ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Карен ворвалась, как торнадо.
   - Рафаэль Алехандро твой муж, и я не понимаю, почему ты  это  скрыва-
ешь! - запыхавшись, выпалила она, но тут же спохватилась: - А где дети?
   - У себя в комнате.
   - Вот и хорошо. - Воспользовавшись замешательством подруги, Карен от-
теснила ее на кухню. - Меня озарило во время обеда. Джилли и Бен  просто
его копия.
   - Я как раз собиралась тебе все рассказать, - неуверенно пробормотала
Сара.
   - Врешь ты все! - с упреком и раздражением бросила Карен. - Ты хочешь
унести свои секреты с собой в могилу!
   - Скрытность часто становится привычкой.
   - А я-то думала, что ты вышла замуж за какого-то  там  официанта  или
что-то в том же духе! - кипела Карен. - И что я твоя лучшая подруга.
   - Ты и есть моя лучшая подруга, - вздохнула Сара, съеживаясь под  тя-
жестью чувства вины. - Просто я не понимаю, чего ты от меня хочешь...
   - Как он в постели? Нет, забудь! Я совсем не то  хотела  спросить,  -
поспешно поправилась Карен, заметив, как Сара  мгновенно  побледнела.  -
Извини. Просто я не могу об этом не думать,  а  так  трудно  удержаться,
чтобы не спросить...
   - Лучше не спрашивай. - Сара дрожащими  руками  поставила  чайник  на
плиту. - Лучше устрой опрос общественного мнения.
   - Ну перестань, - Карен помрачнела и уныло вздохнула. - В общем,  все
понятно, - добавила она с неожиданным смирением.
   Сара вдруг вспомнила о страсти, которую вызывала в Рафаэле. Стоило ей
просто взглянуть или дотронуться до него, как он тут же вскипал, что для
Сары тогда было совсем непонятно. Между ними было много недопонимания, и
виновата в этом была не только она. Рафаэль ошибался, принимая ее  комп-
лексы за стеснительность, а нежелание - за невинность. Ему нравилось ду-
мать так о ней. Женщины не давали Рафаэлю прохода еще с тех пор, как  он
был подростком. А тут вдруг объявилась такая, что, не желая  размазывать
помаду, холодно отвергает его самые горячие объятья. Это было  настоящим
вызовом его горячему темпераменту.
   - Когда вы поженились? - неловко откашлялась Карен. -  Да  и  вообще,
была ли свадьба?
   Сара не обижалась, понимая, что для такого вопроса у Карен  были  все
основания.
   - Мы поженились через три недели, после того как познакомились. В Па-
риже.
   - Через три недели? - недоверчиво воскликнула Карен. - Ты была с  ним
знакома всего три недели?
   - Отцу вдруг пришло в голову нанести в Париж незапланированный  визит
и... тогда он все узнал про Рафаэля, -  пояснила  она,  недоговаривая  и
бледнея. - Поэтому пришлось выбирать: либо  выходить  за  Рафаэля,  либо
распрощаться с ним навсегда. Мы едва знали  друг  друга.  Мы,  наверное,
просто немножко сошли с ума. Я даже яйца сварить не умела!
   Она деланно рассмеялась.
   - Это не самое главное, - сухо прокомментировала Карен.
   В главном я тоже не блистала, с болью признала про себя  Сара.  Вслух
она этого никогда не скажет, даже если ей будут загонять иголки под ног-
ти. С напускной небрежностью она пожала плечами.
   - Мне тогда было только восемнадцать, и все было против нас. Мои  ро-
дители делали все, чтобы нас развести, да и денег у нас было немного...
   - Что? - перебила ее Карен. - Элиза говорила, что он из очень богатой
семьи.
   Сара подняла на нее удивленный взгляд.
   - Не представляю, с чего она взяла.
   Карен нахмурилась.
   - Может, я что-то недопоняла. Извини, я прервала тебя.
   - Да, собственно, больше и рассказывать-то нечего. В конце концов Ра-
фаэлю это все надоело. К тому же он приобретал все  большую  известность
как художник, - пробормотала она без выражения. - Он на это и  поставил.
Конец истории.
   - Что же, очень подробный рассказ, Сара, - с иронией заметила  Карен.
- Да как ты можешь? Ты прожила два года с потрясающим мужиком, о котором
можно только мечтать и которого можно видеть в эротических снах, и огра-
ничиваешься двумя-тремя ничего не значащими фразами, будто отписываешься
от налога! Да уж, для Диснейленда ты не находка.
   Сара устало прикрыла веки, едва не проболтавшись, что Рафаэль думал о
ней почти так же.
   В ту ночь она долго не могла уснуть, чувствуя, что находится в  самом
эпицентре зарождающегося шторма, и в такой ситуации ничего не предприни-
мать означало накликать на себя беду. С Рафаэлем всякая  нерешительность
была самоубийственна. Длительное ночное бдение, однако, не привело ее ни
к каким утешительным выводам.
   Рафаэль имел юридическое право встречаться с Джилли и Беном. Это неп-
риятно, но факт. Надо действовать сообразно ситуации и так, как подобает
взрослой двадцатипятилетней женщине. Обычно она спокойна и рассудительна
в спорах и в состоянии выслушать обе точки зрения, даже если сама в него
вовлечена. Куда же делись эти ее качества теперь,  именно  тогда,  когда
она в них всего больше нуждается? Почему обе ее попытки поговорить с Ра-
фаэлем закончились так печально?
   Нечего притворяться, тут все понятно. Сердце и душу не  обманешь.  Их
отношения зашли так далеко, что забыть их будет нелегко. Даже гордость и
здравый смысл временами бывают бессильны. Разве можно отказаться от люб-
ви по собственному желанию? Если бы это было  так  просто,  то  разбитых
сердец в мире было бы намного меньше. С тех пор как они с  Рафаэлем  ра-
зошлись, ее жизнь круто изменилась. Неизменным оставалось лишь одно: хо-
тя она и повзрослела, но по какой-то злой иронии  судьбы  в  присутствии
Рафаэля превращалась в не умеющего себя держать в руках  подростка.  Она
избегала смотреть правде в глаза. В конце концов, время работает на  нее
- она надеялась, что с каждой новой встречей ненависть к нему будет рас-
ти и расти до тех пор, пока она от него полностью не освободится,  приз-
нала она с некоторым отвращением к себе.
   На следующий день Джилли и Бен были приглашены на именины. Саре  надо
было купить подарок и отвезти его упаковать. Поэтому на работе она  поя-
вилась буквально за минуту до начала рабочего дня, чувствуя себя  совер-
шенно разбитой. Как обычно в начале лета, многие свалились с гриппом,  и
у нее было полно работы за машинкой, а ведь  кроме  этого  ей  еще  надо
встречать клиентов и отвечать на их вопросы. Сегодня пальцы не слушались
ее, и она допустила массу элементарных ошибок. К концу дня она была  вы-
жата как лимон, и тут вдруг появился Рафаэль.
   На нем был темно-серый с синим отливом костюм европейского покроя  из
дорогой ткани, подчеркивавший его широкие плечи и длинные стройные ноги.
В его обычной ленивой походке сегодня было какое-то неизъяснимое  очаро-
вание. Он вообще всегда был очень экзотичен, что впитал, видимо, с моло-
ком матери. А сегодня к этому добавился еще и богатый европейский шарм -
изысканный, утонченный, неподражаемый. Две машинистки, проходя мимо  не-
го, едва не свернули себе шеи, не в силах отвести от него взгляд.
   - Как ты узнал, где я работаю? - срывающимся от  раздражения  голосом
спросила Сара, ненавидевшая подобные неожиданности.
   - Твоя соседка очень словоохотлива, - бросил он небрежно, с  холодным
безразличием, не замечая ее горячности. - Насколько я понимаю, дети  се-
годня при деле, следовательно, ты можешь со мной пообедать.
   Сара раскрыла рот:
   - Пообедать?
   Золотистые глаза под черными ресницами сузились и остановились на  ее
зардевшемся лице.
   - Может, я одет не по случаю? Что ты Так на меня смотришь? -  спросил
он нетерпеливо. - Если у тебя другие дела, отложи их.
   Ее так и подмывало соврать, что она очень занята, но прирожденная ос-
торожность удержала ее.  Рафаэль  не  любит  возражений,  сопротивляться
просто глупо.
   - Мне нужно несколько минут, - согласилась она,  хотя  и  с  мятежной
ноткой в голосе.
   Запершись в туалетной комнате, она сделала несколько глубоких вдохов,
пытаясь успокоиться. Что ему нужно? Неужели он уже переговорил со  своим
адвокатом? Если так, то понятно, почему он, не пожелавший надеть галстук
даже на свадьбу, явился теперь при полном параде.  Взглянув  на  себя  в
зеркало, она даже поморщилась. Какая серость! Белая  блузка  с  коротким
рукавом и узкая зеленая юбка - ни дать ни взять униформа... Впрочем, так
оно и есть. Руки сами потянулись к голове и распустили связанные в акку-
ратный узел светлые волосы. Золотистый шелк мягко упал и скрыл под собой
ее плечи. Как жаль, что она не сообразила надеть сегодня что-нибудь  яр-
кое, что-нибудь из ряда вон выходящее. Как было бы здорово  утереть  нос
зарвавшемуся Рафаэлю. Она нахмурилась. При чем тут ее внешность? Раздра-
женная тем, что в голову ей лезут такие мысли, она начала  расчесываться
короткими резкими движениями.
   Когда она вышла из туалета и направилась к нему, он нагло осмотрел ее
с головы до ног. Сара смутилась и покраснела. Дай Бог, чтобы обед не за-
тянулся и ей хватило сил выдержать испытание под его надменным взглядом.
   - Как давно ты работаешь? - спросил он.
   - С тех пор, как пристроила детей в садик.
   Он поджал губы.
   - С кем ты их оставляешь на время отпуска?
   Сара задиристо спросила:
   - А как ты думаешь? Я нанимаю воспитателя!
   - Лучше было бы оставаться с ними дома, - резко выпалил он.
   - Не знаю, слышал ли ты, что в наш век у женщин даже есть право голо-
са.
   Он крепко сжал ее локоть и повернул ее к себе лицом.
   - Ты уже забыла, что я очень хорошо знаю, сколько стоит подобное вос-
питание? Я прекрасно знаю, что значит расти без отца и что такое мать, у
которой нет ни времени, ни желания ставить нужды ребенка выше своих!
   Сара возмущенно откинула голову назад, чтобы посмотреть вверх, в гла-
за Рафаэля, не выпускавшего ее из своих рук.
   - Я не настолько безграмотна и не  настолько  неразборчива,  Рафаэль,
чтобы довести детей до Воровства!
   Золотистая кожа у него на лбу собралась в тяжелые складки. Сара быст-
ро опустила голову в ужасе от своей собственной жестокости. Когда  Рафа-
эль родился, отец его уже умер, а мать была еще подростком. Для нее, цы-
ганки, ребенок был большой обузой. Она таскала сына по  дорогам  Испании
как ненужный балласт, подрабатывая время от времени себе на кусок хлеба.
В общем же она больше полагалась на щедрость изредка перепадавших любов-
ников.
   Любовь и ласка, бывшие чем-то само собой разумеющимся  для  Джилли  и
Бена, для Рафаэля были недоступны - он был вынужден защищаться  кулаками
на улице, а в семь лет его поймали с поличным, когда он воровал на  рын-
ке. Его отправили в детский дом, и мать-цыганка, как огня боявшаяся вся-
кой бюрократической волокиты, бесследно исчезла. Рафаэль  больше  ее  не
видел.
   Власти же отыскали его дедов и передали его на их попечение.  Эти,  в
свою очередь, препроводили его к тетке с дядькой, хотя и они  не  горели
желанием взваливать на себя такую обузу. В результате Рафаэль уже в ран-
нем детстве узнал почем фунт лиха. Сара легко представляла его себе  ма-
леньким мальчиком с шапкой непокорных черных волос и дерзким взором. Та-
ким он бросил вызов миру, осмелившемуся пожалеть  его.  К  горлу  у  нее
подступил ком. Рафаэль не любил говорить о своем детстве. Это не достав-
ляло ему удовольствия. Когда-то, очень-очень давно, ей показалось, что в
этом - залог их долгой совместной жизни.
   Борясь с тяжелыми воспоминаниями, Сара пробормотала:
   - Я не могу себе позволить проводить отпуск дома.
   Он был поражен и рассержен.
   - Но ты же сама отказалась от моих денег!
   Сара взглянула на него как затравленный зверек.
   - Мне тогда казалось, что тебе наплевать и на меня, и на детей. А по-
дачек я не хотела.
   - Подачек? - переспросил он сердито. -
   - Ну, ладно, - устало согласилась она. - Может, это и  не  было  моим
самым мудрым решением. Но хоть мне и нелегко, я очень высоко  ценю  свою
независимость и никому не позволяю вмешиваться в мою жизнь. Мне так нра-
вится.
   Он нахмурился, явно сомневаясь в ее искренности.
   - А родители?..
   Она с вызовом вздернула подбородок.
   - Если бы я вернулась к ним, то купалась бы в роскоши. Но я уже не  в
том возрасте, когда ищут поддержки родителей.
   - Так, значит, мои дети платят за эту так называемую гордость? -  Ра-
фаэль смотрел на нее с упреком. - Если ты называешь это зрелостью, то  я
в этом ничего хорошего не вижу.
   Боже правый! Дай мне сил не опуститься до еще одной глупой перепалки,
взмолилась она про себя. Надо переубедить Рафаэля, доказать ему, что она
- хорошая мать. Но Рафаэль явно не одобрял их образа жизни.  Видимо,  он
считает, что может предложить  детям  больше,  чем  маленькую  городскую
квартирку и постоянно занятую на работе мать. А если  он  соберется  же-
ниться во второй раз, что тогда? От этой мысли ей стало не по себе, даже
жутко, но разбираться в причинах ей совсем не хотелось.
   Такси остановилось у ресторана совсем рядом с ее квартирой.
   - Я не знал, сколько у тебя времени, - объяснил он.
   - Весь день, хоть до самого вечера, - сказала она, но, тут же сообра-
зив, что он может истолковать это неправильно, торопливо добавила: - На-
деюсь, мы ненадолго?
   Они уселись за столик в маленьком уютном полукабинетике со стульями с
высокими спинками. Не самое подходящее  место  для  делового  разговора,
раздраженно подумала она. В полутьме, при свечах, обстановка здесь  была
интимной. Бегло просмотрев меню, Сара ограничилась салатом. Странно,  но
она не испытывала голода, хотя сегодня даже  не  завтракала,  -  аппетит
улетучился, едва она увидела Рафаэля. Официант отошел, и она подняла бо-
кал с вином.
