Миры рождаются по-разному.
Одни возникают в затмевающей реальность грандиозной
вспышке вдохновения. Истинная их жизнь коротка -- такой мир
успевает лишь бросить тусклый отблеск на бумагу -- и поги-
бает.
Другие миры строятся долго и старательно: от аксиом к
теоремам, от теорем -- к их следствиям, загромождая бумагу
гробами лишенных жизни слов.
Третьи миры рождаются от великой тоски. Просто взлетает
однажды разрываемая скорбью и печалью душа в сырое небо...
"Почему мир несовершенен, Господи?.."
Бог знает -- почему; знает, но не говорит.
И душа, так и не дождавшись ответа, возвращается в тело,
стоящее в очереди за молоком.
Мир рождается в момент воссоединения души с телом. Мир,
возможно, еще менее совершенный, чем мир реальный. Пусть
так. Но одному-единственному человеку в нем дано не стать
подонком. Или он может уклониться от направленной в него пу-
ли. Или способен понять несовершенство своего мира...
А мир, осознавший свое несовершенство, рождает следующий.
И так -- до бесконечности.
* * *
Андрей Лазарчук вовсе не собирался становиться Создате-
лем Несовершенных Миров. Когда он писал "Тепло и свет", "Се-
редину пути" и другие притчи, -- а это было адски давно, в
начале восьмидесятых, -- он лишь выплескивал из себя скопив-
шуюся в душе тягостную накипь обыденности. Она была неве-
роятно мерзка, эта накипь. Она заполняла, топила в себе каж-
дый созданный мир. Она чувствовала себя в своем праве.
Но в рожденном мире немедленно появлялся человек, к кото-
рому эта мерзость не липла. Рыцарь. Мастер. Творец. Он не
пытался вступить в борьбу с накипью. Он просто был способен
ее осознать, увидеть -- и отделить от мира. И его мир не то
чтобы очищался -- он чувствовал себя чище...
Невозможно возродить погибший в ядерном пламени сказоч-
ный мир ("Тепло и свет"), но можно создать в глубоком под-
земном убежище искуственное Солнце, которое будет разго-
раться от любви одного человека к другому. Разве для тех,
кто остался в живых, мир не станет от этого хоть немного
прекраснее?
* * *
Человек не в силах преодолеть несовершенство мира. Про-
возглашение этой цели -- всегда ложь. Пусть прекрасная, как
Царствие Небесное, пусть логичная, как Утопия, пусть науч-
ная, как Коммунизм -- но все-таки ложь.
И не бороться с несовершенством мира -- немыслимо. Антиу-
топии никогда не рисуют будущее -- лишь настоящее. То нас-
тоящее, которое необходимо свернуть в рулон и навсегда заму-
ровать в прошлом. То настоящее, с несовершенством которого
должно бороться. То настоящее, которое не имеет будущего.
Андрей Лазарчук не писал ни утопий, ни дистопий. Это бы-
ло для него лишено интереса. Действие его рассказов всегда
происходят между прошлым (которого нет у утопий) и будущим
(которого лишены антиутопии), в том настоящем, которое ни-
когда не станет ни беззаветно светлым, ни безнадежно мрачным.
Наше время. Много лет назад черное колдовство оживило му-
мифицированного Вождя. Мумия, не способная жить сама по се-
бе, поддерживает свое существование за счет жизненных сил
детей, которых приводят в кремлевский кабинет на экскурсии
-- обязательные и жуткие, как похороны.
Гротескна ли в этом настоящем фраза "Ленин и теперь жи-
вее всех живых"?
В этом мире властвует диктатура мертвенных суеверий. По-
разительно, но от той диктатуры, которая так долго царила в
нашей реальности, она отличается какими-то мелочами. Атрибу-
тикой. Лексикой. Списком запрещенных книг. И все! Ужас нес-
казанных слов -- тот же. Голодный паек на ребенка -- тот же.
Талант, скрываемый либо уничтоженный -- тот же.
Страшно.
Но реальность страшнее.
В той реальности злое волшебство победило. Но в ней же
существует и волшебство доброе...
В нашей реальности чудес не бывает.
Никаких.
* * *
В нашей реальности все рационально. Рациональны радость,
любовь, рождение, смерть... Иррационален лишь страх темноты.
Страх этот собрался из боязни себя, ужаса перед слепотой и
вечного испуга перед неведомым. Мозг неспособен справиться с
этим страхом, ибо мозг тоже рационален.
