В Кургане и в Тюмени мой коллега собрал доказательства,  подтверждаю-
щие невиновность Солоника по первой судимости. Ему удалось получить сог-
ласие жены Солоника на развод. Вскоре со всеми документами он вернулся в
Москву.
   Наташу мы все-таки отговорили вступать с Солоником в брак.
   После возвращения из; Кургана и Тюмени Алексей Загородний через неко-
торое время решил выйти из дела и написал  соответствующее  заявление  в
Московскую городскую прокуратуру, но почему он так поступил,  толком  не
смог объяснить.
   Следователь сообщил, что в ближайшую неделю ожидает результатов  экс-
пертизы. Нам не терпелось все поскорее узнать.
   Следователь слово свое сдержал и вскоре протянул нам пять-шесть стра-
ниц машинописного текста на бланке, с печатями  экспертного  совета.  Мы
сразу вручили заключение криминалистической экспертизы  Солонику,  и  он
углубился в чтение. Дойдя до выводов, он пришел  в  негодование  и  стал
снова кричать:
   - Я не убивал троих милиционеров! Я не мог убить милиционеров!  -  Он
тут же схватил листок бумаги и карандаш и стал что-то  рисовать.  -  Вот
тут стояли они: тут, тут и тут. Здесь стоял я. Раздались  выстрелы  -  я
побежал. Как я мог за такое короткое время убить троих? Это  невозможно!
Совершенно невозможно! - Он быстро обратился ко мне: - Но вы-то  верите,
что я не мог убить троих?
   - Я тебе верю, - ответил я. - Я обязан тебе верить: я - твой адвокат.
   Но Солоник не успокоился.
   Баллистическая экспертиза, как говорилось в заключении, показала, что
наконечники патронов оказались специально сточены, чтобы пуля была  явно
смертельной. Солоник возмутился и пытался доказать, что экспертиза  сде-
лана неправильно, что выводы не соответствуют действительности.
   - Будете доказывать все в суде, - ответил ему следователь,  -  у  вас
опытные адвокаты.
   - Суд? Я представляю, что это будет за суд,  если  вы  сделали  такую
фальшивую экспертизу. На что теперь мне надеяться?!
   Мы вышли с коллегой в коридор передохнуть и покурить, оставив  следо-
вателя наедине с Солоником. Через несколько минут  следователь  выскочил
из кабинета как ошпаренный. Мы удивленно спросили:
   - Что случилось? Он что, пытался на вас напасть?
   - Да нет, он не напал на меня. Он просто предлагал мне деньги, причем
крупные.
   - Сколько? - поинтересовались мы.
   - Миллион долларов.
   - И что же вы?
   - Конечно отказался. Надо будет писать докладную записку.
   - А стоит ли, раз вы отказались? - спросил я.
   - Я обязан написать.
   Как я понял, наши беседы, видимо, прослушивались и записывались.
   После заключения экспертизы Солоник резко изменился. Исчезли  прежняя
жизнерадостность и веселое настроение. Он замкнулся в себе, стал  задум-
чивым, не всегда был расположен к разговору. Наверное, тогда  у  него  и
появилась мысль о побеге. А может, и после того, как  пришло  письмо  со
смертным приговором от воров в законе. Солоник  прекрасно  понимал,  что
шансов выжить у него никаких нет. Поэтому  и  настроился  на  побег  как
единственное спасение.
   Наступили майские  праздники.  Больше  недели  вся  страна  отдыхала.
Следственные изоляторы были закрыты, и нам, адвокатам, тоже выпала  ред-
кая возможность отдохнуть. К Солонику я должен был  прийти  сразу  после
праздников. Но неожиданный звонок спутал все мои планы. Звонила мать од-
ного из моих клиентов, которого я не так давно выпустил на  свободу  под
подписку о невыезде. Она просила срочно приехать в 14-е отделение  мили-
ции, что в районе Сокольников, так как сына  вновь  задержали  на  месте
преступления. Так как еще что-то можно было исправить, я сразу же выехал
в 14-е отделение милиции, которое располагалось недалеко от  "Матросской
тишины". Как оказалось, мой клиент попал сюда за угон автомобиля.  Моло-
дой следователь долго составлял протокол допроса, и вся процедура заняла
около трех часов.
   Выйдя в коридор покурить, следователь обратился ко мне:
   - Я вижу, вы опытный адвокат. Не могли бы вы меня  проконсультировать
по одному вопросу?
   - Конечно могу, - ответил я, - пожалуйста!
   - В праздники была попытка побега из. "Матросской тишины".
   У меня тревожно забилось сердце.
   - Но мы их поймали. Рецидивист подбил двоих перепилить решетку в мед-
пункте. Я хотел спросить...
   - А при чем тут вы? - перебил я его.
   - Наше отделение обслуживает "Матросскую тишину", она на нашей терри-
тории. Так вот, я хотел спросить, ведь в принципе те двое совершенно  не
виноваты. Руководил ими человек,  осужденный  за  грабеж  на  длительный
срок. Он их заставил. Как мне сделать так, чтобы вывести их из дела?
   А что, если этим рецидивистом был Солоник? Я настороженно  спросил  у
следователя:
   - А что это за человек? Случайно, не из девятого корпуса?
   - Да нет, он сидел в общем корпусе.
   Я с облегчением вздохнул.
   Когда я приехал к Солонику, он был в нормальном состоянии, по-прежне-
му шутил, улыбался. Я спросил, как  прошли  праздники.  Он  сказал,  что
смотрел телевизор, ходил на прогулки. Я поделился новостью, услышанной в
14-м отделении.
   - Да, мы слышали о побеге. У нас же свой "телеграф"  и  "телефон",  -
сказал Солоник. - Но из девятого корпуса никто не убежит. Это же  тюрьма
в тюрьме.
   - Да, конечно, - сказал я, кивая.
   Действительно, СИЗО-1 имел очень серьезную охрану, и побег был  прак-
тически немыслим.
   - Всем это хорошо известно, - сказал Солоник.

   ЧП В "МАТРОССКОЙ ТИШИНЕ"

   В двадцатых числах мая у знакомого адвоката намечалась стажировка  за
границей, и он пытался некоторые дела распределить между коллегами. Поз-
вонил он и мне и попросил взять одно дело.
   Его клиент, Леня С., находился в Лефортове и проходил по делу о конт-
рабанде наркотиков вместе с вором в законе  Марком  Мильготиным  -  одно
это, помимо всего прочего, свидетельствовало о том, что Леня С. был вид-
ной фигурой и пользовался серьезным авторитетом в криминальных кругах.
   Лене С. было лет тридцать пять,  он  отличался  интеллигентной  внеш-
ностью и разносторонним умом. Вскоре после  нашего  знакомства  Леня  С.
стал просить перевести его из  Лефортова  в  "Матросскую  тишину".  Меня
всегда поражало желание моих узников из следственного изолятора Лефорто-
во перейти в "Матросскую тишину" или в Бутырку.
   Лефортовский изолятор в недалеком прошлом, как и тюрьма КГБ, был нам-
ного выше по качеству содержания подследственных, чем другие  московские
изоляторы, находящиеся на балансе МВД. Питание было  гораздо  качествен-
нее, камеры рассчитаны на два - четыре человека. Тем не менее Леня С.  -
не первый и не последний, кто стремился покинуть Лефортово. Скорее  все-
го, это можно было объяснить жестким режимом, не дающим возможности  об-
щаться между камерами, а может, были и другие причины.
   Следствие  в  отношении  Лени  С.  закончилось,  и  в  ожидании  суда
следственные органы, а вел дело Следственный комитет МВД России, не воз-
ражали против перевода Лени С. из Лефортова в "Матросскую тишину".  Про-
цедура оформления длилась около двух недель, и, по заверениям следствен-
ных органов, перевод должен был состояться в начале июня.
   Я решил позволить себе небольшой отпуск и вместе с семьей  выехал  на
неделю за границу. Время пролетело очень быстро, через неделю я вернулся
в Москву. Было очень трудно входить в колею насыщенных суетливых рабочих
будней.
   5 июня 1995 года, как обычно, я подъехал к "Матросской тишине".  Пос-
тавив машину недалеко от следственного изолятора, я вышел и стал  искать
среди собравшихся людей Ирину, жену Лени С.  Наконец  мы  заметили  друг
друга.
   Отчасти я был рад переводу Лени С. в "Матросскую тишину", потому  что
таким образом основные мои клиенты оказались в двух тюрьмах -  "Матросс-
кая тишина" и Бутырка и не надо было ехать в Лефортово.
   Я внимательно слушал Ирину и запоминал, что мне нужно передать ее му-
жу, потом взял несколько пачек сигарет, зажигалку - традиционный подарок
своим клиентам. Предъявив удостоверение, я вошел в здание, где меня тоже
ждал "подарок" - сенсация, подготовленная Солоником.
   На втором этаже я неторопливо заполнил два листка вызова. Первый - на
Солоника, подчеркнув слова "9-й корпус, камера 938", а второй - на  Леню
С. Дежурная по картотеке удивленно взглянула на меня и на листки вызова,
и тут же ко мне подошли двое,  назвали  по  имени-отчеству  и  попросили
пройти с ними - надо побеседовать.
   Мы остановились у двери кабинета, на табличке которого значилась  фа-
милия его хозяина - заместителя начальника  следственного  изолятора  по
режиму. Я сразу понял: что-то случилось.
   В кабинете сидело четыре человека. Я поздоровался. Вид у  заместителя
начальника, майора, был очень невеселый. Рядом с ним сидел какой-то  ка-
питан, а чуть подальше - еще двое в штатском.
   Молчание нарушили те двое, что доставили меня:
   - Вот его адвокат, - и назвали меня по фамилии.
   Мне предложили сесть за стол.
   - Когда в последний раз вы видели Солоника?
   С этого вопроса они начали беседу. Вопрос показался мне очень  стран-
ным и неуместным: зачем меня об этом спрашивать, если все визиты  любого
адвоката записываются в журнал;  если  у  них  установлены  видеокамеры,
прослушивающие приборы...
   - В последний раз я видел его, по-моему, в пятницу, - ответил я, -  а
потом не был у него неделю, потому что уезжал отдыхать.
   - А вы не заметили ничего подозрительного? Например, странное поведе-
ние Солоника или чтото, скажем, не характерное для него в последнее вре-
мя?
   - А что значит в последнее время?
   - Ну, что он говорил вам накануне?
   - Накануне чего?
   Мои собеседники молчали. Первое, что пришло мне  в  голову:  Солоника
убили. Значит, письмо воров в законе возымело действие. А может быть, он
сам кого-то убил в разборке? А что, если самоубийство...
   - А что случилось? - повторил я еще раз с нескрываемым волнением.
   Вероятно, собеседники проверяли мою реакцию, чтобы понять,  насколько
я посвящен в то, что произошло. Майор молча посмотрел на людей в  штатс-
ком, те кивнули ему, и он ответил:
   - Ваш клиент вчера ночью, вернее, сегодня утром бежал... ".
   - Как бежал?! - вырвалось у меня. - Не может быть! Разве отсюда можно
убежать?
   Майор неохотно ответил, пожав плечами:
   - Выходит, возможно.
   В разговор вступил человек, сидевший в стороне от стола:
   - А что бы вы могли все-таки сказать о поведении вашего клиента нака-
нуне побега? О чем он говорил,  что  его  интересовало?  Что  вы  можете
вспомнить?
   Но я ведь адвокат и не имею  права  свидетельствовать  против  своего
подзащитного.
   - Понимаете, - медленно сказал я, - во-первых, это все же адвокатская
тайна...
   - Мы понимаем. Но ведь произошло ЧП - сбежал человек. Все  спецслужбы
Москвы работают сейчас в усиленном режиме. Его ищут, и я думаю,  что  мы
его рано или поздно найдем. И в ваших же интересах нам помочь. Мы  будем
выяснять, кто причастен к побегу,  поэтому  от  вас  мы  хотим  услышать
только искренние ответы. Кстати, мы не спрашиваем о  сути  вашего  дела.
Нас интересует только факт его побега, и поэтому мы хотим  знать  о  его
поведении.
   - Я ничего не могу сказать. Поведение всегда было ровным. Вы ведь об-
ладаете нужной информацией. - Я намекал на аудио - и  видеозаписи  наших
бесед.
   - Информацию мы изучаем, - сказал второй человек в штатском, - но нам
необходимо услышать ваше мнение.
   - Но он со мной этим не делился, да и какой смысл было  ему  говорить
со мной об этом?
   Были еще какие-то вопросы. В конце концов меня прекратили  расспраши-
вать и выпустили. Настроение упало, идти работать с Леней С.  совершенно
не хотелось. Я направился к выходу, но не успел дойти до последней двери
по коридору, как меня окликнули. Обернувшись, я увидел  одного  из  моих
собеседников в штатском.
   - Нам необходимо с вами еще раз побеседовать, но не здесь.
   "Понятно, - подумал я. - Наверняка еще и задержат, хотя бы для  выяс-
нения личности".
   - Я должен с вами куда-то проехать?
   - Да, вы правильно поняли, - спокойно сказал собеседник. - Там мы по-
говорим в спокойной обстановке.
   Мы сели в черную "Волгу" с  тонированными  стеклами.  Мой  собеседник
устроился на переднем сиденье, а рядом со мной оказался незнакомый  опе-
ративник.