   Рафаэль знает толк в сухих винах. Прохладная жидкость сняла  спазм  в
горле. За последние пять лет он приобрел довольно-таки дорогие привычки,
подумала она. "Ламборгини", квартира в самом престижном районе  Лондона,
да к тому же обставленная с таким шиком. Да нет, это все взято напрокат,
в аренду, решила она. Ведь он редко бывает в Лондоне.
   - Насколько я понимаю, мы оба расположены подчинить собственные инте-
ресы интересам детей, - медленно начал Рафаэль  свою  артподготовку,  но
откуда будет нанесен главный удар - этого она пока не знала. Сегодня  он
намного спокойнее и холоднее, чем вчера.
   - Это мое извечное кредо.
   Сухость, с какой она это произнесла, понравилась ей самой.
   - Я хочу повидать их сегодня, а завтра сходить с ними куда-нибудь.
   Она насторожилась. Он даже не дает ей времени привыкнуть к мысли, что
теперь он будет постоянно присутствовать в их жизни. А, собственно,  по-
чему он должен это делать? - резонно спросила она себя. Если он в Лондо-
не ненадолго, то вполне естественно, что ему хочется  как  можно  больше
времени провести с детьми.
   - Сара... тебя что-то в этом не устраивает?
   В неровном мерцании свечи он казался сошедшим с картины эпохи  Ренес-
санса. Шелк, вельвет и золотые запонки словно были созданы для него. По-
думав об этом, она даже заерзала на стуле, как бы отгоняя от себя не да-
ющий покоя сон, и крепко сжала ножку бокала, лихорадочно пытаясь  разоб-
раться в причинах своей растерянности.
   В его напряженном тяжелом взгляде читалась сила и безжалостная  реши-
мость, и ею вдруг овладела непонятная слабость, а во рту пересохло.
   - А что меня может тут не устраивать?
   - Не знаю.
   Он мягко откинулся на высокую спинку стула, грациозно играя своим бо-
калом. Да, теперь он мог расслабиться. Он победил. Он выиграл первый ра-
унд, горько признала она.
   - Я никогда тебе не прощу, если ты причинишь им боль, -  строго  пре-
дупредила она.
   - Зачем мне делать им больно?
   - Ты не имеешь права появляться и пропадать из их жизни,  когда  тебе
заблагорассудится.
   Он неторопливо пригубил бокал, не сводя с нее задумчивого взгляда.
   - Я вовсе не собираюсь этого делать.
   Сара почувствовала, как начинает напрягаться.
   - Я сужу по собственному опыту.
   Он поднял черную бровь.
   - Откуда столько горечи?
   - Откуда? Действительно, что это я? Ведь я же  все-таки  освободилась
от тебя!
   Сара осушила бокал и со стуком поставила его на стол.
   - Значит, ты была в курсе того, что творили твои родители,  -  сказал
он мягко, настолько мягко, что это даже напугало ее.
   - Нет, я ничего не знала! - яростно возразила она. - Я была здесь,  а
ты - в Нью-Йорке. Мать у меня болела, и я была страшно напугана...
   Рафаэль резко остановил ее:
   - С твоей матерью было все в порядке. Ее неожиданная болезнь  на  по-
верку оказалась просто еще одной уловкой.
   - Верно, - горько согласилась Сара. - Но тогда я об этом не знала.  Я
сильно переживала за нее. А ты? Как поступил ты? Ты...
   - Я попытался разорвать порочный круг, - прервал он ее снова, на  сей
раз с большей горячностью.
   - А, так вот как ты это называешь... Ты дал мне сорок  восемь  часов,
чтобы переехать к тебе в Нью-Йорк, и когда я сказала "нет", только я те-
бя и видела. Временами мне даже казалось, что я тебя  выдумала,  что  ты
был просто сном. Только вот  сны  наши  обычно  бывают  добрее  действи-
тельности!
   - Я приезжал в Англию. А где была ты?
   Сара растерялась и, когда официант налил ей  вина,  с  благодарностью
подняла бокал, пытаясь скрыть дрожь в руках.
   - Ты предпочла общаться со мной только через адвоката, - продолжал он
язвительно, - и потребовала развода. Ты в меня так верила, gatita.  (Ко-
шечка (исп.)
   - Отец приставил к тебе детективов в НьюЙорке.
   - Знаю! - горько усмехнулся он. - Пять лет назад я бы все тебе объяс-
нил, но не сейчас.
   Она глухо рассмеялась.
   - Что бы ты мог объяснить? Не станешь же ты утверждать, что чист  пе-
редо мной, Рафаэль. Когда женщина проводит ночь в одной с тобой  комнате
в отеле, какие уж тут доказательства...
   - А разве не могли мы просто говорить?
   Сара сделала еще один спасительный глоток вина.
   - Это с тобой-то в главной роли? Ты что, смеешься? - выдавила  она  с
не очень убедительным смешком. Несмотря на все ее усилия,  невысказанная
злость вновь закипела в ее душе. - Для меня это не оказалось никакой не-
ожиданностью. Сейчас могу честно признаться, что никогда тебе не доверя-
ла. И все время ждала чего-то подобного. Тогда я была почти уверена, что
это уже произошло...
   Рафаэль смотрел на нее с обескураживающим вниманием.
   - Ты придерживаешься морали мартовского кота, -  сорвалось  у  нее  с
языка прежде, чем она успела закрыть рот. Дрожа, она отвернулась,  отча-
янно пытаясь взять себя в руки.
   - Ты мне никогда ничего не говорила об этих  подозрениях.  -  Длинные
пальцы ловко подхватили бутылку и поднесли ее к полупустому бокалу Сары.
- Я и не подозревал о твоих чувствах.
   Ей даже показалось, что он это промурлыкал.
   - Ты был ч... чертовски равнодушен ко мне!
   Он скривил губы, и она покраснела от смущения.
   - Возможно, - пробормотал он успокаивающе. - Еще вина? По всему  вид-
но, тебе оно по вкусу.
   - Я не голодна, - сказала она, извиняясь, и, отодвинув тарелку,  под-
няла бокал и замерла под блестящим взглядом его золотистых глаз.
   - Ни одну женщину так не любили, как тебя.
   - Ты женился на мне, только чтобы затащить меня  в  постель,  -  тупо
пробормотала она. - Зачем лукавить?
   - Сара...
   Загорелый палец мягко кружил по тыльной стороне ее сжатой в кулак ру-
ке, вызывая трепет во всем теле. Грудь заныла под  блузкой.  Сейчас  для
нее существовало только это место, и она была готова закричать  от  при-
косновения его пальца. Ошеломленная, она сидела не двигаясь.
   - Если бы я захотел, то это произошло бы и до свадьбы, -  заверил  ее
он с ленивым самодовольством. - И ты это знаешь не хуже  меня.  Так  что
женился я на тебе не поэтому.
   Она раздраженно откинулась на спинку стула, подальше отодвигая от не-
го руку. Но ощущение еще жило в ней, заставляя кипеть в жилах кровь и не
давая ей возможности сосредоточиться. Сердце бешено колотилось и не  хо-
тело успокаиваться. Что с ней творится?
   Рафаэль спрягал руку и так ослепительно улыбнулся, что у нее перехва-
тило дыхание.
   - Поговорим об этом позже, - заявил он категорично  и  откинул  назад
черноволосую голову; его золотистые глаза довольно блестели. -  Так  где
же ты была, когда я приезжал в Англию?
   От этого прямого и неожиданного вопроса она окаменела, а по коже  по-
бежали мурашки. Она избегала смотреть ему в глаза.
   - Я была в больнице. Это правда, - судорожно пробормотала она,  пряча
глаза. - Врачи говорили, что у меня угроза выкидыша. Мне был нужен  пол-
ный покой. Я провалялась там несколько недель, и это было так нудно...
   - Ты была больна? - Рафаэль побледнел, и всю его вальяжность как  ру-
кой сняло. - Dios! - простонал он со злостью. - Если бы мне  сейчас  по-
пался твой отец, я бы...
   - Но и ты не очень-то меня искал, - произнесла она упавшим голосом.
   - Я не имел ни малейшего желания тебя видеть, ведь я был уверен,  что
ты сделала аборт, - свирепо произнес он. - Твой отец дал мне  достаточно
ясно понять, что было уже поздно.
   - Не очень-то ты мне доверял.
   - У них было больше власти над тобой, чем у меня.
   - Неправда, - нетвердо возразила она. -  Вы  меня  просто  заставляли
рваться на части. Ты ненавидел их, они ненавидели тебя,  а  я  оказалась
между двух огней, пытаясь вас хоть как-то примирить. Временами мне прос-
то хотелось бежать сломя голову куда глаза глядят и оставить вас наедине
друг с другом.
   Его выразительный взгляд стал холодным, как лед.
   - Я так и не смог переступить через оскорбление, нанесенное мне твоей
семьей.
   - И это несмотря на то, что у тебя с ними очень много общего, - отва-
жилась Сара.
   - Que te pasa? - удивленно спросил Рафаэль. - Что с тобой? Что ты го-
воришь?
   Она криво усмехнулась.
   - Для вас я была просто игрушкой, и каждый хотел владеть мной безраз-
дельно. Они купили меня, взяв ребенком к себе в дом, а ты - женившись на
мне. Так что давай  смотреть  правде  в  глаза.  Это  была  свара  между
собственниками. Они не хотели меня отдавать, а ты не хотел  с  ними  де-
литься. Вы занимались перетягиванием каната, и он не мог не порваться.
   - Как ты можешь так говорить?
   - Могу, - заверила его Сара. - В некотором смысле ты был  даже  более
эгоистичен, чем они. Ты просто взял меня в собственность. У тебя было на
меня законное право.
   - Сара, - угрожающе прорычал он.
   Голова у нее была необычайно легкой, и она прекрасно себя  чувствова-
ла.
   - Тебе никогда не хотелось знать, почему я была для них всем на  этом
свете? Или тебе было на это наплевать? Они не очень-то любят, друг друга
и почти не разговаривают между собой - без меня им просто не о чем гово-
рить. Они должны были бы разойтись еще много лет назад, но судьба  пода-
рила им ребенка. К несчастью, этим ребенком оказалась я...
   - Ты не можешь отвечать за их семейные трудности. - Рафаэля эта  тема
явно не интересовала.
   Она скривила мягкие губы.
   - Вполне возможно, что ты сразу все понял. Но мне  это  было  трудно,
ведь я была лицом слишком заинтересованным. Мне  казалось,  что  причина
всех бед - я. Они любят меня, хотя и на свой манер, эгоистично. Им  было
очень, очень трудно смириться с мыслью, что я к ним  больше  никогда  не
вернусь.
   Глаза его заблестели неподдельным интересом,  и  даже  его  роскошные
черные ресницы не смогли этого скрыть.
   - И когда же свершилось это чудо?
   - Моя двоюродная бабка предложила  мне  квартиру  буквально  накануне
рождения близнецов. До прошлого года я жила с ней в Труро.
   - Труро? - переспросил он.
   - Это в Корнуолле.
   - А, знаю! - процедил он. - Ты хочешь сказать, что  жила  там  с  тех
пор, как мы разошлись? Я был уверен, что ты живешь под крылышком у своих
родителей.
   - Когда в последний раз ты боролся с драконом за прекрасную деву, Ра-
фаэль? - мягко спросила она.
   Он стиснул зубы.
   - Что ты хочешь сказать?
   Сара подхватила креветку и рассеянно ее  посасывала.  Затем  кончиком
языка облизала губы и только тут заметила его хищный  немигающий  взгляд
на своих пухлых губах.
   - Сегодня, когда драконов уже больше нет, в защите нуждаются лишь со-
вершенно беспомощные существа с пушком за ушами. Мне никогда  не  нрави-
лись люди властные, хозяева жизни. Сама не понимаю, как это я  выскочила
за тебя замуж? - Она медленно покачала головой, размышляя над  этой  за-
гадкой. - Это называется: с корабля на бал.
   - Чем ты занималась в Труро? - хмуро поинтересовался Рафаэль.
   - Всем, что душе угодно, - честно призналась она. - Петиция была  бе-
лой вороной в семье моей матери. До встречи с ней я прожила двадцать лет
на этой планете, не сознавая, что свобода - это неотъемлемое право любо-
го человека. Свобода от желаний, надежд и требований  других  людей.  Ты
даже не представляешь себе, как здорово быть самой собой, а именно так я
себя и почувствовала, когда смогла преодолеть ощущение вины. Правда, мне
понадобилось какое-то время, чтобы набраться смелости и расправить  кры-
лышки, но зато потом я проводила в воздухе  больше  времени,  чем  любая
стюардесса.
   Она подцепила еще одну креветку.
   - Очень вкусно. - Она помолчала. - Что ты на меня так смотришь?
   Его ноздри расширились.
   - Что означает "все, что душе угодно"?
   Сара задумчиво жевала креветку.
   - Тебя это уже давно не должно интересовать.
   - Но меня это интересует, и еще как. Не забывай, что ты пока еще  моя
жена.
   - Ты сейчас похож на Гордона... то есть, на того  Гордона,  каким  он
мог бы стать. Наберись он мужества... но его жена  была  феминисткой.  И
теперь он страшно боится всяких феминисток, хотя и скрывает это.
   Загорелые пальцы нервно стучали по краю стола. Как  выразительны  все
его движения, подумала Сара, с удовлетворением отмечая,  что  наконец-то
они поменялись ролями. И хотя она прекрасно сознавала, что позже ей  бу-
дет нехорошо, сейчас ей нравилось быть беспечной  и  беззаботной  -  это
намного приятнее, чем роль озлобленной уже почти бывшей жены.
   - Кто эта длинная блондинка? Ты собираешься жениться на ней?
   Пальцы напряглись, выпрямились и затем успокоились.
   - Я женат на тебе.
   Сара пьяно хохотнула:
   - С каких пор для тебя это стало помехой? Как-то ты  говорил  мне,  -
сказала она игриво, - что секс - дело несерьезное.
   Но, столкнувшись с напряженным золотым  блеском  его  глаз,  она  по-
чувствовала, как сердце у нее ушло в пятки.
   - Сюзанна...
   - А, так ее зовут Сюзанна? Красивое имя... и вполне  ей  подходит.  -
Широко и беспечно улыбаясь, Сара поднималась к новым высотам  мазохизма.
