Смит, слегка обморозивший пальцы,  пробыл четыре часа в бессознатель-
ном состоянии после неожиданной развязки,  которая положила конец делу о
целой серии убийств в Касл-Роке. Сейчас Смит поправляется и...

                                                      27 ДЕКАБРЯ 1975 Г.
   ДОРОГАЯ САРА,
СЕГОДНЯ ПРИШЛО ТВОЕ ПИСЬМО, КОТОРОМУ МЫ С ПАПОЙ ОЧЕНЬ ОБРАДОВАЛИСЬ. Я  В
ПОЛНОМ  ПОРЯДКЕ,  ТАК  ЧТО  НЕ  ВОЛНУЙСЯ  ПОНАПРАСНУ,  ЛАДНО? А ВООБЩЕ Я
ТРОНУТ.  В  ПРЕССЕ  СИЛЬНО  ПРЕУВЕЛИЧИЛИ  МОЕ  "ОБМОРОЖЕНИЕ". ПОДУМАЕШЬ,
НЕСКОЛЬКО ПЯТНЫШЕК НА КОНЧИКАХ ТРЕХ ПАЛЬЦЕВ ЛЕВОЙ РУКИ. Я  ДЕЙСТВИТЕЛЬНО
ПОТЕРЯЛ СОЗНАНИЕ, НО  ЭТО БЫЛ ВСЕГО  ЛИШЬ ЛЕГКИЙ ОБМОРОК,  ВЫЗВАННЫЙ, ПО
СЛОВАМ ВЕЙЗАКА, "ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ПЕРЕГРУЗКОЙ".
   ДА-ДА, ОН ПРИЕХАЛ СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНОЙ И  УВЕЗ  МЕНЯ  В  ПОРТЛЕНДСКУЮ
БОЛЬНИЦУ.  СТОИТ, ПРАВО ЖЕ, ЗАПЛАТИТЬ ЗА МЕСТО В БОЛЬНИЦЕ, ЧТОБЫ ПОСМОТ-
РЕТЬ НА ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА В ДЕЙСТВИИ.  ОН ВЫБИЛ У НИХ И КАБИНЕТ,  И ЭЭГ,  И
ОПЕРАТОРА.  СЭМ ГОВОРИТ,  ЧТО НЕ ОБНАРУЖИЛ ПОРАЖЕНИЯ НОВЫХ УЧАСТКОВ КОРЫ
ГОЛОВНОГО МОЗГА ИЛИ УХУДШЕНИЯ ПРЕЖНЕГО СОСТОЯНИЯ.  ОН СОБИРАЛСЯ ПРОВЕСТИ
РЯД ИССЛЕДОВАНИЙ,  ОТ КОТОРЫХ СИЛЬНО ПОПАХИВАЕТ ИНКВИЗИЦИЕЙ - "ОТРЕКИСЬ,
ЕРЕТИК, НЕ ТО МЫ ВСАДИМ ТЕБЕ В МОЗГ ЭЛЕКТРОДЫ!" (НИЧЕГО ШУТОЧКА, А?) КО-
РОЧЕ,  Я  ОТКЛОНИЛ  ВЕЛИКОДУШНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПОТЕРЗАТЬ МЕНЯ ЕЩЕ НЕМНОГО.
ПАПА РАССВИРЕПЕЛ,  МОЙ ОТКАЗ НАПОМИНАЕТ ЕМУ ОТКАЗ МАТЕРИ  ПРИНИМАТЬ  ЛЕ-
КАРСТВО ОТ ГИПЕРТОНИИ.  НО РАЗВЕ ЕМУ ВТОЛКУЕШЬ, ЧТО ЕСЛИ ВЕЙЗАК ДЕЙСТВИ-
ТЕЛЬНО ЧТО-ТО ТАМ НАШЕЛ, ТО НИЧЕГО ОН УЖЕ НЕ СДЕЛАЕТ. СТАВЛЮ ДЕВЯТЬ ПРО-
ТИВ ОДНОГО.
   ДА, СТАТЬЮ  В "НЬЮСУИК" Я ВИДЕЛ.  ОНИ ВЗЯЛИ ФОТОГРАФИЮ,  НАПЕЧАТАННУЮ
ПОСЛЕ ТОЙ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ. ТОЛЬКО ВСЮ ОБКОРНАЛИ. ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, СТОЛК-
НУЛАСЬ БЫ С ТАКИМ ТИПОМ НОС К НОСУ В ТЕМНОЙ АЛЛЕЕ,  А? ХА-ХА! ГО-СС-ПОДИ
(КАК ЛЮБИТ ГОВОРИТЬ ТВОЯ ПОДРУЖКА АННА СТРАФФОРД), ПОНАПИСАЛИ НА МОЮ ГО-
ЛОВУ!  ОПЯТЬ ПОШЕЛ ПОТОК БАНДЕРОЛЕЙ, ОТКРЫТОК И ПИСЕМ. Я УЖЕ НЕ ВСКРЫВАЮ
ИХ,  ЕСЛИ ОБРАТНЫЙ АДРЕС МНЕ НЕЗНАКОМ,  А ПРОСТО ПИШУ НА КОНВЕРТЕ: "ВЕР-
НУТЬ ОТПРАВИТЕЛЮ".  В НИХ СЛИШКОМ МНОГО СОЧУВСТВИЯ, СЛИШКОМ МНОГО НАДЕЖД
И НЕНАВИСТИ, ВЕРЫ И НЕВЕРИЯ, И ВСЕ ОНИ ПОЧЕМУ-ТО НАПОМИНАЮТ МНЕ МАМУ.
   ПОЙМИ МЕНЯ ПРАВИЛЬНО,  Я НЕ СОБИРАЮСЬ СГУЩАТЬ КРАСКИ,  ВСЕ НЕ ТАК  УЖ
МРАЧНО.  ПРОСТО НЕ ХОЧЕТСЯ БЫТЬ ПРАКТИКУЮЩИМ ЭКСТРАСЕНСОМ, ЕЗДИТЬ С ЛЕК-
ЦИЯМИ И МАЯЧИТЬ НА ТЕЛЕЭКРАНЕ (ОДИН СУКИН СЫН ИЗ ЭН-БИ-СИ  РАЗУЗНАЛ  КА-
КИМ-ТО ОБРАЗОМ НАШ ТЕЛЕФОН И ПРЕДЛОЖИЛ МНЕ УЧАСТВОВАТЬ В ИХ ШОУ.  А ЧТО,
ГЕНИАЛЬНАЯ ИДЕЯ? ДОН РИКЛЗ СМЕШАЕТ КОЙ-КОГО С ГРЯЗЬЮ, КАКАЯ-НИБУДЬ СТАР-
ЛЕТКА ПРОДЕМОНСТРИРУЕТ СВОИ НОЖКИ, НУ А Я СДЕЛАЮ НЕСКОЛЬКО ПРЕДСКАЗАНИЙ.
А ПОДАСТ ЭТО БЛЮДО КОМПАНИЯ "ДЖЕНЕРАЛ ФУЗД").  ТОЛЬКО НА  Х.Р.Е.Н.А  МНЕ
ВСЕ  ЭТО?  МНЕ БЫ ВЕРНУТЬСЯ В КЛИВС МИЛС УЧИТЕЛЕМ СТАРШИХ КЛАССОВ И ЖИТЬ
СЕБЕ В СВОЕЙ НОРКЕ. И ПРИБЕРЕЧЬ СВОИ ОЗАРЕНИЯ ДЛЯ ФУТБОЛЬНЫХ БАТАЛИЙ.
   ПОЖАЛУЙ, НА СЕГОДНЯ ХВАТИТ.  НАДЕЮСЬ,  ТЫ  ВЕСЕЛО  ПРОВЕЛА  РОЖДЕСТВО
ВМЕСТЕ С УОЛТОМ И ДЕННИ, И ТЕПЕРЬ ВЫ (ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ УОЛТ, СУДЯ ПО ТВО-
ЕМУ ПИСЬМУ) С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДЕТЕ ГОДА ВЕЛИКОГО  ДВУХСОТЛЕТИЯ  И  ГРЯДУЩИХ
ВЫБОРОВ.  РАД БЫЛ УЗНАТЬ, ЧТО ТВОЕГО СУПРУГА ВЫДВИНУЛИ В СЕНАТ ШТАТА, НО
ТЫ,  САРА,  СТУЧИ ПО ДЕРЕВУ - 1976 ГОД НЕ ОБЕЩАЕТ БЫТЬ ТРИУМФАЛЬНЫМ  ДЛЯ
СЛОНОФИЛОВ. БЛАГОДАРСТВЕННЫЕ ПИСЬМА ШЛИТЕ СЛОНИКУ В САН-КЛЕМЕНТЕ.
   ОТ ПАПЫ  ПРИВЕТ И СПАСИБО ЗА КАРТОЧКУ ДЕННИ,  КОТОРЫЙ,  НАДО СКАЗАТЬ,
ПРОИЗВЕЛ НА НЕГО ВПЕЧАТЛЕНИЕ.  Я ПРИСОЕДИНЯЮСЬ.  СПАСИБО ЗА ПИСЬМО И  ЗА
ИЗЛИШНИЕ ВОЛНЕНИЯ (ИЗЛИШНИЕ,  НО ОЧЕНЬ ТРОГАТЕЛЬНЫЕ). Я ДЕРЖУСЬ МОЛОДЦОМ
И МЕЧТАЮ ПОСКОРЕЕ СНОВА ВПРЯЧЬСЯ В РАБОТУ.
                                             ВСЕГО ТЕБЕ САМОГО ХОРОШЕГО.
                                             ДЖОННИ

                                                      29 ДЕКАБРЯ 1975 Г.
   ДОРОГОЙ ДЖОННИ,
ЗА ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ  МОЕГО ПРЕБЫВАНИЯ НА  АДМИНИСТРАТИВНОМ ПОСТУ В  ШКОЛЕ
НИ  ОДНО  ПИСЬМО,  ПОЖАЛУЙ,  НЕ  ДАВАЛОСЬ  МНЕ С ТАКИМ ТРУДОМ И ДУШЕВНОЙ
БОЛЬЮ. И НЕ ТОЛЬКО  ПОТОМУ, ЧТО ВЫ ХОРОШИЙ  ДРУГ, НО И ПОТОМУ,  ЧТО ВЫ -
ЧЕРТОВСКИ ХОРОШИЙ  ПРЕПОДАВАТЕЛЬ. ЭТИМ,  ПРАВДА, НЕ  ПОДСЛАСТИШЬ ПИЛЮЛЮ,
ТАК СТОИТ ЛИ ПЫТАТЬСЯ?
   ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ СОСТОЯЛОСЬ СПЕЦИАЛЬНОЕ ЗАСЕДАНИЕ ШКОЛЬНОГО  СОВЕТА  (ПО
ПРОСЬБЕ ДВУХ ЧЛЕНОВ,  ЧЬИХ ИМЕН Я НЕ СТАНУ НАЗЫВАТЬ, - ОНИ ВХОДИЛИ В СО-
ВЕТ ЕЩЕ ПРИ.  ВАС,  ТАК ЧТО ВЫ, ДУМАЮ, ДОГАДАЕТЕСЬ, О КОМ РЕЧЬ), И ПЯТЬЮ
ГОЛОСАМИ ПРОТИВ ДВУХ БЫЛО РЕШЕНО ХОДАТАЙСТВОВАТЬ ОБ АННУЛИРОВАНИИ ВАШЕГО
КОНТРАКТА. ОСНОВАНИЕ: ВЫ СЛИШКОМ ПРОТИВОРЕЧИВАЯ ФИГУРА, ЧТОБЫ БЫТЬ ХОРО-
ШИМ ПРЕПОДАВАТЕЛЕМ. ВСЕ ЭТО ТАК ГАДКО, ЧТО Я САМ ЕДВА НЕ ПОДАЛ В ОТСТАВ-
КУ.  ЕСЛИ БЫ НЕ МОРИН И ДЕТИ, СКОРЕЕ ВСЕГО ЭТИМ БЫ И КОНЧИЛОСЬ. ВОТ ВЕДЬ
СВИНСТВО.  ПОХУЖЕ,  ЧЕМ  ЗАПРЕЩЕНИЕ РОМАНОВ "КРОЛИК,  БЕГИ!" И "НАД ПРО-
ПАСТЬЮ ВО РЖИ". КУДА ХУЖЕ. ХОТЬ НОС ЗАТЫКАЙ.
   Я ИМ ТАК И СКАЗАЛ, НО С РАВНЫМ УСПЕХОМ Я МОГ ГОВОРИТЬ С НИМИ НА ЭСПЕ-
РАНТО ИЛИ НА ТАРАБАРСКОМ ЯЗЫКЕ.  ИМ ДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО ВАША ФОТОГРАФИЯ
БЫЛА В "НЬЮСУИК" И В "НЬЮ-ЙОРК ТАЙМЕ",  А САМА ИСТОРИЯ В КАСЛ-РОКЕ ОСВЕ-
ЩАЛАСЬ  ТЕЛЕВИДЕНИЕМ НА ВСЮ СТРАНУ.  СЛИШКОМ ПРОТИВОРЕЧИВАЯ ФИГУРА!  ДА,
ЭТИ ПЯТЕРО ВЕТХОЗАВЕТНЫХ СТАРЦЕВ - ИЗ ТЕХ,  КОГО ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ УЧЕНИКОВ
ЗАНИМАЮТ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ,  ЧЕМ ИХ ЗНАНИЯ.  ТАКИЕ СТАНУТ ДОКАПЫВАТЬСЯ, КТО
ИЗ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ БАЛУЕТСЯ НАРКОТИКАМИ, НО И ПАЛЬЦЕМ НЕ ПОШЕВЕЛЯТ, ЧТОБЫ
ДОСТАТЬ СОВРЕМЕННОЕ ОБОРУДОВАНИЕ ДЛЯ КАБИНЕТОВ.
   Я НАПИСАЛ РЕЗКИЙ ПРОТЕСТ В БОЛЬШОЙ СОВЕТ,  И НЕ ИСКЛЮЧЕНО,  ЧТО, ЕСЛИ
НЕМНОГО НАЖАТЬ НА ИРВИНГА ФАЙНГОЛДА,  ОН ТОЖЕ ПОДПИШЕТ.  ОДНАКО НЕ  ХОЧУ
КРИВИТЬ ДУШОЙ: ПЕРЕУБЕДИТЬ ЭТИХ ПЯТЕРЫХ СТАРЦЕВ НЕТ НИ МАЛЕЙШЕГО ШАНСА.
   МОЙ ВАМ СОВЕТ,  ДЖОННИ, НАЙМИТЕ АДВОКАТА. КОНТРАКТ - ШТУКА СЕРЬЕЗНАЯ,
И ВЫ НАВЕРНЯКА СМОЖЕТЕ ВЫЖАТЬ ИЗ НИХ ВСЕ СВОЕ  ЖАЛОВАНЬЕ  ДО  ПОСЛЕДНЕГО
ЦЕНТА,  НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО, ПЕРЕСТУПИТЕ ВЫ ПОРОГ КЛАССА В КЛИВС МИЛС ИЛИ
НЕТ.  И ЗВОНИТЕ МНЕ БЕЗ ВСЯКОГО СТЕСНЕНИЯ.  ПОВЕРЬТЕ, МНЕ ИСКРЕННЕ ЖАЛЬ,
ЧТО ВСЕ ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ.
                                                                ВАШ ДРУГ
                                                             ДЕЙВ ПЕЛСЕН

   Джонни стоял возле почтового ящика и вертел в руках письмо Дейва.  Он
не верил своим глазам. Последний день уходящего 1975 года выдался ясный,
с морозцем. Из носа у Джонни вырывались струйки пара.
   - Ч-черт, - прошептал он. - Ах ты, ч-черт!
   Еще до  конца не  осознав, что  произошло, он  нагнулся за  остальной
корреспонденцией.  Как  всегда  почтовый  ящик  был  забит до отказа. По
случайности письмо Дейва торчало уголком наружу.
   Обнаружилось сердитое извещение - от него требовали зай-
ти наконец на почту за бандеролями (ох уж эти бандероли!) Муж бросил ме-
ня в 1969 году,  вот его носки, скажите мне, где он, чтобы я могла вытя-
нуть  алименты из этого подлеца.  Мой ребенок умер от асфиксии в прошлом
году, вот его погремушка, напишите мне, пожалуйста, попал ли он в рай. Я
не  успела его окрестить так как муж был против,  и теперь у меня сердце
разрывается. Нескончаемая литания.
   ГОСПОДЬ НАГРАДИЛ ТЕБЯ РЕДКОСТНЫМ ДАРОМ, ДЖОННИ.
   ОСНОВАНИЕ:  СЛИШКОМ   ПРОТИВОРЕЧИВАЯ  ФИГУРА,   ЧТОБЫ  БЫТЬ   ХОРОШИМ
ПРЕПОДАВАТЕЛЕМ.
   Внезапно им овладела ярость, и он стал лихорадочно выгребать из ящика
открытки и письма,  роняя их на снег.  Как и следовала ожидать, головная
боль начала сгущаться у висков, подобно двум черным тучам, которые иног-
да соединялись,  замыкая мучительный обруч. По щекам текли слезы, засты-
вая на леденящем холоде прозрачными сосульками.
   Он наклонился  и стал поднимать оброненные конверты;  на одном из них
черным карандашом было жирно выведено ДЖОНУ СМИТУ-ЭКС ТРАСЕНСУ.
   Экс трасенс - это я.  Руки у него затряслись, и он все выронил, вклю-
чая  письмо Дейва.  Оно спланировало,  как опавший лист,  и приземлилось
среди прочих писем, текстом вверх. Сквозь слезы Джонни разглядел горящий
факел - эмблему школы, а ниже девиз: УЧИТЬСЯ, ПОЗНАВАТЬ, УЧИТЬ.
   - Задницу  свою учите,  мозгляки хреновые!  - вырвалось у Джонни.  Он
опустился на колени и начал собирать рассыпавшиеся письма,  подгребая их
к себе варежками.  Ныли обмороженные пальцы - напоминание о забрызганном
кровью с головы до ног  стопроцентном  светловолосом  американце  Фрэнке
Додде, въезжающем в вечность на крышке унитаза. Я ПРИЗНАЮСЬ.
   Он собрал все письма, и тут до него донесся собственный голос, повто-
рявший снова и снова,  как заезженная пластинка: "Доконаете вы меня, до-
конаете, оставьте меня в покое, вы меня доконаете, неужели не ясно?"
   Он взял себя в руки. Нет, так нельзя. Жизнь не стоит на месте. Что бы
ни происходило, жизнь никогда не стоит на месте.
   Джонни возвращался в дом,  теряясь в догадках,  чем он станет  теперь
заниматься. Может, что-нибудь само собой подвернется? Как бы то ни было,
он последовал завету матери. Если господь возложил на него некую миссию,
то он ее выполнил. И разве так уж важно, что эта миссия превратила его в
камикадзе? Главное, он ее выполнил.
   Он заплатил сполна.