   Я СТАНОВЛЮСЬ ГЕРОЕМ ДНЯ

   Всю дорогу до центра я думал об одном: могут ли они вообще  меня  за-
держать? Пожалуй, могли бы. Я лихорадочно соображал, нет ли у меня како-
го-либо компромата в портфеле, в карманах... Но кроме  записки,  которую
передала мне Ирина для Лени С., дескать, жива, здорова, люблю,  надеюсь,
- у меня ничего больше не было. Пачки сигарет и зажигалки никто не мог у
меня изъять.
   Машина подъехала к Большому Кисельному  переулку,  где  располагалось
Управление ФСБ по Москве и Московской области. Мы вышли из машины.  Соп-
ровождающий меня сотрудник в штатском предъявил  свою  красную  книжечку
прапорщику, осуществляющему контрольно-пропускной режим, и сказал:
   - Он со мной.
   Мы поднялись на третий этаж и очутились в приемной какого-то большого
начальника. Мой сопровождающий предложил мне сесть и подождать.
   Просидел я в приемной минут двадцать, и мне ничего не оставалось, как
внимательно разглядывать "предбанник". Это  была  просторная  комната  с
большими окнами, примерно в два с половиной метра высотой. У  одного  из
них сидел помощник, или секретарь-референт, в военной форме  с  погонами
капитана с синими околышками. На столе стояло  несколько  телефонов,  на
одном выделялся герб страны. Стало быть, хозяин кабинета занимает  высо-
кий пост в иерархии ФСБ.
   Наконец раздался телефонный звонок, помощник взял трубку и сказал:
   - Проходите, вас ждут.
   Кабинет оказался еще просторнее, чем приемная... Казалось, обстановка
кабинета сохранилась еще с тридцатых - сороковых годов, со времен Берии,
Абакумова; те же длинные ковровые дорожки, столы с зеленым сукном. Хозя-
ин кабинета был в штатском, а с фотографии, висевшей рядом,  смотрел  он
же, только в генеральской форме.
   Мой сопровождающий и собеседник из СИЗО уже сидел перед  генералом  с
какими-то бумагами. Несколько листков лежали перед ним на столе.
   - Садитесь. - И он показал мне рукой на стул, даже не представив  нас
друг другу.
   - С вами уже говорили в следственном изоляторе. У нас  с  вами  будет
немного другой разговор.
   - Пожалуйста, слушаю вас.
   - Вы понимаете, куда вы попали?
   - Конечно.
   - Вы понимаете, насколько серьезна наша организация и какие серьезные
вопросы мы решаем?
   - Без сомнения.
   - Нам необходимо поговорить с вами по поводу побега вашего клиента.
   - Но чем я могу вам помочь? Я же все сказал в следственном изоляторе.
Ничего больше я не знаю.
   - Ну, положим, мы верим вам, - сказал генерал. -  Но  нас  интересует
другое. Какие у вас были контакты с работниками следственного  изолятора
"Матросская тишина" и знали ли вы кого-нибудь из них близко?
   Я спросил:
   - Что вы понимаете под словом "контакты"?  Если  называть  контактами
короткие встречи с конвоиром, который приводил мне клиента, то да, такие
контакты у меня были. Никакого другого общения у меня ни с кем не было.
   - А вы знали вот этого человека?
   Генерал протянул мне фотографию молодого парня  в  военной  форме,  с
открытым лицом.
   - Нет, этого человека я никогда не видел.
   - А знаете ли вы человека по фамилии Меньшиков?
   Я помолчал, перебирая в памяти своих знакомых.
   - Нет, такой фамилии я никогда не слышал.
   - А ваш клиент никогда не говорил вам, что у него появились  какие-то
связи с работниками следственного изолятора?
   - Нет, таких разговоров не было.
   - А он не говорил, от кого получал питание из ресторанов?
   - Нет, этого я не знаю.
   - Что же все-таки вы можете сказать нам по поводу его подозрительного
поведения?
   - Никакого подозрительного поведения я не заметил. Да  и  в  чем  оно
должно было выражаться? Если он готовил какую-то акцию и не счел  нужным
посвятить меня в это, то с какой стати держаться со мной  подозрительно?
Не могу понять.
   - А какие планы он строил?
   - Очень простые. Мы готовились к суду, изучали судебную  практику  по
похожим делам, он даже просил журналы мод принести.
   - Журналы мод? - удивился генерал.
   - Да, он подбирал себе костюм, от Версаче.
   - А почему именно от Версаче?
   - Хотел импозантно выглядеть на суде. Подбирал галстуки,  оправу  для
очков.
   - Насколько нам известно, - вступил в разговор человек в штатском,  -
у него было абсолютное зрение.
   - Я не знаю, может быть, он хотел выглядеть на  суде  посолиднее.  Он
просил заказать ему золотую оправу с простыми стеклами. Он  считал,  что
его внешний вид может оказать существенное влияние на  расположение  су-
дей.
   - Хорошо. Скажите, пожалуйста, для чего вы принесли ему учебник  анг-
лийского языка?
   Вопрос генерала, признаться, удивил меня.
   - Но ведь в тюрьмах существует неписаная традиция среди  заключенных:
изучать иностранные языки. Многие мои клиенты заказывают  учебники  раз-
личных языков и начинают их изучать. Думаю, они просто хотят убить время
и обратить его в свою пользу. Это во-первых. Во-вторых, все, что заказы-
вал Солоник, в том числе и учебники,  я  передавал  через  администрацию
следственного изолятора. Можете проверить.
   - Мы это знаем, - сказал генерал.
   Я отвечал еще на  какие-то  вопросы.  Иногда  раздавались  телефонные
звонки. Из разговоров я понял, что уже  задержаны  несколько  работников
следственного изолятора и доставлены в Большой  Кисельный  переулок  для
допросов. Когда генералу сообщали об их прибытии, он  устанавливал  оче-
редь:
   - Этого мне сейчас, этого потом, - и так далее.
   После допроса генерал протянул мне листок бумаги с номером телефона и
сказал:
   - Вы можете быть свободны, но я надеюсь, вы понимаете, что  случилось
чрезвычайное происшествие в масштабе страны. Мы этого дела так не  оста-
вим, мы найдем беглеца. Поэтому очень прошу вас, если  будут  какие-либо
звонки от него, срочно сообщите.
   Я нехотя взял листок бумаги и сказал:
   - По-моему, таких звонков не будет.
   - Почему вы так думаете?
   - Для чего я буду ему нужен? Чтобы бронировать ему камеру? Думаю, что
такой необходимости для него нет.
   - Все, вы свободны. Если что, мы вас вызовем. Как вас найти?
   - Через консультацию. Да и адрес вы знаете.
   - Конечно, - сказал генерал.
   В приемной я увидел двух посетителей в форме внутренних войск. Следом
за мной должны были допросить сотрудников "Матросской тишины". Их расте-
рянно-встревоженный вид можно было понять: беседа предстояла нелегкая  и
могла закончиться арестом.
   Я поймал такси и вернулся к зданию тюрьмы за своей машиной. По дороге
домой я включил радио: через каждые пятнадцать минут все московские  ра-
диостанции передавали сенсационное сообщение о побеге из "Матросской ти-
шины".
   Солоник не давал мне покоя: почему он убежал? А что, если его убили и
пытаются инсценировать побег? Нет, все же, наверное, убежал.  А  что  же
будет со мной? Какие будут предприниматься действия? Само собой  разуме-
ется, что за мной будут следить. А могут ли провести обыск в  доме?  Но,
собственно, чего я волнуюсь? Ничего такого у меня нет... Так-то оно так,
но ведь подбросить могут... Им же стрелочник нужен.
   Я резко развернул машину, не поеду домой, лучше на дачу.
   Родные встретили меня с расстроенными и  обеспокоенными  лицами.  Они
обо всем уже знали.
   - Тебя уже допрашивали? - спросила жена.
   Известие о побеге Солоника они услышали где-то около полудня  по  ра-
дио, а потом включили телевизор. На экране постоянно показывали фотогра-
фию Солоника и Сергея Меньшикова, прапорщика следственного изолятора.
   Целый день на даче я перебирал в уме варианты, как работать дальше. В
отпуск идти не имело смысла: меня бы достали и из отпуска, если б  захо-
тели. И я решил продолжить работу.
   В юридической консультации все мои коллеги сочувственно и с понимани-
ем отнеслись к проблеме побега моего клиента, давали советы. Многие  го-
ворили, что надо исчезнуть, уехать куда-нибудь, другие - наоборот, сове-
товали продолжать работу как ни в чем не бывало.  Я  последовал  советам
последних.
   Интерес к моей персоне появился, естественно, и  у  журналистов.  Они
меня разыскивали, хотели взять интервью. Но никаких заявлений, коммента-
риев и интервью я не собирался давать и стал всех их избегать.
   Надежным убежищем для отдохновения я выбрал дачу. Но  через  три  дня
беспокойных и тщетных раздумий и мучительной неопределенности я  прервал
такой "отдых" и снова вышел на работу.
   В Москве меня ожидало очередное громкое дело. Взяли известного  авто-
ритета, и необходимо было с ним заниматься. Но, приступив к работе с но-
вым клиентом, я почувствовал, что силы мои исчерпаны, - усталость одоле-
вала.
   Появились еще и новые неприятности. Мне надо было увидеться с  клиен-
том, которого я консультировал по вопросам бизнеса. Встреча была  назна-
чена в Партии экономической свободы, недалеко от метро "Новослободская".
Возглавлял эту партию в тот период известный предприниматель, в  будущем
депутат Государственной Думы Константин Боровой: Мы  с  ним  лично  были
знакомы. Я приехал к офису точно в назначенное время.
   Когда я выходил из машины, то почувствовал спиной и затылком, что  за
мной следят. Я обернулся, но ничего подозрительного не заметил:  выстро-
ившиеся в ряд машины, рядом с некоторыми из них стоят владельцы, пешехо-
ды на тротуаре. Но мои подозрения оправдались.
   После недолгой беседы с одним из руководителей партии в кабинет вошел
высокий мужчина. Он наклонился и что-то прошептал ему. Тот вопросительно
посмотрел на меня и кивнул.
   - Вы знаете, что вас "ведут"? - спросил лидер партии.
   - Откуда у вас такая информация? - удивился я.
   - Наши сотрудники службы безопасности в прошлом  работали  в  седьмом
управлении КГБ.
   Седьмое управление КГБ-это бывшая "наружка".  Охрана  офиса  заметила
машину со знакомыми номерами своих бывших коллег, нынешних фээсбэшников.
Естественно, охранники сразу заинтересовались, позвонили  на  Лубянку  и
спросили, в чем проблема. Оттуда ответили, что они "ведут" адвоката.
   - Так что имейте это в виду, - повторил лидер на прощанье. -  Бежевая
"шестерка".
   Незаметно выйдя из офиса, я обнаружил недалеко от подъезда  припарко-
ванную бежевую "шестерку" с двумя мужчинами в салоне.
   Я отъехал, и вскоре "шестерка" пристроилась мне на "хвост". Слежка за
мной должна была быть установлена на все сто процентов, и я  в  какой-то
мере был к этому готов. Но я растерялся и недоумевал, потому что не сов-
сем представлял себе, как это за мной постоянно и неотступно  будет  ез-
дить машина с наружным наблюдением.

   БРЕМЯ ПОПУЛЯРНОСТИ НЕ БЕЗОПАСНО

   На следующий день я обнаружил нелады с  моей  машиной:  что-то  такое
стало нагреваться на нейтральных оборотах. В небольшом автосервисе рабо-
тал один мой хороший знакомый, и я заехал к нему попросить осмотреть ма-
шину.
   Прогулявшись с полчасика по парку, я вернулся в гараж.  Мой  знакомый
подвел меня к машине и сказал:
   - Смотри!
   Почти под капотом я увидел странную маленькую металлическую фишку.
   - Знаешь, что это такое? - спросил знакомый.
   - Нет.
   - Это радиомаячок.
   - Как это?
   - Специальный маячок, я еще в армии слышал, что ставится он для того,
чтобы можно было определять, по какому маршруту движется объект. Ты  как
бы запеленгован, кто-то поставил тебе маяк. Может быть, клиенты?
   - Наверно, - ответил я.
   - Но это еще не все. Мы смотрели салон и нашли вот это. - И он  пока-
зал маленький предмет, напоминающий небольшой патрон.
   - А это что такое?
   - Это радиомикрофон. Кто-то за тобой активно наблюдает.
   Ну что ж, маячок и микрофон дело рук спецслужбы,  которой  приспичило
прослушивать мои разговоры.
   - Слушай, а как мне дальше со всем этим быть?
   - Ну, это уже не по моей части. Я специалист по машинам, а не по  ра-
дио.
   К вечеру я отыскал специалиста и по радио. Мой старый школьный  това-
рищ был дока в радиоделе, и сейчас он работал на радиофирме, занимающей-
ся шпионскими штучками.
   Я без труда нашел его телефон и договорился о встрече через несколько
дней. Объяснив ему ситуацию, я спросил:
   - Как мне со всем этим обращаться?
   - Тебе надо приобрести рацию, нацеленную на милицейскую волну, скани-
рующее устройство, а нечто типа глушняка я сделаю тебе сам.
   Через несколько дней после заказа такая аппаратура была  готова.  Те-
перь я мог с помощью рации, которую купил на Тушинском  радиорынке,  без
труда слышать все разговоры, которые велись  в  машине,  следовавшей  за
мной по пятам. Специальный приборчик, вмонтированный под пепельницей ма-
шины, включался и создавал сильные помехи на линии, когда я  говорил  по
телефону. Кроме того, знакомый показал мне прибор, устанавливающий,  нет
ли в моей квартире радиомикрофонов. С такой шпионской техникой я  вскоре
понял, что меня, пожалуй, "ведут" все спецслужбы Москвы.
   Неприятности стали нарастать как снежный ком. Как-то я пришел в "Мат-
росскую тишину" проведать своих клиентов. Вызвал одного, другого. Они  и
поведали мне, что к ним приходили чужие следователи и очень  интересова-
лись моей персоной: с какого момента я являюсь их  адвокатом,  кто  меня
нанимал, как они меня знают, нет ли у меня  знакомых  среди  сотрудников
"Матросской тишины" и прочее. Все уже были в  курсе,  что  мой  основной
клиент совершил побег, и сообщали мне о слухах, которые ползли по  "Мат-
роске". А слухов было много.
   Одни говорили, что его на самом деле  убили  и  инсценировали  побег.
Другие уверяли, что его выкрали. Третьим побег казался наиболее  вероят-
ным.
   Но более "острые ощущения", оказывается, ждали меня впереди.  Однажды
позвонила моя коллега, адвокат Ольга О., и  сообщила,  что  меня  срочно
просил прийти в больницу Алексей, второй адвокат, работавший со мной  по
делу Солоника.
   - А что случилось? Ты не знаешь?
   - Он жестоко избит.
   - Как избит?
   - Приходи - узнаешь у него.
   Я сразу же выехал в больницу. Алексей лежал на койке весь  перебинто-
ванный, несчастный и удрученный.
   - Как все это произошло? - спросил я.
   Алексей стал рассказывать:
   - Примерно 13 августа я должен был ехать в  отпуск  в  Германию,  за-
няться международным автотуризмом, посмотреть вместе с женой в Амстерда-
ме парусную регату. 29 июля я ездил на своем "опеле" за покупками и око-
ло 12 часов ночи вернулся домой в Митино. Когда я вошел  в  подъезд,  из
лифта вышли четверо парней лет двадцати - двадцати пяти, все на одно ли-
цо, и начали молча бить меня каучуковыми дубинками со свинцовым наполни-
телем. Такими пользуется спецназ.  Я  закрыл  голову  руками  и  пытался
объяснить им, что они перепутали меня с кем-то, что я не  коммерсант,  а
адвокат, предлагал им деньги - две тысячи долларов. Но они в разговор не
вступали. Закончив бить меня, они даже не взяли мою сумку, а в ней  были
деньги, кредитные карточки международного банка, газовое  оружие,  ключи
от машины, от квартиры, золотое кольцо с бриллиантом.  Кое-как  я  сумел
добраться до соседа, и мы вызвали милицию и "скорую помощь".
   - Как ты думаешь, кто это мог сделать?
   - Версий много. Может быть, это связано с Солоником? Но ведь я  вышел
из этого дела за месяц до его побега, ты же знаешь это не хуже  меня.  К
тому же на бандитов они не были похожи.
   Мы долго обсуждали его состояние, возможные версии нападения. От вра-
чей я узнал, что у Алексея были множественные  переломы  костей  черепа,
оскольчатые переломы рук. Ему провели операцию по шрифтованию  переломов
рук, и она прошла удачно.
   Алексей лечился еще целый год и все это время не работал. Те, кто его
избил, пока не найдены.
   Я покинул больницу, в голове роились вопросы. Прежде всего,  было  не
понятно, насколько избиение Алексея связано с делом Солоника? Получалась
неувязка: то нас всячески контролируют и "ведут"  спецслужбы,  то  вдруг
человека, находящегося "под колпаком"  спецслужб,  подвергают  избиению.
Это очень странно.
   Я стал более предусмотрительным и осторожным,  перестал  пользоваться
домашним телефоном, старался звонить из автомата. Сменил номер  пейджера
и сотового телефона. Стал более внимательно присматриваться к слежке.
   А слежка продолжалась. Многих людей, наблюдавших за мной, я уже  знал
в лицо. Рация моя постоянно работала, и то и дело было  слышно:  "Объект
сдал", "Объект принял", так что я знал и какие машины  были  у  меня  на
"хвосте", и когда их хозяева пересаживались с одного автомобиля на  дру-
гой.