- Она хорошо готовит? - спросила она, держась за бокал, как за якорь.  -
Если она, ко всему прочему, еще и готовить умеет, то дело в шляпе, Рафа-
эль. Что до меня, то если я когданибудь еще раз выйду замуж,  то  только
за человека, который, как говорит Карен, достаточно богат, чтобы  позво-
лить мне не пачкать мои маленькие королевские ручки на столь  прозаичес-
кой кухне. Ты сам как-то сболтнул, я рождена быть игрушкой в руках бога-
того человека. Я понимаю, тогда ты был весьма близок к голодной  смерти,
но справедливости ради тебе следовало бы добавить, что избалованные  ма-
ленькие игрушки прекрасно чувствуют себя в руках богатых именно  потому,
что они им и принадлежат.
   Он нахмурился. Недомолвки, внутреннее взвинченное состояние  накалили
атмосферу едва ли не до точки кипения. Но Сара получала  от  этого  удо-
вольствие. Ощущение было такое, будто  она  приняла  какой-то  допинг  и
кровь ее потекла быстрее. Давно уже не  испытывала  она  подобного  удо-
вольствия.
   - Сюзанна... - скрипнул он зубами.
   Сара подняла руку.
   - Один небольшой совет. Дай ей  как-нибудь  неощипанного  цыпленка  и
попроси ее быстренько сотворить что-нибудь такое экзотическое для  шести
неожиданных гостей. Это как раз то, что  отличает  женщину  от  девушки.
Высший пилотаж! Уж кто-кто, а я-то знаю.
   - Сюзанна замужем за моим лучшим другом.
   Сара широко раскрыла глаза.
   - И поэтому бегает по твоей квартире в легком мини-халатике и готовит
тебе завтрак после душа? Насколько я понимаю, союз их  довольно  свобод-
ный. Вроде нашего, наверное, - заключила она. - Надо же, после  стольких
лет мы вот сидим здесь совершенно спокойно и вполне цивилизованно.  Ведь
это просто здорово, тебе не кажется?
   - Это просто отвратительно! - рявкнул он. - У нас таких взаимоотноше-
ний не было.
   - Действительно, у нас эти отношения были односторонними... Ты гулял,
а я торчала дома.
   Его дыхание участилось.
   - Мне кажется, что ты просто хочешь вывести меня из себя.
   - А разве такое возможно? - Яростный блеск  глаз  гипнотизировал  ее,
хотя она и была удивлена тем, как легко Рафаэль проглатывал ее лепет.  -
И чего мне это будет стоить?
   Он бросил на нее быстрый понимающий взгляд.
   - Значительно больше, чем эта неуклюжая попытка вызвать во  мне  рев-
ность.
   Сара, не отдавая себе отчета в том, что делает, вскочила  на  ноги  и
выплеснула содержимое своего бокала прямо ему в лицо.
   - Сядь! - рявкнул Рафаэль, вытираясь чистой салфеткой. - Боюсь, что с
обедом я переусердствовал.
   Сара, растеряв все свое мужество, выбежала вон из ресторана.
   На улице был ливень. Потоки воды, закипая, бились о пыльный  асфальт,
и уже через минуту Сара промокла до нитки. Тонкая блузка и юбка прилипли
к телу. После такого неожиданного и из рада вон  выходящего  взрыва  она
почувствовала себя совершенно разбитой. Находясь в состоянии чувственно-
го замешательства, она как сквозь туман подумала, что за  последние  дни
совершила много поступков, которые никак не вписывались  в  обычную  для
нее линию поведения.
   В присутствии Рафаэля она становилась неуправляемой. Пара бокалов ви-
на на пустой желудок - и вот она уже ведет себя  как  на  сцене  ночного
клуба! Он пригласил ее на обед только  ради  того,  чтобы  поговорить  о
Джилли и Бене, и во что это вылилось? Уж что-что, а  небольшого  легкого
цивилизованного разговора, конечно, не получилось. Я женат на тебе, зая-
вил он, даже не поморщившись. И ей захотелось его убить... вернее,  уби-
вать его медленно, прибегая к разным утонченным пыткам и  без  малейшего
сострадания.
   Избежать позора - это единственное, о чем она думала. По крайней мере
так ей казалось. Почему-то для нее стало очень важным убедить Рафаэля  в
том, что его уход для нее стал неприятностью, неожиданно  превратившейся
во благо. Но Рафаэль понял ее лучше, чем  она  сама.  "Неуклюжая  попыт-
ка"... Эти слова поразили ее, как отравленные дротики. Как всякая  прив-
лекательная женщина, Сара сомневалась в своей привлекательности. В общем
и целом, это не очень ее беспокоило, но, когда на горизонте объявился ее
bite noire (Черный зверь, ненавистный человек (франц.) от спокойствия не
осталось и следа, и она оказалась втянутой в  водоворот  чувств.  Только
что в ресторане она пустилась во все тяжкие и опять все выболтала. И это
уже не в первый раз, горько призналась она, невольно вспоминая прошлое.
   Через восемнадцать месяцев после их женитьбы она вся кипела, как ско-
роварка на слишком большом огне. Она внимательно к себе присмотрелась, и
то, что она увидела, ей не понравилось. У нее не было своего лица,  если
не считать того, что она была женой Рафаэля и дочерью Сауткоттов. Насто-
ящая Сара не могла себя защитить, она просто себя не знала. И  всю  свою
жизнь подстраивалась под других и постоянно извинялась, если у  нее  это
не получалось. Короче говоря, она была тряпкой,  у  которой  не  хватало
смелости потребовать для себя свободы.
   Только в одном она сопротивлялась Рафаэлю: он хотел ребенка,  она  же
старательно избегала любого разговора на эту тему.
   Напряжение в отношениях с Рафаэлем, нараставшее от месяца к месяцу, в
конце концов привело к взрыву по самой смехотворной причине. Одна из на-
турщиц Рафаэля постоянно разгуливала по их квартире в полуобнаженном ви-
де, приводя Сару в ярость. В конце концов Сару прорвало,  и  она  жестко
заявила Рафаэлю, что не желает больше видеть ее  у  себя  дома.  Рафаэль
сказал, что это глупо. Сара отреагировала еще глупее, покидав вещи в че-
модан и пригрозив уехать.
   - К ним назад ты не вернешься, - заверил  ее  Рафаэль  оскорбительным
тоном.
   - К моим родителям это не имеет никакого отношения, - прошептала  она
с неожиданным отчаянием. - Ради разнообразия  речь  идет  обо  мне.  Обо
мне... о моих чувствах... больше ни о чем!
   Но он ее не понял. Он не понял, что ей надоели путы, и поэтому буря в
стакане воды превратилась в настоящую. Тогда Рафаэль выкинул ее противо-
зачаточные таблетки и был совсем не таким нежным, как обычно. В ту  ночь
он был холодным и целенаправленным.
   Через шесть недель она поняла, что беременна.  Они  тогда  наговорили
друг другу кучу гадостей, и Сара пообещала себе, что никогда  больше  не
пойдет на поводу у Рафаэля. Скованность в их отношениях возникла задолго
до того, как ей позвонил отец и сообщил, что мать больна.
   Рафаэль пришел как раз тогда, когда она собирала чемодан.
   - Что ты делаешь?
   Она нехотя оторвалась от работы и выпрямилась.
   - Мать неважно себя чувствует. У меня билет на вечерний самолет.
   Он недоверчиво смотрел на нее блестящими потемневшими глазами.
   - А я только сейчас об этом узнаю?
   Она побледнела, предчувствуя ссору.
   Рафаэль с напускной небрежностью опустился на низкий подоконник.
   - Что с ней случилось?
   Сара нехотя объяснила, готовая в любую секунду дать решительный отпор
любой попытке унизить ее родителей.
   - Это может быть сердце, - с тревогой закончила она.
   - Или воображение.
   - Как ты можешь?!
   - Через неделю в Нью-Йорке открывается моя выставка, - хмуро напомнил
он ей. - Мы должны быть там...
   - Я знаю.
   - Я хочу, чтобы ты была со мной. - Его лицо приняло решительное выра-
жение. - Я не хочу, чтобы ты ехала сейчас в Англию. Твой отец явно пото-
ропился. Когда будут готовы результаты анализов...
   - Нет, - твердо прервала его она, - я еду сегодня.
   Он побагровел.
   - Я не хочу, чтобы ты ехала. Неужели это ничего для тебя не значит? -
сдержанно спросил он.
   Именно так он обычно и бил ее по голове, ставя на место. Не  проронив
больше ни слова, как будто не слыша его, она продолжала сборы. Это  было
ее единственной защитой.
   - Сара... нам сейчас нельзя расставаться. Ты  носишь  моего  ребенка.
Отец твой поступает неразумно, он не должен расстраивать  тебя  в  такой
момент, - сердито запротестовал он. - Но если тебе надо ехать, я поеду с
тобой.
   Несмотря на ее протесты, он таки поехал с ней, и за все последовавшие
затем дни она не смогла ни на минуту расслабиться. Встретившись под  од-
ной крышей, Рафаэль и ее родители могли свести с ума кого  угодно,  даже
самого терпеливого миротворца.
   - Она просто притворяется, - поставил диагноз Рафаэль уже через  нес-
колько часов. - Мы можем ехать в Нью-Йорк.
   Возмущенная и обиженная за свою мать, Сара сочла за благо  отказаться
от поездки и отчитала его за бесчувственность, хотя в глубине души соби-
ралась поехать к нему уже через неделю. Но когда  она  уже  собралась  в
Нью-Йорк, у Луизы Сауткотт случился второй приступ. Прошла еще неделя, И
тогда Рафаэль предъявил ей ультиматум.
   Он позвонил ей из Нью-Йорка и довольно жестко положил конец ее попыт-
кам просто поболтать.
   - Твои родители расстраивают наш брак, - прервал он ее. - Мне  кажет-
ся, тебе пора решить. Или я, или они. Я не буду ждать тебя вечно.  Я  не
домашняя собачка, querida.
   - Действительно...
   - Ты что, держишь меня за дурака? Моему терпению  приходит  конец,  -
выпалил он с такой злостью, что его хриплый голос перешел в глухое рыча-
ние. - Даю тебе сорок восемь часов. Если ты не приедешь, я буду считать,
что ты предпочла навсегда остаться с мамочкой и папочкой. Но если ты ре-
шишь остаться верной брачному обету, muneca mia, то это  твой  последний
визит к родителям.
   - Как так можно? - возмутилась она.
   - Можно, querida. Придется тебе выбирать между нами. Я не позволю  им
вмешиваться в нашу жизнь. Я терпел слишком долго. Ты моя  жена,  и  твое
место рядом со мной, а не с ними, - хрипло добавил он. - Если ты не спо-
собна это понять, я не смогу больше думать о тебе как о своей жене.
   - Как ты можешь ставить меня в такое положение?..
   - Обыкновенно. Я только что это сделал. Хотя  мне  следовало  сделать
это раньше.
   Мать ее была больна, у нее было плохо с сердцем, а он требовал от нее
невозможного. Ее гордость, которой он так  часто  пренебрегал,  питалась
теперь сознанием того, что хотя бы один раз  в  жизни  она  должна  быть
тверда. Но даже после принятия такого решения она, зная характер  Рафаэ-
ля, ожидала назначенного часа с сильным волнением...
   Дождь немного поутих, и она вдруг резко вернулась в реальность.


   ГЛАВА ПЯТАЯ

   - Cristo Сара! (Христос (исп.) - Мощная рука резко развернула  ее  за
плечо. - Ты насквозь промокла.
   Она дернулась, стряхивая эту руку.
   - Оставь меня в покое!
   - Ни за что! - отрезал он с саднящей решимостью.
   Он набросил ей на плечи пиджак, и она  почувствовала  на  своей  коже
тепло его тела и уловила его ни с чем не сравнимый и уже  почти  забытый
мужской запах. Дрожь, однако, не унималась.
   Ее квартира была сразу за углом. Сара шла быстро, не оглядываясь. Ат-
мосфера в лифте была удушливо напряженной. Она демонстративно сняла пид-
жак и протянула его Рафаэлю, но не успела вовремя от него  отодвинуться.
Медленно, очень медленно его длинные пальцы  заскользили  по  ее  мокрым
спутанным волосам, а глаза не отрываясь смотрели на ее побледневшее  ли-
цо.
   - For Dios, Сара, - нервно сказал он. - Чего ты от меня хочешь?
   Под ложечкой у нее засосало, а сердце забилось так, что его удары от-
давались у нее в ушах. В ней вспыхнуло желание, какого ей никогда раньше
не приходилось испытывать, и она не смогла заставить себя от него  отод-
винуться. Да и не хотела. Вдруг распознав это чувство, она жадно потяну-
лась к нему, инстинктивно желая  бесконечного  продолжения  головокружи-
тельного ощущения. Она ожила. Это безрассудное и ранее не испытанное же-
лание вселяло в нее ужас.
   Смуглый палец нежно коснулся ее шеи там,  где  бешено  билась  тонкая
жилка. Его рука едва заметно дрожала. Они  оба  затаили  дыхание.  Глаза
его, безотрывно смотревшие на нее, все больше и больше  темнели.  Другой
рукой он скользнул по легкому изгибу спины и плотно прижал  ее  к  своим
бедрам. Она знала, достаточно ей сказать одно слово, и он тут же ее  от-
пустит, но это слово никак не шло на язык. Да ей и не хотелось  произно-
сить его, она отдавала себе в этом отчет; и он тоже - что было  ясно  по
блеску его сузившихся глаз. Ее страшный секрет перестал  быть  секретом.
Он так медленно склонял к ней голову, что, когда наконец  дотронулся  до
ее губ, она вздрогнула.
   Новое необычное ощущение захватило ее, и она лихорадочно,  безотчетно
вцепилась руками в его широкие плечи. Горячий язык медленно раздвигал ее
губы, как бы предвосхищая другое, более глубокое, древнее и ошеломляющее
познание женщины мужчиной, и земля закачалась у нее под ногами и куда-то
провалилась. Ею овладело какое-то новое, доселе не испытанное и  безгра-
ничное чувство.
   Когда он оторвался от ее губ, голова у нее плыла,  а  сама  она  едва
держалась на ногах.
   - Раньше ты такой не была, - сердито простонал он ей в волосы.
   Если бы он отпустил ее сейчас, она бы упала, не удержавшись на ватных
ногах. Она не могла выдавить из себя ни  звука.  Тело  ее  было  какимто
странным, незнакомым. Сделав резкий шаг назад, она склонилась над сумоч-
кой, роясь в поисках ключа. Так вот как это бывает, вот что я должна бы-
ла чувствовать, лихорадочно пронеслось у нее в голове.