                             Часть вторая

                            СМЕЮЩИЙСЯ ТИГР

   ВОЗЛЕ бассейна под ярким июньским солнцем сидел в шезлонге юноша, вы-
тянув  длинные загорелые ноги,  выдававшие в нем футболиста,  и медленно
читал по слогам:
   - "Вне всяких сомнений, юный Денни Джу... Джунипер... юный Денни Джу-
нипер был мертв,  и надо ду... надо думать, не много нашлось бы на свете
людей, которые бы сказали, что он не до... да... до..." Фу, черт, не мо-
гу.
   - "Не много нашлось бы на свете людей, которые бы сказали, что он не-
достоин смерти",  - закончил Джонни Смит.  - Говоря проще,  почти  любой
согласился бы, что Денни получил по заслугам.
   Он поймал на себе взгляд Чака, чье лицо, обычно приветливое, выражало
сейчас знакомую гамму чувств:  удивление,  досаду,  смущение и некоторую
подавленность. Чак вздохнул и снова уткнулся в боевик Макса Брэнда.
   - "...недостоин смерти. Однако я был сильно уяз... уязв..."
   - Уязвлен, - помог Джонни.
   - "Однако я был сильно уязвлен тем,  что он погиб в тот самый момент,
когда мог одним подвигом искупить свои злоде...  деяния. Разумеется, это
сразу отр... атр... отр..."
   Чак закрыл книгу и улыбнулся Джонни ослепительной улыбкой.
   - Может,  хватит на сегодня, а? - Это была его коронная улыбка, кото-
рая  наверняка опрокидывала навзничь болельщиц со всего Нью-Гэмпшира.  -
Хотите искупаться?  Хотите,  по глазам вижу. Вы вон какой худющий - кожа
да кости, и то с вас, глядите, пот в три ручья.
   Джонни пришлось  согласиться,  по  крайней  мере мысленно,  что его и
вправду тянет искупаться. Начало лета юбилейного 1976 года выдалось нео-
бычно  знойным  и  душным.  Из-за противоположного крыла большого белого
особняка до них доносилось убаюкивающее жужжание машинки,  которой вьет-
намец Нго Фат,  садовник, подравнивал лужайку, прозванную Чаком "периной
под открытым небом".  Этот звук вызывают желание выпить два стакана  хо-
лодного лимонада и погрузиться в дрему.
   - Пожалуйста,  без иронии по поводу моей худобы, - сказал Джонни. - И
потом, мы только начали главу.
   - Да, но перед этим мы уже две прочитали.
   Подлизывается. Джонни вздохнул. В другое время он бы легко  справился
с Чаком, но не сейчас.  Сегодня мальчик отважно преодолел путь к  тюрьме
Эмити -  этой дорогой,  сквозь засады,  расставленные Джоном  Шербурном,
пробился кровожадный Красный Ястреб, чтобы прикончить Денни Джунипера.
   - Ну ладно, только дочитай страницу, - сказал Джонни. - Ты застрял на
слове "отравило". Смелее Чак, оно не кусается.
   - Хороший вы все-таки человек! - Улыбка стала еще лучезарней. - И без
вопросов, идет?
   - Посмотрим... может быть, один-два.
   Чак нахмурился, но скорее для виду: он понимал, что добился послабле-
ния.  Он снова открыл роман, на обложке которого был изображен супермен,
толкающий плечом дверь салуна,  и медленно, запинаясь, до неузнаваемости
изменившимся голосом начал:
   - "Разумеется,  это сразу отр...  отравило мне настроение. Однако еще
большее испытание ожидало меня у одр...  одра бедного Тома Кейн... Кень-
она. Его подстрелили, и он удирал на глазах, когда я..."
   - Умирал,  - спокойно сказал Джонни.  - Контекст,  Чак.  Вчитывайся в
контекст.
   - Удирал на глазах,  - хмыкнул Чак и продолжал:  - "...И он умирал на
глазах, когда я по... по... когда я появился".
   Джонни почувствовал жалость к Чаку, склонившемуся над дешевым издани-
ем романа "Быстрый как молния", над этим чтением, которое глотается зал-
пом,  а между тем вот он,  Чак,  с трудом,  чуть не по складам разбирает
непритязательную,  совершенно однозначную прозу Макса Брэнда. Отцу Чака,
Роджеру  Чатсворту  принадлежало  все  прядильно-ткацкое  дело  в  южном
Нью-Гэмпшире, а это было солидное дело. Ему также принадлежал шестнадца-
тикомнатный дом в Дареме с прислугой из пяти человек,  включая Нго Фата,
посещавшего раз в неделю занятия в Портсмуте для получения американского
гражданства. Чатсворт ездил на подновленном "кадиллаке" модели 1957 года
с откидным верхом. Его супруга, обаятельная женщина сорока двух лет, ез-
дила на "мерседесе". У Чака был "корвет". Их семейное состояние исчисля-
лось почти пятью миллионами долларов.
   Джонни часто приходило в голову,  что господь,  вдыхая жизнь в  кусок
глины, вероятно, представлял себе в конечном счете семнадцатилетнего Ча-
ка.  Парень был великолепно сложен.  При росте шесть футов два дюйма  он
весил сто девяносто фунтов, и все они ушли в мускулы. Лицо его, гладкое,
чистое,  не отличалось, быть может, особой красотой, но поражали зеленые
глаза; Джонни знал только одного человека с такими же ярко-зелеными гла-
зами - Сару Хэзлит. В школе на Чака разве что не молились. Капитан бейс-
больной и футбольной команд,  староста класса, а с будущей осени - еще и
председатель ученического совета.  И, что удивительно, все это ничуть не
вскружило ему голову.  По выражению Герберта Смита, приезжавшего однажды
посмотреть, как подвигаются у сына дела на новом поприще, Чак был "стоя-
щий парень". Выше похвалы в лексиконе Герберта не существовало. Следова-
ло добавить, что этот стоящий парень когданибудь сильно разбогатеет.
   А сейчас он обречено склонился над книжкой, и словно снайпер, сидящий
один-одинешенек в засаде, выстреливал слово за словом. Он превращал зах-
ватывающий и стремительный рассказ Макса Брэнда о странствиях  "быстрого
как  молния" Джона Шербурна и его стычках с Красным Ястребом,  этим раз-
бойником из племени команчей, в нечто столь же романтическое, как рекла-
ма полупроводников или радиодеталей.
   И все же Чак не был глуп.  Он успевал по математике, у него были цеп-
кая память и хорошие руки. Однако он с огромным трудом усваивал печатное
слово. Говорить он мог свободно и знал в теории фонетику, а вот на прак-
тике...  Иногда какая-то фраза выходила у него вполне гладко, без единой
ошибки,  но просьба пересказать прочитанное ставило его в тупик. У Чатс-
вортастаршего возникли опасения,  что его сын дислексик, но Джонни думал
иначе;  он еще не встречал ребенка,  страдающего дислексией, хотя многие
родители ухватились за это словечко,  думая объяснить или оправдать этим
косноязычное чтение своих детей.  У Чака,  судя по всему, была разновид-
ность более общего заболевания - обычной и весьма  распространенной  ри-
дингфобии.
   Учителям понадобилось пять лет, чтобы прийти к такому выводу, родите-
ли же - да и сам Чак - забеспокоились всерьез лишь сейчас, когда под уг-
розой оказалась спортивная карьера.  И это еще не самое страшное.  Зимой
Чаку предстояло пройти тестирование,  чтобы с осени  семьдесят  седьмого
учиться в колледже.  С математикой-то он справится, а вот дальше... Если
бы ему прочли вслух все вопросы,  тогда бы он, конечно, мог рассчитывать
на средний,  а то и приличный общий балл.  Пятьсот очков запросто. Но не
приведешь же с собой чтеца на экзамены, даже если твой отец большая шиш-
ка в деловом мире Ныо-Гэмпшира!
   - Я увидел др...  другого человека. Он знал, что его ожидает, но дер-
жался совершенно нав...  навоз... невозмутимо. Он ничего не просил, ни о
чем не сожалел. Все страхи и без... беспокойство, одол... одал... одоле-
вавшие его с той поры, как он стол... стал... столкнулся... столкнулся с
неизвестностью..."
   Прочитав в  "Мэн таймc" объявление,  что требуется репетитор,  Джонни
предложил свои услуги,  хотя и без особой надежды. Он переехал в Киттери
в  середине февраля с единственной целью сбежать из Паунала,  сбежать от
ежедневной корреспонденции - от нее уже ломился почтовый ящик,  - от га-
зетчиков,  зачастивших  в  последнее время,  от истеричек с затравленным
взглядом - они решали "заглянуть к нему на минуточку",  раз уж "случайно
оказались  в  этих  краях" (у одной из таких случайно оказавшихся в этих
краях номер на машине был мэрилендский, у другой, приехавшей на старень-
ком,  выдохшемся "форде", - аризонский), от рук, которые тянулись, чтобы
прикоснуться к нему...
   В Киттери он впервые осознал,  что безликое имя Джон Смит имеет  свои
преимущества. На третий день он нанялся поваром в закусочную, призвав на
помощь опыт,  приобретенный в летних кафе и в лагере бойскаутов на Рейн-
джлейских озерах,  где он подрабатывал один сезон. Владелица закусочной,
сухая как палка женщина по имени Руби Пеллетье,  прочитала его послужной
список и сказала:
   - Уж больно ты, пострел, образованный, чтобы мясо крошить.
   - Ваша  правда,  -  сказал Джонни.  - На бирже труда я весь курс наук
прошел.
   Руби Пеллетье уперла руки в тощие бока и, запрокинув голову, разрази-
лась лающим смехом.
   - А ты управишься, если в два часа ночи заявится целая орава и потре-
бует яичницу с беконом, сосиски, французские тосты и пирожки?
   - Пожалуй, - сказал Джонни.
   - Пожалуй, ни хренышка ты не понимаешь, о чем тебе толкуют, - сказала
Руби,  - ну уж ладно, грамотей, валяй. Только принеси мне сначала справ-
ку, чтобы у меня не было неприятностей с охраной здоровья. И можешь сра-
зу приступать.
   Так он  и  сделал,  и после двух суматошных недель (даже обжег правую
руку, когда в запарке плюхнул ковшик в кипящее масло) он укротил работу,
а не она его. Прочитав объявление Чатсворта, Джонни написал по указанно-
му адресу. В письме он коротко рассказал о себе, особо отметив, что про-
шел курс "Выработка навыков чтения".
   В последних числах апреля, когда ей проработал в закусочной два меся-
ца,  пришло письмо от Роджера Чатсворта с предложением  приехать  пятого
мая для беседы.  Джонни договорился об отгуле и прекрасным весенним днем
в назначенный час сидел с  запотевшим  стаканом  пепси-колы  в  кабинете
Чатсворта  и  слушал  рассказ Роджера о том,  как трудно дается его сыну
чтение.
   - По-вашему, это дислексия? - спросил Роджер.
   - Нет. Я думаю, обычная ридингфобия.
   Чатсворта слегка передернуло.
   - Синдром Джексона?
   Джонни был поражен. Еще бы! Девять лет назад Майкл Кэри Джексон, спе-
циалист  по  грамматике и методике чтения из университета Южной Калифор-
нии,  выпустил,  можно сказать,  нашумевшую книгу "Невосприимчивый чита-
тель".  В  ней описывался целый букет проблем,  возникающих при чтении и
получивших впоследствии название "синдрома Джексона".  Это была  хорошая
книга для тех,  кто мог продраться сквозь густой замес научной фразеоло-
гии.  Чатсворт явно продрался,  и Джонни сразу оценил  волевой  характер
этого человека, решившего во что бы то ни стало помочь сыну выкарабкать-
ся.
   - Вроде того, - согласился Джонни. - Но учтите, я еще не видел вашего
сына и не слышал, как он читает.
   - Ему нужно сдать хвосты за прошлый год. Американскую литературу, ис-
торию и, мало того, гражданское право. Не смог прочесть всю эту писанину
и завалил экзамены. У вас есть разрешение преподавать в Нью-Гэмпшире?
   - Нет, - сказал Джонни, - но это не проблема.
   - Так как бы вы поступили с моим сыном?
   Джонни объяснил  в общих  чертах. Чаку  надо как  можно больше читать
вслух,   особенно   книги,    пробуждающие   воображение:    фантастику,
приключенческие  романы  для  юношества.  Учиться  отвечать на вопросы о
прочитанном. И расслабляться по методу Джексона.
   - Прирожденным  лидерам  зачастую  приходится труднее всех,  - сказал
Джонни.  - Они слишком рьяно берутся за дело и перенапрягают мозг. Полу-
чается что-то вроде мысленного заикания...
   - Так считает Джексон? - перебил Чатсворт.
   - Нет, так считаю я, - улыбнулся Джонни.
   - Ясно. Продолжайте.
   - Если ученик, прочитав текст, не будет ни о чем думать, если не зас-
тавлять его тут же пересказывать текст - каналы памяти могут прочистить-
ся сами собой. И тогда он поймет, на чем застопорился...
   Глаза у  Чатсворта  заблестели.  Джонни  нащупал самую сердцевину его
убеждений,  а возможно,  и философии всех тех, кто самостоятельно пробил
себе дорогу в жизни.
   - Ничто так не окрыляет, как успех? - спросил Чатсворт.
   - Если угодно.
   - Сколько вам понадобится времени,  чтобы получить разрешение на пре-
подавание?
   - Ровно столько,  сколько нужно,  чтобы завизировать мое заявление  и
прислать ответ. Вероятно, недели две.
   - Значит,  вы могли бы приступить с двадцатого? Джонни растерянно за-
моргал.
   - Вы хотите сказать, что берете меня?
   - Если работа вас устраивает, считайте, что я вас взял. Жить можете в
домике для гостей,  заодно отвадим на лето родственников, не говоря уж о
приятелях Чака - и пусть он берется за работу  засучив  рукава.  Я  буду
платить вам шестьсот долларов в месяц - не бог весть какая сумма, но ес-
ли дела у  Чака   пойдут на лад, вы  получите  приличное вознаграждение.
П р и л и ч н о е. - Чатсворт   снял очки  и  протер   глаза. - Я  люблю
своего мальчика, мистер  Смит. И ради  него готов на  все. Помогите нам,
если можете.
   - Постараюсь.
   Надев очки, Чатсворт снова взял в руки письмо Джонни.
   - Долго вы,  однако, не преподавали. Разонравилось?
   НАЧИНАЕТСЯ, подумал Джонни.
   - Нет,  - сказал он, - просто попал в аварию.
   Чатсворт  перевел  взгляд  на  шею  Джонни,  где остались шрамы после
частичной замены атрофировавшихся сухожилий.
   - Автомобильная катастрофа?
   - Да.
   - Серьезная?
   - Да.
   - Ну сейчас вы, кажется, в полном порядке, - заметил Чатсворт. Он уб-
рал письмо Джонни в ящик стола,  и на этом вопросы, как ни странно, кон-
чились.  Такое после пятилетнего перерыва!  Джонни стал учителем, хотя в
классе у него был всего один ученик.
   - "И ко мне, кос... косвенно виновному в его с... смерти, он протянул
свою  слабеющую руку и улыбнулся все...  всепрощающей улыбкой.  Это была
тяжелая минута,  и я ушел с чувством,  что мне никогда не искупать... не
искупить то зло, которое я сотворил".
   Чак захлопнул книжку.
   - Все. Кто последним нырнет, тот последний идиот.
   - Еще минутку, Чак.
   - Оооох...  - Чак тяжело осел,  на его лице было написано:  опять эти
вопросы.  Страдальческая мина сопровождалась добродушной улыбкой,  но за
этой улыбкой временами угадывался другой Чак: замкнутый, нервный, расте-
рянный.  Вконец растерянный.  Ведь вокруг был мир, в котором все читали:
неграмотный человек в Америке похож на динозавра, забредшего по ошибке в
наш век.  Чак был слишком умен,  чтобы этого не понимать.  И он с ужасом
ожидал осени и той неизвестности, которую готовил ему новый учебный год.
   - Всего несколько вопросов.
   - Зачем? Вы же знаете, что я не отвечу.
   - Ответишь. На этот раз ты ответишь на все вопросы.
   - Я никогда не понимаю, что читаю, вы в этом давно могли убедиться. -
Вид у Чака был мрачный и несчастный.  - И вообще мне непонятно, зачем вы
у нас остались, разве только из-за харчей.
   - Ты  ответишь  на  все вопросы,  потому что они не имеют отношения к
книге. Чак поднял на него глаза.
   - Не имеют отношения? Чего ж тогда спрашивать? Я думал...
   - Ну, доставь мне удовольствие, ладно?
   Сердце у Джонни бешено колотилось, чему он, впрочем, не очень-то уди-
вился.  Он давно готовился к этой минуте,  дожидаясь лишь благоприятного
стечения обстоятельств. Сейчас момент был самый подходящий. Не крутилась
поблизости миссис Чатсворт, которая своей вечной озабоченностью выбивала
Чака из колеи. Не плескались в бассейне дружки-приятели - при них чтение
вслух  казалось Чаку занятием для отстающего первоклашки.  И,  что самое
важное,  не было отца,  человека,  порадовать которого Чак мечтал больше
всего на свете.  Он уехал в Бостон на заседание региональной комиссии по
охране окружающей среды, где обсуждался вопрос о загрязнении водоемов.
   Из книги Эдварда Стэнни "Трудности обучения":
   ПАЦИЕНТ РУПЕРТ ДЖ. СИДЕЛ В  КИНОТЕАТРЕ, В ТРЕТЬЕМ РЯДУ. ОН  БЫЛ БЛИЖЕ
ДРУГИХ К  ЭКРАНУ И  ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗАМЕТИЛ,  ЧТО НА  ПОЛУ ЗАГОРЕЛАСЬ КУЧКА
МУСОРА.  РУПЕРТ  ДЖ.  ВСКОЧИЛ   И  ЗАКРИЧАЛ:  "П-П-П-П-П...",  А   СЗАДИ
ЗАШИКАЛИ, ЧТОБЫ ОН СЕЛ И НЕ МЕШАЛ.
   - ЧТО ВЫ ТОГДА ПОЧУВСТВОВАЛИ? - СПРОСИЛ Я РУПЕРТА ДЖ.
   - МНЕ ТРУДНО ЭТО ОБЪЯСНИТЬ,  - ОТВЕТИЛ ОН.  - МЕНЯ ОХВАТИЛ СТРАХ,  НО
ЕЩЕ СИЛЬНЕЕ БЫЛО ОТЧАЯНИЕ.  Я ЧУВСТВОВАЛ СВОЮ НИКЧЕМНОСТЬ  -  БУДТО  КА-
КОЙ-ТО  НЕДОЧЕЛОВЕК.  Я ВСЕГДА КОМПЛЕКСОВАЛ ИЗ-ЗА ЭТОГО ЗАИКАНИЯ,  А ТУТ
ДОБАВИЛОСЬ ОЩУЩЕНИЕ ПОЛНОЙ БЕСПОМОЩНОСТИ.
   - И ТОЛЬКО?
   - НЕТ,  ЕЩЕ ЗАВИСТЬ, ЧТО СЕЙЧАС КТО-ТО ДРУГОЙ ЗАМЕТИТ ПЛАМЯ И КАК ВАМ
СКАЗАТЬ...
   - ОТНИМЕТ У ВАС ЛАВРЫ?
   - ВОТ  ИМЕННО.  КРОМЕ МЕНЯ,  НИКТО НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛ.  А Я,  КАК НАЗЛО,
ТОЛЬКО МОГ ИЗ СЕБЯ ВЫДАВИТЬ, ЧТО "П-П-П-П...", ТОЧНО ДУРАЦКАЯ ЗАЕЗЖЕННАЯ
ПЛАСТИНКА. КАКОЙ-ТО НЕДОЧЕЛОВЕК - ЛУЧШЕ НЕ СКАЖЕШЬ.
   - И КАК ЖЕ ВЫ СЛОМАЛИ ЭТОТ БАРЬЕР?
   - НАКАНУНЕ У МОЕЙ МАТЕРИ БЫЛ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. Я КУПИЛ ДЛЯ НЕЕ У ЦВЕТОЧ-
НИЦЫ РОЗЫ. И ВОТ СТОЮ, ВСЕ КРУГОМ ШИКАЮТ, А Я ПОДУМАЛ: СЕЙЧАС КАК ОТКРОЮ
РОТ ДА КАК ЗАОРУ: РОЗЫ! ЭТО СЛОВО УЖЕ ГОТОВО БЫЛО СОРВАТЬСЯ С МОИХ ГУБ.
   - И ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО?
   - Я ОТКРЫЛ РОТ И ЧТО БЫЛО МОЧИ ЗАОРАЛ: ПОЖАР!
   Этот  случай,  о   котором  Джонни  прочитал   восемь  лет  назад   в
предисловии к книге Стэнни, запал ему  в голову.  Он всегда считал,  что
ключевое слово в  рассказе Руперта Дж.  - беспомощность.   Если в данный
момент  близость  с  женщиной  для  тебя  важнее  всего  на  свете, риск
оказаться не  на высоте  возрастает раз  в десять,  а то  и в сто. Ну, а
если для тебя так важно предстоящее чтение...
   - Какое, Чак, у тебя второе имя? - спросил он как бы между прочим.
   - Мэрфи,  - ответил Чак и улыбнулся.  - Жуть, правда? Девичья фамилия
моей матери. Не вздумайте рассказать Джеку или Элу, не то ваше хилое те-
ло здорово пострадает.
   - Не беспокойся. Когда у тебя день рождения?
   - Восьмого сентября.
   Джонни начал забрасывать его вопросами, не давая времени на раздумья,
- впрочем, это были не те вопросы, над которыми нужно долго думать.
   - Как зовут твою девушку?
   - Бет. Вы же знаете Бет...
   - А ее второе имя?
   - Альма. Кошмар, да? - хмыкнул Чак.
   - Как звать твоего деда по отцу?
   - Ричард.
   - Кто  больше всего понравился тебе в этом году в восточном дивизионе
Американской бейсбольной лиги?
   - "Янки". Особенно как они переходили на первую базу.
   - Кого бы ты хотел видеть президентом?
   - Хорошо бы победил Джерри Браун.
   - Будешь продавать свой "корвет"?
   - В этом году нет. Может, в будущем.
   - Мама не против?
   - Наоборот. Она говорит, что у нее обрывается сердце - так я гоняю.
   - Каким образом Красному Ястребу удалось,  обойдя засады, убить Денни
Джунипера?
   - Шербурн  забыл  о люке,  через который можно было попасть на чердак
здания тюрьмы, - ответил Чак не задумываясь, и Джонни вдруг охватило ли-
кование - вроде горячей волны после хорошего глотка крепкого виски. Сра-
ботало.  Он вовлек Чака к разговор о розах, и тот ответил жизнерадостным
воплем "пожар".
   Чак смотрел на него как громом пораженный.
   - Красный  Ястреб  проник на чердак через слуховое окно.  Открыл люк.
Застрелил Денни Джунипера. А затем и Тома Кеньона.
   - Все правильно, Чак.
   - Я вспомнил,  - пробормотал тот, глядя на Джонни расширенными глаза-
ми, рот его уже растягивался в улыбке. - Ловко вы меня навели...
   - Я просто взял тебя за руку и помог обогнуть то, что стояло на твоем
пути, - сказал Джонни. - Но препятствие еще не устранено, Чак. Не оболь-
щайся. Кто была девушка, в которую влюбился Шербурн?
   - Она... - Глаза его слегка затуманились, и он сокрушенно покачал го-
ловой. - Не помню. - С внезапным озлоблением он ударил себя по колену. -
Ничего не помню! Какой же я тупица!
   - А ты не помнишь,  тебе когда-нибудь рассказывали, как познакомились
твои родители?
   Чак посмотрел на него и едва заметно улыбнулся.  На том месте, где он
ударил себя, заалело пятно.
   - Как не помнить.  Мама работала в Чарлстоне, в конторе по прокату, и
дала отцу автомобиль со спущенной шиной.  - Чак засмеялся.  - С тех  пор
она уверяет, будто вышла за него потому, что отстающий больше старается.
   - Ну а назови мне девушку, которой увлекся Шербурн?
   - Дженни  Лэнгхорн.  Намучился он с ней.  Раньше она была с Грэшемом.
Рыжая,  как моя Бет.  Она... - Он осекся и вытаращился на Джонни, словно
тот у него на глазах достал кролика из нагрудного кармана. - Опять у вас
получилось!
   - Нет,  Чак.  Это у тебя получилось. Вся хитрость в том, чтобы напра-
вить человека по ложному пути.  Так почему, говоришь, Джон Шербурн наму-
чился с Дженни?
   - Так ведь Грэшем-то - большой туз в городе...
   - В каком городе?
   Чак открыл было рот, но так ничего и не сказал. Вдруг он отвернулся к
бассейну. Потом улыбнулся и снова посмотрел на Джонни.
   - Эмити. Как в фильме "Челюсти".
   - Молодец! И как же ты вспомнил? Чак хмыкнул.
   - Ерунда какая-то. Я начал думать, не выступить ли мне в соревновани-
ях по плаванию, и вдруг - бац! Вот так хитрость. Потрясно!
   - Ну ладно.  Пожалуй,  на сегодня хватит.  - Джонни устал,  взмок, но
чувствовал себя по-настоящему счастливым.  - Вот ты и сделал первый шаг.
Ты хоть самого понимаешь это?  Пойдем поплаваем.  Кто последним  нырнет,
тот последний идиот.
   - Джонни?
   - Что?
   - Этот прием будет всегда срабатывать?
   - Да,  если ты его освоишь,  - сказал Джонни.  - Всякий раз, когда ты
станешь обходить препятствие,  вместо того чтобы лезть напролом, оно бу-
дет уменьшаться.  И с чтением вслух тоже пойдет на лад,  вот увидишь.  У
меня есть в запасе и другие маленькие хитрости.  - Он умолк.  То, что он
сейчас  сказал  Чаку,  было не столько правдой,  сколько смелой попыткой
гипнотического внушения.
   - Спасибо вам, - сказал Чак. Вымученную, страдальческую улыбку смени-
ло выражение искренней благодарности.  - Если вы меня вытащите,  я...  я
просто стану на колени и буду целовать вам ноги,  только прикажите. Меня
иногда жуть берет, мне кажется, я не оправдываю надежд отца...
   - А  ты  не догадываешься,  Чак,  что этим отчасти и объясняются твои
трудности?
   - Правда?
   - Да. Ты хочешь всех перебегать. Переплавать. У тебя во всем перебор.
И  дело тут,  возможно,  не только в психологическом барьере.  Некоторые
считают,  что затрудненное чтение, синдром Джексона и другие аналогичные
фобии - все это следствие,  так сказать... родимого пятна на коре мозга.
Забитых каналов. Неисправного реле. Мерт... - Он прикусил язык.
   - Чего? - спросил Чак.
   - Мертвой зоны, - выдавил Джонни. - Неважно. Названия не играют роли.
Главное - результат. Никакой хитрости, собственно говоря, тут нет - нуж-
но лишь направить мысли по обходному пути. Это значит - обучить активную
область  мозга  выполнять работу,  с которой не справляется какой-нибудь
маленький участок. Скажем, тебе нужно всякий раз, когда ты напарываешься
на сучок, начинать рассуждать вслух. Тем самым импульс мысли перемещает-
ся в другую точку мозга. Это умение переключаться.
   - А я сумею? Вы думаете, сумею?
   - Уверен, - сказал Джонни.
   - Ну что ж.  Значит, научусь. - Чак нырнул в бассейн и по крутой дуге
выплыл  на  поверхность;  он тряхнул своими длинными волосами,  и брызги
разлетелись веером. - Прыгайте! Вода отличная!
   - Сейчас,  - сказал Джонни,  но в эту минуту он был рад просто стоять
на кафельном бортике и,  глядя,  как Чак мощными гребками приближается к
дальнему концу бассейна,  наслаждаться одержанной победой.  Подобной ра-
дости он не испытывал ни когда ему было видение,  что у Эйлин Мэгоун за-
горелись занавески на кухне,  ни когда ему открылось имя  Фрэнка  Додда.
Если господь и наградил его даром,  то даром учить людей, а вовсе не вы-
яснять подробности,  которые его не касаются. Вот его призвание - он по-
нял это еще тогда,  в 1970-м,  когда учительствовал в Кливс Милс. И, что
еще важнее,  это понимали дети и раскрывались в ответ, как раскрылся Чак
сегодня.
   - Так и будете стоять столбом? - донесся голос Чака.
   Джонни нырнул в бассейн.