   КАК Я ГОТОВИЛ СЕНСАЦИЮ

   Лето постепенно заканчивалось. Осень была на носу. Сенсация о  побеге
Солоника стихала, но время от времени появлялись новые известия: то  его
видели в Европе, то по телевидению выступал какой-то высокий чин из МВД.
   Где-то в начале сентября заместитель министра МВД генерал  Колесников
дал интервью, где снова упомянул о Солонике и в угрожающей форме  намек-
нул, что мы, мол, знаем тех, кто ему помогал, и в скором времени возьмем
их и привлечем к ответственности. Я не сомневался, что эти намеки  могли
относиться и к нам.
   Так оно и вышло. В конце сентября я приехал в консультацию. Наш  сек-
ретарь Катя с бледным лицом подошла ко мне:
   - Вам повестка!
   Разворачиваю, читаю: вызвать такого-то на допрос в  Региональное  уп-
равление по борьбе с организованной преступностью на Шаболовку, 6. Номер
кабинета, дата, время приема.
   Вот и началось! Все в духе нашей правоохранительной системы: вызывают
в понедельник, но сообщают об этом за два дня до назначенного срока,  то
есть за субботу и воскресенье тебе дают время хорошенько перенервничать,
дескать, зачем и почему тебя вызывают, а кроме того, в выходные  дни  ты
ничего и ни у кого не сможешь узнать. Вот и сиди и ломай голову.
   Хорошо знакомые психологические приемы. Но теперь они применялись  не
к моим клиентам, а ко мне самому. Ясное дело, что в РУОП вызывают не для
того, чтобы объявить благодарность или выдать премию. Готовиться надо  к
худшему. Не исключены арест или задержание.
   К чему лукавить: есть у меня определенные связи в  правоохранительных
органах - не без этого! Мои знакомые делились со мной своей информацией.
Одному из них я и позвонил, разъяснил ситуацию.
   - Что-нибудь можешь узнать? - спросил я.
   - Постараюсь, - пообещал он.
   К вечеру раздался телефонный звонок. Мы  договорились  встретиться  в
одном из укромных местечек Москвы. Соблюдая все правила предосторожности
и конспирации, мы уединились в одном из кафе и постарались, чтобы  никто
не мог за нами наблюдать.
   Он сказал:
   - В отношении тебя ведется разработка: возьмут на беседу и могут  за-
держать. Планируется, что допрашивать тебя будет сам начальник РУОП  Ва-
дим Рушайло.
   Веселенькая новость, ничего не скажешь!
   Как же быть? Что делать? Как себя обезопасить?
   Я поехал в Президиум Московской городской коллегии адвокатов, написал
заявление, что никакие наркотические средства и оружие на допрос в  РУОП
я с собой брать не собираюсь, зашил карманы своего пиджака, но потом ре-
шил надеть свитер. Зашил карманы брюк. Пригласил знакомых адвокатов, за-
ранее оплатив услуги, и попросил в случае моего задержания приехать  по-
мочь мне и вступить в дело. Для обеспечения полной безопасности предсто-
яло позаботиться и о гласности, то есть созвать прессу.
   Смекалка моя должна была изощряться вовсю. Я позвонил в несколько ре-
дакций газет, на телевидение. Представился, рассказал о себе  -  интерес
вызвал громадный. Вокруг моей личности стал разгораться ажиотаж. Я  зая-
вил, что не исключаю возможности своего задержания прямо у здания РУОПа,
поэтому и назначил свидание с журналистами на Шаболовке, 6, к моему при-
бытию на допрос.
   В назначенное время я приехал со своим помощником, с  коллегами-адво-
катами. Журналисты меня уже ждали. Я дал интервью корреспондентам и  те-
левидения и прессы и только после этого отправился на допрос. Журналисты
остались меня ждать, предвкушая сенсацию: а вдруг меня еще арестуют  или
задержат?
   Я поднялся на третий этаж РУОПа и вошел в обозначенный в повестке ка-
бинет. Здесь уже сидело человек шесть-семь. В смежной комнате тоже  были
люди. Но все прикинулись, что шибко заняты и меня даже не  замечают.  На
самом деле оперативники с большим интересом  вглядывались  в  мое  лицо,
изучали мою реакцию, потом следили за ответами на вопросы.
   Худощавый русоволосый мужчина средних лет, в очках, назвался следова-
телем, взял мою повестку и спросил, есть ли у меня  с  собой  какой-либо
документ. Я выложил ему свои документы. Он присел и предложил мне распи-
саться в протоколе, что я допрашиваюсь в  качестве  свидетеля.  Я  сразу
уточнил:
   - Свидетеля в отношении кого? Своего клиента Солоника?
   - Да, об этом тоже будет речь.
   - Но по закону я не могу быть свидетелем и давать какие бы то ни было
показания, связанные с моим клиентом Солоником. - И я тут же положил  на
стол заранее написанное заявление.
   Следователь быстро ушел в соседнюю комнату, с кем-то, видимо, прокон-
сультировался и, вернувшись через несколько минут, сказал:
   - Беседа будет касаться не самого Солоника, а его побега.
   - Но о побеге я знаю только из средств массовой информации.
   - Хорошо. Я проведу с вами допрос, а потом с вами побеседует один  из
руководителей РУОПа.
   Так, значит, встречи с Рушайло не миновать, и информация моего знако-
мого оперативника была верной.
   Теперь оставалось только гадать: будет ли мне предъявлено  какое-либо
обвинение и задержат ли меня в качестве подозреваемого?
   Как бы там ни было, я старался держать себя в руках.
   Посыпались вопросы; когда я видел Солоника, знал  ли  кого-нибудь  из
его окружения, знакомых, друзей; когда видел в последний  раз  Наташу  и
прочее и прочее. Отвечал я односложно: ничего не видел, ничего не  знаю,
ничего конкретного сказать не могу.
   Время от времени кто-то звонил  следователю,  вероятно,  наша  беседа
прослушивалась и по телефону он получал какие-то новые инструкции о том,
как вести себя со мной.
   Мои ответы явно раздражали следователя. Он то бросал ручку, то  начи-
нал со мной спорить, то прямо намекал, что советует мне беречь свое здо-
ровье, чтобы не потерять его так, как  это  случилось  с  моим  коллегой
Алексеем Загородним. Так вот оно что?! - какая наглость!
   Наконец он признался, что я уже давно "под колпаком". Я сделал  удив-
ленные глаза:
   - Не может быть! А зачем?
   - Ну как же! Нам интересна ваша судьба.
   Беседа продолжалась более двух часов. Я весь выдохся, устал, - и  мне
все было уже безразлично. Наконец-то протокол беседы был подписан,  и  я
встал.
   - Куда мне идти теперь? - спросил я у следователя.
   - Я провожу вас домой.
   - Но вы же сказали, что со мной  будет  беседовать  кто-то  из  руко-
водства?
   - Вы знаете, он уехал на совещание.
   Значит, что-то произошло. Руководство не  посчитало  нужным  со  мной
разговаривать, потому что меня внизу ждали журналисты и я мог  сразу  же
дать им информацию, или же, возможно, были и другие причины.
   - Меня провожать не нужно, я сам могу дойти, - сказал я.
   - Нет, режимное учреждение не Ботанический сад, чтобы по нему спокой-
но прогуливаться, я вас провожу до дверей.
   Следователь шел немного прихрамывая. Я молчал. У двери он неожиданно,
как бы оправдываясь, сказал:
   - Вот видите - ранение... помоложе был, под пули лез...
   Хотелось спросить: "А сейчас что, поумнее стали?" - но сдержался.
   Я не знал, как мне с ним прощаться, но все же осторожно протянул  ему
руку:
   - До свидания.
   - До свидания, может быть, еще встретимся, - сказал он.
   Подобный финал беседы нисколько меня не обрадовал.
   Журналисты ждали меня. Я не скупился на интервью. А на следующий день
я стал знаменитым адвокатом.

   Я БЕРУСЬ ЗА РАССЛЕДОВАНИЕ

   Допрос в РУОПе был последней каплей. Загадочный побег Солоника не су-
лил ничего хорошего и в дальнейшем. Угроза опасности  по-прежнему  тенью
следовала за мной. Надо было быть готовым ко всему. А что,  если  прежде
всего самому разобраться в побеге Александра Солоника? Идея собственного
расследования показалась мне очень даже заманчивой.
   Я приехал в "Матросскую тишину" и после  ритуала  всех  формальностей
стал вызывать к себе одного за другим клиентов. Надо  было  получить  от
них хоть какую-либо информацию.  Но  сведения  у  них  были  отрывочные:
кто-то что-то знает, слышал - и никаких конкретных фактов.
   Полдня в следственном кабинете страшно меня утомили. Я вышел в  кори-
дор и заметил очень знакомое лицо. Это был сотрудник следственного  изо-
лятора. Я машинально двинулся за ним. Свернув в другое крыло, он вошел в
свой кабинет и закрыл за собой дверь. Я пытался припомнить, кто  же  он.
Ну конечно же я его видел в Большом Кисельном переулке. Он сидел в  при-
емной в ожидании допроса. Значит, мы с ним вместе были в роли подозрева-
емых! Прекрасно! Можно попробовать что-нибудь узнать от него.
   Я постучался.
   - Войдите!
   Я молча вошел. Сотрудник изолятора поднял на меня удивленный взгляд.
   - Здравствуйте. Вы меня не помните?
   Он посмотрел на меня внимательнее.
   - Кажется, припоминаю... Да, вы адвокат Солоника.
   - Совершенно верно. А я видел вас в Большом Кисельном переулке.
   - Да, точно... - протянул он. - Садитесь. Я присел.
   - Как у вас дела? - поинтересовался я.
   - Сейчас уже более-менее ничего, хотя все получили достаточно большие
взыскания.
   - А что?
   - Как что? Было служебное расследование,  всех  коснулось.  Например,
дежурного по следственному изолятору и старшего по корпусу отправили  на
пенсию. Заместителю дежурного объявили строгий выговор. Начальник СИЗО и
его заместитель предупреждены о несоответствии занимаемой должности. Вот
как нас всех наказали! После побега наш девятый режимный корпус переиме-
новали в СИЗО-4 и создали как бы спецтюрьму. Хотя я  не  понимаю,  зачем
было переименовывать?
   - А как вообще все получилось? - спросил я.
   Он удивленно посмотрел на меня и призадумался: а стоит ли,  собствен-
но, посвящать меня в курс дела? С другой стороны, побег Солоника  как-то
уже освещался в СМИ.
   - Ну как... Где-то в одиннадцать часов вечера из  камеры  на  третьем
этаже, напротив той, где сидел Солоник, раздался стук. Одному из  заклю-
ченных стало плохо с сердцем. Старший по корпусу  вызвал  врача.  Пришли
два фельдшера, вызвали заместителя дежурного по следственному изолятору.
Камеру, в которой находилось  шесть  человек,  открывали  в  присутствии
Меньшикова. Для  этого  он  спустился  с  четвертого  этажа  на  третий.
Фельдшеры осмотрели больного, сделали ему укол и ушли. Но через двадцать
минут дежурный прапорщик по третьему этажу вызвал их снова. Больной стал
терять сознание. Процессия вернулась, на сей раз  в  сопровождении  двух
зеков с носилками. Перед тем как открыть камеру, прапорщик опять  вызвал
Меньшикова, потому что в камеру можно было входить при надежной  охране,
но не докричался его. Младший сержант Меньшиков так и не явился. Прапор-
щик потом объяснял, что это его не смутило: может, в туалет пошел  чело-
век, может, со слухом плохо... Камеру открыли, больного унесли, а  стар-
ший по корпусу пошел искать своего единственного помощника. Обошел  чет-
вертый этаж - никого нет. Пятый - то же самое. Поднялся несколькими сту-
пеньками выше и - обомлел. Входная дверь в прогулочный двор  -  настежь,
навесной замок болтается. Прапорщик сделал еще несколько шагов и едва не
грохнулся в обморок. С крыши вниз спускался альпинистский шнур.
   Началась тревога. Охранники стали проверять камеры. Все оказались  на
месте. Снова пошли по камерам. Заглянули и к Солонику: на  шконке  лежал
человек и спал. Но один из проверяющих сдернул одеяло и вместо  Солоника
увидел свернутый матрас.
   В СИЗО понаехала уйма начальства - опера, следователи...  Установили,
что шнур был длиной около двадцати метров и спускался как раз  на  крышу
одной из бытовок по улице Матросская тишина, где стоял вагончик.
   Стали делать обыски. В камере беглеца Солоника нашли коробку от  пат-
ронов к пистолету "браунинг" калибра 7,65. А в  комнате,  где  Меньшиков
хранил свои личные вещи, обнаружили несколько карабинов. Стало ясно, что
Меньшиков сделал слепки с ключей, принес пистолет, веревку и таким обра-
зом помог Солонику бежать.
   Объявили розыск. А дальше - следствие. Несколько раз допрашивали, уг-
рожали Лефортовом. А виновным  по  побегу  все  же  был  признан  Сергей
Меньшиков. Стали распутывать эту версию. Выяснили, что он был принят  на
работу в СИЗО в ноябре, то есть спустя две  недели  после  того,  как  в
"Матросскую тишину" поместили Солоника. Сергей Меньшиков пришел сюда  из
коммерческой структуры, хотя имел там неплохой заработок. Короче, сдела-
ли вывод, что его специально наняли, чтобы освободить Солоника.
   Но помимо того, что  Сергей  Меньшиков  организовал  побег,  каким-то
странным образом в тот день должны были дежурить трое дежурных по корпу-
су, но ни один из них на работу не вышел. Впрочем, это уже не наше дело,
- закончил рассказ оперативник. - А как у вас дела?
   - У нас так же, как и у вас. Допросы, слежки, все по-старому.
   Мы попрощались. Я вышел на улицу. Теперь я представлял картину побега
Солоника.