   - Может, выйдем из лифта? - нежно пробормотал Рафаэль.
   Он взял из ее трясущихся рук ключ и открыл дверь. Задев рукой за  его
твердый, мускулистый живот, она сразу съежилась, желая только  одного  -
оказаться от него на пушечный выстрел.
   - Когда ты пойдешь за детьми?
   - Я не ПОЙДУ. Соседка с первого этажа подбросит их домой. Ее дочь хо-
дит в тот же детсад, и сегодня она помогает в проведении дня рожденья, -
торопливо начала Сара, ища спасения в. ненужных подробностях. -  Извини,
я пойду переоденусь.
   Она уже повернулась, как вдруг почувствовала, что он неумолимо  тянет
ее к себе за руку.
   - Почему я должен тебя извинять, если я могу тебе помочь? - промурлы-
кал он.
   Она в замешательстве захлопала глазами. Не может быть, он  шутит!  Не
могло же им одновременно прийти в голову одно и то же!
   - П... помочь?
   - А почему бы и нет?
   Смуглый палец осторожно побежал по дрожащему изгибу  ее  пухлых  губ,
затем легко и плавно соскользнул на изящный подбородок и остановился  на
маленькой впадинке у основания шеи, где  билась  голубая  венка.  Каждая
клеточка ее организма жила своей независимой жизнью.
   Опрометчиво подняв на него взгляд и столкнувшись с вызывающим золотым
блеском его глаз, она почувствовала, как теряет ощущение действительнос-
ти.
   - Не надо... - нетвердо прошептала она.
   - Ты так убедительна, - усмехнулся он,  переводя  взгляд  на  ее  не-
большую, но высокую грудь, с выступавшими из-под мокрого хлопка  припух-
лостями, предательски выдающими ее молчаливое согласие. В голове  у  нее
зазвонили тревожные колокольчики. Он не двигался, коротко и шумно  дыша,
а вокруг глаз у него образовались блеклые круги. -  Не  надо?..  -  тихо
пророкотал он.
   Ею овладела странная апатия. Время остановилось.
   - А я говорю "si"... я говорю "да", - добавил он.
   Она потрясенно наблюдала за его смуглыми пальцами,  осторожно  подби-
равшимися к первой пуговице блузки и медленно начавшими ее расстегивать.
Когда она поддалась, Рафаэль замер, и наступившая тишина молотом  засту-
чала у нее в висках. Но вот пальцы его заскользили дальше и  расстегнули
вторую пуговицу. Она, как парализованная, не могла  ни  пальцем  пошеве-
лить, ни слова вымолвить. Все это происходит не с ней, а с  кем-то  дру-
гим. Вот он расстегнул переднюю застежку ее лифчика, и шелковая  полоска
материи упала к ее ногам, а он положил ей руку на обнаженную грудь. Сод-
рогнувшись, Сара закрыла глаза, как бы не желая этого видеть и  открещи-
ваясь от происходящего.
   Другой рукой он прижимал ее к себе, и огонь, полыхавший в  его  теле,
передался и ей.
   - Чувствуешь, что ты со мной делаешь? - хрипло спросил он.
   А как она могла этого не чувствовать? Она животом ощущала все  нарас-
тавшее хищное желание, охватившее его крепкое тело. Липкая слабость вол-
ной пробежала по ее ногам. Чтобы не упасть, она инстинктивно подалась  к
нему вперед.
   Он скользнул пальцем по ее набухшему соску, и у Сары перехватило  ды-
ханье, а тело стало ватным. Поддерживая ее рукой,  он  склонил  над  ней
черноволосую голову и, захватив зубами набухший бутон, стал играть с ним
кончиком языка. Это было настоящей пыткой. Сара со стоном вонзила  ногти
ему в руку, дрожа всем телом.
   Он пробормотал что-то на своем языке, и его рука скользнула  по  юбке
и, быстро расправившись с препятствием, с трепетом стала гладить  шелко-
вистую кожу ее бедра. Это было  как  разряд  электрического  тока.  Сара
вздрогнула в ожидании, но уже в следующую секунду обвисла в  его  руках,
как податливая мягкая тряпичная кукла. Тело ее было  переполнено  болез-
ненным ожиданием, и это ощущение потрясло ее. Только теперь она  поняла,
что ничегошеньки о себе не знает. В голове у нее была только одна  мысль
- все это происходит не со мной, это какой-то сон.  Чувства,  овладевшие
ею, были уже ей неподвластны.
   - Рафаэль... это... нет, - она сама не отдавала себе  отчета  в  том,
что говорит. Да и какое это имеет значение?
   - Нет?
   Юбка соскользнула с бедер и улеглась вокруг ее ног. Он крепко  прижал
ее бедрами к себе. Снедаемая желанием, она не могла оторвать своего пот-
рясенного взгляда от огня, горевшего в его по-тигриному сузившихся  гла-
зах.
   - Я не желаю слышать это слово. Ты же видишь, в каком я состоянии.
   Он поднял ее на руки и ногой толкнул дверь в спальню. На  кровати  он
дрожащими от нетерпения руками стал срывать с нее остатки одежды. В этой
жадности хищного зверя, в этой требовательности его губ было что-то  та-
кое, от чего ей было несказанно хорошо. Его губы, Боже, его губы!..  Тя-
жесть его разгоряченного, мускулистого тела, жгучая,  нетерпеливая  пот-
ребность его рук заставляли ее кричать от удовольствия.  Она  была  бес-
сильна против этого безжалостного, жгучего желания...
   - Прошу тебя... прошу тебя, - задыхаясь, прошептала она, не  в  силах
дольше выносить эту сладостную муку.
   Он властно развел ее ноги и вошел в нее  с  неожиданной  силой,  даже
причинив ей боль. Но что была эта боль в сравнении с неописуемым, жгучим
удовольствием? Она распадалась на миллион мелких кусочков, она  рассыпа-
лась... рассыпалась... рассыпалась и все  удивлялась  бесконечным  новым
ощущениям, а затем -  всепоглощающему  блаженному  спокойствию.  Рафаэль
содрогнулся в ее судорожных объятьях, а она почувствовала себя пьяной от
ощущения того, что она женщина.
   Стальные мускулы на его спине напряглись под прикосновением ее  нена-
сытных пальцев. Так вот как это бывает! - подумала она, ошеломленная,  с
благоговением дотрагиваясь пальцами до его шелковистой золотистой  кожи.
Великолепное гибкое тело Рафаэля было напряжено,  как  пружина,  готовая
вот-вот распрямиться. И это было странно, ведь сама она не могла напрячь
ни единого мускула. На секунду ее обуял ужас, но она подавила его. Ей не
хотелось и было страшно думать, что последует за этим. Сейчас ее интере-
совало только новое открытие: Рафаэль все еще желает ее. Это просто чудо
какое-то - Рафаэль все еще любит ее.
   - Почему ты молчишь? - с тревогой прошептала она.
   - А тебе еще и разговоры подавай? - Он  приподнял  голову  с  черными
спутанными волосами и, освободившись от ее объятий, не глядя на нее, пе-
рекатился на бок. - Я наконец получил то, о чем мог только мечтать. Раз-
говоры кажутся мне несколько не к месту.
   Она побледнела.
   - Почему в тебе столько сарказма?
   - Надо же, насколько ты проницательна. Ну, и что мы теперь будем  де-
лать? - грубо процедил он сквозь зубы.
   Неужели он думает, что она заманивает его  назад?  Возмущенная  таким
подозрением, она на одном дыхании пробормотала:
   - Тебя это ни к чему не обязывает. - И, поколебавшись, добавила: -  Я
хочу сказать, что... Мне ничего от тебя не надо. Вот Бог, а вот порог, и
забудем обо всем...
   Он резко сел на кровати и пристально на нее посмотрел, запустив  руку
в ее рассыпанные по подушке волосы.
   - Боюсь, ты забываешь, с кем говоришь.
   Слава Богу, вздохнула она - значит, он не собирается прогонять ее  от
себя.
   - Как я могу это забыть, если движение через  мою  спальню  вовсе  не
столь уж интенсивно, - пробормотала она с лихорадочным румянцем  на  ще-
ках.
   Он сгреб в кулак ее светлые золотистые волосы, но Сара  не  возражала
против боли. Она была поглощена игрой чувств на его смуглом лице. На ка-
кое-то мгновение он страшно рассердился. Что  случилась?  -  недоумевала
она. Не она начала эту бесстыжую сцену совращения в холле. Вся инициати-
ва принадлежала Рафаэлю, а Рафаэль, хотя и казался человеком  импульсив-
ным, никогда не действовал по первому порыву. Он умел все просчитать,  и
это было столь же для него естественно, как и дыхание. Он был самым неп-
редсказуемым мужчиной на свете. Его неуемное  мужское  эго  должно  было
быть удовлетворено, и ему следовало бы радоваться, что наконец-то он до-
ждался от нее именно того, чего добивался всю жизнь.
   Где-то в глубине еще не пришедшей в равновесие души  она  знала,  что
сама не понимает, что творит, и в  этом  допущении  было  что-то  преда-
тельски успокоительное. Это снимало с нее ответственность за  свои  пос-
тупки и освобождало ее от общепринятых пут, делающих  жизнь  безопасной,
это верно, но и постной... "Позволь себе хоть чуточку безрассудства",  -
как-то упрекнула ее Летиция. Сара, все еще бурно переживая впервые испы-
танные чувства, не могла не гладить его мускулистую грудь, накручивая на
кончики пальцев его курчавые жесткие черные волосы. Она  с  наслаждением
пробовала безрассудство на вкус и не замечала его неподвижной  холоднос-
ти. Веки у нее сомкнулись... Быть безрассудной - хорошо... Безрассудство
- это как путевка в рай.
   Проснувшись, она не сразу сообразила, где она и что с ней  произошло.
Было еще светло. Лицо ее выражало полное недоумение. Она медленно  села,
морщась от незнакомой легкой ломоты во всем теле. У нее болела голова, и
страшно хотелось пить. Постепенно коварная память вернула ее к  действи-
тельности, ее бросало то в жар, то в холод.
   О Боже, что я натворила... что я натворила?! - мучительно  спрашивала
она себя. Как могла я допустить такое? Как случилось, что самый безобид-
ный обед вдруг привел к таким ужасным последствиям?
   Но она знала. О да, она знала. У Рафаэля ничего не бывало просто, ни-
когда и ничего не происходило так, как могло показаться с первого взгля-
да. Он, наверное, сейчас смеется над ней, над своей бывшей фригидной же-
ной, которую теперь он может заставить дрожать и кипеть, просто  коснув-
шись ее пальцем. Ей стало до слез жалко себя.
   Желая скрыть от него свою ранимость,  она  решила  продемонстрировать
ему свое полное безразличие. Сейчас, вспомнив методы, которые для  этого
избрала, она даже съежилась. Горечь и ревность довели ее до крайности, и
вот теперь он был вправе думать о ней как о неразумном подростке. В рес-
торане, почувствовав ее слабинку, он воспользовался испытанным приемом и
нанес ей удар в самое уязвимое место. Что ж, по крайней мере  она  может
утешать себя мыслью, что все это старо как мир. К тому же  Рафаэль  имел
привычку бороться до конца. Для него все средства хороши; мысль  о  форе
более слабому противнику ему, видимо, даже и не приходила.
   Она плохо переносит алкоголь, а он все подливал ей и  подливал,  слу-
шая, небрежно откинувшись на стуле, ее болтовню,  которой  она  выдавала
себя с головой. Видимо, он прекрасно понял, что она не в состоянии  оце-
нивать свои поступки. Но странным казалось ей то, что он сознательно  ее
соблазнял. В конце концов  ее  столь  долго  сдерживаемые  эмоции  взяли
верх...
   Не чувствуя пальцев, она накинула халат. Женщины типа  Карен  влюбля-
лись по крайней мере по четыре раза в  год.  Карен  легко  скользила  по
сверкающей поверхности любви, ловко избегая малейших столкновений.  Саре
же "посчастливилось" попасть на улицах  Парижа  в  переделку,  сравнимую
разве что с тяжелейшей дорожной аварией, и вот с тех пор она так и живет
в зоне повышенного риска.
   Пять лет назад она заперла свои чувства к Рафаэлю на  замок,  а  ключ
забросила подальше. И теперь скорее позволит сжечь себя на медленном ог-
не, чем сознается в своих чувствах. Любить мужчину, нанесшего тебе удар,
- дурной тон. Но поскольку обмануть себя ей не удавалось, то приходилось
мириться с собственной презренной слабостью. Она любила  Рафаэля  как  и
раньше, и любой психолог сказал бы ей, что она просто мазохистка. В кон-
це концов, с неожиданной горечью созналась она себе, Рафаэль даже  и  не
представлял, что он с ней сделал.
   Его открытая война с отцом дорого ей обошлась, и даже простое  воспо-
минание об этом заставляло ее содрогаться. Она предпринимала неимоверные
усилия, чтобы загнать назад, в темный угол, воспоминания о тех кошмарных
днях, когда у нее отняли самые элементарные человеческие  права.  Потеря
физической свободы и ужас от сознания  собственного  бессилия  несколько
притупили боль, причиненную ей неверностью Рафаэля. Чувство самосохране-
ния отодвинуло гордость на второй план. Сара  поняла  это  только  через
несколько недель. Запертая в четырех стенах, лишенная какого  бы  то  ни
было общения с  внешним  миром,  она  очень  скоро  сообразила,  что  ее
единственным союзником в борьбе против отца мог быть только  Рафаэль.  А
он все не приходил и не приходил, и дракона было некому  убить.  Потеряв
последнюю надежду, она похоронила себя и вернулась вновь  к  жизни  лишь
через какое-то время. До сих пор она все еще временами просыпалась среди
ночи в холодном поту.
   Но вот теперь стало ясно, что Рафаэль не хотел ее бросать, и  ее  за-
щитная оболочка, состряпанная из горького антагонизма и недоверия,  дала
трещину. И вот... вот результат того, что она вновь доверилась  Рафаэлю,
подумала она, осматривая смятую постель. Это катастрофа.  Сердце  у  нее
упало, и она зарделась от стыда. Слава Богу, у него хватило порядочности
уйти прежде, чем она проснется. Толкнув дверь, она вышла в холл и так  и
приросла к полу.
   На нее смотрело три пары совершенно одинаковых темных глаз. Джилли  и
Бен, скрестив ноги, сидели подле Рафаэля.
   - Я... я думала, что ты уже ушел, - запинаясь, произнесла она.