   Уоррен Ричардсон вышел из конторы без четверти пять,  как всегда.  Он
направился к стоянке, втиснул свое грузное тело за руль "шевроле", завел
мотор.  Все как обычно. Необычным было только лицо, появившееся внезапно
в зеркале заднего обзора, - небритое смуглое лицо, длинные волосы и неп-
равдоподобно зеленые глаза, такие же зеленые, как у Сары Хэзлит или Чака
Чатстворта. Подобный страх Уоррену Ричардсону доводилось испытывать раз-
ве что в далеком детстве.
   - Привет, - сказал Санни Эллиман, перегибаясь через спинку сиденья.
   - Кто?..  - только и выжал из себя Ричардсон.  Сердце у него  колоти-
лось,  в  глазах заплясали темные блики.  Он испугался,  как бы с ним не
случился сердечный приступ.
   - Тихо,  приятель, - сказал человек, прятавшийся на заднем сиденье. -
Тихо. Включите подфарники.
   И тут у Ричардсона возникло странное чувство благодарности.  Человек,
нагнавший на него страх, не будет больше пугать его. Наверное, это очень
славный человек, наверное...
   - Кто вы? - выдавил он на этот раз.
   - Ваш друг, - сказал Санни.
   Ричардсон хотел  повернуться,  но  в  его дряблую шею клещами впились
пальцы.  Боль была непереносимая. У Ричардсона перехватило дыхание, и он
судорожно заскулил.
   - Не надо оборачиваться, приятель. У вас есть зеркало заднего обзора.
Врубились?
   - Да, - задыхался Ричардсон. - Да, да, только отпустите!
   Пальцы  ослабили  хватку,  и  вновь  он  испытал это странное чувство
благодарности.  Правда,  сейчас  он  уже  не  сомневался  во  враждебных
намерениях  человека,  как  не  сомневался  и  в  том,  что   незнакомец
находится в его  машине не случайно,  хотя не представлял  себе, зачем и
кому это могло понадобиться...
   И вдруг он сообразил,  кому могло, точнее, могло бы это понадобиться;
трудно,  конечно, ожидать такого от нормального кандидата, но Грег Стил-
сон не был нормальным,  Грег Стилсон сумасшедший,  так что... Уоррен Ри-
чардсон начал тихо всхлипывать.
   - Мне надо поговорить с вами,  приятель, - сказал Санни. В его голосе
сквозило участие и сожаление, однако в глазах поблескивал зеленый огонек
насмешки. - Дядюшка хочет сказать вам пару теплых слов.
   - Это связано со Стилсоном? С...
   И снова клещи впились ему в шею, и Ричардсон взвизгнул от боли.
   - Не  надо имен.  - Страшный человек за его спиной произнес это с тем
же участием и сожалением. - Можете делать свои выводы, мистер Ричардсон,
но  имена  оставьте при себе.  Мой большой палец упирается сейчас в вашу
сонную артерию,  а остальные пальцы - в шейную вену, так что при желании
я могу превратить вас в живой труп.
   - Чего вы хотите? - чуть не простонал Ричардсон. Трудно поверить, что
все это происходит на стоянке автомашин, среди бела дня, в двух шагах от
его конторы по делам о недвижимости, в главном городе штата Нью-Гэмпшир.
Ему были видны часы,  вделанные в красную кирпичную кладку ратушной баш-
ни.  Часы  показывали  без десяти пять.  Сейчас Норма поставит в духовку
свиные отбивные,  обильно сдобренные специями. Шон смотрит по телевизору
"Сезам-стрит".  А тут за спиной сидит человек,  грозящий сделать из него
идиота. Это какой-то ужасный сон. Сон, от которого мечешься на постели.
   - Я-то ничего не хочу,  - сказал Санни Эллиман.  - Вопрос в том, чего
хотите вы.
   - Я не понимаю, о чем вы. - Но, к своему ужасу, он, кажется, понимал.
   - Эта  статейка в "Нью-Гэмпшир джорнэл" по поводу сомнительных опера-
ций с недвижимостью,  - сказал Санни.  - Не слишком ли вы много  знаете,
мистер Ричардсон? Особенно в отношении... некоторых лиц.
   - Но я...
   - Вся эта болтовня о городском парке, к примеру говоря. С намеками на
сорванный куш,  и взятки, и круговую поруку. Вся эта бредятина. - Пальцы
снова впились ему в шею,  и на этот раз Ричардсон застонал.  Но ведь его
имя в статье не называлось, он был всего-навсего "информированным источ-
ником". Как же они узнали? Как узнал Грег Стилсон?
   Незнакомец быстро заговорил ему в самое ухо,  щекоча его жарким дыха-
нием.
   - Вы понимаете,  мистер Ричардсон,  что подобной чутью вы можете нав-
лечь неприятности на некоторых лиц.  Скажем, на лиц, участвующих в пред-
выборной кампании,  баллотироваться на высокий пост - это все равно  что
играть в бридж, сечете? Тут нельзя ошибаться. И не дай бог швырнут в те-
бя комом грязи,  грязь - штука липкая,  особенно в наши дни. Пока ничего
серьезного не случилось.  Я рад сообщить вам это,  поскольку,  случилось
что-нибудь серьезное,  вы бы сейчас не вели со мной дружескую беседу,  а
пересчитывали остаток зубов.
   - Этот молодой человек...  это лицо... неужели вы в самом деле надее-
тесь выгородить его?  Он же развернулся, как какой-нибудь продавец змеи-
ного жира в провинциальном городке на Юге. Рано или поздно...
   Большой палец  вонзился ему в ухо и начал проворачиваться.  Боль была
адская,  немыслимая.  Ричардсон вскрикнул и ткнулся  головой  в  боковое
стекло. Руки его ощупью искали звуковой сигнал.
   - Только нажми, сукин сын, и я тебя прикончу, - послышался шепот.
   Рука Ричардсона безвольно упала. Незнакомец оставил его ухо в покое.
   - Не мешало бы вам,  приятель,  прочистить уши, - донеслось с заднего
сиденья. - Весь палец вымазал. Жуть сколько серы.
   Уоррен Ричардсон беззвучно плакал, не в силах совладать с собой. Сле-
зы текли по его одутловатым щекам.
   - Прошу вас,  не мучайте меня,  - проговорил он.  - Не мучайте. Прошу
вас.
   - Могу лишь повторить, - сказал ему Санни. - Вопрос в том, чего хоти-
те вы.  Кто что говорит по поводу...  некоторых лиц - не ваше дело. Ваше
дело - врать,  да не завираться.  Трижды подумайте, прежде чем открывать
рот, когда к вам наведывается парень из "Джорнэл". Подумайте, как просто
бывает узнать, кто этот "информированный источник". И как хреново, когда
твой  дом  вдруг сгорает дотла.  Или когда приходится раскошеливаться на
пластическую операцию, потому что жене плеснули в лицо кислотой.
   Незнакомец сопел, как зверь, продирающийся сквозь заросли.
   - Может, теперь вы поймете, как просто перехватить вашего мальчугана,
когда он возвращается домой из детского сада.
   - Только посмейте! - прохрипел Ричардсон. - Только посмейте, негодяй!
   - Я просто говорю, что пора задуматься над тем, чего же вы сами хоти-
те,  - заметил Санни. - Выборы... этим живет вся Америка, верно? Тем бо-
лее в год двухсотлетнего юбилея.  Вот пусть каждый и поживет в свое удо-
вольствие.  А какое уж тут удовольствие,  когда всякие кретины  начинают
брехать направо и налево. Прыщу на чужой... завидуют.
   Тут незнакомец совсем убрал руку.  Задняя дверца открылась.  Господи,
наконец-то.
   - Так что пора задуматься,  - повторил Санни Эллиман.  - Надеюсь,  мы
поняли друг друга.
   - Да,  - прошептал Ричардсон.  - Но если вы рассчитываете, что Гре...
что некое лицо может победить на выборах с помощью подобной тактики,  то
сильно ошибаетесь.
   - Нет, - сказал Санни. - Это вы ошибаетесь. Не забывайте, что все хо-
тят пожить в свое удовольствие. Так что смотрите, как бы вам не опоздать
к общему пирогу.
   Ричардсон молчал.  Он сидел за рулем словно изваяние,  чувствуя,  как
пульсирует шейная артерия,  и тупо смотрел на ратушные часы,  будто  все
остальное  в  этой жизни потеряло смысл.  Часы показывали без пяти пять.
Свиные отбивные наверняка уже в духовке.
   Незнакомец кинул напоследок два слова и, не оглядываясь, быстро заша-
гал прочь;  его длинные волосы взлетали над воротом рубашки.  Он свернул
за угол и скрылся.
   Последнее, что он сказал Уоррену Ричардсону, было: "Прочисть уши".
   Ричардсона охватила дрожь,  и прошло немало времени,  прежде  чем  он
смог вести машину. Первым его осознанным ощущением была ярость, сильней-
шая ярость. Хотелось тут же подъехать к полицейскому управлению (оно на-
ходилось  в здании ратуши,  как раз под часами) и заявить о случившемся,
об угрозах расправиться с его женой и сыном,  о физическом насилии  и  о
том человеке, от имени которого все это делалось.
   ...КАК ХРЕНОВО, КОГДА ПРИХОДИТСЯ РАСКОШЕЛИВАТЬСЯ НА ПЛАСТИЧЕСКУЮ ОПЕ-
РАЦИЮ... КАК ПРОСТО ПЕРЕХВАТИТЬ ВАШЕГО МАЛЬЧУГАНА...
   Но с какой стати?  С какой стати рисковать?  Он сказал этому  подонку
чистейшую правду.  Всякий, кто имел в южном Нью-Гэмпшире дело с недвижи-
мостью,  отлично знал,  что Стилсон пустился в опасную авантюру. Выгоды,
которые он сейчас извлекает, рано или поздно обернутся крахом, и он очу-
тится за решеткой гораздо раньше,  чем кажется. Его избирательная кампа-
ния - верх сумасшествия. А теперь еще тактика выкручивания рук! Б Амери-
ке, тем более в Новой Англии, такое не проходит.
   Но пусть кто-нибудь другой скажет об этом во  все  услышание.  Уоррен
Ричардсон  поехал домой,  где ей лепили свиные отбивные,  и ни словом не
обмолвился о случившемся.  Кто-нибудь другой наверняка положит этому ко-
нец.
   Как-то вечером, вскоре после знаменательного успеха Чака, Джонни Смит
брился в ванной комнате в домике для гостей. В последние дни, стоя перед
зеркалом,  он каждый раз испытывал нелепое чувство, будто видит не себя,
а своего старшего брата. Лоб прорезали две глубокие морщины. Еще две за-
легли возле рта.  Неожиданно вылезла белая прядка, и вообще волосы вдруг
тронула седина. Казалось, это случилось за одну ночь.
   Он выдернул из розетки шнур электробритвы и вышел в кухню,  служившую
одновременно  столовой.  Прямо  роскошь,  подумал  Джонни и чуть заметно
улыбнулся;  похоже,  он понемногу приходит в себя. Он включил телевизор,
достал  из  холодильника  бутылку  пепси и сел смотреть новости.  Роджер
Чатсворт вернется поздно,  а завтра утром Джонни не без удовольствия со-
общит ему о первом серьезном успехе сына.
   Раз в  две недели Джонни навещал отца.  Новое поприще Джонни пришлось
по душе Герберту,  который с неподдельным интересом  слушал  рассказы  о
Чатсвортах, об их доме в Дареме, этом уютном университетском городке и о
делах Чака.  В свою очередь,  Джонни слушал рассказы отца о том,  как он
помогает Чарлине Маккензи, живущей в соседнем Нью-Глостере.
   - Ее муж был первоклассным врачом,  но мало что умел по дому, - расс-
казывал Герберт.  - Чарлина с Верой дружили,  пока Вера не погрузилась в
дебри фундаментализма.  Это их разобщило. Муж Чарлины умер от инфаркта в
1973 году.  Дом практически разваливался на глазах, - продолжал Герберт.
Надо же было как-то помочь. Я приезжаю туда в субботу утром и после обе-
да возвращаюсь обратно.  Должен тебе сказать,  Джонни, готовит она лучше
тебя.
   - И выглядит тоже, - подыграл Джонни.
   - Ну,  конечно, она хорошенькая, но между нами, сам понимаешь, ничего
такого. Еще ведь и года не прошло, как мы похоронили маму...
   Джонни, однако,  подозревал что-то такое между ими и в  глубине  души
был этому рад.  Очень уж ему не хотелось думать,  что отца ждет одинокая
старость.
   Уолтер Кронкайт рассказывал телезрителям о новостях политической жиз-
ни.  Первичные выборы закончили, до партийных съездов оставались считан-
ные недели, по всему видно, что у Джимми Картера дело в шляпе и кандида-
том от демократов будет он.  Зато Форд не на шутку сцепился с бывшим гу-
бернатором Калифорнии Рональдом Рейганом.  Репортерам впору подсчитывать
делегатов  поименно.  В  одном из своих редких писем Сара Хэзлит писала:
"Уолт держит пальцы рук (и ног!) скрещенными,  чтобы Форд пришел первым.
Уолт рассчитывает в этом случае пройти в сенат штата. Он не знает, как в
других местах, но в Мэне у Рейгана нет никаких шансов".
   Работая поваром в Киттери,  Джонни взял за правило ездить раза два  в
неделю в Дувр,  или Портсмут, или другие ближайшие городишки Нью-Гэмпши-
ра.  Там перебывали все кандидаты в президенты, так что Джонни представ-
лялась уникальная возможность увидеть их вблизи,  без царственного орео-
ла,  который позже,  может быть, окружит того, кто заберет власть в свои
руки.  Эти поездки превратились у него в своего рода хобби - на короткий
срок, разумеется. Когда предвыборная кампания в Нью-Гэмпшире закончится,
кандидаты  переберутся  во Флориду и даже не бросят прощального взгляда.
Кое-кому,  естественно,  придется похоронить свои  политические  амбиции
где-нибудь на полпути между Портсмутом и Кином.  Никогда не интересовав-
шийся политикой (исключая период Вьетнама), Джонни вдруг всерьез увлекся
ею,  когда страсти,  вызванные касл-рокским делом, понемногу улеглись, и
его дар,  а может быть, несчастье, как ни называй, сыграл тут не послед-
нюю роль.
   Он пожимал руки Моррису Юдоллу и Генри Джексону, Фред Харрис похлопал
его по спине.  Рональд Рейган приобнял его профессиональным жестом поли-
тика  со словами:  "Приходите на избирательный участок,  ваш голос будет
весьма кстати". В ответ Джонни согласно кивнул, полагая, что проще оста-
вить Рейгана в заблуждении,  будто на него,  Джонни,  можно вполне поло-
житься.
   Он почти пятнадцать минут беседовал с Сарджем Шрайвером  в  вестибюле
страхолюдного  "Ньюингтон-Молла".  Шрайвер,  только  что  подстриженный,
распространяющий волны парфюмерных запахов  и,  пожалуй,  неуверенности,
шел  в сопровождении помощника,  чьи карманы были набиты воззваниями,  и
агента секретной службы,  ковырявшего украдкой прыщик.  Шрайвер чуть  не
расплылся оттого, что его узнали. Едва они попрощались, к Шрайверу подо-
шел кандидат в какой-то местный орган власти и попросил автограф.  Шрай-
вер благосклонно улыбнулся.
   Во время  этих контактов Джонни всякий раз открывались различные под-
робности,  но почти ничего существенного. По-видимому, рукопожатия прев-
ратились для этих людей в ритуал,  при котором живые побуждения оказыва-
лись погребенными под толстым слоем прозрачного плексигласа. Джонни уда-
лось повидать практически всех, за исключением президента Форда, но лишь
однажды он испытал внезапное, как удар тока, озарение, подобное тем, ка-
кие  были  у него в случае с Эйлин Мэгоун и - при всей их несхожести - с
Фрэнком Доддом.
   Ранним утром,  без четверти семь, Джонни приехал в Манчестер на своем
стареньком "плимуте".  Он работал всю ночь с десяти до шести.  Он устал,
но приглушенный зимний рассвет был слишком хорош,  чтобы  проспать  его.
Кроме того,  Джонни нравился Манчестер - узкие улочки,  обшарпанные кир-
пичные дома и рассыпанные по берегу,  как четки, островерхие здания пря-
дильных фабрик. В то утро он не собирался охотиться за очередным полити-
ком. Он решил просто покружить по улицам, пока еще не высыпали люди и не
рассеялось холодное и тихое очарование февраля, а потом вернуться в Кит-
тери и немного соснуть.
   Джонни завернул за угол и увидел у ворот обувной фабрики три безликих
"седана", хотя стоянка в этом месте была запрещена. Перед воротами стоял
Джимми Картер и пожимал руки рабочим,  заступавшим на смену. Они шли по-
лусонные,  в тяжелых мешковатых пальто,  с завтраком в корзинках или бу-
мажных пакетах. Для каждого у Картера находилось свое слово. Его улыбка,
не успевшая пока разойтись миллионными тиражами, была безоблачной и неу-
томимой. Нос покраснел от мороза.
   Джонни проехал еще полквартала,  припарковался и направился к фабрич-
ным воротам; снег скрипел и похрустывал у него под ногами. Агент секрет-
ной службы смерил его взглядом и потерял к нему интерес - по крайней ме-
ре внешне.
   - Я готов голосовать за любого,  кто собирается снизить налоги, - го-
ворил мужчина в заношенной лыжной куртке с целым  созвездием  прожженных
кислотой дырок на рукаве. - От этих проклятых налогов житья нет, честное
слово.
   - Мы займемся этим делом,  - сказал Картер. - Когда я окажусь в Белом
доме, мы прежде всего пересмотрим налоговую политику. - Спокойная самоу-
веренность, звучавшая в его голосе, насторожила Джонни.
   Глаза Картера,  поражавшие своей голубизной,  встретились  с  глазами
Джонни.
   - Привет! - сказал он.
   - Здравствуйте, мистер Картер, - сказал Джонни. - Я не работаю здесь.
Просто ехал мимо и увидел вас.
   - Ну что же,  рад,  что остановились.  Я выдвинул свою кандидатуру  в
президенты.
   - Я знаю.
   Картер протянул руку. Джонни пожал ее.
   - Надеюсь, что вы... - начал было Картер. И осекся.
   Последовала вспышка,  внезапный  треск,  как  будто  он сунул палец в
электрическую розетку.  Зрачки у Картера сузились. Они с Джонни смотрели
друг на друга, казалось, целую вечность.
   Агенту секретной службы все это не понравилось.  Он бросился к Карте-
ру, на ходу расстегивая пальто. За их спиной, из какой-то немыслимой да-
ли,  донесся долгий и протяжный гудок,  возвещавший о начале семичасовой
смены.
   Джонни выпустил руку Картера, но они продолжали смотреть друг на дру-
га.
   - Что это, черт возьми? - тихо спросил Картер.
   - По-моему,  дружище, ты куда-то собирался, - подал вдруг голос агент
и положил увесистую руку на плечо Джонни. - Или нет?
   - Все в порядке, - успокоил его Картер.
   - Вы станете президентом, - сказал Джонни.
   Рука агента  лежала на  его плече,  но она  стала как  будто легче, и
вновь Джонни что-то почувствовал. Агенту секретной службы
   (ГЛАЗА)
   не нравились эти глаза. Они показались ему
   (ГЛАЗА УБИЙЦЫ, ГЛАЗА МАНЬЯКА)
   холодными и странными... пусть только запустит руку в карман  пальто,
пусть хотя бы шевельнет ею, и я уложу его прямо на тротуаре.  Не  успела
эта мысль агента пронестись в голове Джонни, как вдруг откуда-то  пришли
два слова, простые и страшные:
   (ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ)
   - Да, - сказал Картер.
   - Это реальнее, чем многие думают... реальнее, чем вы сами думаете...
в общем, вы победите.
   Картер молча глядел на него, слегка раздвинув губы в улыбке.
   - У вас есть дочь. Она поступит в школу в Вашингтоне. В школу... - Но
это уже было в мертвой зоне. - Школа названа именем освобожденного раба.
   - Приятель, а ну-ка двигай отсюда, - сказал агент.
   Картер посмотрел на него, и тот замолчал.
   - Рад был познакомиться, - сказал Картер. - Вы меня слегка озадачили,
и все же я рад.
   Джонни вернулся в свое обычное состояние. Все прошло.
   Он почувствовал, что  у него замерзли  уши и что  не мешает заглянуть
кой-куда.
   - Все доброго, - сказал он, смешавшись.
   - Спасибо. И вам того же.
   Он повернулся к машине,  чувствуя на себе взгляд агента, и уехал, как
в тумане.
   Уолтер Кронкайт перешел от американских политиков к гражданской войне
в Ливане.  Джонни поднялся,  налил себе еще пепси и отсалютовал стаканом
экрану телевизора. ТВОЕ ЗДОРОВЬЕ, УОЛТ. ВЫПЬЕМ ЗА ТРИ "Р" - РАСПАД, РАЗ-
РУШЕНИЕ И РОК. КУДА БЫ МЫ БЕЗ НИХ ДЕЛИСЬ?
   В дверь тихо постучали.
   - Войдите, - отозвался Джонни, ожидая увидеть Чака; наверное, позовет
его прокатиться в Сомерсуэрт. Но это был не Чак. Это был отец Чака.
   - Привет,  Джонни, - сказал Чатстворт. Он был в застиранных джинсах и
легкой спортивной рубашке навыпуск. - Можно?
   - Разумеется. Я думал, вы возвратитесь поздно.
   - Видите ли,  мне позвонила Шелли. - Так звали его жену. Роджер вошел
и закрыл за собой дверь.  - К ней прибежал Чак.  Расплакался от радости,
как малый ребенок. Сказал, что ваша система сработала. И что у него, на-
верное, все будет в порядке.
   Джонни поставил стакан.
   - Нам еще предстоит потрудиться, - сказал он.
   - Чак встретил меня в аэропорту. - Последний раз я видел его таким...
уж и не вспомню когда.  Лет в десять. Или в одиннадцать. Тогда я подарил
ему пистолет калибра 5,6 миллиметра,  о котором он мечтал пять лет... Он
прямо в аэропорту прочитал мне заметку из газеты. Сдвиг просто невероят-
ный. Я пришел поблагодарить вас.
   - Благодарить надо Чака, - сказал Джонни. - Он очень восприимчив. Его
успех во многом объясняется самовнушением.  Он убедил себя,  что это ему
под силу, и теперь развивает успех. Точнее не сформулируешь.
   Роджер сел.
   - Он говорит, вы учите его мысленно переключаться.
   - Что ж, верно, - улыбнулся Джонни.
   - Он сумеет пройти тесты?
   - Трудно  сказать.  Жаль,  если он все поставит на карту и проиграет.
Экзамен всегда стрессовая ситуация. Если его вдруг заклинит, не исключе-
на психическая травма. Не подумать ли о хороших подготовительных курсах?
Вроде Питсфилдских.
   - Была у нас такая мысль,  но,  честно говоря,  я считал, что этим мы
просто отдалим то, чего все равно не миновать.
   - Вот-вот, отсюда все комплексы. Он чувствует, что ситуация критичес-
кая: пан или пропал.
   - Я никогда не давил на Чака.
   - Сознательно нет. Мне это известно. И Чаку тоже. Но, с другой сторо-
ны,  вы богаты, преуспеваете и колледж в свое время окончили с отличием.
Чак,  по-моему,  чувствует себя так, словно ему вступать в игру сразу же
за Хенком Аароном.
   - Тут уж я, Джонни, ничего не могу поделать.
   - Я полагаю,  что после года на подготовительных курсах, вдали от до-
ма,  он яснее представит свое будущее.  А потом он бы поработал на одной
из ваших фабрик.  Если бы это был мой сын и мои фабрики,  я бы пошел ему
навстречу.
   - Почему же он мне сам ничего об этом не говорил?
   - Чтобы вы не подумали,  будто он перед вами стелется, - сказал Джон-
ни.
   - Это его собственные слова?
   - Да.  Чаку хотелось бы попробовать себя в деле,  он считает, это ему
пригодится.  Чак мечтает пойти по вашим стопам,  мистер Чатсворт.  Но за
вами трудно угнаться. Отсюда его проблемы. У него дрожат руки, как у не-
опытного охотника при виде дичи.
   Вообще-то Джонни немного приврал. Правда, кое-что проскальзывало в их
разговорах, но до таких откровений никогда не доходило. Если что и было,
то не на словах. Просто Джонни время от времени прикасался к Чаку, и та-
ким образом ему многое приоткрылось.  Он видел фотокарточки, которые Чак
носил в бумажнике,  и понял,  как тот относится к отцу. О каких-то вещах
Джонни  никогда бы не рассказал своему собеседнику,  человеку приятному,
но достаточно для него далекому:  Чак готов был целовать землю, по кото-
рой ступал его отец.  Держался он уверенно и непринужденно,  точь-в-точь
как Роджер, но за этим таился страх, что он никогда не нагонит отца. За-
хиревшую ткацкую фабрику Чатсвортстарший превратил в текстильную империю
Новой Англии.  Отцовская любовь,  казалось Чаку, зиждется на вере, что и
он  когда-нибудь  горы  своротит.  Станет  настоящим спортсменом.  Будет
учиться в хорошем колледже. Будет  ч и т а т ь.
   - Вы уверены, что все обстоит именно так? - спросил Роджер.
   - Вполне.  Но я буду очень признателен,  если Чак не узнает  о  нашем
разговоре.  Я ведь открыл вам его секреты.  - УЖ ЭТО ТОЧНО, НЕ СОМНЕВАЙ-
ТЕСЬ.
   - Хорошо, о подготовительных курсах мы с Чаком и Шелли еще поговорим.
А  пока  возьмите.  - Он достал из кармана брюк белый конверт и протянул
его Джонни.
   - Что это?
   - Откройте и увидите.
   Джонни открыл. В конверте лежал чек на пятьсот долларов.
   - Да вы что! Я не могу...
   - Можете и возьмете.  Я обещал вам вознаграждение в случае успеха,  а
свои обещания я выполняю. Перед отъездом вы получите еще один чек.
   - Послушайте, мистер Чатсворт, я ведь просто...
   - Тес.  Я хочу вам кое-что сказать, Джонни. - Чатсворт наклонился. На
его губах играла едва заметная улыбка,  и Джонни вдруг понял:  он, пожа-
луй, сумел бы разглядеть, что скрывается за приятной внешностью сидящего
перед ним человека, добраться до сути того, кто вызвал к жизни все это -
дом, поместье, фабрики. И разумеется, ридингфобию в своем сыне, каковую,
по-видимому, следует классифицировать как истерический невроз.
   - Джонни,  я по собственному опыту знаю, что девяносто пять процентов
людей  на  Земле - это инертная масса.  Один процент составляют святые и
еще один - непроходимые кретины.  Остается три процента - те,  кто могут
чего-то добиться...  и добиваются. Я вхожу в эти три процента и вы тоже.
Вы заработали эти деньги.  У меня на предприятиях есть люди, которые по-
лучают  в год одиннадцать тысяч долларов только за то,  что целыми днями
почесывают...  брюхо.  Нет, я не жалуюсь. Я не вчера родился и знаю, как
устроен  мир.  Топливная  смесь  состоит из одной части высокооктанового
бензина и девяти частей всякого дерьма.  Вы с этим дерьмом не имеете ни-
чего общего. А посему кладите деньги в бумажник и в следующий раз цените
себя дороже.
   - Ну что ж, - сказал Джонни. - Не стану врать, я найду им применение.
   - Больничные счета?
   Джонни пристально посмотрел на Частворта.
   - Я все про вас знаю,  - сказал Роджер. - Неужели вы думали, что я не
наведу справки о человеке, которого нанимаю репетитором к своему сыну.
   - Так вы знаете, что я...
   - Экстрасенс  или  что-то  в этом роде.  Вы помогли распутать дело об
убийствах в Мэне. Во всяком случае, если верить газетам. До января у вас
был контракт в школе,  но когда ваше имя замелькало в газетах,  вас отш-
вырнули, как горячую картофелину, которой обожгли пальцы.
   - Вы все знали? И давно?
   - Еще до того, как вы к нам перебрались.
   - И тем не менее вы наняли меня?
   - Я ведь искал репетитора.  А у вас,  судя по всему, дело должно кле-
иться. По-моему, я проявил дальновидность, прибегнув к вашим услугам.
   - Мне  остается только поблагодарить вас,  - сказал Джонни неожиданно
охрипшим голосом.
   - Повторяю: вы себя недооцениваете.
   Пока шел этот разговор,  Уолтер Крайкайт покончил с международным по-
ложением и перешел к курьезам, которыми иногда прерывается выпуск новос-
тей.
   - ...у избирателей в третьем округе западного Нью-Гэмпшира...
   - Так или иначе, деньги пригодятся, - повторил Джонни. - Я...
   - Погодите. Это надо послушать.
   Чатстворт подался вперед;  он улыбался, явно предвкушая удовольствие.
Джонни повернулся к телевизору.
   ...появился независимый кандидат Стилсон, - говорил Кронкайт, - соро-
катрехлетний агент по страхованию и продаже недвижимости,  Он стал одним
из  самых  эксцентричных  кандидатов в избирательной кампании тысяча де-
вятьсот семьдесят шестого года, но республиканцу Гаррисону Фишеру, равно
как  и его сопернику - демократу Дэвиду Боузу,  от этого не легче,  пос-
кольку, по данным опроса общественного мнения, Грег Стилсон опережает их
с приличным отрывом. С подробностями - Джордж Герман.
   - Кто такой Стилсон? - спросил Джонни. Чатсворт рассмеялся:
   - Сейчас увидите.  Чумной, как мартовский заяц. Но трезвомыслящие из-
биратели третьего округа,  сдается мне, пошлют его в ноябре в Вашингтон.
Разве только он грохнется оземь и забьется в судорогах.
   На экране возник смазливый молодой человек в белой сорочке.  Он стоял
на помосте,  задрапированном звездно-полосатой материей,  и обращался  к
небольшой толпе на автомобильной стоянке при супермаркете. Молодой чело-
век вовсю уламывал слушателей,  которые,  судя по их  лицам,  смертельно
скучали. За кадром послышался голос Джорджа Германа:
   Это Дэвид Боуз,  кандидат от демократов - жертвенный агнец, по мнению
некоторых.  Боуз настроился на трудную борьбу,  поскольку  третий  округ
Нью-Гэмпшира  никогда  не тяготел к демократам,  даже во времена громкой
победы Эл Би Джея в шестьдесят четвертом году.  Боуз ждал  соперничества
со стороны вот этого человека.
   На экране появился мужчина лет шестидесяти пяти. Он держал застольную
речь перед солидной публикой.  Те,  которым предстояло субсидировать его
избирательную кампанию, имели вид людей благообразных, склонных к ожире-
нию, страдающих легкими запорами - не иначе как бизнесмены присвоили се-
бе  монопольное  право  так  выглядеть по причине своей принадлежности к
ВСП.
   - Перед вами  Гаррисон  Фишер,  -  комментировал  Герман.  Избиратели
третьего округа посылали его в Вашингтон каждые два года, начиная с шес-
тидесятого. Он заметная фигура в палате представителей, член пяти комис-
сий и председатель комитета по озеленению и ирригации. Ожидалось, что он
свалит юного Дэвида Боуза одной левой.  Однако ни Фишер, ни Боуз не при-
няли в расчет темную карту в колоде. А вот и она!
   - О господи! - сказал Джонни.
   Чатсворт разразился хохотом и захлопал себя по ляжкам.
   - Вы бы пошли за таким?
   Ничего от апатии,  наблюдавшейся на стоянке при супермаркете.  Ничего
от благодушия,  царившего в Гранитном зале отеля "Хилтон"  в  Портсмуге.
Грег  Стилсон  стоял  на возвышении при въезде в родной Риджуэй.  За его
спиной высилась статуя - американский солдат с автоматом в руках и в бе-
рете,  надвинутом  на глаза.  Перегороженную улицу запрудила беснующаяся
толпа,  преимущественно молодежь.  На Стилсоне были вылинявшие джинсы  и
армейская рубашка с двумя нагрудными карманами - на одном вышито:  ДАЕШЬ
МИРНУЮ ПЕРЕДЫШКУ,  на другом:  ВДАРИМ ПО ЯБЛОЧНОМУ ПИРОГУ!  На голове  -
массивная каска строителя-монтажника,  лихо сдвинутая на затылок, на ней
- зеленая экологическая эмблема.  Под боком у Стилсона стояла тележка из
нержавейки.  Из динамиков несся голосе Джона Денвера,  певшего "Я, слава
богу, деревенский парень".
   - Зачем ему тележка? - спросил Джонни.
   - Увидите, - сказал Роджер, продолжая ухмыляться.
   А Герман говорил:
   - Темную карту зовут Грегори Аммас Стилсон,  сорок три  года,  бывший
коммивояжер, при библейском обществе "Американский праведный путь", быв-
ший маляр, а также продавец дождя в Оклахоме, где он вырос.
   - Продавец дождя, - повторил Джонни в растерянности.
   - О,  это один из гвоздей его предвыборной программы,  - заметил Род-
жер. - Если мы его изберем, у нас с дождем не будет никаких проблем.
   Джордж Герман продолжал:
   - Политическая платформа Стилсона,  скажем прямо,  отличается... све-
жестью.
   Джон Денвер закончил песню воплем, который толпа радостно подхватила.
И тут заговорил Стилсон, голос его гремел, усиленный мощными динамиками.
Уж этот человек знал, как овладеть аудиторией. Его голос заставил Джонни
поежиться.  Было в нем что-то властное,  берущее за горло, что-то клику-
шеское. Оратор брызгал слюной.
   - Что мы будем делать в Вашингтоне? На кой он нам, Вашингтон? - буше-
вал Стилсон. - Какая, вы спросите, у нас платформа? Наша платформа - это
пять лозунгов,  друзья мои, пять боевых лозунгов! Какие спрашиваете? А я
вам скажу! Первый: ВЫШВЫРНЕМ ВСЕХ БРЕХУНОВ!
   Рев одобрения пронесся над толпой. Кто-то пригоршнями бросал в воздух
конфетти, кто-то завопил: "Гип-гип, уррраааа!" Стилсон подался вперед.
   - А хотите знать, друзья мои, зачем я надел каску? Я вам отвечу. Ког-
да вы пошлете меня в Вашингтон, я их всех протараню в этой каске! Я пой-
ду на них вот так!
   К изумлению Джонни,  Стилсон наклонил по-бычьи голову и принялся рас-
качивать помост,  издавая при этом пронзительный воинственный клич. Род-
жер Чатсворт просто-таки обмяк в кресле, зайдясь в приступе хохота. Тол-
па обезумела. Стилсон снова выпрямился во весь рост, снял с головы каску
и швырнул ее в толпу. Тотчас же вокруг нее началась свалка.
   - Второй лозунг! - вопил Стилсон в микрофон. - Мы вышвырнем из прави-
тельства  любого,  от короля до пешки,  кто балуется в постели с разными
девочками!  У них есть законные жены. Мы не позволим им брать налогопла-
тельщиков за вымя.
   - Что он сказал? - спросил Джонни, моргая.
   - Это еще цветочки, - ответил Роджер. Он смахнул слезы и вновь зашел-
ся в припадке смеха. Джонни пожалел, что не может разделить его веселья.
   - Третий лозунг! - ревел Стилсон. - Мы запустим все эти выхлопные га-
зы в космос! Соберем их в пластиковые пакеты, в кожаные мешки! И запулим
их на Марс,  на Юпитер,  на кольца Сатурна! У нас будет чистый воздух, у
нас будет чистая вода, и все это у нас будет ЧЕРЕЗ ПОЛГОДА!
   Толпа обезумела от восторга. Джонни заметил, что многие, как и Роджер
Чатсворт, буквально лопаются от смеха.
   - Четвертый лозунг! Даешь вволю газа и нефти! Хватит играть в бирюль-
ки с этими арабами,  пора взяться за дело! Мы не допустим, чтобы старики
в Нью-Гэмпшире превращались в эскимо на палочке,  как это  было  прошлой
зимой.
   Последние его слова вызвали бурю одобрения. Прошлой зимой в Портсмуте
пожилая женщина,  у которой отключили газ за неуплату, замерзла насмерть
в своей квартире на третьем этаже.
   - У нас рука крепкая,  друзья мои, и нам это по силам! Или есть здесь
такие, кто в этом сомневается?
   - Нету-у! - ревела в ответ толпа.
   - Тогда последний лозунг, - сказал  Стилсон и подошел к тележке.   Он
откинул крышку, и из-под нее  повалили клубы пара. - ГОРЯЧИЕ  СОСИСКИ! -
Он запустил  обе руки  в тележку  и стал  выхватывать оттуда пригоршнями
сосиски и швырять их  толпе.  Сосиски летели  во все стороны. -  Каждому
мужчине, женщине  и ребенку  в Америке  - горячие  сосиски! Запомните  -
когда  Грег  Стилсон  окажется  в  палате  представителей,  вы   сможете
сказать: ГОРЯЧИЕ СОСИСКИ! НАКОНЕЦ КТО-ТО ПОЗАБОТИЛСЯ ОБ ЭТОМ!
   Теперь на экране телевизора команда длинноволосых юнцов, напоминавшая
хипповую рок-группу, разбирала помост. Еще трое убирали мусор, оставлен-
ный толпой. Джордж Герман говорил напоследок:
   - Кандидат  от демократов Дэвид Боуз назвал Стилсона шутом гороховым,
который пытается вставлять палки в колеса демократическим преобразовани-
ям.  Гаррисон Фишер выразился резче.  Он считает Стилсона циничным ярма-
рочным торгашом, превращающим свободные выборы в дешевый балаган. В сво-
их  публичных выступлениях он именует независимого кандидата Стилсона не
иначе как первым и последним членом Американской партии горячих сосисок.
Однако факт остается фактом:  по данным опроса, проведенного нашей теле-
компанией в третьем избирательном округе Нью-Гэмпшира,  за Дэвида  Боуза
собираются голосовать двадцать процентов избирателей, за Гаррисона Фише-
ра - двадцать шесть, а за пробивающегося в одиночку Грега Стилсона - це-
лых сорок два процента.  Конечно, до выборов еще далеко, и все может из-
мениться.  Но на сегодняшний день Грег Стилсон сумел завоевать  если  не
умы,  то сердца избирателей третьего округа в Нью-Гэмпшире. - Тут Джордж
Герман поднял руку - в руке была сосиска.  Он откусил добрую половину  и
закончил: - Комментировал Джордж Герман, отдел новостей Си-би-эс, Риджу-
эй, Нью-Гэмпшир.
   На экране вновь появился Уолтер Кронкайт.
   - Горячие сосиски, - сказал он и хмыкнул. - Вот так обстоят дела...
   Джонни встал и выключил телевизор.
   - Просто не верится, - сказал он. - Неужели этот тип и вправду балло-
тируется в палату представителей? Это не розыгрыш?
   - Розыгрыш  или нет,  это как посмотреть,  - усмехнулся Роджер,  - во
всяком случае, он выставил свою кандидатуру. Сам я республиканец до моз-
га костей,  но должен признаться, этот парень мне чем-то по душе. Предс-
тавляете,  он нанял полдюжины бывших головорезов-мотоциклистов для своей
охраны.  Настоящие железные всадники.  Это, конечно, не "ангелы смерти",
но подозреваю,  что за ними тоже немало грешков.  Говорят, Стилсон пере-
воспитал их.
   "Шпана на мотоциклах в качестве личной охраны.  Час от часу не легче,
- подумал Джонни.  - Такая же шпана на мотоциклах обеспечивала  безопас-
ность во время бесплатного концерта ансамбля "Роллинг стоунз" в калифор-
нийском городе Алтамонте. Ничего хорошего из этой затеи не вышло".
   - И что же, никому нет дела до... моторизованной шайки бандитов?
   - Не совсем так. Пока они ведут себя прилично. За Стилсоном в Риджуэе
давно закрепилась репутация человека,  умеющего работать с трудными под-
ростками.
   Джонни недоверчиво хмыкнул.
   - Вы видели его,  - сказал Роджер,  показывая на экран.  - Это клоун.
Такое он вытворяет каждый раз.  Швыряет каску в толпу - я думаю, он этих
касок раскидал добрую сотню,  - раздает сосиски. Да, он клоун, ну и что?
А может,  людям нужна время от времени такая вот комическая разрядка?  У
нас перебои с нефтью, инфляция выходит из-под контроля, налоги придавили
рядового американца как никогда,  и ко всему мы, похоже, собираемся сде-
лать президентом арахисового пустозвона из Джорджии.  Вот люди  и  хотят
посмеяться  разок-другой.  А  пуще  того хотят показать нос политическим
заправилам, которые не могут решить ни одну проблему. Стилсон безобиден.
   - Ну да, он ведь метит в космос, - заметил Джонни, и оба засмеялись.
   - Разве мало  у  нас  полоумных  политиков?  -  сказал  Роджер.  -  В
Нью-Гэмпшире это Стилсон, который надеется с помощью сосисок пробить се-
бе дорогу в палату представителей.  В Калифорнии - это Хайякава. А взять
нашего губернатора Мелдрима Томсона.  В прошлом году он собирался воору-
жить ныо-гэмпширскую национальную гвардию тактическим  ядерным  оружием.
Вот уж сумасшествие так сумасшествие.
   - По-вашему,  избиратели  третьего округа поступят правильно,  послав
деревенского шута представлять их в Вашингтон?
   - Вы не понимаете главного,  - терпеливо начал объяснять Чатсворт.  -
Поставьте себя,  Джонни, на место избирателей. Население третьего округа
- в основном "синие воротнички" и мелкие лавочники.  У тех,  кто живет в
глубинке,  и  развлечений-то никаких сроду не было.  Эти люди смотрят на
Дэвида Боуза и видят честолюбивого парня,  который рассчитывает  собрать
голоса  на  том  лишь  основании,  что у него неплохо подвешен язык и он
чем-то отдаленно напоминает Дастина Хоффмана. Для кого-то он свой в дос-
ку уже потому, что ходит в джинсах.
   Теперь возьмем Фишера. Моего кандидата, по крайней мере номинально. Я
организовывал сбор средств на его кампанию,  как и  на  кампанию  прочих
кандидатов-республиканцев в этой части Ныо-Гэмпшира.  Он так сроднился с
Капитолийским холмом,  что свято верит, будто купол Капитолия рухнет без
его моральной поддержки. У него за всю жизнь не родилось в голове ни од-
ной оригинальной идеи, он никогда не шел против большинства. Его имя ни-
чем не запятнано,  он слишком глуп,  чтобы проворачивать темные делишки,
хотя и в него могут полететь комья грязи в связи с  Корегейтским  делом.
Его  речи столь же зажигательны,  как страницы каталога канализационного
оборудования.  Не то чтобы простой люд все это понимал, но порой они та-
кие  вещи чувствуют.  Сама мысль,  что Гаррисон Фишер делает хоть что-то
для своих избирателей, - чистейший нонсенс.
   - Отсюда вывод:  изберем сумасшедшего?  Чатсворт снисходительно улыб-
нулся.
   - Иногда  эти сумасшедшие очень неплохо показывают себя в деле.  Пос-
мотрите на Беллу Абцуг.  Под этой кретинской шляпкой скрываются отличные
мозги.  Но, допустим, в Вашингтоне Стилсон станет паясничать так же, как
и в Риджуэе.  Не надо забывать, что он садится в это кресло на два года.
В  семьдесят восьмом году его прокатят и посадят на его место того,  кто
сделает правильные выводы из этого урока.
   - Какого урока?
   Роджер поднялся.
   - Нельзя долго морочить людям головы, - сказал он. - Вот и весь урок.
В  этом убедился Адам Клейтон Пауэлл.  И Агню с Никсоном тоже.  Понимае-
те...  нельзя долго морочить людям головы. - Он взглянул на часы. - А не
сходить ли нам,  Джонни,  в большой дом, выпили бы по рюмочке. Я и Шелли
должны скоро уехать, но пропустить по одной мы с  вами  успеем.
   Джонни улыбнулся и встал.
   - Ну что ж, - сказал он. - Вы загнали меня в угол.

