Земля и Вселенная - электронная библиотека
Переход на главную
Жанр, рубрика: Земля и Вселенная

Ермаков Олег Владимирович.  
  Планета Любовь. Основы Единой теории Поля


Переход на страницу:  [1]  [2]  [3]  [4]  [5]  [6]  [7]  [8]  [9]  [10]  [11]  [12]  [13]  [14]  [15]  [16]  [17]  [18]  [19]  [20]  [21]  [22]  [23]  [24]  [25]

Страница:  [5]



Электронная почта автора: hermakouti@ukr.net

Личный сайт автора: www.ivens61.narod.ru

Телефоны в Киеве: 
+ 38 (095) 836-42-41,
+ 38 (044) 533-12-20,
+ 38 (050) 877-10-47,
+ 38 (044) 222-65-38


 

Случай, Бог — поводырь наш: умом, ratio (лат.), царящее Сердце, ин|тен|ций всех Шило. С тем, в «Слове про Игорев поход» и написано, что Игорь «взыскал ум своей силой и обострил мужеством своего сердца». Ведь, мнимый за Ум, острием своим выбор сп|о|нт|анен, spo-ont|os: быть сущим — Жизнь, Sap|tan всяк миг выбирать Дланью Жизни же, Тьмой, — тьму боря; выбор — выборон вечно как Тьмы дар. На Случае, Боге стоит весь мой труд с игрой слов, что безбожник и рад бы «случайной» назвать, да узрев ее сплошь — замолчит.

 

 

  Роды Гостя мы, внешние, зрить не способны:

  то — роды во Глубь, Красоту, часть чья он.

 

 

— Близость к нам наших антропных собратьев по Вселенной поражает ум. Выходит, программы поиска внеземного разума, такие как SETI, бессмысленны?

 

— Да, ведь вопрос только в том, чтобы, раскрыв свои очи, увидеть Гостей, находящихся прямо пред нами. Проблемой сей втайне томим был Пилат: вопрошая Христа «Что есть Истина?», не видел он, что Она — перед ним. Поистине, нелепо обшаривать в поисках Разума внешний космос, когда его дом есть Луна как Мир в небе и в сердце у нас, наиблизкий. Ее-то, стоящую в каждой из сих ипостасей впритык к нам — к Уму Сердце, суть к оболочке  — и дóлжно познать как Себя Самое. Звал к тому нас Сократ, муж Луны как Незнайка (ведь ведал незнанье свое он — как позже Кузанский): взыскующий Глубь сосуд должный. Со|бак|а, какой клялся он — Суть со бак|ом своим как зарытая Истина: Мир, Луны Глубь; «с|óба» — с óба: с Двумя Ноль, Корова с Бык|ом, в Уме Сердце («Солярис», о Глуби песнь, Лем в Закопáне создал посему); быть Соб|акой — Соб|ой быть: Луною как Осью всего. На силена (sat’ира; шкатулку для всячины) схожий — похож на Селену Сократ, шароглав и pus’ат как она, Мира бочка.

 

— Раз Мир скрыт в Луне, выходит, что все ослепительное великолепие звездного неба, зримое нами за лунным кругом — не Мир?

 

— Это теневая, фантомная вселенная — отблеск истинной, Вселенной Духа как горней Отчизны всех сущих, таимой в Луне и проецируемой на свод лунного круга из нее как Фонаря (линза чья — кора лунная: Тьмы скорлупа, коло, что объял Кол|линз). Вот небо нам: Дух на э|к|ран|е, на тьме Огнь. Блик сей, корке равный — реальность не Мира, но миража: она есть лишь как образ того, на что указывает, как до|сто|верное к|ино о Мире — не более; уход в нее есть погружение в дурную бесконечность, где гибнет для ока Число — столп Гармонии, воспетый Пифагором и иными. Чтó есть дурная бесконечность? Это бесконечность, в очах не замкнутая ничем, плод благой бесконечности: замкнутой Богом в Луне. Утверждая, что сфера Числа есть пространство Десятки, Тетраксис, и ею исчерпана (так зрил и Дж. Бруно), древние и утверждали тем подлинность Солнца единого — Мира, Декады в Луне: Света-Тьмы, Единицы-Ноля. Фонарь Глуби, Вселенной, Луна — ее Колокол, отзвуком чьим есть всленная-тень за Луной; сиять в сути — звучать, явь чему само слово «фонарь»: «фóнэ» — звук (греч.). С тем, корка Луны — грань меж тленом и Вечностью, ложью и Истиной как обе сих: Ум и Сердце как слитная суть,  в мире бренном сем данная неразделимостью двух металлов — золота как Ума и серебра как Сердца. Известно, что в самородном злате всегда есть как примесь сребро: к Уму, Этому — Сердце, То как к бренью Вечность, к злу Благо; электр, сплав их, Грекам — металл несоставный, особая суть: Мир, Тьма-Свет, Сердце-Ум. Слитность эту-то мыслил Плутарх, о Луне говорящий:

 

Очень вероятно и неудивительно, что Луна, не заключая в себе ничего испорченного и гнилостного... представляет удивительно красивые местности, имеет пламенеобразные горы, пурпуровые пояса, содержит золото и серебро не рассеянными в глубине, но обильно выступающими на поверхность в равнинах или лежащим кругом по гладким возвышенностям. Кроме золота и серебра здесь всё очень похоже на действительность.

 

Грань, Луна — ось восьмерки, , точка меж циклами бренья и Вечности, по Кастанеде — колец Духа, Силы, где в первом, как Рознь, скрыт он, а во втором, как Единство, он явь очей видящих: глаз Внутрилуния, Глуби Луны (рис. 4).

 

 

                                       

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

— Чем же, ведая это, есть сущее?

 

— Сущее очей ради, оно есть Мед-мéжду, в Ме|ду: ток Атмана как Глуби в себя самое: влага, Дно и Покров чей — Атман. О том сказано:

 

Поистине, этот атман — повелитель всех существ, царь всех существ. Подобно тому, как все спицы заключены между ступицею колеса и ободом колеса, так все существа, все боги, все миры, все дыхания, все атманы заключены в этом атмане.

 

Брихадараньяка-упанишада, IV, 5:16

 

Ток сей безутратный Прокл звал эманацией. Платон, говоря о Вселенной как Голове без иного, считал молчаливо, что у Главы этой есть очи, что зрят, сочась Мозгом ее: зрить главе — Глубь струить (и Луна очам нашим — лицо, рек Плутарх: Глуби лик с очьми зрящими). Так-то и Мир, что мы зрим, истекает чрез очи из нас как Луны, Головы, в Сосуд тот же как Сферу очей: Луну Сутью (Главою) имея, — антроп луноглав. Речено же:

 

Когда человек, уснув, не видит снов, он приходит в единство с (…) дыханием. Тогда в него входит речь со всеми именами, зрение со всеми обликами, слух со всеми звуками, мысль со всеми помыслами. Когда он просыпается, то подобно тому, как из раздуваемого огня во все стороны разлетаются искры, так из этого атмана расходятся праны по своим пристанищам, из пран — боги, из богов — миры.

 

Кау|шитаки-упанишада, III, 3

 

Глаз сновидящий Гостя (Миф, Суть его — Сон, Мать), творящее сонце как тело антропа сего целиком — прозревал Горский. Сказано:

 

Он выдвигает, основываясь на рефлексологии, психодинамике Штауденмайера и теории нервной энергии Бекнева, следующее положение: восприятие есть начало воспроизведения. «...Всякое восприятие энергии, усиливаясь, вызывает со стороны организма реакцию в виде выделения энергии, а это есть уже форма воздействия, всякое же воздействие на внешнюю среду стремится в конечном итоге к воспроизведению себя в ней... Значит, всякий орган восприятия может или мог бы стать при известных условиях органом воспроизведения». Высшим органом восприятия у человека является зрение, развившееся из кожно-осязательного чувства, оно неимоверно раздвинуло горизонт контакта человека с внешним миром. В эротическом чувстве торжествуют кожно-мускульно-осязательные ощущения. Могут ли для начала эти осязательные ощущения преобразоваться в высшие, в зрительные? Да, это постоянно происходит, во-первых, в сновидении, где эротически-осязательные ощущения являются в виде зрительных образов. Искусство веками осуществляло некий, пока приблизительный, перевод этих соответствий на мифологический, символический и образный язык. «Сновидение и есть какой-то непрестанный контакт взаимодействия между органами зрения и органами воспроизведения, что мифологически, символически выражается концепцией фаллического зрачка», когда половой орган представляется как бы огромным глазом. Сюда же примыкает восточное представление о третьем глазе мудрости, который также есть как бы некая вершина «фаллического зрачка»; этот глаз открыт трансмутированной половой энергией, ее. пучком, пронизавшим весь темный туннель тела. На другом более сознательно и волево направленном и организованном уровне, чем в сновидении, тот же переход эротических импульсов в формопостроительные, осязания в зрение происходит в искусстве. //  Гете отмечал родство глаза и света, свет порождает орган зрения, и глаз же сам себя освещает во сне. Каждая человеческая пора, кожная клетка в потенции могут стать органом зрения, в определенных условиях покрыться светочувствительной пленкой и прозреть. Науке известны случаи внеретинального, или парапнотического, зрения, когда ярко освещенный объект зрительно воспринимается не глазами, а кожей, в которой есть особенно чувствительные к такому «зрению» участки: концы пальцев, грудь выше солнечного сплетения, затылок и задняя часть шеи. Французский ученый Жюль Роменс, на опыты которого ссылается Горский, считает, что рассеянная, распространенная по всему телу способность видеть в зародышевом состоянии присуща каждому человеку. «Так оправдываются мифологические и легендарные представления о прозрачном, прозревающем теле. Плоть полна очей. Мы таинственно изображаем собой многоочитых херувимов», — пишет Горский.

 

С.Г. Семенова. Русский космизм

 

Грань меж бодрствьем и сном, Тем и Этим — Луна как Бог сам, Царь Того-Сего, Мира, очам его кажущий. Гранью сей маги в себе единят-клеят Мир (из руин вознося как Себя самих), Клей чей есть Бог. Грань сна, Луна — грань смертна: един с смертью сон, смерть на время пред сном вечным сим; Мира Мера, Бог с смертью — одно. Смерть же, глаз бренных грань, есть им зеркало. С тем, круг Луны, из кругов первый, бренным очам — и единственный, сущий как зеркало, кажуще Суть ихню им — Мир в Луне: в теле Дух, в Уме, тленной реальности — Сердце как Сон. Быть причастным Сну, Тайне — есть ведать: знать-сна’ть. Эту-то, духовную в существе своем зеркальность вселенной имел в виду Станислав Лем (муж Воды, Тьмы: Лем — льем; ратник Клеммы, К|онт|акта), рекущий в своем «Солярисе» устами Снаута: «Мы отправляемся в космос, приготовленные ко всему, то есть к одиночеству, борьбе, страданиям и смерти. Из скромности мы не говорим этого вслух, но думаем про себя, что мы великолепны. А на самом деле (…) это не все и наша готовность оказывается недостаточной. Мы вовсе не хотим завоевывать космос [т.е. идти во Глубь, в Сердце это], хотим только расширить [т.е. распространить как Ум, не-Глубь] Землю до его границ. (…) Мы считаем себя рыцарями святого Контакта. Это вторая ложь. Не ищем никого, кроме людей. Не нужно нам других миров. Нам нужно зеркало. Мы не знаем, что делать с иными мирами» (курсив и слова в скобках — наши).

Зерцáло — сердцáло. Круг лунный — единствен как Истина, Сердце: кругл есть он одúн нам; орбиты иных планет — эллипсы как круг в утрате, единственный центр чей разъялся в два фокуса, в одном из коих, по Кеплеру, Солнце, другой — пуст: примыслен как нуль к Одному. С тем, залуние внешнее, эллипсов дом — умный мир, иллюзорный пред миром сердечным как кругом Луны. Обходящая Землю сверкая одной стороной, а вторую тая, Луна — царь глаз, являя лишь то, что желает (Земля ж — ей открыта вполне), и скрывая за зримой Луной не залунье наружное, Ум, — но залуние-Глубь: Сердце, Тьму. Пребывать за Луной, повторю, — быть не вне, а Внутри нее. Именно это залунье как Глубь зрили древние, говоря, что область первого в счете от глаз наших круга Вселенной есть сфера хаоса как движенья без меры, а сущие далее — круги движения гармонично-размеренного: ноуменального, внутреннего в отношении феноменальных очей как Сердце внутри не служащего ему Ума-эгоиста, которым и есть эти очи, где Сердце как тайная им Полнота — пустота, лик ничто. С ней-то столкнулись астронавты американской Лунной Миссии в свой второй полет к Луне, когда в ответ на ничтожный по силе удар реактивных струй стартующего взлетного модуля лунной кабины «Аполлона-12» вся Луна как цельное, т.е. вполне пустое, тело зазвенела, а звон ее от падения этого модуля длился почти час. Колокольный звон Луны, мнимой атеистичной наукой сплошным куском камня, столь ошеломил американцев, что во все дальнейшие вояжи Миссии они с настырностью одержимого изучали его, ударяя в Луну частями своих кораблей и взрывами внедренных в ее грунт пиропатронов.

 

 

   Единственным истинно сущим залуньем Луны есть залунье в ней: Глубь под корою ее.

 

 

— Не перегибаете ли вы палку? Как кажется мне, удары в Луну — всего лишь естественный способ исследовать ее сейсмосвойства.

 

— Спору нет, это так. Но бесспорно и то, что лишь после полета «Аполлона-12» американцы стали бомбить Луну сверхмощными снарядами в виде третьих ступеней ракетоносителя «Сатурн-5», специально толкаемых к Луне вместо того, чтобы без всякой мороки пускать их, как ранее, на гелиоцентрическую орбиту. И все потому, что первый работающий сейсмометр был оставлен на Луне экипажем именно этого корабля; сейсмометр же, установленный Армстронгом и Олдрином, как сказано выше, сломался до их отлета с лунной поверхности. Сбросить на Луну в порядке сейсмоэксперимента взлетную ступень лунного модуля американцы планировали и до своего открытия, но только после него, поняв всю исключительность обнаруженного, они прибегли к «тяжелой артиллерии» и пунктуально гвоздили ею в Луну во все дальнейшие полеты Миссии. Увы, причины лунного звона они не постигли: очами пустого Ума не узреть Сердце, Суть его — Мир, Глубь Луны. Желавшие постучать по мертвому, т.е. пустозвенящему как Ум, суть сих искателей, предмету, ученые эти не ведали: колокол, коим предстала Луна им, есть телом, живым Полнотой в нем, с характером Колокольщика, Бога, в нем сущего, норовом непостижимым: Бог, зримый в делах Его мудрых, безбожнику — полная чертовщина.

 

— В чем же она проявилась в этих исследованиях?

 

— В том, я думаю, что ответ Луны на одинаковые по своим параметрам удары всякий раз оказывался разным: так позванный кем-либо человек может, смотря по своему желанию, ответить и громко, и тихо, а может и вовсе промолчать. Именно это происходило с Луной: при ударной обработке она вела себя то как пустой сосуд, звеня часами, то как безучастный к пинанью гигантский валун, и бессилие вывести формулу этой насмешки Луны над людским недоумием ввергла американцев в гностический ступор (поистине так были ошарашены земные ученые поведением Океана, Воды-Мозга в повести Лема «Солярис»). И было им, людям Ума, невдомек: безупречная воспроизводимость экс|пер|имента как константный по свойствам ответ изучаемой системы на константное воздействие, зов, — категория умственная; ответ же Природы, сей матери сущих, на зов наш — сердечный, поистине столь же многообразен и невоспроизводим, как неповторимы травинки на лугу и звезды в небе. Звать — sva’ть: Сердца голос, звон лунный — глас Матери Сва, Совы-Мудрости svo’й, душ Связь; Умá глас — отзвук, вторичное: эхо на внешний удар (эхо это пред истинным Я — эго бренное наше; влюбленность в него как облатку свою, э|гои|зм — эхоизм). Ум, Ам’ерики бич, Луну скрывший как S’ердце, S’елену, — есть Дол|лар: зачеркнута Истина, $at, Дол как Выси ларец, пустота от нее. В нем сокрыта, Луна есть секрет США основной: Сердце, Полность — пустого Ума. Плен сего s|unduc’а — Луны воля как Промысел Божий, harmonia praestabilita, явь коей — согласье полетной программы Тетраксису, формуле Сущего: число полетов всех, Миссией Лунной свершенных, есть Десять, Мир, чревный Луне; Четверица, Тетраксиса пик — на Луну сход, свершенный четвертым челном как программы всей ось.

 

— Называя американцев безбожниками, вы зря обижаете их. Как можно именовать так народ, всякий час поминающий Бога, народ, чей вожак, вступая в свои полномочия, перед лицом всей планеты клянется на Библии?