   ГОЛОС СОЛОНИКА И ТРУП В ВАРИБОБИ

   Прошло почти полтора года. После моего допроса в РУОПе жизнь моя ста-
ла нормализоваться. Меня больше не беспокоили из-за побега Солоника. Од-
нако нельзя сказать, чтобы интерес к Солоникуупал. На страницах  средств
массовой информации порой появлялись статьи, по НТВ показали фильм "Кур-
ганский  терминатор",  в  криминальной  хронике,  освещая   какие-нибудь
убийства, часто сравнивали их с почерком Александра Солоника.  Страна  о
нем не забывала.
   Где-то в конце января 1997 года по моему мобильному телефону раздался
неожиданный звонок. Я снял трубку и  услышал  голос,  похожий  на  голос
Александра Солоника. Он говорил скороговоркой, вероятно из-за недостатка
времени. Сообщение было кратким:
   - Меня "ведут"... со мной может случиться неприятность... прошу  вас,
если я погибну, опубликуйте мои аудиокассеты как книгу... Вам  позвонят,
скажут, где и как их найти.
   Он не дал ничего сказать - в трубке раздались гудки.
   Странный был звонок, я как-то не отнесся к нему всерьез, хотя голос и
был похож на его. Однако 3 февраля позвонил знакомый журналист и так  же
быстро сообщил сенсацию: только что по радио передали, что в  окрестнос-
тях Афин нашли тело Александра Солоника.
   Я был потрясен. Включил радио. Передавали, что в  восемнадцати  кило-
метрах от Афин, в районе Варибоби, нашли труп Солоника.  Причем  никаких
документов при нем не было. Сначала труп считался неопознанным, и только
потом установили, что это Солоник. А  убийство  было  совершено  второго
февраля.
   Что же получается? Как же так? В далекой Греции  находят  труп  неиз-
вестного и менее чем за полдня выясняют, что это труп беглого россиянина
Александра Солоника, о котором греки и знать не знали? Вывод  напрашива-
ется один: о трупе сообщил человек, который имеет отношение  к  убийству
Александра Солоника.
   Спустя несколько дней в Москву из Кургана прибыли родители Александра
Солоника. Они связались с моей юридической консультацией и, встретившись
со мной, слезно просили, чтобы я помог им выехать в Грецию. Но у  стари-
ков не было заграничного паспорта, и мы решили, что сначала в Грецию по-
еду я, а затем, если понадобится, поедут и они.
   Я оформил официальную командировку через Президиум Московской городс-
кой коллегии адвокатов, заказал через туристическое  агентство  билет  и
начал собираться в дорогу. Вдруг мне позвонила Наташа. В последний раз я
беседовал с ней, наверное, недели за две до его побега. Она очень проси-
ла меня узнать, Солоник это или нет.
   - Но как я узнаю? - сказал я. - Он же, наверное, сделал себе  пласти-
ческую операцию?
   - Он изменил только нижнюю часть своего лица. По-моему, у него корот-
кая стрижка.
   - А что, вы давно его не видели?
   - Да, мы давно расстались. Вы должны помнить, что  у  него  есть  два
шрама. Один - от ранения, полученного  на  Петровско-Разумовском  рынке,
другой - после удаления почки, и еще есть шрам от аппендицита. А в лицо,
я думаю, вы его все же узнаете.
   Не выполнить такую просьбу я не мог. Но буквально за день до вылета в
Грецию у меня раздался еще один неожиданный звонок. Кто-то из моих  кли-
ентов просил о срочной встрече в баре "Какаду" на  Ленинском  проспекте.
Когда я приехал, ко мне вышли три незнакомца, судя по их внешности, люди
из криминальных кругов. Начали они издалека, мол, нам известно,  что  вы
были адвокатом Солоника, что он теперь погиб, и наконец выдали главное:
   - Есть серьезные люди, которые интересуются, он это или не он...
   Теперь всех интересовало, действительно ли погиб Солоник: и друзей  и
недругов.

   СОЛОНИК ЛИ БЫЛ В МОРГЕ?

   Итак, я летел в Афины. Часа  через  три  наш  самолет  приземлился  в
афинском аэропорту, и передо мной предстала необычная картина. Все  пас-
сажиры без проблем проходили по зеленому коридору, российские же гражда-
не вскоре образовали громадную очередь, напоминающую очереди за  дефици-
том времен застоя. Каждый полицейский старательно всматривался  в  наших
туристов, желая разглядеть в них, видимо, или мафиози,  или  шпиона,  но
только не законопослушного гражданина. Особый интерес проявлялся к  жен-
щинам в возрасте до тридцати лет. Процедура  прохождения  через  границу
была не из приятных, но наконец она завершилась, и спустя полтора часа я
въехал в город.
   Меня встречал представитель туристической фирмы,  и  через  некоторое
время я был в пятизвездочной гостинице "Парк-Отель" в  центре  Афин.  Но
гостиничный номер высоким классом особенно не блистал.
   Я составил план работы во время командировки. Первым делом мне предс-
тояло явиться в российское консульство. Но приехать туда я собирался не-
ожиданно, без предупреждения. Я подъехал к  консульству  на  такси.  Оно
располагалось на горе и напоминало большую виллу, которая утопала в  зе-
лени, огороженная со всех сторон высоким забором.  Это  был  живописный,
красивый район, застроенный виллами богатых людей.
   Я подошел к забору российского консульства и нажал кнопку звонка. Ме-
ня спросили о цели визита. Я ответил: мне надо повидать консула. Он  бу-
дет через час-полтора, услышал я в ответ.
   - Хорошо, я его подожду. - И я опустился на скамейку.
   Как выглядит консул, я примерно знал. Подъехала машина, из нее  вышел
высокий седовласый мужчина, лет пятидесяти, по-спортивному подтянутый, и
вошел в здание консульства.
   Я снова нажал кнопку звонка.
   - Вы можете войти, - сказали мне.
   Поздоровавшись, я представился консулу, показал все  свои  документы,
командировочное предписание и сказал, что приехал по делу Александра Со-
лоника. Консул сразу меня остановил:
   - А он проходит у нас как Владимир Кесов.
   - Как?
   - Он ведь по документам грек, - сказал консул.
   - Но мне необходима ваша помощь. Нужно установить, он это или не  он,
или связаться с представителем официальных греческих властей и  провести
опознание тела.
   - Хорошо, я постараюсь что-нибудь разузнать и сообщу вам.
   На следующий день я вновь приехал в консульство  за  ответом.  Консул
сказал, что он связался с Москвой, проконсультировался и получил  указа-
ние: поскольку Солоник в Греции проходит как Владимир  Кесов,  гражданин
Греции, то, следовательно, российское консульство к нему никакого  отно-
шения не имеет и не вправе оказывать адвокату, как представителю негосу-
дарственных органов, подчеркнул консул, никакого содействия.
   - Ну что ж, спасибо, - сказал я.
   - За что?
   - Хотя бы за то, что дали мне такую информацию.
   - Понимаете, я знаю, что он Солоник. Все это знают. Но по  документам
он Владимир Кесов, и мы не вправе принимать в этом деле участие.
   От консула я услышал о некоторых подробностях. Накануне гибели  Соло-
ника по Афинам прошла волна убийств среди понтийских греков - это репат-
рианты из России. В Афины приезжала опергруппа из РУОПа и нашла Солоника
уже мертвым; сначала думали, что труп заминирован, и  стали  тащить  его
проволокой, поэтому очень сильно повредили лицо...
   Поддержкой и помощью российского консульства заручиться не удалось. В
греческие органы я, конечно, обязательно обращусь. Но пока попытаюсь са-
мостоятельно что-нибудь предпринять, продолжить свое,  начатое  когда-то
расследование, теперь уже не после побега, а после гибели Солоника.
   По моей просьбе переводчик туристической фирмы познакомил меня с пон-
тийским греком. Я хотел попросить его показать мне предместье, где  сни-
мал виллу Александр Солоник. Однако  прежде  всего  я  предложил  своему
спутнику съездить со мной в морг.
   Неофициальными, скажем так, путями мы проникли  в  специальный  поли-
цейский морг на окраине города. Это было примерно 22 февраля, а погиб он
2-го, то есть прошло уже двадцать дней после его смерти.
   Работники морга, конечно, не хотели показывать нам тело Владимира Ке-
сова. Но понтийский грек, хорошо владевший греческим  языком,  сумел  их
уломать.
   В морге трупы были закрыты в специальных люках. Смотритель сразу про-
вел нас в тот сектор морга, где лежало много трупов.
   Мы подошли к люку с английской надписью  "Владимир  Кесов".  Работник
морга повернул ручку, люк открылся. Он выкатил носилки с телом.  Я  пос-
мотрел: лицо было обезображено, и, как я ни всматривался в него, никако-
го сходства с Солоником не мог обнаружить. Он это или не он?
   Я попросил через переводчика перевернуть тело,  чтобы  я  смог  найти
шрамы. Но в эту минуту прибежал другой сотрудник и стал что-то говорить.
Оказалось, что снова приехали из полиции, и надо  было  срочно  покинуть
морг, что мы и сделали, воспользовавшись другим выходом.

   ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ И ПЕРЕВОДЧИК СОЛОНИКА

   Я созвонился с Наташей, и она сообщила мне, что к ней  поступила  ин-
формация: да, это действительно он. Еще раз посещать морг уже не стоило.
   Через несколько дней я зашел в полицейский  участок,  чтобы  получить
доступ в морг и как-то принять участие в официальном  опознании.  Однако
чиновник греческого министерства общественной безопасности - так называ-
ется греческая полиция - долго не мог понять, чего от него хотят. Каждый
раз, как я говорил "Александр Солоник", он поправлял меня: "Владимир Ке-
сов". Я показываю документы, подтверждающие, что я  приглашен  представ-
лять интересы родителей погибшего Александра Солоника.
   - Извините, - сказал греческий чиновник, - он у нас проходит под име-
нем Владимира Кесова, как гражданин Греции. Поэтому вы,  как  российский
адвокат, к этому никакого отношения не имеете. Если бы вы  принесли  нам
документы, подтверждающие то, что вы  представляете  интересы  родителей
Владимира Кесова, то мы бы это проверили, после чего, конечно,  дали  бы
вам разрешение.
   Я долго препирался с ним, говоря о правах человека, о Совете  Европы,
но все это было бесполезно. Хотя обхождение его было очень вежливым.
   Когда я уже собрался уходить, он, как бы ободряя меня, сказал:
   - Мы все знаем, что это Александр Солоник, а не  Владимир  Кесов.  Но
закон есть закон, и мы ничем не можем вам помочь.
   Несолоно хлебавши я вернулся в гостиницу.
   Вечером мне позвонил некий Костя Грек - тоже из понтийских  греков  -
и, назвав себя телохранителем и переводчиком того человека, изза которо-
го я приехал в Афины, предложил с ним встретиться.  А  может  быть,  это
провокация? Но любопытство взяло верх.
   Мы договорились встретиться в центре Афин, на  площади,  в  одном  из
русских кафе, где обычно собираются понтийские греки. Условились, что  я
должен буду появиться с журналом в руке, ну точь-в-точь как в  шпионском
фильме. Я сел за столик и стал ждать. Вскоре ко мне подсел  темноволосый
мужчина лет тридцати пяти, в светлой рубашке.
   - Костя Грек, - представился он.
   Александр Солоник нанял Костю сразу через месяц после того, как  поя-
вился в Греции. Костя Грек должен был выполнять  обязанности  не  только
телохранителя, но и переводчика. Кроме того, он часто ездил по магазинам
покупать Солонику одежду и еду.
   Жил Солоник в курортном местечке Лагонис.
   Я попросил Костю показать мне это место.
   - Без проблем, - ответил Костя. - Пожалуйста.
   На следующий день на машине, взятой мной напрокат, мы  через  полчаса
были уже в Лагонисе. Дорога шла вдоль моря, но мы свернули с трассы  на-
лево и стали подниматься в гору. Вилла была на горе. Я понял, почему Со-
лоник выбрал именно это место. С одной стороны,  укромное  прибежище,  с
другой - прекрасно просматриваются подъезды со всех сторон, и кроме  то-
го, Афины совсем рядом, в двадцати километрах отсюда.
   Мы подъехали к трехэтажной белоснежной вилле с бассейном.  Обнесенная
живой изгородью густых кустарников, она занимала территорию в  30  -  40
соток. Вокруг бассейна было открытое пространство.  Вилла  охранялась  и
была оборудована несколькими видеокамерами, специальным монитором и  ка-
мерой, работающей на автоматическом режиме и фиксировавшей любой объект,
приблизившийся к ограде на расстояние меньше полуметра. Вилла была снаб-
жена еще и дорогостоящей охранной сигнализацией. Даже  в  асфальт  около
калитки были вмонтированы специальные датчики, срабатывающие и  подающие
сигнал на пульте, если кто-то оказывался на расстоянии метра от нее.
   Из Лагониса Солоник нередко выезжал в Италию,  на  Кипр,  на  Мальту,
несколько раз побывал даже в России. С Наташей они расстались  давно,  и
женщины у Солоника сменялись довольно часто. В основном это были русско-
язычные женщины, которые обслуживали дискотеки или ночные клубы  в  Афи-
нах. Изредка он обзаводился украинками, румынками, албанками. Если  вна-
чале Солоник соблюдал конспирацию, то со временем уже не скрывал, что он
Солоник, что бежал из России.
   В декабре 1996 года Солоник познакомился с красивой женщиной и, как я
понял, фотомоделью Светланой Котовой. Они часто ездили купаться на  зна-
менитое Теплое озеро, в котором температура воды постоянно, даже  зимой,
была около двадцати двух градусов.
   В конце декабря контракт Кости Грека с Солоником - Кесовым  закончил-
ся, и Солоник не стал продлевать его. Они изредка перезванивались по те-
лефону и вели короткие разговоры. Но по каким-то причинам Солоник  снова
возобновил контракт, ссылаясь на то, что в ближайшее время он должен уе-
хать в другую страну, покинуть Грецию.
   Костя Грек поинтересовался, когда я уезжаю. А за  два  дня  до  моего
отъезда он вдруг навестил меня.
   - Я забыл сказать, что Солоник звонил вам накануне гибели. Он  просил
передать, что в банке для вас хранится небольшой пакет.
   - Я помню этот звонок. Значит, звонил действительно Солоник?
   - Да. Он мне перезвонил после разговора с вами. Я хочу  сообщить  вам
название банка и номер ячейки.
   Костя заглянул в свой блокнот и объяснил, как пройти в банк и достать
из ячейки пакет. Он вручил мне и ключ от ячейки.
   Через несколько минут я уже подъезжал к банку. Я назвал фамилию  Вла-
димира Кесова и номер ячейки. Мне выдали второй ключ, и я в  присутствии
смотрителя банка открыл ячейку и достал небольшой пакет, обернутый скот-
чем. Расписавшись во всех документах, я поинтересовался, надо ли распла-
титься за хранение.
   - Нет, - ответили мне. - Ячейка оплачена на несколько месяцев вперед.
   - А могу ли я вернуть пакет обратно на хранение? - спросил я.
   - Пожалуйста, нет проблем, у вас же есть ключ вашего доверителя.
   Я приехал в номер гостиницы, вырубил телефон, уселся в кресло и вклю-
чил магнитофон.
   Я стал слушать исповедь Солоника. Она была записана на  шести  кассе-
тах. Слушал я до позднего вечера.
   Солоник рассказывал про свою прошлую жизнь, про пребывание в  России,
про заказные убийства, как он их выполнял, как  долго  выслеживал  своих
жертв. Упоминал он и о своем пребывании в Греции, о нелегальном  приезде
в Россию, которую посетил трижды. В последний раз он приезжал  с  проку-
рорским удостоверением, в специально сшитом мундире, чтобы не привлекать
внимание правоохранительных органов. Тогда же в одном из  ночных  клубов
он и познакомился со Светланой Котовой.
   Я был обескуражен и растерян от такого потока информации и  не  знал,
как мне поступить. Везти кассеты в Россию у меня не было никакого  жела-
ния. Незадолго до моего приезда в Грецию у меня, как  у  адвоката  одной
московской группировки, произвели обыск на квартире. Так что я опять ак-
куратно сложил кассеты в пакет, запечатал и вернул в  ту  же  банковскую
ячейку.
   Несмотря на волю покойного, тогда у меня не было ни желания, ни  воз-
можности опубликовать аудиозаписи Солоника. Чуть позже вместе с московс-
ким журналистом Леонидом Шаровым мы выпустили книгу "Солоник -  палач  и
жертва". Но мы выдали художественно-документальную версию и использовали
не весь достоверный материал, на что были объективные причины.  В  част-
ности, тогда находились под следствием несколько человек, лично  знавших
Солоника.