   В середине августа Джонни оказался один в поместье Чатсворто, если не
считать Нго Фата,  жившего за гаражами.  Хозяева заперли дом и отбыли на
три недели в Монреаль,  чтобы отдохнуть и развеяться перед началом учеб-
ного года и жарких дней на предприятиях.
   Роджер оставил Джонни ключи от "мерседеса" своей жены,  и Джонни отп-
равился к отцу в Паунал, чувствуя себя монархом. Отношения отца с Чарли-
ной Маккензи вошли в решающую стадию,  и Герберт уже не утверждал, будто
его  единственное  желание  - это чтобы она не погибла под руинами дома,
который,  того гляди,  рухнет.  Наоборот,  он так откровенно ухаживал за
Чарлиной,  что Джонни стало немного не по себе.  Его хватило на три дня,
после чего он вернулся в поместье Чатсвортов, принялся за чтение и пись-
ма, и жизнь вошла в тихое русло.
   Он дрейфовал  в  центре бассейна в надувном кресле и,  потягивая кок-
тейль,  читал "Нью-Йорке таймс бук ревью", когда Нго Фат подошел к барь-
ерчику, снял шлепанцы и спустил ноги в воду.
   - Ааааа, - выдохнул он. - Сразу легче. - Он улыбнулся Джонни. - Тихо,
правда?
   - Очень тихо,  - согласился Джонни.  - Что слышно насчет гражданства,
Нго? Как подвигаются занятия?
   - Сильно подвигаются,  - сказал Нго. - Мы скоро все едем на прогулку.
Очень интересно. Первый раз. Чтобы в субботу не заторчать в городе.
   - Торчать,  - сказал Джонни,  улыбаясь при мысли,  как весь класс Нго
кейфует от ЛСД или псилоцибина.
   - Простите? - Брови у Нго Фата вопросительно поднялись.
   - Торчать в городе.
   - А,  спасибо.  Мы будем присутствовать на политическом выступлении в
Тримбулле.  Мы все думаем, нам повезло, что мы готовимся получить амери-
канское гражданство в год выборов. Это очень полезно.
   - Да-да, ну еще бы. И кого же вы будете слушать?
   - Грега Стилс...  - Он остановился и начал еще раз, тщательно выгова-
ривая:  - Грега Стилсона.  Он независимый кандидат в палату представите-
лей.
   - Я  слышал о нем,  - сказал Джонни.  - И что же,  вы обсуждали его в
классе?
   - Да, мы немного говорили об этом человеке. Родился в тридцать треть-
ем году.  Были разные профессии. Приехал в Нью-Гэмпшир в шестьдесят чет-
вертом. Он уже столько здесь прожил. Преподаватель сказал, что его никто
теперь не считает перекати-лесом.
   - Полем, - сказал Джонни.
   Нго смотрел на него с непроницаемо вежливой улыбкой.
   - Правильно говорить - перекати-поле.
   - А, спасибо.
   - Стилсон вам не кажется несколько странным?
   - Это в Америке, - сказал Нго. - Во Вьетнаме таких было много. Таких,
которые...  - Он сидел,  болтая в задумчивости своими маленькими,  как у
женщины,  ступнями  в голубовато-зеленой воде.  Потом снова посмотрел на
Джонни.  - Я не знаю,  как это сказать по-английски. У нас в стране есть
игра "Смеющийся тигр".  Старая игра, все ее очень любят, как у вас бейс-
бол.  Там ребенок, знаете, одевается в тигра. Накрывается шкурой. Бегает
и танцует.  А другие дети стараются его поймать. Ребенок, который в шку-
ре,  смеется,  но еще он рычит и кусается, такая эта игра. По-моему, ваш
Стилсон тоже знает эту игру.
     Джонни с беспокойством слушал Нго Фата.
     Что касается Нго, то он был само спокойствие.
   - Вот мы поедем,  - улыбнулся он,  - и сами все увидим. А потом у нас
будет пикник. Я испеку два пирога. Хорошо, наверно, получится.
   - Просто здорово.
   - Да,  очень здорово,  - сказал Нго Фат, вставая. - Потом мы в классе
обсудим все,  что видели в Тримбулле. Может быть, напишем сочинение. Пи-
сать сочинение всегда легче,  потому что можно посмотреть в словаре точ-
ное слово.
   - Пожалуй, что так. Только почему-то мне никогда не удавалось убедить
в этом своих учеников. Нго снова улыбнулся.
   - Как дела у Чака?
   - Неплохо.
   - Да,  он теперь веселый. А раньше притворялся. Он хороший мальчик. -
Нго поднялся. - Отдыхайте, Джонни. Я иду поспать.
   - Ладно.
   Джонни проводил глазами гибкую миниатюрную фигурку Нго  в  джинсах  и
вылинявшей рубашке.
   РЕБЕНОК, КОТОРЫЙ В ШКУРЕ,  СМЕЕТСЯ, НО ЕЩЕ ОН РЫЧИТ И КУСАЕТСЯ, ТАКАЯ
ЭТО ИГРА... ПО-МОЕМУ, ВАШ СТИЛСОН ТОЖЕ ЗНАЕТ ЭТУ ИГРУ.
   Опять этот укол беспокойства.
   Надувное кресло покачивалось на воде.  Солнце  ласкало  кожу.  Джонни
снова  раскрыл  "Бук ревью",  но читать расхотелось.  Он отложил журнал,
подгреб к бортику и вылез.  До Тримбулла каких-нибудь тридцать миль. Мо-
жет,  махнуть туда в субботу на "мерседесе" миссис Чатсворт?  Посмотреть
своими глазами на Грега Стилсона. Насладиться спектаклем. А то и... а то
и пожать ему руку.
   НИ ЗА ЧТО!
   Но почему? В конце концов разве он не начал коллекционировать полити-
ков перед нынешними выборами?  Ну увидит еще одного -  есть  из-за  чего
расстраиваться!
   Но Джонни уже расстроился,  факт. Сердце заколотилось, он даже уронил
журнал в бассейн. Чертыхаясь, он выуживал его, пока тот не размок.
   Почему-то при мысли о Греге Стилсоне вспоминался Фрэнк Додд.
   Вот уж совсем нелепица. Какое у него может быть отношение к Стилсону,
когда он всего один раз видел его по телевизору? Да никакого. Держись от
него подальше.
   Ну а что в конце концов? Может, съезжу, а может, нет. Может быть, по-
еду в субботу в Бостон. Схожу в киношку.
   Но к тому времени, как он вернулся домой и переоделся, странное тяже-
лое чувство страха уже овладело им. Чем-то это чувство напомнило старин-
ного знакомого - из  тех, кого в душе  ненавидишь. Решено, в субботу  он
поедет в Бостон. Так будет лучше.
   Много месяцев спустя Джонни снова и снова возвращался к  этому  дню,
19 августа, и не мог в точности вспомнить, как же он все-таки оказался в
Тримбулле. Он поехал в сторону Бостона, рассчитывая посмотреть игру "Ред
сокс" в Фенвей-парке,  затем, если получится, прокатиться до Кембриджа и
пройтись по книжным магазинам,  и если хватит  денег  (из  "премиальных"
Чатсворта  четыреста долларов он послал отцу,  который,  в свою очередь,
перешлет их в  "Ист-Мэн медикэл сентр"  - по   сравнению с тем,  сколько
останется выплачивать,  это, конечно,  капля в  море), то  еще сходить в
кино  на  музыкальный  фильм  под  названием  "На всю катушку". Неплохая
программа и подходящий денек для ее осуществления: теплый,  безоблачный,
мягкий - один из лучших летних дней, какие бывают в Новой Англии.
   Он наведался в кухню большою дома,  приготовил три больших бутерброда
с ветчиной и сыром, сложил их в старомодную плетеную корзинку, найденную
в кладовке,  и после некоторых колебаний добавил ним  шесть  банок  пива
"туборг".  В  ту  минуту он чувствовал себя просто превосходно.  Ни тени
мысли о Греге Стилсоне и его доморощенной охране из железных всадников.
   Он поставил корзинку под сиденье и взял курс на юго-восток, к автост-
раде 1-95. До этой минуты все было ясно. И вдруг что-то странное полезло
в голову. Сначала вспомнилась мать на смертном одре. Ее лицо с застывшим
оскалом,  скрюченная рука на покрывале, голос, звучащий приглушенно, как
будто у нее полон рот ваты.
   А ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРИЛА? РАЗВЕ Я ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ГОВОРИЛА?
   Джонни  включил  погромче  радио.  Стереодинамики  выдавали добротный
рок-н-ролл.  Он  проспал  четыре  с  половиной года, но рок-н-ролл слава
богу, живет и здравствует. Джонни начал подпевать.
   ОН УГОТОВИЛ ТЕБЕ МИССИЮ. НЕ БЕГИ ОТ НЕЕ, ДЖОННИ.
   Радиоприемник не мог заглушить голоса матери. Даже из могилы.
   НЕ ПРЯЧЬСЯ И НЕ ЗАСТАВЛЯЙ ЕГО ПОСЫЛАТЬ БОЛЬШУЮ РЫБУ,  ЧТОБЫ ОНА ПРОГ-
ЛОТИЛА ТЕБЯ.
   Но гигантская рыба его проглотила-таки.  И называлась эта рыба не ле-
виафан,  а кома.  Он провел четыре с половиной года в ее черном брюхе, и
этого было предостаточно.
   Показался дорожный знак со стрелкой - и вот он уже позади. Джонни был
так погружен в свои мысли,  что проскочил поворот. Эти призраки прошлого
- они не хотят отступать, не хотят оставить его в покое. Ладно, придется
доехать до следующего поворота и сделать крюк.
   ТЫ НЕ ГОНЧАР, А ГОНЧАРНАЯ ГЛИНА, ДЖОННИ.
   - Ну все, хватит, - пробормотал он. Пора выбросить из головы эту ахи-
нею.  Вера Смит,  конечно,  была фанатичкой - пусть он отзывался о собс-
твенной матери нелестно, зато справедливо. Рай в созвездии Ориона, анге-
лы в летающих тарелках,  подземные царства...  Ее сумасшествие мало  чем
отличалось от сумасшествия Грега Стилсона.
   ПОСЛУШАЙ, НЕ СВЯЗЫВАЙСЯ ТЫ, ХРИСТА РАДИ, С ЭТИМ ТИПОМ.
   "И  КОГДА  ВЫ  ПОШЛЕТЕ  ГРЕГА  СТИЛСОНА  В  ПАЛАТУ  ПРЕДСТАВИТЕЛЯ, ВЫ
СМОЖЕТЕ СКАЗАТЬ: ГОРЯЧИЕ СОСИСКИ! НАКОНЕЦ КТО-ТО ПОЗАБОТИЛСЯ ОБ ЭТОМ!"
   Он подъезжал к 63-й автостраде.  Левый поворот;  Копкорд, Берлин, Ри-
дерс Милл,  Тримбулл. Джонни повернул, даже не успев сообразить, что де-
лает. Он думал о другом.
   Роджер Чатсворт, меньше всего похожий на наивного младенца, потешался
над Грегом Стилсоном так, словно тот в этом году заткнул за пояс Джорджа
Карлина и Чеви Чейса, вместе взятых. ОН КЛОУН, ДЖОННИ.
   Если Силсон клоун и ничего больше, какие тогда могут быть страхи? Ми-
лый чудак.  Бюллетень, на котором избиратели напишут, обращаясь к другим
кандидатам:  РЕБЯТА,  ВЫ ТАКИЕ НИЧТОЖЕСТВА, ЧТО МЫ РЕШИЛИ ИЗБРАТЬ НА ДВА
ГОДА ЭТОГО ДУРАЧКА. Может, так оно и есть. Безобидный юродивый, только и
всего.  И  ни  к чему эти сравнения с Фрэнком Доддом,  расчетливым мань-
яком-убийцей. А вместе с тем... он почему-то сравнивал.
   Шоссе перед ним раздваивалось. Налево - Берлин и Ридерс Милл, направо
- Тримбулл и Конкорд. Джонни повернул направо.
   ТЕБЯ ВЕДЬ НЕ УБУДЕТ ОТТОГО, ЧТО ТЫ ПОЖМЕШЬ ЕМУ РУКУ?
   Пожалуй, нет. Еще один политик  в его коллекции. Кто собирает  марки,
кто  монеты,  а  он,  Джонни  Смит, коллекционирует рукопожатия, и кроме
того -
   И, КРОМЕ ТОГО, СОЗНАЙСЯ: ТЫ ДАВНО ИСКАЛ В КОЛОДЕ ТЕМНУЮ КАРТУ.
   Эта мысль так потрясла его,  что он чуть было не притормозил у обочи-
ны. Он поймал свое отражение в зеркальце и не увидел того умиротворенно-
го, всем и всеми довольного лица, которое представилось ему нынче утром.
Такое лицо у него было во время пресс-конференции, а также когда он пол-
зал в снегу на четвереньках посреди касл-рокского городского парка. Кожа
побелела, под глазами залегли темные круги, морщины прочертились особен-
но резко.
   НЕТ. ЭТО НЕПРАВДА.
   Увы, правда. Теперь, когда сокровенное вышло наружу, незачем играть с
самим собой в прятки.  За первые двадцать три года своей жизни он  пожал
руку одному-единственному политику;  это случилось в 1966 году, когда Эд
Макси выступал у них в школе. За последние же семь месяцев он пожал руку
доброй  дюжине  великих  мира сего.  Разве у него при этом всякий раз не
мелькало в голове: ЧТО ОН ЗА ЧЕЛОВЕК? ЧТО-ТО ОН МНЕ СЕЙЧАС ПОВЕДАЕТ?
   Разве не искал он все это время политический аналог Фрэнка Додда?
   Да. Именно так.
   Но все дело в том,  что ни от кого,  за исключением Картера,  не было
настоящей отдачи,  да и то,  что он узнал о  Картере,  не  особенно  его
встревожило.  Рукопожатие Картера не породило в нем того гнетущего чувс-
тва,  какое он испытал,  увидев Грега Стилсона на экране телевизора. Ему
показалось,  что  игру  в  смеющегося тигра - под шкурой зверя человек -
Стилсон вывернул наизнанку.
   Здесь под шкурой человека скрываются зверь.