 

— Стране едоков, коей есть США, Бог потребен лишь для того, чтобы патронировать пищеварение, бизнес и секс ее граждан. Именно в этой служебной роли чтим Он американцами в их массе. Сократ говорил: мы едим, чтобы жить (есть, питаться — есть, сущий (est — лат.)); потребитель же мнит обратное, что означает: в глазах его не он живет ради Господа (ведь Бог — Жизнь в нас), но Господь для него. Думать так — есть, вдавив Бога в пол как лакея, попрать свою суть, чело|вечность: поистине, человек есть собою настолько, насколько он Бог; быть же Богом в сем мире — служить Ему: Это — Тому. «Что такое Соединенные Штаты? Мертвечина; человек в них выветрился до того, что и гроша ломаного не стоит», — писал о том Го|го|л|ь. Бог сущ на устах у Америки, но не в делах ее: в смысле практическом Бог для нее — Сатана, фарисеев отец. Культ холёного тела, царящий в ней, есть культ Ума, в Сердце чтящего средство успешно питаться, не более (= есть вволю, с тем — ожиреть, вширь пойти; жир — ширь: Ум как не-Сердце, не-Глубь). Снаут из Лемова «Соляриса», говорящий, что наука знает кáк что-то делается, но не знает чтó именно, речь ведет об Аристотелевой умной науке, по милости Божией пользующейся Миром, Сердцем без знанья его, с тем — и зримым в очах ее мутных бессветным мешком без границ. Сублимат сего знания — американское «ноу хау» («знаю как»): воплощенная возможность жрать (хавать — разг.) и набивать брюхо, иль есть ради каканья (сущность пелевинского Ор|ануса, Рото-Жопы), принципиально безразличная к тому, что именно пожирается: Ноу, Нет (англ.). То — свинья, гниль жующа; то — идол Америки, Челюсти — гигантская акула как левиафан обжорства, с равным успехом перемалывающий и человеческую плоть, и стальные прутья. То — сущность Америки: Ум-эгоист, чуждый Сердца как Сути своей. Как в софизме «сидящий встал; кто встал, тот стоит; следовательно, сидящий стоит» очам скрыто вставание, так в Уме этом, софистики корне, таима Суть, Глубь как Звено: в Мире — Бог, Клей его. Посему, Глуби чужд, Ум сей ест для еды — не для Жизни, Огня в плошке сей. Втайне ж — он бредит Сердцем, без коего мертв. Явь тому есть могучая тяга искусства Америки — прежде всего, ки|не|мат|ографа — к живописанию расчленения (рáвно и негодяями, решившими взорвать мир, и хорошими парнями, хотящими помешать им) полков представителей Homo sapiens — стремление заглянуть в Тайну, Сердце, бесплодное как акт физического разъятья: в разметанных в клочья кишках — Бога нет. Ум есть плоть, Сердце — Дух; чуждый сердца — лишен и ума. Летя на Луну, американцы рассчитывали найти там Ум, а встретили голое Сердце — вот в чем их главный, экзистенциальный «прокол».

Ум, себя мнящий Сердцем, Причиною следствье пустое — А|мерики суть как без|мерье, псевдоатлантизм, о каком речено:

 

…существует одна очевидность, которая почему-то требует от современного человека колоссальных усилий для ее уяснения, — что на Земле не существует «восточного» и «западного» полюсов, а потому — цивилизация, самопровозгласившаяся «западной», уже тем самым сеяла иллюзии. И в лице «Востока» она объявила войну всему реальному и традиционному, всему, где еще сохранялись полноценные традиционные формы, восходящие к гиперборейскому духу. Причем совершенно необязательным было их восточное относительно Атлантики месторасположение: порабощение и уничтожение коренного, подлинно атлантического населения Америки [индейцев, прямых потомков Атлантов — Авт.] — лучшее доказательство этому. Таким образом, эти псевдо-атлантисты и вскрыли свою подлинную сущность — как передового отряда Гондваны, уничтожающего, стирающего и, в конечном итоге, узурпирующего следы изначального гиперборейского Откровения.

 

                                                                                        «Гибель Атлантиды и ее тень»

 

Ум как царь есть утрата пространства, с тем — времени черная власть. Там же сказано:

 

Если все подлинные имперские традиции преодолевали историю за счет особого внимания к сакральным центрам пространства, к культовым атрибутам, восходящим к изначальной Традиции, то глобальный нео-империализм современной псевдо-Атлантиды исходит, напротив, из ненависти к пространству как таковому. Пространство воспринимается лишь как помеха для быстроты совершения тех или иных операций, подчиненных все той же работе на глобальную экономическую систему. Наилучшим примером здесь может служить известный американский лозунг «время — деньги», в котором ясно выражено стремление к максимальному сжатию времени во имя выжимания из него максимальной же прибыли. И этот процесс — предельного ускорения истории ради предельного же растворения в ней — является фундаментальным кредо современного мира. // Все это, однако, не мешает называющим себя христианами псевдо-атлантистам быть уверенными в «божественной роли» своей цивилизации, писать на долларе «Мы верим в Бога» и жестко насаждать повсюду собственные патологические, но прикрытые религиозно-моралистической демагогией «ценности». Более того, существует даже протестантская теологическая концепция «Manifest Destini», утверждающая «богоизбранность» США. Эта инверсия порождает огромное количество своих частных проявлений, которые парализованное сознание современного человечества считает «естественными очевидностями». Так, к примеру, «западный мир», провозглашающий себя «открытым обществом», на деле является, напротив, самым закрытым для жителей других стран. «Гуманитарная помощь», которую он им «оказывает», вызывая наивные восторги, в действительности есть не что иное как звено в цепи их финансового закабаления. Наконец, американские «проповедники Христианства» всерьез уверены в том, что они «несут Свет Веры» остальному миру, не замечая, что, например, в России, куда они приезжают с гастролями, Христианство существовало задолго до того, как первый пастор ступил на землю Американского континента.

 

— Все это, очевидно, и не позволило американцам, и побывав у престола Создателя, постичь блаженную простоту мироустройства. Ведь Вселенная, описанная вами, предельно проста.

 

— Да. Как сказано выше, устройство ее есть сингулярная системность Ган’тел’и: два тела, Земля как Ложь и Луна как Истина, спряженные столбом Тьмы, очам бренным известным как Млечный Путь: горняя Ганга как Стезя Познанья-Любви в Луну, сущего Узел (греч. ganglion), Селену-Мать, очам Сердца (рознь с коим — ганг|рена (gang|rai|na — греч.): смерть в лишеньи Истока). Зрим ими Ги|ган|т, Мир. Зря ими, муж Лунной Стези Леонид Дербенев, написавший:

 

С тобою мы средь звезд и тьмы

Друг друга в немыслимых далях нашли,

Чтоб Млечный Путь когда-нибудь

Стал вечной дорогой Любви

 

— был прав: Млечный Путь есть для бренных Стезею грядущей, ведь очи им — Ум; в очах Сердца он — Путь-Настоящее, коим идут все, кто истинно любит, к Луне как Любовью в Любовь: путь и цель — одно. Луна — Причина, Земля — плод ее; связь их — жезл-проводник: кадуцей-тирс, без коего мы — тырса, прах. Глубь, Луна — Благо сущих: ведь Бог — Благо в ней; цель благá — благ путь: Два — Ноля ради, к Согласью, Семи-Saptanспор (посему спорят — Истины ради: Согласье — Она; спор — борьба без вражды как Афина без Ареса: учит ей спорт, чтим у Греков зело как Селена, Мать, лик чей — Афина их, Панафиней душа; споро — легко-быстро; споры — посев Жизни). Сказано:

 

Ложе было в полутьме, закрываемое от луны колонной, но от ступеней крыльца тянулась к постели лунная лента. И лишь только прокуратор потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошел по ней вверх прямо к луне. Он даже рассмеялся во сне от счастья, до того все сложилось прекрасно и неповторимо на прозрачной голубой дороге. Он шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ. Они спорили о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не мог победить другого. Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем. Само собой разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением — ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив. И, конечно, совершенно ужасно было бы даже помыслить о том, что такого человека можно казнить. Казни не было! Не было! Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны. 

Свободного времени было столько, сколько надобно, а гроза будет только к вечеру, и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок. 

Вот, например, не струсил же теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в долине дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-великана. Но помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи? 

— Да, да, — стонал и всхлипывал во сне Пилат. 

Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача! 

— Мы теперь будем всегда вместе, — говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с золотым копьем. — Раз один — то, значит, тут же и другой! Помянут меня, — сейчас же помянут и тебя! Меня — подкидыша, сына неизвестных родителей, и тебя — сына короля-звездочета и дочери мельника, красавицы Пилы. 

— Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочета, — просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне. 

 

Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита

 

Ие|ш|уаYes-SVA: Феб, в Луну поводырь как Ла|то|ны, Лу|ны Сын, Тьма Тьмы как Га- Но|цри, по отчеству — Мать: Сва, Свар (Не|бо — санскр.), Ga (Go), Ноль-Три, Луна-Глубь; Христос, Бог-Слово, есть Дело чистое: Феб, Сего с Тем связной с Делоса: с Сердцем Ума, тьмы с Тьмой. Христа число 22 — Солнце, Феб, при Луне-Сердце Ум как при Цели Стезя. В очах горних прям, крив в дольних он кривизною их: Локсий — кривой (греч.) как зеркало (пенять на кое не след, коли рожа крива, рек Cousма мудрый). Феба кривая, улитка Шар|геева, вы|вYes’ет к Богу нас, даст Улететь!

Земля, Луна и Путь — вот триада Вселенной как Сущее: то, кое Есть; прочего — нет. В трех сих элементах Земля как Ложь — нуль, Луна как Истина — Одно, путь к ней — полу-Одно (путь — пол-цели: идущий есть полупришедший туда, куда следует он). Ложь — Вражда; Истина со стезей к ней — Любовь, Полтора в своей сумме: с хвостом Шар как спермий, торящий Высь фалл, род чей — облик Гостей, луноглавых с Луны: мощный шар головы, под которым отросток его, тело хилое — явь слов «Тимея» о том, что Вселенная, Шар в Луне и Шар-Луна, — Голова без нужды в остальном, Сфера-Ноумен, Сердце как корень Ума: плóти — Дух. Зная от Диогена Лаэртия, что к написанию этого диалога Платон прочел труд Филолая, ученика Пифагора, мы видим цепь знавших загадку Луны. Мир начальный, исток сей цепи, знал: Луна есть Мать сущих: Вселенная, Лоно, куда надлежит нам войти как в свой Дом. Мать и Мир — Суть одна. Сосуд Глуби, Луна — тиски: Ум, плен наш; Глубь, Луна есть Мать-Свобода, Объятие-Я.

Таким образом, то, что Луна есть сосуд Вселенной — сакральная очевидность, лишенная нужды в любых доказательствах (до|казать — есть дойти до Caus’ы, Луны; с ней единый как Господом — все доказал). Древние люди отождествляли Луну с Великой Богинею, Матерью сущих как Глубью Луны, предержащей покров: ведь Мать — Лоно: пещера и Дух ее. В китайской мифологии Солнце — Ян, мужской принцип, Луна же — Инь: женский, прохладный и темный как Глубь — Лоно, Мать-Жена в капсуле лунной, в Уме Сердце, Синь, сущих Сень (синь небес зримых — Глубь их: Луна-Мать; Любви, Глуби глас — к|лаве|син; car|cin|oma — рак, кар|а Небес, Сини кар|ма), лик чей — Сын, Христос; от Инь — in: внутри, внутрь (англ.), Глубь та же. Плутарх, муж Луны, бодрый ликом ее — суть Плутон, бог подземных богатств (плут, таясь от плутающих нас: Глубь — зовет): как сокровищ Луны, Глуби-Выси; таков и Платон, Сердца муж, за Сократом второй: Ум при Сердце, слуга при владыке своем.

Бога знак, Тьмы в Луне — свет печальный ее. Пу|ш|кин. Тьмы муж (Pus-skin: кожа Пана (греч. «всё»): Луна с Миром в ней), рекший:

 

Сквозь волнистые туманы

Пробирается луна,

На печальные поляны

Льет печальный свет она

 

— о печальности сей сказал дважды: «печ|альБог, Аллах, нас пек|ущий от|сут|ствьем Своим из Луны, печ|и Огня сего (имя Алла (англ. Allah), с тем, — лунное: Господа глас, нам звонящий: Алло! При|ма|д|онна — при Матери, Mad: Длани-Сердце безумной, что де|лает, ma|d|e). То|ска бренных — Луна: skaf Того, Корня их, Не|бо, sky.

 

— О причинности Луны в ее отношении к Земле говорила Елена Блаватская. Что помешало ей понять абсолютность этой причинности: то, что Бог с Миром — в Луне, в прямой связи с Землей, а не отстоит от нее по цепочке творящих друг друга причин?

 

— Помешало незнание сингулярности пары «причина-следствие», явь чья есть двоица Луна-Земля, — простоты, в коей действующая и целевая причина тождественны. Ибо Причина — Одно, а не Два: Глубь, Богатство, Тьма-Rich; Цель — Селена, Луна. Зрит мудрец: связь с Причиной — прямая всегда: беспромежная вечная власть Бога, с Ним диалог. О нем рек Сократ:

 

Что до меня, то, о чем бы я ни говорил, я могу выставить лишь одного свидетеля — собеседника, с которым веду разговор, а свидетельства большинства в расчет не принимаю, и о мнении могу справиться лишь у одного, со многими же не стану беседовать.

 

Платон. Горгий

 

Без нее, связи сей, Бог Де|к|ар|т|а (Дек-кар-арт: Мир, Десять, искусство Искусника: кара — с Ним в розни), толчок Миру дав в миг творенья, отправился спать, бросив Мир на людской беспредел. Таков Бог-часовщик у Вольтера (как мужа-Ума, с кем дружила Екатерина Великая: Сердце, каким была эта царица — Уму Суть и пара): завёл Мир-часы — и ушел. Оба этих практических атеиста не знали: Творец Мира — Клей, его цельность хранящий вовек: Клея нет — рухнул Мир. Клей — Ближайшее: то, что внутри. В том суть знанья, что Бог сóздал Мир в вечный Миг: Миг-Теперь, Новь очей, что вовек не прейдет, как исток реки нов: нет его — реки нет. Бог создáл — ибо Он созидает; храня — хранит вечно, как клей хранит стул, цельный им. Бог — Ближайший нам. Тайный для ока, Он — смерть, что берет за плечо нас в свой час: ибо вечно она за плечом (и палач с тем — «заплечных дел мастер», длань-смерть). Знали это два пламенных Александра, эллинский и русский, цари полководства, разя врага тем, что в бою и вне боя меж вóйска вели жизнь свою: к царю близкий, солдат — царь же, Богом силен как царем царей. Когда «до Бога высоко, до царя далеко», страна гибнет: творить и крепить ее  некому, народ — безглав. Таков Бог у Блаватской: отъят от Земли цепью тел каузальной чреды, Он де-факто — не сущий, и цепь эта — прорва дурная: кошмар-объективность, князь чей Сатана, корнь несметности циклов развитья вселенского, чтимой Блаватской (един с нею в том Циолковский, Мир в чьих очах жив, но безбожен. С тем, он, а не Федоров, в космос стезя большевизму) и прозванной Андреем Белым законно «пустоворотами бытия». Сатана — очей тьма, шоры их. Им плененные, ищем мы Бога вдали, не чтя ближнего, что есть с корнями разрыв, — коим мертв Аристотель, своим Amicus Plato, sed magis amica veritas («Платон мне друг, но истина еще больший друг») разъявший Учителя с Истиной (в коих Восток зрит одно), и Плотин, за сим ментором, движим им, чуждый рожденья, и места его, и родителей бренных своих. Им вослед, Сатаной одержима была Блаватская, о коей Шри Ауробиндо заметил, что, мощная своими прозреньями, женщина эта однажды на гóре себе увлеклась «предводительством массами» — и пар стремления в Бога, Субъекта («суб» — Глубь, Внутрилунье) спустила в наружный с|вис|ток. Посему сама цель управимого Е.П.Б. Теософского общества, «основание ядра всемирного братства без различия расы, веры, пола, касты и т. п.» — есть стиранье границ, Богом данных нам в сем доме Розни, труд Дьявола: Розни, что кажет Единым себя.

 

 

  Зря в Луне действующую (ближайшую) причину, Блаватская не видела в ней целевую:

   в Причине, Монаде зрить Двойку — Причины не знать.

 

 

— Если Мира во внешнем залунии нет, как быть с Солнцем, источником всей земной жизни? Неужто и его не существует?

 

— Солнце наших бренных очей — отблеск одухотворенного Всевышним Мира как Солнца истинного, сущего в Луне. Согревание внешним огнем есть иллюзия: Мир, Дух, — Огонь Изнутри, как сказал Кастанеда; огонь внешний — тень его в Мифа очах, живых Миром. Взгляд бренных — расколотых, мертвых — очей и являет Мир мертвый: труп, зримость чья несовместна с реальной, живою Вселенной как с Истиной ложь, тень ее.

 

— Состоятельна ли тогда идея полета на Марс, о котором мечтают земляне?

 

— Камни с этой планеты вы привезете, а толку? Земные минералы от марсианских не отличаются. Истинные же Марс, и Венера, и прочие планеты из числа известных и неведомых нам, т.е. духовные архетипы планетных тел, сущи не за Луной, а внутри нее. Только они важны нам как жизнь, суть этих тел, — так же как в человеке важна нам живая душа, полнота его (и по Библии человек — душа Божия), а не труп, остающийся после ее ухода. Человеку нужен человек, сказал Снаут: душа — душе; давайте же, наконец, поймем это, чтобы не низводить наши странствия в Космос в убогий поход за камнями. Контакт во Вселенной — связь душ, искр Огня, каковым есть она. А коль так, то единственной внеземной целью человечества является Луна — как врата во В’селен’ную в нейо мойиеся с явиться им более — у Вселенная в ней явиться им более — неоткуда..

 

— Как же бесконечно большая Вселенная помещается в скромной размером Луне?