   СОЛОНИК - ГЕРОЙ ФИЛЬМА

   Я вернулся в Москву. Встретился с Наташей. Родителям Солоника подроб-
но рассказал о своей командировке, и они решили отправиться в Грецию.  В
Кургане им выдали загранпаспорта, и они вылетели в Афины.
   После моего визита в Грецию интерес к Солонику в газетах  и  журналах
продолжал нарастать. Своей  популярностью  он  обошел  даже  знаменитого
Япончика.
   Где-то в середине лета 1997 года ко мне обратился ведущий  тележурна-
лист Олег Вакуловский и предложил мне участвовать в съемке фильма о  Со-
лонике с условным названием "Красавица и чудовище", который готовился на
канале "ТВ-Центр".
   Сначала съемки должны были проводиться в Москве, в  тех  местах,  где
бывал Солоник. Вакуловский в качестве консультанта пригласил  не  только
меня, как адвоката Солоника, но и тех, кто занимался его поиском. Из сы-
щиков был известный Валерий Стрелецкий, бывший начальник  отдела  Службы
безопасности президента  Российской  Федерации,  подчиненный  Александра
Коржакова.
   Работа над фильмом выявила немало ранее неизвестных нам подробностей.
Так, со слов Валерия Стрелецкого, информацию  о  пребывании  Солоника  в
Греции Служба безопасности президента через каналы внешней разведки  по-
лучила уже спустя две недели после его побега  из  "Матросской  тишины".
Источник видел его в одной из дорогих гостиниц Афин вместе с  представи-
телями нескольких группировок Москвы. И еще:  Солоник  жил  по  паспорту
СССР, одному из тех, которые МИД передал в Грузию для двухсот выезжающих
в Грецию репатриантов. Солоник обратился к греческим властям с  просьбой
предоставить ему греческое гражданство. Служба безопасности через  внеш-
нюю разведку направила греческим органам дактилокарту, фотографии  Соло-
ника, фрагменты из его уголовного дела для его идентификации  в  случае,
если Солоник появится в греческих органах. И греки  согласились  оказать
содействие. Однако, как это ни парадоксально, власти Греции,  располагая
всеми данными о том, что Солоник является преступником,  не  предприняли
никаких шагов для его задержания.
   Мы приехали в Афины и в ходе съемок фильма вышли на  начальника  гре-
ческой полиции того района Аттики, где был обнаружен труп Солоника,  ге-
нерала Яниса Попадакиса. Он не отрицал, что из России была получена  ин-
формация о Солонике, но не было сведений, подтверждающих, что он  беглый
преступник, поэтому его и не могли задержать. Валерий Стрелецкий всячес-
ки опровергал эту информацию, придерживаясь версии, что греческие  служ-
бы, вероятно, предприняли попытку завербовать  Александра  Солоника,  и,
скорее всего, им это удалось, то есть он дал согласие. Иначе, по  мнению
Стрелецкого, никак не объяснить, почему греки все же не решились аресто-
вать Солоника и оставили его на свободе.
   Съемочная группа съездила и на место гибели Солоника, в пригород  Ва-
рибоби, что в восемнадцати километрах от Афин. Кстати, Варибоби считает-
ся самым экологически чистым местом в Греции. Труп был обнаружен в овра-
ге, недалеко от шоссе, ведущего в аэропорт.
   Как был обнаружен труп Солоника, рассказал бригадный генерал Янис По-
падакис. Когда приехали сотрудники Московского РУОПа, они официально  не
представились греческим властям, чем вызвали подозрение, поэтому за ними
тотчас установили наблюдение. Оно было снято лишь после того,  как  руо-
повцы вошли в российское консульство. Спустя некоторое время  они  через
Интерпол связались с греческой полицией, заявили о своей миссии и попро-
сили у нее помощи, потому  что  без  официального  разрешения  не  могли
действовать на их земле. Старший группы РУОПа из телефонного разговора с
Москвой узнал от начальства об информации,  полученной  от  источника  в
Греции: на одной из бензоколонок для них был  оставлен  пакет.  Действи-
тельно, его нашли в указанном месте  и  в  помещении  Интерпола  в  при-
сутствии афинских полицейских вскрыли, соблюдая все меры предосторожнос-
ти. Это оказался начерченный от руки план местности с припиской на русс-
ком языке: "Вы хотели Солоника? Так получайте!" В район Варибоби прибыла
интернациональная бригада сыщиков.  Оперативники,  видевшие  Солоника  в
тюрьме, осмотрели труп. "Он!" - уверенно сказал руоповец. Одет был Соло-
ник в серо-зеленую рубашку и черные брюки. На шее виднелись следы  удав-
ки.
   Набросили ее на Солоника сразу после вылета руоповцев из Москвы.
   Опознав труп Солоника, оперативники в спешном порядке возвратились  в
Москву.
   На кладбище, где тоже проходили съемки, мы узнали, что  его  хоронила
женщина в черном. Но это была не мать, потому что она, побывав  в  морге
на опознании сына, спешно покинула Афины, отказавшись присутствовать  на
его захоронении. Но тем не  менее  на  могиле  была  надпись,  сделанная
по-гречески и по-русски: "Александр Солоник".
   Пока съемочная группа работала над фильмом, мне поручили встретиться,
в частности, с Костей Греком и попросить дать нам интервью. Наш приезд в
Афины совпал с финалом мирового первенства по  легкой  атлетике,  и  все
крупные гостиницы были под бдительным наблюдением  греческой  полиции  и
спецслужб, обеспечивающих безопасность участников соревнований.  Встреча
с Костей в стенах гостиницы исключалась. Я побывал во  многих  небольших
кафешках, заглянул на площадь у русской церкви,  где  обычно  собираются
приезжие из России.
   Телефоны людей, через которых я мог бы выйти на Костю, молча  и,  что
показалось мне несколько подозрительным. Телевизионщики  теребили  меня.
Только после того, как по греческому телевидению прошло сообщение о при-
езде нашей съемочной группы, бывшего адвоката Солоника, в моем гостинич-
ном номере раздался телефонный звонок. Знакомый Костин  голос  предложил
встретиться.
   Костя Грек категорически отказался сниматься в фильме: мы,  мол,  уе-
дем, а ему еще жить здесь. Все-таки я уговорил его при условии, что лицо
показано не будет. Наконец фильм весь был снят, мы стали  готовиться  к,
отъезду. Неожиданно снова позвонил Костя.
   Новая встреча была поистине сенсационной. По словам Кости,  за  месяц
до своей гибели Солоник обзавелся... двойником.
   - Понимаете, он как бы предчувствовал свою смерть, - сказал  Костя  и
протянул мне фотографию двойника.
   Сходство действительно было.
   - Для чего ему нужен был двойник? - спросил я.
   - Не знаю, он меня в это не посвящал, - ответил Костя и продолжил:  -
Незадолго до вашего приезда я побывал на его могиле. Когда я приближался
к ней, то увидел какого-то человека, он торопливо уходил.  По-моему,  он
был похож...
   - На кого?
   - Не знаю... То ли на Солоника, то ли на него. - И Костя  показал  на
фото. - Трудно было разглядеть...
   - Так что же, - осторожно спросил я, - выходит, он жив?
   - А кто теперь знает? Ведь помните, пришло же в русскоязычную  газету
"Омония" письмо якобы от самого Александра Солоника, где он сообщал, что
жив и инсценировал свою смерть в силу обстоятельств... Я вот что  думаю.
Ведь Солоник постоянно был при оружии, вилла его  тщательно  охранялась,
вы и сами это видели. Так что из чужих он никого бы к себе не подпустил,
в крайнем случае произошла бы перестрелка, и были бы жертвы с обеих сто-
рон. А тут кто-то взял да удушил. Посторонние это не  могли  сделать,  а
своим не имело смысла. Кто погиб - он или двойник? Жизнь покажет...
   По Греции, а потом и у нас пошли упорные слухи, что погиб не Солоник,
а его двойник, при этом ссылались на то, что после пластической операции
его лицо якобы  было  неузнаваемо.  По  другой  версии,  в  Интерполе  в
компьютерной базе данных исчезли сведения о Солонике и пропали отпечатки
его пальцев из досье Московской прокуратуры.
   Фильм "Красавица и чудовище" вышел на телевизионные экраны  в  ноябре
1997 года и имел большой успех. Размноженный на видеокассетах, он хорошо
распродавался. Но и в фильме вопрос о том, жив или мертв Александр Соло-
ник, остается открытым.
   ...Спустя год после смерти Солоника интерес к его личности по-прежне-
му не утихает, возникают новые факты, рождаются новые версии его жизни и
гибели.

                            Глава четвертая
                              КУРГАНСКИЕ 

   В своей адвокатской практике я сталкивался и работал с разными  груп-
пировками: коптевской, Измайловской, кунцевской, подольской,  казанской,
архангельской, долгопрудненской и другими. У  каждой  из  них,  конечно,
свои особенные и общие черты. Но по-моему, среди них курганская  выделя-
ется своей выразительной и колоритной индивидуальностью.

   ПОДБРОШЕННОЕ ОРУЖИЕ

   Сразу после легендарного побега Александра  Солоника  из  "Матросской
тишины" ко мне в консультацию приехали новые клиенты.
   Двое молодых парней, представившись, попросили меня принять участие в
защите двух своих товарищей. Но прежде чем изложить суть дела, по  кото-
рому они были задержаны, посетители попросили меня выйти с ними на улицу
и переговорить с родственниками обвиняемых.
   Меня немного удивило, почему родственники не могут войти в  юридичес-
кую консультацию, на что ребята сказали:
   - Мы вам все объясним, вы сами все увидите.
   Ничего не оставалось, как выйти на улицу.
   Мы подошли к шикарному черному пятисотому "мерседесу" с тонированными
стеклами. Один из парней услужливо открыл дверь  и  предложил  сесть  на
заднее сиденье.
   Впереди сидели двое рослых, крепко сбитых мужчин. Один из  них  обер-
нулся ко мне и приветливо улыбнулся:
   - Валерий Михайлович, меня зовут Виктор.
   Другой назвался Олегом Нелюбиным.
   - Мы о вас слышали, какое-то время наблюдали за вашей работой, -  за-
гадочно сказал Виктор. - Мы бы очень хотели, чтобы вы стали помогать нам
по отдельным проблемам, которые у нас возникают.
   Я сказал, что мне, конечно, приятно слышать такой отзыв о моей  рабо-
те, но она может быть связана только с каким-либо  конкретным  уголовным
делом, которое уже возбуждено. И я прочел им небольшую лекцию.
   - Да-да, мы в курсе, - сказал Виктор. - Дело в том, что  двоих  наших
ребят совершенно незаслуженно задержали в одном отделении милиции за пе-
ревозку оружия, которое нашли в их "БМВ". Но эти ребята никакого отноше-
ния к оружию не имеют, поэтому я бы попросил вас  принять  их  защиту  и
постараться освободить.
   - Хорошо, - сказал я, доставая блокнот и ручку. - Диктуйте фамилии  и
имена ваших ребят и номер отделения, где они сейчас находятся.
   Через несколько минут я записал их фамилии, телефон следователя,  но-
мер отделения, где они содержатся.
   С одним из так называемых родственников я  поднялся  в  консультацию,
оформил ордер, позвонил следователю. Того на месте не было. Чтобы не те-
рять времени, я решил выехать в отделение  милиции,  которое  находилось
недалеко от Белорусского вокзала.
   Когда я вошел в отделение, то сразу попросил  дежурного  проверить  в
журнале, есть ли среди задержанных мои клиенты. Дежурный нашел в журнале
фамилии моих клиентов, но сказал, что их только что увезли в ИВС -  изо-
лятор временного содержания. Он имеется не в каждом отделении милиции  и
практически на одной территории может обслуживать четыре-пять отделений.
   Через несколько минут я уже был у метро "Новослободская", в отделении
милиции с ИВС.
   Пройдя по коридору и завернув за угол, я натолкнулся на группу людей,
которые о чем-то шумно говорили. Среди них выделялся коренастый  упитан-
ный брюнет небольшого роста, круглолицый. Улыбаясь, он  держал  в  руках
несколько свертков и пакетов и пытался пройти в помещение, куда  его  не
пускали сотрудники милиции. Он вел себя как-то забавно: что-то им объяс-
нял, рассказывал и смеялся, но милиционеры его не пропускали: не положе-
но, и все.
   Я взглядом отыскал среди милиционеров знакомого старшину, так  как  и
раньше мне приходилось по работе бывать в этом отделении милиции. Я поз-
доровался и попросил его отойти в сторону.
   - А что случилось, какая у вас тут проблема? - спросил я у него.
   - Да вот, журналиста одного задержали...
   Я всмотрелся в лицо мужчины и узнал его. Это  было  знаменитое  скан-
дальное дело, когда журналист, сотрудник одного из журналов, написал не-
цензурное стихотворение, и оно было опубликовано.  Произошла  совершенно
нелепая реакция со стороны правоохранительных органов. За ним в редакцию
приехала милиция и забрала за хулиганство -  за  публикацию  нецензурных
стихов в журнале.
   По-моему, продержали журналиста в отделении милиции несколько суток и
выпустили, прекратив так и не возбужденное уголовное  дело.  Теперь  вот
прославленный стихотворец нецензурного жанра приехал в отделение милиции
с передачей для своих бывших сокамерников,  с  которыми  познакомился  в
ИВС.
   - Они находятся здесь? - спросил я у старшины, назвав  фамилии  своих
клиентов.
   - Да, здесь они.
   - А как мне найти следователя?
   - Идите в шестнадцатый кабинет. Он там.
   Я постучал в дверь шестнадцатого кабинета и вошел. За  столом  сидели
двое в штатском с кобурами на поясе. Это были оперативные  работники.  Я
представился и спросил, где можно видеть следователя, и назвал его фами-
лию. Оперативники удивленно посмотрели на меня и спросили:
   - А кто вы?
   - Я адвокат.
   - По какому делу? - спросил один из сидевших за столом.
   Я назвал своих клиентов.
   - А, курганские бандиты! - сказал оперативник.  -  Ну  что  вам  ска-
зать... Мы их задержали по факту перевозки оружия, и они будут привлече-
ны к уголовной ответственности по 218-й статье (старая редакция  Уголов-
ного кодекса). Поэтому плохи ваши дела. Ничего у вас не получится с  ос-
вобождением ваших клиентов.
   - Хорошо. В таком случае могу я почитать протокол их задержания?
   - Без проблем, - ответил оперативник и протянул мне листок.
   Вскоре я узнал, что мои подопечные ехали на "БМВ"  и  были  задержаны
одной из патрульных групп для проверки документов. В машине был произве-
ден обыск и под задним сиденьем в салоне нашли пакет с двумя пистолетами
- "ТТ" и "Макаров". После этого Алексей и Дмитрий - так звали клиентов -
были задержаны и доставлены в отделение милиции.
   Интенсивный допрос продолжался несколько часов, но мои подопечные так
и не признались и только утверждали, что ехали в машине и подвезли двоих
незнакомых попутчиков, которые оставили пакет с оружием.
   В кабинет вошел молодой человек лет тридцати. Это и был  следователь,
ведущий дело. Он приехал с Петровки, куда отвозил оружие на  дактилоско-
пическую и баллистическую экспертизы, то есть  для  проверки  отпечатков
пальцев на стволах и криминального происхождения  оружия:  производились
ли из него выстрелы или нет и значится ли оно в каких-либо уголовных де-
лах. На экспертизу были представлены и лоскутки от их одежды.
   Я получил согласие на встречу с моими подзащитными.  Через  несколько
минут я увидел Дмитрия и Алексея в комнате, где адвокаты встречаются  со
своими подзащитными. Это были ребята двадцати пяти - тридцати  лет,  из-
рядно избитые: у одного была порвана рубашка, у другого - оторвана  ниж-
няя часть брюк. Я спросил, почему одежда у них в таком состоянии. Оказа-
лось, что в первом отделении милиции, куда  их  доставили,  оперативники
первым делом хорошенько их избили, а потом взяли и содрали  по  лоскутку
ткани с рубашки и брюк. Один  из  оперативников  демонстративно  брызнул
масло из масленки на куски одежды и сказал: "Вот теперь экспертиза дока-
жет, что у вас на одежде масляные пятна от перевозимого вами оружия, так
что вас закроют (закрыть - арестовать, жарг.) надолго".
   Потом приехали то ли муровцы, то ли руоповцы, стали расспрашивать ре-
бят о причастности к организованной преступной группировке.
   - Не оставляли ли вы пальцев на оружии? - спросил я у ребят.
   - Мы вообще никогда этого оружия и не видели, - сказали ребята, - так
и написали, что перевозили людей в машине и они оставили  у  нас  пакет.
Так что стопроцентно нет отпечатков пальцев на оружии.
   Они сказали, что была предпринята попытка вложить оружие в  их  руки,
но они не поддались.
   Итак, у меня было достаточно  шансов  доказать  их  непричастность  к
преступлению и добиться освобождения из-под ареста. Но я  объяснил  моим
подзащитным, что необходимо дождаться результатов экспертизы.
   Через два дня я связался со следователем и в буквальном смысле  слова
заставил его заехать на Петровку за результатами экспертизы. Они  оказа-
лись утешительными для нас: на стволах не обнаружено отпечатков  пальцев
моих клиентов, стволы не имели криминального прошлого, не  проходили  по
другим уголовным делам. Что касается их одежды, то действительно, на ней
были пятна масел оружейного свойства. Но я тут же попросил провести  еще
одну экспертизу - для установления соответствия масляных пятен на одежде
маслу на оружии, найденном в их машине. Экспертиза была проведена и  по-
казала, что это совершенно разные масла.
   Я убедил следователя, что мои подопечные не причастны к преступлению,
во-первых, ездили они на машине по доверенности, во-вторых,  сумка  при-
надлежала подсевшим к ним попутчикам.
   Следователь вызвал владельца этой машины. Им оказался коммерсант, ко-
торый подтвердил, что действительно она принадлежит ему и что он дал  ее
ребятам во временное пользование.
   Я настаивал на немедленном освобождении клиентов из-под стражи, приг-
розив следователю, что в соответствии с законом обжалую его Действия пе-
ред прокурором.  Посовещавшись  с  руководством,  следователь  освободил
Дмитрия и Алексея из-под стражи.
   Но как только мы вышли из отделения милиции и я посадил их в свою ма-
шину, за нами пристроился "хвост". Видимо, оперативники рассчитывали  на
то, что я передам своих клиентов в руки так называемых сообщников  и  их
возьмут тепленькими.
   Ехать пришлось с приключениями. Мы петляли, виляли, сворачивали в ка-
кие-то переулки, пытаясь оторваться от "хвоста", и вскоре нам  это  уда-
лось. Попрощавшись, я высадил ребят у остановки автобуса и поехал к себе
домой.
   Через два дня ко мне в консультацию вновь  приехал  радостный  и  до-
вольный Виктор. На сей раз все поднялись в помещение моей  консультации,
тепло благодарили меня за оказанную помощь и попросили разрешения  вновь
обращаться ко мне за помощью, если у них что-то  случится.  Я  дал  свое
согласие.