   Как он ехал дальше,  Джонни не помнил; во всяком случае, завтракал он
не на открытом стадионе в Фенвее, а в тримбуллском парке. Он приехал ту-
да вскоре после полудня и прочел на доске объявлений, что встреча с кан-
дидатом начнется в три часа.
   Он отправился в парк, надеясь побыть в одиночестве, но там уже кто-то
расстилал на траве одеяла,  другие  перебрасывались  летающей  тарелкой,
третьи раскладывали провизию.
   В отдалении несколько человек сооружали помост. Двое обтягивали невы-
сокие перила звездно-полосатой материей.  Еще один,  стоя на  стремянке,
цеплял  за круглый козырек разноцветные бумажные ленты.  Остальные уста-
навливали звуковую аппаратуру,  и, как Джонни догадался во время выпуска
новостей  Си-и-эс,  это была не какая-нибудь дешевка за четыреста долла-
ров.  Динамики были фирмы "Алтек-Лансинг" и расставлялись с таким расче-
том, чтобы звук шел со всех сторон.
   Техническая служба (хотя эти парни скорее походили на бродяг,  подго-
тавливающих площадку перед концертом группы "Иглз" или "Гейлз") действо-
вала умело и деловито.  Все было отработано до автоматизма, и это как-то
не вязалось со Стилсоном,  изображавшим из себя симпатягу дикаря с  Бор-
нео.
   - Проверка,   -   сказал   в   микрофоны  человек  на  подмостках.  -
Раз-два-три... раз-два-три... - Один динамик громко зафонил, и проверяв-
ший сделал знак, чтобы динамик отнесли подальше.
   Толпа состояла в основном из молодежи от пятнадцати до тридцати пяти.
Никто не скучал.  Малыши ковыляли, сжимая в ручонках шоколадных принцесс
и  собачек.  Женщины  болтали и заливались смехом.  Мужчины пили пиво из
пластиковых стаканов.  Несколько собак путалось под ногами,  хватая все,
что плохо лежит. Солнце благосклонно дарило всех своими лучами.
   ТАК НЕ ГОТОВЯТСЯ К ВСТРЕЧЕ С КАНДИДАТОМ,  подумал Джонни.  СКОРЕЕ ТАК
ВЕДУТ СЕБЯ ПЕРЕД ДРУЖЕСКОЙ ПИРУШКОЙ...  ИЛИ ВЕЧЕРИНКОЙ,  ГДЕ МОЖНО  СЕБЕ
ПОЗВОЛИТЬ ВСЯКИЕ ВОЛЬНОСТИ.
   - Проверка... раз-два-три... раз-два-три...
   Тут Джонни увидел,  что они привязывают огромные динамики к деревьям.
Не прибивают, а привязывают. Стилсон - ярый защитник окружающей среды, и
кто-то предупредил техническую службу,  чтобы,  не дай бог, не повредить
ни одно деревце.  Он понял:  все продумано до мелочей.  Здесь ничего  не
пускают на самотек.
   Два желтых  школьных  автобуса обогнули слева небольшую и уже забитую
до отказа стоянку.  Двери открылись,  и из автобуса,  оживленно  беседуя
друг  с  другом,  начали выходить нарядно одетые мужчины и женщины.  Они
резко отличались от остальной публики - мужчины были кто в костюмах, кто
в спортивного покроя пиджаках, женщины в шуршащих юбках и блузках либо в
элегантных платьях.  Они озирались восторженно и изумленно,  как дети, и
Джонни не сумел сдержать улыбку. Приехал Нго со своим классом.
   Джонни направился  к  автобусу.  Нго стоял рядом с высоким мужчиной в
диагоналевом костюме и двумя китаянками.
   - Привет, Нго, - сказал Джонни.
   - Джонни!  - просиял Нго.  - Вот так встреча!  Сегодня великий день в
Нью-Гэмпшире, правда?
   - Должно быть, так, - ответил Джонни.
   Нго представил  своих спутников.  Мужчина в диагоналевом костюме ока-
зался поляком,  женщины - сестрами с Тайваня. Одна из них сообщила Джон-
ни,  что мечтает пожать руку кандидату после встречи, и, конфузясь, дос-
тала блокнот для автографов, лежавший у нее в сумочке.
   - Я так счастлива,  что я в Америке, - сказала она. - Но как-то здесь
странно, правда, мистер Смит?
   Джонни тоже многое находил странным,  поэтому он не мог не согласить-
ся.
   Два преподавателя, приехавших с классом, начали собирать группу.
   - Мы еще увидимся,  Джонни,  - сказал Нго. - Мне нельзя сейчас затор-
чать здесь.
   - Торчать, - поправил Джонни.
   - А, спасибо.
   - Надеюсь, Нго, вы получите удовольствие.
   - Обязательно  получу.  - В глазах Нго вспыхнул какой-то огонек.  - Я
уверен, это будет здорово весело.
   Группа, человек сорок, ушла в южную часть, парка, чтобы перекусить на
траве. Джонни вернулся на свое место и через силу съел бутерброд. Он от-
давал одновременно бумагой и канцелярским клеем.
   Джонни чувствовал, как напряжение во всем теле нарастает.