 

— Пространство за дверью всегда размером в дверь, т.е. в очи, способность войти: очи — ноги нам. Луна, дом Глуби пор|тал: бренья с Вечностью связь, Сего с Тем. Таковая, Луна — дыра черная в истинном смысле: в Иное провал, Ноль как Бога Рот. Центр, коим есть Луна бренью — дыра в То всегда: вход, англ. еntranceentr-ran-ce; centrecen-entr-tre: Мир, Сéнь наша, Глубь-Три. Centerenter: в То выход — сред|ина Сего, Сердце в дырке. «Лун» — «рун» (Л = Р): руны — Божье письмо, раны в Ра как Луна в сути их. Рана, Селена — Щель, Вульва-Мать. Нумен, Глубь как Предел сам себя, в Луне сущ — Беспредельность глаз бренных. Орфей рек:

 

Он <Зевс> смастерил <кроме нашей, еще> и иную землю, безграничную, кою Селеной зовут бессмертные, а земные человеки — Меной. Много на ней гор, много городов, много жилищ.

 

— Зная, что Луна полна жизни, понятно, о каких городах и жилищах писал Орфей. Но, вновь спрошу, есть ли жизнь на Марсе?

 

— Поскольку, повторяю, вселенная наших глаз селеноцентрична, жизнь на Марсе или какой-либо иной ее планете может присутствовать только в виде лунных следов: артефактов Луны (Артемиды — у Греков), осколков ее. Лететь за ними в такую даль нет резону, поскольку источник их всех, Луна — рядом. Все богатства космической Жизни заключены в ней одной.

 

— О духовности истинной Вселенной говорят с древних пор. Что нового в вашей концепции?

 

— Прежде всего, это наложение друг на друга и совмещение духовной и физической картин Сущего в точке Луны как оси обеих, согласной тем точкам, какими спрягаются воедино физическое (грубое) и эфирное (тонкое) тела человека. Без этого связующего звена плоть и дух вечно в розни как половинки Вселенной, и Целого этого — нам не обресть. Как таковая, Луна есть точка, где все абстрактное конкретно и все конкретное абстрактно, в которой едины во взгляде на Мир чистокровный материалист, Сего ратник, и идеалист, слуга Того. Быть в точке сей — вúдеть есть: вúденье — точка Луны. В точку эту поставил Фому по неверью его Иисус: плоть ища осязать, осязал Фома дух, кем был Сын. Материалист, который никогда не удовольствуется на свой вопрос «где конкретно находится Бог?» абстрактным ответом верующего «везде и нигде», прав: ведь, не указав место горней Оси, тот глаголет о ней как пустой болтун. Человек же, познавший Луну в ее истинной роли, на этот вопрос скажет: «видишь Луну? Бог есть центр ее» — и это будет той чистою правдой, которая нужна обоим собеседникам как Любовь: Бог, в котором едины мы все. Так конкретен здесь и ответ на вопрос, где кончается грубый, физический мир и является тонкий, эфирный: на грани Луны, где сошлись тьма и огнь, плоть и дух. Гранью сей, Этим-Тем как Вселенною есть очи древних, в каких плоть духовна была, плотен дух. Очи эти закрыл Аристотель, прямой древних смысл как единственно сущий тогда — претворив в переносный: из Истины — в ложь, тьму: метафору как указателя цели, Того (μετά- — после (греч.): Этого — То как Второе; цель (укр.)), низведя в имманентность; поэта, пророка веков, обратив в очах толп в иди|от|а с гусиным пером.

Единство абстрактного и конкретного в точке Луны, о котором сказал я, есть в сути единство искусства и естества, означающее, что сделанное руками антропа неотлично от сотворенного дланью Божьей. Лик сего единства — эллинское слово «техне», искус’ство: «из Сaus’ы» — Господа труд, лишь позднее обретший в очах видность чистой механики, техники бренной руки, как искусное, т.е. сделанное с блеском истинного мастерства (человечьего, Божьего ль — не суть важно), ставшее искусственным, т.е. не-естественным, противным естеству. Ведать дóлжно: искусство — с Причиной единство в делении первом, искусственность — рознь как отъятость деленьем вторым, злом дурной бесконечности (ею отъят от Земли Бог Блаватской, не зрящей Причину в Луне). Так пространство — от Бога деление первое, огнь Его; время — второе: тьма, топор секущий (секунда, ее единица, идет от secundo di|vis|io — второе деление (лат.)). Длань наша — с Господней одно зрящим главность Его: рук иных, кроме Божией — нету. В признании сего единства Людского и Божьего Луна — небесное тело искусственного происхожденья: неся в себе Вечность, Цель (метá — укр.) бренных нас, это металлическая сфера как Голова мира зримого, выдутая из Бога Лунным Народом как лоно Вселенной: pus’ырь (Pus (инд.-евр.) — Пан (греч. «всё»), Мира лик), на чьей внутренней стороне он живет, а на внешнюю выходит (металл — в Цель метал: бил в Десятку, Мир Божий, Луну-Глубь). Не ведая этой гармонии антропного и Божьего, в своем трактате «Жизнь во Вселенной» Карл Са|г|ан пишет: «Природный спутник не может быть внутри полым», — имея в виду сотворенность такого тела вселенским Разумом. Но разум у сущих — от Бога; антропов рука, с Ним единых — длань Божия: искусство как безыскусственность, YesTheos’тво. Явь сему — «рука сильная», Арм’стронг (англ.): Бог-и-Антроп, Луны Суть, к коей шел этот муж. Ясно ведь: раз Луна — дом един Богу с Людом Его (как корой, лудом (стар.)), дом сей строили разом и Бог, и Разумные эти: ведь дом себе всяк строит сам. Сего-то понимания недостает трудам советских ученых Михаила Васина и Александра Щербакова, в 60-х годах минувшего века выдвинувших блестяще аргументированную гипотезу об искусственном происхожденьи Луны. От незнанья того же — гипотез сплетенье, о коем читаем мы:

 

Самая экстравагантная гипотеза [происхождения Луны] предполагает, что Луна — искусственно созданное представителями высшего разума космическое тело. Там расположены их базы, в том числе для наблюдения за Землей, космодромы и прочее. // Эта вторая версия, в свою очередь, делится на две не менее неординарные подверсии. Одна предполагает, что основа Луны — все-таки естественная, что это космическое тело просто выведено на околоземную орбиту и освоено в той мере, в которой необходимо. // Сторонники другой подверсии считают, что Луна — вообще не планета, а гигантский НЛО, закамуфлированный под безжизненную остывшую планету — спутник Земли.

 

Татьяна Славянова. До потопа Луны над нами не было

 

То ж незнанье — порок очей Ричарда Хогленда, бывшего консультанта NASA и главы организации «Энтерпрайз мишн» (enter|prise (англ.) — дерзкое и трудное предприятие, антреприза: по сути — приз вшедшему: Мир, в Луне Три), утверждающего то же самое опираясь, как пишет он, на сенсационные открытия, сделанные американцами на Луне. По догадкам землян (Луной мыслящих: Мозг нам — она), Луна — инопланетный корабль. Так и есть! Но не зная сотворчества Бога с детьми Его как Длань одну, не постичь нам того, что в Луне как челне (челн, Селена — суть имя одно) пролетает над нами не какая-либо одна цивилизация из легиона их — все они разом как Мир, Дом Антропов с жильцами его.

 

— Как соотносятся корабли лунных антропов, именуемые нами НЛО, с кораблем-Луной?

 

— Как часть с целым, подобие с сутью. Корабль-НЛО — Луна малая, сущая Луной большою как сердцем. Корабль — э|ки|паж в полном смысле своем: Ки, Луны, паж, слуга безупречный. Как мы, покидая корабль, надеваем скафандр, — так лунит, из Луны выходя, эфир в плоть облекает: в Ум — Сердце к хожденью Умом.

 

— Вы сказали, что лунный Народ живет на внутренней стороне Луны. Как это? Вверх ногами, как мухи на потолке?

 

— Правильно утверждать, что не луниты находятся в таком положении, а мы. Жизнь их на внутренней стороне Луны обличает их центростремительность как угодное Миру Служен|ие: верность Центру Луны, каков Бог. К Нему и льнут они головою подобно ростку, что льнет к солнцу, и стрелке компаса, зрящей на север; мы же, торча головою от центра Земли, тем являем рознь с сим Господином (Луны и Земли Центр — един, как едины они в очах горних), а с тем — неслуженье Ему, что и есть в строгом смысле бытье вверх ногами: рознь с Богом, Родителем. Служáщ, лунит головой к Голове сей стоит; неслужащий, землянин стопáми попрал Ее. Кстати, само слово «муха» — печать тому: Мах, имя личное Русов, в Авесте — Луна, что как Глубь — Маха голая, Истина, верным слугой чьим, нагой как она, служа плотью душе — очам разума, чуждого сна, — был глубокий муж Гойя, создавший портрет с сим названьем (Франсиско — Мать Истина, Сиська всех сущих: Исида (Исис) в пантеоне Египетском): Goya как Корова, Gov. Сущий в Матери — истинно Жив: Жизнь есть Мать; от сего — Русов клич «гой еси» — «с Луной будь!»; из|гой — тот, кто исторгнут из Матери, Родины сущих (Отчизна — Она, не Отец: не Ум — Сердце), впав тем в остракизм, бывший Грекам тождественным главосеченью: Глава — Мáть нам. У пребыванья Народа Луны, мух сей Махи, на внутренней ее стороне есть простое духовное объяснение. Мир, ликом чьим есть Луна — Шар без внешнего: Дом, не имущий снаружи себя ничего как Вместитель всего, невместимый: ведь лона ему — нету. Ясно, что находиться в таком сосуде можно лишь на внутренней стороне как единственной у него. На ней, сущий в Мире как Лоне, живет весь Антропный Народ, включая и нас, землян, — но люди лунные зрят это, видя, а мы, смотря, нет. Видя, нет ли, — от Мира торчит к Богу Люд его, Homo erectus: трава ради солнца, фалл ради вагины, река для истока. Ор|фей — как Ор-Теос, Мир-Бог, Глубь глубéй — о Луне рекший: много на ней городов и жилищ, — рек о внутренней шири Луны, Поле-Глуби. Смотрящие очи — обманны: мухлюют они разум наш. Любопытно, что детский писатель Николай Носов, прозревший Луну полым шаром с живущими в нем антропами, хоть и рисует их сущими на ядре внутри Луны, т.е. главой от центра, — начально писал как о поле их жизни о внутренней стороне Луны, т.е. изнанке наружной. Им сказано:

 

[Знайка] лично побывал на Луне и видел вблизи один из лунных к|ра|тер|ов. Ему удалось рассмотреть, что кольцевая гора была совсем не гора, а остатки разрушившейся от времени гигантской кирпичной стены. Хотя кирпичи в этой стене выветрились и потеряли свою первоначальную четырехугольную форму, все-таки можно было понять, что это именно кирпичи, а не просто куски обыкновенной горной породы. Особенно хорошо это было видно в тех местах, где стена сравнительно недавно обрушилась и отдельные кирпичи еще не успели рассыпаться в прах. // Поразмыслив, Знайка понял, что эти стены могли быть сделаны лишь какими-то разумными существами, и, когда вернулся из своего путешествия, опубликовал книжку, в которой писал, что когда-то давно на Луне жили разумные существа, так называемые лунные коротышки, или лунатики. В те времена на Луне, как и теперь на Земле, был воздух. Поэтому лунатики жили на поверхности Луны, как и мы все живем на поверхности нашей планеты Земли. Однако с течением времени на Луне становилось все меньше воздуха, который постепенно улетал в окружающее мировое пространство. Чтобы не погибнуть без воздуха, лунатики окружали свои города толстыми кирпичными стенами, над которыми возводили огромные стеклянные купола. Из-под этих куполов воздух уже не мог улетучиваться, поэтому можно было дышать и ничего не бояться. // Но лунатики знали, что вечно так продолжаться не может, что со временем воздух вокруг Луны совсем рассеется, отчего поверхность Луны, не защищенная значительным слоем воздуха, будет сильно прогреваться солнечными лучами и на Луне даже под стеклянным колпаком невозможно будет существовать. Вот поэтому-то лунатики стали переселяться внутрь Луны и теперь живут не с наружной, а с внутренней ее стороны, так как на самом деле Луна внутри пустая, вроде резинового мяча, и на внутренней ее поверхности можно так же прекрасно жить, как и на внешней (выделено нами — Авт.).

 

Как общее Дело Антропной Семьи в ней, Луна, сосуд Caus’ы, Бога согласен итальянскому Cosa Nostra, «наше дело» как имени мафии, семьи (ит.): дела плохого, каким есть мир бренный сей, злобный в своей преходящести, — в противовес Луне, Делу благому. Свидетельство рукотворности Луны и ее сотворенности из металла находим мы в абхазском эпосе о героическом племени нартов, живших в построенном их руками железном доме; свидетельством этим есть также настойчиво поминаемый в эпосе абхазов, адыгейцев и осетин небесный кузнец, налагающий на поврежденные черепа героев медные заплаты — по той, очевидно, причине, что головы их и его самого сделаны Богом из металла. Луна есть Вселенная-Голова, за|мас|ки|ров|анная под кусок камня: живое под мертвое, Сердце под Ум без него, — под насыпкою Твердь. В том — разгадка зыбучих рельефов Луны: ре|гол|итГоловы плащ (так эго — плащ наш на Я, Боге), что в срок свой ее о|голит. В том также — разгадка и стой|кости Луны к торению силой с|тор|оннею (фото 5), о чем указано:

 

Луна не имеет способности защищать свою поверхность от шрамов, оставленных всеми метеоритами, врезающимися в нее, — кратеров всевозможных размеров. Непонятной остается небольшая глубина, на которую смогли проникнуть указанные тела. Это выглядит так, как если бы слой крайне прочного вещества не позволял метеоритам проникать в центр спутника. Даже кратеры диаметром 150 километров не превышают 4 километров вглубь Луны. Особенность эта необъяснима с позиции трезвых расчетов, показывающих, что при отсутствии каких-либо скрытых барьерных структур на Луне должны были бы существовать кратеры по меньшей мере пятидесятикилометровой глубины (выделено нами — Авт.).

 

 

                                                       

        

             

                 Фото 5

 

         Луна-Твердь: Мяч под маской песка (продолжение)

 

Фото демонстрирует лунную закономерность: чем более кратер размером, тем менее он глубок.

Лишь малые кратеры имеют типичный ударным воронкам вид; в форме крупных же — мелкодонных и плоских —

сквозит необорная твердь, заставляющая волну любого удара растекаться по ней, точно блин по сковороде.

 

 

Шар металла с зеркальными свойствами (зеркал субстрат — серебро, англ. luna: Тьмы металл) ощутили земляне под лунной насыпкой при первых шагах по Луне, на какие спектрограф ответил сверхчетко. Позднéй, под ударами пиропатронов, твердь эта, под зримым поддон, знать дала о себе гулким эхом: волна отскочила назад как от стенки горох. Орихалковый слой-скорлупа, Луна — грань меж миров: металл-Дух, Монолит. Торя в толщу Луны, в грань упремся мы эту, сломив бур любой: твердь как Ноумен — несокрушима, тлен — Вечность, Причину неймет. Луна — оборотень:  Вечность в тленном чехле как обернутый Столп. Так и оборотень-Гость, антроп-душа, явен телесным очам как сугубая плоть, пустота как обыденность их. Житель лунный, Гость, с тем, и похож на Луну, из которой пришел, как пришли мы в свой срок: от Селены, Чела (Главы) сущих — Антроп, Человек.

            Об устройстве Луны знал мир древний. Холмистое тело и шар зря в ней рáвно, знал он корку-Суть, явь-и-Тайну, какой есть от века она.

 

  Лунный шар герметичен?

 

— Он закрыт для стороннего, Розни; для Глуби, Единства — открыт. Всяк, кто Глуби достоин, Любовью Вражду одо|лев, — в Луну входит свободно как в Дом вечный свой.

 

  Из какого же металла сделана Луна, а верней, кора лунная как скорлупа ее, вместившая Мир?

 

— Из орихалка, металла Атлантов. О нем сообщает Платон в своем «Критии», ссылаясь на своего предка по матери Периктионе (Потоне) Солона, принявшего это знание от египтских жрецов. Подробно об орихалке рассказано в  моей книге; здесь лишь скажу, что Атланты, «народ утонувший», по истинной сути своей — племя Века Златого, равно и Земное и Лунное, отшедшее вместе с Луной в тех очах, где Златой Век истек — иль, что то же, народ утонувший в Луне как очей бренных Глуби (ведь Вечность, в Луне Мир — Глубь их); орихалк же, ушедший с ним, в смысле мирском — неметалл: это духовно-наполненный, сиречь живой, алмаз, углерод трансфизически-цельный, ячейка кристалла которого имеет парадоксальную в бренных очах землянина неплоскогранную форму — сферо-тетраэдр (сфетраэдр — как зову его я), форму семени гречки (рис.5). Нерушимая твердь, орихалк — плод надутия Духом, или напряжения им структурной основы орихалка, подобьем чьим есть предварительное напряжение земных конструкций, использованное, к примеру, в строительстве Останкинской телебашни. Нерушимость эта есть не беспредельная прочность, но Промысла дар — соразмерность меж Глубью и внешним ей, при коей нет внешней силы разъять стенку их. Орихалк, металл лунный — металл НЛО как чеЛНОв от Селены, Челна, где плывет Бог с Народом Его.