   МОИ "АДВОКАТСКИЕ УЛОВКИ"

   Работа с курганскими продолжилась довольно скоро. Как-то днем на  мой
мобильный позвонил Виктор и попросил срочно увидеться.  Мы  договорились
встретиться на углу Нового Арбата. Когда я подъехал, Виктор уже ждал ме-
ня со своими ребятами. Он сказал, что только что в здании Центра  между-
народной торговли задержали Павла Зелянина и Андрея Т., которые выходили
из ЦМТ. Ничего противозаконного они не совершали. Виктор  попросил  вме-
шаться и разобраться, тут же добавив, что его люди уже поехали в  юриди-
ческую консультацию оформлять соответствующие документы.
   Записав фамилии задержанных, я поехал в Центр международной торговли.
В вестибюле гостиницы Центра я стал искать пост милиции. От охранников я
узнал, что дежурная часть отделения милиции находится в одном из  подва-
лов здания. Пробираясь через многочисленные лабиринты коридоров, я нако-
нец попал в дежурную часть. Предъявив удостоверение адвоката, я  поинте-
ресовался у дежурного о задержанных. Он оказался не в курсе дела, потому
что в журнале они не значились, и посоветовал  лучше  обратиться  к  на-
чальнику отделения милиции, майору Голубеву.
   - А где я могу найти майора?
   Дежурный написал на листке номер кабинета. Чтобы добраться туда, надо
было пройти в другое здание, на какие-то антресоли.
   Ничего не поделаешь - надо идти.
   По дороге в кабинет я столкнулся с идущим  мне  навстречу  коренастым
крепким мужчиной в штатском - в хорошо сшитом  сером  костюме.  Интуиция
подсказала мне, что это и есть начальник милиции. Я обернулся и сказал:
   - Простите, вы, случайно, не майор Голубев?
   - Да, это я, - сказал он и удивленно посмотрел на меня.
   - Мне надо с вами поговорить.
   - Пойдемте.
   Мы вошли в его просторный кабинет, напоминающий нечто  среднее  между
номером гостиницы и офисом. Он пригласил сесть. Я предъявил  удостовере-
ние и объяснил, что я по вопросу Павла Зелянина и Андрея Т.
   - Да, действительно, такие люди у нас задержаны, - сказал он. - Но  в
настоящий момент я ничего не могу вам сказать. Сейчас я разберусь.
   Он стал кому-то звонить по телефону, что заняло у  него  минут  пять.
Потом предложил выпить с ним чаю. Вот это неожиданный  жест.  Мне  часто
приходилось бывать в отделениях милиции, но еще ни один его начальник не
предлагал незнакомому адвокату почаевничать с ним. Мы разговаривали  ми-
нут десять - пятнадцать: и о преступности, и о милиции, и о роли адвока-
тов. Как только я старался заговорить о моих клиентах, майор Голубев не-
ожиданно развивал новую тему.
   У меня запищал пейджер. Я посмотрел на  экран.  Там  было  сообщение:
"Ваших клиентов только что вывезли в отделение  милиции  на  Ярославском
шоссе". Теперь я понял, что чаепитие для  начальника  милиции  ЦМТ  было
отвлекающим маневром, хитрым трюком, позволившим,  чтобы  моих  клиентов
вывезли в другое отделение милиции и спрятали от меня.
   Что ж, наступил мой черед словчить. Я ударил себя по голове:
   - Господи, по-моему, я забыл закрыть машину!
   Начальник отделения милиции поинтересовался:
   - А где вы ее оставили?
   - Да вот, возле гостиницы. Надо пойти проверить. Я скоро вернусь. Хо-
рошо?
   Я быстро выскочил, сел в машину и рванул к Ярославскому шоссе. По до-
роге я позвонил с мобильного в справочную и узнал о местонахождении это-
го отделения милиции.
   Чтобы в очередной раз не угодить в ловушку, устраиваемую для  адвока-
тов, я решил разыграть из себя коллегу-оперативника. Небрежным движением
вытащил мобильный телефон с антенной, повернув его так, будто  это  была
рация, и совершенно спокойно, немного развязной походкой подошел  к  де-
журному.
   - Послушай, командир, - сказал я, - куда доставили этих злодеев, Пав-
ла Зелянина и Андрея Т.?
   - Так их опера допрашивают, на втором этаже, - бросил дежурный,  даже
не спросив никаких документов.
   Так, подумал я, хитрость моя сработала! Поднявшись на второй  этаж  и
проходя мимо каждой комнаты, я стал прислушиваться, где идет допрос.  Но
никаких громких разговоров не услышал. А время уже было девять часов ве-
чера, и практически во всех комнатах горел свет. Тогда я  стал  обследо-
вать те кабинеты, из-под дверей которых не видно было света.  Их  оказа-
лось четыре.
   Прислушиваюсь - ни звука. Тогда я подошел к одному из щитов и прибег-
нул еще к одной хитрости. Я нажал на рычаг, отключив электричество в од-
ном из кабинетов, и тут же вышел на лестницу. Вскоре появился недоумева-
ющий оперативник. Из соседнего кабинета послышался крик:
   - Посмотри, может, опять пробки выбило!
   Оперативник направился к щиту. Я быстро двинулся по  коридору,  делая
вид, что ищу какойто кабинет, и прошел в тот самый, откуда вышел его хо-
зяин. Оперативник тем временем поднял рычаг, и свет зажегся.  Я  увидел,
что в кабинете двойные двери, поэтому и не  слышно  было  разговора.  За
столом сидели какие-то испуганные ребята, и несколько человек с  кобурой
на поясе вели допрос.
   Я сразу представился: адвокат такой-то по делу  таких-то,  указав  на
ребят, в глазах которых сразу уловил луч надежды.
   Оперативники не ожидали такого поворота дела.
   - Послушайте, - сказал один из них, - вы не имеете права сейчас с ни-
ми разговаривать!
   - Это на каком же основании?
   - Вы допускаетесь только с момента, когда в деле  участвует  следова-
тель. Так вот, ваш следователь, вернее, их следователь, - поправился он,
- в настоящее время свою работу закончил и придет только утром. А мы яв-
ляемся оперативниками.
   - Ну так тем более вы их допрашиваете!
   - Нет, мы их не допрашиваем, мы с ними только беседуем.
   Да, вот оно, наше неравноправие, подумал я. Если за границей человека
задерживают, то не важно, кто его допрашивает: оперативники,  следовате-
ли, сыщики, какие-то другие лица, - всегда там должен присутствовать ад-
вокат, и мы часто слышим в фильмах фразу: "Я не буду разговаривать, пока
не приедет мой адвокат". В нашей же стране получается  наоборот.  Опера-
тивники могут разговаривать с твоим клиентом, могут его запугивать, чуть
ли не применять физическое или психологическое воздействие, а ты,  адво-
кат, не имеешь права общаться с ним.  Такая  возможность  представляется
нам в присутствии официального следователя. Что и говорить, неравноправ-
ное положение!
   - Хорошо. Но могу я сказать несколько слов моим клиентам,  раз  уж  я
приехал?
   К тому времени в кабинете появился отлучившийся оперативник.
   - А как же вы так быстро приехали? - сказал он, выдав тем самым,  что
в курсе того, что сначала я был в Центре международной торговли.
   - Да вот так и приехал. За мою оперативность меня и уважают мои  кли-
енты.
   Главное, я успел сообщить своим клиентам, что у них есть адвокат. Это
возымело на них важное психологическое действие. Они  будут  знать,  что
теперь не одни и есть на кого опереться.
   Вернуться домой в тот день мне не удалось. Позвонил Виктор и попросил
встретиться с женой одного из задержанных. Через полчаса я был уже в ус-
ловленном месте.
   Она попросила, чтобы я помог ей доставить еду для мужа. Дело  в  том,
что в отделении милиции не предусмотрено  кормление  арестованных,  как,
скажем, в СИЗО или ИВС.
   Мы подъехали к отделению милиции почти в  полночь.  В  окнах  второго
этажа свет не горел. Значит, оперативники уже ушли. У выходящего из  от-
деления милиционера мы узнали, что задержанных поместили в камеры. С ним
же мы договорились, чтобы им передали еду, соки. Заодно я  узнал,  когда
будет следователь.
   На следующий день в десять утра я был уже в отделении милиции. Следо-
вателем оказалась молодая девушка лет двадцати пяти -  двадцати  восьми.
Она проверила мои документы, ордер, выписанный юридической  консультаци-
ей. Я поинтересовался у нее, в чем обвиняются мои клиенты.
   - Они обвиняются в угоне автомобиля.
   - А можно мне посмотреть протокол их задержания?
   Она протянула мне протокол. Из него стало ясно, что, со слов  гражда-
нина С., мои клиенты вертелись на стоянке около одной из машин,  которая
через несколько дней была угнана оттуда.
   - Ну, это не обвинение, - сказал я, - а подозрение, не имеющее  ника-
кого юридического основания.
   Она согласилась:
   - Пока еще рано о чем-то говорить. Но следственные действия продолжа-
ются. Сейчас мы проведем опознание с человеком, который видел их на сто-
янке. Если он опознает, то мы их задержим на основании санкции  прокуро-
ра.
   - Хорошо. Но могу я присутствовать на опознании?
   - Конечно. Это ваше право. Вы же адвокат.
   Вскоре приехал работник стоянки, пожилой  человек  лет  пятидесяти  -
шестидесяти. Не исключено, что в отделении милиции он получил инструктаж
у оперативников, мол, покажи на того-то и того-то. Надо их опередить,  и
я напомнил следователю, что при опознании  должны  быть  так  называемые
статисты, то есть совершенно посторонние лица. В их  присутствии  свиде-
тель и должен показать на потенциальных преступников. Она согласилась со
мной.
   Вскоре такие люди нашлись. Это были то ли какие-то задержанные, то ли
граждане, обратившиеся в паспортный стол. Я опять  попросил  следователя
уточнить, что лица должны быть между собой схожи и одного и того же  по-
ла, поэтому женщины, которые присутствовали среди статистов, исключаются
из опознания. Следователь не возражала, но, как мне показалось, ее стала
раздражать моя активность.
   Когда мы, наконец, подобрали более или менее похожих статистов и  по-
садили их на лавочку, ввели моих клиентов.
   Я прекрасно понимал, что сейчас опознающий, по подсказке  оперативни-
ков, укажет на Павла Зелянина и Андрея Т. У меня был  единственный  шанс
воспрепятствовать лжеопознанию до появления свидетеля. Неожиданно я пот-
ребовал, чтобы мои клиенты поменялись пиджаками и куртками со  статиста-
ми.
   Ни следователь, ни оперативники не ожидали такого поворота. Они удив-
ленно переглянулись, но я настаивал и свое требование  обосновывал  тем,
что, скорее всего, сотрудники уже предупредили свидетеля, какая одежда у
моих подзащитных. Работникам правоохранительных органов ничего не  оста-
валось, как подчиниться.
   Мои клиенты быстро поменялись пиджаками и куртками  со  статистами  и
сели в разные ряды. Я сразу вышел за дверь, чтобы  собственными  глазами
видеть, как войдет свидетель, и чтобы оперативники не успели бы  предуп-
редить его о непредвиденной рокировке.
   Дверь открылась, и вошел пожилой мужчина. Он расписался в  протоколе,
ознакомившись со своими правами. Следователь спросила, может ли  он  уз-
нать людей, которые крутились около угнанной впоследствии машины.  Чело-
век внимательно оглядел присутствующих, вероятно ориентируясь на одежду,
и указал на тех, кто только что обменялся пиджаками и куртками  с  моими
клиентами. Хитрость оперативников была разгадана, а моя - удалась.
   Следователь и оперативники нервничали. Один из оперативников попытал-
ся сориентировать деда, мол, хорошо ли он разглядел,  но  тот  стоял  на
своем: "Да вот же их одежда! Я их одежду хорошо запомнил! "
   - Прошу занести эти слова в протокол опознания, - сказал я.
   - Встаньте и назовите свои имена, - сказала следователь.
   Растерянные статисты встали и назвались и тут же добавили:
   - Да мы вообще не были на той стоянке, мы сегодня в паспортном  столе
паспорта меняли!
   Было, конечно, над чем торжествовать, я подошел к следователю и  ска-
зал:
   - В связи с тем, что мои клиенты не опознаны как подозреваемые в  со-
вершенном преступлении, прошу их немедленно освободить.
   - Сейчас пойду доложу руководству, там решат, - ответила следователь.
   Через полчаса она вернулась и сказала, что начальник  принял  решение
об освобождении, но произойдет это только часа через два-три,  поскольку
необходимо соблюсти формальности. Я сказал, что буду ждать, пока  их  не
выпустят. Однако следователь заметила, что мое присутствие  в  отделении
милиции крайне нежелательно, но, судя по ее раздраженному тону, я был не
угоден именно ей.
   Ничего не поделаешь, придется удалиться, и я сказал  своим  клиентам,
что через два часа жду их звонка.
   - Если вы на свободу не выйдете, то я поеду в прокуратуру,  -  громко
произнес я, как бы пригрозив следователю.
   Когда я отъезжал от отделения милиции, то заметил, что за мной  резко
рванула красная "девятка". Понятное  дело:  оперативники  проявили  бди-
тельность и снова прицепили мне "хвост", полагая, что я могу поехать  на
встречу с подозрительными лицами.
   Ну что, проверим, - и я резко свернул в переулок.  Красная  "девятка"
последовала за мной. Я въехал во двор. Она притормозила. Выехав со  дво-
ра, я снова повернул в переулок и, оказавшись на проспекте,  стал  наби-
рать скорость. "Девятка" не отставала от меня. Я решился на дерзкий шаг.
Дождавшись зеленого сигнала на перекрестке, я рванулся и  резко  остано-
вился. Красная "девятка" тоже притормозила. Я выскочил из машины и  под-
бежал к преследователям.
   - В чем дело? - спросил я.
   В "девятке" сидели два молодых пацана лет двадцати -  двадцати  четы-
рех. Один из них тут же вышел с телефоном и, отойдя в сторону, стал  ко-
му-то звонить. У другого было растерянное лицо - моя реакция  шокировала
их.
   - Вы из милиции? - спросил я. - Предъявите ваши документы!
   Молодой парень, как бы извиняясь, сказал:
   - Да нет, мы не из милиции, как раз наоборот.
   - А что вы делаете?
   - Мы? Ничего. Мы за вами ехали.
   - Зачем?
   - Мы хотели найти нашего друга.
   - Какого друга? - удивился я.
   - Витю Курганского. И Олега Нелюбина.
   - Никакого Вити Курганского и Олега я не знаю.
   - Как же не знаете?
   Подошел второй парень, который говорил по телефону.
   - Сережа, - обратился он к водителю, - нам нужно ехать.  Давай  изви-
нимся перед господином адвокатом.
   Я понял, что это не милиционеры и не оперативные работники, а  скорее
всего конкуренты из враждующей группировки.
   В тот же вечер я встретился с Виктором. Теперь я уже знал, что  он  и
есть Витя Курганский.
   Виктор приехал на дорогом "гранд-чероки". Он был опять в  приподнятом
настроении, вежливо благодарил меня за проведенную работу и сказал,  что
ребят действительно выпустили через два часа.
   Во время нашей беседы перед нами затормозил еще один джип. Тонирован-
ные стекла опустились, и русоволосый мужчина обратился к Виктору:
   - Витюха, ты?!
   - О, привет, Игорек! Сколько лет, сколько зим! - обрадовался Виктор.
   Знакомый Виктора вышел из машины. Он был  высокий,  симпатичный,  лет
тридцати - тридцати пяти. Они обнялись, похлопали друг друга  по  плечу:
наверное, действительно давно не виделись. Потом Виктор мне сказал,  что
это был Малахов.
   "Неужели тот самый Малахов, - подумал я,  -  который  подозревался  в
убийстве певца Талькова и в интриге с эстрадной певицей  Азизой?  Навер-
ное, это он".
   Они о чем-то говорили. Я расстался с ними и уехал.
   Прошло время. Курганские больше меня не трогали, не беспокоили. Я уже
начал о них забывать, когда в ноябре снова позвонил  Виктор  и  попросил
проконсультировать по одному из коммерческих контрактов.