Жуткий водоворот иррационального страха втягивает в себя
людей, соединяет их, как пузырьки на поверхности воды. Слив-
шись, как эти пузырьки, в нечто единое, люди становятся вра-
тами, через которые Ужас прорывается в мир.
Выбирай.
Первое -- смерть. У тебя не будет больше страха перед
темнотой. Ты сам станешь ее частью.
Второе -- одиночество. Уничтожь свою любовь, забудь своих
друзей, живи один в ночи вечного, сводящего с ума кошмара.
Третье. Пропусти Ужас в мир. Освободись от него. Утешься
тем, что ты сделал это не один (один ты не смог бы сделать
это) и живи дальше. Тем более, что с ужасом, находящимся вне
тебя, можно бороться.
Четвертое. Иного не дано.
В рассказе "Из темноты" герой принимает на себя одиночес-
тво. Он не спас свой мир -- Ужас нашел другой путь. Но те-
перь в Ужас можно было стрелять, ибо Ужас стал рациональным.
Стоит ли бояться того, что можно понять?
По-настоящему страшна лишь темнота.
* * *
Государство изобрело гениально простой способ заставить
себя бояться: оно стало превращать привычное в иррацио-
нальное. Самые невероятные кошмары, ворвавшиеся на страницы
романов Дика из наркотического бреда, бледнеют перед искус-
ством правительств превращать жизнь в ад. Лишите быт челове-
ка логики -- и его можно брать голыми руками. Извратите его
прошлое -- и он готов стрелять в собственных детей. Скажите,
что мир построен на лжи -- и он поверит вам.
Роман Андрея Лазарчука "Опоздавшие к лету" тоже построен
на лжи. Колдовской сад -- мираж, Полярная Звезда -- морок,
правдива лишь великая ложь войны и смерти. В какую ложь ве-
рить? Идти ли вечно на Север, прикрепив на бушприте Поляр-
ную Звезду, или рубить шашкой картонные танки?
Что есть правда? Что есть вера? Правда ли то, во что мож-
но верить?
Каждый пролет гомерического Моста можно потрогать руками,
но если само тело твое перестает существовать для пуль,
взглядов и прикосновений -- как верить своим ощущениям? Ки-
нопленка беспристрастна и правдива, пока она не проявлена и
не смонтирована, но, извлеченная из камеры, она немедленно
начинает лгать.
Неужели это всеобщий мировой закон? Или же эта ложь --
необходимое условие существования человека? Или -- Государ-
ства?
Но мир сам по себе не знает лжи, а человек способен эту
ложь распознать -- какая бы она ни была изощренная. Государ-
ство же существует лишь благодаря лжи. То, что человек нуж-
дается в опеке свыше -- ложь; отвергнув опеку Бога человек
не нуждается больше ни в чьей. То, что общество нуждается в
упорядочении -- ложь; Государство разрушает упорядоченность
жизни, меняя законы по своему желанию.
Ложь -- естественное состояние Государства.
* * *
В одном из миров, созданных Андреем Лазарчуком, сущес-
твует Голем -- разум, порожденный Государством, ублюдочное
дитя социальных потрясений двадцатого века. Он существует,
но он не существо -- это кибернетический разум, воплощенный
не в метале и полупроводниках, но в колоссальной бюрократи-
ческой системе.
Смыслом существования Голема является преобразование лжи
бумаг в ложь действительности. Начав свое существование в
мире, где ложь была безыскусна и наивна, он придал лжи гло-
бальную стройность и монументальную величественность. Мир
Голема превратился в мир тотальной лжи -- лжи мыслей, слов,
поступков, лжи смерти и забвения. Мир диктатуры лжи, где
ложь в принципе невозможно обнаружить -- ибо не на что опе-
реться при этом, кроме как на другую ложь. Человек, который
не может существовать, не определив для себя каких-то осно-
вополагающих истин, вынужден принимать в качестве таковых
ложь.
И человек перестает быть человеком.
Или просто перестает быть.
* * *
Мы живем в Мире Великой Тоски.
В нем есть все -- красота и порок, золото и смерть. В нем
бездна несовершенства, которое -- помните? -- порождает та-
кие же несовершенные миры. Может быть, в нем есть Бог.
Но если он есть, то мир наш он создал не летая над без-
дною во тьме. Он создал его, стоя в очереди за молоком.
Издательство TERRA FANTASTICA
КОНЕЦ...
Другие издания рубрики: справочники, энциклопедии, статьи, учеба, для дома и семьи
Оставить комментарий по этой статье
Страница: [1]