 

                                                                  

 

    Рис.5. Сферотетраэдр (сфетраэдр) как форма кристалла орихалка: плод пересечения сфер,      

    помещенных в вершины тетраэдра и радиусом равных его ребру

 

— Чем обусловлена форма ячейки регулярности орихалка, определяемая таким образом?

 

— Тем, что кора Луны (не путать с камнистою маской, таящей лицо ее) как грань меж ноуменальной и феноменальною сферами, Вечностью и бреньем, — ничем и не может быть кроме как синтезом сферы, фигуры Вечности, и тетраэдра, пирамиды у Греков, олицетворяющего юдоль преходящего в купности четырех его стихий, старшей где есть огонь, pyr (греч.). Ман|тия Глуби Луны, орихалк — на Ноле Два: алмаз (диа|ман|т) с преломленьем двойным как Тьмы явь, камень сей, как тетраэдр структурно, раздувшей в сфетраэдр. Срединности этой (англ. middle) явь — имя само pyramis: pyr-ra-mis, Огнь-Ра-Мать (ведь Мать — Дева, Мисс (англ.)) — Луна-Глубь, мертвых Дом, Огнь Мистерий как Цель пирамид сущих (Цель — Дух, In|duc|tor-Con|ductor, Цел|ение-Doctor: Селена — Он). Древние, не разделявшие Мир как единый Огонь на сокрытый (эфир, То) и явный (огнь зримый очам, Это), представляли атомы огня равно и как сферические, и как пирамидальные (так зрил Платон), видя сущность огня в сплаве двух этих тел как особом, седьмом, дополняющем ряд безупречности (сфера, додекаэдр, тетраэдр, октаэдр, и’cosa’эдр и куб) до Семи, числа Жизни. Утратившие это знание, зрим мы лишь шесть без седьмого — смерть, тело безглавое, гóру без сути, вершины ее. Гречка, семя-сфетраэдр, и указует на Греков, сфетраэдр знавших. Число его, с числами шести иных тел (10 — сфера, 12 — додекаэдр, 4 — тетраэдр, 8 — октаэдр, 20 — икосаэдр, 6 — куб) дающее число Полноты Сто, — есть 40, число буквы М, первой в словах «металл» и «Мать»: орихалк — металл Тьмы, Материнский, чьи Сорок — со Роком, Умом как Неволей, Свобода, Мать-Сердце. Грань, сущность сфетраэдра, в сути есть лик бытия Божьего, а равно — смерти: ведь Бог, Мира Клей как Тьмы-Света, и смерть — Грань одна, чей металл орихалк. О сфетраэдре, теле седьмом, знанье чье возвращаю я людям трудом своим, пишет Булгаков в романе о Ма|стер|е, Тьме, как седьмом доказательстве Божьего бытия — до|каза|тельстве смертью, Восьмеркой, в какой явен Бог, над Семеркою-Миром Восьмой: убедиться — очами узреть; Во|семь зрить — войти во Семь как Ось их. Семь правильных тел, о каких речь — суть Семь Мудрецов, Риши (санскр.): Мудрость — Жизнь, коей люди богаты (англ. rich); Семь Столпов, собор Лучших, касательно чьих персоналий в Элладе шли прения, но в числе Семь — тверд был всяк. Жизнь как Мудрость, нам данную Гебдомадою, и представляет собою сфетраэдр как тело-вершина: Седьмое-и-Семь.

 

— Коль так, почему же тогда ни один из известных нам мудрецов и философов не упоминает сфетраэдр в своих трудах?

 

— Потому, что явью этой фигуры как ее синтезом из пары названных правильных тел — был сам древний человек как воплощенное Сердце, Единство. По сей-то причине Платон без каких-либо пояснений представлял Огонь то в виде шара, то как тетраэдр: единством сих двух был он сам. Что ж, учение знать — знать учащего, корень его. Аристотель, клеймя Гераклита за то, что об одних и тех же вещах он глаголет взаимопротивные (или как минимум разные) вещи, не понимал, что гарантом их полной непротиворечивости был сам глаголящий, являя собой сфетраэдр, лик антропа как Сердца, — закрытый для Аристотеля, как Сердце скрыто Уму неслужащему, кем был сей муж, чрез Платона, учителя чуждый, поправший Служенье. Порой, когда истинно сущ Человéк был, сфетраэдр был в нем растворен как Ум в Сердце, слуга в господине; пропал сущий сей — очам выступил сфетраэдр в явь: Сердца Ум как зов умному — Сердце стяжать.

В век Вражды, Кали-югу, металл, замещающий металл-Одно орихалк, есть железо, металл Розни, лезущий в плоть. Законно утверждать, что при отходе с лица Земли Атлантиды — в Луну, Глубь, — оно-то и заняло в земле место отшедшего с Атлантидою орихалка. Так Богу замена на месте Его — Сатана: солнцу — тень; храм Любви без Любви — дом Вражды. В том — корнь мифов кавказских о сходе с Луны к нам «железных людей»: орихалковых — в сути своей как Луна, Лоно их.

 

  Что представляет собой челн НЛО по сути?

 

Каплю Мира как Глуби в Луне, Мозга сей Головы. Отсюда дизайн (англ. des|ign) НЛО наичастый — печать Десяти, Мира, Огня (лат. ignis) очей (Света-Тьмы, Единицы-НОЛя): форма тела вращения капли в момент отрешенья ее от Воды, когда есть она по закону единства различия Мир и не-Мир, от Селены роса (рис.6). Мир есть Мать, Лоно; ма|шин|а, Гостей челн — ма-син: капля Матери Сини, Луны, бог чей Син осеняет Китай (Sin|a — лат.), землю лунную. Челнчлен торящ: капля — бьет в Камнь, Мир Божий; тарелкаторилка, чей Мать Кап|итан, Кем напúтан мир сущий; челн — черн: Вода, Тьма (Л = Р). Полет НЛО, капли Мира как Мозга — ход быстрый (celerity — англ.): полет мысли как капли В’селен’ной, Мыслителя в нас, ход как Миг (мить — укр.), Тьмою мытье.

 

                                                                            

 

                                                               Рис.6. Капля как форма и суть НЛО

 

— Но и Антропов в единстве их ряда — лунитов и нас — вы считаете лунными каплями. В чем разница между каплей-Антропом и каплей-Челном?

 

— Сущностно НЛО — гипостазис (подобие, образ) антропа: капля, меньшая его на ступень. Если Мир, Макрокосм, и антроп, микрокосм, оба есть органический организм (так писал Н.О.Лосский о них), — челн Гостей представляет собой органический механизм, иль живую машину — машину Любви: Жизнь — Любовь; механизмы ж известные нам — механизм механический: смерть, бренных царь как гроб им, иль машина Вражды. Mechanizm (англ.) — меч Мах, Луны: ради Единства секущий much’иной Любви как мачете, ножом; Розни ж ради — машиной Вражды; и над Рознью — Единство царит. Механизм — мех: кузнечный ли, винный — Огню он слуга: Луне, Сердцу; служенье — любовь. Само слово «ма|шин|а» — Любви явь как Корня машинности сущей: Ма-Sin — Сердце, Мать; течь Воды этой — tech’ника вся.

 

 

  Антроп есть гипостазис Творца, Богом жаждущий стать: корка — Сутью;

   Корабль — гипостазис Антропа: разумный живой механизм.

 

 

Техника, нами творимая, есть продукт отделения человеком своей энергии вовне, в Ум, тогда как Корабль — плод деленья вовнутрь: во Глубь, Сердце; поистине это машина, какую антроп порождает, как в лоне своем, внутри себя. Ум в себе — смерть; Жизнь — Сердце; поэтому техника внешняя, умная — приставка мертвая к нам: костыль наш, средство быть инвалидом; Корабль же — живая машина: друг нам как Друг|ое-Внутри (ведь друзей носим в сердце своем). Созидание его для нас, спящих сердцем своим — явь инстинкта как силы Природы, чье главное качество, рек Анри Бергсон, «есть способность пользоваться и даже создавать орудия, принадлежащие организму» (так куколка, претворяясь в бабочку, инстинктом-Сердцем творит себе крылья). У нас, бренных, Сердце — инстинкт-интуиция: тайный, подспудный творец, чьи рабы мы. Космит, антроп-Мир — творит Сердцем как ясным орудьем своим. К созиданью сему как раскрытью очей нас влечет эволюция, Бергсоном зримая как два пути, по каким пошла жизнь — путь инстинкта, слепого незрячим нам, и интеллекта, очей наших: Сердца и Ума. Созидая Умом, человек — Homo faber, ремесленник глупый, каков есть он ныне, а sapiens — Жизни, Семи (saptan — санскр.) другом — станет тогда, когда Сердце прозрит как орудье свое: из Ума Ума став Умом Сердца, Слугой. Бергсон пишет на сей счет, что путь интеллекта ведет нас по сущности к рабству у материи. Скинуть оковы его — есть сознанью людей «обратиться вовнутрь и разбудить те возможности интуиции, которые еще... спят». К сему звал нас и Федоров как расширению созидательных границ сознания — выходу из Ума в Сердце как трансцензусу претворения Тайны в Явь силой взыскующих Мира сердец. Переход сей предвидел А.В. Сухово-Кобылин, в труде «Философия летания» пишущий, что изобретение таких средств передвижения, как велосипед и локомотив, есть «почин, зерно будущих органических крыльев, которыми человек несомненно порвет связующие его кандалы этого теллурического мира». Челн лунный, что зрим мы порой — явь свершенья в грядущем сего.

 

— Млекопитающее-примат также есть гипостазис антропа. В чем разница между ним и Челном?

 

— В том, что при|мат — неразумный организм, а Челн — разумный (а с тем и живой: Разум — Жизнь) механизм. Неразумность животного означает ведóмость его групповым духом, единым виду, какому принадлежит оно как особь, как жизнь умом внешним; Корабль же в абстракции его автономности от антропа живет своим умом. Механичность Корабля означает, при всей его живости, неспособность к самовоспроизводству, или способность к нему не чрез себя, но чрез антропа, творца и владыку его.

 

— Чем как челн отличим НЛО от ракеты?

 

— Ракета земная, плод наш, опирается на внешнее, отталкиваясь от него; челну лунному — Глубь столп. Ракета летит, гарь плюя; НЛО — чист, среды не колебля (отсюда бесшумность его). Ход его, с тем, законен, ракеты же — нет. Дивный оку землян, челн сей лунный опору свою в себе носит, как бравый Moon’хгаузен, из топи вырвавший себя за чуб. Чуда нет в том. Так всякий из нас не сторонним т|вер|д — Глубью своей: Богом, Я, Луной в сердце у нас.

 

— Многие люди, наблюдавшие НЛО в их классической форме «тарелки», отмечают то дивное бренным умам обстоятельство, что с момента первого упоминания этой формы автором термина «тарелка» американским пилотом Кеннетом Арнольдом (1947-й год) она нисколько не поменялась, — тогда как, к примеру, самолеты за тот же период претерпели заметные перемены своей внешности. В чем причина такой константности?

 

— В том, что Корабль есть машина, не принадлежная потоку становления, коим является река времен, история: это аппа|р|ат Золотого Века всемирного Человечества, Прошлого для исторических, смотрящих землян и Настоящего для внеисторических, видящих лунитов. Но коль скоро НЛО — суть Вчера (Ye|s-ter-Day, День-Да Божий за тернием — Век Золотой, с|тертый в бренных очах гений «Битлз»), как он может «улучшиться» завтра? Как может поменяться форма Корабля, когда форма капли, полета его суть, от века (Златого, единого нам) неизменна? Корабль, что мы зрим, есть машина грядущего в том только смысле, что Век Золотой — Тайна нам, Гостям Явь — целевая причина для бренья: начало его и конец, где прейдет оно. Но в Век Златой никогда не перетечет река истории: прейти — умереть, оборваться: ко|нец бренных — шаг ко Не, в Глубь как Дыру, у’top’ление в Мире, Господнем Коне. Посему речь нам дóлжно, что Век Златой будет постольку, поскольку был он, с ним — машины его как ви|ман шастр Индии Древней: земные для древних, с Луной нераздельных, а нам — часть Луны, Man, манящей любовью как Божия Длань, Manus (лат.).

 

— Как выходит Корабль из Луны?

 

— Капля Тьмы, от Воды сей идет он как капля; от Тьмы, зримой Воздухом нами (ведь Тьма — Воздух), он — пузырек, Глубью выдутый вон. Корабльs|ci|p (англосакс.): с Ки, Луны — часть ее; scip|per (англ.) — капитан невоенного судна: частицы не Розни — Люб|ви, коей есть Луна-Г|луб|ь.

 

— Раскол глаз, породивший Луну и Землю как автономные тела, разъял тем и Антропный Народ: единый как племя Вселенной, он должен был стать Двумя. Что являют собою они?

 

— Атлантическая эпоха, предтеча нашей, Арийской, и была тем самым Золотым Веком, в котором, как Веке-Мире, не существовало различия меж Луной и Землей. Единственным земным народом тогда были Атланты, по названной выше причине одновременно и луниты, и земляне. С расколом очей, погасившим в них Век Златой и явившим в раздельности Луну и Землю, Атланты, народ Полноты, отошли на Луну, а вернее сказать, в Луну как Мир, или остались в нем;  при этом они, разделившись в себе на себя и иное-меньшее, остались на Земле, иль, что то же, упали с Луны на нее как перво-Русы, Скифы, самоназванье которых сколóты — знак, что они скóлоты были Всевышним с Луны, а столицы их имя Иш|куза  по сути — из Caus’ы: Глуби, Луны (англ. is — «есть» как не-Тайна, очей бренных явь: из Луны изойдя). С|кóлот — с Кóла (круг — стар.): Глубь, Луна — Дух, Цикл-Фалл, Коло-Кол; со|кол, птица глазаста — очами Луна. Глубь, Дух — Ци (кит.), Ки; отсюда С’ки’фы — суть люди с Луны, Ки. Прямой сему знак — то, что по Геродоту, опиравшемуся на слова самих Скифов, народ этот есть наимладший в истории, а по Помпею Трогу (Любви мужу строгому: трогать, causa’ться — любить-беречь) он есть древнейший из сущих народ, чья история глубже египтской. Коль вспомним мы, что божеством Эллинов равно и старейшим (как Эрос) и младшим из всех был Эрот, бог Любви, тождественной Миру как Внутрилунью, пространству Златого Века (Вселенную и называл Эмпедокл — шар Любви), — понимаем, что это парадоксальное в бренных очах свойство Скифов — явь сущностной их непричастности Земле, или коренимости в Луне, паре ей. Розни сей явь — суть двойная их, Тьма-Свет, о коей читаем мы:

 

О людях из Лукоморья, провинции Скифии, лежащей далеко на севере, пишут, что некоторые из них с наступлением долгой ночи умирают, а с приходом Солнца вновь воскресают и поэтому стремятся обзавестись надежными гробами, чтобы, пока душа их не вернется, с ними не случилось чего-нибудь дурного. Об этом народе повествует в своих «Исследованиях магии» Марио дель Рио.

 

Сон, или Посмертное сочинение о лунной астрономии Иоганна Кеплера,

покойного математика Его Императорского Величества,

опубликованное его сыном, магистром Людвигом Кеплером,

кандидатом медицины

 

Скол с Луны — школа нам как Утрата, шка|лы бренья ноль: потерявший — искать ученик. Скиф — sky’ф, неба дитя, с кай|фа сшедший: из Рая как Глуби Луны. Cus’ок, с|кі|ба (укр.) — ба (ег.), душа Божья, с Матери ш|мат, Ба|бы баб: ведь с Луной Мать одно. Небо, S|ky как Луна, шкура Бога, очам S|i|n|e|va-Высь, — Наука (англ. s|ci|en|ce) нам, Тайна очей бренных, Без (sine — лат.); хор Людей как so|ci|ety (общество; высшие классы (англ.)) нам, очьми темным — с|китальцам в с|киту, детям блудным, — Луны дружный люд, хор Жены, бо|монд Mond (Луны — нем.), что со|се|т Грудь сию как сосед ей прямой. Ски|петр в длани царей — Луны жезл, Силы в нас. «С|и|н» — Si-in: Да (si — итал.) Внутри: в Луне Бог с Тьмой его, Эль|до|Ра|до очей (до — путь (яп.): к дорогому дорóга нам), Сиська, сыскать кою след. «Скиф» — «скит»: Ф = Т; корнь сей греческий — Русов дар, рек Т|редьяковский, Тьмы муж. Скифскиталец, к|оче|вник: душа с телом верным как сердцу умом, птица-очи, движенья иск|Рá, Бога вз|ыск. Скифы — Русичей корнь: люд стремительный Тройки как Птицы: Психеи, Тьмы в нас (ведал Гóголь то). Дух, Руах (евр.) как Движенье, Рух (укр.) — Русú суть; «бути в рýсі» — в движении быть, как Тьмой движима Русь. С Луны сколоты, Скифы — Атланты в утрате ее, гипостазис Луны как Отчизны Людей. Посему остракизм, казнь из|го|йством, страшнейшая Грекам, есть в сути утрата Луны, горней Матери нашей; Со|лон, рекший нам об Атлантах устами Платона, потомка, — со Лона, Луны муж: скиф, рекший о ней как Отчизне своей, о Воде — Воды капля, мудрá как она; от СеленыЕлена, скифянка, Елинов (как Греки звались по-славянски) корнь; Еленаялúна, ель (укр.): Тьмы древо как лунный побег, росток к Богу («эль», «аль» — Бог, Аллах); град Кирилла с Мефодьем Со|лун|ь — суть со-луние: Слово с Тьмой, Глубью его как ореха ядром. Скифы-Русы, как лунный посев, — народ первый Земли, от которого внутренним его члененьем возникли все прочие. Следствие этого: скифский язык как язык Русов — корнь всех земных языков. Сим открытьем, сколь мог, и воспользовался я при создании своей теории, которая, как филологическое исследование, есть всего прежде работа по русскому языку. Помня ж тождество Миру Луны, дóлжно зрить: лунность Русов — Вселенной согласье: Москвы, града их, Рима третьего — Миру как Трем, Тьме-Корове (англ. cow), Лону сущих, явь чья — синтез слов:

 

 

  COSMOSCOW

 

О согласии этом указано:

 

            …русского человека никогда не устроит другая идея, кроме вселенской. Ни племенные, ни кровные никогда нас не устроят, потому что русский человек это вселенский человек, это сказали наши пророки, я имею в виду Гоголя, Достоевского, Розанова, Тургенева, Толстого, и так далее. У нас не художественная литература, у нас религиозная литература.