   - Мы пришли уже очень давно, - бодро сказал Бен. - Но мы  не  шумели,
чтобы не разбудить тебя.
   - Надо было меня разбудить.
   Нервно завязывая халат, Сара всячески избегала  его  взгляда.  Что  в
нем? Насмешка, триумф, презрение? В общем, это не имеет никакого  значе-
ния. Никогда ей не забыть того, что произошло между ними всего лишь пару
часов назад, когда она буквально рыдала от удовольствия в его руках.
   - Мы были заняты, - сообщила ей Джилли. - Папа рассказывал нам  сказ-
ку.
   - Папа? - перебила ее Сара, сраженная легкостью, с какой ее дочь про-
изнесла это слово.
   Бен взглянул на нее так, как мужчина смотрит на глупую женщину.
   - Как ты могла переехать и не сказать папе, где наш новый  дом?  Папа
не знал, где нас искать.
   Джилли мудро поддакнула:
   - Мы потерялись, а теперь папа нас нашел, и теперь мы будем семьей.
   Сара скрипнула зубами.
   - А разве втроем мы не семья?
   - Но ведь мы же похожи на папу, а не на тебя, - возразил  ей  Бен,  с
обожанием глядя на отца и не понимая, что причинил матери боль. -  И  на
дедушку с бабушкой мы не похожи.
   - И мы теперь ис-панцы, потому что папа - испанец,  -  важно  заявила
Джилли. - Испанцы живут в Испании и говорят по-испански.
   - Насколько я понимаю, этнические проблемы были у вас главным пунктом
в повестке дня, - поджав губы, сказала Сара.
   Джилли вдруг опять начала болтать, но Рафаэль жестом заставил ее  за-
молчать.
   - Идите-ка поиграйте к себе в комнату, нам с мамой надо поговорить.
   Сара с изумлением смотрела на двойняшек, которые, не проронив ни сло-
ва, встали и смиренно отправились к себе в комнату. Им очень не хотелось
этого делать, но возражать они не стали. Рафаэль держал в руках какие-то
невидимые ниточки, и ее дети безропотно ему подчинялись. Они  пришли  не
больше часа назад, но он уже завоевал их симпатии. Причем  без  малейшей
помощи с ее стороны и даже в ее отсутствие. Правильно  говорят,  яблочко
от яблони... Они настолько похожи, что тут же потянулись друг к другу.
   Рафаэль легко поднялся на ноги, и комната  вдруг  стала  маленькой  и
тесной. Он был при полном параде, и она почувствовала себя в  невыгодном
положении. Он остановил на ней взгляд своих темных,  непроницаемых,  как
ночь, глаз, и ее злость каким-то странным образом улетучилась, и  теперь
она чувствовала себя отчаянно неуверенно.
   - Я думала, что ты уже ушел.
   Она была полна решимости скрыть от него дикую свистопляску чувств,  в
которую так неожиданно оказалась ввергнутой.
   Он выразительно поднял черную бровь.
   - Даже в отрочестве я не был столь бестактен.
   На щеках у нее зарделся стыдливый румянец, и она, чувствуя себя очень
неуверенно, отвернулась.
   - Ты говорил, что хотел повидаться с детьми завтра. - Она с такой си-
лой сжимала кулаки, что кончики пальцев ее покраснели. - Ты  можешь  ви-
деться с ними когда захочешь, я не собираюсь тебе мешать.
   - Ты всегда мастерски избегала главной темы, gatita (Кошечка (исп.) -
(Почти невидимые волоски у нее на шее встали дыбом.) - Это все,  что  ты
мне можешь сказать?
   У него был потрясающий, рычащий акцент. На какое-то мгновенье она за-
колебалась, не в состоянии сосредоточиться то ли из-за нервного перенап-
ряжения, то ли от неприкрытой жгучей тяги к нему.
   - Я намерена забыть то, что между нами произошло.
   Голос у нее был до смешного нетвердый.
   - Банально... И я бы не поверил в это, если бы речь шла не о тебе,  а
о любой другой женщине. - (По интонации она догадалась, что настроение у
него было ужасным.) - Ты хотела меня, Сара...
   - Я просто была пьяна! - отрезала она сердито и, вызывающе сложив ру-
ки на груди, отошла к окну.
   Ей до боли хотелось, чтобы он до нее дотронулся. Настолько,  что  она
почувствовала себя слабой и беззащитной. Она отдалась ему с такой  наив-
ной радостью и удивлением, что сейчас ей было тяжело смотреть,  как  ру-
шится ее сон.
   - Нет, не была. Даже близко не была, - безжалостно возразил Рафаэль с
характерными для него прямотой и насмешкой. - Ты меня хотела,  и  я  дал
тебе то, что ты хотела. И знаешь почему?
   Она крепче сплела на груди руки.
   - Меня это не интересует.
   - Мне было любопытно, - жестоко сообщил он. - До чертиков любопытно.
   Сара съежилась. Блестящие черные глаза оценивающе смотрели на ее  ли-
цо, на котором медленно проступала смертельная бледность.
   - Это был чрезвычайно полезный опыт, gatita. Пять лет назад  ты  была
как ледышка. А теперь? Теперь ты сама бросаешься мне в объятья!
   Ее пронзило чувство острого унижения.
   - Это ложь!
   - Да что ты? Тогда вряд ли мне стоит тешить себя мыслью, что этот но-
мер со мной был уникален, - цедил он сквозь зубы. Сара  отважилась  под-
нять на него глаза. На его сильном  смуглом  лице  читалась  неприкрытая
злость. Плотно сжав губы, Рафаэль отчаянно пытался сдержать себя.
   Сара быстро заморгала, взволнованная скорее его тоном, чем словами.
   - Не понимаю.
   - Ах, не понимаешь... - шепотом проговорил Рафаэль, и в  накалившейся
атмосфере она почувствовала приближение бури. - Я далеко не первый  муж-
чина, побывавший в твоей спальне за последние годы. Это... это настолько
явно... настолько явно, что даже оскорбительно!
   - Оскорбительно? - повторила она, как попугай, не в  состоянии  поше-
вельнуться, что было довольно глупо.
   - И тебе просто не терпелось показать мне, до чего ты раскомплексова-
на и что у тебя была масса любовников!
   Пол пошатнулся у нее под ногами. Рафаэлю почему-то вечно виделось то,
чего на самом деле не было, все у него  было  сложно  и  полно  скрытого
смысла, без  всяких  на  то  оснований.  Он  вообще  отличался  подозри-
тельностью. Она обескуражено молчала, не зная, что предпочесть - рассме-
яться или обидеться. Наконец она тупо решила рассмеяться. Только вот по-
чему она до сих пор не смеется?  Ведь  все  это  до  абсурдного  смешно.
Только какой-нибудь сумасшедшей дуре могла прийти в голову идея  бросить
Рафаэля ради кого-то другого.
   - Мы еще з... замужем, - заикаясь, промямлила она. - И у  меня  нико-
го...
   - Ты довольно быстро вывела меня из этого заблуждения, - не  дослушав
ее, возразил он с презрением. - То, что между нами произошло,  -  просто
эпизод, не красящий ни тебя, ни меня.
   Сара дрожала, крепко  держась  за  высокую  спинку  стула,  чтобы  не
упасть. Эпизод? Эпизод? Рафаэль едва сдержался, чтобы не сорвать  с  нее
всю одежду, он едва себя контролировал. С другой стороны, что она  знает
о таких вещах? Ей не с чем сравнивать. Верно, что, пока они жили вместе,
Рафаэль никогда себя так не вел. Он прекрасно владел собой... За  исклю-
чением одного случая, когда без ее согласия были  зачаты  ее  близняшки,
подсказала ей память, и ее даже в жар бросило от воспоминания о той  но-
чи. После того раза он к ней больше ни разу  не  прикоснулся.  "Эпизод",
вспомнила она опять, возвращаясь из прошлого в  малоприятное  настоящее.
Все ее моральные принципы восставали против легкости,  с  какой  Рафаэль
овладел ею, повинуясь лишь жестокой похоти.
   - Ублюдок пригульный.
   Эти слова обожгли ей горло, но и у нее тогда болело все, и душа и те-
ло.
   Черная бровь язвительно поползла вверх.
   - Почти, - произнес он. - Но не совсем. Не удивлюсь, если ты обвинишь
меня в двойственной морали. Но мне нечего стыдиться. Ты мать моих детей.
   Рафаэль преднамеренно пытался ее обидеть. Сарой медленно, но неотвра-
тимо овладевал гнев - единственное, что еще могло вытащить ее из трясины
унижения. Так, значит, Рафаэль считает, что, оставшись  одна  после  его
дезертирства, она должна была существовать в подвешенном состоянии?  Но,
в конце концов, если даже он не смог вызвать в ней желания, то что можно
ждать от других?
   За Рафаэлем всегда бегали толпы женщин. И хотя он и не был тщеславен,
но цену себе, должно быть, знал. Он жил на грани дурной  славы  "люби  и
брось". Он был притчей во языцех для авторов женских колонок. И вот  эта
ходячая легенда стоял перед ней, яростно обвиняя свою брошенную  жену  в
том, что она якобы позволила себе наглость искать  утешения  в  объятиях
другого мужчины! Да как он смеет, черт побери?! Кто дал ему  такое  пра-
во?!
   Золотистые глаза хлестали ее, как кнут.
   - Но я тебе обещаю, что столпотворения в твоей  спальне  очень  скоро
прекратятся.
   Единственным ее желанием было отплатить ему той же монетой. В ней по-
лыхала злость.
   - Хотела бы я знать, как ты этого намереваешься добиться?.. Пояс  це-
ломудрия уже несколько не в моде, Рафаэль, а что касается возможного эм-
барго, то сомневаюсь, что оно произведет на меня должное впечатление,  -
свирепо заявила она. - Но если уж на то пошло, какое все это имеет отно-
шение к детям? Или тебя раздражает сама мысль,  что  кто-то  другой  мог
преуспеть там, где ты потерпел фиаско?
   Зря она так. Отношения между ними были настолько  напряженны,  что  в
любой момент мог произойти настоящий взрыв. Но она не смогла не  порадо-
ваться, увидев, как окаменел Рафаэль. Придя в себя, он отступил  на  шаг
назад, как бы избегая соблазна пристукнуть ее на месте... или вновь наб-
роситься на нее, с жаром, с пылом... Желание, разгоравшееся в ней,  вряд
ли чемнибудь уступало ярости, владевшей Рафаэлем. В мозгу  ее  мгновенно
пронеслись такие картины, что она даже зашаталась, покраснев  и  стыдясь
за саму себя. Столкнувшись со свирепым взглядом Рафаэля, она вдруг сооб-
разила, что ее мысли не были для него тайной. Губы у нее пересохли, и ей
стало страшно.
   - Нет... Тебе не удастся меня спровоцировать.
   - Да кому ты нужен, черт побери?
   Сара была до глубины души потрясена тем, что они понимают друг  друга
без слов. Она подняла дрожащую руку к раскалывающейся голове.
   - Прости.
   - Прости?! - прорычал он. - Да плевать я хотел на это!
   Его английский полетел в тартарары. Он в отчаянии всплеснул руками, и
в сердце к ней прокралась предательская нежность.  Желая  причинить  ему
как можно больше боли, она опустилась слишком уж низко, и теперь ей было
стыдно. С другой стороны, ей не хотелось, чтобы Рафаэль по-своему истол-
ковал легкость, с какой ему далась победа. И если уж кто-то и хотел  то-
го, что между ними сегодня произошло, так это был Рафаэль! Ему было  лю-
бопытно? Что же, если ему не понравилось его открытие, то винить ему  за
это следовало только себя.
   Молчание разделяло их как глухая каменная стена, тяжелая и  непреодо-
лимая. Да он просто домостроевец, самый обыкновенный махровый домострое-
вец. Несмотря на годы, прожитые врозь, он все еще считает, что имеет  на
нее какие-то права. Было время, когда он любил ее безоговорочно, безгра-
нично. Он не возражал против углей, что она давала ему на обед.  Его  не
раздражала ее излишняя аккуратность, и если уж быть до  конца  откровен-
ной, то он даже попытался сам стать более аккуратным, что ее тогда очень
тронуло. Он покупал ей цветы, делал подарки...
   На глаза у нее навернулись непрошеные слезы. Как давно  избегает  она
этих воспоминаний... Но ведь и противозачаточные таблетки  выкинул  тоже
он, когда она пригрозила, что уйдет. Более того, как может мужчина  пре-
дать любящую его женщину таким подлым образом, как это сделал он?  Перед
глазами у нее возник образ той женщины с пышными черными вьющимися воло-
сами и большими черными глазами, что она видела на фотографии,  показан-
ной отцом. И ей опять стало больно.
   - Завтра после обеда я уезжаю в Испанию, - хрипло сказал он.
   Про себя она даже порадовалась этому.
   - Bon voyaged
   Мягко ступая, он подошел к окну, сунул руки в карманы брюк - и под их
тонкой тканью заиграли мускулы. Чувствуя, что краснеет, Сара быстро  от-
вернулась.
   - Мне не так уж часто приходится бывать в Англии. Особенно теперь.  У
меня очень больна бабушка...
   Сара широко раскрыла глаза.
   - Я и не знала, что твоя бабушка еще жива.
   Он пожал плечами.
   - А откуда тебе было знать? Пока был жив мой дед, я с ней мало общал-
ся.
   - Ты и про него мне ничего не рассказывал!
   - Я и сам их совсем не видел, - нетерпеливо сказал он. - Abuela  сов-
сем плоха, и мне бы хотелось, чтобы она повидала своих внучат. К тому же
мне тоже хочется побыть какое-то время с детьми. Поэтому я  думаю  взять
их с собой в Испанию.
   От неожиданности у Сары даже перехватило дыханье:
   - В... в Ис... спанию?
   - Показать тебе по карте, где это?
   - Я уже отгуляла свой отпуск, и об этом не может быть и речи, - резко
заявила Сара. - Мы просто не можем поехать в Испанию.
   Рафаэль нагло улыбнулся.
   - Позволь, я проясню обстановку. Все очень, очень просто. Сегодня ут-
ром я нанял адвоката. Он считает, что мой случай -  стопроцентный.  Если
ты не поедешь со мной в Испанию, я даю делу ход в суде. Я не шучу, Сара.
- Он замолчал, а в ушах у нее все еще звенела его угроза. - Я не отступ-
люсь от детей, - заключил он.
   От ее запальчивости не осталось и следа, и она нервно сцепила руки.