   К половине третьего парк был набит битком;  люди стояли плотно, почти
плечом к плечу.  Городская полиция, усиленная нарядом полиции штата, пе-
рекрыла улицы, ведущие к парку. Это все больше напоминало атмосферу кон-
церта рок-музыки.  Из динамиков доносились мелодии в стиле кантри, быст-
рые и живые. Пухлые белые облака скользили в невинно-голубом небе.
   Вдруг люди  начали привставать на цыпочки и вытягивать шеи.  По толпе
словно прошла рябь. Джонни тоже привстал: неужели Стилсон приехал раньше
срока? Он услышал ровное гуденье мотоциклов, звук разрастался по мере их
приближения.  Джонни ослепили солнечные блики, отбрасываемые хромирован-
ными поверхностями,  и вот уже около десятка мотоциклов показалось из-за
поворота, где стояли школьные автобусы. Машины среди них не было. Джонни
догадался, что это отряд передовой охраны.
   Ощущение беспокойства  усилилось.  Сами  мотоциклисты  в застиранных,
выцветших джинсах и белых рубашках выглядели достаточно скромно,  но вот
их мотоциклы,  в основном "харлеи" и БСА,  были переделаны до неузнавае-
мости: изогнутые рули, ребристые хромированные накладки, необычные обте-
катели.
   Мотоциклисты заглушили  моторы,  слезли с седел и гуськом двинулись к
помосту.  Один из них обернулся и не спеша обвел взглядом огромное скоп-
ление  народа;  даже с такого расстояния Джонни рассмотрел,  что глаза у
него блестящие,  зеленые, цвета бутылочного стекла. Казалось, он подсчи-
тывает число собравшихся. Он глянул влево, где стояли четверо или пятеро
полицейских,  прислонившись к цепи, служившей заграждением перед местным
стадиончиком, и помахал им рукой. Один из полицейских отвернулся и сплю-
нул.  Это было похоже на какой-то ритуал,  и Джонни  почувствовал  новый
прилив беспокойства. Зеленоглазый пошел вразвалочку к помосту.
   Помимо беспокойства,  заглушавшего  в нем все прочие чувства,  Джонни
начал испытывать еще и ужас,  смешанный с  нездоровым  возбуждением.  Он
словно в забытьи перенесся в мир тех сюрреалистических полотен,  где па-
ровозы выезжают из каминов,  а цифераблаты часов свисают,  как тряпки, с
веток деревьев. Мотоциклисты смахивали на массовку из американского бое-
вика,  которая дружно бросила клич:  "Ради Джина долой  волос  длинный".
Из-под  чистеньких вытертых джинсов выглядывали тупоносые грубые ботинки
с хромированными цепочками.  Металл зловеще поблескивал на солнце.  Лица
выражали примерно одно и то же: показное добродушие. Но не скрывалось ли
за ним презрение к молоденьким ткачихам,  к слушателям  подготовительных
курсов  Ныо-Гэмпширского  университета  в  Дареме,  к фабричным рабочим,
встретивших их аплодисментами.  У каждого было по два политических знач-
ка. На одном - желтая каска строителя-монтажника с зеленой экологической
эмблемой спереди.  На другом - надпись: СТИЛСОН ПОЙМАЛ ИХ В ДВОЙНОЙ НЕЛ-
СОН.
   Из правого заднего кармана у каждого торчал обрубок бильярдного кия.
   Джонни повернулся к молодому человеку, стоявшему рядом вместе с женой
и ребенком.
   - Что, эти штуки разрешены? - спросил он.
   - Всем до лампочки,  - засмеялся тот. - Все равно они скорее для кра-
соты.  - И, не переставая аплодировать, выкрикнул: - Ну-ка, Грег, покажи
им!
   Почетная охрана из мотоциклистов образовала цепь вокруг подмостков  и
стала как по команде "вольно".
   Аплодисменты пошли на убыль, зато разговоры оживились. Толпа получила
остренькую закуску перед главным блюдом, и у нее разыгрался аппетит.
   ЧЕРНОРУБАШЕЧНИКИ, подумал Джонни,  садясь.  ЧЕРНОРУБАШЕЧНИКИ, ВОТ КТО
ОНИ ТАКИЕ.
   Ну и что? Может, оно и к лучшему. Американцы всегда недолюбливали фа-
шистов - даже такие твердолобые правые, как Рональд Рейган, и те относи-
лись к ним с прохладцей;  эта традиция установилась помимо жарких призы-
вов "новых левых" или песен Джоан Баэз. Восемь лет назад фашистская так-
тика чикагской полиции перечеркнула все надежды Хьюберта Хамфри. В конце
концов,  думал Джонни, не столь уж важно, как выглядят эти молодцы, дос-
таточно  того,  что они на службе у человека,  баллотирующегося в палату
представителей; значит, Стилсон вот-вот  свернет себе шею. Да,  забавно,
не будь это так дико.
   А в общем, зря он сюда приехал.

   Незадолго до трех воздух разорвало буханье большого барабана, которое
ноги ощутили раньше, чем уши. Постепенно присоединились и другие инстру-
менты,  и вот уже духовой оркестр грянул марш Сузы.  Почему бы в хороший
летний день заштатному городку не пустить пыль в глаза по случаю  предс-
тоящих выборов?
   Люди стали  опять  приподниматься  на  цыпочках и вытягивать шеи в ту
сторону,  откуда доносилась музыка.  Вскоре показался оркестр -  впереди
девочка-тамбурмажор  в короткой юбке,  высоко вскидывающая ножки в белых
шевровых башмаках с помпонами,  за ней две мажоретки, за ними два прыща-
вых  подростка несли с мрачным видом полотнище,  которое возвещало,  что
это ОРКЕСТР ТРИМБУЛЛСКОЙ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ,  а то не дай бог, кто-нибудь  не
знает. Далее шествовали сами оркестранты, обливающиеся потом в своих ос-
лепительно белоснежных мундирчиках с медными пуговицами.
   Толпа расступилась,  давая им дорогу,  и провожала аплодисментами. За
оркестром  ехал  белый  "форд"-фургон,  на крыше которого стоял,  широко
расставив ноги,  кандидат собственной персоной - загорелый,  улыбающийся
во весь рот, в сдвинутой на затылок каске. Он поднес ко рту мощный рупор
и проорал, не щадя своей луженой глотки: САЛЮТ, РЕБЯТА!
   - Салют, Грег! - моментально отозвалась толпа.
   ГРЕГ, подумал Джонни, начиная паниковать: МЫ С НИМ ЗАПРОСТО.
   Стилсон соскочил на  землю с видимой  легкостью. Одет он  был так же,
как  тогда  в  теленовостях:   джинсы  и  рубашка  цвета хаки. По пути к
помосту он  уже обрабатывал  толпу -  улыбался, кивал,  пожимал руки, не
забывая и тех, кто тянулся к нему через головы стоявших в первых  рядах.
Толпу  бросало,  единым  порывом  заносило  в  его  сторону,  и   Джонни
почувствовал, что его тоже заносит.
   Я НЕ ПРИКОСНУСЬ К НЕМУ. НИ ЗА ЧТО.
   Но вдруг толпа перед ним слегка раздалась, и, невольно шагнув в обра-
зовавшийся просвет,  он очутился в переднем ряду возле мальчика из трим-
буллского оркестра;  при желании он мог протянуть руку и постучать  кос-
тяшками пальцев по раструбу тубы.
   Стилсон быстро проскочил сквозь ряды оркестрантов,  чтобы пожать руки
людям с противоположной стороны,  и теперь Джонни видел только его мель-
кающую желтую каску.  Он почувствовал облегчение. Вот и хорошо. От греха
подальше.  Подобно фарисею из известной притчи,  он обойдет стороной.  И
прекрасно.  И замечательно. А когда Стилсон поднимется на помост, Джонни
соберет свои пожитки и потихоньку ускользнет. Посмотрел - и будет.
   Мотоциклисты просочились сквозь толпу и стали по обе стороны  перехо-
да,  не давая толпе поглотить кандидата. Палки по-прежнему были в задних
карманах,  однако лица их  владельцев  стали  жесткими,  настороженными.
Джонни не знал,  почему они так насторожились, глядишь, кто-нибудь швыр-
нет в лицо кандидату глазированное пирожное,  - но,  во  всяком  случае,
впервые их лица выразили живой интерес.
   И тут что-то в самом деле произошло - Джонни так и не понял до конца,
что именно.  Женская рука потянулась к мелькающей в толпе желтой каске -
по-видимому, просто чтобы коснуться ее "на счастье", - и в ту же секунду
один из стилсоновских парней рванулся туда. Послышался вскрик, и женская
рука  исчезла.  Все  это  случилось в отдалении,  разглядеть было трудно
из-за оркестра.
   Шум стоял неслыханный,  и Джонни вновь вспомнил концерты  рок-музыки,
на которых ему доводилось бывать. То же самое творилось бы с толпой, ес-
ли бы Пол Маккартни или Элвис Пресли начали пожимать всем руки.
   Они выкрикивали, они скандировали его имя: ГРЕГ... ГРЕГ... ГРЕГ...
   Молодой человек,  стоявший еще недавно со своей семьей бок  о  бок  с
Джонни,  посадил  сынишку к себе на плечи,  чтобы тому было лучше видно.
Юноша с обожженной щекой размахивал плакатом с надписью:  МОЖНО И  КОНЦЫ
ОТДАТЬ, ЛИШЬ БЫ ГРЕГА УВИДАТЬ! Сказочно красивая девица лет восемнадцати
потрясала ломтем арбуза,  и розовый сок стекал по ее загорелой руке. Это
был массовый психоз. По толпе будто пропустили ток высокого напряжения.
   Грег Стилсон снова продрался сквозь оркестр - туда, где стоял Джонни.
Он двигался не останавливаясь, но все же успел на ходу похлопать по спи-
не мальчика с тубой.
   Позднее Джонни  снова  и снова прокручивал этот эпизод в голове и пы-
тался уверить себя,  что у него не было ни времени,  ни возможности ныр-
нуть обратно в толпу,  что толпа практически бросила его в объятия Стил-
сона.  Он пытался уверить себя, что Стилсон чуть не насильно схватил его
за руку.  Все ложь.  У него было время,  потому что толстуха в идиотских
желтых брючках-дудочках кинулась Стилсону на шею и крепко поцеловала,  а
тот тоже чмокнул ее и засмеялся:  "Ну уж тебя-то, малышка, я надолго за-
помню". Толстуха визжала от восторга.
   Знакомый холодок,  предвестник транса, пробежал у Джонни по всему те-
лу.  И одно желание: УЗHАТЬ, все остальное неважно. Он улыбнулся, но это
была не его улыбка. Он протянул руку, Стилсон схватил ее обеими руками и
начал трясти.
   - Надеюсь,  дружище,  вы  поддержите нас на...
   Вдруг Стилсон  осекся. Точно  так же,  как Эйлин  Мэгоун. Как  доктор
Джеймс  Браун.  Как  Роджер  Дюссо.  Зрачки  у него расширились, и в них
появился - страх? Нет. В зрачках Стилсона был  у ж а с.
   Это тянулось бесконечно.  Реальное время уступило место другому, зас-
тывшему,  как  камея,  а они все смотрели и смотрели друг другу в глаза.
Джонни как бы опять шел по коридору с хромированными стенами,  только на
этот раз с ним был Стилсон, и все у них было... было...
   (ОБЩИМ).
   Впервые в жизни такая острота. Навалилось разом, налетело с воем, как
громадный черный товарняк, несущийся по узкому тоннелю, - мчащаяся с бе-
шеной скоростью махина с пылающим фонарем, и тот фонарь был ВСЕПОНИМАНИ-
ЕМ, и Джонни пронзило его светом, как жука булавкой. Бежать было некуда,
его прижало к земле этим абсолютным знанием истины и расплющило в тонкий
лист бумаги, а над головой все грохотал ночной поезд.
   Ему хотелось закричать,  но не было ни сил,  ни голоса.
   Отныне Джонни будет преследовать образ
   (ТУТ СТАЛА НАПОЛЗАТЬ ГОЛУБОВАТАЯ ДЫМКА)
   Грега Стилсона,  принимающего присягу.  Приводит его к присяге старый
человек с испуганными, затравленными глазами... полевой мыши, попавшей в
когти опытного, изуродованного в сражениях
   (ТИГР)
   деревенского  кота.  Одна  рука  Стилсона  лежит  на  Библии,  другая
поднята  вверх.  Это  происходит  много  лет  спустя, потому что волос у
Стилсона существенно поубавилось. Старик что-то говорит, Стилсон за  ним
повторяет.
Он обещает
   (ГОЛУБАЯ ДЫМКА  СГУЩАЕТСЯ, ЗАВОЛАКИВАЯ  ВСЕ ВОКРУГ,  СКРАДЫВАЯ ДЕТАЛИ
ОДНУ ЗА ДРУГОЙ, БЛАГОСЛОВЕННАЯ ГОЛУБАЯ ДЫМКА, И ЛИЦО СТИЛСОНА УХОДИТ  ЗА
ГОЛУБОЕ...  И ЖЕЛТОЕ... ЖЕЛТОЕ, КАК ТИГРИНЫЕ ПОЛОСЫ)
   все  осуществить,  и  "да  поможет  ему  бог". Лицо его торжественно-
спокойно,  даже  сумрачно,  но  горячая  волна  радости  распирает   его
изнутри, стучится в  виски. Еще бы,  ведь человек с  испуганными глазами
полевой  мыши  не   кто  иной,  как   председатель  Верхов-  ного   суда
Соединенных Штатов Америки, и
   (О БОЖЕ ДЫМКА ДЫМКА ГОЛУБАЯ ДЫМКА ЖЕЛТЫЕ ПОЛОСЫ)
   вот уже все постепенно исчезает в голубой дымке - только это  никакая
не дымка, а что-то осязаемое. Это
   (СОКРЫТО В БУДУЩЕМ, В МЕРТВОЙ ЗОНЕ)
   нечто из будущего. Его? Стилсона? Он не знал.
   Было ощущение полета - сквозь голубизну - над совершенно опустошенной
землей,  неясно  различимой.  И  в этот пейзаж врывался бесплотный голос
Грега Стилсона - голос не то уцененного Создателя, не то ожившего покой-
ника из комической оперы:  "Я ИХ ВСЕХ ПРОТАРАНЮ В ЭТОЙ КАСКЕ! Я ПОЙДУ НА
НИХ ВОТ ТАК!"
   - Тигр,  - глухо пробормотал Джонни.  - Тигр там, за голубым. За жел-
тым.
   Затем картины, образы, слова поглотил нарастающий, убаюкивающий рокот
забытья.  Джонни почудилось, что он вдыхает сладковатый едкий запах, как
от горящих автомобильных покрышек. На какой-то миг внутреннее око, каза-
лось, еще больше открылось; голубое и желтое, все собой заслонившее, на-
чало точно бы застывать... и откуда-то изнутри донесся женский крик, да-
лекий и исступленный: "Отдай мне его, негодяй!"
   Сколько же мы так стояли,  спрашивал себя впоследствии Джонни. Кажет-
ся, секунд пять. Потом Стилсон начал высвобождать руку, вырывать ее, та-
ращась на Джонни,  при этом челюсть у него отвисла  и  лицо  побледнело,
несмотря на сильный загар, приобретенный за время летней кампании. Джон-
ни видел во рту у кандидата пломбы в коренных зубах.
   Взгляд Стилсона выражал нескрываемый ужас.
   НУ! хотелось  выкрикнуть Джонни.  НУ ЖЕ!  РАЗВАЛИСЬ НА  КУСКИ! СГИНЬ!
РУХНИ! ВЗОРВИСЬ! РАССЫПЬСЯ!  СДЕЛАЙ МИРУ ТАКОЕ ОДОЛЖЕНИЕ!
   Двое молодчиков Стилсона, выхватив из карманов обрубки бильярдных ки-
ев, рванулись к ним, и Джонни оцепенел: сейчас они ударят его, ударят по
голове своими штуковинами,  и все поверят,  что его голова -  это  всего
лишь  восьмой шар,  который они с треском вгонят в боковую лузу,  вгонят
обратно во мрак комы,  и на этот раз он уже из нее не выберется, и, зна-
чит,  никогда не расскажет о том,  что увидел,  и не сумеет ничего изме-
нить.
   Полное ощущение краха - господи, это же был КОНЕЦ ВСЕГО!
   Он  попытался  шагнуть  назад.  Люди  расступались,  снова  напирали,
кричали от испуга или от возбуждения? К Стилсону понемногу  возвращалась
уверенность, он осаживал телохранителей, умерял знаками их пыл.
   Джонни не видел,  что произошло дальше. Он зашатался, голова его бес-
сильно упала, и веки начали смыкаться, как после недельного запоя. Затем
убаюкивающий,  нарастающий рокот забытья стал накрывать его,  и Джонни с
готовностью отдался этому забытью. Он потерял сознание.