   ПЕРЕСТРЕЛКА У "САДКО-АРКАДЫ"

   Встреча была назначена в баре Торгового центра "Садко-Аркада".  Часов
около пяти вечера я уже подъехал туда. "Садко-Аркада" находится на Крас-
нопресненской набережной, примерно напротив гостиницы  "Украина".  Около
комплекса раскинулась большая автостоянка, где я и оставил машину.
   Я прошел в бар, который был переполнен посетителями, и  сразу  увидел
поднятую руку. За столиком сидели Олег, Виктор и еще  какой-то  незнако-
мец. Они приветливо помахали мне и пригласили подойти. Я  присел  за  их
столик.
   Виктор улыбнулся и сказал:
   - Мы вас снова побеспокоим, но на сей раз уже не по уголовным  делам.
Вот контракт, который нам предлагают заключить. Вы не могли  бы  посмот-
реть, насколько он правильно составлен, есть ли в  нем  подводные  камни
для нас.
   Я принялся изучать контракт, составленный  на  двенадцати  страницах,
отпечатанных на машинке. Подробно разъяснялись  права  сторон.  С  одной
стороны фигурировало какое-то предприятие, с другой - совместное  предп-
риятие или иностранная фирма, не помню уже. Я внимательно  прочел  доку-
мент и никаких юридических изъянов не обнаружил.
   - Контракт составлен совершенно верно, и никаких претензий к  нему  у
меня нет, - сказал я.
   Виктор взял салфетку и стал рисовать мне схему  коммерческой  сделки,
обводя кружочками и соединяя стрелками стороны и движение товара. Я  все
внимательно посмотрел и сказал, что каждая стрелка и каждый кружочек от-
ражен в пунктах контракта. Когда мы разговаривали и  пили  кофе,  я  по-
чувствовал на себе чей-то взгляд  и  внимательно  оглядел  переполненный
зал. Почти у всех были мобильные телефоны, которые время от времени зво-
нили. Недалеко от нас за столиком сидели молодые  ребята.  Я  догадался,
что это охрана Олега и Виктора. Видимо, многие новые  русские  назначали
здесь свои встречи, вели деловые переговоры.
   Меня по-прежнему не покидало ощущение, что за нами кто-то  наблюдает.
Минут через двадцать - тридцать наша беседа закончилась, мы втроем вышли
из "Садко-Аркады" в сопровождении телохранителя. На автостоянке  мы  за-
держались, прощаясь друг с другом. Виктор приехал на большом белом "лин-
кольне", который по своим габаритам совершенно не вписывался в  стоянку.
За рулем сидел молодой парень.
   Я направился к своей машине. Не успел я отъехать и нескольких метров,
как услышал скрежет тормозов. Из подъехавших "Жигулей" - номера я уже не
помню - выскочил какой-то человек в темной куртке, достал автомат и стал
стрелять в сторону автомобилей на стоянке. Я видел, как  пули  летели  к
"линкольну". Виктор и Олег среагировали  молниеносно:  в  своих  дорогих
пальто и костюмах они тут же бросились на грязную землю и стали  ползти,
прячась от пуль, которые, видимо, предназначались им, так как стреляющий
все время целился в них.
   Казалось, что стрельбе не будет конца. Многие люди, находившиеся око-
ло комплекса, тоже попадали на землю и стали ползти к своим автомобилям.
Многие машины резко рванули с места. Я услышал  крики,  видимо,  кого-то
ранили. Вдруг из Торгового центра выскочили несколько  молодых  ребят  и
стали стрелять из пистолетов в автоматчика. Завязалась перестрелка.  Ав-
томатчик вынужден был пригибаться. Наконец он вскочил в машину, что была
рядом с ним, и она сорвалась с места. За  ней  внезапно  понеслись  нес-
колько автомобилей. На набережной остался поврежденный "линкольн".
   Я решил уехать восвояси. В тот же день в теленовостях и  в  "Дорожном
патруле" передали подробности перестрелки у "Садко-Аркады". Я узнал, что
произошла разборка между неизвестной  группировкой  и  курганскими,  что
один из лидеров курганской группировки-фамилия не  называлась  -  тяжело
ранен и что убит случайно водитель черной "Волги", а на месте перестрел-
ки обнаружено примерно шестьдесят гильз различных видов оружия,  включая
автомат и пистолеты. Прибывшая милиция никого не задержала,  потому  что
все разбежались.
   На следующий день многие газеты вышли с подробными комментариями вче-
рашнего инцидента. Несколько статей было посвящено курганской группиров-
ке. Она заявила о себе в Москве в начале 90-х  годов.  Сначала  курганцы
работали с ореховским авторитетом Сильвестром, но после его гибели ближе
сошлись с коптевской группировкой, постепенно осваивая столицу.
   В этот же день мне позвонил неизвестный человек и сказал, что  Виктор
тяжело ранен, находится в больнице и очень просил, чтобы я к нему  прие-
хал как адвокат.
   По дороге в больницу я невольно  размышлял  о  превратностях  судьбы:
ехал на встречу консультировать по бизнесу,  казалось  бы,  какая  может
быть опасность, и вдруг - угодил в перестрелку! Вот они, потаенные  рифы
нашей профессии!
   Приближаясь к палате Виктора, я сразу увидел у ее  дверей  дежуривших
вооруженных милиционеров. Я предъявил свое удостоверение, показал ордер.
Они сказали, что вопрос моего свидания надо решить с начальством, а пока
пропустить меня они не могут. Я заметил, что Виктор в палате не один,  и
поинтересовался, кто там с ним. Милиционеры ответили, что идет допрос.
   - Вот видите! Раз идет допрос, значит, я должен войти.
   - Нет, мы ничем вам помочь не можем. Вам необходимо  ехать  к  нашему
начальству.
   Я узнал, что дело ведет Краснопресненская прокуратура,  и  отправился
туда. Следователь сообщил, что Виктор в тяжелом состоянии. В него попало
несколько пуль, а одна задела голову.
   - Сейчас вы с ним никак не сможете разговаривать, - объяснил мне сле-
дователь. - Но вы не волнуйтесь, мы выставили охрану,  и  никто  к  нему
близко не подступится.
   Почти каждый день я либо приезжал в прокуратуру,  либо  звонил  туда.
Иногда наведывался в больницу. Охрана по-прежнему никого не  пропускала.
Оперативные работники все же допрашивали Виктора, но  он  ничего  толком
сказать не мог, кто и почему в него стрелял. Хотя легко было догадаться,
что цель перестрелки была одна - убить его.
   Примерно через неделю Виктору стало лучше, и  я  снова  настаивал  на
встрече с ним. Но следователь опять мне отказал по той причине, что Вик-
тор проходил по этому инциденту как свидетель, а значит, адвокат ему  не
положен.
   - Но не исключено, что он будет подозреваемым, - сказал следователь.
   - Подозреваемым в чем - в собственном убийстве? - съязвил я.
   - Нет, наверное, есть что-то еще.
   Спустя несколько дней я все же получил возможность пройти к  Виктору.
Подъезжая к больнице, я  увидел  нескольких  молодых  людей  с  рациями.
Кто-то мне кивнул, помахал рукой. Это была личная охрана Виктора.
   У знакомой мне двери на третьем этаже охрана была снята.
   На койке одиночной, хорошо оборудованной палаты лежал Виктор с  пере-
бинтованной головой, он был под капельницей. Он слабо  улыбнулся  мне  и
попытался поднять руку для приветствия, но, видимо, из-за боли не  смог.
Я подошел к нему:
   - Ну как дела?
   - Ничего, - ответил Виктор. - Слава Богу, жив остался.
   Мы немного поговорили, вспомнили тот злополучный вечер. Я сказал ему,
что милицейская охрана у палаты снята.
   - Я в курсе. - Он с трудом выговаривал каждое слово. - Меня пока  ох-
раняют. Опасаюсь я... Наверное, многие знают, что я жив... убийцы  снова
попытаются ликвидировать меня. Я думаю в ближайшее время уехать куда-ни-
будь за границу на лечение...
   Через несколько дней Виктор покинул больницу.
   С того злополучного вечера 22 ноября прошло почти два месяца, и ни  о
Викторе, ни о курганских ничего не было слышно, пока не наступило 25 ян-
варя 1996 года.