 

Александр Мирзаян: «Ум опирается на поэтические традиции»

http://novozhilov.at.ua/publ/5-1-0-22

 

Вселенная, Мир — Сердце наше; Русь — лик его: в Вечность врата и она самое. Сердце — вера, Ум — знание, веры дитя. Рек поэт:

 

 Умом Россию не понять,

 Аршином общим не измерить:

 У ней особенная стать —

 В Россию можно только верить.

 

                                             Федор Тютчев

 

RusPus, Пан-пастух: Мир, Всё Божье (P = R; МиP есть Ноль-Один: Сердце-Ум, Mother-Pater); поэт Pus’кин наш — русский дух, что с Поэзией, Паном рожденной, одно («Там русский дух... там Русью пахнет!..» — рек автор «Рус|лан|а…» недаром!). Поэт на Руси с тем — Тьмы меч огневой, Мира глас во Space’ние. Сказано:

 

Поэт в России — больше, чем поэт.

В ней суждено поэтами рождаться

лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,

кому уюта нет, покоя нет.

 

Поэт в ней — образ века своего

и будущего призрачный прообраз.

Поэт подводит, не впадая в робость,

итог всему, что было до него.

 

Ев|ген|ий Евтушенко. Молитва перед поэмой

 

Ге|р|ус|ия Спарты — Her-Rus: Мир-Советчик. С|лавяне, иль Скифы (Любви, Лавы дети) — Словяне: суть Сл’ovo, вместившее Мир, Я в Яйце этом. Слово и Глубь — пара-Суть. Миру равные, Скифы досто’йны его, стóят Вечности. Ки|ев, Москва ль, Русь исконная, новая ль — имя одно посему: Луна, Огнь-Мир; космизм — философия русская, пик коей Федоров, звавший нас в Космос как Троицу, Бессмертье наше — Гагарин от чресл, как и русич, что первым шагнул в него. Русский по сей же причине — труд мой, Миру песнь.

 

 

   Скифы-Русичи — первый народ на Земле, с Луны сколотый Богом;

     от Скифов — все племя Землян, Лунный люд.

 

 

Русь — Руки Божьей труд: явь Тьмы сей. С тем, в Санскрите ruca — «русый»,  «светлый» (оттенок);  по Далю, «русь» — «мир», «бел-свет», а «на руси» — «на виду»: Мир — Очей Дом. Татищев Славян — с тем и Русов — вел прямо от Скифов, зря Мосха, Иафета сына шестого и Ноева внука, Славян-Русов корнем; зрил так-то и Тредиаковский, глас Мира. Московия — Мосох, МосхМозг: Луна-Глубь, Московитов как Скифов исток; московит — мозговит Мозгом сим. Мосохпосох: vis(h)’невый волхвов меч, Тьмы столб как стезя меж Землей и Луной. Герой русских былин корневой — Соло|вей Буди|мир|ович: птице-антроп, Solo-Way, от Селены тропа (вэй — кит.) вниз: Скифов зáчавший Гиперборей, п|ращу|р наш, с Луны корнь, как суть кожу (укр. шкіру) свою, ski|n (англ.); скинуть ее — cебя вызволить нам как Луну из песка, ма|ски ей.

Луна — Ма|кош|ь, Пе|р|ун|а жена, — кош|ель Бога святой, Руна рун (руна, рез — очам вульва: Жена, Ко|шел|ь-Щель). Дом Антропный, Луна есть Отчизна землян, Вода капль сих как птиц, психей голых. Вернуться в Луну звал Ор|фей, Глуби муж, нас (Ор-Теос: Бог с Мат|ерью: в Тьме Тьма как в омуте (омот — стар.) С|ом) как в Себя Самое. Крылá — руки наши: Глубь — Высь; «к|рыл» — Вглубь рыл; земля SUN’никова, птиц Ма|я|к (о ней — труд Обручéва) — Луна, Солнце душ (бог чей есть рыло Глуби Я|рил|о: «я рыл» — Глубь стя|жал, идти в кою — я|рить|ся: рыть в Я как Себя).

 

— Взгляд современных исследователей на Гиперборею и Атлантиду полон розни: одни отождествляют их между собой, другие резко различают. В чем истина?

 

  В Луне, Корне они есть одно. Но Луна, Тьма-Ноль, в брении — Двойкой дана, своей тенью, в разъятых очах расщепленная. Двойкой и есть пара «Гиперборея – Атлантида», где первая есть Верти|каль, Север, вторая — ГориSON’таль: Восток, солнца дом. С тем, и судьба двух земель сих, одной отлетевшей наверх, другой канувшей рыбьи — одна: Высь и Глубь — Тьма едина, Луна-Мать. Пернаты как птицы — пірнати, нырять (укр.) как рыбы; перо — чешуя. Так эллинский Борей, Акви|лон римлян — ветер и северный был, и северо-восточный: Луна, Лоно Аквы, Воды, коей есть Глубь Господняя. Отождествлять Гиперборею и Атлантиду без разделения и разделять без единения — равно ошибочно, ибо бытье их, мифичное в сути своей, отвечает закону единства различья, где Два и Одно не разъять. Явь его есть Платоновы диалоги «Тимей» и «Критий»: мнят их ныне в розни двумя, где центральной идеею первого есть Мир (Вселенная) как Голова без иного, второго ж — земля Атлантида как канувший край; но в Двух зрящий Одно очьми виденья — зрит: речи эти, участники коих одни там и там (Тимей, Критий, Сократ, Гермократ) — об одном молвь: о Лунной Земле, Мире как Атлантиде очей, утонувшей в них, когда закрылись для Бога они. Критий — Крит, Луны дом, Атлантида-в-Элладе; Т|имейТьму имей: с Луной будь как Главою своей.

 

— Век Златой — первый из сущих земных веков, «век довечный», согласно древним. Но до Атлантической эпохи, пишет Блаватская, на Земле были и иные. Не заблуждаетесь ли вы, отождествляя ее с Золотым Веком?

 

  Числить пред Атлантической эпохой иные есть то же самое, что зрить Луну действующей, т.е. ближайшей, причиной Земли, не зря в ней Причины целевой, что неверно: причинность — не Два, но Одно. Ведать дóлжно: эпоха Арийская — следствие, Земля без Неба, Атлантическая — причина ее: Небоземлие, Мир как Одно. Претворять эту пару в чреду, бесконечность дурну — сатанизм, бич Блаватской, как сказано. Древние утверждали: зрить дóлжно на шаг от себя, ибо Истина, Цель наша — в шаге всегда как Луна от Земли; шаг как суть — путь всяк, сага идущего; жизнь, путь — шаг: к Истине иль от нее. Пара Истина-ложь — беспромежно-прямое единство, глава к голове (иль макушка к макушке: макушка — ма’caus’ка, Причины пункт): Мир узрить нам, лицом к нам стоящий вовеки — глаза отворить, в чем и есть ход к нему, шаг очьми. О том есть мудрый стих про старушку, дошедшую до исступления в поисках своих очков, а они-то, сердешные, были у нее на лбу. Так-то в каплях реки всех — исток сущ един: из него состоит река вся, как из Господа мы. Как Луна Земле, Бог нам Причина прямая, Огнь душ, искр Его, кои мы. Чтя родителей бренных, да зрим: Бог — Огонь, сливший их: два — в одно. Только Он, Луна душ, есть Родитель ответственный, с Коим, родясь и от связи случайной, под небом мы дóлжны как Он, Отец наш, Жизнь-Закон.

 

— Ваша трактовка Вселенной как ядра в скорлупе, таящей его от глаз земного зрителя, многим покажется странной. Ведь столько говорено, что мы живем под открытым Космосом и что Вселенная — это мы сами.

дям Выеленной говорят с древних пор?  религия

— Утверждения эти верны для духовного сознания как альтруистически зрящих очей Сердца. Глаза человека мирского как очи пустого — бессердного, т.е. не зрящего Сердца как Сути своей — Ума отъяты от Мира корой эгоизма как гранью, которая есть воплощенное убеждение индивида, что именно он, а не кто-то иной, есть Господь и Мир разом, и одоление коей есть Миропознание как трансценденция, выход за грань, отвечающий максиме Вед «Я есть То». Грань, о коей идет речь в моей концепции, где телесное и духовное приведены к единству, вполне осязаема и конкретна — это кора Луны.

 

— Ваша теория — это работа по Слову. Но чтó есть оно в своей конкретике?

 

— Луна, сущего Ось. Чтó есть в Мире конкретней Опоры его? нет ее — рухнул он! Луна, Сила-Ма|тьТь|ма, времен Шило, торящее мглу их. В веках не преходит оно. В речи нашей то — корни, Луны серебро: нити книги моей, из Луны и Луною сплетенной, ведь Дланью сей движим был я.

 

— Со Словом понятно. А как обстоит дело с Числом, без которого Платон и иные не мыслили мировой Гармонии?

 

— Луна есть то и то: Слово — Луна как Сердце, Число — Луна-Ум: пара-Суть как Причина-и-Следствье:

 

 

   ЧИСЛОВО

 

 

Слово есть Сердце, Число же — Ум, соотносимые как метафизический Ноль и Единица, Тьма и Свет, единством которых, творимым, как Клеем, Всевышним, есть Мир, данный нам числом 10; и в паре сей Сердце царит как Причина, без коей Ум мертв. Посему-то, как сказано уж, математи’ка, нива Числа, жива Словом как Матерью Тьмой, в себе ж — умственна, Жизнь не неся, отчего математиков кличут в миру «сухарями».

 

Суха теория, мой друг,

А древо жизни вечно зеленеет

 

— сказал о том Гете (Göethe = Go-ether, Корова (санскр. go) как эфир: Мать, Огнь горний), почтя над Числом — Слóва власть. Пифагор, муж Числа — был муж-Ум, не причтенный к Семи посему: Мудрость, Семь — Сердце. Слово — у Бога и Бог. Сравнив это с речéнием Иисуса «Кто видел Меня, видел Отца», зрим легко мы тождественность Иисуса Слову: Христос есть Бог-Слово, а слово — Христос на устах, Вакху Греков тождествен: Вак, Речи-Вок’ала богиня Индий’цам — Тьма-Мать, Вакха корнь как Бокала, Вина (вспомним: чудо претворенья воды в вино, Христово — Вакх явил первым: Вино, кровь Христа — он). О Сыне как Слове указано прямо: «И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца» (Иоан. 1:15). Говоря так, я хорошо понимаю, что гневаю этим слуг «чистой» науки за то, что пятнаю ее Богом. Но повторяю: без «сора» сего, Оси Мира — науки и нас с нею нет, как без Сердца мертв Ум.

 

— Странный, однако, язык у вашего труда. Текучий, что ли.

 

— Странный в очах Ума, но законный и должный — в очах Сердца, виденья, коими зрю. Тьма, Ткань-Слово, есть Песня — Вода, коя льется рекой; Словом суща, так льется и книга моя, Тьме согласна. Песнь — Стих, Тьмою тихий. Все древние книги о сущем (Гомера — меж оных), как песни для хора людского, писались в стихах, ибо речи иной в корневой людям Древности не было. Про|за идет от поэзии, песни по сути (поэтпоет, льет), как ко|мед|ия от трагедии — Вакха-и-Пана, Козла (трагос — греч.), как ко-Mad-ия: к Сердцу, Mad — Ум, дитя. Прозаик первый, с тем, — Аристофан: Арес-Ум, враг Сократа как Сердца, насмешкой своею с иными приведший к цикуте его.

 

 

  Своей речью текуч, труд о Слове мой — Сути согласен своей: Речь — Река.

 

 

— Претендуя на создание описательно-полной концепции Сущего, тем вы заявляете, что объяснили весь Мир. Что ж, другим не осталось работы?

 

— В познавательном смысле создание единой теории Мира как Поля всех сущих означает указание и вскрытие сосуда мировой Полноты, каким и есть Луна. Его-то открыл я, достав гроздь разгадок волнующих тайн — таких, например, как всемирный Антропный ряд и устройство НЛО. Дальнейшей задачей Познания есть, в чистой сути, само оно: Глуби стяжанье как Мира в Луне. В Мир приход — Ан|тре|приз|а нам (англ. enter|prize: enter — вход, prize — приз): дело рисковое, п|риз чей — Мир, Риза Творца, Три Внутри. Дело это — суть мис|сия в Мис|с: Деву-Мать, коей есть Луны (Місяця — укр.) Лоно, Мир. Рис|к — ход к Миру к|ин|жаль|ный, в Глубь рез; рис|ковать — Мир ковать как Себя самое нам, за смелость Мед|аль, как признанье в любви, коя он. Стяжать Глубь — есть свершать ход в нее: к Сердцу Мира, Творцу как Я Сущего. Обресть Его — обрести нам Себя: бренье с Вечности снять как с глаз пыль — Ум обрезать как Господа, Сердца чехол, к|рай|ню плоть. Путем сим иду я, и открытий на нем хватит всем.

 

— Какие «веские аргументы» против возможности создания теории Всего Сущего имел, на ваш взгляд, Эйнштейн, поминающий их в своем изречении?

 

— Ответить на этот вопрос смог бы только Эйнштейн, но, мне кажется, я догадываюсь, о чем думал он говоря эти слова. Дело безупречной теории — указание пути к Истине и врат к ней. Но пройти этим путем и отворить эти врата не может никто кроме самого человека. Никто не положит нам Истину в рот — мы должны обрести ее личным трудом одоления, подвигом: завоеваньем как актом Любви, от имени бога которой Эрота исходит «герой» — созидатель, свершающий подвиг как жизнь свою. Думаю, что Эйнштейн, в мирской жизни своей дитя общества потребления, и разумел эту половинчатость истинной теории в его глазах, то интуитивно бесспорное обстоятельство, что она, придя в мир, не окажется очищенным от кожуры и протертым на терке плодом для съеденья, но явится зовом к открытому ею Пути, идти которым стоит, ведь нет цели выше, чем Истина, а цель стези сей и есть она. Карте пути грош цена без похода им, ради коего и созданá она подвигом первопроходцев — изведавших Путь. Знание пути не означает его беспроблемности и уж тем паче отсутствия нужды идти. Путь к цели всегда пролегает чрез тернии, ибо они и есть путь человека как вызов Достичь, а не кануть, утратив себя. Вот простейшая дефиниция личности: личность есть тот, кто идет и достигает. «Личность есть боль», — говорит о том Николай Бердяев: достигать — есть расти над собой, человеком, к Себе, Богу, в движении порывая свои оболочки: идя через боль как себя самое. Теория как карта с указанной на ней целью и оптимальным маршрутом похода (марш — Марс: Арес, бог розни, тернии) и человек как поход — вот две половинки, единство которых есть чистая Безупречность, а рознь их — ничто, пустота.

 

— Ход к Богу нас, бренных, угоден Ему. Не Он сам ли влечет нас к Луне, где Он скрыт?

 

— Цель идущим — звезда путеводная: длань, что ведет. Таков Бог. Мир в Луне, Рай Его — т|рае|к|тор|ия главная наша и ра|курс: торенье Воглубь. Руку Бога, тропой сей ведущую, зрим мы в фамилии Армстронг; Нил, Ne|il (англ.), имя его — суть «не Ум» («ил» — слог-ум: «ил|и» — Ум, Рознь), но Сердце само. А|пол|лон, корабля землян имя — Латоны, Луны сын, и брат Артемиды, Луны же: Ум — Сердца, пол-Лона сего. «Сат|урн», носитель, выведший  челн землян на стезю лунную — суть «урнSat»: сосуд Истины, Бога, — Луна. Божья помощь в стяжаньи Луны — Мéрлин, маг и кол|дун (чак|лун (укр.) — стезей лунной идущий: «чак» — шаг, ход),  влюбленных роднящий мостом Любви: мост сей, реальный — стезя меж Землей и Луной, ведь Любовь — Луны Глубь, Мир и Бог, Ось; а музой коня Лунной Миссии, Кеннеди Джона была Мерилин: Мер|лин в юбке, по сути — сама Мать, Луна, Глубь как Мера-Жена (и Monroe, фамилия Мерилин — «рое|т в Монаду», Луну). Слугой Сердца сего был законно Кен-нé-ди: не Ум, Двойка — Сердце, Одно.

 

— Как войти нам в Луну?