   - Нет,  - сказал шеф тримбуллской полиции Бейсс, - вы ни в чем не об-
виняетесь.  Вы не под арестом.  И не обязаны отвечать на вопросы.  Но мы
были бы очень признательны, если бы вы ответили.
   - ОЧЕHЬ признательны, - эхом отозвался мужчина в строгом костюме. Его
звали  Эдгар Ланкте.  Он служил в бостонском отделении Федерального бюро
расследований.  Джонни Смит производил на него впечатление тяжелобольно-
го. Над левой бровью у Джонни была припухлость, которая краснела на гла-
зах.  Падая,  Джонни сильно ударился то ли о туфлю кого-то из оркестран-
тов,  то ли о тупоносый ботинок мотоциклиста.  Мысленно Ланкте склонялся
ко второму.  Не исключал он также и того, что в момент удара ботинок был
на встречном движении.
   Смит сидел  белый  как мел;  он принял от Бейсса бумажный стаканчик с
водой и трясущимися руками поднес его ко рту.  Одно веко  подергивалось.
Ни  дать ни взять законченный убийца,  хотя самым смертоносным оружием у
него в машине были кусачки. И все же Ланкте отметил про себя - профессия
есть профессия.
   - Что я могу вам сказать? - спросил Джонни. Он очнулся на койке в не-
запертой камере.  Голова раскалывалась.  Сейчас боль начинала отпускать,
оставляя ощущение странной пустоты. Будто из головы все вынули, а пусто-
ту заполнили ватой. В ушах звучала какая-то высокая нота - не звон, ско-
рее  монотонное жужжание.  Девять часов вечера.  Стилсон со своей свитой
давно покинул город. Все сосиски съедены.
   - Можете рассказать, что там у вас произошло, - сказал Бейсс.
   - Это связано с какой-нибудь болезнью?  - как бы между прочим спросил
Ланкте.
   Джонни посмотрел ему прямо в глаза.
   - Только не надо играть со мной в прятки, мистер Ланкте. Если вы зна-
ете, кто я, так и скажите.
   - Знаю, - произнес Ланкте, - говорят, вы экстрасенс.
   - Тут и не экстрасенс догадался бы,  что агент ФБР играет в прятки, -
сказал Джонни.
   - Вы житель штата Мэн,  Джонни. Там вы родились и выросли. Что житель
Мэна делает в Нью-Гэмпшире?
   - Преподает.
   - Сыну Чатсворта?
   - Повторяю:  если знаете - зачем спрашивать? Или вы подозреваете меня
в чем-то?
   - Богатая семья. - Ланкте закурил.
   - Да, богатая.
   - Вы что же, Джонни, поклонник Стилсона? - спросил Бейсс.
   - А вы? - спросил он.
   Бейсс издал губами непристойный звук.
   - Лет  пять  назад  у  нас в Тримбулле устроили на целый день концерт
фолк-рок-музыки.  Место предоставил Хейк Джеймисон. Отцы города поначалу
колебались, но все же пошли на это: должны ведь быть у молодежи какие-то
развлечения.  Мы думали,  на выгоне у Хейка соберется сотни две ребят. А
пришло  тысяча  шестьсот человек,  и все курили "травку",  пили прямо из
горлышка и вытворяли бог знает что.  Отцы города не на шутку разозлились
и заявили, что впредь они подобного не допустят. Тут наши детишки надули
губки и спрашивают:  "А что мы плохого сделали?  Разве кого-нибудь изби-
ли?" Другими словами - валяйте,  делайте что угодно,  лишь бы без драки.
Стилсон, по-моему, из этой же компании. Помнится, он еще...
   - Джонни,  у вас нет зуба на Стилсона?  - перебил его Ланкте. - Между
вами ничего не произошло?  - Он отечески улыбнулся, как бы приглашая об-
легчить душу чистосердечным признанием.
   - Полтора месяца назад я знать не знал, кто он такой.
   - Ясно, но это не ответ на мой вопрос.
   Джонни помолчал.
   - Стилсон вызывает у меня тревогу, - произнес он наконец.
   - Это тоже не ответ.
   - Я так не считаю.
   - А мы надеялись, что вы захотите нам помочь, - огорчился Ланкте.
   Джонни перевел взгляд на Бейсса.
   - Скажите, мистер Бейсс, у вас все, кто падает в обморок на встрече с
кандидатом, проходят через руки ФБР?
   Бейсс замялся:
   - Ну... почему. Нет, конечно.
   - Перед  тем  как  отключиться,  вы пожимали руку Стилсону,  - сказал
Ланкте.  - Вид у вас при этом был болезненный. И Стилсон побелел как по-
лотно.  Вы  очень везучий молодой человек,  Джонни.  Его друзья-приятели
могли сделать из вашего черепа избирательную урну.  Они уже решили,  что
вы против него что-то задумали.
   Джонни смотрел  на  Ланкте с возрастающим изумлением.  Он поглядел на
Бейсса, затем снова на агента ФБР.
   - В ы  т а м  б ы л и, - сказал он. - Бейсс не вызывал вас по телефо-
ну. Вы там были. На встрече.
   Ланкте потушил сигарету.
   - Да. Был.
   - Но почему ФБР интересуется Стилсоном? - вырвалось у Джонни.
   - Давайте поговорим о вас, Джонни. Каково ваше...
   - Нет уж, давайте поговорим о Стилсоне. Поговорим о его друзьях-прия-
телях, как вы их называете. Что, закон разрешает им разгуливать с обруб-
ками бильярдных киев?
   - Да,  - сказал Бейсс.  Ланкте предостерегающе посмотрел на него,  но
Бейсс либо не заметил его взгляда,  либо сделал вид.  - Кии, бейсбольные
биты, клюшки для гольфа, все это разрешено законом.
   - Я  слышал,  эти  друзья-приятели  раньше были железными всадниками.
Членами моторизованных банд.
   - Они действительно входили в клубы,  кто в  нью-джерсийский,  кто  в
нью-йоркский, тут вы...
   - Послушайте, Бейсс, - перебил его Ланкте, - сейчас не время...
   - Не  вижу  ничего  страшного в том,  что он узнает правду,  - сказал
Бейсс. - Да, это отребье, гниль, мусор. Кое-кто из них сшивался лет пять
назад  в Хэмптоне,  когда там творились всякие безобразия.  Некоторые из
них были связаны с мотоклубом "Чертова дюжина",  прикрытым  в  семьдесят
втором году.  Правая рука Стилсона, некий Санни Эллиман, в свое время он
президентом "Чертовой дюжины". Его пять раз арестовывали, но так ни разу
и не осудили.
   - Тут вы ошибаетесь, шеф, - заметил Ланкте, закуривая новую сигарету.
- В семьдесят третьем году в штате Вашингтон его вызвали в суд за  нару-
шение правил уличного движения - левый поворот в неположенном месте.  Он
не стал обжаловать приговор и уплатил двадцать пять долларов штрафа.
   Джонни встал и медленно пересек комнату,  чтобы налить себе еще воды.
Ланкте не отрывал от него глаз.
   - Так, значит, вы просто потеряли сознание, - сказал Ланкте.
   - Нет, - сказал Джонни, не оборачиваясь. - Я собирался прикончить его
из базуки. Но в решающий момент в цепи произошло замыкание.
   Ланкте вздохнул.
   - Вы можете уйти в любую минуту, - сказал Бейсс.
   - Благодарю.
   - Но мой вам совет - и мистер Ланкте скажет вам то же  самое,  держи-
тесь-ка вы подальше от Стилсона и его сборищ.  Если, конечно, хотите ос-
таться целым и невредимым. С теми, кто не нравится Грегу Стилсону, вечно
что-то случается...
   - Вот как? - сказал Джонни и отпил воды.
   - Вы превышаете свои полномочия, Бейсс, - сказал Ланкте, буравя Бейс-
са глазами.
   - Ладно, молчу - примирительно отозвался тот.
   - На таких встречах действительно бывали несчастные случаи,  - сказал
Ланкте. - В Риджуэе избили молоденькую беременную женщину, да так, что у
нее случился выкидыш.  Это произошло сразу после  выступления  Стилсона,
отснятого Си-би-эс. Женщина не запомнила лица нападавшего, но у нас есть
основания полагать,  что это был кто-то из стилсоновских  мотоциклистов.
Месяц  назад  проломили голову четырнадцатилетнему парнишке.  У него был
пластмассовый водяной пистолетик. Парнишка тоже не мог опознать нападав-
шего.  Водяной пистолет наводит на мысль, что это просто охрана переста-
ралась.
   КАКОЙ, ОДНАКО, НЕВИННЫЙ ОБОРОТ РЕЧИ, подумал Джонни.
   - И вы не нашли ни одного свидетеля?
   - Ни  одного, кто  бы пожелал  говорить. -  Ланкте мрачно улыбнулся и
стряхнул пепел. - Ведь он любимец публики.
   Джонни подумал о  молодом человеке, который  посадил к себе  на плечи
сына, чтобы  тому было  лучше видно  Грега Стилсона.  ВСЕМ ДО  ЛАМПОЧКИ.
ВСЕ РАВНО ОНИ СКОРЕЕ ДЛЯ КРАСОТЫ.
   - Поэтому он завел себе любимца в ФБР.
   - Ну что вам ответить?  - Ланкте пожал плечами и обезоруживающе улыб-
нулся.  - В общем, не думайте, Джонни, что я на этом что-то имею. Иногда
мне становится не по себе. Этот парень прямо-таки излучает магнетические
волны.  Ткни он в меня пальцем с трибуны и скажи,  кто я такой,  меня бы
вздернули на ближайшем фонаре.
   Джонни вспомнил сегодняшнюю толпу и юную красавицу, неистово размахи-
вающую ломтем арбуза.
   - Не исключено, - сказал он.
   - Поэтому, если вам что-нибудь известно... - Ланкте подался вперед. В
его  обезоруживающей улыбке появилось что-то хищное.  - А может,  вы его
насквозь просветили, а? Может, оттого и брякнулись?
   - Может быть, - сказал Джонни с каменным лицом.
   - Ну и?..
   У Джонни мелькнула безумная мысль выложить все как есть. Но он тут же
раздумал.
   - Я видел его по телевизору. День у меня сегодня относительно свобод-
ный, вот и решил: дай, думаю, прокачусь, посмотрю на него. Полагаю, я не
единственный приезжий сегодня.
   - Уж это точно, - воскликнул Бейсс.
   - И все? - спросил Ланкте.
   - Все,  - сказал Джонни и, поколебавшись, добавил: - Ну, разве что...
я думаю, он победит на выборах.
   - Никто и не сомневается, - сказал Ланкте. - Если только мы не раздо-
будем чего-нибудь компрометирующего. А пока я полностью согласен с Бейс-
сом. Держитесь от Стилсона подальше.
   - За меня не беспокойтесь. - Джонни скомкал бумажный стаканчик и выб-
росил его.  - Приятно с вами беседовать, джентльмены, но мне еще ехать в
Дарем.
   - Вы не собираетесь возвращаться в Мэн,  Джонни?  - как бы  мимоходом
спросил Ланкте.
   - Не знаю.  - Он переводил взгляд с поджарого, лощеного Ланкте, выби-
вавшего новую сигарету о циферблат часов,  на Бейсса, крупного, усталого
человека с лицом таксы.  - Как,  по-вашему,  он попытается пойти дальше?
Если попадет в палату представителей?
   - Одному богу известно, - изрек Бейсс, возводя очи горе.
   - Такие приходят и уходят, - сказал Ланкте. Глаза его, темно-карие до
черноты,  безотрывно изучали Джонни. - Они как какой-нибудь редкий ради-
оактивный элемент,  который моментально распадается. У людей вроде Стил-
сона  нет  твердой политической платформы,  их временные коалиции быстро
разваливаются.  Видели сегодня толпу?  Студенты и ткачихи превозносят до
небес одного и того же человека! Это не политика, это мода, что-то вроде
повального увлечения хула-хупами,  или енотовыми шапками,  или  париками
а-ля  битлз.  Он  получит  место в палате представителей и будет снимать
пенки до семьдесят восьмого года.  На этом все  кончится,  помяните  мое
слово.
   Но Джонни сомневался.

   На следующий  день лоб у Джонни расцветился слева всеми цветами раду-
ги.  Темно-пурпурный - почти черный - над бровью переходил в красный,  а
на виске - отвратительное ярко-желтое пятно. Веко припухло, придав физи-
ономии зверское выражение,  точно у какого-нибудь подмигивающего фигляра
в пошлом ревю.
   Он двадцать раз с головой окунулся в бассейн и, тяжело дыша, откинул-
ся в шезлонге.  Чувствовал он себя хуже некуда.  Минувшей ночью он  спал
меньше четырех часов, да и эти четыре часа его одолевали кошмары.
   - Привет, Джонни... Как поживаете?
   Он обернулся. Это был Нго, в рабочем комбинезоне и рукавицах, на лице
вежливая улыбка. За его спиной стояла красная тележка с саженцами карли-
ковых сосен, их корни бьши укутаны мешковиной. Вспомнив, как Нго называл
сосенки, он сказал:
   - Опять, я вижу, сорняки сажаете.
   - Да,  приходится.  - Нго сморщил нос.  - Мистер Чатсворт их любит. Я
ему говорю:  это один смех,  а не деревья. Таких деревьев в Новой Англии
видимо-невидимо.  Тогда он делает так... - Тут лицо Нго сморщилось, и он
стал  похож  на  карикатурного монстрика из какой-нибудь передачи на сон
грядущий. - И отвечает: "Ваше дело сажать".
   Джонни рассмеялся.  В этом весь Чатсворт. Он непременно должен насто-
ять на своем.
   - Ну как вам понравилась встреча с кандидатом?
   - Очень поучительно, - сказал Нго, вежливо улыбаясь. Взгляд его ниче-
го не выражал. Может, он даже и не заметил, как лучезарно светился лоб у
Джонни. - Да, очень поучительно, нам всем очень нравится.
   - Прекрасно.
   - А как вам?
   - Не очень, - сказал Джонни и осторожно прикоснулся пальцами к синяку
- до сих пор болело.
   - Да,  плохо,  надо было приложить сырое мясо,  - сказал Нго со своей
неизменной улыбкой.
   - И как он вам, Нго? Рут Чен и ее сестре? И всем остальным?
   - На обратном пути мы не говорили об этом, так просили преподаватели.
Они сказали,  чтобы мы обдумали все, что видели. Во вторник мы будем пи-
сать  в  классе,  я так думаю.  Да,  я очень думаю,  что мы будем писать
классное сочинение.
   - И что же вы напишете в своем сочинении?
   Нго поднял глаза к голубому летнему небу.  Он и небо улыбнулись  друг
другу. Нго уже начал седеть. Джонни не знал о нем практически ничего; не
знал, была ли у него семья - жена, дети; не знал, когда он покинул стра-
ну  и  откуда  он - из Сайгона или из сельской местности.  Он понятия не
имел о политических убеждениях Нго.
   - Мы говорили об игре в "Смеющегося тигра", - сказал Нго. - Помните?
   - Да, - сказал Джонни.
   - Я расскажу вам про настоящего тигра. Когда я был мальчиком, на нашу
деревню стал нападать тигр.  Это был людоед, он ел мальчиков, и девочек,
и старых женщин, потому что была война и мужчин в деревне не осталось. Я
говорю не про последнюю войну, а про вторую мировую. Ему понравилось че-
ловеческое мясо,  этому тигру.  Кто мог убить такого страшного зверя?  В
деревне самому молодому мужчине было шестьдесят лет,  и у него была одна
рука.  А самому старшему мальчику,  мне,  только исполнилось семь. И вот
однажды этого тигра нашли в яме,  туда положили приманку - труп женщины.
Ужасно, конечно, когда приманка - человек, созданный богом по своему по-
добию,  но еще ужаснее ничего не делать, когда этот злой тигр уносит ма-
леньких детей.  Так я напишу в своем сочинении.  А дальше я напишу,  что
злой тигр был еще живой,  когда мы нашли его в яме. У него в боку торчал
кол,  но он был еще живой. Мы били его до смерти мотыгами и палками. Все
- старики, женщины, дети. Некоторые маленькие были так напуганы, что об-
мочились.  Тигр свалился в яму, и мы били его до смерти мотыгами, потому
что мужчины из нашей деревни ушли воевать с японцами. Я подумал, что ваш
Стилсон похож на того злого тигра,  он тоже любит человеческое  мясо.  А
если он останется жить, его надо бить до смерти.
   Он стоял,  освещенный  ярким летним солнцем,  и улыбался Джонни своей
вежливой улыбкой.
   - Вы, правда, так считаете? - спросил Джонни.
   - Конечно,  - ответил Нго.  Он говорил спокойно, будто речь шла о со-
вершеннейших пустяках.  - Я не знаю, что мне скажет преподаватель, когда
я отдам ему такое сочинение.  - Он пожал плечами.  - Может быть, он ска-
жет:  "Нго, вы еще не готовы к Американскому Пути". Но я напишу все, что
думаю. А что  в ы  думаете, Джонни?  - Он посмотрел на его синяк и отвел
взгляд.
   - Я думаю,  это опасный человек,  - сказал Джонни. - Я... я знаю, что
он опасен.
   - Знаете? - переспросил Нго. - Да, вы, наверное, знаете. А вашим соо-
течественникам в Нью-Гэмпшире он кажется смешным клоуном.  Для них он то
же самое,  что для многих сегодня этот черный - Иди Амин Дада. Но не для
вас.
   - Нет, - сказал Джонни. - И все же предлагать его убить...
   - Политически,  - улыбнулся Нго. - Я предлагаю убить его только поли-
тически.
   - А если это невозможно?
   Нго улыбнулся, вытянул указательный палец и резко согнул его.
   - Паф, - тихо сказал он. - Паф, паф, паф.
   - Нет,  - сказал Джонни и сам удивился тому, как хрипло прозвучал его
голос. - Это не выход. Ни при каких обстоятельствах.
   - Разве?  По-моему,  у вас, американцев, это довольно частый выход. -
Нго взялся за ручку красной тележки. - Мне пора сажать сорняки. Счастли-
во оставаться, Джонни.
   Джонни провожал глазами этого маленького человека в защитном комбине-
зоне и мокасинах,  тащившего полную тележку крохотных сосенок.  Вот он и
скрылся за углом дома.
   НЕТ. УБИВАТЬ - ЗНАЧИТ СЕЯТЬ ЗУБЫ ДРАКОНА. Я ВЕРЮ, ЧТО ЭТО ТАК. Я СВЯ-
ТО ВЕРЮ В ЭТО.