   - Совсем необязательно из-за них драться. Я же сказала, что  не  буду
тебе препятствовать. Если это не надолго, скажем на неделю... - осторож-
но предложила она.
   - Сара, - прервал он. - Я надеюсь, что ты переедешь со мной в Испанию
навсегда.
   - Навсегда? Да ты с ума сошел! У меня здесь работа...
   - Уволишься, - коротко оборвал он. - Бросай все и собирай вещи.
   Сара ушам своим не верила.
   - Я не собираюсь уезжать из Англии. Здесь мой дом.
   - Я не позволю, чтобы моих детей постигла моя участь. - Он был неумо-
лим. - Нам обоим надо чем-то жертвовать. Дети не могут жить ни без мате-
ри, ни без отца, ни без приличного дома. И я намерен обеспечить им все!
   - Так бывает только в сказках! А этот мир далеко не идеален, не знаю,
приходилось ли тебе это слышать! - резко бросила Сара.
   - Им также нужна любовь, забота и твердая рука. Мои дети, -  подчерк-
нул Рафаэль, делая вид, что не слышал ее, - заслуживают всего этого.
   - Ты можешь навещать их!
   - Навещать? - Он выругался. - Мне этого мало. Я итак уже потерял  че-
тыре года. И я не хочу, чтобы они мучились вопросом, кому же они принад-
лежат и кто их настоящий отец. Короче говоря, развода не будет.
   - Как не будет? - грозно переспросила Сара, не веря своим ушам.
   - Я никогда не давал согласия на развод. - Он сердито блеснул  глаза-
ми. - И не думаю делать это и впредь.
   - Да мне твое согласие, слава Богу, и не нужно! - взорвалась Сара.  -
Через три месяца я развожусь, и ты переходишь в разряд истории!
   Длинные пальцы обхватили ее тонкое запястье. Рафаэль так резко дернул
Сару за руку, что ее волосы взлетели, как крылья бабочки.
   - Развода не будет, - медленно, но твердо повторил он. - Если, конеч-
но, ты не хочешь потерять детей. Как только  ты  начнешь  бракоразводный
процесс, Сара, я отберу у тебя все. Как ты однажды отобрала у меня все.
   Ужас парализовал ее.
   - Рафаэль...
   Он насмешливо провел кончиком пальца по ее горлу и затем дальше вниз,
прямо до того места, где вздымалась ее грудь. Хищные золотистые глаза  с
длинными черными ресницами оценивающе осмотрели ее с  ног  до  головы  и
опять вперились в ее полные боли глаза. Кожа ее горела  под  его  рукой.
Обыкновенная химическая реакция, подумала она. Только почему ей никак не
совладать с собой? Она задрожала. От его дыханья волосы у нее слегка ко-
лебались.
   - Так, чего доброго, я еще и к пыткам пристращусь, gatita. Ты неверо-
ятно отзывчива. Кровь так и кипит у тебя в жилах. Мне  ничего  не  crowr
заставить тебя кричать мое имя в агонии желания...
   Глубокий бас перешел в интимный, гипнотизирующий, волнующий шепот.  В
горле у нее пересохло, а на лбу проступили капельки пота. Забыв о  нена-
висти, она трепетала в ожидании.
   - Прекрати, - пробормотала она глухо.
   - Мне всегда хотелось видеть тебя в тот момент, когда ты захочешь ме-
ня так же, как когдато хотел тебя я.
   Он коснулся губами бесконечно чувствительной точки выше ключицы. Рос-
кошные черные волосы защекотали ей щеку, и волны чувственности подхвати-
ли и понесли ее.
   - В свое время я бы жизнь отдал за десятую долю того, что получил се-
годня. И ты знала это, так ведь? Сегодня ты отдалась  беспечно,  с  лег-
костью, а ведь когда-то не захотела сделать этого ради любви. Сегодня ты
дала мне то, чего лишала меня в браке. Вероятно, я должен рассыпаться  в
благодарностях? Все очень просто. Я живу больше сердцем, чем разумом,  и
не являюсь сторонником неограниченной свободы и не прощаю всего, что  ни
попадя. Прошу ли я извинить меня за это? А  может  ли  человек  восстать
против того, что у него в крови? Что больнее: когда я до тебя дотрагива-
юсь или наоборот?
   Она попыталась вырваться, но не  смогла  разорвать  стальной  хватки.
Ощущая свою власть над ней, он играл с ней в кошки-мышки.  Она  все  еще
дрожала под натиском его чувственности и только  теперь,  с  опозданием,
поняла, что нет ничего странного в том, как она реагирует на Рафаэля.
   Запутавшейся, закомплексованной девчонки, какой она была пять лет на-
зад, больше не существует. В свое время она очень страдала от неверности
Рафаэля и от жестокого обращения. Она провела страшные недели  в  полном
одиночестве, наедине с собственными мыслями, и это не прошло  бесследно.
Обстоятельства заставили ее отбросить все чуждое и доверять себе.
   Потеряв Рафаэля, она отдалилась и от родителей, и  это  позволило  ей
стать самостоятельной личностью. Она научилась принимать свои, собствен-
ные решения. Да, она часто ошибалась, но это были ее, собственные  ошиб-
ки. Опыт преобразил ее до неузнаваемости. Она научилась не скрывать свои
чувства и ни перед кем не извиняться за то, что она такая,  какая  есть.
Теперь она разговаривала с Рафаэлем на равных.
   Она больше не боялась его как мужчины и не чувствовала  себя  унижен-
ной. А его превосходство не возмущало. Рафаэль больше не имеет  над  ней
власти, как тогда, когда ей едва минуло восемнадцать. Она научилась  лю-
бить и понимать себя и наконец-то освободилась от комплексов. Но так  уж
получилось, что после Рафаэля у нее не было желания экспериментировать с
другими мужчинами. Сегодня то, что она так долго в себе подавляла, нако-
нец-то вырвалось наружу - в этом и была причина такой ее реакции на  Ра-
фаэля.
   Его пальцы осторожно скользили по ее рукам, но вдруг оставили  ее,  и
Сара почувствовала себя брошенной.
   - Тебе не мешало бы одеться. Я обещал  детям  свозить  их  в  "Макдо-
налдс".
   От возвышенного до смешного - в этом весь Рафаэль. Теперь он  смотрел
на нее с неприкрытым любопытством.
   - Я с вами не поеду! - выпалила она.
   - Без тебя они будут нервничать. Ты поедешь с  нами,  даже  если  мне
придется одевать тебя силой.
   - Только попробуй.
   - Мам, мы скоро едем? -  серьезно  спросил  Бен,  просунув  голову  в
дверь.
   Поездка в "Макдоналдс" удалась на славу. Прямо под носом Сары расцве-
тал настоящий треугольник любви, где она была лишней, никому не  нужной.
Близняшки были просто без ума от Рафаэля, а Рафаэль не только очень уме-
ло их развлекал, но и постоянно держал их под контролем. Четвертый здесь
был лишний.
   Безрассудство уже не доставляло ей удовольствия. От ее  пьяной  удали
не осталось и следа. Ее "я" терзалось и умирало. До сих пор она  жила  в
свое удовольствие, и вот настал черед платить. Рафаэль не любит ее.  То,
что между ними произошло, было чистой воды сексом. Он  жестоко  раздавил
ее чувство, тщательно, как молотилка, перемолов все ее  глупые  надежды.
Он просто использовал ее. И по крайней мере в одном она сейчас была уве-
рена: больше у него такой возможности не будет. Она будет холодной,  как
ледышка, и если ему вдруг взбредет в голову повторить  этот  "опыт",  он
рискует обледенеть.
   - Сара. - Он забрал ей за ухо выбившийся локон, и стоило ей взглянуть
в его золотистые глаза, как сердце у нее забилось с такой бешеной часто-
той, что не хватило бы никакой шкалы Рихтера. Он спокойно убрал руку.  -
Поехали, - сказал он прозаически.


   ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Дети уснули, едва коснувшись подушки. Рафаэль поправил одеяло у Бена,
поднял с ковра куклу Джилли и положил ее на постель к девочке.  Все  это
было явно лишним, и Сара поспешила выключить свет, намереваясь немедлен-
но положить конец этой неожиданной и столь поразившей ее нежности.
   - Я столько потерял, - пробормотал он с сожалением.
   - Да уж, - ворчливо согласилась Сара.
   - Спасибо и на том, что не сказала им, будто я умер. Но они же ничего
обо мне не знают!
   - А чего ты ожидал? Увидеть небольшой алтарь в углу? - резко спросила
она.
   Он посмотрел на нее сверху вниз с раздражающей проницательностью.
   - Ты не хочешь ими делиться. Это просто  жадность,  но,  видимо,  это
присуще человеку.
   - Что поделаешь!
   - Сара. - Он опустил длинные руки ей на плечи. - Они не мои дети и не
твои. Они наши дети. И между нами не должно быть никакого соперничества.
- Это прозвучало как холодный и колкий  упрек,  на  какой  был  способен
только Рафаэль. - Не я тебя сегодня не допустил в нашу компанию. Ты сама
себя исключила.
   - За тобой трудно угнаться.
   Она направилась в холл, хотя ей хотелось броситься навзничь и рыдать,
рыдать от умственного и физического бессилия.
   - Когда ты вылезаешь из своей скорлупы, ты мне даже больше нравишься.
За одним обедом я узнал о тебе больше, чем за два года совместной жизни.
Хотя и не могу сказать, что мне это доставило  большое  удовольствие.  -
Его красивые губы сложились в горькую усмешку. - Но по  крайней  мере  я
многое понял.
   Он стоял в проеме двери, облокотившись на косяк с грацией дикого  жи-
вотного и с видом человека, владеющего всем, что находилось в  поле  его
зрения. Сдерживаемая сила волнами исходила от него. Глядя на  него,  она
чувствовала себя слабой, женственной и беспомощной, а вовсе не эмансипи-
рованной.
   Она глубоко вздохнула, пытаясь сбросить с себя оцепенение.
   - Послушай, я готова поехать в Испанию на несколько недель...
   - Этого мало. И всегда будет мало, - тут же отрезал он.
   - Ты хочешь сказать, что я должна бросить работу, бросить дом, забыть
о своих корнях, и все это - ради тебя? Ты невыносимый эгоист! - с дрожью
в голосе упрекнула она.
   - Не заставляй меня прибегать к жестким мерам, Сара. -  Он  остановил
на ней сердитый взгляд золотистых глаз, в которых не было  и  намека  на
теплоту. - Не заставляй меня делать шаги, о которых мы оба в будущем мо-
жем пожалеть. Я хочу, чтобы Бену и Джилли было хорошо. У меня нет ни ма-
лейшего желания лишать их матери или лишать тебя детей.  То  есть  ты  и
я... мы должны найти компромисс.
   Ей вдруг стало плохо.
   - Я не люблю компромиссы.
   Он внимательно на нее взглянул.
   - Мне тоже еще никогда не приходилось идти на компромиссы. Мне  бы  и
сейчас этого не хотелось, но другого выхода я не вижу.
   - Ты хоть подумал о том, что ты делаешь!
   В ее дрожащем голосе были слышны нотки отчаяния.
   - Я знал... - возразил он очень мягко, - мне кажется, я знал,  что  я
сделаю, уже в тот первый вечер, но я боролся с собой.  Сегодня  я  уснул
только под утро. Все вспоминал нашу прошлую жизнь. Мы были очень молоды,
es verdad? Я хотел от тебя слишком многого, а дал тебе слишком  мало.  К
тому же... - он протянул было к ней руки, но передумал, - я не могу  лю-
бить человека, который не любит меня.
   - Бога ради, перестань! - Сара потеряла терпение и уже  больше  собой
не владела. - Какого черта, ты думаешь, я столько времени с тобой бы ма-
ялась, если бы не любила тебя? Чего ты хотел? Расписки кровью? Не  спра-
шивай почему, но я с ума по тебе сходила! Когда ты ушел,  мне  казалось,
что я потеряла все!
   - Сара... - тяжело выдохнул он.
   С трудом переведя дыханье, она взглянула на него снизу вверх. На  его
лице сверкала, как алмаз под лучами солнца, обворожительная улыбка,  ко-
торая притягивала ее, словно магнит. Вздрогнув, Сара тут же  постаралась
взять себя в руки и показала иголки, как еж, чувствующий опасность:
   - Тебе, пожалуй, пора. А то еще Сюзанна бросится тебя  разыскивать  с
собаками!
   - Ты все еще думаешь, будто я с ней сплю?
   Она с удовольствием отметила, что улыбка исчезла с его лица.
   - То, что я думаю, не имеет никакого отношения к совместному  времяп-
ровождению в постели, - сказала она кисло.
   - Этим я тоже не занимаюсь, - спокойно ответил он.
   - Никогда?
   На его высоких скулах заиграл легкий румянец.
   - Было... один раз, очень давно.
   Она почувствовала себя так, словно в нее швырял ножи человек,  совсем
не умеющий это делать. Холодная сталь вряд ли причинила бы ей больше бо-
ли.
   - Пока мы были вместе? - беспомощно спросила она.
   Напряжение не покидало его.
   - У меня нет желания говорить об этом, Сара.
   - А я-то думала, что ты пойдешь резать правду-матку  и  взвалишь  всю
вину на черта! Не разочаровывай меня!
   - De acuerdo, - резко сказал он. - Это случилось после того,  как  мы
разошлись, после того, как я получил от твоего адвоката бумаги о  разво-
де...
   В душе у нее зарождалась ядовитая ненависть. И боль.  Почему  его  не
разразил гром? Почему на него не обрушилась кара Господня? Почему он  не
исчез навеки из ее памяти, чтобы больше никогда не причинять ей боли?
   - Я был очень пьян и очень расстроен, - хрипло произнес он. - Мы ско-
рее были друзьями, чем любовниками. Ты хотела развода, Сара. Не суди ме-
ня за это.
   - Я осудила тебя пять лет назад и не вижу причин, почему я должна ме-
нять свое мнение.
   Она храбро задрала подбородок вверх, хотя внутри у  нее  все  оборва-
лось.
   - Муж Сюзанны, Эдуарде, тоже живет у меня. Их ребенок лежит  в  одной
из самых известных клиник Лондона. Он очень серьезно болен, ему  сделали
операцию, и сейчас он поправляется. Я предложил им пожить у  меня,  пока
они в Лондоне.
   Сара и глазом не моргнула, будто ее это вовсе не интересовало, -  она
все еще ненавидела его с такой силой, что не понимала, как это он не пал
замертво у ее ног. Входная дверь мягко стукнула,  и  она  с  облегчением
вздохнула, хотя и знала, что ей предстоит еще одна бессонная ночь.