 

— Войдет лишь тот, кто gott’ов войти. Это — древняя истина, но прежде чем воплотить ее в жизнь, давайте правильно сойдем на лунную поверхность. Неверное решение этой задачи, основанное на презумпции ничейности этой площади, в свое время привело американскую Лунную Миссию к чреватому гибельным риском изгнанию с Луны, каждый участок которой есть собственность Мирового Антропного Народа. Но и для нас, землян, граждан того же Народа (Исток наш — Луна, т.е. Мир, сущий в ней), Богом да|ден|о место на тверди ее, и оно ожидает нас!

 

— Где же именно оно находится?

 

— Узнайте об этом и многом другом из книги «Планета Любовь». Прочтите ее, друзья — она написана для вас! В небесах Огнь и в сердце (его грезил Кант), Луна — Цель наша, ведать ее — себя знать. Рек поэт:

 

Любовь к Луне, похожая на вызов,
Любовь к Луне, похожая на зов,
Вдруг ожила, тоской меня пронúзав
Погасших свеч, печальных образов.

 

Любви к Луне, мистической и странной,
В душе живущей с самых ранних лет,
Загадочны истоки и туманны,
Как прошлой жизни отражённый свет.

 

Но в этом свете, призрачном и зыбком,
Последний с тайны я сорву покров,
И сердцем опознаю без ошибки
Я лунный знак неведомых миров.

 

                                                                                   (Юлия Мицар)

      

 

Завершить свой рассказ о теории Поля хочу словом: нового — ничего мной не создано. Ибо, как сказано Экклезиастом, все новое есть позабытое, бывшее прежде в веках. И над всем им старейшее, наизабытое нам — есть Луна, Корень наш, Мо|мен Истины. Ведал ее Древний мир, Меной звав: Солнцем Века Златого, Минувшего нам, Звездой сей Star’ины. Она есть Мен|тор наш и ментальности Суть: полнота человека, англ. man, как Дух, mens (лат.) — Рука, manus, Бога и Мысль, манас: Богу помыслить — свершить. На нее, Огнь, меняемо все, Гераклúт рек; к ней, Сердцу в груди нашей, звал нас Сократ, Сократитель пути: путь в Себя, за Оракулом данный им нам — наикраткий. Сократ, стержень всей философии мира (делимой, как ось числ нолем, им), есть Сердце, Луна в плоти нашей: Жена, че’LOVE’чности (жень — кит.) Основа. Платон, ученик его верный, как шаг от него, есть Ум Сердца, единый с ним: от сути шаг — с ней единство. Как шаг за Платоном второй, Аристотель — Умá Ум, отход от Луны в бесконечность дурную: второй шаг — от Сути отрыв в нуль. Наукой Платона был Мир, Аристотеля же — полумирье: мир сей без Того, труп безглавый; Платон, муж Латоны-Луны, ведал Истину-Мать, Аристотель — ее допускал как меж многим одно, мораль сведший в статистику, Бога — в дыру от Него. Таков муж этот: Арес, Марс злой. Синтез Сердца с Умом, Веру-Знанье как Полность низвел он в кусок: знанье — вере взамен. То явил Рафаэль на картине «Афинская школа»: Платон, зримый здесь, держит в длани «Тимей», труд свой, где Мир, им писанный как Голова без иного — Луна, Голова нам; в руках Аристотеля — «Этика», наука тьмы, коей он, скрыв учителя, Бога попрал, разъяв Благо в тьму благ, Вечность — в бренье, Жизнь — в смерть. Этикой этой в сущности и была мораль эпохи Возрожденья как псевдовозврат Star’ины: восход плоти без Духа, рожденье в смерть. В смерть от руки Стагирита родúлись так мы.

Благородный Коперник, с Луной, Глубию, спутав Солнце как внешний огонь, в очах Сердца ошибкой сей свят, ведь боролся с пустою Землей, Птолемеевым центром-дырой как Землей, полной Розни (по воле Творца, ложь сего явил труд Птолемея названьем своим Аль-Ма-Гест: Бог-Мать-Гестия: Глубь и облатка, в Земле-очаге Огнь). Поистине, ею-то в сути своей был сам дом Птолемея, Александрия Египтская — город, основанный Александром как должный сосуд духу его учителя, коим был полн Александр как рубящим мечом. Если мудрость афинских мужей была в сути Единством — наука александрийцев с сеченьями их как дух школы второй была Рознью; от Александрии — Евклид, геометрии плоских очей слепой муж. И ему, и Копернику с тьмой иных очи закрывшим был Розни посол Стагирит.

Ум, над Сердцем восставший, был сень Ренессанса он; Новое время с своей гильотиною — он, во плоти «или». Страшная роль могильщика Истины, сыгранная Аристотелем в полном незнаньи творимого, сделала свое дело: сменив Сердце на Ум, как сменил он Платона собой, утеряли себя как Луну мы. С тем, тайна ее, как Причины, важна нам как тайна Себя Самих: тайна Утраты, познать кою, вспомнив как Глубь, — дóлжно нам, коль знать жаждем, кем есть и откуда идем.

Утерять-обрести — пара-Суть: змей, кусающий хвост свой, стяжая Одно изо Двух как из Солнца глаз бренных — Луну, Корнь. В истории нашей цикл этот таков:

 

                                                              Таблица 2

   Утрата и обретение Луны

 

      Этапность Стези человечества,

    замкнутой в цикл Луной, Целью ее

 

 

Субъект познания

 

Взор и дело его

 

 

 

Антроп Золотого Века

 

 

 

 

Имел солнцем глаз своих Мир как Луну.

 

 

 

Дельфийский оракул

 

 

Звал познать нас себя самое как Я-Сердце, Луну под землей бренных глаз, коей лик был Пи|ф|он. Аполлон, победивший его, есть Луны заточитель как Сердца в темницу Ума,

кем есть бóг сей.

 

 

 

Пифагор

 

 

 

Преемствуя пифии, центром Земли и Вселенной зрил Огнь

как Луну под землей бренных глаз, сущу в ней как сосуде,

горшке  (пифос — греч.).

 

 

Сократ

 

 

 

Глубь, Луну, за оракулом чтил как Я наше,

служа верно ей как Незнайка ее.

 

 

Платон

 

 

Внимал Сократу как Лунным Очам,

зрил какими он Мир. Утерял их в конце,

 в чем трагедия жизни его.

 

 

Аристотель

 

 

 

Утратил Луну как Платона в очах,

очи Сердца — Умом затворив для себя и для нас.

 

 

 

 

Клавдий Птолемей

 

 Зря очами Ума как безлунной Земли, центром Мира зрил Землю пустую: облатку без Сути, сосуд без Огня.

 

 

Николай Коперник

 

 

 

Сознавая, что центром системы окольных Земле планет должен быть Огнь, возвратил его ей как огонь, Земле внешний:

не Нумен — феномен, не Сердце, но Ум.

 

 

Олег Ермаков

 

 

Луну, сущего Сердце, на место вернул: в небо наших очей.

 

Пафос книги моей есть Луны обретенье. О нем нам глаголет последнее пророчество Дельфийского оракула, данное после того, как последний император единой Римской империи Феодосий I Великий, решив, что Phoebus Est Mortuus (Феб умер — лат.), повелел закрыть ка|пища Древних. Пророчество это гласило: «Однажды Аполлон вернется, и на сей раз навсегда». Чтобы понять горний смысл его, дóлжно, во-первых, познать нам реальность Феба. Печаль дела в том, что сегодня и те, кто им занят научно, не верят в него, мня его только мифом. Миф им есть людская фантазия — прихоть, пустышка, — тогда как поистине он исток наш. Не мы, бренны, придумали Миф, но он — нас; нереальным его мня, ничем мним себя. Миф есть Целое, неусомнимое в частях; сомнение — частей немудрых удел. Части Мифа — и боги, и мы: боги — зрячие, зная мифичность свою; Мифу рознь очева, мы — слепцы. Аполлон, Феб, есть Миф; верить в Феба нам — верить в себя.

Второе, что следует знать нам, есть лунность оракула Дельф: Феба глас, он — Луна сама, коей завет «ничего сверх меры» по сущности есть «ничего сверх Луны»: Мера сущих — она, Ось всего. Дел|ьфы — Дельта, очей Треугольник: в Луне Мир, Три, Дело Господнее; Феб, дух оракула Дельф — лунный бог. Ведь Луна есть семья его: Мать и Сестра, коих он не покинет вовек, не предаст как Ум Суть свою, Сердце. С тем, слово оракула дóлжно читать нам единственно: Феб возвратится, поскольку сольются в единство Земля и Луна в очах наших, когда мы прозреем, — ведь в зрячих очах они вечно одно. Той порой оживет Феб, Стезя; с ним — Пан, Мир в очах наших. Прозрение их влеку я книгой сей.

 

Чтобы познать Истину, рек Пифагор, не нужно ходить далеко — довольно взглянуть окрест, на шаг от себя. Две вещи волею Божьей издрéвле у нас пред глазами — Библия с жаром ее мудрых строк и Луна с ее волнующим влюбленные сердца сиянием. Слово есть обе. «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Иоан. 1:5) — это о Слове, горящем Луной нам. Узрим же сей Свет! Шаг умом на Луну мир свершил, встретясь с Тайной; зря сердцем, в Луну он шагнет, обретя  Дом родной.

 

                                                                      

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 Текст труда

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

            В работе даются основы единой теории Поля — Вселенной, иль Мира, — создать кою жаждал ушедший ХХ век. Тщетность трудов сих как внешнего взгляда на Мир, Глубь (смотренья пустым — в Полность, рознью — в Единое), одолена была автором, взглянувшим в него очами самой Глуби, в сути мифичными, плод чей — сей труд. Дом Ума, коим зрим ложно Мир (очи бренны — суть Ум), явлен здесь Домом Сердца, каким он и есть.

            Мир, как есть он, явить — зрить, что он, Хор миров и Дом наш, есть Плод Божий и Поле, каким идем мы как Путем к Богу, Цели своей: ведь Причина есть Цель; что, идущие, мы меньше Мира как брение — Вечности, Целого — часть, и очам нашим дольним Высь — Тьма: Бог и Сила Его. Мир — и поле Творца, и Он сам как Зиждитель: арена без Силы — ничто, а с ней — всё. Мир без Бога, Родителя — нуль: Ум без Сердца, дыра от него; песнь о Мире, тео|рья без Тео|са — б’red: алый Злá зев, ra|id, захват Сердца Умом-пустотой.

            В двойке главных научных трудов, зрящих Мир, нет сих истин. Ньютóн дал его ширмой Бога, диадою «время-пространство» как два эти врозь (в чем науки new tón был: Причина под спудом1), Эйнштейн — слитьем их в моно|лит (нем. ein stein2), камень тьмы (ведь пространство и время смешать, огнь со тьмой — в мед влить дёгть3) как подмену Его4. Двойкой первый означил Единство как именем суть, второй — скрыл, от имен отрешив; не явил же — никто из двоих (Мир без Господа — ре|лят|ивизм, Зло: ток ла|т|ок пустых как смыванье себя, Сути гроб как Кратила5 река-нуль, куда не войти, ибо нет без Истока ее, с ней — и нас). Не начав Богом труд, оба вывели нуль из нуля (ведь что сеем, то жнем): первый — ибо жил в Англии в век революции первой, в свободе от Бога (какой есть «свободная совесть», закон бойни этой) срубившей главу королю: в сути — Богу, Царю царств, — и Бог той порой был безглав6; а второй — ибо в веке 2|0-м Бог был людям нуль в д|вой|ке бренных очей, пустота слепоты7. Зная это, не следствием, тьмой, а Причиной, Огнем начал я, Бога Миру вернув: Сердце, Жизнь — Телу, Ось — Колесу; тем — и труд сей свершил как Огня сего дар, Миру должный труд третий: ведь Мир, Камнь Огня, Бога Камнь (Herma|kou — египт.8) — Три.

Опора на бренное, феноменальное зренье в попытках явить Мир в картине — дала крах их. Масло с водой не смесимо: Мир, Ноумен вечный, в очах тленных мертв как они. Мир — не Мир в сих двоящих, ведь ясно: портрет точный Мира один — Мир. Его искал я9. С тем, труд мой — Мир как Ноумен, явленный, противу внешней науки феноменов10, жомом корней языка, как из ягод — вино. Я|зык, речь — сосуд Смысла; Смысл — Вéденье, Дух: Тайна в нас, Вино-Глубь. Выжать — выдавить Тайну наружу; от|к|рыть — есть от|рыть, Глубь явить11; Глубь же — Высь: корни — горни; Глубь вы|жать из речи — С|еб|я нам познать: Бога-Тьму, Суть нагую, Я я’God’ы сей, к жат|ве Плод. Язык Тьмы, Глуби глас, от Луны сшедший — Русов молвь: его-то жал я как корнь корней сущих. От Глуби — прозренья сей книги: Луны, top’ки Мира; моста ее связи с Землей; мирового Антрóпного ряда, часть чья мы; машины Гостей, сутей лу|нных Лю|б|ви, — НЛО, Крылья чьи есть Г|лу|б|ь, Тьма. В Глубь мост, труд мой — з|вено между Этим и Тем, Мир целяще в очах бренных, битых, сплочением их: Двух — в Одно.

 

       

 

_________________________________________________________________________________________________________________

 

1 За Дек|арт|ом (Car|tes|ius (лат.): кара Тéос|а умным. Мир — статуя Господа, Камнь боговидный; Бог — Мира Тес|альщик), отъявшим от тела ее как бессмертную душу, но скрыть — не успевшим еще.

2 Слово s|t|ei|n, s-tei-e|in, по сути — «со-Божный Единый, чр|ева|тый Им»: Мир, Богу парный как образ Его — за Едино-Единым Едино-Двойной, Тьма-и-Свет.

3 Учат Веды: пространство есть радость, мёд душ, время ж — горечь и скорбь. Мед, пространство есть Сердце, Сверх-Умье (безумье, mad (англ.)), время — Ум: в себе — Бога лишенье, de-Got|t (Gott — Бог (нем.)). Так в глаголицу-Мать внес Кирилл де|гот|ь греческих букв: в Сердце — Ум как дух О-т|ий, разъявший в оч|ах его как тьма Тьму горню, очаг — огнь, для коего сущ он.

4 Мир — Камнь (ш|тайн) с Богом, Тайн|ой как Глубью своей; камнь Эйнштейна — безглубье, пустышка. Забор, коим скрыл Ньютон Бога, дыряв: Бога чтящий — зрит в дыры Его, веры полон; Эйнштейнов же — глух как посмертная маска на сгасший в очах бренных Мир (с тем — и слепок с живого лица: мёртвы очи незрячи, Мир — жив!). Про рознь их С. Вавилов писал: «По существу нельзя даже сравнивать закон Ньютона и закон Эйнштейна [живое и мертвое — Авт.]. В выражение Ньютона входят абсолютные массы и расстояния, которые в теории Эйнштейна не имеют смысла. С другой стороны, учение Эйнштейна обходит самое понятие силы, оно оперирует, можно сказать, «другим словарем» и ничего не говорит о силах взаимодействия двух тел». В ОТО, пишет согласно словарь, «постулируется, что гравитационные эффекты обусловлены не силовым взаимодействием тел и полей, находящихся в пространстве-времени, а деформацией самого пространства-времени, которая связана, в частности, с присутствием массы-энергии. Таким образом, в ОТО, как и в других метрических теориях, гравитация не является силовым взаимодействием» (курсив везде наш). По-ньютоновски Сила — То в яви своей: в действьи Бог, что не назван открыто; Эйнштейну она, с бреньем в тождестве, — форма без Сути как действье без Бога, абсурд. С тем, чтя Бога безмолвьем (как сущего Клей: дальнодействие — Он, Мир торящий как Сила по|в|сюд|у: в Суд|е Милость, Сердце в Уме, Суть в не-Сути), Ньютон стóит слов на могиле его: «Прилежный, мудрый и верный истолкователь природы, древности и Св. Писания, он утверждал своей философией величие Всемогущего Бога»; не чтя Его словом звучащим как То — Сим, Ньютон — еретик, ересь чья — арианство: творенье как подобосущное Богу: не-Бог как не-Нумен, не-Глубь, — тогда как Бог с твореньем Его, Миром, Глубь есть одна: сердца нашего Суть.

Бог Ньютону есть «сила». Сим словом Творца подменивши как Сильного, Корнь, — помог он Сатане, в век чей жил, и прислуге его. Там, где мнят силу Господом, право Добра и Любви под пятой права сильного — Дьявола: брения столп — он. «Не в силе Бог — в правде», — сказал Александр Невский наш; Прав|да ж — Правое, Мир с Богом, Да, в нем как Осью сего Колеса (см. прим. 10 с иным). Бог — Добро, без иного Одно; сила — Два, Благо-Зло; чтить без Бога ее — Зло без Блага любить, без Единого Два.

Ложь — ла|в|ина: родил — не удержишь. Ньютон Бога «силой» назвал, Эйнштейн — смёл и ее, взяв от Бога дыру как ничто от Всего, смерть от Жизни как атомну бомбу: дефект массы, огнь, рвущий мир как исторгнута Глубь, Сатана (Глубь-Внутри, Бог, — в утрате Его: исторгать — Глубь терять), в уравнении главном своем. «Сил» — «сел» — Щел|ь, Тьма-Сел|ена: кто жаждет — узрит Бога в ней, в тени Огнь как Причину ее. Свет как Явь, тяготенье как Тайна, зрил кои Эйнштейн в розни — Мира, Тьмы-Света, куски: Щель, убившая взор, расколов очи нам. Ньютон — очи и Щель, дабы зрить им; Эйнштейн — мёртвы очи: дыра вместо глаз. Обогнавший век свой, муж сей — знамя его: бренья дно, куда он кажет путь.