   И ДРУГИЕ ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ КУРГАНСКИХ

   Как сообщали пресса и телевидение, на улице Алабяна,  около  магазина
"Джип", что недалеко от метро "Сокол", убиты трое курганских:  Пересади-
ло, Суринов и Кузнецов, которые приехали в магазин на "БМВ-540". Переса-
дило и Суринов вошли в магазин, а Кузнецов остался ждать  их  в  машине.
Через несколько минут к "БМВ" подошли три кавказца, один из них  вытащил
револьвер и через боковое стекло трижды выстрелил в  Кузнецова.  Убедив-
шись, что пули достигли цели, убийцы вошли в магазин, где расстреляли  в
упор Пересадило и Суринова. Покупатели и продавцы не  пострадали.  Прес-
тупники благополучно вышли, сели в припаркованный рядом "Мерседес-500" и
скрылись в неизвестном направлении. Розыск убийц ничего не дал.
   Следователи выдвигали несколько версий. Одни  предполагали,  что  это
месть воров в законе, которые вынесли приговор за убийство своих  друзей
Солоником, с которым Пересадило был тесно  связан.  Другие  отрабатывали
версию, что курганские поссорились накануне в одном из казино с  кавказ-
цами, и те решили разобраться с ними. Как бы там ни было, а неприятности
стали преследовать курганских одна за другой.
   После отъезда Виктора я потерял связь с курганскими. Правда,  однажды
мне позвонил человек, назвался другом Виктора и сказал, что у того  есть
ко мне просьба. По всей видимости, звонок был из-за границы. Пропал  Ев-
гений Присыпкин. Я немного его знал, видел несколько раз. Тридцатилетний
здоровяк, Присыпкин был неробкого десятка. Обстоятельствами его исчезно-
вения Виктор и просил меня заняться.
   Накануне своего исчезновения Присыпкин поставил  свой  "мерседес"  на
одну из стоянок в Строгине и позвонил  кому-то  с  мобильного  телефона.
Дальше след его терялся. Возможно, после этого он и не приехал домой.
   Я выехал в оба отделения милиции, обслуживающие район Строгино. В од-
ном из них я нашел знакомого следователя и попросил  его  о  помощи.  Но
следователь сказал, что кому-нибудь надо  официально  подать  заявление.
Вскоре его написали, и уголовное дело было возбуждено.  Стали  отрабаты-
вать версии, кому мог звонить Евгений в последнее время.  По  распечатке
телефонных разговоров, звонил он своей любовнице,  к  которой  собирался
зайти, но почему-то так и не явился. По версии милиции, возможно, в этом
был замешан муж любовницы, который недавно вернулся из зоны, и тут могли
быть личные счеты.
   Труп Евгения был обнаружен на трассе НовоРижского шоссе, и, как пока-
зало следствие, с ним расправилась враждующая группировка.
   Время шло. Однажды, в сентябре 1996 года, в теленовостях  я  услышал,
что на улице Твардовского в доме N 31 произошел мощный взрыв, превратив-
ший шахту лифта в груду развалин. Взрывной волной на первых этажах выби-
ло окна и двери. Жильцы вызвали милицию, пожарных. На место происшествия
приехало человек пятьдесят  милиционеров  и  сотрудников  спецслужб.  На
лестничной площадке первого этажа они нашли раненую женщину. У нее  была
закрытая черепно-мозговая травма и повреждены глаза. В лифте  обнаружили
останки мужчины. Взрывом его разорвало на куски. Погибшим был  Александр
Привалов, по документам - житель Архангельской области, который со своей
подругой снимал в этом доме квартиру.
   Расследованием этого дела, помимо прокуратуры, активно занялся  анти-
террористический центр ФСБ. Так началась  разработка  правоохранительных
органов против курганской группировки. Но тогда я еще не мог знать,  что
буду искусственно притянут как свидетель по взрыву на Твардовского, 31 и
что дальнейшие события в декабре того же года коснутся близко и меня.
   Спустя несколько недель курганские снова меня потревожили. Опять  по-
пался Павел Зелянин, которого я освобождал из Центра международной  тор-
говли, и Эдик П. Они ехали ночью на своей машине по  Мичуринскому  прос-
пекту. Неожиданно навстречу выскочил красный джип и перерезал им дорогу.
Павел Зелянин и Эдик П. вышли из машины. Павел был с газовым пистолетом.
Но в джипе оказались работники спецслужб.  Завязалась  потасовка.  Ребят
быстро скрутили и доставили в близлежащее отделение милиции  в  Крылатс-
кое. А на следующий день какие-то рабочие принесли в  милицию  найденный
ими пистолет "смит-и-вессон", и сразу же подозрение пало на  уже  задер-
жанных Павла Зелянина и Эдика П. Против них  было  возбуждено  уголовное
дело на предмет хранения оружия.
   Я стал собирать материалы по этому делу. Никаких  отпечатков  пальцев
на пистолете не могло быть. У Павла был только газовый пистолет, а  тот,
который  рабочие  нашли  на  следующий  день,  ему  не  принадлежал.  Но
следствие утверждало обратное; потому что на оружии были обнаружены  от-
печатки его пальцев. Я потом узнал, что Павла Зелянина избили в  отделе-
нии милиции и просто вложили ему в руку пистолет, когда он лежал на полу
со связанными руками. Такой прием достаточно популярен у многих работни-
ков милиции.
   Вскоре Павла перевели из ИВС в Бутырскую тюрьму, а Эдика П. отпустили
в связи с отсутствием обвинительных улик. Я  чувствовал,  что  следствие
готовит против него серьезные обвинения. Можно было догадываться, что  к
Павлу приходили сыщики и из других отделений, и с Петровки - всех их на-
верняка интересовала его причастность к курганской группировке. Над Пав-
лом сгущались тучи. Я стал готовить несколько жалоб о неправильном веде-
нии следствия и направил их в Московскую прокуратуру.
   Мне повезло. На одну из  моих  жалоб  о  неправильных  процессуальных
действиях против моего подзащитного прокуратура города Москвы затребова-
ла уголовное дело у следственного отдела ОВД "Крылатское" на проверку. К
тому времени двухмесячный срок содержания под  стражей  Павла  истек,  и
следователь не мог продлить его по той причине, что  дело  находилось  в
Московской  городской  прокуратуре.  Поэтому  я  вправе  был  обжаловать
действия следователя о несанкционированном нахождении под стражей  Павла
Зелянина, что я, собственно, и сделал.
   Быстро написав жалобу в Тверской народный суд Москвы, я  стал  ждать.
Через два дня дело было назначено на судебное разбирательство. Городской
суд затребовал дело у следователя, тот съездил в  прокуратуру  и  забрал
его.
   Начался суд.
   Я стал доказывать, что Павел Зелянин не имеет отношения к  найденному
оружию. Отпечатки пальцев обнаружены потому, что пистолет  был  насильно
вложен ему в руки работниками милиции. Накануне  дал  показания  главный
свидетельсотрудник милиции, участвовавший в стычке на дороге.  Он  подт-
вердил, что Павел держал в руках газовый пистолет. Наконец, самое  глав-
ное: в настоящее время обвиняемый незаконно содержится под стражей,  так
как двухмесячный срок пребывания под стражей истек и не продлен прокуро-
ром.
   Мои доводы вполне убедили судью, и он вынес решение  об  освобождении
Павла Зелянина под залог. Срочно надо было  собрать  необходимую  сумму.
Так как на суде присутствовали жена и друзья Павла, то они быстро собра-
ли деньги и внесли в банк.
   Но, как оказалось потом, именно в этот момент  из  другого  отделения
милиции, которое имело виды на Павла Зелянина,  направилась  специальная
группа, чтобы забрать его сразу после выхода из зала суда. Я ждал,  пока
родственники Павла оформят надлежащие документы, и, стоя у  окна,  заме-
тил, как к зданию суда тихо и плавно подъехала милицейская машина.  Зак-
ралось недоброе предчувствие - а не за Павлом ли это, так  как  я  знал,
насколько враждебно относились к нему работники милиции. Лучше  было  не
рисковать и увести его через черный ход.
   Когда милиционеры сняли с Павла Зелянина наручники и дали ему  бумагу
об освобождении под залог, я быстро отыскал запасной служебный выход  из
здания суда и, переодев Павла в одежду его приятеля, быстро вывел и  по-
садил в такси, наказав срочно ехать на любую квартиру, только не к  себе
домой.

   ЗА МНОЙ ПРИШЛИ

   Радостный, удовлетворенный своей победой и чертовски уставший, я вер-
нулся домой. Был декабрьский вечер, около десяти часов. Неожиданно в мо-
ей квартире раздался звонок в дверь. Как ни в чем не бывало я  посмотрел
в глазок: за дверью стояли три человека. Один из них был  в  милицейской
форме, двое - в штатском с какимито листками бумаги в руках. Я понял: за
мной пришли.
   - Кто там? - спросил я.
   - Нам нужны вы. Мы пришли для выполнения следственных действий.
   - А официальные документы у вас есть? - поинтересовался я.
   - Да. - И через глазок показали мне удостоверение сотрудника милиции.
Но мне необходимо было потянуть время.
   - Скажите, а из какого вы отделения милиции?
   Они назвали мне номер.
   - Я пойду узнаю, действительно ли вы оттуда? - сказал я. На самом  же
деле, предчувствуя опасность, я первым делом  позвонил  своему  коллеге,
адвокату Валерию Шумкову, живущему рядом со мной, и попросил  немедленно
приехать. Сделав еще несколько звонков, я стал думать, какие еще  бумаги
по моим клиентам мне необходимо спрятать.
   В дверь продолжали звонить. Я снова подошел к двери и  поинтересовал-
ся:
   - А у вас есть соответствующее разрешение прокуратуры  на  выполнение
ваших следственных действий?
   - Да, есть.
   - И чье это разрешение?
   - Прокурора Хорошевского района.
   Я сразу сник. Дело в том, что в Хорошевской прокуратуре у  меня  было
четыре или пять уголовных дел, которые я развалил, и там на  меня  имели
зуб. Последнее дело было особенно скандальным. Сын помощника  одного  из
вице-премьеров нашего правительства обвинялся в рэкете.  На  самом  деле
парень хотел получить обратно свои законные деньги. Но следственными ра-
ботниками двигали непонятные причины, и они стали его  "упаковывать"  по
полной программе Уголовного кодекса, приписывая ему и владение  оружием,
и наркотики, которые ему подбросили, и так далее.
   Скорее всего, подумал я, они пришли в отместку за то, что я  направил
жалобы на них в Генеральную прокуратуру.
   Я тянул время, пока не подоспел мой коллега. Через дверь  я  попросил
его проверить документы и, главное, разрешение  на  обыск.  Мой  коллега
проверил все и сказал, что документы у них в  порядке.  Только  тогда  я
впустил их.
   Вошли двое в штатском и один в милицейской форме, по  всей  видимости
наш участковый. Они сразу прошли на кухню, разложили на столе свои бума-
ги для заполнения. Я попросил предъявить документы, зная хорошо,  что  у
многих работников милиции удостоверения просрочены, так как  не  хватает
"корочек". У одного из них, сотрудника Московского уголовного розыска, и
оказалось именно такое удостоверение. Я сразу возмутился:
   - Как же вы ко мне пришли? Может быть, вы уже не работаете в  уголов-
ном розыске?
   - Да нет, понимаете, у нас трудно с  "корками"...  -  начал  оправды-
ваться оперативник и тут же достал из бокового кармана какой-то листочек
бумаги с печатью, где было написано, что удостоверение действительно.
   - Это не документ, - говорю я ему, - здесь нет вашей фотографии.
   Но я понимал, что нет смысла конфликтовать с  людьми,  которые  будут
производить обыск в моей квартире.
   - Ну что ж, разрешите приступить, - сказали оперативники.
   - Можно все же глянуть на санкцию прокурора? - попросил я.
   Они развернули листок. В верхнем углу стояла резолюция: "Прокурор Хо-
рошевского района" и его подпись. Внизу было написано: "Произвести обыск
у адвоката такого-то, официального адвоката курганской преступной  груп-
пировки".
   Да, подумал я, попал я в переплет! Интересно,  каким  это  образом  я
стал адвокатом курганской преступной группировки?
   - А вы знаете, что мои клиенты относятся и к другим преступным  груп-
пировкам? И если вы по каждой операции,  направленной  против  какойлибо
преступной группировки, будете приходить к адвокатам, тогда у меня обыс-
ки будут проходить каждый день, - сказал я оперативникам.
   Они ничего не ответили, только предупредили, что приступают к  опера-
ции.
   - А что вы собираетесь искать? Может, я добровольно выдам то, что вам
нужно? - предложил я.
   - Мы? - оторопело сказали они. - Мы собираемся искать оружие, предме-
ты, относящиеся к преступной деятельности.
   - Хорошо.
   - Вы желаете выдать что-либо?
   - Таких предметов у меня нет.
   Но я прекрасно понимал, что если их у меня нет, то это еще не значит,
что они не будут у меня найдены. Поэтому я попросил соседей,  приглашен-
ных в качестве понятых, внимательно следить, чтобы работники милиции ни-
чего не подложили.
   Подкинуть мне что-нибудь, вероятно, и входило в их планы, но,  увидев
тщательный контроль за своими действиями, они  в  открытую  не  решились
применить ничего подобного.
   Обыск проходил достаточно вяло. У меня были два газовых  пистолета  и
несколько кобур к ним. Но оперативники не проявили  особого  интереса  к
оружию.
   - Посмотрите, может быть, пистолет-то не газовый! - сказал я.
   - Да нет, мы видим, что газовый, - отложив его в сторону,  равнодушно
сказал один из оперативников.
   Больше  всего  их  интересовали  мои  записные  книжки,   портативный
компьютер с моим адвокатским досье, а главное, мобильный телефон. Книжки
я им выдать отказался, поскольку это мои личные вещи, телефон они у меня
отобрали, а компьютер я успел поставить на замок.
   Один из оперативников, улучив момент, незаметно удалился в коридор и,
открыв ящик стенного шкафа, что-то пытался туда положить. Он нервно  ог-
лядывался и замешкался, что-то вынимая из кармана.
   То ли остро сработал инстинкт самосохранения, то ли непокидающее меня
предчувствие опасности, то ли постоянное ожидание провокации - не  знаю,
во всяком случае, я, проследовав за оперативником, резко вскрикнул:
   - Минуточку, стойте! Понятые, смотрите, мне хотят что-то подложить!
   Все замерли от неожиданности. Оперативник недовольно и  нервно  отве-
тил, тоже повысив голос:
   - Ничего я не кладу! И вообще, мы ничего у вас не нашли. Идите  лучше
подписывать протокол окончания обыска.
   Мне удалось предотвратить провокацию.
   Сотрудники милиции, закончив обыск, предложили мне поехать с  ними  к
следователю.
   - Но уже полночь, - сказал я, - а в ночное время меня не имеют  права
допрашивать.
   Они ушли ни с чем, но сказали, чтобы я завтра явился в прокуратуру.
   На следующий день в газете "Коммерсантъ" появилась статья о том,  что
московская  милиция  провела  пятьдесят  обысков  у  лиц,  причастных  к
действиям курганской преступной группировки.  Среди  жертв  обыска  были
владельцы ночного клуба "Арлекино" Анатолий Гусев, Александр Черкасов  и
адвокат курганской группировки - была названа моя фамилия. У  владельцев
"Арлекино" были найдены охотничьи ружья, правда с  разрешениями,  и  еще
что-то. В начавшейся операции против курганских трясли всех, кто  прямым
или косвенным образом был с ними связан.
   Для меня оставалось загадкой: откуда они набрали эти пятьдесят  адре-
сов?
   Через два дня я поехал в прокуратуру на допрос. Прежде  чем  следова-
тель приступил к допросу, я поинтересовался, на основании какого уголов-
ного дела меня привлекают в качестве свидетеля. Следователь достал  пос-
тановление и прочел, что я привлекаюсь свидетелем  по  взрыву  на  улице
Твардовского, 31.
   - И что же я могу показать как свидетель?
   Следователь вытащил несколько фотографий, показал их мне  и  спросил,
известны ли мне эти люди. Я ответил:
   - Да. Двое из них были моими клиентами. - Я имел в виду Федора Сафры-
гина и Павла Зелянина, и добавил: - Они  тогда  находились  в  Бутырской
тюрьме.
   - Что вы можете сказать о них? - продолжал следователь.
   - Вообще-то я ничего не обязан говорить о  своих  клиентах,  соблюдая
адвокатскую тайну, но могу сказать только, что это хорошие люди.
   - Понятно. А что вам еще известно о взрыве?
   - Да ничего. Я все прочел в газетах. Погибшего при взрыве Привалова я
никогда не видел.
   - Это мы знаем, - как бы подтверждая мои слова, сказал следователь. -
С вами хотят поговорить оперативные работники из уголовного розыска,  но
они что-то опаздывают.
   - Это уже их проблемы. У вас есть еще вопросы ко мне?
   - Нет.
   Я расписался в небольшом протоколе допроса и вышел.
   Вскоре мне вернули мобильный телефон. Первым делом я поехал на  теле-
фонную станцию и поменял аппарат, будучи уверен, что в него могли  зало-
жить "жучок", и не ошибся.
   Итак, обыск в квартире, допрос у следователя явно  свидетельствовали,
что моей персоной  всерьез  заинтересовались  правоохранительные  органы
прежде всего в связи с моей работой с членами курганской группировки.



 

<< НАЗАД  ¨¨ ДАЛЕЕ >>

Переход на страницу: [1] [2] [3] [4]

Страница:  [2]