   На следующее утро она подала заявление об уходе с  работы.  Начальник
отдела кадров нахмурился, но ничего не сказал. С ее уходом компания, ес-
тественно, не обанкротится. Но Сара ценила свою работу, и теперь ей было
горько сознавать, что через несколько месяцев ей вряд ли  удастся  найти
столь же хорошее место. Но что делать? Нельзя допустить,  чтобы  Рафаэль
затеял дело в суде. Будет слишком много разговоров, особенно когда  нач-
нут всплывать новые факты. Нельзя позволить, чтобы ее имя трепали в  су-
де. Благодаря отцу она провела почти два месяца в больнице для  душевно-
больных. Кто поверит, что ее упрятали туда без малейших на то оснований?
   Она все еще надеялась, что они смогут уладить свои разногласия и  без
суда. Отцовство может скоро наскучить Рафаэлю. Джилли  и  Бен  временами
очень надоедливы. Где они будут жить в Испании? В доме его бабушки?  Это
его сильно стеснит. Рафаэль не любит, чтобы его беспокоили, когда он ри-
сует, а дети будут постоянно вертеться у него под ногами. Терпение же не
числилось среди его добродетелей. Да и как он представлял себе  их  сов-
местную жизнь после всего, что между ними произошло? Одно дело - высоко-
парно заявлять о желании быть все время с детьми, другое  -  воспитывать
их изо дня в день, отказавшись от неограниченной свободы. Что ж, она го-
това пожертвовать несколькими неделями своей жизни, только бы он сам  во
всем убедился.
   Когда она приехала в детский сад, Рафаэль был уже там и разговаривал,
стоя на ступеньках, с воспитателем. Джилли цеплялась за одну  его  руку,
Бен за другую.
   - Джилли... Бен... - Сара нетерпеливо протянула к ним руки.
   - Мы прощаемся с папой.
   Бен не двинулся с места с озорным выражением  лица.  Джилли  отверну-
лась, делая вид, что не замечает ее.
   Рафаэль выпустил их руки и спустился по ступенькам.
   - Маму надо слушать.
   Бен посмотрел на него и упрямо пробормотал:
   - Не буду.
   Джилли тоже дернула головкой.
   - И я не буду.
   Сара, затаив дыханье, ожидала, что вот-вот раздастся львиный рык,  но
неожиданно для нее Рафаэль легко присел на корточки около детей и  спро-
сил:
   - А почему?
   Губки Джилли, воженные в розовый бутончик, дрогнули.
   - Папа Пита Тейта улетел на самолете и больше не вернулся.
   Бен чертил что-то на земле носком кроссовки, пытаясь скрыть страх  за
маской безразличия.
   - Папы все время так делают... - пробормотал он.
   - Обещаю, что я такого не сделаю. - Рафаэль небрежно снял золотые ча-
сы с руки. - Скоро вы прилетите ко мне в Испанию, и мы будем жить  вмес-
те. А пока присмотрите-ка за моими часами, ладно?
   Глаза у него блестели. Сара отвернулась,  пытаясь  проглотить  ком  в
горле. Рафаэль был sol у sombra - солнце и тень.  Она  полюбила  его  за
теплоту и отзывчивость. Но по своей наивности не сразу сообразила, что в
глубине души он был натурой сложной и неукротимой. А когда поняла,  было
слишком поздно. Рафаэль уже замкнулся в себе. Вначале он был  ей  совер-
шенно доступен и раскрыт, а тут вот закрылся. И она не знала, как до не-
го добраться, и даже боялась пробовать. Она была так уверена, что он  ее
бросит, что в течение нескольких месяцев жила как на вулкане.
   А если и он испытывал то же самое? Он хотел, чтобы у них был ребенок,
и сделал все, чтобы она забеременела. Много ли есть сегодня мужчин,  что
еще стремятся к ребенку, несмотря на то что брак разваливается на кусоч-
ки? Он, видимо, ценил их брак намного больше, чем был способен признать.
Вдруг она разозлилась. Почему она об этом думает? То, что он  чувствовал
пять лет назад, не имеет никакого отношения к настоящему.
   Он - сам порок во плоти. Та женщина в Нью-Йорке, а теперь  вот  прек-
расная Сюзанна были столь же неизбежны, сколь и холодный ветер в январс-
кий день. Страстные романы, страстные прощанья... А Сара слишком  горда,
и в ней еще бушует столько злости, что ей никак не вписаться в эту  схе-
му. Лед, напомнила она себе. Вчера он застал  ее  врасплох...  Да  и  ее
собственное тело сослужило ей вчера плохую службу. В следующий  раз  она
встретит его во всеоружии. В следующий раз она застынет, как лед.
   Рафаэль догнал ее уже на улице.
   - Мне хотелось повидать их еще раз перед отъездом, - хмуро  пробормо-
тал он, разворачивая ее к себе лицом.
   Сара резко стряхнула его руку:
   - Не трогай меня!
   Она думала, что присутствие детей сдержит его, но ошиблась. Он неумо-
лимо тянул ее к себе, и в конце концов, она оказалась  прижатой  к  нему
всем телом. Он целовал ее с неудержимой горячностью. Язык его  раздвинул
ее губы, и это было неописуемо сладко. Она почувствовала, что тает,  как
мороженое на жарком летнем солнце. Когда он отступил от  нее,  она  была
вынуждена схватиться за ограду, чтобы не упасть, и он с  насмешкой  под-
держал ее.
   - Продолжение следует, - пообещал он с веселым блеском  в  золотистых
глазах и побежал через дорогу, где его поджидало такси.
   - Это было противно, - громко заявила Джилли.
   - Такое бывает по телевизору.
   Бен был настроен не так решительно, как Джилли, но ему было  явно  не
по себе за мать, которая и сама не знала, куда спрятать глаза.
   Почему ей всегда звонят по телефону или в дверь, когда она в  ванной?
Сара раздраженно схватила полотенце и накинула  халат,  недоумевая,  кто
может беспокоить ее в половине одиннадцатого вечера? Карен в  Нью-Йорке.
И уж конечно, это не родители. Стычка, произошедшая  между  ними  четыре
дня назад, произвела на них большее впечатление, чем даже если бы она им
объявила, что уезжает с убийцей-рецидивистом.
   В дверях стоял Гордон. Застигнутая врасплох, она  покраснела,  вспом-
нив, что уже дважды отказывалась от встречи с  ним  на  этой  неделе,  и
втайне надеялась, что он все понял.
   - Я понимаю, что не вовремя, но, может быть, ты разрешишь мне войти?
   Она нехотя отступила, и он прошел к камину. На его застывшем лице иг-
рал румянец.
   - Сегодня я ужинал с твоим отцом в его клубе, - без всякого  вступле-
ния начал он. - И он мне рассказал, что Алехандро - твой муж  и  что  ты
возвращаешься к нему. Я ушам своим не поверил.
   - Зря он втравливает тебя в это дело, - вздохнула Сара и тут же пожа-
лела о своих словах.
   - Тебе не кажется, что я вправе это знать? - спросил он. -  К  твоему
сведению, я был очень благодарен твоему отцу за доверие. Он страшно  пе-
реживает за тебя и за детей, и меня это не удивляет!
   Сара задрала подбородок.
   - Скажи, в какой ипостаси был представлен Рафаэль?  Изверга,  авантю-
риста или распутника? Или все сразу? Надо было предупредить тебя, что  у
отца очень богатое воображение.
   - Я хочу помочь тебе, Сара. Насколько я понимаю, Алехандро шантажиру-
ет тебя детьми. Ты просто не могла на это согласиться по доброй воле,  -
уверенно заявил он. - Тебе нужен хороший адвокат, и, хотя я и  не  соби-
рался сейчас об этом говорить, ситуация складывается таким образом,  что
мне, пожалуй, надо это сказать: респектабельный муж в ближайшем  будущем
тебе вовсе не помешает. - Он помолчал, выжидая. - Я  как  раз  собирался
сделать тебе предложение.
   Он так осторожно подбирал слова, что она чуть не рассмеялась, но вов-
ремя взяла себя в руки. Он и так был взволнован.
   - Ты очень добр, Гордон, но...
   - Доброта здесь ни при чем. - Он схватил ее за руки. - Ты  не  можешь
принадлежать такому типу, как Рафаэль Алехандро. Ты просто  запаниковала
и приняла самое неподходящее решение. Я понимаю, что ты сердита на отца.
Следовало сразу же сообщить Алехандро о рождении детей, но  после  всего
того, на что он тебя обрек, я вполне понимаю и твоего отца  -  он  хотел
оградить тебя от него.
   Сара потемнела от злости.
   - Меня не надо отгораживать от Рафаэля, - процедила она сквозь  зубы,
пытаясь высвободиться из его  рук,  но  вместо  этого  оказалась  в  его
объятьях. - Не надо, - с мукой в голосе попросила она, не в  силах  выр-
ваться, хотя он и был хрупкого телосложения.
   - Ты что, оправдываешь его?! - в недоумении воскликнул он. - Ты  даже
не хочешь дать мне шанс! Ведь я же только что сделал тебе предложение!
   Он поцеловал ее сердито и настойчиво, но, взглянув ей в глаза, прочи-
тал в них только раздражение.
   - Извини, я...
   - Мама делает так с папой тоже.
   Из дверей на них смотрела Джилли.
   - Почему ты не в кровати? - резко спросила Сара.
   Джилли взглянула на суровое лицо матери и тут же исчезла в спальне.
   Гордон поправлял галстук, расстроенный вмешательством ребенка.
   - Когда ты летишь? - коротко спросил он.
   - Послезавтра.
   Он плотно сжал губы.
   - Что же в нем такого? Он приехал сюда меньше недели назад, и  стоило
ему поманить тебя пальцем, ты тут же бросилась к нему в объятья!
   - Это не так, Гордон!
   - С моей точки зрения, именно так, и если хотя бы половина  из  того,
что рассказал твой отец - правда, ты рискуешь сломать себе шею, - проро-
чествовал он.
   - Меня не интересует твое мнение. К тому же ты вовсе не хочешь на мне
жениться, Гордон, - уныло ответила она. - Не могу представить тебя в ро-
ли отчима.
   Он покраснел.
   - Я хочу на тебе жениться и считаю, что сейчас  ты  совершаешь  самую
большую ошибку в жизни. Твой отец уверен, что Алехандро использует тебя,
только чтобы нанести ему ответный удар.
   - Рафаэль не настолько мелочен, - резко возразила она.
   - Мне остается на это надеяться, Сара. У пешки на доске короткий век,
- с неприязнью сказал он.
   Их рейс был отложен, и, когда наконец они сели в  Севилье,  было  уже
поздно. Стояла ужасная жара. Получая багаж и бегая за детьми, Сара вспо-
тела и устала.
   - А где папа? - хныкала Джилли.
   Действительно, где? Сара хмуро разглядывала встречающих.  Верно,  что
за несколько минут телефонного разговора он не обещал, что будет  встре-
чать их в аэропорту, но она считала это само собой разумеющимся. Хотя  у
Рафаэля ничто не было само собой разумеющимся.
   - Senora Alejandro?
   Она резко обернулась и увидела толстенького  маленького  человечка  с
фуражкой шофера в руках.
   - Да... si? - поправилась она неуверенно.
   - Дон Рафаэль просит прощения. Он не смог приехать, - сказал он  мед-
ленно, старательно выговаривая английские  слова.  -  Я  шофер,  Тимотео
Дельгадос. Пожалуйста, за мной, рог favor.
   Лицо у него приняло торжественное выражение, будто он только что про-
изнес хорошо заученную речь.
   Не теряя ни минуты, он развернул багажную тележку и решительно  повел
их через толпу. Джилли и Бен бежали впереди, и Саре тоже пришлось  уско-
рить шаг, чтобы не отстать. На улице было чуть прохладнее, но она не по-
чувствовала никакого облегчения. Когда они добрались до стоянки, Тимотео
погрузил их чемоданы в шикарный "роллс-ройс". Сара подняла бровь.  Види-
мо, он специально нанял эту машину, решила она, чтобы начать новое  нас-
тупление. Но личное присутствие Рафаэля произвело бы на нее большее впе-
чатление.
   - Нам далеко ехать? - (Тимотео посмотрел на нее, как глухой.)  -  Как
далеко нам ехать? - переспросила она.
   - Lo aento mucho, sefiora. No habto ingles - (Извините, сеньора. Я не
говорю по-английски (исп.) - сокрушенно произнес он.
   Тимотео закрыл за ними дверцу. Оказавшись в шикарном салоне, Сара  из
духа противоречия скинула туфли и пошевелила пальцами ног,  в  то  время
как ее крайне впечатлительные дети шумно радовались  такому  автомобилю.
Узкие извилистые улочки города и белые домики с плоскими крышами,  готи-
ческое великолепие собора XV века, вырисовывавшегося на фоне  ярко-голу-
бого неба, произвели на нее сильное впечатление. Скоро  они  выехали  на
шоссе с необыкновенно красивым пейзажем по сторонам.  Где-то  через  час
они съехали на извилистую проселочную дорогу. Серебристо-зеленые планта-
ции оливковых, апельсиновых и лимонных деревьев  перемежались  огромными
пастбищами. Запах цитрусовых,  проникавший  в  машину,  приятно  щекотал
ноздри.
   Забравшись на крутой холм, автомобиль  стал  притормаживать  и  мягко
въехал в каменную арку со стальными ажурными воротами,  открывшимися  по
сигналу шофера. За воротами начиналась прямая как стрела, обсаженная де-
ревьями дорога.
   Сара сидела очень прямо, удивленно глядя по сторонам. Дорога заканчи-
валась небольшим подъездом перед огромным зданием с элегантным  фасадом,
украшенным тонкими колоннами и арками, очень напоминавшими по стилю мав-
ританский дворец. Красные и фиолетовые бугенвиллеи, экзотично переплета-
ясь, скрывали под собой стены дома. На мозаичном  полу  арочной  террасы
стояли каменные урны с цветущей геранью. Чуть дальше приветливо зеленели
пальмы, а из фонтанов в горячий неподвижный воздух вырывались струи  пе-
реливающейся на солнце воды.
   Она даже нахмурилась, но уже в следующую секунду все для себя  объяс-
нила. Видимо, Рафаэль заказал им отель. Она должна была  об  этом  дога-
даться еще в аэропорту, когда перед ними предстали шофер  и  автомобиль!