5 К|ра|тил — суть «к Ра тыл»: к Богу Дьявол как реш|ка к Орлу, к Сердцу Ум, с|тыл|ый Бог, как Огня тень, ничто как о|ста|ток (укр. реш|та) Всего, Тьмы-Воды ре|ш|ет|о, Сет при Горе, сет|ь-Зло. Гераклит, как река, лился к Богу — и, с тем, сам был Сердце; Кратил — от Него тек: от Сердца — к Уму, с тем — сам был Ум, без Корня пустой. Сердце, Бог — Т|вер|дь (твер|ди|ть — ум повтором торить: Сердца труд); Ум, Диавол — б|реш|ь, дырка, без Моря пуст брег, ложь (брех|ня — укр.); кто лжет (бреш|ет — укр.) — Умом злым в ущерб Сердцу пленен.

6 Бог безглавый есть следствие в розни с Причиной, феномен без Нумена, Сути своей. Посему, о Причине в «Началах» молчá, рек Ньютон тя|Got|t|ень|е как факт, тень Причины, не нужной в век следствия: дьявола, рекшего Богом себя. О ньютоновом тяготении Энгельс писал посему: «Лучшее, что можно сказать о нем, это, что оно не объясняет, а представляет наглядно [являет как факт, иль фенóмен: соитье пустое с пустыми очьми — fuck’т, Зло как пол-Любви, sex (шесть — лат.) как дыра от нее, полу-Очи. «Про|фук|ать», спустить ни за грош — «прое...ать» — Авт.] современное состояние движения планет». «При своем появлении теория тяготения беспокоила почти всех естествоиспытателей, так как она основывалась на необычных и непонятных представлениях. Стремились свести тяготение к давлениям или ударам. Теперь тяготение никого не беспокоит, оно стало привычной непонятной вещью [сеп|уль|кой, по Лему, — Тьмой-Сил|ою, Жизнью-Сем|ью (sep|tem — семь (лат.)) как Тайной у всех на виду, что живя — Жизнь не знают]», — писал Эр|нст Мах в 1871 году (курсив наш). Знаньем сим был Причине обязан он, Тьме: сущих M|a|x|i|mu|m-Axi|s (ось — греч.) есть Она. Др.-рус. Мах — имя личное: Тьма, Сила-Высь; Мах в А|в|е|ст|е — Луна, Сердце наше: Причина — оно; ср. санскр. ma|h / ma|ha / ma|h|a|nt — большой; сильный; обширный; длинный; обильный; высокий; величественный; громкий; важный; благородный. Причина, Тьма — Истина, Махнага|я, Змея, Нáга (санскр.), Мир объявша кольцом, крыл Маха|ние — горний Полет как подъем над собой, маг|а Суть (Г = Х).

7 Двадцать, Х|Х, число сего века, есть к Миру, Дес|ятке (ведь Мир — 1|0: Свет-Тьма, Ум-Сердце; «дес» — «ди-с», двуразрядность: Причина со Следствием, Кам|нь-Огнь, повернутый Следствием к бренным — Умом, бренья сутью) примысленный Мир, при|з|ра|к: к Истине — ложь как к огню тень его, к Раю — ад, h|a|d|es (лат.) как излишнее Сути, прибавка пуста: лат. ad — к, для, до, р|а|д: Е|ди|ного — Ди, Два (прим. 9 и проч.).

8 Эпиклеса (эпитет) Амона-Ра, Солнца очей: Мира с Богом, в нем скрытым; читаема также и как «Солнце Духа». H (Х, Хер — в кириллице) — буква Причины пустая (как Ноль, не-Число, сущий тайно по воле своей в сумме числ: Пустота, им начальна), не слышная в слове без тени своей, буквы К. Так в сем мире очами пустыми зрим Бога мы чрез Сатану — тень Его, пустоты этой суть половинную: К — полу-Х, Бог разъятый, каков сей дух Зла (x — и|кс (лат.): «х» = «кс»; дискос (Агнца сосуд) — δίσχος (греч.)). Х есть Хаос, К — Космос, плод Хаоса: следствие есть пол-причины его. Так Дехаду, Десятку Эллинов — Декадой зовем мы, де|кх|ане ее, коя, Мир, Аул наш; Хрест с|лав|ян|ский (Христа как Хреста врата в Небо) — Крестом. О Х, лике Причины, читаем у Иустина Философа, разъясняющего вопрос о том, откуда язычникам еще до Рождества Христова стали известны крестообразные символы: «То, что у Платона в «Тимее» говорится (...) о Сыне Божием (...), что Бог поместил Его во вселенной наподобие буквы X, он также заимствовал у Моисея. Ибо в Моисеевых писаниях рассказано, что (...) Моисей по вдохновению и действию Божию взял медь и сделал образ креста (...) и сказал народу: если вы посмотрите на этот образ и уверуете, вы спасетесь чрез него (Числ. 21:8, Иоан. 3:14). (...) Платон прочитал это и, не зная точно и не сообразивши, что то был образ (вертикального) креста, а видя только фигуру буквы X, сказал, что сила, ближайшая к первому Богу, [Тьма-Мать — Авт.] была во вселенной наподобие буквы X» (Апология 1, § 60)». Медь — металл Ma|d, Причины-Жены, Тьмы-Ma|d|ам; Мо|ис|ей, муж Ее, взявший медь для креста — суть Mo-I|s|a: Ма|ть-Бог, горня Тьма; Х, Крест — буква ее. Х — Единство, Христос; К — Вражда, Рознь: Кирилл-Константин, Сердце в Ум ум|аливший, Христа-Мать — в Отца; Хор, Мир — в кор|ку как очи пустые на вúденьи сем. Х есть Сердце, К — Ум, в Сердце лаз умным и k|ey, к|лю|ч (англ.); слитность их как Закон мировой — буква Ж, сущих Жизнь как посев Одного: Х + К = Ж — Сердце-Ум, Полтора.

9 Мир как портрет сам себя есть Мысль Божия, Сердце (помыслить Творцу — есть с|вер|шить: Мир — Плод Божий как Мысль-Красота, где, Платон рек, сущ всяк до рождения: То-Всё, частей По|лно|сть-Лоно. Отход от Сего, Ума-брения, «дис»-«дез» — В|сего есть стяжание, кое Мир-Дес|ять как Бога De|s|ig|n, Си|г|н|ал гóрний); портрет как иное ему есть при|мыcленный к Миру не-Мир: к Сердцу — Ум как фенóмен, от Нумена тень, пред Единым сим Двоица-Рознь, пред Тьмой тьма как пред Глубью не-Глубь, ей вторична, в M|a|d — ад, в Полноте пустота как ка|м|ор|ка в Домý. Ум, феномен, есть Сути облатка, очей пред|мет внешний, с тем — ложный, недолжный им как сих очей пустота и с предметом их рознь; Ну|мен (Ноумен), Глубь как очей Предмет должный — Суть голая, Ню, Полность полных (глубоких) очей. Плод их, книга моя есть не книга о Мире (по|д|о|б|ье, не-Мир), но Мир сам, кем напитаны строки ее. Мир, умóв Цель (ведь Сердце — Цель их, знают то или нет) как Глубь-Суть, есть Корова Ну|т, Лоно (Сосуд) Бога, Ра. С Ра единый, труд мой есть Нут|Ра сего глас, Мир как книга жива.

Образ в Суть претворить, пор|тре|т Мира в Мир, Бога Портрет, Тройку-Огнь («пор» — Огнь, Пир: у|пир|аться — у|пор|ствовать, Огнь-Т|вер|дь являть)видеть нам. Вúденье есть победа очей над смотрением как слепотой их. Смотренье есть взор бренный, праздные очи: Ума ход в себе, перемен не творящий (так судит людей сплетник). Виденье есть взор-у|част|ие, творчество Сердца: Мир видеть — быть им, Жить вполне: ведь Мир — Жизнь; со|зерца|ть, видеть — есть со|сердца|ть, Сердцем быть, кое он (не|п|ри|ч|астность есть зна|ние как отраженье, сан|скр. сан|джня: Ум-зерка|ло в розни с Огнем, Сердцем-Sun, «не п|ри Ri|ch» — Тьме, Бог|атстве очей). Смотрит — Ум, видит — Сердце; Уму видеть — Сердцу служить, взявши очи его. Ум есть плоть, душа — Сердце. Смотреть — плотью зрить как душой втайне, скрытой облаткой сей; видеть — душой зрить нагой, Миром Мир: ведь душа, мо|т|ор наш, dusa-дюза, — суть Мир, в телах многий как сами они (плоти всякой — душа придана: тени — огнь) и единый как Корнь его, Бог. Число виденья 12 — Дю|жин|а: дюж|ий — душ|ой, Миром зрящий-творящий (зрить — дéять): Ядром — без помех; душка — дужка: Дуга Бога — Мир, Лук Его, сущих Луг как т|р|а|вы мировой (Г = К), Тр|и Божьи, душ многих единая Суть; из окружности сложены дуги как Мир из Творца своего. Созерцанье-участье как Действие, Сердце, — Одно, Дух; в сем мире Ума, где Дух скрыт, — они Два. «Есть два рода жизни: созерцательная и деятельная. Главное в созерцательной жизни — знать истину, а в деятельной — делать то, что велит разум. Жизнь созерцательная хороша сама по себе, а деятельная — поскольку необходима» («Ал|к|ин|ой», учебник платоновской философии).                                                    

10 Путем, диким для сей развитóй — утерявшей Исток, так из рук убегает, развившись, клубок: дике (греч.) — с|п|ра|в|е|д|ли|в|ость. К|луб|ок Бога — Мир, Путь к Нему, в очах с|пу|т|ан|ный бренных, кора (луб) Его, сущих всех К|луб. «Дик» — «дек» — «дека» — Дес|ять, Дек|ада: Мир, У|л|ей-А|ул, чьи дек|хан|е мы (Ди|к|а|н|ька — он: Тьма и Свет как одно, где черт ладит с Вак|ул|ою, ведь|ма — с попом), справ|а от Бога сущ, Дело (справа — укр.) Правое, Плод; кто творит — деет слева (Левша, c|a|us’нец — в плóти Бог). Дес|яти муж — Ди|с|ней: Мир, Тьма — Божий Ри’sun’ок (суть Ав|то|п|ор|т|ре|т, в коем с|вед|ущи вид|ящи, ris|h’и: Богатство очей, Ric|h), что он повторял как умел, с Ней един. А|ул – А|УМ (Л = М), ОМ, зов к Богу: Мир, Ум при сем Сердце; зовя, жив Им он, Корнем чтимый за верность Ему.

11 Посему Глуби, Истины ключник есть Вакх: Глубь, Ино|е — В|ино, чей он бог. Мудр глас: истина сущих — в Вине! С|піл|кувати|ся, общаться (укр.) — лучше пивши вино: Глубь, Одно — единит (ч|ар|ка — арка, промеж людьми м|о|с|т, как мост в Бога — Мир, Тьма. Sa|l|oon, мес|то бесед — Луны дом: Вакх — она; salSel|ena, Бог|атство-С|в|ин|ь|я, Сало-Solo); и те, кто не пили — во Глуби родня: Вакх, незрим, — промеж них. Тайну ведать — быть с Вакхом в ладу, зря трагедию жизни мирской (коей бог — он, Ко|з|ел, Т|ра|гос (греч.), ко Сел|ене тр|о|п|а, Сын сей Сер|ны): конец дней земных как кош|ма|р (Cousмар|ь — Тьмы, Причины ту|ман) — пасть ничто. Quo vadis? (лат.), «ка|м грядеши?» — ответ на вопрос сей один: из Причины — в Причину, в Вин|о, Фин|ал наш — из Вина, коим есть Любви-Кам|ы Дом, Мир, Кам|нь Творца.

                Вин|о — Глубь: Бог и Мир, Знан|ье-Сердце, И|знан|ка Ума, Да как Нет бренным нам, Отрицанье всего как Вершины всего Утвержденье, над многим Одно, чистый апофатизм. Бог, God-Дакод да Вин|чи: Вино Духа, Ци, кое дан|ник Зла Дэн подменил на сосуд, Вином мнящий себя: смертью — Жизнь, Умом — Сердце, без коего Ум есть ничто.

О Вине, Тьме, где Небо с Землею одно, у Ра|с|п|э (Пэ рас|к|рытый: Ум — в Сердце как Суть, Па|тер в Мать, что с|п|ит в нас, с Ра едина: ведь спящи в Ней — мы) сообщает Moonхга|у|з|ен: «Вино|г|ра|д на Луне ничем не отличается от нашего». «Для меня, — прибавляет он, — нет никакого сомнения, что град, который падает порою на землю, есть этот самый лунный виноград, сорванный бурей на лунных полях. // Если вы хотите попробовать лунного вина, соберите несколько градин и дайте им хорошенько растаять». Луна с Небом — одно; Нэбо, мудрости бог сокровенной в Хал|дее — Луны бог: Вино в Мех|е-Мах, М|у|д|р|ост|ь — Глубь.

          

              

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мыслительный стержень труда

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Измеряй Луну не глазом, но рассудком,

который при открытии истины гораздо вернее глаз.

Св. Василий Великий

 

1.      Все истинно Сущее — Пара Бог-Мир как Творец и творение. Свéрх Ее нет ничего; все, что есть — в Ней. Бог éсть безначальный Единый — единый Собою; Мир есть изначальный Единый — единый Творцом, Клеем Мира как Света-и-Тьмы, Т|рех: Рек|и, Им ци|клич|ной. Из Света и Тьмы свит|ый Им, Мир, Світ (укр.) — Бога Свит|а; Им свя|т он. Мир, Тр|и, Богом жив, без Него ж — т|р|уп как форма (санскр. ру|п|а) без Сути сво|ей1. Бог — Шар-Тьма, Голова без иного (в ином — голове нет нужды: тело всё суть она, его корнь); Мир, под|о|б|ь|е Его — очам Божий Пор|тре|т, ушам Слово о Нем — Голова же; едины ка|сан|ьем они как Любовью Любовь (рис. 1). Мира полн, так слит с Богом антрóп: голова к Главе сей, — но коль пуст он очами, не видит того2. Очьми полный — зрит то, став как Мир, Ди|т|Я Бога: «как дети» — сказал о таких Иисус, уча вúденью нас.