   ...Почти все свободное время этой осенью он провел в обществе Грегори
Аммаса Стилсона.
   Он превратился  в  стилсономана.  В  комоде под слоями нижнего белья,
носков и футболок были припрятаны три блокнота.  Блокноты  с  пометками,
размышлениями и ксерокопиями всевозможных публикаций.
   От всего  этого ему было не по себе.  По ночам он исписывал убористым
почерком листки с уже наклеенными газетными вырезками и чувствовал  себя
не  то  Артуром Бремером,  не то Сарой Мур,  задумавшей убить президента
Форда.  Если бы Эдгар Ланкте,  бесстрашный рыцарь ФБР,  застукал его  за
этим занятием, в квартире наверняка мигом бы завелись "жучки". А из окна
можно было бы увидеть мебельный фургон,  только начинен он был бы не ме-
белью, а микрофонами, кинокамерами и еще бог знает чем.
   Он убеждал себя в том,  что до Бремера ему далеко и что Стилсон вовсе
не стал его навязчивой идеей,  но после очередного дня в библиотеке нае-
дине со старыми подшивками и фотокопировальной машиной трудно было в это
поверить. Да, трудно в это поверить, когда ты ночь напролет строчишь под
лампой, пытаясь найти логическую связь. Почти невозможно в это поверить,
когда ты под утро проваливаешься в какую-то черную яму,  а  тебя  оттуда
опять вырывает этот кошмар.
   Кошмар повторялся  почти без изменений:  он пожимает руку Стилсону на
митинге в Тримбулле.  Внезапная темнота. Тоннель. Несущаяся прямо на не-
го, неотвратимая как рок, черная машина с пылающим фонарем. Старый чело-
век с затравленными глазами,  произносящий немыслимые в этих обстоятель-
ствах слова присяги.  Смятение чувств.  И отрывочные видения, целая гир-
лянда, вроде разноцветных флажков на распродаже подержанных автомобилей.
Внутренний  голос подсказывал:  видения связаны между собой,  это своего
рода рассказ в картинках о "Титанике", плывущем навстречу неотвратимому,
или, того хуже, Армагеддон, в который непоколебимо верила его мать.
   Но что было в этих видениях?  Что именно?  Они расплывались, дразнили
смутными очертаниями...  а все эта странная дымка,  да,  голубая дымка и
еще, иногда, желтые тигровые полосы.
   Но одно видение - им заканчивались цветные ролики его снов - было от-
четливым: крики умирающих, запах тлена. И километры, километры выжженной
земли,  оплавленного  стекла,  искореженного металла,  и по этой земле в
гордом одиночестве идет тигр. Тигр смеется и в зубах у него... в зубах у
него что-то желто-голубое, истекающее кровью.
   Этот сон,  казалось,  сведет его с ума. Глупейший сон. Все эти зыбкие
пророчества не стоили ломаного гроша. Выбрось из головы.
   Нет, он не мог выбросить и потому продолжал исследовать феномен Стил-
сона,  стараясь убедить себя в том,  что это вполне безобидное хобби,  а
вовсе не опасное помешательство.
   ...Грег Стилсон окончил школу - кстати, с самым плохим аттестатом - в
июне пятьдесят первого.  Несмотря на неважные отметки,  с мозгами у него
было все в порядке.  К тому же бойкий язык,  обаятельная  внешность.  Он
ждал своего звездного часа. А пока устроился на лето подручным на бензо-
колонке.
   В августе,  послушав проповеди под открытым небом  в  Уайлдвуд  Грин,
Грег вдруг ударился в религию.  Ушел с бензоколонки и, "исполнясь благо-
дати господней", стал продавцом дождя.
   Случайно ли так совпало,  но со времен знаменитой пыльной бури старо-
жилы Оклахомы не помнили такого засушливого лета. Посевы, считай, погиб-
ли, домашний скот ожидала та же участь в случае, если бы колодцы оконча-
тельно высохли. Тут-то Грег и получил приглашение на собрание ассоциации
местных ранчеров.  О том, что за этим последовало, Джонни узнал из доку-
ментированных  рассказов  очевидцев - да уж,  то был отнюдь не проходной
момент в карьере Стилсона.  Каждый очевидец предлагал свою версию -  для
Джонни это было в порядке вещей.  Типичный американский миф. Вне всякого
сомнения,  что-то произошло. Но докопаться до истины уже не было никакой
возможности.
   Лишь об одном,  пожалуй,  можно сказать с уверенностью.  Более удиви-
тельного собрания ранчеров не  знавала  история.  Ассоциация  пригласила
добрых  два  десятка  продавцов дождя с Юга.  Половину из них составляли
негры.  Было также два индейца - несколько сомнительный пауни и  чисток-
ровный апачи. И еще мексиканец, жевавший без конца пейот. Грег был одним
из девяти или десяти белых и единственным уроженцем здешних мест.
   Ранчеры выслушали одного за другим всех продавцов дождя и лозоискате-
лей. После чего как-то сами собой образовались две группы: тех, кто тре-
бовал вперед половину назначенной суммы (безвозвратно),  и тех, кто тре-
бовал вперед всю сумму (безвозвратно).
   Когда подошла очередь Стилсона, он встал и, засунув большие пальцы за
пояс джинсов, заявил будто бы следующее: "Вы, вероятно, знаете, что спо-
собность  вызывать дождь открылась во мне после того,  как я обратился к
господу.  До этого я,  великий грешник, шел кривыми стезями порока. Одну
из них, главную, нам указали сегодня: эта стезя вымощена долларовыми бу-
мажками".
   Ранчеры оживились.  В свои девятнадцать Стилсон уже  владел  приемами
дешевой  риторики.  Да  и  могли  ли они отказаться от столь заманчивого
предложения?  Ведь Стилсон, возрожденный к жизни христианина и как никто
понимавший,  что сребролюбие есть корень зла,  готов был СНАЧАЛА вызвать
дождь, а уж потом получить расчет, причем сумма вознаграждения целиком и
полностью оставлялась на их усмотрение.
   Словом, он прошел на "ура",  и спустя два дня, весь в черном, в шляпе
проповедника, он разъезжал в кузове грузовика по городам и весям Оклахо-
мы и,  стоя на коленях, взывал к небесам через два громкоговорителя, для
которых источником питания служил тракторный движок. Толпа людей выходи-
ла посмотреть на него.
   Историю венчал умилительный, хотя и ожидаемый финал. Шел второй рабо-
чий день Грега,  когда небо стали заволакивать тучи...  а наутро  хлынул
дождь.  Дождь  лил три дня и две ночи,  разыгравшаяся стихия унесла нес-
колько человеческих жизней, в Гринвуд Ривер смывало курятники с цыплята-
ми на крыше,  колодцы наполнились водой, скот был спасен, а в ассоциации
оклахомских ранчеров и скотоводов сошлись на том,  что дело  так  и  так
кончилось  бы дождем.  На своем очередном заседании они пустили по кругу
шляпу, и юный продавец дождя сорвал солидный куш - семнадцать долларов.
   Грега это не смутило.  На полученные деньги он дал объявление в  сто-
личной газете. В объявлении отмечалось, что однажды нечто подобное прои-
зошло с крысоловом из Гамельна.  Будучи христианином, говорилось далее в
объявлении,  Грег  Стилсон далек от мысли уводить чужих детей,  он также
отдает себе отчет в том,  что юридически бессилен  противостоять  такому
могущественному объединению,  как ассоциация оклахомских ранчеров и ско-
товодов. Но где же справедливость? На какие средства он должен содержать
старую больную мать? Из объявления следовало, что он, можно сказать, лоб
себе расшиб,  молясь за сборище богатых и неблагодарных снобов из породы
тех,  кто в тридцатых сгонял с земли людей вроде Джоудов.  Из объявления
следовало,  что он сэкономил им не один десяток тысяч на домашнем скоте,
и вот награда - семнадцать долларов.  Его,  истинного христианина, такая
неблагодарность,  конечно же,  не задела,  но, как знать, не заставит ли
это задуматься честных граждан Оклахомы. Все, в ком говорит совесть, мо-
гут присылать пожертвования на адрес редакции, абонементный ящик 471.
   Сколько же, гадал Джонни, получил Грег Стилсон в ответ на свое объяв-
ление. Цифры расходились. Осенью, однако, Грег уже разъезжал по городу в
новеньком "меркюри". Была погашена задолженность за маленький дом, пере-
шедший к Мэри Лу от ее матери.  Сама Мэри Лу, матушка Грега (не то чтобы
очень больная и уж никак не старая в свои сорок пять лет) отныне  красо-
валась в енотовой шубке. Похоже, Стилсон открыл тайную пружину важнейше-
го принципа,  благодаря которому вращается Земля:  в то время как  одни,
облагодетельствованные,  не спешат воздать тем же,  другие готовы прийти
на помощь...  хотя зачем,  казалось бы.  Не на этом ли принципе основана
уверенность всех политиков, что пушечного мяса всегда будет в избытке?
   До ранчеров вдруг дошло,  что они дружно сунули руку в осиное гнездо.
Стоило им появиться в городе,  как их со всех сторон осыпали насмешками.
Не было уголка в штате,  где бы их не поносили с кафедры. Говядина, спа-
сенная дождями,  перестала находить сбыт,  разве только за тридевять зе-
мель.
   В ноябре того же памятного года два молодых человека с железными кас-
тетами на костяшках пальцев и отделанными никелем пистолетами 32-го  ка-
либра в карманах постучали к Грегу Стилсону, чтобы, по всей вероятности,
передать ему просьбу ассоциации ранчеров и скотоводов - с нажимом,  если
понадобится - подыскать себе более подходящий климат.  Оба молодых чело-
века в результате оказались на больничной койке:  один -  с  сотрясением
мозга, другой - с переломом и без четырех зубов. Их нашли за углом стил-
соновского дома... без штанов. Железные кастеты обнаружились в том самом
месте, которое обыкновенно ассоциируется с сидением на стуле, и для изв-
лечения этих посторонних предметов,  во всяком случае,  одного  из  них,
пришлось прибегнуть к небольшому хирургическому вмешательству.
   Ассоциация запросила  пощады.  На собрании в начале декабря из общего
фонда была выделена призовая сумма в размере семисот долларов и чек  со-
ответственно отправлен на имя Грега Стилсона.
   Он своего добился.
   В 1953-м  они  с матерью переехали в Небраску.  Не иначе дождь упал в
цене,  да и ставки на подпольной бирже тоже, кажется, начали падать. Ко-
роче,  они  объявились в Омахе,  где Грег открыл контору по производству
малярных работ,  которая прогорела через два года.  Куда лучше пошли его
дела  в качестве коммивояжера библейского общества американского правед-
ного пути.  Он изъездил вдоль и поперек кукурузный край,  обедал в домах
богобоязненных фермеров, вкалывавших от зари до зари, рассказывал им ис-
торию своего обращения и продавал Библии,  мемориальные дощечки, иисуси-
ков из стеклопластика,  псалтыри,  записи церковной музыки,  религиозные
трактаты,  а также откровенно черносотенную брошюру под названием  "Пра-
ведный  Путь  в Америке:  коммунистическо-еврейский заговор против наших
Соединенных Штатов".  В 1957-м отслуживший свой  век  "меркюри"  уступил
место  новенькому  "форду"-фургону.
   В  1957-м  Мэри   Лу  умерла  от   рака,  и  Грег   Стилсон,  оставив
процветающий  библейский  бизнес,  подался  на  восток.   Перед  тем как
очутиться  в  Олбани,  он  провел  около  года в Нью-Йорке. Это время он
посвятил актерской профессии,  рассчитывая преуспеть на  новом поприще,-
однако это оказалось одним  из немногих предприятий (сюда  можно отнести
и малярное дело), на  котором он не состриг  купоны. Хотя вряд ли  из-за
отсутствия таланта, отметил про себя Джонни с горьким сарказ- мом.
   В Олбани,  столице штата Нью-Йорк, Стилсон поступил на работу в адми-
нистративно-хозяйственный совет и прожил там до 1965 года.  Успех в роли
страхового агента он скорее мог записать в свой пассив. Никто не предла-
гал ему высокой должности в совете, никто не испытывал позывов к христи-
анской благотворительности.  За эти  пять  лет  нахально-дерзкий  росток
стилсоновского  дарования словно прибило морозцем.  Светлую полосу в его
карьере вновь сменила темная полоса,  только уже не было рядом  женщины,
одной-единственной,  - его матушки.  Он ни разу не был женат, даже более
или менее постоянной дамы, насколько удалось выяснить Джонни, у него ни-
когда не было.
   В 1965-м  административно-хозяйственный  совет  предложил ему место в
Риджуэе,  штат Ныо-Гэмпшир,  и Грег не отказался.  Период заморозков как
будто  миновал.  Предприимчивые  шестидесятые разгонялись на всех парах.
Начиналась эра мини-юбок и личной инициативы.  Грег с головой окунулся в
общественную  жизнь Риджуэя.  Стал членом торговой палаты и "Ротари-клу-
ба". В 1967-м он прогремел на весь штат во время жарких дискуссий по по-
воду  счетчиков на городской бензоколонке.  Шесть лет противоборствующие
партии ломали копья. Грег предложил ликвидировать счетчики, а вместо них
установить монетоприемники. Пусть, дескать, люди платят, сколько считают
нужным.  Кое-кому его предложение показалось верхом сумасшествия.  А вот
увидите,  пообещал им Грег.  Да, он умел увлечь за собой. В конце концов
городские власти пошли на этот эксперимент, и если кого и удивил хлынув-
ший поток пяти- и десятицентовиков,  то только не Грега. Он давно открыл
для себя универсальный принцип.
   В 1969-м он снова прогремел на весь штат после того,  как в простран-
ном  и  хорошо  продуманном письме в редакцию местной газеты он выдвинул
идею использовать наркоманов на общественных работах - при благоустройс-
тве парков и велосипедных дорожек, на стрижке уличных газонов. Но это же
верх сумасшествия,  сказали многие.  А вы попробуйте, сказал им Грег, не
выйдет - откажетесь.  Городские власти попробовали. Один любитель "трав-
ки" заменил устаревшую десятеричную систему каталогизации в местной пуб-
личке на более современную,  по типу библиотеки конгресса...  бесплатно,
разумеется.  Группа хиппи, арестованная во время вечеринки "с балдежом",
сделала  из городского парка конфетку - с прудом и площадкой для аттрак-
ционов, которая согласно точному инженерному расчету пропускала максимум
посетителей при минимальном риске для жизни.  По словам Грега, многие из
этих хиппарей когда-то, школьниками, увлекались техникой, но тогда поче-
му,  спрашивается  в задаче,  они до сих пор не применяли прочих знаний,
приобретенных в школе?
   Параллельно с преобразованиями в области  автосервиса  и  наркомании,
которые Грег затеял на своей новой родине,  он рассылал письма в манчес-
терский "Юнион-Лидер",  бостонский "Глобус" и "Нью-Йорк тайме" с изложе-
нием крайне правых взглядов на войну во Вьетнаме,  предложениями об уго-
ловной наказуемости для закоренелых наркоманов и восстановлении смертной
казни,  в первую очередь для торговцев героином.  Позже,  баллотируясь в
палату представителей, Грег не раз заявлял о том, как он чуть не с семи-
десятого года выступил против вьетнамской войны,  однако его же высказы-
вания в печати опровергли эту явную ложь.
   В 1970-м Грег Стилсон открыл собственную контору по страхованию  нед-
вижимости. Успех был полный. Спустя три года он и еще три бизнесмена фи-
нансировали строительство торговых рядов на  окраине  Конкорда,  столицы
штата,  где  он теперь заседал как полномочный представитель от третьего
избирательного округа.  Это был год не только арабского нефтяного бойко-
та,  но и год, когда Грег сел за руль "линкольна-континенталь". Тогда же
он выдвинул свою кандидатуру на пост мэра Риджуэя.
   Он занял заветное кресло на двухлетний срок,  а двумя  годами  раньше
одновременно  республиканцы  и  демократы этого небольшого городка Новой
Англии (8500 человек) предложили ему выдвинуть свою кандидатуру в палату
представителей.  И тем и другим он ответил вежливым отказом. И в семьде-
сят третьем,  став независимым кандидатом, схлестнулся с весьма популяр-
ным лидером республиканцев,  чьей ахиллесовой пятой были ярые высказыва-
ния в поддержку Никсона,  а заодно и с маловыразительной фигурой от  де-
мократов.  Тогда-то  он и водрузил на голову каску строителя-монтажника.
Он начал избирательную кампанию под лозунгом: "Построить новый Риджуэй!"
Победил  он безоговорочно.  В следующем году избиратели в соседнем штате
Мэн отвернулись от демократа Джорджа Митчелла  и  республиканца  Джеймса
Эрвина  и  выбрали  своим  губернатором страхового агента из Льюистона -
Джеймса Лонгли.
   Для Грегори Аммаса Стилсона чужой урок пошел впрок.
   Рядом с ксерокопированными вырезками из газет Джонни набрасывал сооб-
ражения и вопросы,  которые его мучили. Он столько раз мысленно проигры-
вал ситуацию,  что мог, не слушая комментариев Чанселлора и Бринкли, из-
ложить слово в слово все перипетии избирательной кампании.
   Начать с того,  что у Грега Стилсона,  казалось, даже теоретически не
было шансов пройти.  Его предвыборные обещания  смахивали  на  анекдоты.
Прошлое у него было никудышное. Образование тоже. Оно исчерпывалось шко-
лой, и до 1965 года он был, в сущности, человеком без определенных заня-
тий.  В стране,  где законы, по мнению избирателей, должны устанавливать
законоведы,  интерес Стилсона к кодексу диктовался соображениями  совсем
иного порядка.  Кроме того,  он не был женат. Что до его карьеры, то она
была сплошным недоразумением.
   Поразительно, что пресса фактически обходила Стилсона стороной.  А уж
здесь-то она могла бы разгуляться в год выборов,  когда Уилбур Миллс по-
горел из-за любовницы,  когда по этой же причине  турнули  члена  палаты
представителей Уэйна Хэйса, когда даже власть предержащие жили в страхе,
что газетчики могут в любой момент перетряхнуть их грязное белье. Фигура
же  Стилсона  -  одиозная,  броская  - вызывала у прессы в лучшем случае
одобрительные смешки и в отличие от Джонни Смита ни тени тревоги.  В те-
лохранителях у него были вчерашние бичи и железные всадники, его встречи
с избирателями то и дело кончались увечьями,  однако ни один репортер не
пожелал  копнуть поглубже.  На митинге в Конкорде,  в тех самых торговых
рядах, к которым приложил руку Стилсон, восьмилетней девочке сломали ру-
ку и повредили шейный позвонок, с матерью случилась истерика, она крича-
ла,  что ее дочь хотела взять автограф у своего кумира,  а один из  этих
"психов на мотоциклах" сбросил девочку с помоста.  Газета отделалась ко-
роткой информашкой - "несчастный случай во время выступления  Стилсона",
которая очень скоро забылась.


 


<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1] [2] [3] [4] [5]

Страница:  [4]