Скорее всего, две недели трезвого размышления привели Рафаэля к выводу о
том, что полноценное отцовство может сильно ограничить  его  свободу.  А
ведь от развода их отделяло всего лишь два с половиной месяца. В Лондоне
Рафаэль погорячился, и вот результат. Горечь  и  разочарование  овладели
Сарой. Машина остановилась. Свинья, эгоист  двуличный!  Он  заставил  ее
бросить работу, дом и вполне устроенную жизнь из-за какой-то прихоти,  а
теперь загнал их в отель, чтобы они поменьше ему надоедали!
   - Папа! - взвизгнул Бен, и стоило Тимотео открыть дверцу, как близне-
цы кубарем выкатились из машины и со всех ног бросились к  стоявшему  на
террасе Рафаэлю.
   Сара вышла не торопясь, с холодной улыбкой. Тем временем трио обмени-
валось поцелуями, похлопываниями и радостными приветствиями. В белой ру-
башке, контрастирующей с черными волосами и загорелой кожей, и в  плотно
облегающих черных джинсах, подчеркивающих его узкие бедра и длинные мус-
кулистые ноги, Рафаэль выглядел поразительно.
   - Почему тебя не было в аэропорту? - спросила Джилли безграмотно.
   - Abuela... моя бабушка, она не очень хорошо себя чувствует, - объяс-
нил Рафаэль несколько громче, чем было нужно, - специально для Сары, ко-
торая не торопилась к ним присоединиться. - Но завтра,  когда  ей  будет
лучше, вы ее увидите. Она очень хочет с вами познакомиться.
   Сара покраснела, но не от жары - ей стало стыдно за  свои  скоропали-
тельные выводы.
   - Можно мы пойдем в сад? - спросил Бен.
   - Конечно, но держитесь подальше от воды, - предупредил  их  Рафаэль.
Дети бросились бегом в сад, а Сара почувствовала на себе взгляд его тем-
ных глаз. - Ты выгладишь уставшей. Тебе надо отдохнуть перед ужином.
   - Значит, ты придешь к нам на ужин?
   Он свел свои пышные брови.
   - Как это - приду?
   Сара пожала плечами.
   - Просто интересно. Мне бы не хотелось,  чтобы  ты  перетруждал  себя
из-за нас.
   Он смотрел на нее в упор, не торопясь поднимать брошенную перчатку, и
Сара удивленно осмотрелась по сторонам.
   - Не могу пожаловаться. Отель просто великолепен. Меня вполне устраи-
вает, если, конечно, ты платишь.
   Рафаэль обиделся.
   - Это никакой не отель, Сара. - Он поколебался. - Это мой дом.
   - Твой дом? - Сара рассмеялась, а потом  уставилась  на  него  широко
раскрытыми глазами; но он был серьезен. Ее бросило в жар. -  Ты  шутишь,
да?
   - Странный юмор.
   Напряженное молчание было нарушено резким всплеском, за которым  пос-
ледовали крик и визг. Выругавшись, Рафаэль резко развернулся на каблуках
и по стоптанным каменным ступенькам бросился вниз, в сад. Дети с винова-
тым видом выкарабкивались из заросшего лилиями прудика размером с плава-
тельный бассейн.
   - Что я вам говорил? - закричал Рафаэль.
   - Мне захотелось сесть на большой лист, - подвывала Джилли.
   - Рафаэль... - попыталась вмешаться Сара.
   - Иди в дом и заткни уши, если ты этого не можешь слышать! - приказал
он.
   Он здорово их отчитал и объяснил, что им грозило. Он чрезвычайно живо
описал им все ужасы смерти в воде. Когда он закончил, дети  были  такими
притихшими, какими она их никогда не видела. Присутствие двух служанок и
пожилой женщины в черном наряде, которая прибежала на шум, заставило Са-
ру придержать язык за зубами.
   Рафаэль дал кое-какие распоряжения поиспански, и Джилли с Беном,  вы-
мокшие до нитки, были уведены черноглазыми служанками, с трудом  сдержи-
вавшими улыбку. Пожилая же женщина осталась с ними.
   - Это моя экономка, Консуэло, - мягко пробормотал Рафаэль.
   - Buenas tardes, senora (Добрый день, сеньора (исп.). Надеюсь, вы хо-
рошо долетели. - Простое лицо Консуэло было все в морщинках от улыбки.
   - Muchas gcacias (Большое спасибо (исп.), Консуэло. Я рада, что прие-
хала, - дрожащим голосом соврала Сара.
   - Мы будем пить кофе в зале. - Рафаэль отпустил пожилую женщину  нак-
лоном головы, затем взглянул на Сару: - Я вижу,  что  ты  на  меня  сер-
дишься. Но я считаю, что детям просто необходима твердая рука. Они долж-
ны знать, что, если я говорю "нет", то, значит, "нет". Когда же ты гово-
ришь "нет", то временами это означает "может быть", а иногда даже - "да,
пожалуйста". Лично я не возражаю против такой нерешительности:  это  до-
бавляет остроты.
   Она еще не пришла в себя и не смогла отплатить ему  той  же  монетой.
Вместо этого она молча проследовала за ним на террасу, где он  пропустил
ее вперед на балкон. Не веря, что все это происходит с ней, она вошла  в
большую и изысканно обставленную комнату. Ноги ее ступали по потрясающе-
му обюсоновскому ковру с великолепными рисунками пастелью. Вокруг в изо-
билии стояли элегантные антикварные шкафчики и обитые шелком кушетки. На
полированных антикварных столиках с изысканной небрежностью были разбро-
саны разнообразные objects d'art (Предметы искусства (франц.). Все здесь
кричало о богатстве, накопленном еще в давние времена. Коллекции эти со-
бирались поколениями, а по тому, как они хранились, было видно, что  ими
здесь не оченьто уж и дорожат.
   Дом Рафаэля... Нет, это невозможно! Она все еще никак не могла  опра-
виться от шока. Скорее всего, этот дом отошел к Рафаэлю от родственников
по линии отца. Он ничего ей о них не рассказывал; Все два года  их  сов-
местной жизни он держал это в секрете, не дав ей никакого  намека  и  ни
разу не обмолвившись.
   - Почему ты ничего мне об этом не рассказывал? - чувствуя себя  обма-
нутой, со злостью и болью спросила она. - Ты сделал из меня полную дуру.
- Она тупо покачала головой. - Я чувствую себя униженной.
   Рафаэль поднял бровь.
   - Enamoiada (Любимая (исп.) Сауткоттов этим не проймешь.
   - Я просто никак не могу понять, откуда у тебя все это, - пробормота-
ла она напряженно.
   - Когда мы жили вместе, меня не очень-то величали здесь, в Алькасаре,
- объяснил он без особого энтузиазма. - Я не получал от поместья ни гро-
ша, хота по закону мне полагался определенный доход.  Мой  дед,  Фелипе,
ненавидел меня, и, должен сознаться, взаимно.
   Ее брови поползли вверх.
   - Он ненавидел тебя?
   - В начале этого года Фелипе погиб в автомобильной  катастрофе.  Если
бы не этот подарок судьбы, мне пришлось бы еще  очень  долго  ждать  дня
вступления во владение своей собственностью, а приходить сюда нищим поп-
рошайкой я не собирался. - Его темный взгляд заблестел.  -  Какой  смысл
хвастать тем, что я не мог тебе дать? Поэтому я и молчал.
   Вошла Консузло с подносом с кофе и тонко нарезанными бутербродами.
   - Я ничего не хочу, - промямлила Сара, когда экономка ушла.
   - Не упрямься. - Рафаэль разлил кофе. - Мы садимся ужинать не  раньше
десяти.
   - Боюсь подавиться, - честно призналась она. - Я  бы  лучше  прогуля-
лась.
   Толкнув дрожащей рукой балконную дверь, она вышла на террасу.
   - Сара...
   - Сколько же ты стоишь? - спросила она, желая уязвить его.
   Он облокотился на колонну, словно выточенную из ячменного сахара.
   - Не знаю. - Он бесстрастно всмотрелся в ее замкнутое лицо. - У  меня
есть поместье и кое-какие коммерческие интересы. Сантовены всегда  умели
обожать и приумножать всемогущий доллар.
   - Сантовены, - повторила Сара.
   - Это имя фигурирует в твоем свидетельстве о браке, - напомнил ей Ра-
фаэль. - Я поклялся не пользоваться им, пока был жив Фелипе. И я сдержал
свое слово.
   Рафаэль Луис Энрике Сантовена и Алехандро. Вот уже много лет, как Са-
ра не вспоминала его полное имя.
   - "Санто", - подсказал ей Рафаэль, - "Санто Амальгамейтед индастриз".
   Сара побледнела. Ей уже приходилось слышать об этой компании во время
обедов в доме у своих родителей.  "Санто"  была  гигантским  многонацио-
нальным конгломератом, расположенным частично в Европе, частично  в  Се-
верной Америке. Связать имя Рафаэля с этим гигантом было все равно,  что
предложить ей пройтись по Луне. Честно говоря, она не доросла до такого.
   - Как наследник Фелипе, я являюсь самым крупным владельцем акций. Ес-
ли бы он мог забрать свою долю в могилу, то непременно бы это сделал.
   - Пожалуй, я пройдусь.
   Голос ее звучал неровно, как будто ей не хватало воздуха. Она спусти-
лась по лестнице.
   Ей было плохо. Деньги - это власть. А власть позволит ему отобрать  у
нее детей. Странно, почему он не предупредил ее об этом еще в Лондоне? У
меня неплохие шансы, сказал он ей тогда, явно недоговаривая.  С  "Санто"
она тягаться не сможет. Она вспоминала теперь, что ей тогда сказала  Ка-
рен: "Элиза говорит, что он из очень богатой семьи". У Элизы,  возможно,
был доступ к закрытой информации. Прессе же пока еще  предстояло  соеди-
нить имя Рафаэля Алехандро с САИ.
   - Dios mio, que te pasa? - спросил Алехандpo, разглядывая ее сбоку.
   И он еще спрашивает? Неужели он серьезно? Она только что навсегда по-
теряла Бена и Джилли! Всем заправлять будет Рафаэль. Он будет устанавли-
вать правила игры, независимо от того, уедет она или останется. В чем  я
провинилась. Господи? За что мне эта кара? Освободиться от власти и вли-
яния отца было очень трудно. Сбежать же от Рафаэля, которого поддержива-
ют миллиарды "Сан-то", будет просто невозможно. Приехав сюда, она только
подыграла ему, тут и говорить не о чем. Он выиграл битву прежде, чем она
добралась до поля боя.
   - Я думал, ты будешь просто прыгать от радости, - сказал он.
   - Боже, как я тебя ненавижу! Ты слышишь меня? Я ненавижу тебя! -  за-
визжала вдруг Сара, как сварливая баба, вновь обретя дар речи. Он  попы-
тался обнять ее, но Сара, упершись руками ему в грудь, с отчаянной силой
оттолкнула его от себя и не без видимого удовольствия наблюдала  за  его
полетом в заросший лилиями прудик, куда он свалился с  таким  всплеском,
что забрызгал и ее. - Я места себе не находила, пытаясь раздобыл" немно-
го денег, когда мы жили в Париже! - крикнула она. - А ты  даже  запретил
мне пользоваться моими собственными деньгами! Нет, как же, тебе надо бы-
ло заставить меня похлебать горюшка. А у  самого  при  этом  были  столь
обеспеченные тылы! Чего только ты не предпринимал, чтобы нагнать ужас на
моих родителей! Моей матери ты заявил, что ты цыган! Что никогда не  ви-
дел своего отца! Ну-ка, скажи, где ты видел родителей,  жаждущих  отдать
свою восемнадцатилетнюю дочь за цыгана, у которого нет  твердой  работы,
зато самоуверенности хоть отбавляй?
   Поверхность прудика оставалась неподвижной.  Сара  быстро  заморгала.
Где он? Боже, о Боже! Скинув туфли, она, как  сумасшедшая,  бросилась  в
пруд. Задев ногой за что-то липкое, она пронзительно  закричала,  и  тут
вынырнул Рафаэль и, не скрывая веселого блеска в глазах, откинул  мокрые
волосы со лба.
   - Т... ты... свинья! Мерзкий человек! Как ты посмел меня так  пугать!
- бушевала Сара.
   Выбраться на берег было вовсе не просто, особенно в набухшей от  воды
юбке. Выбравшись первым, Рафаэль вытянул ее за собой,  но  вместо  того,
чтобы поставить ее на землю, прижал ее к себе.
   - Если бы только твоя мать тебя сейчас видела, gatita,  -  проговорил
он насмешливо.
   - Ты сам на это напросился! - Ее  все  еще  трясло  оттого,  что  она
только что чуть-чуть его не утопила, хотя и была готова прыгнуть за  ним
хоть в пропасть.
   Рафаэль рассматривал ее искаженные черты.
   - Ты похожа на fantasma, на привидение, а весишь ты как маленький ме-
шочек с костями, - пожурил ее он. - Мне не нравятся  костлявые  женщины.
Ты совсем себя запустила.
   Сара закрыла глаза, чувствуя себя старой, никому не нужной  зубочист-
кой.
   - Оставь меня в покое, - пробормотала она по-детски, готовая в  любую
минуту разрыдаться.
   - Тебе нужно отдохнуть. Dios, Сара, - пробормотал он,  желая  довести
это до ее сознания, - ты ужасно выглядишь.
   Он понес ее на руках по длинной лестнице.  Затем  скрипнула  дверь  и
послышался женский возглас. Затем - тишина. Когда она открыла глаза,  то
с удивлением увидела на себе сосредоточенный взгляд Рафаэля. Он поставил
ее на ноги, и она, предчувствуя неладное, торопливо сказала:
   - Я сама.
   - Не будь ханжой! Ты едва держишься на ногах, - заявил он,  стаскивая
через ее голову хлопчатобумажную светло-вишневую блузку. Юбка упала к ее
ногам.
   - Это сухое! - едва не задохнувшись, выкрикнула она,  прежде  чем  он
успел дотронуться пальцами до узких полосочек ее нижнего белья.
   - Виепо (Хорошо (исп.). - Он поднял ее, уложил в кровать  и  бесцере-
монно накрыл одеялом. - Спать, - приказал он.
   Свернувшись калачиком, она притаилась, дожидаясь, когда  он  задернет
шторы. Она будет лежать не двигаясь на этой огромной,  размером  с  фут-
больное поле кровати до тех пор, пока он не выйдет  из  комнаты.  В  об-
щем-то, она не так уж и устала. Через пару минут она опять будет на  но-
гах.



 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу: [1] [2] [3]

Страница:  [2]