кроме того, умные собаки,
увидев,  что  одна  из  них  погибла,  не  полезут второй раз в
ловушку.
     Карл с Каспаром никак  не  могли  догадаться,  что  именно
задумал  Оссару,  но  ясно было, что у него уже созрел какой-то
план; поэтому они не  задавали  ему  лишних  вопросов  и  молча
следили за его приготовлениями.
     Первым  делом шикари собрал жилы всех убитых ими животных:
тара, лающего оленя,  подстреленного  утром,  и  яков,  которых
принесли  неободранными.  Вскоре  в руках у него оказался целый
пучок жил; он высушил их на огне, потом скрутил из  них  тонкие
бечевки.  Получилось  больше  двадцати  штук.  Карл  с Каспаром
работали под его руководством, помогая ему. Эти туго скрученные
бечевки  были  похожи  на  грубые  струны.  Оставалось   только
завязать мертвую петлю -- и струна превращалась в силок.
     Теперь  братья  начали догадываться о намерении Оссару: он
решил ловить собак в силки. Но как он будет ставить  эти  силки
-- разве  годится  для  этого тонкая струна? Ведь собаки быстро
перегрызут ее. Без сомнения, так бы и случилось, если бы  силки
были  поставлены  обычным  способом.  Но у Оссару была какая-то
своя система, и он рассчитывал переловить всех собак.
     Когда веревка была готова, Оссару вырезал  из  сырых  шкур
яков  двадцать  прочных  ремней. Затем он нарезал в кустах штук
двадцать палочек и заострил их с одного  конца.  Далее  вырезал
для  приманки  двадцать кусков из туши тара, мясо которого было
не слишком хорошо на вкус. После всех этих приготовлений Оссару
отправился ставить силки.
     С ним вышли и братья. Прихрамывая на одну ногу, Каспар нес
вместо факела ярко пылающую сосновую ветку -- луна зашла, и для
работы нужен был свет. Карл тащил ремни, палочки и куски  мяса,
а Оссару -- силки.
     Невдалеке от хижины росло множество деревьев, нижние ветви
которых  были  горизонтально  расположены  над землей. Это была
разновидность  горного   ясеня,   называемая   также   "ведьмин
орешник".  Ветви  у него длинные, тонкие, но крепкие и упругие,
сучьев не так много, а листва негустая. Это было  как  раз  то,
что требовалось Оссару; он приметил эти деревья еще в сумерках,
подходя  к  хижине  и думая о том, как бы расправиться с дикими
собаками. От тотчас же подошел к деревьям.
     Подпрыгнув, шикари поймал одну из веток, пригнул к  земле,
затем  отпустил,  чтобы  испытать ее упругость. По-видимому, он
остался доволен; тогда он оборвал с ветки листья, обломал сучья
и привязал к ее верхнему концу  сыромятный  ремень.  К  другому
концу  ремня  привязал  палочку, которую затем воткнул в землю.
Она прочно  удерживала  ветку  в  согнутом  положении,  но  при
малейшем толчке ветка должна была разогнуться.
     Затем  шикари привязал к ремню кусок мяса так, что до него
нельзя было дотронуться, не вытащив  из  земли  палочку,  после
чего  ветка должна была подняться кверху. Наконец был поставлен
силок с таким расчетом, что всякое животное,  пытаясь  схватить
приманку, непременно попадало в скользящую петлю.
     Поставив  западню,  Оссару  перешел к другому дереву и там
проделал то же самое; затем -- к третьему, и так  далее.  Когда
все  двадцать  силков  были  поставлены,  охотники  вернулись в
хижину.
     Все трое просидели еще с полчаса, чутко прислушиваясь. Они
надеялись, что еще с вечера в западню попадется хоть одна дикая
собака.
     Но, вероятно, собак напугал яркий  факел,  потому  что  ни
вой,  ни  лай,  ни  рычание  не нарушали ночной тишины. Наконец
охотникам надоело ждать -- они затворили дверь своей  хижины  и
крепко уснули.
     Кажется,  никогда  в  жизни  им  не приходилось так тяжело
работать. Они до смерти устали и с наслаждением растянулись  на
душистых листьях рододендронов.
     Не  будь  их  сон  так  глубок,  они  всю  ночь слышали бы
разноголосый  шум:  лай,  ворчание,  тявканье,  вой,   рычание,
отчаянный  визг  и треск ветвей. Этот адский концерт, казалось,
разбудил бы и мертвеца. Перед рассветом все трое проснулись  и,
увидев,  что  в  щели  хижины проникает свет, быстро вскочили и
бросились наружу. Солнце еще не взошло, но, когда они  протерли
заспанные  глаза,  им  представилось зрелище, при виде которого
Карл и Каспар разразились громким смехом, а Оссару стал прыгать
как сумасшедший, издавая ликующие крики.
     Почти в каждую западню попалась жертва,  почти  на  каждом
дереве  в  ветвях висела дикая собака; одни, повешенные за шею,
уже  издохли;  другие  захваченные   поперек   тела,   отчаянно
барахтались;  третьи,  схваченные за лапу, висели головой вниз,
почти касаясь земли, высунув покрытый пеной язык.
     Зрелище было удивительное. Оссару сдержал  свою  клятву  и
жестоко  отомстил  собакам.  Он  довершил  мщение: схватив свое
длинное  копье,  прикончил  тех,  которые   еще   корчились   в
предсмертных судорогах.


 

<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3]

Страница:  [2]

Рейтинг@Mail.ru














Реклама

a635a557