2.      Есть два рода очей: очи, зрящие Мир как он есть, Бога Кам|нь, цельный Им, — и не зрящие. Первые — видящи очи, вторые — смотрящие: зрящие корку — не Суть. Любовь, Кам|а (санскр.) — видящи очи, смотрящи — В|ра|ж|да, пол-Любви, пустота от нее. Очи цельны, Любовь, есть Двенадцать, взор-Камнь; половинны, Вражда — Шесть, Sex (лат.), без Любви любовь, сек|с как второе (англ. sec|on|d) за Ней, Ум без Сер|дца3: труд Двух — рас|сек|ать. Так сечет взор секу|нда: Вражда — время, тьмы нож очам, коих К|лей — Любовь, Тьма. Очи видящиМат|ь, Тьма; с|мот|рящи — дыра от Нее, тьма от Тьмы. Очи видящи есть А|пол|лон, пол|ный Лон|ом своим: Сердцем — Ум; а смотрящие — Феб как пол-Лон|а: без Целого часть, Ум, без Сердца пустой. Мир — Рис|уно|к Творца, Им ри|сованный, Риз|а Его, Тогó Тóга; в Мир ход людям — рис|к (рúз|ик — укр.). Мир с Очьми — пара-Суть: Мир Очей ради cущ, Очи — Мира, кто есть Оке|ан их (рек Бредбери об этом: «Звезды бессмысленны без аудиторий»); un — «не», «без»: не-рознь (санскр. а|два|йта, недвойственность), U|n|o Од|но очам вечным, рознь — бренным как Зер|кал|о зрящих себя в нем. Пер|цеп|ция, очи — Огнем, Миром-Sep|tem цеп|ки. Деля пару сию, Мир — центр-кол круга, Очи ж — о|ко|л|ьность его, уду этому вульва. Мир, Дес|ять, и Очи, Двенадцать (единство сих числ — римский год с сменой месяцев в нем с десяти на двенадцать как Мира — на Очи к утрате их) в сумме — число 22, Кр|уг-и-Кр|ест, Мир-и-Очи как Солнца число: Любви, Тьмы, коя есть Очи-М|ощь, М|очь мош|он|ок, Мош|на всех (Сар|овский, святой, Тьмою мощн|ыйМошн|ин в роду бренном), Уд-Her (ми|х|ир — стар.) в м|ý|д|ья|х, Солнце (санскр. ми|хи|р|а) глаз горних, Длань (ché|ir — греч.) Бога чер|ная, Не|г|а-Га|ть, Мышь (mo|use — англ.), Cер|ый Зве|рь — Божье Все (усе — укр.), Мис|с как мыш|ленья Мы|с|ль, Ми|г (англ. mig|htу — мог|учий), времен не|миг|ающий Корнь и Pus’ырь (міх|ур — укр.) бытья их. О|мо|ус|и|ос — единосущность (греч.) с ним: с Тьмою Тьма. Миг — мит|ь (укр.): Мит|ра (Михр, Мгер, М|хер) — М|иг Ра, суть Мir, Иг|ра Божья, Мяч с мно|гостью (much — англ.) внутри, И|г|о Ра: Камнь Его. Миг|р|ен|ь, главы боль, ге|мик|ран|ия, — боль Солнца: гла|вы суть — Мир, Солнце гла|з, Хи|р|ан|ья Гар|бха, Я|вь Бога как Фалл, крепкий Им4. Фил|о|с|офия как лю|бо|му|дрь|е: зов Бо|га, Ос|ú как Дыр|ы глаз пустых, Дá|р|а-Ра, — люб|о|с|т|ра|ст|и|е: М|уд|р|ост|ь (к|рай чей В|ост|ок, Ost: в Ось ток) — Тьма, Уд, соитие с коим — цель нам; «фил» — суть Фал|л: Тьма-Фел|ица, Те|л|ица как Те|оса, Бога лицо (Ф = Т); жена бур|на — мегер|а: михир, Тьма как Фалл. Му|дры|й — сущий Дыр|ой как Столпом, уд, д|роч|úм как рак|ета (англ. roc|k|et), в Высь птица (англ. roc|k|eter), твердь (roc|k — скала, камень) ост|рая (Gód|dar|d, ракет творец — Бога дар, уд); дрочки — дырочка цель; дырка — Дурга, Ть|ма-Ма|ть. Ще|левой — левый: Дух, Сердце в нас. З|нат|ь — быть с Nut (о|р|ех — англ.): с Нут, Луною как Ра sun|duc’ом, с Сердцем Ум, им живой. В Цель у|пор|но с|тре|мить|ся («пор», «пир» — Огнь) — у Ра, Бога, быть: Цель нам — Он (клич «у|ра» наш ра|сей|ский — клич-ст|ра|сть, к Цели зов); Путь при Нем, у Него как при Пер|вом В|то|р|ой — Мир, един с кем и|дущ Сердцем, С|т|ра|стью; един с Миром — с Богом един: Глубь есть о|ба. Со|ит|ие Мира с Очьми — Тьмы с собою: Тьма — Уд, Тьма — и Вульва; что пр|оч|ноОч|ами, Тьмой, т|вéр|до как Миром. Мощь, Міц|ь (укр.) — Се|д|ми|ц|а: Ми|р, Жизнь; «дми» — дыми; дым (лат. fa|mu|s) — Ді|м, До|м (укр.): Ду|х, Д|м|ен|ье (дутьё — стар.) как Мéн|а, Луна, чей до|м|ен мы (отсель — «дым о|теч|ест|ва» с|лад|остный: Р|один|а, Дух как Из|вест|ное (fa|mous — англ.) душе, из Бога вест|ь о Себе нам). Мощна, Тьма — Мошна, Ко|шел|ь наш: ведь богаты — очьми, Миром в них: шел — очами с|тяж|ал Тяж|есть, Тьму как но|га|ми Про|сто|р, Пол|е чистое мо|ло|дце|в, добрых Всевышним (Добро, Чистота — Он: полн Богом, Мир чист в очах видящих Им, Полнотой, суть чист-полон; в смотрящих — чист-пуст Сатаною, от Бога дырой. Обре|стидобро|дит|ь нам по Миру, Дит|яти, до Бога, в Д|обре утвер|дит|ься, свершив полный Путь; доб|ро|дить — есть Доб|рó ро|дить: Господа, Глубь из себя как Себя Самое, Плод): Мир, Камнь, пол Гос|под|ним сто|па|м как пол-Бога, раздел полovo’й Муж-Жена как Свет-Тьма; ход — очами поле|т, кои — ноги-к|рыл|á. Дýши, люди вполне (душа — полность, плоть — часть, что п|уста без нее как без гласа уста), — гор|ни баб|очки, плóти очки; зрить — пар|úть как ступ|ать в ступ|е дней (как Зен|он, Зен|иц муж, в ступе сей истолченный как Сердце — Умом за Полет). В|идет|ьв Глубь идти, к Богу: ход — God; не и|дущи|й — не зрит, не любящ. Вз|ор Любви — Мифа вечные очи: взор Целого, зрящего части свои как Себя; Розни взор — Миф в со|к|рыт|ьи: взор части пустой, мнящей Целым себя — не Его. Миф есть Глубь: Бог-и-Мир, Тьма, без внеш|него Шар, куда нечего внес|ть, где Бог есть Глубь после|дня|я, высшая, З|убс|уб» — Гл|уб|ь-Высь), Мир — Дес|на при Нем, Змей, х|во|ст кус|ающий свой Зубом сим, творя ци|кл (ci|r|cus — лат.), собой полный как Им, Чье лицо он, Ко|л|ьцо, Кол|о (стар.). Как Бог, Миф есть Одно без другого, Глубь-Т|айн|а; как Мир — Одно-Многость, Глубь-Явь: боги вечны при Боге, причин при Причине Хор, Глас х|вал|ы ей. Мнить не сущими их — не быть нам. Миф нам, бренным, есть Ч|уд|о: Уд-Тьма, Жизнь как Тайна чу|де|с|на, Лю|бо|вь, Г|л|уб|ь, чьи di|v|er’ы мы; по|груз|иться — с|тя|ж|ать Тьму: Глубь, Груз. Только Диво прав|диво: в нем — Бог; Диво — Дева, Тьма-Мать, Длань Его. Чудо — С|т|ро|и|тель, укр. б|у|д|ів|ник, чья б|удівля, строение — мы; с|оз|и|д|ать — но’vis’ной уд|ив|ля|ть, Óсь дать нам: Ч|уд|о, Уд, Глас б|уд|ящ. Чу|до уч|ит В|сем|у, Миру в нас; вера в Миф (Мир, Любовь) — корнь познания. Труд сей, дар Истине вечной — очьми Мифа взгляд.

3.      Бог-Мир — Глубь: Семя в нас, в Уме Сердце, в Земле-Луне Тьма. Глубь — Любовь как Пес|нь, Т|ра|пез|а наша; и Бог есть Песнь Мира, Гор|тани Его, Мир же — Господа песня: Бог — Миром гласит о Себе. Песня — Бог-Дион|ис, Тьма-Вино (о|деон, o|dei|on (греч.) — певцов круглый дом). Глас — глаз: Миром Господь зрит в сердца нам как О|ком. О|с|вічен|ий (укр.) — об|ра|зов|анный: Вечн|ости, Глуби причастный как со|т|кан|ный Ею, с|вечен|ие Чье в нас — душ|а, в сердце Мир, Сердце, чье Сердце — Бог. Человек есть И|дущ|ий-Троп|а: Глубь в облатке Ан|троп|ной, Суть в форме меж форм ей иных, в чехле Уд-Пилú|гри|м как с|тя|ж|ат|ель Себя: Гор-Актер как Хар|актер-к|ре|м|ен|ь, Н|ра|в-Т|вер|дь в ма|ске, пил|ящий грим сей в жажде Я, На’Gott’ы (как примысленность к сему Актерству, пустая Луна, лицедейство грехом было встарь, лицедей — хоронúм вне кладбúщ). Мир, Глубь Божья — Задача Его, Сверхзадача же — Бог, Мира Глубь, Я, То Тех. В Глубь Путь — Благо как Глубь самоé, вовне ж — Зло как не-Глубь. Вить от Ра путь свой нам — от|ра|вить душу тьмой, Умом Сердце свое, кое Он. Мир есть Се|м|я в плотú как душа в ней, Жизнь-Сем|ь (sep|tem — лат.), корнь пер|цеп|ции; Бог есть Я|дро в Зер|не сем, в душе Дух. В Паре-Глуби Бог-Мир Бог — Возлюбленный нам как Я наше (любя — в ином любим Себя мы: «Я — То», Бог), Мир — Друг, Я-Друг|ой. В том любви с дружбой суть: дружба есть любовь в шаге от Сердца ее — Мир от Бога как шаг сей, Шаг-Шар (Р = Г); любовь — Бог, Я, Суть горня. Любовь — Сердце, дружба — Ум верный при нем. Любовь оба сих, важные рáвно: нет их, Глуби нашей — нет нас без Нее5.

4.      Мир — Цветок о|гн|ев|ой, Камень-Жар в горé плóти (о нем рек Баж|ов, Бож|ий муж (укр. баж|ати — желать: Бога, Суть, в сердцах Я; горы Mad’ной хозяйка — Тьма-Мат|ь, лаз в Него). Ц|весть — вестú: Мир — Путь, к Богу ве|д|ущ, душ При|вет, В|есть о Нем. Цель — с|то|úт как Бог, чи|сто|е То, цé|лей Ц|ель; пут|ь — по|ло|жен|ный це|лью, ле|жит (putк|лас|ть (англ.)), лаз в Цель: Мир, пу|тей Пут|ь, в Боге С|то. Путь — Т|р|у|д наш: тре|нье, тер|ние — ради огня, ради злата — р|уд|а; Об|рес|ти — есть об|рез|ать С|тез|ю, превзойдя как В|тор|ое: «тез» — Теос: Бог, Цель; три Мир, Три, пыль с Зер|ц|áла — обрящешь (получишь — о|три|ма|еш (укр.)) Ее. Спать умом нам — деять Сердцем: идти, с Пут|ем быть, лит|ься им как Рек|ой (рек о том Ге|рак|лит). Бог, Я, — в|ну|т|рен|ний К|нут, к Нут, в Луну с|тремя|щ, Стрéмя во Глубь: к Цели го|нит — Цель нас, Тьма Го|н-Go(v), Жизнь как Нит|ь, Ари|а|д|ны К|луб|ок. Бог есть Со|лн|це, Мир — Лу|г, сущи — Лýга т|р|а|ва: Тр|ех и Ра; град Ка|луг|а — Тьмы дом. Луг — Лук: Мир, Дуга Ра, Ра|дуга, Арка ж|арка Арка|дии, к Богу ход наш как Се|мер|кой в В|ось|мое, Ось нам (Мира муж есть Т|арк|овский Ан|дрей: «дрей» — три (нем.)). «Лу|к» — лю|к|с, блеск: зрячим Мир — цельный Огнь, Шар Лю|бви («сар» — Огнь-Тьма, сущих Цар|ь), где Лу|на одно с Солнцем, с Землей (Луны с Солнцем единство — единство с Землей ее как Того с Сим: Луна — То, а Земля-Солнце — Это). В смотрящих, где Мир разъят, Солнце — огнь дня, Луна — ночи, Луна и Земля зримы врозь: Земля — телом живым, неся жизнь как мать плод, Луна — мертвым, пустым; в сути ж всей Жизнь — в Луне, коя есть Мир, отшедший от ложных очей как от смерти — Живой, иль от них от’SAT’нувшийся: Истина, SAT — ото Лжи, ей противной как бодрствию сон, от истории — Век Золо|той, Луной ставший как Небом в очах, не-Землею как в кап|сул|е Огнь: «с|ул» — С|ел|ена, Луна, c Богом («эл|ь» — Он) сосуд, С|т|ул Его и По|сул, По|сол-Сол|о, Песнь-Тьма. От|коло|ться Земле от Луны — отрешиться очам от нее. Луны мертвость в них — мертвость есть их: вижу то, чем есть сам; от очей сих как корки Луны — от Ума Сердце — Жизнь скрылась в ней, след оставивши как как па|ра|д|ок|с оч|ам мнящим, пустым (докс|а — мнение (лат.)): Мир, Дек|аду, как Тайну и Явь заодно, Чуда яркий парад6. Тайна-Явь, Луна есть нуменальное тело: Глубь наша в очах, лик чей — сердце в груди у нас; зрить Луну в небе — зрить сердце свое. Очам зрячим Луна — в Мир ворота отверсты, незрячим — таяща стена. Так, являя-тая, Лун|а — Глуби лицо, что очам пол|овинным, Суть зрящим чрез пол ее — женское: Ма|тер|и лик, Д|лан|и Господа7. Матер|ью крепкий — матёр, крепкий Богом. Мать есть Ди|рек|т|ри|с|а творения: Бог правит Дланью творящей Своею. Мать, Тьма — Мо|нол|ит: Нол|ь в Д|в|ух, корке своей, яви дольнего ока, в Уме Сердце, Суть, нах Дв|ум|я царь как над ух|ом (в|ух|ом — укр.) — г|ла|з. Мать есть Суть, Отец — фор|ма (санскр. ру|п|а) Ее ради (англ. for — для): бренья фор|мат,  ка|зе|м|ат Божьих душ, Да|Ма-«нет»; без Жены Па|пат|руп. Так без Бога труп Мир: Лоно всех, Мать (у древних — изваяна часто безглавой: сама по себе, с Богом втайне). Чтя Двойку, да знаем: Па|т|рон нам — Мат|рона: Уму — Сердце царь, как царь плóти Дух; Р|один|а нам, что Отчи|зной зовем — Мать-Земля (укр. родúна — семья: Мир, Хор-Мать). В Троице «Отец – Сын – Дух Святой» Отец, Pa|ter — Бог, Ра; Дух Святой (Ру|ах, Ру|х (укр.): Д|ви|ж|ень|е, Мот|ор) — Мат|ь при Нем как Ру|ка. Лишь Он Матери — Уд, лишь Ему Вульва — Мать, как и дóлжно; Отец — Уд не есть, ибо Уд — Мать ему, как Уму — Сердце. Мать — Богом плодное Лоно, Отец — Ею плод|ен, в себе ж — плот|ь пуста как сосуд без огня: «н|е|т» — не-ет, не ет|ú, сиречь удом не быть. С тем, Христос — Бога-Матери Сын: Свет меж Тьмою и Тьмою, Ум в Сердце как в лоне ди|тя: Са-Ти-Ям; а Отец-эгоист — из|дева|тель Его: съ|ев|ший Мать, Дев|у, Плодность свою, С|пер|му уд, Силой сей — сильным став (так Мет|ид|у съел З|ев|с, Зев-Отец (Zeu Pater — лат.), Ол|имп заняв как им|п|ер|ью Н|ол|я); Змий эдемский — Ум Сердца, Отец как Слуга: не лю|дей в|ра|г — Ума без Творца, стезя в РаBullgаCow’аВо|лан|д: Змий, вшедший в MosCów, Матний лан (землю, lan|d (англ.)) п|ронять боль|шевизм, Отца-Зло). Лоно, Мать — Мир и Очи, чтоб видеть его. Мир, Мать — Рай, Благо|дать, Благом-Господом дан: Благо — Бог; быть в Раю — есть единым с В|селен|ною быть; с|часть|е — Полность как Хор, Голос многих единый. Лат. sap|i|d|us — вкусный: Мир, Семь (saptan) — лак|ом|ство глаз, зап|ах (sap|or  лат.) носа. Рай (лат.) — para|dis|us и se|d|es: Се|мь-Дес|ять, Мир. DesdusДух, Пастырь (du|c|er|e — вести (лат.)), Вод|итель-Вод|а. В|уль|ва, Мат|ь — У|лей сущих, Рой-Хор их (ведь Мир — он, вто|рой за В|сев|ышним) и в Уль|е сем Ма|т|ка, П|чел|а чел|о|век|ов как пчел Ее и муравьев Му|Ра|вьи|ха; Она ж — Cow, Корова, в ко|Го и к ко|Му co|w’ыр|ять дóлжно нам; go — корова (санскр.): Му, сущих Ма|ть, Корень (санскр. м|у|л|а) их, го|ра с Ра, В|ен|цом ей, при Я|дре сем ко|ра. Матки рой — ст|рой ге|рой|ский мужей, ее к|рою|щий: Сердце — умы как любовники пылки его. И|рий, В|ы|рий, Рай — Мать, Дом о|тры|тый как Глубь из се|рде|ц, кои р|де|ют В|ражд|ой, К|рас|н|отой раз|н|ых, коим раджа — рáдж|а|с, ст|рас|ть: меч-м|у|ч|итель как mu|ch, розн|ь с Единством внутри как царем. Рай — Жена, Полнота; Муж — рай|он: кус|ок-ло|кус, утрата Ее. Ра|й — «рой в Ра!» как Рой роющих так; К|рыл|ь|я, Очи души — «рыл к Я»: к Богу, Себе; ви|рий — вы|рой (укр.); к|ротрыт|ье в Мать, Божий Рот, как то|рил Со|крат м|уд|рый, с ним С|ков|ор|о|Да, крот на посохе чьем был венцом. Доб|рыйбод|рый Рытьем: х|раб|рый раб Тьмы-Любви; хит|рый Бог (рек Эйнш|тей|н) — есть зовущий к Рытью: Гит|а, Песня его. Мать — Лоп|ата луп|ата: Ш|тыр|ь, Нос вез|дес|ущий как Бур нам, что лезет в Себя: не мы роем, но Мать через нас (сущ — сующ|ийся Им: Дей|ствье — Сущ|нос|ть лю|дей, Мать Лю|бо|вь; г|ноз|ис — Нос|ом сова|нье сим в То: Уда в Вульву, Тьмы в Тьму как С|еб|Я cа|мо: Тьма — Вульва-Уд. Так совал Бур|ат|ино н|ос os|tрый свой в хол|ст как Бог|атства че|хол; так бо|лез|нь, nós|os (греч.), лез|ет в плоть); и Она — Аро|мат для Него. Луна, Мать — С|віт (Мир — укр.) очам внешним, сосуд с Vit’ой в нем, Глуби Мес|яц-Meshок: ведь Жизнь — Глубь.



<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу:  [1]  [2]  [3]  [4]  [5]  [6]  [7]  [8]  [9]  [10]  [11]  [12]  [13]  [14]  [15]  [16]  [17]  [18]  [19]  [20]  [21]  [22]  [23]  [24]  [25]

Страница:  [5]

Рейтинг@Mail.ru














Реклама

a635a557